Текст книги "Склеп для живых"

– Это все понятно, – воспользовавшись паузой в высказываниях химика, произнесла я. – Но почему вы отметаете вероятность того, что кто-то мог прийти к такому же результату параллельно с вами?

– Это исключено! – категорически воспротивился Захаров.

– А основания? – настаивала я на конкретике.

– Ну, как вам объяснить, чтобы сразу стало понятно, – Захаров на минуту задумался. – Скажите, вы любите готовить? Есть у вас какое-то коронное блюдо?

– Боюсь, в кулинарии я не сильна, – развела я руками.

– Хорошо, тогда предположим, что перед вами лежит несколько образцов почерка. Сможете вы среди них определить свой собственный, если все остальные будут пусть хорошей, но все же подделкой? – задал Захаров новый вопрос.

– Иногда подделки бывают на редкость искусные, – протянула я.

– Ладно, зайдем с другой стороны, – не сдавался Захаров. – Как вы думаете, настоящий художник сможет отличить свою работу от высококлассной копии?

– Думаю, что да, – неуверенно ответила я.

– Конечно, сможет. Определенная манера накладывать мазки. Своеобразный способ подготовки холста. Совершенно индивидуальная технология смешивания красок и многое другое, что позволит художнику безошибочно определить, его ли эта работа. Так вот. В моей работе прослеживается нечто подобное. Я еще могу допустить, что кто-то другой, в силу неподдающихся логике кармических обстоятельств, выбрал идентичный набор ингредиентов. Но чтобы угадать пропорции с точностью до десятой доли тысячных да еще повторить последовательность их смешивания со стопроцентной идентичностью? Нет, такое никакой карме не под силу! – произнося последние слова, Захаров даже привстал со стула, отчего и стул и стол опасно зашатались.

– А разработка другого автора повторяет вашу именно со стопроцентной точностью? Хотите сказать, что плагиатор не посчитал нужным хоть что-то изменить в ваших формулах? – поразилась я.

– Ох, голубушка, вижу, вы и от науки так же далеки, как от кулинарии, – пошутил Захаров. – Поясняю. В нашем деле изменение определенного состава хоть на малую долю приведет к тому, что результат может стать абсолютно противоположным. И великолепный аромат превратится в безобразную вонь. И потом, я думаю, что человек, выдавший себя за автора разработки, делал ставку на опережение. Все, что ему было нужно знать, это конкретную дату, когда я собираюсь представлять свой продукт. И успеть представить свой, хотя бы на день раньше.

– Но тогда получается, что этим человеком может быть только кто-то из самого близкого вашего окружения, – задумчиво протянула я.

– Или это кто-то на удивление ловкий и дерзкий, не побоявшийся проникнуть ко мне в дом, – добавил Захаров.

– Почему в дом? Разве вы вели работы дома? – спросила я.

– Нет, конечно. Для этого в моем распоряжении имеется лаборатория, оснащенная по последнему слову техники, – ответил Захаров.

– Тогда почему же вы заговорили про дом? – спросила я.

– Да потому что результаты вычислений и опытов я хранил у себя дома. В надежном, как мне тогда казалось, месте. После злополучного ночного налета я старался максимально обезопасить плоды своего труда и никогда, ни при каких обстоятельствах не собирать все материалы в одном месте. Попасть в лабораторию на территории завода практически невозможно. Значит, кто-то пробрался в дом, – сообщил Захаров.

– Как вы оказались в том дворе, где на вас напал грабитель?

– За вором погнался. Я ведь на автобусную остановку шел. Дежурный автобус в нашу степь всю ночь ходит. Дойти до остановки не успел, тут он, грабитель мой, кейс вырвал и бежать. Ну, я за ним. Только не я его догнал, а он меня. И по башке саданул, – смеясь, рассказал Захаров. – Сам виноват, тоже мне спринтер двухсотпудовый. Удивительно, что я вообще сумел столько пробежать.

– Скажите, какая часть вашей работы попала в чужие руки в результате нападения?

– О, там были разрозненные материалы. В тот день я взял на дом бумаги по другой проблеме. Чисто случайно, но крайне удачно, – Захаров снова рассмеялся. – В этот день мне нужно было закончить текущую работу: найти способ уничтожать неприятный запах. Знаете, есть такие специальные растворы, избавляющие канализационные трубы от запаха разложений и застоявшейся воды? Вот над этим я и работал.

– Значит, в тот раз злоумышленник остался с носом? – спросила я.

– Это точно. С длиннющим носом. Признаться честно, я не думал, что последует какое-то продолжение. Я тогда вообще не подумал, что нападение как-то связано с моей работой. Думал, что стал жертвой обычного грабителя. Просто он увидел мой кейс и предположил, что там есть чем поживиться, вот и напал. А то, что впоследствии я стал более осторожен с бумагами, связанными с разработкой нового продукта, так это скорее для своего собственного спокойствия. Ведь пропади хоть часть моих формул, и пришлось бы всю работу заново начинать, – пояснил Захаров.

– Первое происшествие со вторым вы связали только после презентации? – спросила я.

– Не сразу. Предположение сделала Женечка. Это, говорит, не может быть простым совпадением. Тот, кто напал на тебя ночью, охотился за документами, а не за деньгами. Я поразмыслил на досуге и вынужден был согласиться с ней.

– Ну, хорошо. С этим более-менее понятно. Теперь ответьте на несколько вопросов, – попросила я.

– Я готов. Спрашивайте, – сосредоточенно произнес Захаров.

– Вы интересовались именем того, кто представил на конкурс вашу презентацию?

– Естественно. Только ответа не получил. Председатель жюри сказал, что не вправе раскрывать эту информацию. Автор, мол, пожелал остаться неизвестным, значит, так тому и быть.

– И никакие ваши доводы о том, что человек этот украл вашу идею, в расчет не пошли?

– Тот же председатель на мои заверения о том, что я являюсь истинным автором работы и берусь это доказать, заявил, что доказательства авторства получены в полном объеме, поэтому, если у меня имеются возражения, я могу изложить их в полиции. Там, мол, пусть и разбираются. А у него есть контракт, есть продукт и эксклюзивные права на него со всеми вытекающими из этого последствиями. А больше его ничего не интересует. Вот так-то! – химик тяжело вздохнул.

– Довольно цинично, – произнесла я.

– Ничего удивительного. У них за границей вообще к людям отношение другое.

– Председателем жюри был иностранец? – удивилась я. – Но ведь конкурс объявляло руководство завода.

– Ну да, руководство. Только премиальный фонд учреждал спонсор. Та компания, которая планировала заключить контракт на поставку нового продукта. Поэтому и слово последнее за ними осталось, – пояснил Захаров.

– Скажите, вы помните фамилию председателя жюри? – догадываясь, какой будет ответ, спросила я.

– С фамилиями у меня беда. Попробую вспомнить, – наморщил лоб Захаров. – То ли Доренский, то ли Коваленский. А может быть, Говоренский?

– Ковалевски. Пит Ковалевски, – подсказала я.

– Точно, – обрадовался Захаров. – А вы, выходит, знакомы?

– Выходит, так, – ответила я. – Какова же сумма премии?

Захаров назвал. Я присвистнула. Да, куш немалый. Неудивительно, что на него столько желающих нашлось. Следовательно, и подозреваемых будет немало. Я поймала себя на мысли, что рассматриваю это дело уже с профессиональной точки зрения, хотя согласия на расследование еще не давала. И я, и Захаров задумчиво примолкли. А задуматься было над чем. Мало того, что дело само по себе было безнадежное, так еще и треклятый Коваленко оказался не просто замешан в этом деле, а, можно сказать, являлся чуть ли не ключевой фигурой. Я понимала, что, возьмись я за расследование, встреч с ним не избежать. Опять придется выслушивать его нелестные отзывы о дедуктивных способностях женщин в целом и моих способностях в частности. Кроме того, придется терпеть его издевки и снисходительные взгляды, если хочу заполучить достоверную информацию о победителе конкурса. Но отступать и отказываться я не собиралась. Только не из-за Коваленко!

Думы Захарова, по всей видимости, были ненамного веселее моих. Он тяжело вздыхал, удрученно качал головой, пальцем собирал остатки крема с тарелок и машинально отправлял их в рот. Осознав, чем занимается, Захаров покосился в мою сторону, чтобы определить, видела ли я его позорное поведение. Сделав вывод, что за раздумьями я ничего не заметила, осторожно вытер палец о салфетку и, успокоившись, спросил:

– Ну, что скажете, Татьяна? Дело совсем безнадежное?

– Признаюсь честно, шансы на то, что удастся найти воришку, невелики. Но это еще полбеды. Гораздо сложнее будет доказать ваше авторство. И это уже серьезная проблема, – откровенно заявила я.

– Пусть вас это не беспокоит, – ответил Захаров. – Мне бы только узнать, кто решился на подобный шаг.

– Да что вы будете делать с этим знанием?

– Вы, главное, вычислите негодника, а как с ним поступить, решим позже, – ответил Захаров.

– Ну, хорошо. Допустим, я согласилась. Тогда мне необходимо встретиться с каждым членом вашей семьи. Посетить ваш дом и лабораторию. Пообщаться с вашими коллегами и начальством. И еще одно самое важное условие. При отсутствии безоговорочного согласия между мной и клиентом по этому вопросу я за дело не берусь. Вы должны знать: я веду расследование независимо от того, какие результаты нас в конце ожидают. Вполне может случиться так, что виновником преступления окажется человек, который вам дорог. В вашем случае это актуально, как никогда. Вы готовы идти до конца, каким бы он ни оказался? Готовы ли вы получить правду любой ценой? Даже если это в корне изменит вашу жизнь?

Я намеренно нагнетала обстановку. Мне хотелось, чтобы Захаров с самого начала знал, что предателем может оказаться кто угодно из его окружения. И жена, и дочь, и коллеги. Или же может статься, что злоумышленник воспользовался доверчивостью его близких, и они, сами того не ведая, помогли совершиться черному делу. Короче, я должна была добиться того, чтобы Захаров принял такое решение, о котором он не пожалеет впоследствии.

– А вы бы как поступили? – с отчаянием в голосе произнес Захаров.

– Простите, Вячеслав, но это решение вы должны принять самостоятельно.

Захаров молчал, обдумывая мои последние слова. Я не торопила его. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем он снова заговорил. Я видела, что решение далось ему с трудом, но теперь оно было осознанным и бесповоротным. В этом я не сомневалась.

– Неизвестность гораздо хуже самого страшного знания, – проговорил он. – По крайней мере, я буду точно знать, кому могу доверять, а кому – нет. Я согласен. Приступайте к расследованию, и будь, что будет.

После этого мы просидели в кафе еще часа два. За это время я постаралась собрать максимум информации о последних месяцах жизни Захарова. Он оказался толковым рассказчиком. На вопросы отвечал подробно, без излишней эмоциональности и пустых заверений в том, что тот или иной вопрос никак не может относиться к делу. Когда вопросы иссякли, Захаров выглядел выжатым, как лимон. У меня же голова распухла от обилия информации. Нам обоим настоятельно требовалась передышка. Об этом я и заявила Захарову.

– Для первого раза достаточно. Сейчас вы можете вернуться к текущим делам. Я же постараюсь систематизировать полученные сведения. В котором часу вы обычно бываете дома?

– Если нет срочной работы, то возвращаюсь к шести, – ответил химик.

– Прекрасно. Тогда к шести ждите с визитом, – пообещала я.

Подозвав официанта, я расплатилась за свой кофе под бурные возражения Захарова. Он настаивал на прерогативе мужчины платить за женщину, но я была тверда. Попрощавшись, я вышла на улицу. Поймала такси и отправилась домой.

Дома я первым делом составила список тех, кто имел доступ к разработкам Захарова. Он сообщил, что все материалы хранились в двух местах. На флешке, которую он постоянно носил с собой, повесив ее на шею, как амулет. И в домашнем компьютере в виде закодированных файлов. Имелись также печатные материалы. Их Захаров хранил в нижнем ящике стола в своем кабинете. Ящик запирался на кодовый замок. В этом же ящике Захаров держал опытный образец готового продукта.

В кабинет имели доступ все домашние. Хотя всех домашних и было-то два человека: жена и дочь. Круг подозреваемых был катастрофически узок. Но мой профессиональный опыт подсказывал, что в подобных делах всегда найдется место кому-то третьему. А может, и четвертому, и пятому.

Итак, что мы имеем? Кто знал о разработках Захарова? Жена, дочь, ассистент Сагателян. Как ни прискорбно это сознавать, их придется проверять в первую очередь. Еще несколько коллег. Была ли у них возможность попасть в дом Захарова, предстоит выяснить.

Еще один вопрос: кто тот незнакомец, который отнял кейс у Захарова несколько недель назад? Жена Захарова склонна думать, что нападение было не случайным. Я думала так же. Этот факт нельзя игнорировать. Выяснить личность нападавшего не представляется возможным. Зато можно предположить, что ограбление было инсценировано с целью отвести подозрение от кого-то из знакомых химика. А что? Вполне вероятно. Если Захаров будет думать, что кража формул – дело рук того же человека, что напал на него ночью, он автоматически исключит из числа подозреваемых своих близких. Уж их-то он мог бы узнать даже в темноте. Или же истинный виновник просто запутывал следы. Чем больше непонятных событий, тем сложнее выяснить истину. Так считают все дилетанты.

Следующий факт. Человек, воспользовавшийся плодами трудов химика, пожелал остаться неизвестным. Если разработка действительно его, зачем ему скрывать свое имя? Глупо, не так ли? Сам факт разработки фирменного аромата дает широкие возможности тому, кто добился в этом вопросе успеха. А как ты этим успехом воспользуешься, если не раскроешь своего имени? Да никак! Спрашивается: почему ни членов жюри, ни его председателя, ни администрацию завода это не насторожило? Непонятно. Это такая новая политика компании, использовать разработки, авторами которых являются «Мистеры Икс»? В чем в этом случае выгода для компании? Этот вопрос тоже предстоит выяснить. А также попытаться выйти на след «химика-невидимки».

Пока в наличии у меня сплошные вопросы. И ответы на них за семью печатями. С чего же лучше начать? Как подступиться к запутанному клубку, чтобы не промахнуться по-крупному, а потянуть за нужный конец? И стоило ли вообще обнадеживать Захарова, обещая ему положительный результат? Да, тут без гадания явно не обойтись. Только вот что же я хочу узнать? С чего начать расследование? Причастны ли к краже родные химика? А может, попытаться выяснить, не является ли «химик-невидимка» одним из коллег Захарова? Или будет ли вообще толк от моего вмешательства? Пожалуй, последний вопрос на данный момент самый актуальный для меня. Действительно, будет ли толк?

С этим вопросом я и обратилась к своим неизменным помощникам – магическим костям. Открыв верхний ящик письменного стола, я вынула замшевый мешочек и высыпала гадальные кости на ладонь. Кожа ощутила привычную прохладу многогранников. Накрыв их сверху свободной ладонью, я с силой сжала кисти, стараясь передать каждой грани силу своего желания получить ответ на вопрос, от которого зависела уверенность в необходимости моего вмешательства. Мгновение, и кости покатились по гладкой поверхности стола. Стук от удара магических костей о столешницу прозвучал в тишине квартиры гулко, внушительно, но почему-то жизнеутверждающе.

Когда я увидела результат, то поняла, почему звук показался мне жизнеутверждающим. «7+36+17 – Пока Вы медлите, будущие удачи могут пострадать, а тайные замыслы врагов возмужают». Ну вот! Вопрос решен. Раз уж гадальные кости говорят, что медлить не стоит, то сомнения в том, нужно ли мне вообще ввязываться в расследование, рассеиваются без следа. Прекрасно. Одним вопросом меньше, это уже победа.

К Захарову я обещала приехать к шести часам вечера. Сейчас только начало четвертого. У меня достаточно времени, чтобы сгонять в «Экобытхим» и пообщаться с администрацией. Пусть объяснят, каким образом получилось так, что автор лучшего проекта решил остаться за кадром, а администрацию это нисколько не смутило. Особенно в свете заявления Захарова о присвоении его трудов этим самым, никому не известным химиком. Только бы раньше времени не нарваться на господина Ковалевски, ведь, по словам Захарова, он является председателем жюри, и общения с ним мне не избежать. Но я бы предпочла, чтобы это произошло тогда, когда я посчитаю нужным, а не тогда, когда этого пожелает он.

Глава 3

В административном корпусе «Экобытхима» царила суматоха. Охранник на вахте сначала никак не хотел пускать меня, но, когда нужно, я могу быть очень настойчивой. После длительных уговоров он согласился позвонить секретарше «главного заводского начальника», чтобы та, в свою очередь, испросила разрешение на аудиенцию у самого начальника. Когда формальности были соблюдены, охранник выписал временный пропуск, и я попала наконец на территорию завода. Пока я поднималась на третий этаж, где, по словам охранника, находился кабинет генерального директора завода, мимо меня пробежало не меньше десяти-пятнадцати работников. Было непонятно, куда могли спешить все эти люди? Действительно, чего они разбегались? Казалось бы, современные технологии должны были на восемьдесят процентов избавить человечество от необходимости куда-то спешить с бумагами. Ведь есть же факс, сканер, мгновенная электронная почта и прочие блага цивилизации, позволяющие передавать содержание важных документов, не вставая с места? Почему бы не воспользоваться этой возможностью?

Лавируя между бегущими работниками завода, я добралась-таки до нужного кабинета. Дверь в приемную была закрыта. Постучав, я заглянула внутрь. Секретарша, миловидная женщина средних лет, оторвалась от своего занятия и приветливо улыбнулась. Я невольно заулыбалась в ответ.

– Здравствуйте. Проходите, Дмитрий Сергеевич ждет вас, – секретарша приветственным жестом указала на дверь, ведущую в кабинет директора.

– Он ждет именно меня? – переспросила я на всякий случай, так как было похоже, что секретарша не собиралась интересоваться моим именем.

– Даже не сомневайтесь. Дмитрий Сергеевич просил отвечать, что его ни для кого, кроме вас, нет на месте. Ведь это за вас поручился господин Ковалевски? – уточнила секретарша, а я, опешив от неожиданности, смогла лишь неопределенно пожать плечами.

– Пит Ковалевски поручился за меня? А откуда он узнал, что я приду? – спросила я, немного придя в себя после такого заявления.

Вот ведь, как чувствовала, что Петька Коваленко объявится в самый неподходящий момент. Так и вышло. Секретарша поняла, что чем-то шокировала посетительницу, но никак не могла понять, отчего я так разволновалась.

– Господин Ковалевски сейчас находится в кабинете Дмитрия Сергеевича. Охранник с вахты позвонил, назвал ваше имя и цель визита. Я доложила директору. Господин Ковалевски присутствовал при этом разговоре. Дмитрий Сергеевич сначала сказал, что никаких визитеров принимать не намерен. А господин Ковалевски его уговорил. Так что, сами видите, вам крупно повезло, что наш зарубежный инвестор оказался в нужное время в нужном месте, – заключила секретарша.

– Что-то я сильно сомневаюсь в последнем вашем высказывании, – произнесла я и открыла дверь директорского кабинета, радуясь тому, что скрыла от вахтера истинную причину своего визита.

При моем появлении мужчины, находящиеся в кабинете, как по команде вскочили со своих мест. Ковалевски оказался расторопнее. Он первым выдвинул стул для меня и, приглашающим жестом указав на него, произнес:

– И снова здравствуй! Не ожидал увидеть тебя вновь так скоро.

– Взаимно, – процедила я сквозь зубы.

Игнорируя предложенный стул, я обогнула овальный стол с противоположной стороны, подошла к хозяину кабинета и, протянув ладонь, представилась:

– Иванова Татьяна Александровна. Частный детектив. – Пожав директору руку, я спросила: – Вы позволите присесть?

– Детектив? Секретарь не сообщила, что вы занимаетесь частным сыском, – удивленно произнес директор.

– Я решила не шокировать ваших подчиненных подобными подробностями своей биографии, – пояснила я и повторила: – Так могу я присесть?

– Да, конечно. Устраивайтесь, где вам будет удобно, – в недоумении переводя взгляд с меня на Петьку, разрешил директор.

– Меня, кстати, Дмитрий Сергеевич зовут, – спохватившись, добавил он.

– Очень приятно, – улыбнулась я.

– Взаимно. А это мой деловой партнер из Канады, господин Пит Ковалевски, – представил он Петьку. – Но вы, кажется, уже знакомы?

– О, да. Мы с Татьяной давние знакомые, – усмехаясь, произнес Петька. – Правда, Ташенька предпочитает делать вид, что ей наше знакомство неприятно, но, думаю, это временно.

Дмитрий Сергеевич хмыкнул. Я предпочла не реагировать на выпад со стороны Петьки. Не обращая на него внимания, я сказала директору:

– Дмитрий Сергеевич, меня привело к вам срочное и конфиденциальное дело. Могли бы вы уделить мне полчаса вашего времени?

– Какого рода дело? – уточнил Дмитрий Сергеевич.

– Это касается производственных вопросов, – уклонилась я от прямого ответа, не желая при Коваленко упоминать имя химика.

– Ну, хорошо. В пять часов у меня деловая встреча, а до этого времени я в вашем распоряжении. Говорите, я слушаю, – откидываясь на спинку кресла, разрешил Дмитрий Сергеевич.

Я молча взглянула в сторону Коваленко. Тот сидел с невозмутимым видом, будто не понимая, чего от него ждут. Дмитрий Сергеевич проследил за моим взглядом, снова хмыкнул и спросил:

– Скажите, вас смущает присутствие Пита?

– Нет, но я нахожусь здесь по делу. Не в моих правилах открывать личную информацию о своих клиентах больше, чем этого требует дело. Поэтому я предпочитаю с вами побеседовать с глазу на глаз. Если, конечно, вас это не смущает, – я специально повторила фразу, брошенную мне директором завода.

Дмитрий Сергеевич был нокаутирован. Подняв руки вверх, он произнес:

– Сдаюсь. Вашу позицию я понял, – и, повернувшись к Коваленко, попросил: – Пит, оставьте нас ненадолго. Как только мы здесь закончим, я сразу провожу госпожу Иванову к вам в кабинет, если, конечно, она пожелает.

Директор взглянул на меня выжидающе. Коваленко тоже. Пришлось ответить.

– Это зависит от результатов нашего с вами разговора, – произнесла я. – Думаю, господин Ковалевски не сильно расстроится, если ему не придется обсуждать с женщиной проблемы маленьких людей.

– Ну, почему же? Я с радостью помогу вам в вашем расследовании. Ведь вы явились сюда именно за этим? Пытаетесь выяснить, кто же так ловко обвел вокруг пальца нашего ненаглядного Славика Захарова?

Это был уже прямой вызов. Коваленко специально провоцировал меня, чтобы я потеряла самообладание. Вот вредный мужик. Ну, чего тебе неймется? Сидел бы в своей Канаде, уплетал вафли с кленовым сиропом, наслаждался покоем. Так нет, притащился в Тарасов и умничает тут. Ну, вот как мне расследование вести, если этот вездесущий Коваленко так и норовит напакостить? И почему он так уверен, что мой приход связан с расследованием кражи созданного Захаровым продукта? Наверное, он все-таки неплохо изучил меня за время нашего знакомства. Наверное, спроси я его об этом, он бы цинично ответил: «Браться за безнадежные дела – это в духе Татьяны Ивановой». И был бы недалек от истины. Ладно, не буду забивать себе этим голову. Пусть думает, что хочет.

– Значит, вы в курсе, что купленный вами продукт является собственностью другого человека? – спокойно произнесла я. – Тем лучше. Это облегчит разговор. Так можем мы пообщаться наедине?

Вопрос был адресован директору. Он кивнул и многозначительно взглянул на Коваленко. Было видно, что ему пришлось не по вкусу последнее высказывание делового партнера. По всей видимости, он бы предпочел подобные откровения оставить за кадром, а не делиться ими с первой встречной. Петька вышел. Чтобы сгладить впечатление от слов Коваленко, Дмитрий Сергеевич предложил мне прохладительные напитки. Я не стала отказываться, и через минуту передо мной выросла батарея бутылок, запотевшие бока которых призывно манили к себе в этот жаркий день. Я выбрала простенькую минералку, откупорила бутылку, и, налив в стакан, сделала несколько глотков. Вода была приятная. «Хорошо бы и предстоящий разговор был таким же», – подумала я и приступила к расспросам.

– Как вы уже поняли по репликам господина Ковалевски, я пришла для того, чтобы выяснить имя человека, воспользовавшегося плодами чужого труда для личного обогащения.

– Послушайте, не стоит придавать значения всему, что говорит господин Ковалевски, – поспешно произнес Дмитрий Сергеевич. – Пит – человек совсем другой формации. И отношение к такого рода вещам у него соответствующее. На самом же деле у нас нет никаких доказательств того, что некое недоразумение имело место быть. Что заявил вам Вячеслав Захаров?

– Сколько лет Захаров работает на вас? – игнорируя его вопрос, спросила я.

– Ну, во-первых, Вячеслав работает не на меня, а в нашей организации. А во-вторых, на что вы намекаете? – директор настороженно взглянул на меня.

– Я не намекаю, я пытаюсь выяснить, насколько хорошо вы знакомы с Захаровым. И чем же таким он себя скомпрометировал, что вы не придаете его словам ровным счетом никакого значения.

– Почему же сразу скомпрометировал? Просто ситуация очень уж неординарная. Поймите, Татьяна, тут дело касается репутации компании перед западными инвесторами.

– Я прекрасно это понимаю. Куда там репутации какого-то рядового химика тягаться с репутацией целого завода, да еще, если речь идет о репутации на международном рынке, верно? Здесь уж никакие прежние заслуги не помогут, будь ты трижды ведущим химиком, будь ты хоть генеральным директором! Я ничего не упустила?

В ответ на мою тираду возражений не последовало. Все-таки господин директор не был лишен совести и осознавал, что рыльце у него в пушку. Я решила, что пора переходить к более конструктивному диалогу, хватит предъявлять друг другу претензии. Сделав вид, что снова захотела пить, я потянулась к бутылке минеральной. Дмитрий Сергеевич подорвался с места, схватил бутылку и поспешно наполнил стакан.

– Освежитесь, Татьяна, душно сегодня. С самого утра печет.

Я приняла стакан, а вместе с ним и «белый флаг», что «выкинул» Дмитрий Сергеевич. Потягивая воду, я наблюдала за директором. Он успел успокоиться и сидел напротив меня, ожидая продолжения.

– Как же все-таки получилось, что победителем конкурса стал не Захаров? – спросила я, отставляя стакан в сторону.

– Да вот так и получилось, – развел руками директор.

– Вы знали, что Вячеслав готовит презентацию своего нового продукта? – спросила я.

– Естественно, знал. Это была его четвертая попытка. Три предыдущих проекта жюри отвергло сразу, – сказал директор.

– Почему? Что в них было не так?

– Не знаю. Просто члены жюри не могли прийти к единому мнению, – ответил директор.

– Сколько еще человек участвовали в конкурсе? – продолжала выпытывать я.

– Всего было зарегистрировано тридцать два участника. Кое-кто приходил дважды, несколько человек – трижды. А Захаров вот – четырежды, – разъяснил директор.

– И все они – работники вашей лаборатории? – удивилась я. – У вас такой большой штат?

– Нет, конечно. Конкурс только изначально был задуман как внутреннее мероприятие. Хотели, знаете ли, обойтись своими силами.

– Не удалось? – спросила я.

– Увы! – развел руками Дмитрий Сергеевич. – Большинство разработок члены жюри дальше отборочного тура не пропустили. Тогда-то мы и вынуждены были привлечь независимых специалистов. А чем можно их привлечь? Естественно, деньгами. Ну и правом возглавлять проект на всем этапе его реализации. Дело пошло веселее, но тут возникла новая загвоздка. Приехал представитель инвесторов, настоял на принятии его в члены жюри и добился права решающего голоса при выборе победителя. По сути, от остальных членов жюри уже ничего не зависело. Да, они присутствовали на презентациях новых продуктов. Могли высказывать свое мнение. Могли отбраковывать большинством голосов непонравившиеся проекты. Но окончательное решение оставалось все равно за председателем.

– Насколько я понимаю, председатель – Пит Ковалевски? – спросила я.

– Совершенно верно, – отрапортовал директор.

– Расскажите, как к вам попала презентация того проекта, что одержал победу? – попросила я.

– Как попала? Обыкновенно. Курьер службы доставки принес. Когда? Дайте вспомнить. Так, сегодня у нас четверг? Захаров выступал во вторник. Значит, ту работу принесли неделю назад, утром.

– Кто ее принимал? – снова спросила я.

– Вот этого не скажу. Ко мне в кабинет она попала через руки секретаря, это точно. Подробности можете уточнить у нее. Кроме феноменальной памяти, она обладает удивительной скрупулезностью, поэтому у нее всегда все записано, – похвастался Дмитрий Сергеевич.

– Как выглядела посылка?

– Ну, как? Обычный пакет в цветной оберточной бумаге. Поверх бумаги наклеен белый лист с именем получателя и пояснениями. Имя значилось мое, поэтому я вскрыл пакет сам, а уж потом показал его членам жюри, – продолжил рассказ Дмитрий Сергеевич. – Работа была выполнена высокопрофессионально. Это отметили все члены жюри. Решение об объявлении этой работы победителем конкурса было принято уже тогда. Господин Ковалевски даже хотел отменить выступления, распланированные до конца недели. Зачем, говорит, тратить свое и чужое время, если аромат выбран? Но его не поддержали. Большинство членов жюри считало, что конкурс необходимо довести до конца. Дать шанс всем желающим. Ведь это канадским инвесторам интересен только один проект, а для нас каждый из этих проектов может в свое время пригодиться.

– Значит, имя победителя было выбрано еще до того, как Захаров получил возможность представить свой проект? – спросила я.

– Ну, да. Скорее всего, если бы он выступал до того, как пришел пакет, победа была бы за ним, – признался Дмитрий Сергеевич.

– Почему вы так уверены? – потребовала я пояснений.

– Да потому что работы эти идентичны. Не просто похожи, а один в один! Точка в точку, запятая в запятую, – понизив голос, признался Дмитрий Сергеевич.

– Вы говорили об этом коллегам? – спросила я.

– А чего говорить, все и без меня это увидели, – проговорил директор.

– И что же, у вас не закралось сомнений, что первый проект был нагло украден у Захарова?

– Почему именно у Захарова? Почему бы не предположить, что Захаров, рассерженный прежними неудачами, воспользовался чужим трудом? И потом, мы уже ничего изменить не могли. Тот проект уже был одобрен инвесторами. Предварительные договоренности достигнуты. Оставалось уладить кое-какие формальности, и продукт можно было запускать в серию. К тому же премиальная сумма уже была выплачена согласно договору, – закончил Дмитрий Сергеевич.