Текст книги "Небесный пост (сборник)"

2. Волшебная ночь

Волшебная ночь разлилась по Москве жаркой волной соблазнов, и грех было спать в такую ночь. Бурная симфония весенних запахов отзывалась ярким гормональным всплеском в душах горожан и гнала их из тихих спален навстречу новым приключениям. Но даже те, кто пытался уснуть, вопреки мощному зову природы, мучились, ворочались и никак не могли успокоиться в этой всеобщей весенней маете.

Амалия тоже не спала. Стоя босиком, в одном пеньюаре на кухне, она раздражённо шептала в телефонную трубку:

– Не могла же я нателепать за одну ночь целого мужика? Я вообще в телепатию не верю.

Голова у Амалии раскалывалась с похмелья, её знобило, несмотря на жару, а в постели девушки мирно спал незнакомый юноша.

– Видимо, вчерашний вечер удался на славу, – подумала Амалия, запивая таблетку от головной боли. Как она попала домой, и откуда взялся ночной гость, она не помнила, а подруга Алла, которой Амалия звонила, ничем так и не помогла, только спросила со смехом:

– Ты абсент пила?

– Пила, но не столько же?

– Кто знает, сколько рюмок абсента отключает мозг у психологов, – уже явно глумилась Алла.

– Мозг может и отключает, а всё, что надо, включает, – огрызнулась Амалия и бросила трубку. Смутные воспоминания о синем море, белом острове и прекрасном юноше, полном страсти, отрывочно всплывали в её голове, отзываясь негой во всем теле. Но связать воедино вчерашний клуб, остров и красавца Амалия никак не могла.

– Ладно, утром разберемся, – решила она и на цыпочках отправилась в спальню.

Спальня Амалии была похожа на картинку из каталога итальянской мебели в стиле «кантри», что выдавало безупречный вкус хозяйки, пользующейся услугами высоких профессионалов. Розовая пена взбитого белья спускалась с постели на ковер, обнажая спящего на спине юношу. Влажная смуглая кожа нервно вздрагивала на рельефных мышцах.

– Слишком рельефный, как спящий мустанг, – подумала девушка и шагнула к постели. Амалия ошибалась. Это был не мустанг, это был Джин, вынырнувший в спальню прямо из мечты девушки.

Незнакомец повернулся, и на Амалию пахнуло жаром. Смуглый красавец с зелеными, чуть раскосыми глазами, длинными чёрными волосами, с тонким орлиным носом и крупным чувственным ртом смотрел на девушку и улыбался. Перед Амалией лежало живое воплощение её тайных эротических фантазий.

– А ведь где-то я читала, что все желания сбываются рано или поздно, – подумала девушка и нырнула в омут с головой.

Вместе с Амалией в омут нырнул и Джин. Третье желание Амалии накрыло его с такой силой, что он не успел осознать его до конца, как уже сработало волшебство. А зря. Последнее желание девушки было самым сильным и опасным, даже для Джина. Амалия хотела чуда любви, как большинство женщин в городе. Не просто страсти, как во сне, и не просто любви, как в жизни, а любви – чуда, выходящего за рамки реальности, в которой она жила. И Джин был захвачен врасплох мечтой о любви, обрушившейся на него обязательством исполнения. Ведь именно он, обернувшись в идеал Амалии, и был обязан исполнить третье желание спасительницы.

3. Двор

Даже в самую волшебную ночь кто-то спит, кто-то гуляет, а кто-то и работает. Дворник Абдулла сидел на корточках возле подъезда, докрашивая в темноте газонную ограду в ярко-зелёный цвет. Запах краски разливался по двору ядовитой волной, уничтожая на своем пути все летние ароматы. Абдулла работал дворником на двух ставках, получал по половине зарплаты на каждой и у себя на родине считался сказочно богатым человеком.

Вдруг дверь подъезда с грохотом распахнулась, и в тёмном проёме появилась высокая светящаяся фигура в алых шароварах. Глаза незнакомца горели в темноте зелёным светом. Джин посмотрел на убогий сад, окружающий дом освободительницы. Жухлая трава умирала от жажды, раненые деревья тянули к небу обрубки веток, а по земле ползал тёмный раб с банкой зеленого яда. Два других раба пили отраву, сидя в кустах.

– Странный город раненых деревьев и отравленных людей, – подумал Джин и посмотрел на затихшего в траве Абдуллу.

– Джин, – тут же понял Абдулла. – Это за мной, за мои грехи.

И длинный ряд украденных банок с краской, мешков с цементом, вперемежку с выпитыми втихаря бутылками водки и съеденными украдкой кусками свиной колбасы предстал перед его глазами. Абдулла попытался незаметно отползти назад, но грохот упавшего ведра с краской выдал его с головой.

Джин обернулся и приказал глухим голосом:

– Иди сюда, раб. Будешь нам служить!

Спасительное заклинание «Бисмиллях» так и застряло в горле у бедного дворника, и он беспрекословно двинулся вслед за Джином за угол дома.

Как только они скрылись, дверь подъезда опять с грохотом распахнулась. В этот раз на пороге стояла Амалия. У неё был вид гончей, потерявшей след. Оглянувшись по сторонам, она кинулась к арке, потом обратно, обежала весь двор и вернулась ни с чем. Девушка скрылась в подъезде, хлопнув дверью с такой силой, что дремавшая в кустах местная дворняга разбудила громким лаем всю округу.

– Вон как девку-то проняло, – посочувствовал сидящий на скамейке лысый человек в майке, с пластиковым стаканчиком и яблоком в руках.

Да наливай уже, – нервничал его товарищ с бородой и в обносках пиджака, с таким же стаканчиком и яблоком.

– За любовь! – торжественно провозгласил тост Лысый, наполнив стаканы.

– Да ты романтик, – хмыкнул Борода и смачно закусил яблоком. – Тебе бы стихи писать, – с трудом продолжил он с полным ртом.

– А я и пишу, – гордо ответил Лысый.

И в эту же секунду в руках собутыльников вместо пластиковых стаканчиков с водкой оказались серебряные фужеры с вином. На скамейке образовался поднос с фруктами, а на колени Лысому опустился блокнот, над которым прямо в воздухе завис карандаш. Из темноты прозвучал глухой голос:

– Пиши, поэт, не теряй драгоценное время.

Лысый с опаской глотнул сладкого вина, осторожно попробовал сочного персика, поймал карандаш, посмотрел на блокнот и попытался сосредоточиться. Но ни одной строчки не пришло на ум спившемуся поэту.

– Стихи здесь больше не живут, – хмыкнул Борода.

И блокнот с карандашом исчезли за ненадобностью, вино обернулось в водку, серебро в пластик, фрукты в дым.

А волшебная ночь продолжала творить чудеса. Она одаривала ими всех без разбора – богатых и бедных, умных и глупых, плохих и хороших, людей и волшебников – человеческая градация не имела значения для волшебной ночи, так же, как и для всей вселенной. У неё были свои таинственные критерии.

4. Крыша

Завернув за угол дома вслед за Джином, полуживой от страха Абдулла чуть не споткнулся об угол ковра, лежащего прямо на тротуаре. Джин опустился на мягкий ворс, жестом указывая Абдулле место рядом, и в тот же миг ковер с Джином и Абдуллой взмыл высоко вверх, застыл на мгновенье и спланировал на крышу дома.

Не успел Абдулла прийти в себя после полёта, как с неба появился шёлковый дастархан, уставленный хрустальными кувшинами с вином и золотыми подносами с едой. Тугие финики, сахарный инжир и золотой изюм перемежались пышными горячими лепёшками, посыпанными хрустящим маком и кунжутом. Вкусный аромат разлился в ночном воздухе.

– Угощайся, – предложил Джин и приступил к трапезе.

– Уважаемый Джин, могу я один вопрос спросить, – дипломатично начал разговор Абдулла после бокала восхитительного вина, снявшего напряжение, как по волшебству.

– Что тебе?

– А Вы раб лампы, как в кино, или, извините, из моей банки с краской вышли?

– Из твоих банок только шайтан может выйти. Кто велел тебе по ночам дворы травить?

– Управдом Ренат Ибрагимович.

Джин тихо что-то прошептал и махнул рукой, потом обратил свой взор на Абдуллу и продолжил:

– А раб бутылки – это ты. Запомни и не задавай больше глупых вопросов.

Абдулла понял, что разговор окончен. Вино волшебным образом погасило страхи в голове дворника, а вкус тёплых лепешек навёл на мысль, что не так уж плохо служить Джину, а может даже лучше, чем ЖЭКу. Блеск золотых подносов окончательно успокоил Абдуллу. Он молча доел свой ужин, прилёг на ковер и от пережитых волнений забылся в тревожной дрёме.

А Джин смотрел на огни города и впитывал потоки информации. Город назывался Москва, и в нём царила цивилизация людей. Встречались, конечно, и другие существа, но количество их было в пределах нормы. Ни одна граница в мире не бывает абсолютной, и взаимное проникновение пограничных сущностей друг в друга со временем становится неизбежным. Мудрецы, герои и аскеты опускались с верхних порталов в мир людей довольно часто. Ангелы и светлые духи попадались реже. С нижних порталов просачивалось довольно много нечисти, которая принимала самые разнообразные формы – от пленительных вечерних соблазнов до отвратительных ночных кошмаров, от холёных слуг Мамоны до неопрятных рабов Бахуса. Светлые гении привносили в мир людей информацию сверху, а чёрные гении служили темным силам, питаясь энергией упадка и разрушения.

– Да, – подумал Джин, – вечная борьба высших и низших сил бушует в этом прекрасном городе, вовлекая людей в свои сражения. Как, впрочем, и в любом городе любой цивилизации, не достигшей совершенства.

А как выглядят совершенные города, не знал даже Джин. Да и есть ли города в совершенстве?

Тут Джин мотнул головой и опустился мыслями к людям.

Жилища у людей были тесные и низкие, зато колесницы быстрые и яркие, а ковры-самолёты большие и комфортные. Видимо, большую часть жизни люди проводили в пути.

– Кочевники, – понял Джин.

Но больше всего его удивило то, что женщины в городе зачастую занимались мужскими делами, а мужчины – женскими. Были у женщин даже мужские гаремы. Два из них он увидел в центре города.

Тела у людей были небольшого размера, высокой плотности и низкой температуры. Это, конечно, по сравнению с джинами. Своих Джин увидел немного, с людьми они контактировали мало. А если и представали в человеческом обличье, то, как правило, это были зловещие старики с угрюмыми лицами и горбатыми носами.

– Надо было и мне предстать перед спасительницей стариком, а не красавцем её мечты, – подумал Джин. – Не вовлёкся бы сейчас в чужую фантазию.

Как бы ни была прекрасна чужая мечта, хороша она лишь для мечтающего, и тяжким бременем исполнения ложится на окружающих, не считаясь с их планами и мечтами, а планы есть даже у джинов и волшебников.

А ведь третьим желанием Амины, исполненным Джином была мечта о чуде любви. И любовь эта снизошли на них обоих.

5. Шайтан

Тем временем спящего Абдуллу примостившегося на краю ковра, неожиданно разбудил громкий шум, поднявшийся во дворе. Джина рядом не было. Но ковёр был на месте, и слуга понял, что Хозяин скоро вернётся.

Абдулла на корточках подполз к краю крыши и увидел управдома Рената Ибрагимовича, стоящего в халате возле собственного подъезда и окружённого всем своим семейством, состоявшим из множества детей и женщин со сложными родственными связями. Все эти люди были явно чем-то напуганы. Рядом с подъездом стоял полицейский УАЗик. Участковый записывал показания Рената Ибрагимовича:

– Я спал совсем, когда сон увидел, как тону в зелёной краске. А проснулся и глазам своим не поверил. Смотрю, весь дом в зелёный цвет покрасили, бандиты. Так и пиши, – пол зелёный, стена зелёный, мебель вся, как лягушка, зелёный. А вонь такой – умереть можно. Отравить хотели. Мамой клянусь.

Вдруг участковый перестал писать, грозно взглянул на управдома зелеными, горящими в темноте глазами, и спросил низким, раскатистым голосом Джина:

– А ты сам разве не отравил всё вокруг? Разве для этого тебе дали власть, чтобы твои люди испортили наши дворы так же, как наши бандиты твою квартиру?

– Вах, вах, – прошептал Абдулла, отполз подальше от края и затих на ковре, как мышь.

– Серьёзный Джин, даже в милиционера вселился, – думал дворник. – Каждому воздает по заслугам. Всё, больше не ворую и не ем грязную еду. А то ещё в свинью превратит или в бутылку водки закупорит.

А ночное происшествие имело продолжение ещё несколько дней.

Ренат Ибрагимович вместе со своим семейством спешно готовился к отъезду. Одновременно с этим, ООО «Шайтан», проводившее в последние годы все ремонтные работы в округе, внезапно закрылось. Напрасно проверяющие органы искали его сотрудников по всему району. «Шайтан» растворился в воздухе. Как пропадали и многие другие компании в загадочном мире городского бизнеса, полном тайных финансовых потоков и неуловимых волшебников, перенаправляющих эти чудесные потоки в параллельные миры. Так энергия капитала, заработанного на продаже сигарет, явно удобряет нижние миры, тогда как вектор средств, вложенных в строительство храмов, точно уходит наверх. Хотя сами по себе деньги, даже если их закопать в землю или подбросить в небо, вряд ли достигнут цели.

6. Размер

Пока Абдулла ворочался на мягком ковре, не в силах уснуть, чёрная кошка, тихо дремавшая на соседней крыше, вдруг зашипела, подпрыгнула и метнулась к ближайшей трубе.

Прямо с неба на место, где сидела кошка, спрыгнул человек в алых шароварах. Он закрыл глаза, что-то пробормотал и стал увеличиваться на глазах, пока не превратился в огромную, полупрозрачную тень с зыбкими контурами. Джин глубоко вздохнул, и ветер сотряс крышу. Наконец-то он вышел из человеческого тела, в котором был скован весь вечер. В теле этом было тесно, но всё познаётся в сравнении. Сосуд из-под ароматического масла, в который его заточили, был унизительно миниатюрным. В этом сказалась особая изощренность пытки по замыслу врагов Джина. Возвращение в свой размер было делом нелегким и требовало много времени. А сила и могущество Джина зависели от его величины. И восстанавливать эту силу ему предстояло среди людей. Кроме того, для возвращения в свой мир Джину нужна была энергия перемещения.

Джин задумался. С одной стороны, надо было понять и принять законы чужой цивилизации, чтобы не нарушить равновесия сосуществования параллельных миров. С другой стороны, была велика опасность быть поглощённым миром людей до полной ассимиляции, если задержаться здесь надолго. И самое главное, нельзя было пускаться в обратное путешествие ни через один портал, кроме того, через который он попал сюда. Иначе можно было застрять в хаосе между мирами и превратиться в заблудшее существо Утукки, потерявшее навеки свою сущность. Джины всегда опасались такой страшной участи, хоть и владели искусством перемещения во времени и пространстве. А многие люди в городе, к удивлению Султана, часто и безрассудно отправлялись в другие миры при помощи химических веществ, не имея ни знаний, ни опыта в таких путешествиях, и участь их была печальна. Джин мотнул головой, прогоняя тяжелое видение обитателей межпространства, и посмотрел вниз сквозь стены. Несчастная освободительница, после горестного метания по двору, забылась неспокойным сном на разоренной постели. Уставший дворник грустил на крыше дома. Испуганный вор со своим гаремом собирал пожитки, готовясь к побегу, а отравленные рабы спали на скамейке.

– Ужасный мир, – подумал Джин.

Он переключил точку отсчёта, взглянул на людей другими глазами, и иная картина предстала перед его взором. Прекрасная Амалия, уставшая от любви, разметалась на розовом ложе. Притихший Абдулла задумчиво глядел в небо, молясь и перебирая чётки. Семейство домоуправа готовилось к возвращению на родину предков, а бывший поэт сочинял во сне прекрасные стихи.

– Чудесный мир, – заключил Джин. – И какое счастье, что я на воле и среди людей.

В конце концов, всё в жизни зависит от точки отсчета, даже такая абсолютная категория, как числа. Десять – это много или мало? С точки зрения единицы – много, с уровня сотни – мало, а с высоты миллиона – таких мелочей, как десятка, просто не видно.

Глубоко вдохнув сладкий воздух свободы, бывший пленник улыбнулся. Какое счастье, что сосуд с Джином попал в руки Амалии. Счастье, что по дороге из клуба она уронила флакон на асфальт и разбила. Счастье, что ночью девушка не задавала лишних вопросов, а выполнить три её желания было не только легко, но и приятно. Даже мечта о любви, хоть и была нелегким заданием, но всё же лучше, чем отрубать врагам головы или доставать звёзды с неба. И счастливый Джин послал прелестной освободительнице шкатулку с драгоценностями, как новой наложнице, ведь драгоценности осчастливят любую женщину. Эта мысль придала Джину силы, и он стремительно взмыл вверх.

К слову, не только Амалию осчастливил Джин в этот вечер, но и ещё одну женщину, неожиданно исполнив её тайное желание.

Старшая жена Рената Ибрагимовича собирала вещи, готовясь к отъезду, с тайным ликованием в душе. Выросшая в традиционной мусульманской семье, Сулейма с детства знала, что обслуживание мужа и его родственников, подбор и воспитание младших жен, уход за детьми и управление большим домом было смыслом её жизни, прямым и ясным, как стрела. Но с переездом в Москву всё изменилось. В новом городском доме не было внутреннего дворика, в котором, обычно, проходила большая часть жизни семьи. К тому же, отсутствовало общение между соседями, что также являлось важной частью жизни клана. Попытки Сулеймы здороваться со всеми выходящими из подъезда, с целью поговорить по душам, закончились неудачей. А походы к соседям с угощением в руках, только испугали москвичей. И большинство из них просто не открыло двери.

Но хуже всего дело обстояло с детьми. Всё свободное время они проводили даже не на улице, а в огромных торговых центрах, гуляя среди рядов одежды, сигарет и спиртного. И всё, что они видели, им хотелось купить и попробовать. Количество детских карманных денег росло каждый день, так же, как и количество новых дурных привычек. Младшие жёны немногим отличались от детей, только соблазны у них были другие. Но самое главное, что работа хозяина дома оказалась такой тяжёлой и нервной, что он начал пить русскую водку, пропадать целыми сутками на таинственных «горящих объектах», громко ругаться по телефону, плохо спать по ночам и срываться на домашних, теряя свой незыблемый авторитет главы семьи. Сулейма с утра до вечера просила Аллаха о возвращении на родину и теперь была счастлива. Оглянувшись в последний раз на разорённую квартиру, она плюнула в сердцах на ядовито-зелёную вонючую дверь и с резвостью молодой козочки радостно побежала вниз на улицу.

7. Джиния Султан

Джин взлетал над Москвой всё выше, пока не достиг границы, дальше которой джины не поднимаются. Распластавшись в воздухе и став почти прозрачным, он полностью отдался воле воздушных потоков. Впервые с момента освобождения Джин позволил себе мысленно вернуться в прошлое.

Империя Джиния, откуда он был родом, простиралась под хрустальным куполом неба, благоухая изумрудными садами, переливаясь синими озёрами и сверкая золотыми дворцами. В этой прекрасной стране жили джины. Тела их были созданы из частиц огня, а рост соответствовал могуществу. Джины спокойно перемещались во времени и пространстве, путешествуя по разным мирам и эпохам. Большие джины были сильнее маленьких, белые были лучше серых. С каждым благонравным поступком джин становился светлее. А после совершенного злодеяния – темнел на глазах.

Здоровая иерархия была наглядна, и у каждого был шанс стать первым. Все джины владели искусством волшебства, и трудиться им было не обязательно.

Маленькие джины делали простые чудеса – они могли наколдовать воду, хлеб и хижину. А большие джины создавали прекрасные дворцы, изысканные яства и тончайшие ковры. Какая фантазия – такие и чудеса.

Тёмные джины питались тёмными страстями, увеличивая дисгармонию вокруг себя. А светлые джины гармонизировали пространство, помогая другим. И если им удавалось сделать кого-нибудь счастливым без ущерба для окружающих, сила их возрастала. Но если счастье одних приносило горе другим, джин терял своё могущество. Вечная борьба высших и низших сил сотрясала Империю, вовлекая джинов в свои сражения.

Летать джины могли только до определённой высоты, дальше их не пускали. Но они, как существа хитрые, любили подлетать к самой границе и подслушивать, о чем говорят наверху.

Империя Джиния была прекрасной и противоречивой страной, правил которой самый сильный и светлый Джин-Султан. А тёмный джин Айнур давно мечтал стать правителем Империи. Но жёстокий нрав и дурная слава мешали осуществлению этой мечты. И тогда задумал Айнур хитростью завладеть троном.

Купив на рынке самую красивую невольницу, он потратил огромное количество сил и времени, чтобы дать этому алмазу достойную оправу. Назвав девушку Аминой, что значит – желание, он нанял лучших певцов и танцоров ей в учителя, а опытные женщины, искушенные в любви, научили Амину всем тонкостям искусства страсти – и изощрённым томительным ласкам, и неожиданным переходам от робкой нежности к яростной страсти, и ярким контрастам порока и целомудрия на ложе любви. Они помогли ей в совершенстве овладеть гибкостью и силой мышц, сделав её неутомимой и изобретательной любовницей.

Также познала Амина секреты яств и напитков, воспламеняющих неземную страсть, и сочетания благовоний, пробуждающих неведомые желания и фантазии. Во всех этих искусствах наложница совершенствовала своё мастерство только с Айнуром. Близость их росла день ото дня. И когда покорность Амины перешла в любовь к хозяину, а преданность не вызывала сомнений, Айнур изложил ей свой коварный план:

– Я подарю тебя Султану, а ты должна влюбить его в себя. И когда его сердце подточит любовь, а разум затмит страсть, ты уничтожишь его верным способом, который я тебе открою позже. Так я стану Правителем с твоей помощью. А после этого я возьму тебя в жены, и мы заживем достойной жизнью.

И Амина тут же согласилась. Какая женщина откажется быть женой правителя Империи, даже если она джинира.