Текст книги "Пять дней сплошного цирка"

Вставка № 1
Генштабовский взрыв

В левом крыле здания заканчивался ремонт, с первого по третий этаж, и начинался в правом крыле.

Сашка был в отчаянии. Два месяца его комнатушка простояла от генеральского кабинета на двадцать метров. Генерал бесился, что приходится вызывать адъютанта телефонным звонком, но Сашка весело носился по коридорам, разнося бумаги, чай и устные распоряжения. Теперь, когда в отремонтированные кабинеты вносили мебель и расстилали красные ковры, ужас тесного общения с генералом возвращался.

Сашка на дух его не переносил – настолько, что ненависть приобрела цвет. Обычно она была пульсирующего светло-фиолетового цвета. В моменты, когда генерал называл его с́ыночком, с ударением на «ы», ненависть алела, а уж когда он жадно дотрагивался до руки или запихивал жирную ладонь под форменную рубашку, ощупывая Сашино тело, она перерастала в ярость и раскалялась до пронзительного белого цвета.

Сашка не мог жаловаться. Во-первых, потому, что, помимо офицерского жалованья получал ежемесячно в конверте семьсот евро, а во-вторых, прежний адъютант, после ссоры с генералом, погиб в автомобильной аварии, разбив всмятку себя и машину, возвращаясь с рыбалки.

Сашка зашел в еще пустой кабинет. Внимательно осмотрелся, пытаясь обнаружить недостатки. Ничего не задевало взгляда. Новая мебель орехового цвета, идеально положенный ковер, компьютер и принтер приятного, темно-серого оттенка, пузатая настольная лампа, негромкие часы. Спокойно и дорого.

Сашку отодвинул старшина, вносящий тяжелый ящик с горшками цветов, за ним в кабинет втиснулся сам генерал.

– Александр, принеси отстоянной воды, два дня цветы никто не поливал.

Генерал смотрел на Сашку, и тот чувствовал его еле сдерживаемую страсть.

– Ну что ты стоишь? Беги за водой. Потом кофе попьем, побеседуем.

Сашка прекрасно изучил это «побеседуем», кожаный диван тоже внесли в кабинет.

Опрометью выскочив в коридор, адъютант побежал к кладовке, в которой два месяца томились цветы со всего этажа.

– Ненавижу, ненавижу. Чтоб тебя разорвало, жук похотливый. Ненавижу.

Он бормотал про себя, автоматически забирая пластиковые бутылки с водой и опрыскиватель.

Генерал с удовольствием оглядел обновленный кабинет. Он поставил на большой стол портфель, вынул дорогой коньяк. Сейчас они с адъютантом побалуются кофе с коньячком, а затем он побалуется адъютантом. Миленький мальчишка. Такие нежные красавчики в армии – редкость.

Генерал сел за стол. За окном темнело, собирался дождь. Он включил настольную лампу.

Сашка быстро шел по коридору, сильно сжав бутылки с водой. Он подумал, что лучше смерть, чем опять неимоверное унижение нежеланного содомического соития, и запах старого хряка от волосатого генерала.

Подходя к кабинету, Сашка остановился от громкого звука «А-а-ах» и резкого короткого свиста, закончившегося неприятным шелестом.

Войдя в кабинет, адъютант сначала уронил бутылки, затем его вырвало, а когда он еще раз обернулся и взглянул на то, что осталось от генерала, то потерял сознание…

Придя в себя, он, не соблюдая бравого армейского шага, потный и растрепанный, ввалился в приемную заместителя министра и сел на диван, прижимая руку к желудку.

Майор, сразу понявший, что Сашка не в себе, вышел из-за стола.

– Ты чего? Что? Неприятности?

Сашка нервно вытер рот.

– Генерал убит. В кабинете.

Майор быстро нажал на кнопку «тревога», зашел в кабинет заместителя министра, затем побежал с другими офицерами в генеральский кабинет.

Сашка так и сидел на диване. Через минуту до него дошло, что генерала больше нет. И никогда не будет. И он, Сашка, не увольняется со скандалом из армии, а остается в Москве, в Генеральном штабе, и никто его больше не будет ставить в неудобную позу. Осознание свободы навалилось с такой силой, что Сашка заплакал от счастья. Он рыдал, хлюпая носом, и вытирался рукавом.

Из кабинета вышел заместитель министра, с интересом смотрел на молоденького адъютанта.

Сашка всхлипнул, испуганно посмотрел на генерала. Неужели опять?.. Нет, этот генерал смотрел только с сочувствием.

Майор подождал перед кабинетом спешащую охрану, чтобы не одному входить в помещение, где произошло ЧП.

Войдя, он понял, что ремонт здесь придется делать заново.

Один из охранников скрючился у стены, выбрасывая из себя недопереваренный завтрак, другой удивленно оглядывался. Майор решил внимательнее к нему присмотреться. Если он спокойно воспринял такое…

Майор прошел немного вправо, для лучшего обзора. Охранник встал за его спиной.

– Я в Чечне был. МЧС нашу часть пару раз на спасательные работы выдергивало. Многого навидался. Но такого дерьма… Никогда.

Вся стена за тем, что раньше было телом человека, покрыта однородным кровавым, размазанным фаршем из плоти. В офисном кресле сидела половина генерала. Форменные брюки с широкими лампасами, толстые ноги в военных ботинках. Все залито кровью. Выше пояса мясной фарш, а еще выше – скелет. Кровавый скелет странно поблескивал. У черепа удивленно отвисла челюсть.

Майор повернул голову к охраннику:

– Никого в кабинет не пускай. Никого. Я за спецами.

– Понял.

Охранник выволок второго напарника в коридор, прислонил к стене и встал в приоткрытых дверях.

Майор побежал по коридору, набирая телефон спецчасти.

Через сутки специалисты выдали результат. Взорвалась настольная лампа. Лампа сработала как необычная бомба. Материал, послуживший основой тулова лампы, – сплав стекла и керамики.

В аналитической справке экспертного отдела, после ряда формул, осторожных предположений и допусков стояла фраза, из-за которой решено начать особое расследование.

Был шанс, один на миллион, что лампа волею судьбы получилась настолько потенциально взрывопоражающей. Но то, что она попала в кабинет Генштаба, во много раз увеличивало вероятность неслучайности.

Больше настольных ламп в кабинеты не выдавали.

Вместе с военными расследованием занялось ФСБ.

День второй

Глава 1
Ладочников приехал

И сегодня вареная рыба на завтрак и у Матильды, и у пеликанов прошла, как всегда, на ура!

Надев маску на лицо, я быстро вычистила клетку медведицы. Маски я покупаю обыкновенные аптечные, против гриппа, сбрызгиваю одеколоном или духами и стараюсь не дышать.

С пеликанами дело обстояло сложнее. Их помет приходится отдирать не только в четырех клетках, но и в бассейне. Длинные белые перья нужно аккуратно собирать, их артисты с удовольствием используют в цирковых костюмах.

Вернувшись в бытовку после душа, завернутая в полотенце, я озаботилась проблемой, не волновавшей меня довольно долго. Пришлось думать, что сегодня надеть.

Вариантов было два – или халат синий, с запахом Матильды, от которого на меня выли окрестные собаки, или халат белый, на который местное население тоже своеобразно реагировало. Два раза на улице меня останавливали дамы в возрасте, умоляли измерить давление, а один раз в магазине мне пытались всучить взятку как представительнице санитарной службы города.

Но Костю Ладочникова, любимого мужчину моей любимой подруги, шокировать внешним видом не хотелось, и я вытащила из чемодана французское платье, купленное в Париже.

Платье сидело как влитое, только было мятое. Открыв окно, я вылезла в него наполовину.

На улице жарило солнце. Сергей умывался под струей холодной воды, бьющей из колонки, Виталик стоял рядом, учил его жить.

– Серега, ты не дрейфь! Заработаем денег, найдем себе новых баб: только жениться не будем.

Я с удовольствием перебила акробата.

– Виталик, дай утюг!

Отвлекшись от своего нравоучительного монолога, Виталя с огромным, просто неприличным удивлением спросил: «А зачем он тебе?»

Действительно, это был первый случай за несколько месяцев, когда я решила что-то погладить.

Кстати, мой полуголый вид Виталика не смутил нисколько, девушки нашего кордебалета частенько ходят вообще в трусиках, у которых треугольник спереди не больше пяти квадратных сантиметров, а шнурки-тесемки прозрачные. По сравнению с ними я была почти что в вечернем платье, на мне были ажурные шортики и бюстгальтер.

Утюг я получила через пять минут, а еще через пятнадцать вышла из бытовки.

Мое появление слегка удивило Виталика, Сергей был просто в шоке. Действительно, платьишко в красно-белую полоску, выше колена, сильно приталенное, стоило триста евро. Туфли столько же.

На голове соломенная шляпа темно-бордового цвета. Сколько она стоила, я не знаю, я ее у кордебалетной Ольги одолжила. Сергей долго щурился, рассматривая, та ли это кикимора, что нашла его вчера.

Поигрывая плечиками, я прошла мимо мужчин.

Железнодорожный вокзал в Городке пах так же, как и все вокзалы, углем и асфальтом платформы. Легкое марево жаркого утра прибавляло духоты.

Электропоезд пришел в срок.

Ладочников приехал налегке. В руках у него был небольшой портфель, пакет и здоровенный носовой платок размером с наволочку.

Бодро выскочив из вагона поезда на платформу, он высморкался и начал гнусаво передавать приветы.

– От Сергея Дмитриевича, моего начальника, тебе привет. Он помнит. Надеется, что депрессуха твоя пройдет и ты вернешься в стольный град Москву.

– Спасибо.

– Милка тебе буженины собственного изготовления прислала, я тебе попозже отдам. Ждет тебя не дождется. Ее исповедей кроме тебя никто выдержать не может, и она скучает.

– Спасибо.

– Милка проболталась твоим родителям, что я еду к тебе. Отец очень просил тебя не дурить и возвращаться, а мама сказала… – Чихнув, Костя промокнул повлажневшие от насморка глаза. – Она много что сказала простым русским языком, но суть в том, что на порог она тебя не пустит, потому что у тебя дурные переживания, а у нее родительские. Собака твоя на сносях и весит уже не килограмм, а целых два. Образовалась очередь желающих приобрести щенков…

– Костя! Может, пойдем уже, Костя?

Ладочников чмокнул меня в щеку.

– Хорошо. А куда ты меня потащишь?

– В цирк. И учти – ты мой двоюродный брат.

– Это я запросто учту. А если серьезно, какая у нас изначальная информация?

Я отдала Костику две газеты.

– Позже прочтешь. А в цирке познакомишься с человеком, которого ищет весь здешний Городок.

– Он там работает? – Ладочников сложил свою клетчатую наволочку и с трудом затолкал в карман джинсовой рубашки. – Кем?

– Придем – увидишь. Ты мне лучше скажи, зачем Миле мой спортивный костюм понадобился, она что, решила вести правильный образ жизни?

Ладочников резко остановился и шмыгнул носом.

– Представляешь, она снизила норму с десяти сигарет в день до пяти. И пиво пьет только в выходные. Меня ее стремление к идеальной жизни начинает беспокоить. Но характер тот же. С утра еще ничего, а вечером пилит меня и пилит, рассказывает, как жить надо. И, как ты понимаешь, в выражениях не стесняется.

– Так зачем ей спортивный костюм?

– Да нет, она его Эльвире отдала, сестре моей.

– А ей-то зачем?

Мы прошли гулкий зал старого вокзала и вышли на круглую площадь.

– Это отдельный разговор.

Я жмурилась от горячего солнца, дышала свежим воздухом провинциального города, с удовольствием чувствовала на себе заинтересованные мужские взгляды. Господи, да у меня больше полугода не было такого настроения!

Гена, стоящий на пороге своего торгового павильона, оглядел всех немногочисленных прибывших с поездом пассажиров, задержался взглядом на моих ногах, на талии, на глубоком вырезе сарафана.

И тут он узнал меня. В две секунды оценил Ладочникова, решил, что тот не соперник, и по-новому улыбнулся мне.

Ладочников скосил глаза.

– У тебя поклонник?

– Не то слово. – Я изобразила высокомерную гордость. – Желает осчастливить меня интимной близостью. Зовут Гена. Кстати, родственник убитого, так что играем… Подожди меня здесь.

Костя понятливо угукнул, достал необъятный носовой платок и скрыл в нем половину лица, трубно сморкаясь.

Гена при моем приближении отвесил шутовской поклон, и я вошла в полутемный павильончик. За прилавком стоял вертлявый Василий.

– Привет. Что берем?

Гена зашел за прилавок, отодвинул продавца, посоветовав ему покурить. Василий тут же выскочил из павильона.

– Мне пива, хлеба и минералки. Брат приехал. – Я кивнула в сторону крыльца. – Полгода не виделись. И еще, Гена, – взяв пакет с бутылками, я, как бы нечаянно, дотронулась до его руки. – Не подскажешь, где здесь можно котят продать?

– У нас птичьего рынка нет. – Гена схватил меня за руку и поглаживал пальцы. – У нас все продают и покупают на колхозном. С семи до четырех… Вечером придешь?

Я осматривала потолок с задумчивым видом, изображая сомнения, но не отказ. Гена, потея, наблюдал за мной, ожидая положительного ответа… Но внезапно лицо изменилось.

– Хотя о чем это я? У нас же сегодня подготовка к похоронам. А вот завтра… – Гена оценивающе осмотрел меня. – Слушай, Настя, а ты ведь вполне могла видеть у меня Петечку. Он сюда часто заходил. Высокий такой, полноватый…

– Может, и видела. Высокий, полноватый, – послушно повторила я и от себя добавила: – С животиком.

– Ну вот! – Гена обрадовался. – Значит, ты его знала. И-и…

Гена смотрел на меня, ожидая продолжения фразы. Я пожала плечами.

– И можешь прийти на поминки завтра, – закончил свою мысль Гена. – Где-нибудь в половине восьмого. Выпьем, покушаем и часа через два уйдем вместе. Лады?

Я смотрела на Гену широко открытыми «наивными» глазами. Вот так, запросто, покушать, выпить и потусоваться на поминках, перед тем как заняться сексом, меня никогда не приглашали. Зато после траурных речей я смогу узнать что-то важное о случившемся.

– Лады? – переспросил Гена.

– Лады.

Я сделала над собой усилие, как смогла, кокетливо улыбнулась и вышла из магазина.

На крыльце маялся курящий Костя.

– Чего так долго?

Передав Ладочникову тяжелый пакет, я подхватила его под руку и повела в сторону пустыря, на котором стояло наше шапито.

– Ладочников, мне назначено свидание.

– Сексуальное? – заинтересовался Костя и громко высморкался.

– А как же?

По дороге до шапито Костя успел рассказать историю похудения Эльвиры, которой достался мой спортивный костюм.

Глава 2
Опасности похудЕния

Муж Эльвиры Толик решил, что жена не соответствует весовым стандартам, пропагандируемым российским телевидением.

Через неделю усиленных попреков Эля попыталась влезть в старую юбку. Юбка порвалась на широких бедрах, и Эльвира внимательно оглядела себя в трельяже. Да, пополнение всего тела было явным.

Получив от Милы спортивный костюм, в понедельник Эля в шесть часов утра, чтобы никто из знакомых не увидел ее позора, потрусила в сторону леса, окружающего их микрорайон.

Пробежка на лоне природе не получилась, подход к деревьям был перекрыт сплошным рядом гаражей.

Эля потопталась, решая, куда теперь бежать худеть, и заметила метрах в трехстах спортивную площадку на отшибе от недостроенной школы.

Неспешно подойдя к площадке, она увидела корячившегося на странном снаряде мелкого мужичонку. Между двумя стойками, на приличной высоте, была прикреплена лестница, и ее надо было преодолеть, цепляясь руками за перекладины и болтая ногами в воздухе.

Мужчина, краснея от натуги, добрался до середины лестницы. Его тонкие руки побелели, дыхание сбивалось. Сорвался он неожиданно и для себя, и для Эльвиры.

Подскочив к упавшему, Эля быстро поставила его на ноги, отряхнула и заглянула в глаза.

– Вы как? Нормально?

– Нормально.

Познакомившись, Эля и Владимир Дмитриевич тяжело побежали к домам. Сделав круг сначала вокруг дома Владимира, а затем Элиного, они разошлись, договорившись встретиться завтра.

Следующим утром Володя бегал с цветком хризантемы в горшке, объясняя, что срезанный цветок слишком быстро завянет.

В среду подаренным цветком стал фикус, в четверг глаза радовала цветущая азалия. В пятницу Володя Эльвиру не встретил, зато на спортивной площадке ее поджидал здоровенный горшок с юккой. Володя самоотверженно тащил его половину пути, вторую половину цветок легко донесла Эльвира.

Она попросила больше растений ей не дарить, а в субботу принесла испеченные ватрушки, ведь Володя в отличие от нее бегал для наращивания мышц и общего оздоровления.

В воскресение Володя ждал Эльвиру у подъезда в спортивном костюме, но при галстуке.

– Вчера моя жена, по сравнению с которой вы, Эльвира, стройная волоокая газель, долго пытала меня, в какой пекарне я купил такую вкуснятину. Так что за мной должок. Сегодня у нас шашлыки.

Оказалось, что среди гаражей все-таки есть проход в лес. Через двадцать минут ходьбы Володя и Эля вышли на полянку. У костра сидел улыбчивый молодой человек, водитель Владимира. Рядом с ним стояли сумки. Из одной аппетитно пах замаринованный шашлык, в другой стояли свертки с закуской и ряд бутылок сухого вина.

Домой Эльвира вернулась в час дня. Навеселе, накормленная и обласканная комплиментами. Вечером Володя пригласил ее в театр. Толян, не знавший с кем его жена бегает по утрам, но обеспокоенный количеством цветов в доме, решил проследить за супругой и поинтересовался, какую пьесу она собирается сегодня посмотреть. Эльвира, не чувствуя за собой никакой вины, честно призналась в том, кто ее пригласил и в какой театр, и что она собирается надеть.

Вечером, увидев у подъезда театра праздничную Эльвиру, Толя решил, что его жена еще очень даже ничего. Через минуту к Эльвире подъехала машина такого класса, что при продаже своей «Тойоты» Толик бы выручил только на одно колесо этого автомобильного чуда.

Жену Толян забрал тут же. Отодвинутый в сторону Владимир смотрел вслед им с тоской кота, у которого перед носом забрали блюдце со сметаной.

Эльвира скинула за неделю пробежек с цветами два килограмма.

Со следующей недели Эля стала заниматься шейпингом в спортивном клубе. Она увлеченно прыгала под музыку, тряся четвертым размером груди, при бедрах в сто пять сантиметров и шестидесяти в талии.

Подобный феномен не мог остаться без внимания, и когда Толян пришел проконтролировать жену в среду, то услышал в фитнес-баре клич одного из оздоровляющихся: «Бросайте свой морковный сок, мужики! Секс-бомба пришла на шейпинг телом трясти!»

Побежав за заинтересованными мужчинами, Толя остановился на балконе над шейпинг-залом и наблюдал нездоровое оживление собратьев-самцов при виде собственной жены. А она скакала под ритмичную музыку среди других женщин, желающих достичь идеальной рельефной фигуры. Да, Эльвира выделялась убийственностью выпуклых форм. Естественно, на этом шейпинг для нее закончился.

Привыкнув к физическим нагрузкам, Эльвира отказалась сидеть дома и толстеть дальше. Еще два килограмма ушли в небытие.

Толян думал два дня и устроил жену на бальные танцы… Для пенсионеров. Там Эльвира продержалась две недели. При ее врожденной пластике нетрудно стать «примой» районной пенсионной тусовки.

Ее и партнера семидесяти двух лет, в далеком прошлом призера Тульской области, сняло в танце местное кабельное телевидение.

В результате на бальные танцы записалось двести человек, а у двери Эльвиры каждый день начали появляться букеты цветов и записки с предложениями встретиться… поговорить о прекрасном. Даже дети поняли, что пора заканчивать мамино похудение.

Толян не знал, что делать, проклиная тот день, когда, насмотревшись телевидения, решил, что родная жена слишком толстая.

Эльвира просидела трое суток взаперти. Молодящимся пенсионерам врали, что Эльвира уехала к брату помогать делать ремонт квартиры. В магазин ходили дети, отовариваясь по составленному родителями списку.

Эля сама нашла выход.

– Толя, есть замечательное средство сохранять хорошую физическую форму всей семье. Мы купим недостроенную дачу! На ближайшие три года я физической работой буду обеспечена. – Она улыбнулась детям: – И все остальные тоже.

Глава 3
Бытовочные переговоры

Жизнь в цирке кипела. Ребята репетировали, Сергей мыл запылившиеся брезентово-клеенчатые стены шапито. Увидев нас, он кинул тряпку в ведро и вытер руки. Я кивнула в сторону своего домика. Сергей вошел сразу после нас с Костей. Мужчины поздоровались.

– Сергей, предприниматель.

– Константин Ладочников, капитан МВД.

– Можно на документы взглянуть?

Ладочников чихнул, похлопал себя по крепкому туловищу, из внутреннего кармана пиджака достал удостоверение.

Сергей внимательно его прочитал из рук Кости.

– Впервые так рад общению с милиционером.

– Прекрасно. – Костя плюхнулся на мою, практически девичью, кровать. – Рассказывайте.

Сергей сел напротив, на стул. Как-то не по-людски они сидели, не по-русски. Сергею не терпелось рассказать о случившемся еще раз, но я видела, что Ладочников чувствовал себя совсем плохо. Глаза больные, насморк – ручьем.

– Ребят, может чайку?

Костя кашлянул.

– Очень кстати. Я как тот мальчишка из «Трое в лодке, не считая собаки», который заболевал в первый же день каникул. А я во второй день отпуска. Малина есть?

– Нету, – честно призналась я. – Но есть водочка для разговора. По одной стопке.

– Насть, вообще-то мне в милицию идти. – Ладочников посмотрел на часы. – Ладно, позже пойду. Но только по одной!

Я накрыла на стол. Основным блюдом стала буженина, приготовленная Милой. Освобожденное из фольги мясо пахло смертоубийственно вкусно. На всякий случай я еще поставила воду для пельменей. У наших вечно голодных артистов потрясающий нюх на хороший обед.

Я знаю, как Мила делает буженину. Покупается кусок охлажденной свинины средней жирности, два килограмма. Солится, натирается черным перцем, шпигуется чесноком и спрыскивается молоком.

Пока мясо пропитывается, на столе раскатывается крутое тесто, как для вермишели. В пласт теста закатывается мясо, защипывается. Затем кусок в тесте заворачивается в фольгу и ставится на сорок минут в духовку. Нежное, пропеченное, потрясающе вкусное и ароматное мясо получается всегда.

Для окончательной сервировки стола я дорезала колбасы и сыра и накрошила салат из помидоров и огурцов с зеленым луком.

Мусяка сидела в коробке, тревожно смотрела на мужские ноги по обеим сторонам от себя. Котят вопрос безопасности не волновал, они проснулись и заорали от голода. У кошки стало не хватать молока на всех пятерых, а устраивать в бытовке кошачьи ясли не было возможности. Пора было котят пристраивать по хозяевам.

С начала разговора прошел час, и одной трети бутылки как не было. У мужчин возникло полное взаимопонимание, то есть я им, как информационная прослойка, стала не нужна.

Мусяка потела в коробке и смотрела на меня несчастными глазами.

Поставив на стол тарелку остывших пельменей, я подхватила из коробки двух пищащих котят и положила в бордовую соломенную шляпу.

Сергей и Костя наблюдали за мной с легким недоумением.

– Ты куда?

– На рынок, котят в хорошие руки отдавать. А вы разговаривайте, разговаривайте.

На этих словах дверь в бытовку распахнулась и, топоча ботинками сорок шестого размера, вошел худющий Володя. Протянув руку вперед, он сделал шаг к столу и, глядя на бутылку, с энтузиазмом пророкотал:

– Очень рад, клоун Володя.

Уходить он не собирался. Ладочников пожал ему руку и хлопнул по кровати рядом с собой.

– Садись, третьим будешь!

Володя, ни секунды не колеблясь, плюхнулся на мою кроватку. Я надела босоножки и, прижимая к груди шляпу с котятами, топнула ногой, привлекая внимание.

– Здесь не курить! Это первое. А второе – не закрывайте дверь. Помещение малогабаритное, вы мне его перегаром заполните.

Я не успела еще и на десять шагов отойти, как из бытовки повалил сигаретный дым.