Текст книги "Пришедший из Безмолвия"

– И все же, ты только подумай, какое преимущество дало бы это оружие.

– Вероломство лучше, – последовал глубокомысленный ответ.

Гаррос изумленно воззрился на Роона. И Тааур тоже.

– Мой брат, – сказал Роон, – часто говорил мне, что нет лучше способа взять крепость, чем идя путем обмана.

– Толковый, видно, человек твой братец, – пробормотал Гаррос. – Он вернулся с войны?

– Вернулся.

– Не его ли ты ищешь в Седых Землях? Лицо Роона изменилось.

– Прости меня, лорд, – тихо сказал Роон. – Чего я ищу в этих землях – это касается только меня и Владыки Небес.

Несколько мгновений Гаррос молчал. Потом чуть заметно усмехнулся и снова повернулся к кольчуге, которую недавно вывесили в мастерской.

– Отличный доспех, – похвалил Гаррос.

– Твой оружейный мастер так искусно починил его, что она теперь даже лучше, чем новая, – откликнулся Роон.

– Искусство моего оружейника славится во всех Седых Землях. – Гаррос сказал об этом, как о чем-то будничном, давно известном.

– Оно того заслуживает. Не подберет ли он Таауру меч с кинжалом и кольчугу с подшлемником, чтоб было в чем сражаться?

– Так ему придется постараться. – Голос Гарроса звучал сухо. – На всех островах не найдется готовой кольчуги, достаточно широкой в плечах, чтобы прийтись Таауру впору. Придется переделывать…

Тааур пожал плечами, поморщился от неприятных ощущений в ушибленном теле и ощупал грудь нетерпеливыми пальцами.

– Что, Тааур? – не отставал Гаррос. – Возвращаются к тебе воспоминания?

– Ты когда-нибудь видел отражение луны в пруду? – ответил вопросом на вопрос Тааур, и в голосе его слышалась сдерживаемая ярость.

– Ну, видел.

– Теперь швырни большой камень в воду и снова посмотри на отражение луны. Вот на что похоже то, что осталось от моей памяти.

Горечь, наполнявшая слова Тааура, вызвала у Лайрэ острое желание прикоснуться к нему, успокоить, дать ему чувственное утешение, которое уравновесило бы боль от потери.

– Так вот, я помню, что видел… что-то…

– Уж не Зверя ли Ночи?

– Зверь Ночи? – пробормотал Гаррос. – Его и впрямь так называют. До меня доходили слухи…

– Какие слухи? – спросила Лайрэ в надежде, что удастся перевести разговор на другое.

– Такие, что будто бы победу верховному королю принесли не честная сталь, как ты сказал – а Зверь Ночи, – ответил Гаррос.

Лайрэ казалась озадаченной.

– Одно из пророчеств Вианны сбылось. И это уже не в первый раз, – сказал Гаррос.

– О каком из них ты говоришь?

– Черный Зверь и Солнечный Зверь, – ответил Гаррос. – Двое Пришедших меряются силой, а земля затаила дыхание и ждет…

– Ждет чего? – спросил Роон.

– Смерти. Или жизни.

– Ты мне не говорил. – Лайрэ тревожно смотрела на Гарроса.

– Тебе и без того хватало своих забот с пророчествами, – сухо бросил Гаррос.

– Который из … Кто победил? – спросил Роон.

– Пророчества Вианны не дают прямого ответа, – сказал Гаррос. – Ей видятся будущие перепутья, а не дорога, которую выберет человек.

Содрогнувшись, Лайрэ отвернулась. Она не хотела больше слушать о пророчествах Вианны.

– Тааур! – позвала она.

Он откликнулся каким-то вопросительным звуком, но не обернулся. Что-то из оружия, развешанного по стенам мастерской, привлекло его внимание.

– Ты поедешь со мной на Пустошь? – спросила Лайрэ. – Вианна просила меня посмотреть, все ли там благополучно.

Тут Лайрэ поняла, какое оружие так заинтересовало Тааура. Сердце у нее в груди трепыхнулось от безумного страха. Быстро шагнув, она встала перед ним и рукой коснулась его щеки.

Яркий всплеск удовольствия.

Кружение темных теней прошлого.

– Тааур, – понизив голос, снова окликнула его Лайрэ.

Он мигнул и обратил взгляд на Лайрэ, оторвав его от оружия, которое состояло из толстой цепи и тяжелого, утыканного шипами шара. Это оно всколыхнуло и закружило тени воспоминаний в темном провале его памяти.

– Ты что-то спросила? Прости, я задумался. Губы Лайрэ слегка вздрагивали от ощущения счастья и боли одновременно. Ее счастье. Его боль, которая была и ее болью тоже.

– Поедем со мной на Шепчущую Пустошь, – тихо сказала Лайрэ. – Довольно с тебя сражений.

Тааур смотрел мимо ее сияющих пшеничных волос на серую стальную цепь, украшавшую стену.

– Да, – ответил он. – Но вот довольно ли с них меня?

Тааур протянул руку над плечом Лайрэ и снял оружие с его стенного крепления с такой легкостью, будто оно ничего не весило.

– Я возьму его с собой, – заявил он.

Брови Лайрэ поднялись, как только она увидела, что у Тааура в руках.

Гаррос просто стоял и смотрел. Он даже не заметил, что обнажил свой меч, пока не ощутил в руке его привычную холодную тяжесть.

– Это? Боевой кистень. Его еще называют цепник – Голос Гарроса звучал безучастно. – Почему ты выбрал именно его из всего оружия, какое у нас есть?

Тааур удивленно посмотрел на оружие, которое пришлось ему так по руке.

– Просто – я видел такое раньше. Его называли помниться моргенштерн…

– Моргенштерн? – Гаррос словно покатал незнакомое слово на языке. Никогда не слыхал. Похоже на слово из языка юттов – находников с востока, пытавшихся поселится тут. Их мой предок Артар Медведь сбросил в море и вырезал до последнего человека.

– Можно мне взять его хотя бы на время? – спросил Тааур. – Или этот цепник… – любимое оружие кого-то из твоих дружинников?

– Нет, – подумав сказал Гаррос. – Можешь взять его насовсем.

– Благодарю тебя, лорд. Кинжал хорош для рукопашного боя или для разрезания жаркого, но для настоящей схватки человеку нужно настоящее оружие.

Усмехнувшись, Тааур дал цепи скользнуть меж пальцев, пробуя вес и длину моргенштерна.

– Если мне попадутся навстречу разбойники… или орки, которым пришла охота пораньше отправиться на тот свет, – ответил Тааур, – то было бы жаль не исполнить их желания только потому, что я безоружен.

Роон засмеялся оценив шутку.

Гаррос усмехнулся своей «волчьей» усмешкой.

Все трое смотрели друг на друга, узнавая – и по достоинству оценивая – горячую благородную кровь истинного бойца текущую в жилах у каждого.

Вдруг Гаррос хлопнул и Тааура, и Роона по плечу, словно они были его братьями по крови.

– Рядом с такими воинами, как вы, я не побоюсь схватиться и с самим Зверем Ночи, – сказал он.

Роон перестал улыбаться.

– Секира Гор[7]7
  Секира Гор – верховный вождь орков – каким становится по традиции лучший боец из всех кланов и общин – то есть тот орк, кто победил в поединках сперва всех прочих претендентов – вождей а потом и предшественника на троне.


[Закрыть] пробовал, – процедил он. И был побежден. А Секирой Гор можно стать выдержав два испытания – победив двадцать сильнейших воинов кланов – по воину от каждого из старших кланов, а потом еще и победив предыдущую Секиру. Так вот – из-за Зверя Ночи орки остались без Секиры…

– А что значит – Секира Гор? – осведомился Тааур.

– Неужто ты не слышал? Это титул военного вождя орочьего народа. Впрочем – наверное в твоих землях орков нет – и если так то я за те места очень рад.

На мгновение Тааур замер – как бывало когда он пытался припомнить что-то важное. У Лайрэ отчаянно забилось сердечко.

– Тааур! – она умоляла, уже не скрывая этого – Пожалуйста, поедем прямо сейчас на Пустошь.

Тааур не отвечал одно мгновение, два мгновения, три…

Потом издал тихий звук, похожий на стон. Его пальцы сдавили рукоять моргенштерна изо всех сил.

– Да, – наконец отозвался он тихим голосом. – Я поеду с тобой.

– Перед закатом может быть гроза, – предупредил Гаррос.

Нежно улыбнувшись, Тааур коснулся прядки волос Лайрэ.

– Когда рядом Лайрэ, солнце всегда со мной, – сказал он.

– Может, оставишь это здесь? – спросила Лайрэ, указав на оружие.

– Нет. Теперь я могу защищать тебя.

– В этом нет нужды. Так близко от Фиирна нет никаких разбойников.

Не обращая внимания на остальных, Тааур наклонился так, что его губы почти касались волос Лайрэ. Он глубоко вдохнул их запах и заглянул в ее встревоженные глаза.

– Я не стану рисковать тобой, Лайрэ, – прошептал он. – Если кто-то поранит тебя, то боюсь, кровь пойдет у меня.

Как ни тихо были сказаны эти слова, Роон их услышал. Он посмотрел на Лайрэ со злостью, которую трудно было скрыть.

Проклятая колдунья. Украла у человека разум и еще смеется!

– Тааур, – тоже шепотом отозвалась Лайрэ. Это имя прошелестело скорее как вздох. Она взяла его твердую руку в свои, не обращая внимания на холодную тяжесть цепи.

– Поспешим, мой воин. Я уже собрала нам с собой ужин и послала сказать, чтобы приготовили двух коней.

– Трех, – поправил ее Гаррос.

– Ты тоже едешь? – спросила Лайрэ с удивлением.

– Нет. Едет Римс.

– А, Римс. Ну конечно. Что ж, мы просто не будем обращать на него внимания.

Тааур осторожно пошевелился, а потом оглянулся через плечо, чтобы не встревожить пугливую лошадь. Они потихоньку улизнули с места привала, оставив спящего Римса в обществе его лошади и лошади Тааура, которые паслись неподалеку. Лайрэ настояла на том, чтобы взять только ее лошадь.

Там, где кончались ровные, расчищенные от камней поля, окружавшие Фиирн, тропа почти сразу стала неровной и трудной, особенно для лошади, несущей двух всадников. Некоторые места, через которые они проезжали, заставляли Тааура изумленно хлопать глазами. На первый взгляд казалось, что пути здесь нет. Но стоило сделать несколько шагов в сторону от тропы и посмотреть снова, как глазам открывался на удивление легкий путь.

Этого было достаточно, чтобы смутить его дух. Было также видно, что и лошади это совсем не по душе. Или, может быть, животное просто не привыкло носить двух седоков.

– Его нигде не видно, – сказал Тааур, снова оглянувшись.

– Бедный Римс, – откликнулась Лайрэ, но тон, каким были сказаны эти слова, показывал, что ее все это скорее забавляет, нежели тревожит. – Гаррос страшно рассердится.

– «Бедный Римс» спит себе по ту сторону горной гряды, – проворчал Тааур. – Лежит, раскинувшись в поле, под кустиком. Разве это такая уж тяжкая судьба?

– Будет тяжкая, если узнает Гаррос.

– Если юный дружинник хотя бы наполовину так умен, как ленив, он не скажет Гарросу, что уснул.

– Если бы Римс был настолько умен, то не был бы так ленив.

Тааур рассмеялся и крепче обхватил правой рукой гибкую талию Лайрэ Левой рукой он держал поводья. Руки Лайрэ лежали поверх его рук, словно ей была приятна просто теплота его тела.

– Но ведь мы оставили твоего коня. И написали, чтобы он ждал нас.

– Ты уверена, что он умеет читать?

– Лучше, чем писать, как говорит Вианна.

– Так он и писать умеет? – удивленно спросил Тааур.

– Плохо. Гаррос иногда теряет надежду, что сможет когда-нибудь научить его подсчитывать урожай, скот и налоги.

– Тогда почему он не отошлет мальчишку обратно к родным?

– У Римса нет отца. Гаррос подобрал его у дороги. Его семью убил камнепад.

– У Гарроса привычка такая – подбирать потерявшихся людей и заботиться о них?

– Если они не могут позаботиться о себе, кто-то же должен это сделать.

– Значит, поэтому ты и выхаживала меня? – спросил Тааур. – Из чувства долга и сострадания?

– Нет.

Лайрэ вспомнила, что она почувствовала, когда впервые прикоснулась к Таауру. Удовольствие было таким острым, что она от неожиданности отдернула руку. Потом снова коснулась его.

И отдала ему свое сердце.

– С тобой все было иначе, – тихо произнесла Лайрэ. – Прикасаться к тебе было мне приятно.

– Тебе это приятно и до сих пор?

Заливший ее щеки румянец лучше всяких слов ответил на вопрос Тааура.

– Я рад, – сказал он. – Ужасно рад.

Еле ощутимыми движениями сильных рук Тааур придвинул Лайрэ еще ближе к себе. Жадная тяга к ней, которая никогда не покидала его надолго, заставила тело налиться ожиданием и предчувствием, несмотря на укоры совести.

Он не должен соблазнять ее, пока у него не появится больше ответов на неясные вопросы из прошлого.

Неведомое мучило его.

И все же… и все же.

Было необыкновенно приятно ехать верхом по осенней земле, когда увядающие лучи солнца греют лицо, а в объятиях доверчиво покоится фея.

– Солнце, – прошептала Лайрэ. – Вот истинное чудо!

– Да, – отозвался Тааур. – Настоящее чудо. Но эти слова похвалы предназначались скорее Лайрэ, чем солнечным лучам.

У Лайрэ перехватило дыхание и легкая дрожь пробежала по всему телу. Она чувствовала, как желание Тааура зовет и притягивает ее. Но ей нельзя отдавать ему себя.

– Лайрэ, – шепотом окликнул ее Тааур.

– Что? – спросила она, подавляя в себе ответную дрожь.

– Ничего. Мне просто нравится твое имя.

Взгляд еего упал на кулон что висел на груди Лайрэ.

Точнее на камень – подобный тому что был на его талисмане.

Магический, удивительный и необычайно притягательный, сиявший необыкновенной игрой света – его грани вспыхивали оттенками желтого, синего, зеленого, красновато-пурпурного порождая проблески от насыщенно-синего до зеленовато-золотистого.

Иногда в глубине словно мелькали фиолетовые и пурпурные тени. Камень на его талисмане тоже был красив, но тот каким обладала Лайрэ превосходил его как Солнце – Луну.

– Ты рассматриваешь мой ильяр? – осведомилась девушка. Но у тебя ведь есть свой – он должен быть тебе знаком.

– Я даже не знаю что это за камень и чем он так замечателен.

Ильяр – начала девушка, это камень магов и друидов.

– Но я не маг, – слабо запротестовал он…

– Кто знает… – Лайрэ ножала плечами. Важно другое – эти камни редки ибо добывались лишь на Закатном острове…

– А теперь что – не добываются? – усмехнулся Тааур.

Лайрэ с изумлением уставилась на него.

– Ты и этого не помнишь? Хотя… прости, конечно. Когда то в древности – начала она, в незапамятные дни, к западу от наших берегов в Великом Океане был огромный остров населенный народом многочисленным и искусным в ремеслах и чарах…

Но потом они прогневали небеса и боги опустили этот остров в пучину в одну ночь – хотя длилась та ночь как сто обычных дней и сто ночей. Уцелела лишь малая горсть жителей и они то и принесли на нашу землю ильяр… Сейчас уже мало осталось этих камней ибо Закатная земля погибла очень давно.

– Тысячу лет назад? Или больше? – Тааур явно что-то старался вспомнить наморщив лоб. (Наверное он слышал раньше это предание).

– Намного больше. Давным давно – никто не помнит когда…Но может быть не будем говорить о старых временах?

Тааур вдруг привлек ее к себе.

Упоительная радость и покой охватила Лайрэ. Она вдруг погладила Тааура по щеке.

– Ни один мужчина не сравнится с тобой.

Лайрэ не знала, что произнесла эту мысль вслух, пока не почувствовала, как вздрогнуло сильное тело Тааура.

Когда Тааур склонился, чтобы прижаться щекой к волосам Лайрэ, его обволок нежный аромат солнечного света и молодых сосен. Она пахла летом и теплом, хвоей и чистым горным ветром.

Лайрэ уловила то острое наслаждение, которое доставляло ему уже одно ее присутствие, и ей страстно захотелось быть свободной от всяких пророчеств.

Но это было невозможно.

– Жалко, что это тепло долго не простоит, – сказала Лайрэ прерывающимся голосом.

Тааур пробормотал что-то неразборчивое, уткнувшись носом в прядь волос на затылке Лайрэ.

– Гаррос был прав, – продолжала она задыхающимся, почти испуганным голосом. Будет гроза.

Тааур неохотно поднял голову и посмотрел на север. Там висела густая гряда облаков, оттесняемая южным ветром. Небо было похоже на сапфировую чашу, опрокинутую над утесами, – их каменистые вершины уже надели жемчужно-белые облачные папахи.

– Дождя до заката не будет, – сказал Тааур. Лайрэ не ответила.

– Может, к восходу луны, – добавил он, – да и то вряд ли.

Тааур еще раз оглянулся через плечо. Позади узкая складка рассекала сильно изрезанную горную гряду, протянувшуюся между Фиирном и священным хрингом. Эта складка была началом Долины Духов, названной так из-за пугающего воя осенних ветров.

Никто не спускался вслед за Таауром и Лайрэ по склону только что преодоленной ими гряды. Никого не было видно и впереди, где встречались земля и море. Путь, которым они шли, ничем не был отмечен. Его знала лишь девушка, с которой Таауру так хорошо.

По эту сторону гряды не было видно совсем никаких признаков жилья. Ни дороги для повозок, ни дымка над расчищенным местом, ни вспаханных полей, ни сложенных из камней загонов для овец, ни зарубок на деревьях. Долина Духов была небольшая, с крутыми склонами; по ней бежал ручей, наполнявший ее своим волшебным лепетом. Здесь не было ни деревушки, ни фермы, ни пеших тропинок. Здесь было царство древнего леса и первозданной тишины.

Местность казалась дикой и в то же время странно мирной, удаленной от раздоров, одолевавших Седые Земли. Если бы Тааур не видел кое-где на уединенных полянах кладки камней, он был бы готов поклясться, что до него здесь не ступала нога человека.

И все же люди здесь когда-то жили. Хотя как он краем уха слышал – многие вообще считали, что это были не люди, а демоны или боги.

– Римс не будет преследовать нас, – сказала Лайрэ, когда почувствовала, что Тааур опять обернулся, чтобы посмотреть назад.

– Как ты можешь это знать? Он ленивый, но не слепой. Мы оставили след.

Она промолчала, не зная, как объяснить Таауру то сочетание знания и инстинкта, которое вселяло в нее абсолютную уверенность, что здесь никто не нарушит их уединения.

– Римс не сможет следовать за нами. Даже если бы он не боялся, то все равно не понял бы, куда мы поехали.

– Почему?

– Он не из Повелевающих Силой, – просто ответила она.

– Ну и что из того?

– Римс просто свернет в сторону, решив, что никто не смог бы здесь проехать.

Тааур припомнил, какими непроходимыми показались ему некоторые места на тропе…

– Вот почему я заставила тебя оставить лошадь, – добавила Лайрэ.

– Ну да, она ведь тоже не из Повелевающих, – сухо бросил Тааур.

Лайрэ засмеялась и покачала головой, отчего солнечный свет заиграл и заструился по ее волосам.

– Гривастая привыкла ко мне, – сказала Лайрэ. – Она идет туда, куда я ее направляю. А я вижу тропу.

– Видишь…тропу?

– Я ведь Повелевающая Силой. – Потом со вздохом добавила: – Но, как говорит Вианна, я никогда такой по настоящему не стану, если не займусь собой как следует вместо того, чтобы бродить по диким местам.

– Таким, как это?

– Да.

Тааур смотрел на Лайрэ и размышлял о том, как же ему самому удавалось в таком случае видеть сразу и препятствие, и тропу – ведь его никто никогда этому не учил. Спросить у Лайрэ он не успел, потому что она снова заговорила.

– Несмотря на то что я не была прилежной ученицей, мне все же удалось усвоить достаточно Знания, чтобы ходить по нескольким древним тропам. Долина Духов – это мое любимое место. Я им еще ни с кем не делилась. До нынешнего дня.

Ее слова пронизали все существо Тааура подобно дальнему раскату грома, скорее ощущаемые, чем слышимые, – как содрогание самой земли.

– Лайрэ?

Низкий голос Тааура звучал болезненно, почти резко. Она уловила в нем прилив чувственного желания. Она уловила в нем также и какое-то безымянное томление, которое пропитывало его так же, как свет солнца пропитывает день.

– Что? – спросила она шепотом, поворачиваясь к Таауру.

– Зачем ты привезла меня сюда?

Рунные камни предсказали раннюю, суровую зиму. Если гуси уже здесь, мы будем знать, что предсказание сбылось.

– А что говорят люди? – спросил Тааур.

– Они говорят, что приметы перемешались.

– Как это?

– У овец отрастает очень длинная шерсть, но птицы еще не улетают… Солнце еще пригревает, но ноют суставы и старые раны у тех у кого седина. Друиды молятся и видят сны, но каждый по-своему толкует ответ Небесных Владык.

– Приметы. Пророчества. Священные сны. – Тааур скорчил гримасу. – Мне кажется, воину пристало самому прокладывать себе путь честной сталью, а там будь что будет… Или что было.

Гулкая пустота на месте потерянной памяти остро напомнила о себе…

Лайрэ провела по ним кончиком пальца, но не смогла проникнуть глубже его боли и гнева.

Она огорченно отвернулась и опять стала смотреть прямо перед собой, где ее глазам открывалась дикая красота зеленой долины. По обеим сторонам тропы кусты ольхи, подобно нахохлившимся птицам, жались к серо-синим утесам… Березы теснились в расселинах и протягивали свои ветви к небу, молчаливо вопрошая его о грядущей зиме.

– Хищники тут водятся? – повернулся Тааур к двигающейся следом Лайрэ. Спросил просто так, чтоб не молчать.

– Нет… Ни волков ни горных львов. Правда… – она замялась. Говорят тут встречаются другие… твари.

– Какие? Орки эти ваши?

– Если бы! Это… те, которых ни сталь ни стрелы не берет.

– Нечистая сила?

– Наверное.

Резкий клекот не похожий на птичий донеся сверху.

Тааур поднял голову…

Похоже что называется, помяни…

Кружа в небесах в невидимых восходящих потоках кувыркалось нечто…

Снижу было трудно увидеть – только гибкий хвост, перепончатые как у летучей мыши крылья, длинная шея увенчанная маленькой змеиной головкой, блеск чешуи под солнцем…

Лайрэ подняла голову, вгляделась, прищурившись на солнце.

– Н-нет… Это не нечисть. Это мунрит… Надо же, раньше я их видела только на картинках…

– Он опасен? Или…

– Нет – он не нападает на людей… – пробормотала она. По крайней мере про это легенды не говорят.

– Это птица или зверь?

– Мунрит? – переспросила она. Ну… Мунрит – это мунрит.

Тишину прорезал еще один высокий, резкий, другой, третий.

Существо плавно повернуло в сторону, словно удостоверившись в праве Тааура и Лайрэ быть здесь, в этой сказочной долине. Пока они смотрели, перепончатокрылый поплыл в невидимом воздушном потоке к дальнему концу гряды и скрылся из глаз.

– Кто это… Мне кажется… я про них знаю. Да, – глаза Тааура вспыхнули. Мне о таких… рассказывала мать.

– Значит, она была из Повелевающих Силой.

– Не знаю, – ответил Тааур. – У нас никого не называли Наделенными Силой. Кажется…

– Порою, в иных местах, бывает лучше не называться никак. А мунриты… В одной старой книге я прочла что они – родичи Драконов Земного Кольца.

– Это кто же такие?

– Откуда же мне знать? – пожала Лайрэ плечами. Прочитала вот…Ну и что? Ты тоже откуда-то слышал про них – а откуда – не помнишь.

– Не помню… – произнес он, потирая лоб. Дьявольщина какая-то!

– Как ты сказал? – переспросила Лайрэ. Дьявольщина?

– Ну да… От слова «Дьявол»

– Дья…вол? – сдвинула брови девушка. Это похоже на… Со Старого Языка – на котором говорили наши далекие предки когда они пришли сюда с материка на своих колесницах по Утонувшему Перешейку – это можно перевести как «Бешеный бык». Ну или «Божественный бык»…[8]8
  «Дьявол» звучит на санскрите похоже на «божий бык» – хотя разумеется этимология этого термина совсем иная.


[Закрыть] Это такой бог в твоей земле?

– Нет, – покачал головой Тааур. Это не бог. Дьявол это… дьявол. Но насчет быка – рога у него есть – что правда то правда.

– Интересно, – удивилась Лайрэ. А еще что у него есть?

– Копыта и хвост, – немного погодя сообщил Тааур.

– Даже так? А нарисовать его можешь? – Лайрэ поводила прутиком по песку.

– Нет, – нахмурился Тааур. Я не помню как он выглядит. Возможно оно и к лучшему – остатки памяти мне подсказывают что это было достаточно недоброе… существо.

– То что рога и копыта у него были – помнишь – а как выглядел не помнишь? – лукаво улыбнулась юная чародейка.

– Не помню, – нахмурился Тааур. Вот так… Слушай – давно хотел спросить, – он явно решил сменить тему. А кто такие орки? Слышу – орки, орки – а самих не видел.

– Что не видел – это не так плохо. Но вообще странное дело – пожала Лайрэ плечами. Кто же не знает орков? Они живут и на материке, и у нас…

– Ну будем считать я забыл.

Лайрэ поджала губы.

– Орки это такие создания… Как люди – почти. Но не люди. Они издавна привержены Тьме – не божественной, а настоящей ТЬМЕ – той что в самых нижних мирах. Так говорят – словно оправдываясь сообщила она. Говорят еще что они когда то были людьми или даже эльфами – но в присутствие эльфа или даже человека с кровью Старшего Народа лучше этого не повторять. У них есть свои короли и вожди; раньше люди воевали с ними непрерывно, но уже лет сто то мир то война. Еще… У них могут быть общие дети с людьми и… она запнулась – с эльфами. Вот да – был десятник Кравур в дружине Гарроса – он полуорк.

– А можно на него посмотреть? – заинтересовался Тааур.

– Он погиб в прошлом году в схватке с пиратами пытавшимися разграбить Морской Дом.

– Жаль, – вздохнул он.

– Да, – поддержала Лайрэ. Он был хороший воин хотя ему и не было и двадцати трех.

…Дальше Тааур и Лайрэ ехали в полном молчании, пока серебристый ручей с быстрым течением не вывел их в небольшую долинку и дальше, к неугомонному морю. Легкий ветерок колыхал травы.

Для мужчины и женщины, остановившихся на небольшой возвышенности, шум ветра и шуршание трав складывались в звук голосов множества людей, шепчущих, бормочущих, вздыхающих, поверяющих им свои тайны… в шелест тысячи сдерживаемых дыханий, колеблющих воздух.

– Теперь я знаю, почему это место называется Пустошь Голосов, – тихо произнес Тааур.

Несколько минут Тааур и Лайрэ сидели в молчании, наслаждаясь особым чувством покоя, царившим на этой обширной равнине. Потом Гривастая опустила шею и натянула уздечку, прося, чтобы ей дали попастись.

Тааур спешился и снял Лайрэ со спины лошади. Когда он поставил ее на ноги, пальцы ее ласково скользнули по его щеке, по гладкому темному шелку его усов. Он повернул голову и поцеловал ее руку. От нежного тепла его губ ее дыхание участилось.

Заглянув снизу вверх в глаза Тааура, Лайрэ поняла, что должна отстраниться. Ей не надо было прикасаться к нему, чтобы ощутить его желание.

– Очень скоро нам надо трогаться в обратный путь, – сказала она.

Тааур нежно и легко коснулся своими губами уст Лайрэ, и прикосновение это было таким мимолетным, что его едва ли можно было назвать поцелуем.

– Пойдем, – сказал он мягко, протягивая ей руку. – Давай пройдемся немного.

Лайрэ сплела свои пальцы с пальцами Тааура и вся затрепетала, ощутив на себе жар от неистово пылавшей в нем страсти, которой он не давал вырваться наружу.

– Куда мы идем? – спросила она.

– Поискать укромного местечка.

– Но ветер не холодный.

– Это пока мы одеты, – возразил он. Смысл того, что Тааур оставил недосказанным, вызвал у Лайрэ смешанное чувство тревоги и предвкушения.

Шепот моря, травы и ветра сопровождал их на всем пути до подножия небольшого возвышения. Там люди когда-то разровняли круглую площадку, чтобы установить высокие каменные столбы. Хотя строители давным-давно исчезли, этот заросший травой круг и сами камни остались.

– Вот удобное место, где нет ветра, – показала Лайрэ. – Если ты не боишься этих камней.

Тааур на мгновение закрыл глаза. Чувства, дремавшие в его душе и просыпавшиеся лишь в минуты опасности, чуть пробудились, но не обнаружили ничего тревожного и вновь погрузились в забытье.

Лайрэ, чья рука оставалась в руке Тааура, с изумлением наблюдала за ним. Будучи прилежной ученицей Вианны, Лайрэ знала, что, если когда-то древнее зло и витало вокруг хринга, оно давно уже убралось с этого места.

И Тааур тоже это знал, хотя его никто не учил.

Через минуту Тааур открыл глаза и сказал:

– Эти камни не таят никакой опасности.

– Похоже, ты – один из Повелевающих Силой! – воскликнула Лайрэ.

Тааур рассмеялся.

– Нет, моя прекрасная чародейка. Я… Просто воину следует использовать хоть иногда свое главное оружие – голову.

– Это и есть свойство Повелевающих, – рассеянно произнесла Лайрэ. – Умение думать.

– В таком случае, – сказал Тааур, осматривая Священный хринг, – пользуясь головой я узнал то, что любой собаке известно с самого рождения, – опасность пахнет по-особому.

– Иди же, моя чародейка, – вдруг тихим голосом сказал он. – Сядь со мной вот на этот камень, и мы побеседуем о…. о вашей мудрости.

Тааур потянул Лайрэ за запастья, и она, с улыбкой уступив, опустилась на траву рядом с ним. Камень, на который они уселись был изъедена временем и ветрами. Мхам было привольно на поверхности камня, и они заткали толстым живым изумрудным покровом почти весь древний монолит.

Лайрэ рассеянно потрогала мох, потом закрыла глаза и, вздохнув, прислонилась к камню спиной.

– Как ты думаешь… – почти шепотом начала она.

– Я не думаю – я жду случая сделать вот это. Ее щеки коснулись мужские губы.

Лайрэ открыла глаза. Тааур был так близко, что она ощущала тепло от его дыхания и могла различить отдельные цветные пятнышки в его карих глазах. Она слегка отстранилась…

– Не бойся, милая, – сказал Тааур. – Тебе нечего бояться.

– Я знаю. Я только хотела прикоснуться к тебе.

У Тааура перехватило дыхание, когда легкое прикосновение к его губам обожгло его будто огнем.

– Да, – ответил он охрипшим голосом. – Мне это нравится. А тебе?

– Прикасаться к тебе? Да. Боюсь, что даже слишком.

Вместо теплого дыхания Тааура Лайрэ ощутила на своих губах его горячие губы. Он почувствовал ее колебание.

Вслед за тем он ощутил, что ее губы стали более податливыми и что она позволяет поцеловать себя. Его сердце забилось сильнее, а огонь проник во все уголки тела.

Это было вполне достаточно, чтобы исторгнуть у нее растерянное «Ах!!!» и заставить ее еще больше открыться навстречу нежному поцелую. И опять он, осторожно касаясь, провел кончиком языка по ее губам.

– Тааур, – прошептала Лайрэ. – Ты… Ты…

Его язык скользнул еще глубже…

– И правда – я в безопасности, когда с тобой, – прошептала Лайрэ.

– Всегда, моя чародейка. Скорее я отсеку себе руку, чем причиню тебе зло.

Когда обнимавшие ее стан руки Тааура отпустили ее, Лайрэ даже не попыталась отстраниться. Он приподнял ее и усадил к себе на колени, и это неторопливее движение тоже было само по себе лаской, говорившей ей, что он откровенно наслаждается ощущением ее теплой тяжести, лежащей у него на коленях.

– Расстегни на мне плащ и сунь руки внутрь, – тихо попросил Тааур.

Лайрэ заколебалась.

– Разве ты не хочешь согреться моим теплом? – спросил он.

– Я боюсь.

Тааур опустил ресницы. Пронизавшая его печаль заставила Лайрэ тихо вскрикнуть.

– Ты не доверяешь мне, – сказал он – Чем я обидел тебя в прошлом, что ты так боишься меня сейчас? Взял тебя силой?

– Нет, – прошептала она.

И повторила это шепотом снова и снова, раздираемая его неуверенностью и горечью, мучимая нанесенной его достоинству раной – ведь она не поверила его слову, что с ним ей нечего опасаться.

Без всякой просьбы руки Лайрэ сами собой скользнули к Таауру под плащ. Торопливо, уже не таясь, они прокладывали себе путь между складками одежды, пока не ощутили живое тепло его плоти.

– Лайрэ?

– Да, – прошептала она. – Я боюсь себя, а не тебя. Она склонила голову Таауру на грудь, так что ее дыхание овевало то место, которое гладили ее пальцы.

– Себя, не тебя…

Ее шепот слился с горячим прикосновением ее губ. Его словно пронзило струей жидкого огня. Ощущение от языка Лайрэ, ласкающего его кожу, было таким неожиданным и восхитительным, что он застонал.

Ее язык касался Тааура так легко и нежно, словно это был язычок котенка. В ответ на ласку его тело напряглось, как туго натянутая тетива.

– Видишь? – шепнула она. – Я прикасаюсь к тебе, и ты весь горишь. Я чувствую твой жар и загораюсь от него Потом опять прикасаюсь к тебе, и пламя взмывает еще выше.

– Клянусь матерью, – хрипло сказал Тааур, поняв наконец источник страха Лайрэ. – Ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя.