Текст книги "Кольт в декольте"

– Чем необычнее оружие, тем легче будет вычислить убийцу, – сказала я и попросила сообщить мне, когда определят, из чего стреляли.

– От хороших людей у меня нет секретов, – заверил меня Земляной, – но и вы, Евгения Максимовна, сообщайте, что раскопаете. Ведь, делясь с вами информацией, я рискую своим служебным положением.

– Вячеслав Юрьевич, я когда-нибудь вас подводила? – спросила я с нажимом.

– Нет. Это и пугает, – вздохнул Земляной. – Хорошее не может длиться вечно.

– Наш случай – исключение, – пообещала я.

Мы попрощались.

Поставив остывшую яичницу разогреваться в микроволновку, я быстро пересказала Неделькиной последние события. Она долго ужасалась, хваталась за сердце и грозилась родить от переживаний. Затем, немного успокоившись, достала спрятанную в стенном шкафчике плитку шоколада и зашелестела оберткой.

– А Степу теперь выпустят? – с надеждой спросила Лариса.

– Во всяком случае, следователь обещал разобраться, – пожала я плечами, получив от клиентки ломтик шоколадки.

Посасывая через соломинку сок, Неделькина грустными глазами уставилась в окно, за которым раскинулся парк. Огромное чертово колесо в парке медленно вращалось, вознося в небо детей с родителями и влюбленные парочки на уровень не менее седьмого этажа, где мы находились. Я доела яичницу и тоже налила себе сока из графина.

– Женя, а ты еще не догадалась, кто убийца? – спросила Лариса, посмотрев на меня.

– Нет, я же только второй день этим занимаюсь, – оторопела я. – Думаешь, у меня есть дар прорицания или третий глаз в каком-нибудь месте?

– А если примерно. Ну кто это может быть? – не отставала Лариса.

– Да кто угодно. Наемник конкурентов или бандитский киллер, а может быть, вообще маньяк, тайно влюбленный в тебя.

– А я тебе про маньяка не рассказывала, – мечтательно улыбнулась Неделькина. – Представляешь, Женя, меня недавно преследовал настоящий сексуальный маньяк.

– Что? – Я едва не поперхнулась. – И ты молчала! А потом делаешь удивленные глаза и спрашиваешь, кто же меня хотел убить? Кто этот подлец, топивший тебя в ванне?

– Ой, да тот маньяк не убийца, а так, придурок, – махнула Лариса рукой, хихикнув.

– Предоставь это мне решать, – сердито проворчала я, грохнув стаканом по столу.

– Ну, если это тебя так взволновало, то я расскажу, – пролепетала беззаботно Лариса.

– Да уж, сделай милость, – кивнула я, поражаясь беспечности клиентки. Она до сих пор не понимала, в какую скверную историю вляпалась.

– Я ушла, – сообщила нам Альбина Германовна, захлопнув входную дверь.

– Слава богу, что она ушла, а то бы непременно стала подслушивать. – Сообразив, что она говорит шепотом, Лариса засмеялась. – Вот, блин, до чего она меня запугала! А интересно, Женя, есть ли у нее муж? Она такая страшная, что, наверно…

– Я хочу услышать про маньяка, – оборвала я треп клиентки, хлопнув по столу ладонью.

По лицу Неделькиной пробежала тень.

– Женя, ты становишься какой-то злой. Вот по столу хлопаешь.

– Маньяки довели, – буркнула я.

– Ладно. Рассказываю тебе про своего странного поклонника, только не смейся, – объявила Лариса, словно конферансье на сцене театра.

– В данный момент я совершенно потеряла веселость, – заверила я ее, – рассказывай, не томи.

– Мы с девчонками были в ночном клубе. Ну, девичник у нас был. И вдруг подходит он. Ну, это вообще. Такой мужчина! Высокий, симпатичный, в белоснежном костюме. И ко мне, прикинь. Вокруг полно красивых баб, а он ко мне с животом. Говорит там что-то типа «сражен, мадам, вашей красотой». – Лариса засмеялась и сразу поправилась: – Только говорил он это красиво так. Видела «Унесенные ветром»? Ну он прямо как Кларк Гейбл. Весь из себя. Мои девчонки так и выпали в осадок. Сидят, глаза по полтиннику. А он со мной танцевать. У меня живот мешает, чуть со стыда не сгорела. А если бы Степа узнал, что я танцую в ночном клубе, то вообще бы убил. Ну, потанцевали, пообщались. Он сказал, что зовут его Ефим и он владеет здесь где-то несколькими нефтяными скважинами.

– А в каком ночном клубе вы были? – спросила я. С этого момента история начала мне казаться сомнительной. Всеми скважинами в области владела компания «Тарасов Нефтегаз», а владельца компании я не раз встречала, и это точно был не человек, описанный Неделькиной.

– Мы были в «Осьминоге», – призналась Лариса. – Ангел нас туда затащила.

– Бандитское место, – заметила я.

– Ага, – согласилась Лариса и продолжала: – Ну, выходим из клуба, а для Ефима шофер подгоняет длинный черный лимузин. Мы вообще в ауте. Развез нас всех по домам. Когда прощался со мной, то просто завалил комплиментами, просил еще раз встретиться. Я от него еле отвязалась. Говорю, видишь живот, я жду ребенка и у меня есть муж. На следующий день я гуляла рядом с домом. Зашла в кафе, посидела, поела мороженого. Выхожу, а Ефим тут как тут с огромным букетом роз. Встал прямо на асфальт коленом, поцеловал руку и предложил выйти замуж. Я стою как дура столбом и не знаю, что делать. На мое счастье, мимо проходила Альбина Германовна. Она как подошла, Ефим на нее глянул, сел в такси и умотал. В следующий раз, когда я сидела на лавочке, он подкрался ко мне сзади и закрыл глаза ладонями. Я решила, что это Степа, потому что от него пахло одеколоном таким же, как у мужа, и я не испугалась. Потом он обнял меня, начал целовать в шею, протянул из-за спины коробку конфет. Я смотрю, рука-то не Степина, и как заору. Ну, этот козел начал извиняться, чуть не расплакался, опять про любовь понес. Обещал больше не тревожить и ушел.

– И что, не потревожил? – спросила я.

– Да, щас. Дальше совсем рассказывать даже не хочется, – скривилась Лариса.

– Раз уж начала, договаривай, – велела я.

– Мне хотелось позагорать, а на пляже с животом как-то неудобно, – вздохнув, сказала Неделькина. – Я так люблю загорать и купаться. Ну, думаю, хотя бы немножко, хоть в теньке, чтобы ребенку не повредило. Взяла такси и махнула в коттедж. Он у нас на берегу Волги, но муж мне сейчас там запрещает жить, вроде как в целях безопасности. Его еще до конца не достроили и что-то там доделывают, кажется, внутри что-то. А я думаю, в дом заходить не буду, поставлю шезлонг в теньке где-нибудь в саду и посижу. Ключи я у мужа стащила. Приехала. Из рабочих никого. Поздоровалась с соседями. Мне даже соседский пацан шезлонг помог поставить. Легла. Лежу себе в теньке, балдею. Соседи собрались и уехали. И что-то мне стало страшно одной. Вдруг выходит Ефим в одних плавках. Я чуть на месте со страху не умерла. А он ко мне. Навалился и шепчет, что если начну кричать, то он за себя не отвечает. Потом говорит, что уйдет, если я поцелую его один раз, и сам меня поцеловал. От страха я не могла даже пальцем пошевелить. Потом он встал и говорит, что уезжает за границу, я его больше не увижу, и ушел. После его ухода слезы минут двадцать не переставая лились. Хотела рассказать все Степе и заявить в милицию, а потом подумала, что Степа мне самой по башке надает за эти поездки. Так и не решилась. Ефима с этого дня я больше не видела. Если б он еще пришел и стал лезть, то я, конечно бы, терпеть не стала. А так, пусть катится ко всем чертям, дебил проклятый.

– История – закачаешься, – высказала я ей свои ощущения. – Удивляюсь, как ты можешь в своем положении шляться где ни попадя?

– Ты только мужу не рассказывай, – спохватилась Неделькина и стала обещать, как маленькие дети: – Я больше никогда-никогда не буду так делать. Честное слово!

– Договорились, на первый раз прощается, – с наигранной строгостью сказала я. – Теперь скажи, Ефим не мог быть тем человеком, который на тебя напал?

– Не-а, не похож. Я же видела его глаза, – покачала головой Неделькина.

– А он все время был на лимузине? – спросила я.

– Нет, только первый раз у клуба, – ответила Неделькина, – потом на такси. Сказал, что лимузин в починке. В последний раз я вообще не слышала звука двигателя. Вышел за ворота и куда-то делся.

– На самолете улетел, – ухмыльнулась я, окончательно убедившись, что Ефим какой-то жулик. – Лариса, ты можешь вспомнить даты, когда ты с ним встречалась?

– Я с ним не встречалась! – бурно возразила Неделькина. – Он сам приставал!

– Согласна. Когда он к тебе приставал, помнишь даты? – не отступала я от своего.

– Так, девичник в клубе был пятого. С цветами он подошел на следующий день, значит, шестого, – стала вспоминать Лариса, почему-то загибая пальцы. – Последняя встреча, когда он полез целоваться, была в День города, двадцать пятого. Помню, еще муж куда-то по делам уехал. А случай, когда он приперся с коробкой конфет, произошел где-то между цветами и поцелуями.

– А муж, значит, не узнал, что ты, когда его нет, сбегаешь из дома? – спросила я с сомнением.

– Я ему рассказывала, что хожу гулять, – Неделькина снова отвернулась к окну и посмотрела куда-то вдаль. – Женя, а может, сходим куда-нибудь, развеемся? Действительно. Что дома киснуть? Я уже задыхаюсь.

– По улице бегает убийца и стреляет пулями, которые прошивают сталь и бетон, как бумагу, – напомнила я сварливо. – Давай лучше дома посидим.

От моих слов Неделькина сникла и до обеда не упоминала о прогулках на свежем воздухе. Начались какие-то сериалы по телевизору. Она села их смотреть.

Я же от нечего делать стала обзванивать морги в поисках покойника, подходящего под описание Зубарева. Если он исчез, то его, скорее всего, устранили, как хотели устранить Банкину. Однако среди неопознанных трупов Даниила Сергеевича не обнаружилось. Видно, убийца позаботился о теле, всплывет теперь следующей весной в какой-нибудь речке или озерке, либо грибник наткнется через пару лет на провалившуюся могилу.

Испытывая жуткое разочарование от проделанной работы, я решила использовать последний шанс и стала звонить по больницам. И – о чудо! Нашелся человек, соответствующий его описанию, только с другой фамилией. Мужчину нашли вчера под утро в одном из детских садиков с пробитой головой. От него сильно разило спиртным, а в кармане лежал пропуск, где черным по белому значилось, что Зубарев вовсе не Зубарев, а Пьяных Вадим Петрович, слесарь ЗАО «ЗМК-Тарасовский».

По телефону, разыгрывая из себя безутешную жену пропавшего человека, я вынудила дежурного пойти и сравнить еще раз фотографию в пропуске с оригиналом в палате. Вернувшись, дежурный сообщил, что произошла ошибочка. На фотографии в пропуске совсем другой человек. Видно, когда оформляли, даже не взглянули в лицо, тем более что оно было все в крови. Просто переписали данные из пропуска.

– Когда вы сообщали родственникам, вас не насторожило, что они заявили, дескать, Пьяных Вадим Петрович дома, а? – стала я издеваться над нерадивостью медиков. – Надо же, так бы и помер, и похоронили бы под чужой фамилией.

– Мы звонили домой. Жена сказала, что выгнала этого алкоголика и если он теперь окочурится, то это не ее проблема, – ответил дежурный.

– В каком он хоть состоянии? – поинтересовалась я.

– В коме, – буркнул врач, – но заметна положительная динамика. Будем надеяться, что выкарабкается.

Немедля я позвонила Земляному и сообщила о находке.

– Эх, Женя, вас бы к нам, – вздохнул Земляной с досадой, – сразу бы стопроцентная раскрываемость настала.

– Вот когда вам зарплату поднимут раза в три-четыре, так я сразу и приду работать, – пообещала я.

– Эксперты, кстати, дали заключение по оружию, из которого стреляли в Банкину, – признался на радостях следователь. – Четырехзарядный пистолет «СПП 4М», используемый на флоте боевыми пловцами. Специальные пули-стрелы «СПС-10У» легко прошивают как водолазные костюмы, так и броню легких субмарин. На суше это оружие еще смертоносней, чем под водой. Ведь сопротивление воды в семьсот раз больше, чем воздуха.

– Похоже, один из боевых пловцов заплыл не туда, – вздохнула я.

В четыре часа дня пришла с базара Альбина Германовна и приперла с собой огромные сумки с продуктами. На обед она сварила щи и гречневую кашу, а на ужин предложила опять щи и картофельное пюре с грибами. Лариса сначала взбунтовалась:

– Я не буду второй раз в день есть одно и то же, – но потом все же съела.

Подлизавшись к домработнице, сказав, что она очень вкусно готовит, я выспросила у нее всю нужную мне информацию. Неделькина, слушавшая на кухне наш диалог, несколько раз давилась то щами, то картошкой, так как вещи, произносимые в тот момент, были по-настоящему шокирующими для нее. Во-первых, Альбина Германовна двадцать семь лет состояла в счастливом браке с человеком, на три года ее моложе. У нее трое детей и уже четверо внуков.

По моей просьбе Альбина Германовна даже показала семейные фотографии, которые таскала с собой, наверно, чтобы предъявлять как доказательство. Муж у нее на вид походил на учителя: весь интеллигентный, в костюме с галстуком. Оказалось, что врач. Дети, к их счастью, походили на отца, которого даже можно было назвать интересным, если бы не худоба.

Не заметив, Альбина Германовна разоткровенничалась до того, что рассказала обо всех своих болячках и методах лечения, которые она сама же и разработала. Рассказ о том, как правильно и безболезненно ставить клизмы, сильно повлиял на Неделькину. К концу рассказа она позеленела и помчалась в туалет, где оставила свой ужин.

– Эх, молодежь, – буркнула домработница, обращаясь ко мне, – вот когда я беременная была, со мной такого никогда не было. Родила – и сразу за молот.

– Да, куда уж нам до вас, – поддакнула я с вежливой улыбкой.

Вымыв оставшуюся после ужина посуду, Альбина Германовна, к нашему облегчению, отправилась домой.

Где-то через час Неделькиной вздумалось принять ванну, а я в это время нацелилась немного позаниматься физическими упражнениями. Включив легкую музыку, я размялась, разогрела мышцы наклонами и растяжками и уж хотела было взяться за дело посерьезнее, как вдруг Неделькина завопила не своим голосом из ванной:

– Женя! Женя!

Я мгновенно метнулась к ванной. Рванула дверь. Отлетевший шпингалет звякнул о кафельный пол.

Лежавшая в овальном джакузи, вся в мыльной пене, Неделькина даже не заметила моего появления. Прислонившись к бортику, спиной ко мне, она качала головой в такт неслышной мне музыке в наушниках на ее голове и вдруг ни с того ни с сего снова начала вопить во всю глотку:

– Женя! Женя! Иди сюда, пожалуйста!

Вздрогнув, я поборола в себе желание схватить ее за волосы и слегка макнуть, а вместо этого просто сорвала с головы наушники. Неделькина испуганно вскинула голову, но, увидев меня, расцвела в улыбке и спросила:

– Ты уже здесь? А как ты вошла?

– Под дверь просочилась, – мрачно буркнула я, – чего голосила-то?

– А, я хотела, чтобы ты мне спинку потерла, – она заискивающе посмотрела мне в глаза с видом бездомного котенка-бродяги, которого застали за поеданием сметаны. – Ну, пожалуйста, Женя!

– Ты что, сама прямо никак? – вздохнула я. – Попросила бы Альбину Германовну.

– Ага, чтобы она меня тут утопила и сказала, что так и было? – надув губы, спросила Лариса. – Так я ей и далась.

– Она, конечно, монстр, но не настолько, – возразила я, принимая из рук клиентки мочалку и какое-то странное мыло, будто смешанное пополам с грязью и какими-то частицами травы.

– Она называет меня свиристелкой и еще как-то, но я не запомнила, – пожаловалась Неделькина на домработницу, подставляя мне спину. – Говорит, у меня ветер в голове.

– И с чего это она вдруг взяла? – с сарказмом спросила я и поинтересовалась, нормальное ли она мне мыло дала.

– Это в косметологии делают специально для меня на заказ, – гордо сообщила Лариса, – выглядит, конечно, стремно, но жутко полезное и дорогое. Хорошо, что Степа не знает про мыло, а то бы тоже начал выступать. Женя! Сильнее, – попросила Лариса, обращаясь ко мне. – Да, так, даже можно еще посильнее. Ну что ты не шевелишься? Давай еще!

Однако я застыла. Ушей достиг щелчок открывшегося замка. Кто-то неслышно вошел внутрь и прикрыл за собой дверь. Неделькина ничего этого не слышала, лепеча:

– Женя, если тебе неудобно, я сяду на бортик или как-нибудь по-другому.

Я схватила щетку с длинной деревянной ручкой и, просунув ее в дверную ручку, заклинила дверь о косяк. В следующую секунду кто-то дернул дверь с обратной стороны, затем раздался требовательный стук в дверь.

«Странно, что убийца решил постучаться, – промелькнула у меня в голове мысль. – Альбина Германовна вроде не должна была вернуться».

– Кто там? – испуганно следя за моими движениями, спросила Неделькина. Я приложила палец к губам, чтобы она молчала. Тут стук повторился, и мужской голос с другой стороны с подозрением спросил:

– Лариса, ты там что, не одна?

От звука голоса вся напряженность Ларисы спала. Взвизгнув от радости, она воскликнула:

– Степа! Степа! Ты вернулся, тебя выпустили! – Она попыталась выбраться из ванной, но поскользнулась и, если бы не я, расшиблась бы, возможно, насмерть. Мне удалось подскочить и удержать ее.

– С кем ты там? Я слышал, что ты разговаривала с кем-то, – холодно, с подозрением спросил Степан Неделькин, не разделяя восторгов супруги.

– Да мы тут просто моемся. Женя мне помогает, – хихикая, стала объяснять Неделькина, и чуть не случилось страшное.

– Женя! Это тот козел, охранник снизу! – страшно заорал Степан, сотрясая дверь. – Открой!

Я не стала дожидаться, пока он выломает дверь или сбегает за ружьем, а, зажав рот Неделькиной ладонью, сама подала голос:

– Женя – это я. Здравствуйте, Степан Богданович! Поздравляю, что вас выпустили из тюрьмы. Сделайте одолжение, не ломитесь, пожалуйста, в дверь, так как я не одета.

– Вы – кто? Как вы в ванной оказались? – совсем ошалело спросил Степан.

– Я телохранительница вашей жены. Она меня вчера наняла, – объясняла я как можно понятнее. – Лариса попросила потереть ей спину, вот почему я здесь.

Неделькина с усилием отодрала мою ладонь от своего лица и воскликнула с негодованием:

– Ты что? Чуть меня не задушила. Что на тебя нашло? Я сама хотела все объяснить!

– Ладно, выйдете – разберемся, – буркнул Степан и отошел от двери.

Я посмотрела на нишу в стене, где висели халаты. Не предполагая присутствия в доме мужчины, я делала упражнения в нижнем белье и теперь не могла просто так выйти из ванной.

– Который из них можно взять? – указала я Неделькиной на пять банных халатов.

– Возьми желтенький, я его не надеваю, – ответила она.

Запахнувшись и затянув пояс, я вышла и прошла в гостиную.

– Вы телохранительница? – спросил он холодно.

На фотографиях, что я видела до этого, Степан выглядел этаким героем из античных времен – красивым, сильным. Теперь же передо мной был будто другой человек. Что-то надломилось у него внутри. Мощные плечи поникли, лицо осунулось, во взгляде – горечь и отчаяние. Неужели несколько дней, проведенных в тюрьме, так могут повлиять на человека? Я не успела ничего ответить, а он продолжал печальным голосом:

– Ох, Лариса чудит! Я не собираюсь из своего кармана оплачивать эту ее прихоть. Если вы, Женя, хотели поиметь с нас денег, то сильно просчитались. – Сказав, он нервно ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу белой, в тонкую черную полоску рубашки.

– Вы что, считаете меня мошенницей? – сухо спросила я.

– А как вас еще назвать? – вздохнул Степан. – Прознали, что Лариса без царя в голове, и подлезли, запудрили ей мозги. У вас, например, есть лицензия и соответствующее образование?

– Да, – заикнулась я.

Но Степан перебил:

– Где учились? В этих новомодных школах телохранителей? Да?

– Нет, – успела произнести я.

– А, значит, забашляли кому следует за корочки, – невесело усмехнулся Степан. – Одного взгляда на вас достаточно, чтобы понять, что из вас телохранительница, как из меня гейша.

– Зря вы так, Степан Богданович, из вас бы отличная гейша получилась, – зло подшутила я, – немного намазать, парик, приодеть.

– Чего? – сверкая глазами, вскинулся Степан.

В гостиную вбежала благоухающая розами Лариса и кинулась мужу на шею, целуя.

– Степа! Степочка! Степаша!

С недовольным видом он ее отстранил и бросил раздраженно:

– Что, что это такое?! – Под словом «это» он имел в виду меня.

– Это Женя, я же говорила, – пожала плечами Лариса, – она теперь моя лучшая подруга и защищает меня от всяких бандитов. Она такая крутая, мне рассказывали…

– Да что ты веришь всяким проходимцам! – горестно воскликнул Степан, зло глянув на меня.

– Я пойду, посижу на кухне, пока вы тут разберетесь между собой, – бросила я, направляясь к двери.

– Лучше одевайтесь и идите сидеть вообще куда-нибудь в другое место, подальше отсюда, – посоветовал Степан, поджав губы. – В ваших услугах мы больше не нуждаемся.

– Степан, хватит! Ты что? – вскричала возмущенная Лариса. – Она так старалась, чтобы помочь! Не смей!

Спокойно слушая их перепалку, я прошла на кухню, приготовила себе кофе. Конечно, мало приятного, если теперь меня выкинут, когда развернута такая бурная деятельность.

Юзер, наверно, пыхтит сейчас у себя дома за компьютером, и может оказаться, что напрасно. Естественно, я бы попыталась еще раз поговорить со Степаном, когда тот успокоится, однако Неделькина и так уболтала мужа. Степан великодушно позволил ей меня оставить, так, словно она привела домой со свалки собачонку и должна будет сама обо мне заботиться: кормить, выгуливать, платить, а к нему чтобы не смела приставать по этим вопросам. Спать мне постелили на диванчике в коридоре.

Я стойко перенесла враждебность Степана. Если он такой твердолобый, то почему его беременная жена должна расплачиваться за это жизнью? Кроме того, заключив контракт, я не имею привычки от него отказываться при возникновении трудностей.

В джинсах и майке я прямо так легла на диван, подоткнула под голову пуфик. Постель, которую принесла Лариса, я стелить не стала. Так пришлось бы раздеваться, а потом ночью Степан пойдет попить водички и будет лицезреть меня в ночной рубашке. Нервы были напряжены до предела. Слушая тиканье настенных часов в кухне, я попыталась расслабиться, сделав несколько дыхательных упражнений. Когда напряжение спало, настроилась и отдала себе приказ спать.