Текст книги "В поисках легкой наживы"

Глава 4

Итак, «Петроль». Здесь я надеялась найти ответы на некоторые свои вопросы. Я повесила через плечо магнитофон. Очень удачно, что сегодня я в роли репортера.

Войдя в холл, я остановилась перед зеркалом, поправила прическу, припудрила лицо и по большому счету осталась вполне довольна своим внешним видом.

Импозантный, нестарый еще мужчина с элегантной проседью в идеально уложенных волосах, одетый в костюм мышиного цвета, указал мне на стул напротив своего стола.

Со всеми своими задачами я справилась великолепно. «Жучок» разместился под крышкой стола. Интервью готово.

Осталось настроить хозяина кабинета на нужную волну, чтобы разжиться интересующей меня информацией.

В дверь заглянул кто-то из его колег:

– Вы заняты, Сергей Владимирович?

– Через минуту буквально освобожусь. Так как, Таня, когда я смогу просмотреть материал?

– Я вам позвоню, – я обворожительно улыбнулась. – Сергей Владимирович, а можно вам задать вопрос, не относящийся к рекламной статье?

Сергей Владимирович удивился:

– Что за вопрос, Таня?

– Как вы считаете, стоит ли мне сегодня идти в «Солярис»? Там ведь несчастье с владельцем случилось.

– Да, я слышал. Ужасно.

Глаза его потемнели. Мне показалось, что он с сочувствием относится к горю, постигшему «Солярис», несмотря на давнюю размолвку между бывшими друзьями.

– Я думаю, что Людмилу Васильевну я не смогу найти. Говорят, что она в этом замешана.

Он задумчиво пожал плечами.

– Ничего не могу сказать по этому поводу. Но думаю, со временем люди поймут, что Людмила Васильевна очень хорошая женщина и никогда бы так не поступила.

Этот дядечка мне импонировал. Я даже решила, что «жучок» здесь ни к чему. И так все ясно. Не виновен. Но удобного момента извлечь его обратно не представилось: зашел нетерпеливый коллега Сергея Владимировича.

Ладно. Пусть поживет под крышкой стола. Я, конечно, имею в виду «жучка».

Я все-таки надеялась, что рано или поздно конкурент погибшего выскажет мнение на эту тему. Или даже выдаст себя, если замешан в преступлении.

И мне не пришлось долго ждать. Минут через десять, когда Сергей Владимирович расстался с коллегой и, судя по всему, остался один, он и произнес фразу, которая решила для меня все:

– Эх, Дима, Дима, запутался ты, бедняга, в своих бабах. Они-то тебя и сгубили. Жаль тебя, брат. Все-таки мы когда-то были с тобой друзьями.

Я представила себе, как он листает «Презентацию», оставленную мной, и размышляет вслух. Я специально открыла журнал на первой странице, где находилась рубрика: «Читайте в следующем номере». Там говорилось, что в журнале будет помещена информация о компании «Солярис».

Меня удивило направление его мыслей: ведь сам же сказал, что Людмила Васильевна совсем ни при чем. А размышления вслух однозначно подсказывали – «ищите женщину».

* * *

Хоть Сергей Владимирович и считал, что всему виной бабы, я решила проработать версию о конкурентах до конца, хотя бы для очистки совести.

Правда, теперь у меня появилась мысль о наличии третьей дамы. Если версия «конкурирующая фирма» потерпит фиаско, то начну работать над развитием версии «ищите женщину».

Мне бы очень помогло знание того, как обстоит дело с завещанием: имеется ли оно и что конкретно гласит. Жаль, что упустила этот момент из виду, когда с Дарьей беседовала. Пришлось ей позвонить.

Завещания, по ее словам, не было. Она разговаривала со мной таким противным голосом, что мне очень захотелось ей нахамить. Но я девушка выдержанная, характер нордический, посему пригасила свой гнев, противопоставила ее хамству светскую любезность.

– Благодарю вас, дорогая Дарья Михайловна, вы очень помогли мне.

* * *

Офис компании «БДТ» занимал весь первый этаж суперсовременного здания – монолита из бетона и стекла на Набережной. Директор господин Платонов Виктор Владимирович, мужчина лет тридцати с небольшим, очень приятной наружности, встретил меня весьма любезно, даже предложил кофе с коньячком.

И принялся вовсю кокетничать. Сразу видно, что много женщин для него не бывает. И некрасивых, видимо, тоже.

Я пила вкусный напиток (правда, без коньяка) и вовсю ему подыгрывала. Он не сводил с меня глаз, прямо-таки гипнотизировал. Кот мартовский да и только.

– Танечка, а как вы посмотрите на то, что я предложу вам посидеть вечерком в ресторане? Вы не будете против?

Я не была против. Отнюдь. Кости советовали мне «познать суть развлечений». А в более интимной обстановке я смогу из него вытащить все, что он знает о жизни своего конкурента Захарова. И, даст бог, появится хоть что-то существенное, из чего можно будет сделать определенные выводы.

И я кокетливо пожала плечами:

– Может быть.

– Сегодня вечером. Часиков в семь.

– В семь не смогу. У меня еще несколько адресов, куда я должна нанести визиты.

– Похоже, что Виктория Викторовна держит своих сотрудников в черном теле, – улыбнулся Виктор Владимирович.

У меня чуть не вырвалось предательское «Я сама себе хозяйка», хорошо еще вовремя опомнилась.

– Иногда бывает.

– Тогда, Танечка, назначьте удобное для вас время. У меня весь вечер свободный.

– Часиков в девять. Устроит вас?

– Вполне. Вы очень любезны. – И он вновь изобразил белоснежную голливудскую улыбочку. – Где мы с вами встретимся? Я могу за вами заехать, если вы не против.

– Замечательно.

– Где вы живете?

Я назвала свой адрес и предложила обменяться номерами сотовых телефонов. На всякий непредвиденный случай. И очень хорошо сделала. Умничка, Таня. Очень предусмотрительная девочка. Всегда знаю, где упаду. И сразу – соломку.

Мне показалось, что в этой компании «жучка» внедрять необязательно. Я раскручу его и так. Тем более он-то уж точно не произнесет фразу типа: «Эх, Дима, Дима!» Возраст не тот.

А уж если быть до конца откровенной, то я просто не очень верила в то, что Дмитрий Петрович погиб от руки конкурента. Не знаю почему, но не верила. Так решила моя мощная интуиция сразу после высказывания Сергея Владимировича о том, что Захарова погубили его женщины. А с интуицией я никогда не берусь спорить.

И все эти вылазки были сделаны скорее для очистки совести.

* * *

Покинув здание, я посмотрела на часы. Пора было подумать о том, чтобы где-нибудь перекусить. Мой желудок уже давно пытался мне об этом напомнить.

Я остановила автомобиль у кафе «Встреча». Очень уютное местечко, и ассортимент всегда довольно приличный.

Я взяла себе двойную порцию пельменей со сметаной и чашечку кофе.

Все мне безумно нравилось, я увлеклась едой так, что не сразу заметила эту странную парочку. Две дамочки: одна лет тридцати пяти, другая совсем юная, почти девочка. Обе холеные, одетые по последней моде и с большим вкусом, словно с подиума сошли. Маникюрчик там и все такое. Прически замысловатые.

В принципе это могло соответствовать действительности, поскольку эта самая «Орлова & KO» тут совсем неподалеку.

Дамочки сидели за соседним столиком.

Поначалу мне их разговор казался просто обычным женским трепом. Но через некоторое время противный червячок завозился где-то внутри меня. Уж больно слащавым был этот разговор.

– Ах, Катенька дорогая, ты просто неотразима. Ты просто растопила мое сердце.

Я глянула в их сторону. Взгляд у дамочки постарше просто пожирающий и совсем недвусмысленный. Не стоит пересказывать всю их беседу, скажу лишь, что вывод мой был однозначным. И мне сразу пришел на память тот гадкий сон, в котором я целовалась с Ленкой.

Видимо, моя потрясающая интуиция еще ночью знала про эту случайную встречу, которая меня вообще-то никаким боком и не касается.

Даже есть расхотелось. Хорошо, что пельмени уже кончились. А кофе – не еда. Он всегда найдет дорогу в мой желудок.

Я подозвала официанта, расплатилась и вышла. Не знаю, как другие относятся к таким нетрадиционным отношениям, но мне они не нравятся. Я люблю мужчин.

* * *

У меня оставалось еще немного времени до грандиозного шоу в школе номер пять. Я решила навестить свою заточенную в четырех стенах клиентку. Все-таки удобно, черт возьми, что она у меня всегда под рукой. Хорошо, что я именно так поступила, да простит меня мой друг Киря.

Дверь, разумеется, я открыла своим ключом.

Она бросилась ко мне с вопросами, видимо, надеясь, что я за несколько часов смогла все разложить по полочкам.

– Таня! Ну, как дела? Выяснили что-нибудь?

Клиентка чуточку одомашнилась, воспользовавшись моим халатом из фланели. Что ж, дело житейское. Неизвестно, сколько ей придется тут отдыхать. Я ее нисколечко не осуждала.

– Ох, Людмила Васильевна, я пока ничего конкретного не могу сказать.

– Ну, хоть что-нибудь такое, из чего вы бы смогли понять, что я не причастна к смерти своего бывшего мужа?

– Пока рано говорить об этом. Давайте лучше обсудим еще кое-что. Ответьте мне еще на некоторые вопросы.

– Спрашивайте что угодно. Скажу все, что знаю. Лишь бы только поскорее все это кончилось.

– Людмила Васильевна, в первую очередь я бы хотела прояснить для себя вопрос с завещанием. Дарья мне сказала, что такого документа не существует. Вы с Дмитрием Петровичем случайно не обсуждали этот вопрос?

– Нет. А зачем? У нас никого нет. Если бы я умерла первой, все бы досталось Диме. Если бы…

Она зарыдала. Чуточку успокоившись, продолжила:

– Наверное, все унаследует Дарья Михайловна. Я не буду ни на что претендовать. Мне того, что имею, вполне хватит до конца моих дней. Понимаете, Таня, есть люди, для которых деньги – все. Я не такая. Смею думать, что не такая. Для меня деньги – всего-навсего инструмент для дальнейшей работы моей, то есть нашей фирмы. Как, к примеру, лопата для садовника.

Так что то, чем я владею в данный момент, меня вполне устраивает. Хотите верьте, хотите нет. Но это действительно так. – И она снова заплакала.

Пришлось подождать, пока она справится с собой. Я пошла на кухню и приготовила кофе.

– Людмила Васильевна, кофе хотите? – крикнула я, колдуя у плиты.

Она пришла на кухню, взяла сигарету из моей пачки и закурила, устроившись на стуле у окна.

– Вы, Таня, наверное, не верите мне ни капельки.

Иногда для того, чтобы привести человека в чувство, надо ему нагрубить или даже нахамить. Но у меня и язык-то не поворачивался, чтобы отбрить ее как следует. Эта женщина вручила мне свою судьбу. Она в меня верила, как в бога.

А у этого самого бога мозги искрили. Запутанная история. Что ж, бывало и похуже. Се ля ви, как сказала бы моя подруга, Ленка-француженка.

– Еще один чрезвычайно важный вопрос, дорогая Людмила Васильевна.

Она кивнула, вытирая глаза моим кухонным полотенцем.

– Ключи от вашей квартиры имелись еще у кого-нибудь, кроме вас?

Она поднялась, открыла кран и ополоснула лицо, потом снова села.

– У тети Лизы я держу запасной на всякий случай. Мало ли что.

– Поня-ятно. И, насколько я помню, неизвестно, была ли она в тот вечер дома.

– Не знаю точно. Да при чем здесь может быть эта старушка? Мы с ней в очень хороших отношениях.

– Мало ли. Всякое в жизни бывает. У вас ведь смежные лоджии. И ее кухня через стенку от вашей.

– Не знаю. – Она вяло отхлебнула кофе.

– Людмила Васильевна, дайте мне свой ключ от квартиры. Ее, конечно, опечатали. Но вдруг да пригодится.

* * *

Я приняла решение походить по соседям. Порою находятся такие, которые знают все буквально обо всех. Особенно бабушки. Киря иногда прикалывается, что суперсыщик Таня Иванова чрезвычайно трепетно относится к старшему поколению.

Я этого и не отрицаю. Главное результат. Иногда сведения, полученные от престарелых соседок, могут затмить все версии, выстроенные на фактах, и вдобавок опровергнуть некоторые из них. Такое тоже бывало в моей практике.

На сей раз буду получше искать таких соседок, которые очень даже не против потрепаться за жизнь. Молодую или старую – неважно. Тем более что в квартиру Людмилы Васильевны я не вошла.

Она, как я и предполагала, была опечатана. Нарушать закон еще раз мне не хотелось. Я для себя решила так: если возникнет острая необходимость, то я это сделаю. А пока зачем лезть на рожон и привлекать внимание Кири?

Одна любительница поболтать действительно нашлась. Ее звали баба Нина.

– Ой, да не слушайте вы ее, дамочка. Эта грымза всем нервы портит ежедневно. Она к подъезду, как на основную работу, выходит. Лишь бы только кого-нибудь обкакать, извините, сударыня.

Это мне объяснял сухонький старичок, не слишком-то заботясь о том, что грымза может и обидеться.

Баба Нина, разбитная старушка, тяжело дышала и, тренируя то ли сердце, то ли силу воли, ежедневно устраивала себе, родной, архисложное испытание, поднимаясь на четвертый этаж без помощи лифта.

На площадке между этажами, где она отдыхала, я с ней и пообщалась немного.

– Происходило ли здесь что-нибудь необычное, – говорила она мне, – я, конечно, не знаю. И не видела, чтобы в ту квартиру входил кто-нибудь посторонний. Зато я кое-что слышала, примерно с неделю назад… Я, конечно, не знаю, связано ли это с ужасной смертью в двенадцатой квартире. Но я вам скажу, это был настоящий кошмар.

– А что конкретно кошмарного произошло?

– И-и, милая. Там так шумели. Я думала, что дом развалится. Так пилили или сверлили, просто стены ходуном ходили. И вроде как в той квартире. Или в Лизаветиной. Точно не могу сказать. Я потом уж у Люды спрашивала и у Лизаветы тоже, кто из них чего собрался перестраивать.

Люда сказала, что никто ничего в ее квартире пилить не мог. Лизавета тоже не признала этого. И еще заявила, что лично она ничего не слышала. И что я, мол, выдумываю.

А мне зачем выдумывать? Деньги мне, что ли, за это заплатят. У нас ведь слышимость-то какая! А они прямо надо мной живут.

– Понятненько. Спасибо вам большое. А вы не подскажете мне еще вот что? Вы никогда не видели, чтобы к Елизавете…

– Ивановне, – подсказала мне баба Нина.

– Спасибо. Не видели ли вы, чтобы к Елизавете Ивановне приходила молодая красивая высокая блондинка? Стройная такая?

– От это я точно видела. Приходила, только я не скажу точно, блондинка она или крашеная. Но красивая, дородная такая. Сейчас таких девок-то мало. В моде все тощие какие-то. Ни тебе грудей, ни задницы. Одни ноги от ушей. И больше ничего. Бедные девки изводят себя диетами всякими разными, только бы усохнуть в щепку.

– Баба Нина, а вы не могли бы точно вспомнить, когда вы слышали этот самый шум, ну хоть примерно? В какой день и в какое время?

– О-ой, дай бог памяти. Да с неделю назад. А вот в какой день, не припомню точно. Я еще кино индийское по ТВ-6 смотрела. «Зита и Гита» называется. А там пилят и пилят. Я уж телевизор на всю громкость включила. Даже голова разболелась. А убавишь, так не слыхать ничего. После обеда это все было. Точно. Кино-то часа в три началось. С час, наверно, шумели. А в какой день – не припомню.

Я поблагодарила старушку и на всякий случай спросила ее, не знает ли она, когда вернется домой Елизавета Ивановна. Ее, как назло, опять не было дома.

– Этого я не знаю, милочка. Она, может, опять детей нянчить поехала. У нее-то, слава богу, здоровье пока есть. Это у меня уж… – Она махнула рукой. – У меня и сердце больное, и ноги не ходят. И руки распухли все вон как. И дышать тяжело. Одышка такая. О-ой. Беда. Это прямо страсть господня.

Баба Нина принялась охать и перечислять многочисленные хвори. Я молча кивала, а сама думала о своем. Пыталась мысленно найти применение той информации, которую только что получила. Потом взглянула на часы и вежливо откланялась.

Те из соседей, которые на момент загадочного шума находились дома, подтвердили слова бабы Нины. Правда, не так эмоционально, как это делала она.

– Слышала вроде бы, – сказала мне одна молодая женщина, – но это продолжалось не очень долго. Кто на такие вещи внимание обращает? Надо людям – пусть делают. Они ж не ночью. Может, и мне завтра понадобится полку какую-нибудь повесить. Она и про меня тогда точно такое же нагородит. Да вы слушайте больше эту бабу Нину. Она же почти всегда дома сидит. Понятно, что ее такие мелочи раздражают.

Я вернулась в машину, завела движок и закурила, обдумывая свои дальнейшие шаги. Информация, полученная от бабы Нины, довольно интересна. И, может быть, она мне пригодится.

Все, Татьяна Александровна, пора в путь. В школу. На великосветский прием. Знакомиться с коллегами Дарьи Михайловны. А для начала бросим кости. Очень уж мне хочется знать, дорогие мои косточки, верно ли мое предположение?

16+26+6 – «Ведите себя так, чтобы и достоинство сохранить, и на разумный компромисс пойти, и быть оцененной по заслугам».

Глава 5

Я включила «дворники», поскольку на улице начался дождь, мелкий, холодный и противный. Такая погода навевает разные мысли. Выбросив бычок, я тут же достала еще одну сигаретину. Никотин помогает мне думать.

Итак, что мы имеем на сей час? Да почти ничего не имеем. Я совершила легкую пробежку по версиям. Это мне не прибавило информации, но зато навело на довольно интересную мысль. Только ее очень трудно «пришить» к обстоятельствам дела.

Дарья Михайловна имеет неопровержимое алиби, это понятно. По словам неизвестной мне ее собеседницы, был еще кто-то другой, кто помог отправиться Дмитрию Петровичу в мир иной.

Есть еще Виктор Владимирович. Его пока не сбрасываем со счетов. Возможно, с его помощью я сумею во всем разобраться. Грядущий вечер может оказаться мудренее утра.

Вперед, Таня! Хоть путь через тернии и нелегок, зато он ведет к звездам.

Пятая школа находится в Трубном районе, одном из самых криминальных в Тарасове. А уж третий квартал вообще славится на весь город. Было время, когда в этой самой школе царил полный беспредел. Поговаривали даже, что якобы тут ученики на уроках стреляли. Не знаю уж, насколько верны все эти слухи, только дыма без огня не бывает.

А вот то, что некоторые придурки приносили из дома бражку и внаглую ее попивали, причем прямо во время урока, это мне сама Ленка рассказывала. А уж она точно врать не будет.

Как ей удалось адаптироваться в таких условиях, я до сих пор не понимаю. Она говорит, что директор научил ее находить общий язык с самыми что ни на есть сложными объектами воспитания.

Надо обладать стойким характером и чудовищным терпением, чтобы тут работать и при этом умудриться иметь авторитет у этих сложных объектов. У Ленки это получалось неплохо.

Когда мне приходится здесь бывать, я вся внутренне напрягаюсь. Потому что совершенно внезапно из-за какого-нибудь угла может выскочить ученик, развивший реактивную скорость, и запросто протаранить тебя насквозь.

Так однажды Елена Михайловна, идущая на урок, протянула руку, чтобы открыть входную дверь. А в это самое время невинно резвящийся отрок, несшийся на бешеной скорости, распахнул дверь ударом ноги. В итоге моя подруга попала на урок довольно не скоро, поскольку вынуждена была уйти на больничный по случаю перелома правой руки. Вот такие здесь фронтовые условия.

Однако сегодня в школе было на удивление тихо. Во всяком случае, на первом этаже. Двери актового зала призывно распахнуты, у входа – дежурные старшеклассники. Детские голоса раздавались где-то выше.

Я прошла по знакомому коридору и поднялась на второй этаж, где находился класс подруги.

А вот там царила неразбериха. Я с трудом достучалась в дверь, которая, как выяснилось потом, была закрыта на швабру. Оказалось, что Ленкин кабинет на данном этапе служил костюмерной.

– Елена Михайловна! Елена Михайловна! Завяжите мне, пожалуйста, бантик. А то он у меня развязался, – верещала девочка лет десяти в карнавальном костюме. Я не поняла толком, какую именно козявку будет играть девчушка в этом грандиозном спектакле.

– Елена Михайловна, Сашка Попов подсматривает! – Малышка с загнутыми вверх косичками, словно у Пеппи Длинныйчулок, подскочила к двери, задев меня картонными крыльями, и, схватив ту самую швабру, которая только что придерживала дверь, ломанулась за бессовестным Сашкой. А в дальнем углу кабинета сразу же пронзительно завизжали старшеклассницы, которые, похоже, тоже были заняты в спектакле и тоже переодевались.

Я непроизвольно поморщилась. Кошмар! Работать в этих условиях я бы не смогла и за триста долларов в день, а не то что за триста рублей в месяц, как получают молодые педагоги.

Ленка, раскрасневшаяся от волнения и бесчисленных забот, не замечала того, что ее класс напоминал в данный момент знаменитую палату номер шесть.

– Таня, как я рада, что ты смогла приехать. Ты даже не представляешь! – скороговоркой проговорила моя подруга, чмокнула меня в щечку и тут же выскочила в коридор, дабы вернуть ту самую девчушку, которая со шваброй преследовала бесстыдника и раньше времени демонстрировала свой костюм будущим зрителям.

– Ну и дурдом, – проворчала я, покинув класс вслед за подругой.

Ленка водворила «насекомое» в класс, заглянула в соседний, где менее шумно переодевались мальчики, тоже занятые в спектакле, потом подошла ко мне:

– Давай отойдем вон туда к окошку. Хоть поболтаем, пока не началось представление.

Мы остановились с ней у окна, выходящего во двор, и я задумчиво достала сигарету.

– Таня!!! Ты с ума сошла.

– Ой, прости, пожалуйста, – я убрала сигарету в сумку и улыбнулась.

– Нельзя подавать детям дурной пример.

– Я уже поняла. Лен, ты мне скажи, пожалуйста, каким образом вашей школе удалось пригласить на праздник это самое агентство?

– А-а. Тебя, как детектива, в первую очередь интересует именно это, а не дела подруги.

– Ну почему же. Дела тоже. Но все-таки…

– Это нам физрук наш устроил. Мы сначала планировали только спектакль. А у него там, оказывается, сестра работает. Кроме того, агентство хотело бы набрать девочек в школу манекенщиц. Это же платное обучение. А тут агентство продемонстрирует свои потрясающие успехи, привлечет внимание девчонок. Будет проведен конкурс «Мисс школа номер пять».

Победительница будет учиться на манекенщицу бесплатно. Ну, а остальные, мол, позавидуют и тоже сразу же кинутся туда. Вот такой меркантильный расчет. Рекламный трюк всего-навсего. Они и в другие школы, насколько я знаю, собираются с такой же «благородной» акцией. Просто из-за того, что одна из моделей – сестра нашего физрука, к нам они решили пожаловать на праздник города. Вот что значит иметь связи.

– Понятно. А я уж думала, что ваша школа удостоена такой чести в связи с тем, что стала самой образцовой в Тарасове.

– Ага, – Ленка рассмеялась, – я до такого уж точно не доживу. Как хоть твои дела-то, расскажи.

Я безнадежно махнула рукой:

– А-а. Как всегда, находится такое дело, от которого мозги искрят.

– Елена Михайловна, мы ж паутину забыли в актовый зал отнести, – обратилась к нам одна из девчушек.

– Ты Ванюшку попроси, пускай он отнесет и развесит.

Та удалилась.

– Как же тебе удалось уговорить старшеклассниц участвовать в таком детском спектакле?

– Это секрет, – Лена улыбнулась. Но все-таки не вытерпела и раскололась: – Они за это получат по четыре пятерки в журнал.

– Значит, и тут холодный расчет…

Лена развела руками.

* * *

Сначала был спектакль. Вот где я получила немало удовольствийя и приобрела кучу полезных знаний. Теперь мне совершенно достоверно известно, что по-французски Муха-цокотуха звучит так: «Мушь-Зизушь». Красиво, черт возьми!

Ко всем этим впечатлениям надо добавить, что пианино в этом зале до невозможности расстроенное. Как дети умудрялись петь под него свои небольшие партии, остается только гадать.

Не буду утомлять вас своими впечатлениями, скажу лишь, что самое яркое оставила бабочка.

Я уж и не знаю, где только Ленка раздобыла ее. Таким тетенькам на базаре торговать. Я имею в виду габариты. Не думала, что школьницы могут быть столь крупными. Голос у девицы, правда, очень даже ничего. Но размеры! Мама мия! Такая большая ба-абочка! Она скакала по сцене, как пожарная лошадь. Я думала, что хлипкий пол не выдержит ее веса и артистка со свистом рухнет в подвал.

Прозвучал заключительный аккорд, свидетельствующий об окончании ее партии. Девица низко поклонилась, так, что ее белокурые волосы едва не коснулись пола. И гордо упорхнула, взмахивая руками с прицепленными на них крыльями.

Во время спектакля я попыталась переговорить с одной из коллег Даши. В отличие от других представительниц агентства она сидела в зрительном зале.

– Извините, Татьяна Александровна, у нас не принято обсуждать личную жизнь друг друга, поэтому в сущности я ничего не знаю о Дарье Михайловне.

Никогда не поверю, что такое возможно в женском коллективе. Скорее всего она просто боится говорить об этом. А значит, есть что скрывать. Или боится навлечь на себя гнев владелицы модельного агентства. Это тоже кое о чем говорит.

* * *

После спектакля, который был встречен бурными аплодисментами зрителей и сопровожден хвалебными словами завучихи, началась вторая часть праздника, та, которую подготовила «Орлова & KO».

Ленка сошла со сцены и заняла место рядом со мной.

Вера Николаевна Орлова оказалась той самой дамочкой, которую я случайно увидела в кафе «Встреча» в компании юной особы. И пельмени в моем желудке снова взбунтовались. И снова вспомнился тот самый сон, который привел меня в ужас и лишил на некоторое время аппетита. Розовый сон… Кое-что в моей голове прояснилось. Почти…. Если не считать вопроса, каким же боком пристегнуть все это к расследованию.

Вера Николаевна была поклонницей прекрасного пола, представительницей которого являлась сама. Такой вывод я сделала в кафе. И за этим что-то кроется. Вот только что?

– Дорогие мои школьники и школьницы, наступает исторический момент. Сейчас компетентное жюри выберет «Мисс школы номер пять». Все вы будете гордиться ею, ибо она займет достойное место среди первых красавиц Тарасова и будет принимать участие в городском конкурсе…

Дальше я ее не слушала. Меня ужасно заинтересовала «бабочка». Мне вдруг жутко захотелось проникнуть в педагогические тайны моей подруги. Уж и не знаю, почему. Чисто женское любопытство. Потом я убедилась, что оно иногда приносит неоценимую пользу.

– Лен, где ты ее откопала? Ее же давно поджидает базар.

Ленка сразу поняла, о ком я веду речь.

– Таня, не юродствуй. Если бы ты знала, чего мне все это стоило, ты бы так не шутила. Она больная девочка. У нее шизофрения. Правда, ее мама это упорно скрывает. Она вырастила ее одна, без отца. Девчонке почти восемнадцать, а она только в десятом. И собралась в этом году бросить школу. Влюбилась в какого-то врача и рвется замуж. А мама в обморок падает. Просит повлиять на Виолетту. Так ее зовут. Странное имя, правда?

– Как, впрочем, и сама мадемуазель.

У дверей зала раздался непонятный шум. Мы с Ленкой повернулись в ту сторону. Там, у входа, наводил порядок джентльмен маленького роста. Стоило мне его увидеть, и сердце сладко замерло. Не от того, что он меня покорил с первого взгляда, а от того, что он уже был мне знаком, и я посчитала это хорошим знаком для себя. Это был тот самый крендель, которого Дарья Михайловна назвала жеребцом.

Именно он был увековечен на пленке, которую у меня конфисковали сегодня ночью. Вот он-то мне и нужен. Он тоже сможет пролить свет на это темное дело.

– Лен, а это кто?

– Где?

– Вон, у двери.

– А это как раз тот самый физрук, про которого я тебе сегодня говорила. У него сестра в «Орлова & KO».

Шарман. Мне все это нравилось больше и больше. Никто никогда не поверит, но у меня всегда так бывает. Только в моем расследовании возникают затруднения, и тут же откуда ни возьмись появляются разные личности, связанные с этим делом. Хотите верьте, хотите нет.

– Лен, а как бы с ним познакомиться?

– Господи, Таня, и ты туда же!

– Куда туда?

– Куда и все. Он у нас самая популярная личность в школе. От него все дамы падают и складываются в штабели. Чем он их берет, до сих пор понять не могу.

– Кого?

– Ну, дам… Всех подряд. Вроде и ростом метр с кепкой. И манерами светскими не особенно обременен. Пути господни неисповедимы.

– Что, и в самом деле сердцеед?

– А то. До сих пор удивляюсь, елки-палки.

– Надо же.

– Да. Он у нас такой. Я вообще над ним ухохатываюсь. Коммерсант, е-мое.

– Еще и такими талантами обладает?

– Таня, я тебе скажу, это, вообще, смех, да и только. Он у нас то рюмочную покупает, залезая в долги, то продает ее за бесценок. Горе-коммерсант.

Часов физры взял раз-два и обчелся, чтобы было свободное время бизнесом заниматься. Ну, нет у него к этому таланта, и все тут. Зато сотовый телефон имеет. Последние штаны готов отдать, чтобы только выглядеть крутым. Все это понимают, и тем не менее все дамочки в возрасте до тридцати пяти на него просто молятся. Есть такой тип людей. Я не знаю, как это объяснить попонятней, но существуют такие гомо сапиенс, которые умеют уводить окружающих в розовый туман.

Напоминание о розовом тумане было явно излишним. Сразу мысли, мысли…

– Итак, – провозгласила Вера Николаевна, – компетентное беспристрастное жюри единогласно признало Инну Маркелову «Мисс школа номер пять».

* * *

Мы с Ленкой потихоньку двинулись к выходу. Туда, где дежурил этот самый маленький.

– Лех, хочешь, я тебя познакомлю со своей подругой? – обратилась к нему Ленка.

Тот с кислой физиономией, на которой прямо-таки было написано «Видали мы таких», осмотрел меня с ног до головы и в обратном направлении. Потом совершенно бесцеремонно спросил:

– Это из какой же школы такие красавицы?

Причем слова «какая школа» и «красавица» были произнесены таким тоном, что даже я, Татьяна Иванова, почувствовала себя очень неуютно.

Я упредила Ленку и сказала:

– Я из гимназии номер один. Английский преподаю. По-моему, Лена, товарищ не настроен на доброе знакомство. Пошли к тебе в класс, хоть поболтаем, – и потащила ее на второй этаж.

Я точно знала, что он попрется следом. Уж себе-то, родной, я цену знаю. И не ошиблась.

– Девчонки, ну что же вы сразу бежать? – Он, конечно же, пошел за нами.

– Лех, посмотри в туалете на втором этаже, не курят ли юные отроки, – обратился к нему крупный мужчина в спортивном костюме, спускавшийся по лестнице с третьего этажа.

– Сам посмотришь, – огрызнулся маленький Леха.

* * *

Через пару минут компромисс был найден, и мы все вчетвером вышли на крыльцо школы, чтобы подышать свежим воздухом и заодно подежурить у входа.

Дождь закончился. Теперь огромными хлопьями валил снег. Он налипал на тонкие ветки деревьев и прогибал их до самой земли. Слегка подморозило. Лужи на асфальте прихватило ледком.

– Господи, хорошо-то как, – мечтательно произнесла Елена Михайловна.

– Да, погода действительно сказочная, – добавила я.

– Так и шепчет: «Займи, но выпей», – вмешался в наш разговор тот самый крупный мужчина в спортивном костюме.

Как выяснилось, его звали Александр Николаевич и он тоже преподавал в пятой школе физкультуру.

– А что, это мысль, – обрадовался маленький Леха.

Я не стала возражать, надеясь на то, что только сподвигну мужиков на выпивку, оставаясь в стороне, а сама воспользуюсь моментом и раскручу Леху, а точнее – Алексея Ивановича, на откровенный разговор. Есть о чем его поспрашивать. Теперь сама удивляюсь своей наивности.