Текст книги "Криминальный оракул"

Глава 3

– Готовность – минута, – это тур-менеджер Людмила, – Василиса Ефимовна?

Комарова отмахнулась от Павла, чтоб больше плечи не разминал.

– Хорош, алмазный мой, – буркнула она. Лицо у нее было уже «нездешнее»; как раз для публики, ждущей чего-то возвышенного и мистического.

Я еще раз выглянула в зал из-за кулис. Все было чисто, периметр я уже осматривала. Новых лиц не прибавилось, что меня немного озадачивало: я попыталась найти нанятых мне в подмогу «мышку и медведя».

Они же – Рональд Петрович Коновалов и Нонна Тимофеевна Загребец. Образное сравнение с медведем и мышью оказалось снайперски точным. На отдельных, портретных фотографиях из досье этого было не увидать. Но прилагалась еще одна, совместная фотография, и вот там – хоть стой хоть падай. Та еще парочка.

Рональд Петрович был бывшим спецназовцем, высоким и мощным: рост два метра, косая сажень в плечах. Не человек, а стена, любую дверь протаранит. Причесон как из барбершопа и аккуратная борода не делали его облик менее угрожающим. Рубашка и галстук, в коих он был заснят на портретном фото, тоже положение не спасали. Особенно для людей с наметанным взглядом. Я моментально определила в этом мужике бывалого бойца. Из досье: после работы в спецназе он не смог приспособиться к мирной жизни (знакомая, ох какая знакомая ситуация). Начал работать на мафию; но сугубо по охранной части. Кого-то прессовать, участвовать в налетах и прочем Коновалов отказывался. В досье же было сказано – по религиозным причинам: очень верующий. Но уж медведь так медведь.

Нонна Тимофеевна (хоть стой хоть падай номер два) в контраст ему оказалась фигуристой коротышкой. Полтора метра росту, бритая наголо башка, недобрая улыбка во все зубы (между двумя передними – щель). Неожиданные при такой брутальной прическе (точнее, ее отсутствии) мягкие черты лица и ухоженные густые брови. Чисто соболиные. А сходство с мышью Загребец придавали не только крупные передние зубы со щелью между ними, но и уши: крупноваты для такой головы, немного торчат.

Эта дамочка специализировалась на воровстве и взломе.

Шикарно, просто шикарно, черт побери.

Легко было поверить, что они из криминального окружения Артура Лаврентьевича. Но вот по поводу возможности сработаться меня терзали смутные подозрения.

Хотя бы потому, что перед выступлением меня с ними не познакомили: Артур Лаврентьевич по телефону сообщил, что оба подсобных бойца уже следят за периметром. Василиса Ефимовна настраивалась на выступление, медитировала, ела сухофрукты, общалась со своим учеником Русланом (все это под беспрерывный массаж плеч, шеи и головы от Павла). А я – больше от досады – время от времени пыталась высмотреть этих двоих. Поди, не затерялись бы в толпе при этакой внешности.

Долговязый блондин Павел и бесконечно суетливая невысокая брюнетка Людмила мое появление восприняли в стиле «Надо значит надо». Людмила клятвенно пообещала обсуждать и согласовывать со мной детали тура. Павел просто усмехнулся:

– А я что, я мебель. Куда потащите, туда и попрусь.

Людмила не расставалась с планшетом, по которому постоянно сверяла то расписание, то какие-то списки. При несоответствии ворчала – например, когда выяснилось, что нашей пророчице Василисе не принесли в гримерку сушеные ананасы.

Павел к реальности проявлял мало внимания, торча одним ухом в mp3-плеере. Вырубал он его только по просьбе Василисы, чтобы не портить ей настрой перед выступлением.

Руслану меня представила отдельно сама Василиса.

Невысокий русоволосый мальчик, Руслан при своем субтильном телосложении выглядел все равно старше своих двенадцати лет. По словам Василисы, он приходился ей троюродным племянником. Был сиротой, потому она и заботилась о нем. Когда я спросила о школе и об учебе, Руслан с очень серьезным для ребенка лицом сообщил, что учится экстерном, и вообще у него сейчас каникулы и он…

– Я Васе помогаю, – безапелляционно заявил этот сопляк. С таким лицом, будто эта фраза объясняла абсолютно все, включая смысл бытия.

Сидел он в Василисиной гримерке с таким видом, будто на все и вся ему было плевать. Или – что ему все надоело. Василиса его вроде опекала, но без особого фанатизма. Например, не стала настаивать, чтобы он чем-то занялся, а не сидел и пялился в стенку. Зато настояла, чтобы он хорошенько поел.

Зато когда Василисе настало время выходить на сцену, пацан пулей подорвался со своего стула и зашагал рядом с Василисой. И когда она…

– Готовность тридцать секунд! – прошипела Людмила, отнимая хлеб у координатора.

…вышла на сцену, покачиваясь, будто лунатик, одетая в просторное балахонистое платье, и медленно поклонилась – Руслан впился взглядом в ее спину. Будто боялся выпустить из виду хоть на секунду.

Перед тем, как сегодня днем я ненадолго оставила Комарову, она заверила меня, что не будет портить мою работу, пытаясь в точности прозреть какую-либо грядущую опасность.

– Тем более что это ненужный расход сил, – пояснила она. – У меня ж должны силы оставаться для работы.

Я не стала спрашивать, остались ли у нее силы для сегодняшнего выступления на сцене Дома культуры. Это больше относилось к работе Василисы, а не к моей. Ну, упадет в обморок – ничего, дотащу. Да и Людмила наверняка похлопочет. Она, как и Павел, работала с Комаровой уже года три. А Руслан так и вовсе, по всеобщему утверждению, находился при Василисе Ефимовне «с самого начала». Надо бы уточнить, сколько конкретно.

К слову говоря, я за всю свою карьеру так и не пришла к выводу, кого удобнее охранять – малоподвижных клиентов или тех, кто способен нормально передвигаться сам. Мне доводилось охранять инвалидов-колясочников, или парализованных, или сломавших ногу. Но были среди моих подопечных и трое спортсменов олимпийского уровня. Везде были свои плюсы и минусы, и степень подвижности подопечного была не самым решающим фактором.

Людмила ознакомила меня со сценарием выступления. Пока что оно шло в соответствии с планом.

А вот моя поездка домой прошла не так, как я предполагала.

Для начала Варданян, едва я вышла из машины перед своим подъездом, позвонил и бдительно поинтересовался:

– Вы согласились? – отрывисто, нервно, без приветствия. Что было на него непохоже.

– Суреныч, – шутливо откликнулась я, – не паникуйте. Вредно для здоровья.

– Женя, очень прошу…

– Я не его буду охранять, – перебила я, – а его духа-покровителя в лице простой русской женщины. Тотемного зверя.

Варданян как-то нехорошо замолчал. Я отчего-то сразу подумала про инфаркт.

– Черт, – безынтонационно произнес он. – Вот про это я не подумал. Значит, доверил ее вам, эту Василису Премудрую?

– Доверил, – спокойно подтвердила я.

– Убедил, значит?

– Она убедила, – уточнила я.

– Ладно, Евгения Максимовна, – вздохнул Арцах, – отговаривать не буду. Возвращайтесь целой и невредимой. Тут в Тарасове, недалеко от центра, такое бистро открылось с кавказской кухней, а там такой плов… приезжайте – накормлю от пуза за свой счет.

– Заметано, Арцах Суренович.

Но это была самая приятная неожиданность. Дальше эти неожиданности были противные и кусачие.

Нет, сборы прошли быстро и без помех. Но выглянув напоследок в окно кухни, я увидела, как возле моей машины стоит… да, сомнений не было.

Он опять не замаскировался. Что, как я успела понять, у Антона Владиславовича Макова означало повышенный уровень угрозы, особую серьезность намерений.

Он стоял в паре метров от моего «Фольксвагена», прямой, как палка, и неподвижный, как статуя. Стоял, задрав голову, и смотрел на окно моей кухни. На меня в окне моей кухни.

Сука. Сталкер хренов.

Когда я вышла из квартиры и, завершив все положенные манипуляции с сигналкой, выглянула в окно на площадке у лифтов, Макова было не видать.

Это означало два варианта: либо он ушел вообще, либо зашел в подъезд. В любом случае мне следовало поторопиться.

Я прислушалась: лифт не поднимался, на лестнице шагов не слыхать. Метнулась ко входу на черную лестницу, открыла замок (у меня была копия ключа, чтоб не возиться с отмычками). Заперла за собой и бесшумней кошки быстро двинулась вниз. На первом этаже прислушалась.

Выход с черной лестницы вел к площадке с мусорными баками. Со стороны входа в подъезд меня никто не засек бы.

Вроде чисто. Черт, жаль, у этой двери нет глазка. И даже будь у меня сейчас спецаппаратура, возиться с ней нет времени.

На всякий случай я вылетела из дверного проема максимально быстро и дверь не открыла, а распахнула. И, краем глаза заметив в поле зрения черную тень…

Тело в этот момент сработало само. Через долю секунды Маков лежал лицом в грязный холодный асфальт, с заломленными руками. А я, продолжая придавливать его сверху, с опозданием неприятно осознала: каким-то образом он понял, что я рвану через черный ход.

Хотя – подумаешь, бином Ньютона: не через парадное же выходить, застукав слежку у своей машины.

– Неплохо, – сдавленно просипел он. – Нам бы поговорить, Евгения Максимовна.

– У меня нет времени, – отрезала я. Застал врасплох, ничего не скажешь. Я сейчас и наручники не смогу вытащить, опасаясь хоть на секунду выпустить агента из захвата. Тем более что мои две сумки с необходимым скарбом валялись в полуметре от меня. Недосягаемое расстояние в данных обстоятельствах.

– Мне некогда, – повторила я. – И я не хочу проблем, Антон Владиславович. Не надо мне мешать.

– Три минуты, – предложил тот.

– Минута, – еще жестче отрезала я.

Ноги подмерзали. Хоть и не по сезону теплый, а все-таки январь.

– Вы можете работать на нас, – начал он.

– Нет, я уже занята. Вербовать бесполезно. Что вы еще хотели?

Он не пытался высвободиться – значит, воспринял меня всерьез. Уже неплохо. Руки у него были пусты, когда я его скрутила. То ли не успел достать оружие, то ли и не собирался его доставать. Возможно, второе. Агенты из такой организации к нападению готовятся заранее.

– Вы замечены рядом с Соколовым. Это зафиксировано. Вас могут привлечь за соучастие.

– Если вы сначала докажете хоть что-то, – возразила я. – И я это уже слышала.

– Комарова… вы ее охраняете?

– Не ваше дело.

– Ты видела, – переходя на «ты», заторопился Маков. – Ты видела, на что она способна. Без нас она такой не стала бы.

– И?

– Ты бы валила, – уже не церемонясь, предупредил он. – Если долбанет, так долбанет и заденет всех. Ты легко не отделаешься. Подумай о тете.

Я упреждающе придавила посильнее, примериваясь – мол, а не долбануть ли мне в свою очередь.

Агент Маков моих приготовлений видеть не мог, но перенос центра тяжести наверняка почувствовал. Тощий ведь, поди, жестко ему на асфальте.

– Не лезьте в мою работу, – в свою очередь предупредила я, затем ткнула указательным пальцем ему в шею. Более эффективно вышло бы, стой он ко мне лицом, но со спины тоже вышло неплохо. Маков отрубился моментально.

Отлично, несколько минут у меня в запасе есть.

Я пристроила бессознательного Макова на деревянный ящик, прислонив спиной к большому баку для пластиковых отходов. Может, будет за это плюс в карму: все ж не стала оставлять его валяться на промерзшем за ночь асфальте.

Все это время в наш разговор никто не вмешивался. Я убедилась, что все чисто, подхватила вещи и переместилась к своему железному коняге. Возле него и внутри пришлось чуть повозиться: убедиться, что железный друг не подхватил «паразитов». Здесь тоже обошлось. Можно было ехать.

О, Евгения Максимовна, это не ваша проблема. Совсем не ваша. Не извольте беспокоиться. Ну-ну. Вроде кто-то обещал заняться Маковым, а, Артур Лаврентьевич?

Так что после выступления, едва Василиса Ефимовна окажется в безопасном месте, позвоню Соколову, доложу о происшествии. Ведь Маков не маскировался даже, черт!

Лишь на подходах к «Евразии» я осознала, насколько внезапным было появление Макова у моего дома. То есть было бы понятно, будь я вместе со своей подопечной, Василисой. Или тем более с клиентом, Соколовым. А тут Маков вторгся исключительно на мою территорию и только по мою душу. Напряг не по-детски.

Поэтому я позвонила одному человечку, знакомому из охранного агентства. Договорилась, чтобы мою квартиру в мое отсутствие проверяли. Лишним не будет.

Да, в Тарасове связи были; а вот во время турне придется полагаться на тех, кто есть. Надеюсь, при Комаровой Соколов будет надежнее бдеть. Обещал же, чуть не мамой клялся; и в такой ситуации его помощь лишней не будет. Ну, если он хочет полноценно защитить свой «живой талисман».

Тем не менее отказываться от задания я и не думала.

Адреналин после короткой стычки унялся, появилась небольшая слабость в мышцах. Но вместе с ней – и злой, задорный азарт. Никакой дразниловки гусей, но голыми руками меня не возьмете!

Впрочем, и эти ощущения быстро пропали, едва я переступила порог гостиницы и направилась к ресепшен.

Меня ждали, провели в номер к Василисе Ефимовне; и уже она представила меня своему окружению. Артура Лаврентьевича я не застала. На мой вопрос (вполне обоснованный) «Где он?» Комарова только отмахнулась:

– Ушел по своим делам. Он мне не отчитывается.

– Что, благословили его? – хмыкнула я. – На подвиги?

Василиса, сидевшая на круглом пестром коврике в позе лотоса, на это замечание ответила все тем же монотонным медитативным голосом:

– Не твое это дело, девица-краса.

– Главное, чтобы вас из-за него Маков не забрал. – Я не постеснялась поднять этот вопрос. – Он сейчас чуть ли не ко мне на квартиру приходил. Повторно знакомиться.

– Да, я видела это своим внутренним взором. Он подстерег тебя у подъезда. – Все тот же голос. Как будто Василиса Ефимовна со мной из другого измерения разговаривала, из нирваны там или еще откуда-нибудь. – Не волнуйся, он приходил один.

Несколько секунд мне потребовалось на то, чтобы осознать услышанное и заново вспомнить, что моя нынешняя клиентка – гадалка.

Но лучше уж я расскажу о произошедшем словами через рот. Так я буду точно знать, что оповестила подопечную. Я ж не знаю, насколько четко она все увидела этим своим «внутренним взором». Еще возникнет недопонимание, а в моей работе это опаснейшая вещь.

– Предупреждал, чтоб я вас бросила. – Я говорила и вглядывалась в умиротворенное лицо гадалки, ловила реакцию. – Сказал, что если уж долбанет, так долбанет по всем.

Пауза. Затем я добавила:

– Еще сказал, цитирую: «Ты видела, на что она способна. Без нас она такой не стала бы». Имел в виду, что ваш дар не проявился бы без участия организации, на которую работает Маков. Кто знает, может, он уже в курсе, что вы натворили в книжном магазине.

Комарова оставалась равнодушна.

Никакой реакции, черт побери, словно я тут распинаюсь о распродаже в обувном магазине!

– Пусть так, если знает, – наконец отозвалась моя подопечная. – Я не прячусь.

– Ладно. – Я не вышла из себя, нет. – А что насчет его слов – ну, что вы не стали бы такой, как есть, если б не его организация?

– Он и его коллеги меня преследовали. Мне же надо было как-то развивать свой дар, чтобы защищаться от них. – Василиса плавно потянулась. Вытянула ноги вперед и согнулась, достав кончиками пальцев до пальцев ног.

– То есть дело только в этом? – Аргумент меня не убедил.

– А ты что думала, меня как того израильтянина, Ури Геллера, запихнули в лабораторию и опыты на мне ставили? – Комарова и удивлялась как-то безмятежно.

– Геллера не запихивали в лабораторию, – возразила я, только чтобы хоть что-то сказать. – Он вроде сам пришел.

– Конечно, конечно.

– Какие у вас планы на сегодня? – Я решила сменить тему.

– Одно выступление, потом ужин, медитация, и баиньки. – Комарова кивнула на лист бумаги на столе. – Там Людмила все расписала.

Я оглянулась. Конечно, меня предупредили, что Руслан – не моя забота. Но когда речь идет о детях при моих подопечных, хочется точно знать, где они находятся.

Тем более при таком беспечном настрое моей подопечной.

– Василиса Ефимовна, а где Руслан?

– Книжку читает. Наверное, – пожала плечами Комарова.

– Вы за ним не присматриваете? Он же вроде ваш ученик?

– Медитировать будем – присмотрю. – В голосе Василисы появилось легкое раздражение. Очевидно, я мешала ей сосредоточиться.

Но отступать я не собиралась.

– То есть пока вы с ним не занимаетесь, он вам не нужен?

– Я чувствую его на расстоянии. Сейчас с ним все в порядке.

Так, ладно, Охотникова, охолони. Мальчик действительно не твоя ответственность. Задание и так непростое, не взваливай на себя лишнее.

Перед самым выходом Комаровой из номера Руслан явился сам. На все расспросы Людмилы («Хочешь кушать? Тебе нужно в туалет, а то там некогда будет?») хмуро отнекивался и бурчал, что все с ним в порядке.

– Он постоянно в таком плохом настроении? – шепотом осведомилась я у Людмилы.

– Нет, – ответила из другого конца номера, из туалета, Василиса Ефимовна, – только перед выступлениями.

Ах ты ж черт, я все забываю, что охраняю бабу-экстрасенса. К такому не сразу привыкаешь. Интересно, от нее возможно хоть что-то скрыть?

К месту выступления Василису доставила нанятая в местной фирме машина. Я было предложила довезти Комарову на своем железном коняге. Но тур-менеджер Людмила встала на дыбы: нет, нет и нет! Машина уже заказана, отменять она ничего не собирается, и транспорт очень хороший, представительный, к тому же со спецзащитой!

После этого она осведомилась, что у меня за автомобиль, и лишь снисходительно хмыкнула. «Фольксвагеном» ее было не впечатлить.

Казенная машина и впрямь оказалась представительная: мощная, черного цвета – ни дать ни взять мафиозная тачка.

Нанятый водитель гадалку вопросами не донимал, но то и дело поглядывал в зеркало с неприкрытым интересом. Пару раз открывал рот, явно хотел что-то спросить, но все сдерживался.

Толпа перед центральным Домом культуры собралась приличная; были и фотографы, и даже оператор: в Тарасове есть своя телестудия, для местечковых новостей.

– Ты позвони ей в четверг, – сообщила Василиса водителю, тронув его за плечо. Так, будто возобновила прерванный разговор. – После двенадцати дня. Она как раз будет в нужном настроении и выслушает.

Шофер вздрогнул и вытаращился на Василису Ефимовну так, будто привидение узрел.

– А… э… ага, – только и проговорил он.

– Время! – напомнила я.

Я была одна с Василисой и Русланом. Людмила заранее поехала в Дом культуры, чтобы проследить за подготовкой, и Павла с собой прихватила.

Это немного разозлило: выходило, что «духовного ученика» гадалки все равно сбросили на меня. Хороши, нечего сказать!

Едва машина остановилась, Руслан отстегнул ремень, распахнул дверь со стороны, противоположной собравшейся толпе. И шустрее белки выскочил наружу – я не успела заметить, куда он побежал.

– Эй!

– Не волнуйся за него, – знакомым потусторонним голосом сообщила Василиса. – Он придет. Просто не любит отсвечивать.

Ну и ну, ребенок шляется неприсмотренный, и всем плевать.

– Да и не нужно ему отсвечивать. – Гадалка взялась за ручку дверцы.

– Сначала я! – Я вышла первой.

Убедилась, что толпа стоит за заграждениями, и тогда только выпустила Василису.

Та даже не вышла, а выплыла наружу. Вместо экошубы на Василисе сейчас было простецкое драповое пальто, на голове – павловопосадский платок. Что называется, по-простому, но от души.

Едва Комарова ступила на мощенную плиткой дорожку к главному входу ДК, толпа стихла. Телеоператор замер со своей камерой.

Мне эта тишина не понравилась.

Я чуть подтолкнула Василису, только хотела сказать, мол, идемте…

Не сейчас, отчетливо прозвучал у меня в голове Василисин голос. Дай мне минуту.

Ах да, я ж имею дело со звездой шоу-бизнеса. Это тоже следовало учитывать. Имидж и все такое.

Придется искать баланс между имиджем и безопасностью.

Василиса Ефимовна обозревала толпу. Толпа хранила молчание, не иначе как ожидая какого-нибудь чудодействия.

Чудодействие началось с неожиданной стороны.

– Господь покарает тебя! Ведьма! – Монахиня, вся в черном, крупная, высокая, немолодая на вид, что-то швырнула в Василису Ефимовну.

Я инстинктивно прикрыла свою подопечную и почувствовала удар в спину. Что-то твердое, округлое, но не камень, помягче.

Монахиню оттеснили в глубь толпы.

Я обернулась и увидела: в Комарову швырнули грязной картофелиной.

– Мой дар от Господа! – звучно, громко и с достоинством ответила Василиса уже невидимой оппонентке.

– Он от дьявола! – послышалось в ответ.

Эта фраза застигла нас уже у порога Дома культуры. После картофельной атаки я молча и быстро повела Василису к зданию, не обращая внимания на протягивающих руки поклонников гадалки и отпихнув в сторону пару особо назойливых журналистов. Охранник у входа дополнительно прикрыл меня.

Безобидные, нематерные ругательства Василисы, заполнившие мою голову, я тоже проигнорировала. Но мне понадобилось сконцентрироваться сильнее обычного, чтобы не замечать их и делать свою работу.

– Ну? Все в порядке? – Людмила подлетела к нам, взяла Василису под локоть с другой стороны. – Идемте, гримерку уже приготовили. И Руслан ждет. Ой, а у вас пятно на спине.

– Он-то как прошел? – все же удивилась я. И, извернувшись, в зеркале увидела, что от картошки и впрямь осталось пятно на моей куртке.

– С черного хода, – ответила Василиса, стягивая платок. – Он всегда так делает.

И что, его всегда пропускают, хотелось спросить мне.

– Да, его пропускают, – ответила гадалка на мой невысказанный вопрос. – Он умеет быть незаметным.

Ладно, может, такому ребенку и охрана не очень-то нужна, только и подумала я.

– Это только для Василисы Ефимовны, – попыталась встрять Людмила, когда я прошла в гримерку вслед за Комаровой, – личное пространство.

А обещала-то полное содействие. Н-да. Многовато становится невыполненных обещаний.

– Людмила, – отчеканила я. – Я отвечаю за безопасность Василисы Ефимовны. Мне деньги платят за это. Давайте я позвоню Антону Лаврентьевичу и скажу, что вы против ее безопасности. Хотите? Послушаем, что он скажет.

– Но в прейскуранте… – Людмила уперлась.

– В твою работодательницу сейчас какая-то сумасшедшая картошкой швырнула! – еще жестче сообщила я. – И я единственная, кто ее прикрыл.

– А вот и не подеретесь, – вклинилась Василиса, устраиваясь перед зеркалом и расставляя на столике какие-то свои побрякушки.

– Но можно… можно же… – Людмила уже отступила, но оглянулась на коридор перед дверью.

– На коврике у двери я как-то раз дежурила. Очень неудобно, – отрезала я, закрывая перед Людмилой дверь.

На самом деле я, конечно, выйду из гримерной через минуту-другую, чтобы следить за обстановкой. Гримерка без окон, а через кондиционер гадалку вряд ли похитят.

Но прямо сейчас мне надо было сказать Василисе Ефимовне пару слов наедине.

Мои подопечные по-разному воспринимают тот факт, что во имя их безопасности они обязаны слушать меня, наемную сотрудницу. Я ведь, хочешь не хочешь, ограничиваю их. Опекаю. А опекать приходится самых разных людей. В том числе таких, которые давно уже никому и никогда не позволяли диктовать себе, что им делать, а что нет.

Или, как в случае с Василисой, меня нанимает один человек для другого. И этот другой далеко не всегда рад, что теперь находится под постоянным присмотром. Бывало, что со мной и спорили, и пытались бунтовать, и иногда даже сбегали.

Но вот так, чтобы в мозги влезать… Это все равно что под руку лезть, когда я работу делаю. Причем лезть так, что и не отпихнешь.

– Василиса Ефимовна, – позвала я.

Комарова послушно подняла голову от гримерного столика, где уже выстроила рядком небольшие разноцветные камушки.

– Вы ведь помните, что очень настаивали на моей персоне? Говорили, что вам очень нужен телохранитель?

– Да, голубушка, помню, – подтвердила она, непонимающе разглядывая мое раздраженное лицо своими добрыми желто-карими глазами. – Что такое?

От одного этого выражения лица хотелось взорваться каскадом ругательств.

Но как любит говаривать Арцах: «Епрст, я же профессионал!»

Так что я произнесла другое:

– Там, перед входом, я слышала ваш голос у себя в голове. Вы меня попросили подождать с минуту, и что вышло? Картошкой прилетело! И хорошо еще, что лишь картошкой, и один раз! А когда мы шли ко входу, вы мне в мозг транслировали, или не знаю, что делали… но только я слышала ваши мысли. И это очень отвлекало. – Я медленно вдохнула и выдохнула. – Вы это нарочно делали?

– Я должна пообщаться со зрителями, – уклончиво ответила Василиса. Она отвернулась от меня, но не полностью; руки ее заметались над столиком, по новой раскладывая камушки. – Не все могут попасть на мои вечера.

– Мне плевать на это, – подражая ее давешней невинной невозмутимости, отрезала я. – Вы сложный случай. Будут новые места, будет много новых людей. Вы сами мне сказали: телохранитель вам нужен, чтобы и вы сами глупостей не натворили.

Ну, буквально это прозвучало иначе, но черт с ним.

Руки Василисы остановились.

– Так что не трогайте меня своими чарами, способностями, или как там еще это назвать. Я ведь голову от вас закрыть не могу! Не мешайте мне вас защищать. В том числе от такого парня, как Маков!

– Сейчас ты меня вполне успешно от него защитила, – сообщила Комарова, разворачиваясь обратно.

– Что… простите?!

– Монашка с картохой. Это был он.

– Не буду спрашивать, откуда вы знаете, – вздохнула я. – Но… Если вы будете мешать мне вас защищать, я расторгну наш договор. Сложу с себя полномочия. Понятно?

Я была абсолютно серьезна. Милая и покладистая Василиса Ефимовна могла серьезно осложнить охрану своей же персоны.

– Как по мне, ты вполне способна справиться с Антохой, – пожала плечами гадалка.

– Может, и способна. – Так, последняя попытка. – Но вы не должны мне мешать. Понятно? Мы договорились?

Или мне позвонить Артуру Лаврентьевичу, мысленно произнесла я, глядя ей в глаза.

– Нет, не звони ему, – отозвалась Василиса. – Я тебя поняла, свет мой ясный, дотумкала, чего ты алчешь. Не буду я тебе палки в колеса ставить.

– Ни в каком виде, – подчеркнула я.

– Ни в каком виде, – повторила Василиса.

Остаток времени до выступления прошел спокойно. В гримерную допустили Павла, Руслан пристроился на диванчике с журналом в руках. Я мельком пригляделась: «Популярная механика». Вполне предсказуемый выбор для мальчишки.

Кстати, сушеные ананасы, по поводу которых Людмила затеяла столь энергичную разборку, Василиса есть не стала. Пояснила:

– Цвет приятный и на атмосферу благотворно влияют.

Людмила то появлялась в гримерной, то вновь уносилась к сцене. Больше она не нашла, к чему придраться. Похоже, все наконец стало так, как полагается.

И вот в таком виде наступил первый вечер моего нового задания. Ох, со всеми этими свистоплясками не забыть бы позвонить тетушке, оповестить, что я в отъезде.

Кстати, про полномочия я не шутила. Я реально могу отказаться от выполнения задания, если не найду возможным и дальше выполнять работу на должном уровне. Это я оговаривала и сегодня днем, вместе с Соколовым, в присутствии Василисы, между прочим. Кто ж знал, что в упомянутые ранее «не зависящие от меня причины» попадет и трансляция мыслей в мозг.

Итак, Василиса поклонилась залу.

– Здравствуй, град Тарасов, – произнесла она. Гадалку снабдили микрофоном, и ее голос разнесся по всему немаленькому концертному залу.

Дальше все пошло по сценарию, который я наблюдала при выступлениях Василисы в телешоу: приветствие, несколько слов о положительной энергии, которую принесли с собой добрые люди в этом зале… интересно, люди снаружи, в частности, та монахиня с картошкой – считались?

Потом начался сеанс вопросов: Василиса Ефимовна сама выбирала среди зрителей, на чей вопрос ответить. Журналистов в зале не оказалось, зато скептиков хватало. Многие, как и я в свое время, думали, что Комарова выбирает из подставных. Скептиков Василиса ставила на место, высказывая вслух такие их мысли, какие подставной зритель ни за что не высказал бы. Одну весьма агрессивно настроенную обличительницу координатору в итоге пришлось под руку выводить из зала: она ничего не видела из-за слез.

Я не вникала в выступление Василисы. Платят-то мне не за это. К тому же из-за ее недавнего визита в мою голову я испытывала некоторое отвращение ко всем этим, скажем так, фокусам. Именно оттого, что убедилась в их реальности. Ну, в гипноз тоже не все верят, а он более чем реален. Нас, бойцов для «Сигмы», ему обучали.

Подытоживая: не то чтобы я после всего сегодняшнего сразу прониклась и уверовала во всякую мистику. Но совсем уж зарекаться не буду. Надеюсь только, что из-за всего этого мне не придется пересматривать свой опыт и менять годами наработанные принципы работы телохранителя.

Я следила за обстановкой. Держалась за кулисами, но недалеко от Василисы.

Последнее оказалось неожиданно непросто: от гадалки волнами шла энергия. Казалось, что меня пронизывает насквозь какими-то излучением. Или будто я – мелкий песок, который вновь и вновь просеивают сквозь ситечко. На пляжах таким манером ищут потерянные отдыхающими монетки.

Не самое приятное ощущение.

Я глянула на Людмилу, стоявшую у другого края занавеса. Она тоже наблюдала за гадалкой. Непонятно было, чувствует ли она эту энергию. Может, и нет, привыкла за время сотрудничества.

Вот кому было однозначно плохо от всего происходящего, это Руслану.

Мальчик стоял позади Василисы. Так, чтобы его не видели из зала. Он и в начале-то показался мне напряженным. А сейчас стало хуже: он покрылся испариной, стиснул зубы, зажмурился и мелко дрожал.

Когда я, беспокоясь, попробовала дотронуться до него, меня словно ударило током!

Позади меня раздался флегматичный голос Павла:

– Не трогайте его. Это часть выступления. Пройдет.

– А вы доктор, что ли? – меня неприятно удивило равнодушие Павла.

– У меня есть медицинский диплом, без этого в массажисты не пустят. – Павел оставался невозмутим. – Дело в другом.

Руслана затрясло сильнее, но, несмотря на эту трясучку, он не двигался с места, будто приклеенный.

– Попробуете вмешаться – будет хреново. Очень хреново, для них обоих. Людмила как-то раз попробовала… Руську с Васькой в «Скорой» откачивали.

Я обернулась на закатившего глаза мальчика и инстинктивно отошла дальше за занавес. От греха подальше.

Впрочем, пришлось опять приблизиться, чтобы сохранять оптимальный обзор сцены и зала. Из-за света софитов зал обозревался хуже, чем хотелось бы. Да еще это давление чужой энергетики… я с трудом это выносила.

Хватит!

Как там сказала Комарова? Сопротивляемость высокая? Ну-ка, врубим эту сопротивляемость на всю катушку!

Я вспомнила ощущение «пузыря». Когда мне казалось, будто я, Комарова и Соколов были отгорожены от окружающих некоей защитной оболочкой. И, продолжая отслеживать обстановку, я стала представлять этот пузырь вокруг себя. Этакий скафандр, плотно прилегающий к телу.

Хотите верьте, хотите нет, но это сработало. Через минуту давление ослабло, и я смогла лучше сосредоточиться на своей работе. Может, стоит потренироваться, и этот «скафандр» защитит меня от вторгающихся в мозг мыслей Комаровой?