Текст книги "Небесный пост (сборник)"

Эпилог

Закончив чтение рукописи, редактор с интересом посмотрел сквозь стекла очков на молодую писательницу и спросил:

– Откуда Вы взяли такой сюжет?

– Я была там в тот день, – ответила писательница, – клубнику покупала.

Киоск желаний

1. Секс-символ

Огромный московский аэропорт был переполнен, шёл сезон летних отпусков.

«Визуализация желаний. Сеанс – 10 минут. Цена – 1 000 рублей» – прочитала Лена вывеску перед павильоном, стоящим между интернет-кафе и книжным киоском. Внутри павильона возвышалось огромное кресло, из кожаной спинки которого торчали разноцветные провода с круглыми присосками на концах. Около кресла стояла серьёзная полная женщина в белом халате и очках, похожая на медицинского работника.

Лена, заворожённая многообещающей вывеской, шагнула внутрь павильона и обратилась к женщине-продавцу:

– Простите, а визуализация – это не вредно?

– Визуализация – это полезно, – ответила продавщица, строго взглянув на Лену.

– И что же я визуализирую за эти деньги? – уточнила Лена.

– Как что? – раздражённо проворчала хозяйка павильона, – чёрным по белому написано – желания.

– Хорошо, – наконец решилась Лена.

– Садитесь в кресло, расслабьтесь, закройте глаза, я пока подключу Ваше астральное тело, – проинструктировала продавщица.

Лена села в кресло, пристроила на коленях сумку и взглянула на часы. До её рейса в Турцию, куда она летела в отпуск, оставалось достаточно времени. Дама в халате встала за спинку кресла и начала перебирать провода.

– Ну что, желания уже загадывать? – спросила Лена.

– Ничего не надо делать, женщина, сидите спокойно, – голос продавщицы раздался сверху, словно приказ свыше. – Наш прибор сам определит Ваши желания и переведёт их в визуальный ряд.

После этих слов Лена полностью доверилась умной продавщице и закрыла глаза.

Бирюзовые волны с тихим шелестом набегали на белый песок. Женщина с безупречной фигурой, словно соскользнувшая с глянцевого разворота «Плейбоя», нежилась на пляжном шезлонге с бокалом ледяного «мохито» в руках. Возле неё сидел Джордж Клуни и медленно втирал масло для загара в гладкие, как кегли, ноги красавицы. А красавицей этой была Лена, среднестатистическая москвичка с невыразительной фигурой, скучной работой, маленькой грудью и зарплатой. Секс-символ склонился над Леной, обдавая её запахом моря, и поцеловал в губы настойчивым и многообещающим поцелуем.

– Вот ты где, а мы тебя совсем потеряли, – резко вывел Лену из страстных объятий голос мужа.

– Ты что, массаж делаешь? – спросил он, а дети радостно бросились к маме и начали с цепкостью паучков карабкаться с двух сторон на родные колени. Ошарашенная Лена, с трудом возвращаясь в реальность, начала снимать присоски со лба.

– Ничего не трогать, – воскликнула продавщица, – сеанс ещё не закончен, осталось пять минут.

– Да нет уж, хватит, – грустно возразила Лена. Она вытащила тщательно сложенную купюру из потертого кошелька и расплатилась. Затем взяла за руки упирающихся детей и обречённо двинулась в отпуск, вслед за главой семейства.

2. Парочка

Пара влюбленных, обнимаясь на ходу, медленно шла мимо павильона.

– Смотри – ларек желаний, – остановилась девушка, прочитав вывеску. – Пойдём, попробуем, – предложила она своему другу, не отпускающему ни на минуту своей крепкой руки её тонкой талии.

– Зачем пробовать? Я и так все твои желания и визуализирую и реализую хоть сейчас, – улыбнулся парень. И парочка удалились навстречу желаниям друг друга. Продавщица с улыбкой посмотрела им вслед.

3. Пивной рай

Двое мужчин, похожих, как близнецы-братья, остановились возле павильона, читая вывеску.

– Ну что, пойду визуализировать, – решительно сказал первый, с трудом выговаривая сложное слово, и направился внутрь.

– Совсем обалдел! Давай лучше пивка добавим на эти бабки, – возмутился второй, догоняя товарища.

– Стоп, мужчины! – женщина в белом халате выросла на их пути, словно из-под земли. – Сеанс строго по одному! – и продавщица железной рукой вытолкнула второго посетителя.

А первый клиент уже сидел в кресле с бессмысленной улыбкой выпившего человека. Звали его Фёдор, и он был частным предпринимателем, а точнее, хозяином половины фуры и её водителем по совместительству. Второй половиной фуры владел его друг и напарник Василий, затихший к этому моменту у входа, как мышь в норе. Тем временем продавщица закрепила провода на горячем лбу Фёдора и включила прибор.

Огромная красная кровать стояла в центре комнаты с красными же обоями.

– Красота, – подумал Фёдор, лёжа на покрывале в грязных ботинках. За ботинки его никто не ругал, и это наполняло мужчину ощущением полной свободы. Ледяная бутылка пива приятно холодила живот, на котором стояла, придерживаемая правой рукой Фёдора. По левую руку счастливца лежала пышнотелая кассирша из соседнего универмага, абсолютно голая, но с кружевной наколкой в волосах и упаковкой сосисок в руках. Напротив кровати висел большой телевизор, по которому шёл футбол. Фёдор глотнул пива, закусил сосиской, хлопнул по заду аппетитную кассиршу и решил осмотреть границы своей мечты. За дверью спальни оказалась алая гостиная, на полу стояли бутылки с пивом, и телевизор транслировал тот же матч. В красном туалете пиво лилось прямо из крана вместо воды, на крючках для полотенец висели связки воблы, а телевизор напротив унитаза завершал прекрасную картину.

Как только ощущение полного счастья охватило Фёдора, видение исчезло, и он опять очутился в кресле с проводами. Продавщица снимала присоски с его лба, освобождая голову. Фёдор встал, покачнулся, вытащил из кармана замусоленную купюру и расплатился. У входа его ждал друг Вася.

– Ну, что видел? – спросил он у Фёдора.

– Манекенщиц видел в бассейне с шампанским, – ответил Фёдор. – Говорил же я тебе, в отпуск со своим самоваром не ездят, – добавил он, и мужчины обречённо двинулись навстречу своим законным половинкам.

4. «ГолдВдовЛимитед»

Следующая клиентка павильона выглядела, как пассажирка бизнес-класса. Девушка была молода, красива, ухожена и одета с такой изысканностью, что казалась существом из другого мира. И только злобное выражение лица портило всю картину. На руках у злой красавицы сидела маленькая собачка, такая же ухоженная и с такими же недобрыми глазами, как у хозяйки.

– Визуализация – это от слова виза? – надменно спросила девушка.

– Нет, от слова «вижуал», что значит «видимый», – ответила продавщица.

– Ну, так бы и написали – просмотр желаний, – буркнула клиентка и села в кресло. – Ну, давайте уже, показывайте Ваши желания, – поторопила она.

– Не мои, а Ваши, – уточнила продавщица, закрепляя проводки на фарфоровом лбу девушки.

– Да какая разница – все хотят одного и того же. Вы там прическу мне не испортите. Она стоит, как весь Ваш ларёк, вместе с Вами и Вашими желаниями, – испустила яд клиентка и закрыла глаза.

Черные лимузины выстроились в шеренгу у обочины дороги. Элегантные мужчины в тёмных костюмах, со скорбными лицами, по очереди подходили выразить свои соболезнования красавице в чёрном кружевном платье и в шляпке с тонкой вуалью.

– Надеюсь увидеть Вас на заседании совета директоров «ГолдВдовЛимитед», – тихо проговорил солидный господин, целуя ручку новоиспеченной вдове.

А в этот самый момент собачка изловчилась, подпрыгнула и цапнула зубами один из проводков, свисающих со лба хозяйки. Сжав изо всех сил добычу, бедное животное вдруг отключилось от реальности. И в сладком забытье псина увидела удивительную картину. Старый хозяин бегал по зелёной лужайке на поводке, который цепкой лапкой сжимала счастливая собачка, в другой лапке она держала сумку, в которой смирно сидела молодая хозяйка и тихонько поскуливала. В волосах у хозяйки торчали собачьи бантики, а спину хозяина украшала жилетка со стразами. Сладкое чувство мести переполняло собачку, но тут чудный сон прервался. Хозяйка выдернула волшебный проводок из собачьей пасти и с криком:

– Я прикрою вашу гнусную лавочку, – выскочила она из павильона, возвращаясь в свою шикарную жизнь и унося с собой бедное животное.

5. Композитор

Грохот упавшей вывески эхом прокатился по этажу. Мужчина, опрокинувший вывеску, неловко начал собирать составные части конструкции, роняя очки и шляпу. Из его пузатого портфеля веером рассыпались листы нотной бумаги, окончательно завершив картину погрома. На шум из павильона выбежала разгневанная продавщица. Но виновник происшествия выглядел настолько растерянным, что слова негодования застряли у женщины в горле, и она начала ему помогать. Когда рекламная конструкция была собрана, а портфель укомплектован нотами, уставший мужчина зашёл в павильон и опустился в волшебное кресло, с грустью разглядывая разбитые очки.

– Вам надо успокоиться и выйти из деструктивного потока, – сказала продавщица тоном врача, ставящего диагноз.

– Я бы и сам рад, но как? Вы знаете? – спросил музыкант, с надеждой глядя на строгую женщину в белом халате, вызывающем доверие на подсознательном уровне.

– Знаю, – выход только здесь, через визуализацию желаний. Вывеску читали?

– Не успел, – ответил мужчина, – но Вам верю на слово. Хоть сейчас готов к визуализации.

Продавщица кивнула и начала прикреплять провода к его лбу.

– Сеанс стоит тысячу рублей, – были последние слова, которые он услышал перед тем, как чудесное видение полностью заполнило его сознание. Бесконечная вселенная звуков предстала перед его мысленным взором. Усилием воли он извлёк из этого хаоса необходимые ему ноты и нанизал их на канву мелодии, давно звучащей в его голове. Ажурный бисер оркестровой аранжировки легко украсил изысканным узором окончательное произведение.

Мужчина широко открыл глаза, невидящим взглядом посмотрел перед собой и пробормотал:

– Ручку.

Получив желаемое, он вытащил из портфеля бумагу и стал лихорадочно записывать ноты. Закончив, клиент бережно сложил листы и обратился к хозяйке павильона:

– Спасибо огромное, Вы – волшебница! – он поцеловал женщине руку и побежал на посадку.

6. Эпилог

Продавщица посмотрела вслед клиенту, забывшему расплатиться, со смешанным чувством. Бежать за неплательщиком было несолидно, но и денег было жаль.

– Ладно, – решила она, наконец, – пусть это будет моим взносом в пользу Союза композиторов.

Женщина вздохнула и пошла закрывать киоск. Она сняла белый халат и взяла в руки швабру. С трудом отодвинув кресло, продавщица начала протирать пол. В этот момент в павильон зашла соседка из книжного киоска:

– Уже заканчиваешь? Я тоже закрылась, давай помогу.

И подруги с усилием стали двигать обратно тяжёлое кресло.

– А где тут прибор спрятан, что-то я не вижу? – спросила, тяжело дыша, продавщица книг.

– Да нет никакого прибора, и никогда не было, – ответила хозяйка павильона, поправляя очки. – Эффект плацебо работает безотказно.

«Макаров» и «Нежность»

Новенькая

«Приятно быть аристократкой, – подумала гелиевая свечка, когда продавщица поставила её на верхнюю полку витрины. – Стоишь высоко и стоишь дорого». Свечка была ярко-розовая, с блёстками, залитая в тонкий высокий бокал.

«Какая безвкусица!» – прошипела пузатая, жёлтая соседка с апельсиновыми дольками внутри, перемещённая вниз из-за новенькой. Зато толпа белых свечей-богатырей с нижних полок замерла в восторге от невиданной красоты.

«Ночь нежна», – крикнула продавщица, – артикул 17-Б, 100 часов горения, цена – десять тысяч».

«Да, и имя у меня непростое, и артикул высокий», – радовалась новенькая.

Цена вопроса

Цена оказалась высокой, даже для новогоднего ажиотажа. Целую неделю простояла «Ночь нежна» или, как её потом прозвали, «Нежность», в отделе подарков. Покупатели с интересом смотрели на неё снизу вверх, спрашивали цену и округляли глаза.

«Видимо, радовались высокой цене», – догадывалась свечка. Почти всех её соседей, кто попроще и подешевле, уже разобрали, даже цитрусовую толстуху и белых дешёвых поклонников снизу. Вместо них выставили дурно пахнущих сандаловых иностранцев, тёмных, тонких и целыми пачками. «Нежность» в их сторону даже не смотрела, чтобы не давать повода для знакомства. Пару раз её бережно брали в руки и осторожно нюхали, и она замирала от желания продаться. Но её возвращали. Почему? Не нравиться она не могла – это точно. Просто клиент был не тот.

Хозяйка

И вот – свершилось. Свою будущую хозяйку «Нежность» заметила сразу. Среди серой толпы она выделялась ярким пятном одежды, блеском глаз, браслетов и облаком духов, оставляющих сладкий шлейф. Мужчины поворачивали головы ей вслед, как загипнотизированные, а женщины нервно дергались, сканируя врага. «Нежность» наблюдала сверху это триумфальное шествие, пытаясь сверкать и пахнуть изо всех сил, чтобы её заметили. Они встретились. Хозяйка сразу забрала её, не раздумывая, как ребёнка из детского сада. «Нежность» завернули в шуршащую бумагу, наградили золотым бантом и продали.

«Наконец-то, я еду домой!» – сладко подумала она и уснула, покачиваясь в теплой машине.

Новоселье

Своим отражением в огромном зеркале «Нежность» осталась довольна. Даже на фоне изящного убранства спальни она выделялась ростом и яркостью. Новое окружение не сразу приняло незнакомку. Фарфоровые ангелы лукаво шушукались, мерцая крыльями за её спиной, а хрустальная шкатулка, изрыгая бусы и цепочки во все стороны, даже пару раз толкнула ее тяжёлой крышкой. Но со временем обитателям спальни полюбился ее клубничный аромат и к ней привыкли. Только шеренга духов у зеркала так и не приняла самозванку. Зато само зеркало влюбилось в неё сразу и бесповоротно, но пропасть между ними была так велика, что любовь эта со временем стала привычной и спокойной. Юная свечка не обращала внимания на старое громоздкое зеркало, отражающее в восторге каждую блёстку её сияющей красоты.

Суета сует

Жизнь хозяйки дома была полна до краёв. Она душилась, красилась, нежилась в постели, болтала по телефону и смотрела сериалы. Мужчины были небольшой и необязательной частью этой весёлой и нарядной жизни. Появлялись они редко, пахли не очень, нарушали порядок в спальне, много суетились и говорили лишнего. Иногда от них оставались какие-то детали, типа галстука или зажигалки. А один даже оставил целый телефон – отвратительно чёрный и неприлично вибрирующий. Все эти трофеи по утрам прибирала домработница и куда-то уносила. Видимо, в душе она была мужчиной, и тайно копила мужские вещи для своего следующего перерождения.

Ночь нежна

«Позвольте представиться – «Макаров», – по-военному чётко произнёс загадочный металлический предмет, лежащий у ног «Нежности».

«Ночь нежна», – вежливо кивнула горящая свечка.

«Да, сударыня, благодаря Вам», – галантность «Макарова» обезоруживала.

«Ночь нежна» – моё полное имя, а для близких я просто «Нежность».

«Какая удача, что я к Вам так близок», – армейские шутки «Макарова» били не в бровь, а в глаз. Действительно, бравый полковник положил его ближе к свету, то есть к свечке, чтобы долго не искать в темноте, если вдруг начнётся война.

Любовь

Весь следующий день «Нежность» провела, как в тумане. От счастья дрожала каждая искорка её прозрачного тела. Огонь страсти был такой силы, что она испугалась, как бы он не прожёг в ней дырку. Это пришла любовь. «Макарова» она разглядела плохо, скорее частями, и части эти ей сразу понравились. Чёрный гладкий ствол был безупречно начищен и смутно отдавал порохом и опасностью, зато курок был изящно нервным и чутким, и это сочетание силы и тонкости свело её с ума. Она горела от любви всю прошлую ночь, забыв про магическую цифру на дне бокала – «100 часов горения». Роман хозяйки с юным полковником оказался затяжным и смутно напоминал один из сериалов. Тут была и соперница-жена, как у всех полковников, даже юных, и разлучница-служба в блестящей свите, и вот-вот должны были начаться душераздирающие разоблачения и расставания со слезами. Но все закончилось быстро и неожиданно.

Старость

В этот день с утра «Нежность» чувствовала себя скверно. Сгоревший фитиль никто не привёл в порядок, полупустой стакан давно запылился, да и блёстки все почти расплавились. Запах, нежный и сладкий вначале, с каждой ночью становился всё более резким и синтетическим. В зеркале напротив отражалась какая-то странная усечённая коротышка с глубокой впадиной посередине.

«И это я? – с горечью подумала «Нежность». – Хорошо ещё, что ночью темно, и он не видит». До самого вечера она берегла силы для свидания, стараясь даже не пахнуть. И только зеркало, не замечая увядания любимой, всё так же страдало от неразделённой любви.

Прощание

Ночью, как обычно, «Макаров» лежал рядом со свечой, согревая холодный металл её ароматным жаром.

«Как летит время! А ты всё такой же», – грустно прошептала «Нежность». У неё в запасе был ещё час, чтобы попрощаться. Но тут ночную тишину внезапно разорвал телефонный звонок. Полковник вскочил и начал быстро собираться. Хозяйка от обиды метнулась с постели с возгласом: «Тогда я тоже ухожу!»

Ссора вспыхнула, словно спичка, и полковник, стараясь обратить всё в шутку, схватил пистолет и приставил к виску со словами: «Если ты уйдешь, я застрелюсь на месте!»

Хозяйка метнулась к нему, чтобы выхватить пистолет. В этот миг свечка от горя и отчаяния заметалась в истерике и погасла. Во внезапно наступившей темноте хозяйка рухнула на полковника, тот ударился правым локтем о стену, и пистолет выстрелил ему прямо в голову. Патрон был в патроннике по старой боевой привычке. Полковник умер сразу. Уже через минуту в квартиру влетел водитель, меры были приняты, и дело замяли. Хозяйка сменила постельное бельё и ковёр, кровь с которого не отмывалась. Потом поплакала и поставила свечку. Но уже не дома, а в церкви. Свечей и других опасных предметов в спальне она больше не держала. Как и полковников с оружием.

Эпилог

От «Нежности» осталось только дно разбитого стакана с острыми краями в ярко-розовых подтёках геля, с надписью «Ночь нежна», цена – 10 000 руб.». «Макарова» тщательно почистили. Сейчас у него новый хозяин. По ночам никто его уже не греет, но и не обжигает. Спит он с чувством хорошо выполненного предназначения, можно было бы сказать – с чувством исполненного долга, но он же не человек. Хрустальная шкатулка после исчезновения свечки значительно расширила своё жизненное пространство и живёт припеваючи, богатея день ото дня. Ангелочки всё так же веселятся и мерцают, паря над землёй. Отсутствие свечки они не заметили, а душу полковника, наверное, сопроводили куда надо. Впрочем, никто этого не видел. Только большое зеркало не вынесло потери и треснуло от горя, после чего в тот же день его отнесли во двор вместе с испорченным ковром и осколками «Нежности». Так исполнилась его заветная мечта, и они оказались вместе, хоть и в осколках.

Тополь

1. Татарская бабушка

Сначала Тополь вообще не хотел расти…

Как хорошо жить маленьким в тени взрослых! Солнце не сушит ветер не гнёт и дворники не обрубают руки-ветки.

Однако понемногу по чуть-чуть, но он рос. И к концу лета его ветки достали до окон второго этажа, на котором жила татарская бабушка. По двору бабушка ходила в ярком халате и тапочках, как по дому.

Сначала Тополь недолюбливал старушку за толстые верёвки, протянутые между ним и берёзкой, на которых бабушка вешала тяжёлые татарские ковры. Верёвки больно впивались в нежную кору и ранили ствол, а пыль толстым слоем оседала на листьях. Правда, эти же верёвки крепко связывали его с молодой стройной берёзкой, и это было очень романтично.

По вечерам ветер склонял их кроны друг к другу, и все деревья во дворе считали их красивой парой. Но поскольку берёзка всегда была рядом, да ещё и на привязи, то очень скоро Тополь привык к ней и перестал обращать внимание – всё равно никуда не денется.

И вообще, деревья интересовали Тополя мало. Гораздо больше его привлекали люди из соседнего дома, жизнь которых он с любопытством наблюдал через окна.

Заглядывая в квартиру бабушки на втором этаже, Тополь каждый раз поражался роскоши её жилища. Яркие ковры и паласы покрывали все полы и стены квартиры. Вазочки и статуэтки украшали каждый свободный уголок дома, сверкая от солнечных зайчиков днём и сияния хрустальных люстр вечером.

Цветные халаты, платки и расшитые бисером безрукавки не умещались в пузатых шкафах и постоянно выплёскивались наружу, раздвигая скрипучие дверцы.

При всём при этом старушка периодически занимала деньги у соседей, но отдавала их долго, по частям и с большой неохотой. Дома бабушка часто сидела на полу и разговаривала, иногда с телефоном в руках, иногда без.

Она по нескольку раз в день молилась Аллаху и без конца пила чай из широкой алой пиалы, украшенной золотистой каймой, вприкуску с халвой и изюмом, утирая со лба обильный пот вышитым полотенцем. Еду бабушка готовила сама, часами колдуя на кухне среди неведомых приправ и экзотической зелени. Магазинной еде она не доверяла, а продукты покупала только на рынке у земляков, с которыми она подолгу сплетничала и отчаянно торговалась, невзирая на дружеские отношения.

С особым уважением старушка относилась к телевизору. Прежде, чем его включить, она причесывалась, застегивала все пуговицы на халате и каждый раз вежливо здоровалась с дикторами, в ответ на дежурное – «Добрый вечер». В общем, татарская бабушка была очаровательна, жила в своём маленьком уютном мире, и Тополь так привык к ней, что простил ей и ковры, и верёвки, и даже привязался к соседке всей своей тополиной душой.