Текст книги "Вторая половина олигарха"

Глава 5

На другой день была суббота. С утра я опять предавалась блаженному безделью, лежа с книгой на диване, когда, уже ближе к обеду, раздался телефонный звонок. На моем определителе высветился незнакомый мне номер. Я взяла трубку. Голос был мужской и тоже совершенно мне незнакомый.

– Здравствуйте. Я хочу поговорить с Оксаной Игоревной.

Это звонил бывший Мальвинкин муж, Корнил, догадалась я. Он один мог назвать меня этим именем. Я постаралась говорить как можно более приятным голосом:

– Здравствуйте. Это я.

– Оксана Игоревна, к вам мне посоветовала обратиться завуч одной частной школы…

Далее он рассказал мне историю, которую сочинила для него я. Что завуч советует родителям готовить своих отпрысков к школе заранее, что неплохо бы нанять репетитора и подготовить детей в плане иностранного языка, и все в этом духе.

– Завуч рекомендовала мне вас как одного из лучших педагогов. Поэтому я хочу вас спросить: вы не возьметесь поднатаскать моих вундеркиндов по английскому и французскому?

– А сколько у вас детей? – деловым тоном осведомилась я.

– Двое – мальчик и девочка.

– Сколько им лет?

– Шесть. Они близнецы. Так как?

– Мне надо подумать…

– Что там думать? Если вас интересует вопрос оплаты, можете не переживать. Я хорошо заплачу. Или вам деньги не нужны?

– Ну что вы! Деньги нужны всем…

– Вот! Это деловой разговор. Меня, кстати, зовут Корнил Борисович. Сегодня у нас суббота, я свободен, так что приезжайте ко мне… – и он назвал адрес и время.

А лихо он перешел на приказной тон! «Сегодня я свободен»!.. А я? Даже не осведомился насчет моих планов на сегодняшний вечер. Но мне особо выпендриваться не приходится. Я так жаждала попасть на работу к этому господину Золотову, что теперь мне ничего не остается, как только «взять под козырек» и сказать: «Есть!»

– Хорошо, я приеду…

– Вот! Это деловой разговор. Так я вас жду.

Он отключился первым. А я взяла футляр, достала из него саксофон и на радостях заиграла одну из мелодий Луи Армстронга. Под саксофон как-то легче думается. А мне просто необходимо было продумать тактику моего поведения в доме господина Золотова.

* * *

Ближе к вечеру я села гримироваться. Мне надо было выглядеть, как на фото в паспорте. Я достала свой платиновый парик. Он уже не раз выручал меня в подобных делах. Мужчины почему-то «клюют» на блондинок. Ну, и пожалуйста, закинем вам эту наживку. Теперь голубые линзы без диоптрий – в глаза. Чуть подведем их коричневым карандашом… Румяна нежного тона – на скулы, светлую помаду – на губы… Ну, вот, просто красавица. А красавицы, как известно, хорошо отвлекают внимание. Голубое платье – под цвет глаз… Ну, не глаз, конечно, а линз. Но мой-то новый работодатель этого не знает. Далее – белые туфли на высоком каблуке, чтобы ноги выглядели стройнее. Сумочку – под цвет туфлям… Я критическим взглядом окинула себя в зеркале. Пойдет! Дама не супер-пупер, но и не бедная «учителка». Нечто среднее.

На своей машине к Золотову я решила не ездить, чтобы не «светить» ее. Мало ли как дело обернется. Лучше не рисковать. Поэтому я завернула в пункт проката авто и взяла там машину. Я выбрала скромную бежевую «девятку». Пусть думает, что я не совсем уж бедная, но и не настолько богата, чтобы иметь иномарку.

Дом Корнила Борисовича находился в новом микрорайоне «Васильки», который местные острословы переименовали в «Нью-Васюки». Здесь была очень живописная местность, лес, маленькое озерцо, зеленый луг и остатки старой деревушки, которая практически слилась с городом. В «Нью-Васюках» в основном располагались коттеджи и таунхаусы. Я ехала по гладкой асфальтированной дороге вдоль домов и смотрела на номера. Ага, вот тридцать восьмой. Мне сюда. Я остановила машину возле ворот и посигналила.

Через несколько секунд металлическое полотно плавно поехало в сторону, а моему взору открылся двор. Здесь было довольно просторно и красиво: клумбы с яркими цветами, выложенные в виде орнамента дорожки, небольшой фонтан и скамейки под раскидистыми кустами сирени и акации. Были даже качели, причем довольно большие. Думаю, на них мог кататься и взрослый человек. Гулять по такому двору было, наверное, очень приятно. Возле ворот находился домик охраны, а вот гаража нигде не наблюдалось. Куда же господин Золотов ставит свои машины? Их ведь у него две, если я не ошибаюсь. Хотя нет, вон ворота в первом этаже дома, но они такие низкие. У него гараж что, прямо под домом, в подвальном помещении? Похоже, что так и есть. Молодец Корнил Борисович, экономит полезную площадь. Кстати сказать, сам дом был довольно красивым: в строгом стиле, почти без излишеств, с балконами и мансардой.

Я въехала во двор и увидела огромного амбала «два на два», как сказала про охранника Марина. Да… Ничего себе Дорик! Вот уж действительно, гора мускулов. Такого увидеть – сердечный приступ от страха может приключиться. Настоящий Кинг-Конг в костюме. Что она еще мне про него поведала? Владеет какими-то видами борьбы. Качается каждый день по три с половиной часа. Молодец! Если он еще и своим мозгам дает такую же нагрузку, тогда это у нас просто гармонично развитая личность.

Я вышла из машины и направилась к охраннику. Он двинулся ко мне.

– Здравствуйте, я – репетитор, – сказала я, – мне Корнил Борисович назначил…

– Я в курсе, – пробасил Дорик громовым голосом, – документы покажите.

Я торопливо достала из сумочки паспорт. Охранник взял его своими огромными ручищами, открыл, посмотрел на меня и на фото. Бдительный! Ну, ну, давай, бди дальше.

– Следуйте за мной, – пробасил громила и пошел по цветной дорожке.

Мой паспорт остался у него в руке. Я на своих каблуках засеменила за ним.

Внутри дом был такой же современный и красивый, как и снаружи. Меня провели через просторный холл, по коридору, по широкой лестнице наверх, и вот я оказалась в большой светлой угловой комнате, которая была обставлена мебелью в стиле хай-тек, прямо как у нас в одной из гостиных. На кофейного цвета диване сидел мужчина лет тридцати пяти или около того. Он был в роскошном домашнем халате.

Я сразу оценила хозяина. Среднего роста, брюнет, волосы гладко зачесаны назад, глаза карие, умные, лоб высокий. Губы тонкие. Значит, ехидный. Хозяин кивнул охраннику, тот отдал мне паспорт и вышел.

– Присаживайтесь, – господин Золотов показал рукой на кресло, стоящее рядом с диваном.

Я опустилась в него, держа сумочку на коленях. Некоторое время он беспардонно рассматривал меня молча, потом усмехнулся.

– Да-а… Плохо, – сказал он наконец.

– Что – плохо? – не поняла я.

– Меньше всего мне бы хотелось, чтобы репетитором моих детей была блондинка.

– Чем же вас не устраивают блондинки?

– Своей природной тупостью. Не в обиду будь вам сказано… Просто по опыту знаю: если женщина блондинка, значит, глупа, как барабан. Ну, да ладно…

Интересно, подумала я, он что, с барабанами общается? Откуда знает, что они тупые?

Хозяин взял с журнального столика какие-то дорогие импортные сигареты и золотую зажигалку и закурил. Он закинул ногу на ногу и снова принялся рассматривать меня, сощурив один глаз. Я ждала. Золотов стряхнул пепел в хрустальную пепельницу и наконец соизволил заговорить со мной:

– Ты что, правда три языка знаешь?

Я сначала даже немного растерялась. С чего это он мне «тычет»? Мы с ним на брудершафт не пили. Но я не показала виду, что его фамильярность мне неприятна, и спокойно, с достоинством ответила:

– Знаю.

– Ну, ты даешь! Ну-ка, сбацай чего-нибудь, скажем, по-французски! – Хозяин глубоко затянулся.

– Bonjour, au revoir, chandelier, harmonieux, incident, – затараторила я. Это был просто набор слов: здравствуйте, до свидания, подсвечник… Но мой экзаменатор остался доволен.

– Ну, ты даешь! – восхитился Корнил Борисович. – А по-английски?

Я сказала пару часто употребляемых фраз.

– И по-немецки можешь?

– И даже латынь знаю, – не без гордости сказала я.

– Ого! Никогда не слышал, как на латыни говорят. Ну-ка!..

– A nullo diligitur, qui neminem diligit, – сказала я.

Эту фразу иногда говорил Ариша, и переводилась она так: никто не любит того, кто сам никого не любит.

– Круто! И чего же ты там поведала?

– Все уважают умных и сильных, – не моргнув глазом, соврала я и покраснела. Внутренне.

– Во! Это точно! Это твои латыняне правильно изрекли. Молодец. Говорят, у тебя красные «корочки»?

Я достала из сумочки «свой» диплом и протянула Корнилу Борисовичу. Он просмотрел его бегло.

– А живешь с кем?

– С родителями, – ответила я, опустив взор долу.

– Скромная, значит, – сделал вывод хозяин, – это хорошо. Сколько берешь за час занятий?

Я растерялась. Честно говоря, я совсем забыла узнать расценки на почасовую оплату репетиторов, и это было моим упущением. Надо было как-то выкручиваться.

– Видите ли, Корнил Борисович, – я старательно тянула время, на ходу пытаясь что-нибудь придумать, – я беру по-разному… в зависимости от способностей ребенка, а также я учитываю, чему именно нужно его научить: простому общению на иностранном языке или знания должны быть глубокими. Также цена зависит и от того, какое материальное положение у его родителей…

– Короче, так, – сказал хозяин, вернув мне документ, – о цене договоримся. Вижу, ты к учебному процессу подходишь творчески. И если понравишься моим детям… Иван! Татьяна!

Золотов громко выкрикнул имена детей, и вскоре в дверях показались двое чудных близнецов. В жизни они были еще симпатичней, чем на фотографии. Дети поздоровались со мной и подбежали ко мне, держа на руках двух домашних крыс. Крысы были белые, с черными пятнами, ухоженные. Шерсть их блестела, а красные глазки-бусинки смотрели настороженно. Ванечка положил свою крысу мне на колени. Я, если честно, не слишком-то люблю весь этот отряд мышиных-крысиных-хомячковых, но, как говорится, выбирать не приходилось. Котенка мне не подсунули.

– Ой, как вы хомячков своих раскормили! – удивленно-восторженно воскликнула я, гладя крысу, как кошку.

Детей просто восхитила моя неосведомленность. Они дружно засмеялись и закричали:

– Что вы, тетя! Это не хомячки, это крысы!

– Как? Крысы? Неужели? А я думала – разъевшиеся хомячки… До чего похожи…

Ваня и Таня стали наперебой рассказывать про своих крыс – Лариску и Анфиску. Я только ахала, краем глаза наблюдая, какое впечатление производит мое общение с детьми на их папашу. Он сидел на диване, докуривая свою дорогую сигарету, и выглядел очень довольным.

– Спросите их что-нибудь из области иностранных языков, – предложил он.

– Какие языки вы изучаете? – Я посмотрела на Ваню и Таню.

– Я английский, а она, – Ваня кивнул на сестру, – французский.

– Это очень хорошо, – я обратилась к девочке, – знаешь, как будет по-французски «мой брат»?

– Mon frere! – c готовностью выпалила Таня.

– Ой, какая ты молодец! – искренне восхитилась я.

– А меня тоже о чем-нибудь спросите! – желая услышать похвалу и в свой адрес, попросил меня Ваня.

Но едва я собралась задать вопрос мальчику, как его отец встрял в наш разговор:

– В общем, я вижу, с детьми ты тоже находишь общий язык. Так что я тебя беру. Заниматься с ними три раза в неделю сможешь?

Я кивнула.

– Так, детвора! Оксана Игоревна будет вас языкам учить, так что еще наобщаетесь. А сейчас… Ну-ка быстро забрали свою скотину и испарились отсюда! – внезапно гаркнул на детей отец. – Нам поговорить надо.

Дети покорно взяли своих крыс и, опустив головы, ушли из комнаты.

– Видали, как слушаются? Мое воспитание, – не без гордости сказал хозяин дома.

А я подумала: что-то слишком суровое для таких маленьких детей. Меня вот так не воспитывали, меня любили и баловали. Наверное, поэтому до сих пор мамина и папина любовь греет мою душу и в тяжелые минуты жизни дает мне силы. Но это я так только подумала, а вслух сказала:

– У нас будет комната для занятий?

– Естественно. Домработница Вера тебе все покажет. Потом. Когда ты сможешь приступить к занятиям?

– Корнил Борисович, вы мне так и не ответили: вы хотите научить детей разговорному иностранному языку или им нужны более углубленные знания?

– Да я почем знаю! Ты уж сама соображай. Пусть сначала будет разговорный, потом как-нибудь там углубись… Короче, нам нужна подготовка к школе с углубленным изучением языков.

– Понятно. Итак, я занимаюсь с ними три раза в неделю…

– Да, по два часа. С дочкой час – французским и с сыном час – английским. За деньги не переживай – не обижу. Если, конечно, все будет нормально…

– Я согласна. Готова приступить к занятиям хоть сейчас.

Корнил Борисович посмотрел на меня и усмехнулся:

– Торопишься начать зарабатывать? А впрочем, почему бы нет? До ужина еще далеко… Маргарита! Вера!

Через минуту в комнату вошла женщина лет сорока в синем платье с белым передником. На руках у нее были оранжевые резиновые перчатки. Она поздоровалась со мной и вопросительно посмотрела на хозяина. Вслед за ней вошла молодая женщина, лет тридцати, ну, может, чуть больше. Она была одета обычно.

– Знакомьтесь: это Оксана Игоревна, репетитор Ивана и Татьяны.

Женщины кивнули мне и снова уставились на Корнила Борисовича.

– А это – Вера, домработница и Маргарита – няня детей.

– Очень приятно, – сказала я.

Женщины не удостоили меня ответом.

– Вера, покажи Оксане Игоревне комнату для занятий. А ты, – кивнул хозяин няне, – приведи туда для начала Татьяну.

Вера и Маргарита тотчас повернулись и молча вышли из комнаты, а я отправилась вслед за домработницей.

Похоже, весь третий этаж был отдан детям. Там были их комнаты и комната для занятий. Она представляла собой просторное светлое помещение, в котором стояли два компьютерных стола, на каждом помещался компьютер. Книжный шкаф с детскими книгами, еще два письменных стола были завалены рисунками, раскрасками и коробками с фломастерами и карандашами. И вообще, как я поняла, обучению детей здесь придавалось особое значение.

В комнату в сопровождении няни вошла Татьяна. Обе они вопросительно смотрели на меня.

– Вы пока можете быть свободны, – сказала я Маргарите, – а через час приведите, пожалуйста, Ванечку.

Та, усмехнувшись, удалилась. Девочка продолжала стоять и смотреть на меня немного настороженно.

– Знаешь, Танечка, – сказала я ей приятельским тоном, – мне кажется, мы с тобой подружимся. Как ты думаешь?

Девочка кивнула.

– А для начала давай с тобой сыграем в одну игру…

Я взяла Таню за руку, усадила на стул и сама села рядом с ней.

– А занятия французским не будет, что ли? – удивилась она.

– А мы будем играть и заниматься одновременно, хорошо?

Танечка обрадовалась:

– Вот здорово! А в какую игру будем играть?

– Я знаю, что ты уже говоришь немного по-французски…

– Да, меня мама учила…

Девочка вдруг осеклась и испуганно посмотрела на дверь.

– Ты чего-то боишься?

Танечка ответила шепотом:

– Папа не разрешает нам говорить о маме.

– Почему? – так же шепотом удивленно спросила я.

Девочка придвинулась ко мне ближе и доверительно сообщила:

– Он говорит, что нам надо забыть ее, что она плохая, нас совсем не любит и что скоро у нас будет другая мама.

Она опустила головку и теребила бантики на своей юбочке.

– А ты так не думаешь? Ну, что ваша мама – плохая?

– Нет, я знаю, что она хорошая, и я хочу к ней. Без мамы плохо, мы с Ванькой без нее скучаем…

– А французскому, значит, тебя мама учила?

– Да. А еще она научила меня пазлы собирать. И рисовать, и домик для кукол устраивать. А еще мы ходили с ней гулять, и она нам столько интересного рассказывала!

– А разве с папой вам не так интересно? – как бы удивилась я.

– Не-ет, – недовольно протянула девочка, – папа с нами не занимается. Ему некогда, у него бизнес… Он только кричит на нас. А еще он кричал на маму, я слышала. Я не хочу жить с папой, я к маме хочу, потому что она добрая, а папа нет.

– А почему мама ушла от вас?

– Она не ушла, – Танечка разгладила руками свою юбочку, – ее папа выгнал. Мы с Ванькой видели. Мы в окно смотрели… Он так кричал на нее! А она плакала…

– Жалко, конечно, что с твоей мамой все так получилось, – вздохнула я.

– Ну, ничего, – сказала девочка решительно, – я вот вырасту большой, уйду из дома и пойду искать маму. Найду ее, и мы снова будем вместе. Будем опять куклам домик устраивать и пазлы собирать…

Я не сдержалась и чуть заметно улыбнулась.

– А ты умеешь хранить секреты? – спросила я Танечку.

– Умею.

– Тогда обещаю тебе, что я поговорю со своей знакомой волшебницей, и она сделает так, что вы с братом снова будете жить со своей мамой. Только… тсс! Никому! Иначе волшебство не сработает…

– А у тебя есть знакомая волшебница? Взаправду? – Глаза у Танечки округлились до размеров ее кулачков. – Тогда я буду немой, как рыба! – заверила меня девочка.

* * *

Когда моя машина выехала за ворота на дорогу, я достала мобильник и позвонила Золотовой:

– Марина, ты где?

– Я у Алины дома. Готовлю куриный суп, а то Нечаева здесь, оказывается, только полуфабрикатами питается. Все пельмени да замороженный фаршированный перец… А что?

– Я только что видела твоих детей.

– Как?! Где?!

– Дома, разумеется.

– У тебя дома?

– Марин, ну подумай сама: откуда у меня дома могут оказаться твои дети? Конечно, у них дома, вернее, в доме твоего Корнила.

– Так ты…

– Я устроилась к нему репетитором иностранных языков.

– Корнил решил изучать иностранные языки?

– Да не он! Дети. Я буду учить твоих детей языкам.

До Золотовой, кажется, наконец дошло. Она обрадованно вскрикнула и со скоростью пулемета затараторила в трубку:

– Полина, немедленно расскажи мне, как они там! Как у них дела? Танечка не болеет? А у Ванечки все в порядке? Когда я говорила с ним по телефону в последний раз, он сказал, что упал и разбил коленку…

– Сейчас я заеду к тебе и все расскажу. Будь дома.

Хотя это предупреждение, скорее всего, было лишним. Вряд ли Марину теперь можно было вытащить из дома даже под самым серьезным предлогом. Через двадцать минут она уже открывала мне дверь Алининой квартиры.

– Э-э-э… Гражданка, вы кто? Вы, простите, к кому?

Черт, я же забыла стащить с головы платиновый парик, и Золотова меня не узнала.

– Все в порядке: свои… Ну, что так смотришь? Да я это, я… Полина.

Я наконец сняла парик, убрала его в пакет, и тут только Марина расплылась в улыбке:

– Ха! Полина! А здорово это ты… с такими волосами… Тебе идет! Зачем ты их надела?

– А что, я, по-твоему, должна явиться к твоему бывшему в своем естественном виде? Может, еще объяснить цель моего визита? Неизвестно, как там все обернется… Нельзя, чтобы он знал, кто я…

Вдруг Марина опомнилась и схватила меня за руку:

– Говори! Быстрее говори: как они там?

– Дай хоть отдышаться-то! – взмолилась я.

– Ладно уж… отдышись…

– Ну, спасибо, что разрешила.

Я сбросила туфли и прошла наконец в кухню, где Золотова что-то стряпала. На столе лежали разделочная доска, ножи, картошка, луковицы, что-то еще из арсенала поварих. На большом блюде размораживалась курица.

– Обед готовишь?

– Да вот, хочу твою Нечаеву накормить как следует. А то в ее холодильнике – одни полуфабрикаты. Просто жуть! Как она их только ест? Так и язву недолго заработать…

– Мы с дедом, между прочим, тоже едим эти самые полуфабрикаты, – сказала я, – и ничего, пока живы.

– Вот именно что пока. Но ты, Казакова, мне зубы не заговаривай. Рассказывай, как там дети?

– Да в порядке твои дети! – Я хотела взять из шкафчика чистый стакан и налить в него холодного кваса, но Марина меня тормознула:

– Ты руки мыла? Пришла с улицы – и давай грязными руками все хватать?! А микробы?

Я обалдело посмотрела на Золотову:

– Не переживай ты за свои микробы, ничего с ними не сделается.

– А я не за них, я за тебя переживаю. Быстро вымой руки, а я тебя сейчас покормлю…

Я пошла в ванную, по дороге размышляя, что материнство как-то не совсем хорошо подействовало на Золотову. Она, похоже, стала занудой. Однако руки я все-таки вымыла очень тщательно и села за стол, а Золотова налила мне стакан холодного кваса. Я рассказала ей, как ездила в дом ее бывшего мужа, как поговорила с ним. Отметила мимоходом, что Корнил Борисович мне не очень понравился. Потом рассказала про детей, как учила Танечку французскому, а Ванечку – английскому. Золотова слушала со слезами на глазах.

– Ванечка не похудел? Он так плохо ел в последнее время…

– Да не похудел он, успокойся. Упитан и выглядит вполне…

– А коленка у него зажила?

– Не знаю. Но, во всяком случае, он не хромал.

– А Танечка? Как она?

– Да говорю же: все у них хорошо… Ну, то есть не совсем, конечно. Дети по тебе скучают. И, кажется, очень боятся отца.

Золотова заметно погрустнела.

– Но я обещала твоей дочке, что попрошу свою знакомую добрую волшебницу, и она нам поможет. Вскоре вы все будете вместе.

– Ты так ей сказала? А она что?

– А она обещала хранить наш секрет.

Марина расплакалась в голос:

– Поля, нет, я так больше не могу! Я хочу видеть моих детей! Я с ума сойду…

– Марин, Марин, ну, ты того, реветь-то кончай. Этим делу не поможешь.

– Слушай, Казакова! – встрепенулась вдруг подруга. – Раз ты теперь внедрилась в дом моего бывшего, так, может, устроишь мне встречу с детьми?

– Интересно, как я это сделаю?

– Не знаю. Подумай. Ты же у нас – умная! Мне бы хоть несколько минут с Ванечкой и Танечкой пообщаться…

– Нет, Марин, не могу. Не для того я с таким трудом туда «засланным казачком» устраивалась, чтобы теперь рисковать. А вдруг нас «засекут»? Не стоит кратковременная встреча такой жертвы, поверь. Обещаю тебе, что скоро ты будешь вместе со своими детьми.

– Скоро? Когда скоро?

– Тебе что, число и время назвать?

– Полина, мне бы только обнять их, прижать к себе…

– Золотова, ну потерпи немного. Что ты раскисла, в самом деле? Ты ведь в школе не такой была! Вспомни, какая ты у нас была боевая! Веселая, артистка, оптимистка…

– Да, оптимистка… У меня тогда детей не было!

– Зато как ты в школьных спектаклях играла! Можно сказать, примой была.

Марина-Мальвина вдруг рассмеялась.

– А в десятом в меня были влюблены почти все мальчишки нашего класса. Такие записки мне писали! Один даже предлагал замуж… Представляешь? Смешно, правда? Но я тогда уже встречалась с Корнилом…

– Куда, интересно, ты торопилась? Боялась опоздать отметку в паспорте поставить?

– Да… Я ведь из-за замужества и образование не получила. А так хотела в институт поступить! Я же в школе хорошо училась, без троек. Все мне прочили высшее образование. Только Корнил не разрешил. Зачем ему мой диплом? Его и так все устраивало. Мы с ним сколько раз ругались из-за этого! Так мне и не удалось его убедить…

– А он сам-то с дипломом?

– Ну, еще бы! Экономист!

– А из тебя хотел домашнюю клушу сделать?.. Так, ладно, квасу я напилась… Ну, ты как, успокоилась?

Золотова кивнула и даже принялась снова чистить картошку.

– Ну и молодец! Теперь, Марин, скажи: ты знаешь что-нибудь о партнере твоего благоверного?

– Это ты о Сергее Аронкине?

– О нем.

– А что я о нем могу знать? Я и видела-то его всего пару раз. Ну да, были они партнерами, потом Сергей умер… так неожиданно! Да я же вам с Алиной рассказывала.

– Помню. Ты еще говорила, что инфаркт его прямо в машине хватил, а тебе все это показалось очень подозрительным.

– Ну да. А что, не подозрительно, скажешь? Мужику еще тридцатника не было…

– Да, Марина, насчет компаньона ты права: с ним случился сердечный приступ, но в крови найдено большое количество сердечного стимулятора. В малых дозах он, сама понимаешь, безвреден, даже полезен тем, у кого проблемы с сердцем, но этому парню дали несколько доз…

– Полина, а ты откуда это знаешь? – Золотова удивленно уставилась на меня.

– Потом расскажу. А что твой благоверный говорил о смерти компаньона?

– Да ничего особенного. Сокрушался, что остался без помощника. Все плакался: одному, мол, тащить на себе бизнес тяжело.

– Говоришь, прибыль к этому моменту пошла хорошая? А как получилось, что твой муж один оказался хозяином фирмы? Почему вдова погибшего не получила долю в бизнесе?

– А я откуда знаю? Ты думаешь, я лезла в дела мужа? Ошибаешься: он этого не допускал. Я только слышала, что муж на свои средства похоронил Сергея. Шикарно, между прочим, похоронил. Памятник, ограда – все дорогое, добротное… Поминки устроил в ресторане, на шестьдесят человек…

– Ну, еще бы! Легче один раз похоронить компаньона, чем всю жизнь делить прибыль с его вдовой. Ты знала, что у Аронкина была беременная жена? У них вот-вот должен был родиться сын…

– Откуда? Мы ведь близко не общались.

– А что так? Не было общих интересов?

– Корнил был против. Говорил, что бизнес бизнесом, а друзья должны быть по интересам, по влечению души.

– А к Аронкину его душа, значит, не влекла?

– Полина, я об этом даже думать боюсь. Если мой муж… черт, бывший муж, причастен к смерти Сергея, то получается, что я несколько лет жила с убийцей! А мои дети и по сей день живут с ним в одном доме!

– А чего ты боишься? Им-то он не причинит вреда. Я надеюсь.

Марина посмотрела на меня испуганно.

– Ладно, мне пора, – я встала.

– Ты куда? – Голос ее был тревожным. – Что, и обеда не дождешься?

– У меня еще дела. Скажешь Нечаевой… А впрочем, ничего не говори. Я ей позвоню. Наша ловчиха олигархов еще сыграет свою роль в нашем спектакле.

Золотова снова посмотрела на меня удивленно:

– Полина, ты говоришь загадками…