Текст книги "Пять дней сплошного цирка"

Глава 4
Котячий бенефис

Рынок в Городке еще не дорос до мрачной суеты многорядных контейнеров с мусором у торцовых стен. Здесь, за ажурным чугуном входа, тянулись деревянные прилавки с рядами фруктов, овощей, тушками убитых птиц с опаленными шкурками, не запакованными в целлофановые пакеты.

Мясо лежало свежими шматами, и продавцы тыкали в них длинными вилками о двух зубцах, убеждая в свежести товара.

Гоготали в сетках утки, шипели привязанные к столбцам прилавка гуси. А в дальнем ряду жались к хозяйке две чистенькие беленькие козочки, которых на моих глазах купила счастливая старушка.

– Молочка через полгода внучкам посылать буду. Не забудут прабабушку родную, не забудут.

Старушка целовала козочек в пуховый лоб, и они тянулись к ней глупыми теплыми мордами, чувствуя новую любящую хозяйку.

Встала я недалеко от колбасного ряда. Сильно пахло копченостями и чесноком. По соседству стояли сильно загорелые мужчины, торговавшие цитрусовыми и гранатовым соком. Поглядывали на меня, но не заигрывали. Зато они вовсю подмигивали ядреным женщинам, реализовывавшим колбасу.

Гомон веселого рынка будоражил и продавцов, и покупателей. Котята, высунув любопытные мордочки из шляпы, принюхивались, смешно двигая пуговками носов.

– Ой, держите меня трое, где еще видать такое!

Продавщица колбас протянула широкую ладонь, и я положила в нее рыжего котенка.

– Ой, мамочка, я ж думала, такая красота только на открытках бывает. Сколько?

– Сто рублей, – сказала я, пугаясь.

Я называла цену не из-за того, что деньги нужны, а из принципа. У человека заплатившего за вещь, невольно возникает другое отношение к ней, более ответственное, чем к дармовой. То же самое и с домашними животными. Если вам котенка отдал сосед «за ради бога возьми, не топить же!», это одно, а если вы за ним пять автобусных остановок едете, платите да еще спасибо говорите, что его другим не отдали, тогда совсем иное дело.

Тетка смачно поцеловала котенка, отчего он завалился на спину, показывая круглое белое пузо, и засучил лапами.

– Сто рублей? – продавщица посмотрела на меня с жалостью. – От глупая. Бери стольник.

Тетка, не выпуская котенка из ладони, левой рукой залезла в карман торгового фартука, достала деньги.

– И еще я тебе за него… Это пацанчик? – Двумя пальцами она приподняла «пацанчика», заглянула под хвост. – Мужик. Я тебе еще круг колбасы дам. А второго ты здесь не торгуй, никто ж за такие деньги не купит, у каждого по дому два полосатых бандита бегают. Ты иди к знакомой моей, здесь недалече, три остановки на автобусе. Ее дом как раз рядом с особняком Сиги. Сига – так зовут того директора, у которого зама на днях застрелили.

Продавщица протянула мне круг домашней колбасы. Я с удовольствием ее понюхала.

– Боже мой, какой аромат, от магазинных так никогда не пахнет.

– Так со всей ответственностью делаем, милая. Здесь же все свои. Разок схалтуришь, больше не продашь. Ну, чего ты стоишь? Смотри, твой автобус разворачивается. Давай, давай, шевели батонами.

Я прихватила шляпу, повесила на руку колбасу и припустила к автобусу.

«Пазик» разворачивался на конечном круге. Народу было немного, и я села, удобно расположив на коленях шляпу с котенком.

Не было ни одного пассажира, который не посмотрел бы в мою сторону. Две пожилые гражданочки, которым было плохо видно с задней площадки, перетаптываясь, подошли ближе.

Я в бело-красном полосатом платье, с низким квадратным декольте, соломенная бордовая шляпа с метровыми полями, необычный в деревенских широтах пушистый котенок с плоской мордой, колбаса, висящая на локте, – все вызывало нездоровое любопытство.

Внимательно рассматривая номера домов, я шла по дачной улице, прижимая к себе пищащего рыжего котенка. Отдать его я и завтра могу, а сегодня необходимо хотя бы посмотреть на директора со странным именем Сига.

Стараюсь придерживаться пословицы «не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Есть шанс познакомиться сегодня да еще выглядеть при этом не заинтересованной во встрече – котенок на руках, так знакомься, а то завтра кто-нибудь заболеет, или град пойдет, или неведомый пока мне директор Сига свалит из Городка, из области, из России. Нужно ловить шанс.

Судя по всему, мне нужен был вон тот особнячок розоватого цвета под темно-зеленой крышей. Как он выглядел, сказать пока было трудно, высокий сплошной забор закрывал участок. Но ворота были открыты, и оттуда выехала грузовая машина. Она пробуксовала в куче песка, наваленной у ворот.

Предлога туда попасть я так и не придумала, он возник сам.

Подходя к раскрытым воротам, я оступилась, и нога попала в ямку. Сначала я думала, что босоножка зацепилась за норку крота, но нога стала увязать в песке все глубже.

С удивлением наблюдая, как моя нога погружается в песок, я начала заваливаться назад. При этом меня больше волновало, чтобы не упал котенок, хотя что могло сделаться рыжему бандиту?

Глава 5
Споткнулась в нужном месте

Через минуту я лежала перед входом на дачу. Спиной на куче песка. Правая нога торчала вбок, левая нога завязла в яме, как раз та, на которую я хромала с детства до прошлого года. На локте висела – теперь лежала – колбаса. Шляпа отлетела в сторону. В руках копошился огненно-рыжий, с белыми лапами котенок и орал истошным голосом, требуя свободы.

Зрелище не осталось без зрителей. Сначала подошли двое рабочих. Они переговаривались, наблюдая за мною, но на помощь не спешили. Подошли еще двое бойцов ремонтного фронта и с большим удовольствием разглядывали меня в интересной позе.

Видимо, нерабочее настроение взбесило руководителя стройки, он выскочил откуда-то сбоку и заорал, размахивая руками.

– …Вашу мать!.. Работать надо!.. Не хрен стоять!.. Быстро вернулись на рабочее место!

Я лежала на песке, и мне до слез было обидно, что я, такая беззащитная, валяюсь перед четырьмя сильными мужчинами с вывихнутой ногой, и хоть бы кто руку помощи протянул.

Котенка я отпустила, и он, пробежав вприпрыжку по песку несколько шагов, напрудонил лужу, расползшуюся под ним темным пятном. Я попыталась вылезти самостоятельно, но песок проминался под руками, а правая нога болела.

Надо мной возникла тень, и к груди протянулась мужская рука. Я подняла глаза и увидела невысокого красавца лет тридцати, в футболке, обтянувшей загорелое тело, в джинсах на чуть кривоватых ногах.

Просунув руку под мою спину, парень попытался меня приподнять, но я заверещала, спугнув котенка.

– Мне больно! Нога! – Парень ослабил руку, и я опять плюхнулась на спину. – Мне сначала ногу нужно откопать. Помогите, пожалуйста.

Молодой мужчина сел рядом со мной и начал руками отгребать песок от ноги. Рыжий стервец увидел новую игру и начал наскакивать на моего спасителя.

– Твой? – cпросил парень, кивнув на котенка.

– Мой. Кошка пять штук родила, – я говорила, стараясь выглядеть наивной дурой. У меня это всегда замечательно получается. Особенно в это верят мужчины. – Сейчас на рынке одного продала, а другого просили сюда принести, только я номер дома забыла.

К нам подбежал прораб.

– Помощь нужна, Сигизмунд Семенович?

– Да иди уже, – отмахнулся парень.

Парень, хотя был абсолютно не в моем вкусе – ниже среднего роста, с чуть кривоватыми ногами, с короткой стрижкой черных волос, мне нравился. Только вот имечко у него… занятное. Чем именно занятное? Сейчас объясню. Когда-то, в другой жизни, я положила под подушку записочки с мужскими именами. Так часто гадают. Говорят: «Сплю на новом месте, приснись жених невесте», и утром на первой вынутой бумажке должно оказаться имя твоего суженого. У меня в записке было написано «Сигизмунд».

Теперь я смотрела на парня с особым вниманием. Симпатичный, небедный, дом роскошный, хорошо одет и вежливый. Это же мечта!

Он копнул еще несколько раз, и неожиданно его рука провалилась вниз, царапнув меня часами по ноге.

– Эй, прораб! Вернись-ка!

Прораб на мгновение замер с поднятой ногой, развернулся.

– Слушаю вас, Сигизмунд Семенович.

– Что это за яма у меня перед забором? – Он чуть нахмурился, и прораб тут же вернулся.

– Посмотреть надо, Сигизмунд Семенович. Вын́аем девушку и глядим.

Мужчины подхватили меня под мышки, легко подняли и выдернули из кучи песка, как морковку из мягкой грядки.

Я первым делом оглядела коленку, которая оказалась неповрежденной, отряхнула круг колбасы, подобрала шляпу и котенка.

Прораб наклонился и буквально носом копал песок. Просунул в яму руку, пощупал почву.

– Видимо, здесь труба когда-то была. Песок сверху насыпали, верхний слой просел и обвалился.

Глядя на ссыпающийся в яму песок, Сигизмунд, в сокращенном варианте Сига, уточнил:

– То есть если бы я попал точно в это место, то мог бы сломать ногу?

– Ага, – весело подтвердил прораб. – Да еще бы навернулся вперед челюстью с риском потерять зубы.

«Хозяин» одарил прораба таким взглядом, что у того с лица сползла улыбка, как у кота из мультфильма про «Тома и Джерри».

Через пять минут я сидела на кухне загородного дома, пила кофе с коньяком. Сигизмунд сидел напротив, пил коньяк с кофе. Колбасу убрали в холодильник. Котенок фыркал у блюдца с молоком. Пить он его не пил, но залезал в блюдце всеми лапами, после чего разбрызгивал молоко вокруг себя.

Сига отхлебнул кофе и устало посмотрел на меня.

– За последние несколько месяцев ты у меня первое приятное происшествие. Уверен – в ту яму должен был попасть я.

Он нагнулся, подхватил котенка и поставил его на стол. Рыжая зараза тут же начала обследовать тарелки, фыркая от запаха солений.

Чмокнув котенка в макушку, Сига посмотрел на меня.

– Сначала мне предложили продать обувную фабрику. Я отказался. Мне стали угрожать. – Котенок залез в серебряную икорницу и чихнул, попробовав икру. Сига засмеялся и тут же посерьезнел. – Станок на ровном месте сломался, в него песка насыпали. Банк обязал выплатить кредит, хотя у меня отсрочка платежа еще два месяца.

Сигизмунд замолчал, глядя в чашку, прикрыл глаза. Я осторожно дотронулась до его руки. Прикосновение неожиданно отозвалось в моих пальцах горячей молнией. Я отдернула руку. Сига открыл глаза.

– Ты чего сейчас сделала? – он встряхнул рукой, как от ожога.

– Просто до руки дотронулась, извините. А можно я ноги помою? А то кожа на ноге поцарапана, грязь попадает, все загноится.

– Да, конечно. Я провожу.

Что мне в этом парне нравилось – воспитание. За полчаса знакомства он не произнес ни одного грубого слова, тот же прораб успел выдать за пять минут общения пятьдесят матерных выражений.

В ванной я проторчала десять минут. Вернувшись, поняла, что для хозяина дома прошло гораздо больше времени.

На кухне, в блюде с хлебом, спал котенок. На него в упор смотрел Сигизмунд совсем нетрезвым взглядом. Внимание Сиги переключилось на меня.

– Уже уходишь?

– Кофе только допью. А что вы про несчастья говорили? Мне интересно.

– Интересно? Тогда садись, слушай. И перестань мне выкать, не люблю я дома этого… – Он закурил, откинулся на спинку стула. – Позавчера заместителя моего грохнули, охранника ранили. Деньги пропали… Петечка, заместитель мой, сложный был человек. Как работник – находка, трудоголик, как и все мы, но… говно… хотя о мертвых или ничего, или хорошо, но это на поминках. То есть обложили меня со всех сторон. И что поразительно! – Из рук Сиги на пол упала дымящаяся сигарета. Я ее подняла и затушила в пепельнице. – Правильно, не надо котенка табаком травить. Так вот… Убийство вешают на Серегу из Москвы. Он у нас не первый год товар закупает. Нормальный мужик… как мне казалось.

Я, конечно, всех своих ребят на ноги поднял, с Иваном, тоже деловым человеком, связался, ищем. Только не верю я, что это Серега, не верю… И в ту яму, что ты сегодня угодила, я должен был попасть. Может, с этого момента что-то к лучшему изменится?

Я практически не слышала, о чем говорил Сига. Было приятно сидеть рядом с ним и не заканчивать разговор.

В кухню зашел огромный парень. Когда прораб и Сига выдергивали меня из кучи песка, он стоял в сторонке, наблюдал. Теперь вот решил вмешаться.

– Сигизмунд, ты как себя чувствуешь?

– Я? – Сига потянулся поцеловать котенка и ткнулся лицом в стол. Поднял голову. – Я чувствую себя совершенно пьяным.

– А эта не мешает?

Охранник кивнул на меня. Сига отрицательно покачал головой.

– Не-а. Она меня спасла. Она мне карму изменила.

– Ах, карму. Тогда, конечно. – Парень подошел к Сиге, протянул телефон. – Тебя.

Протягивая руку за телефоном, Сига внимательно посмотрел на помощника. По взгляду понял, что разговор серьезный. После первого «Алло» лицо его протрезвело. Он вышел из кухни, слушая телефонную трубку.

Настроение в доме изменилось, стало не до меня. Пора сматываться. А мне… мне хотелось остаться здесь до вечера, а ночью лечь рядом со спящим Сигой и заснуть, ни о чем не думая. Давненько у меня не было такого настроения. И охранник его тут же обломал.

– Ну, чего, мокрощелка приезжая, пора тебе на хауз.

Не отвечая на хамство двухметрового охранника, я надела босоножки, взяла шляпу и стояла на кухне, ощущая, что что-то забыла. Сига заглянул в дверь.

– Извини, срочные дела, сейчас люди приедут. А тебя до работы довезет мой шофер. Ты где работаешь?

– В цирке, – я приложила руку к груди. – Ей-богу.

– Верю. До встречи. – Сига исчез за дверью.

– Очень на тебя похоже. – Охранник взял меня за руку, вывел из дома.

Посадив в машину, он хлопнул себя по лбу.

– Подожди! – Забежал в дом и тут же выскочил с кругом колбасы в руках и ста долларами. – На!

Я выдрала у него свою колбасу, а сто долларов выкинула на ветер.

– Не надо меня унижать!

Через захлопнувшуюся автомобильную дверцу было слышно, что орал охранник.

– Дура! Это за котенка!

Стекло с моей стороны опустилось, я поманила охранника к себе.

– Котенок стоит сто рублей. Пусть Сига сам их отдаст.

Глава 6
Слова стали планом

В цирке мое отсутствие никого не взволновало. Ладочникова и Сергея я нашла на арене, они слушали жестикулирующего Володю.

Взаимопонимание у мужчин было полное. Сбоку, на бордюре, стояла двухлитровая бутыль пива и лежали очистки вяленой крупной рыбы на газетке. С одной стороны от пива сидел Сергей, с другой – Костя, а в сторонке лежала Матильда в кожаном наморднике.

Медведица чесала живот, и новый человек ее совершенно не интересовал, внимание было отдано рыбке, благоухающей на все шапито. Рыбка исчезала на глазах. Володя взял за хвост последнюю и, жуя, продолжал рассказывать.

– Как и большинство цирковых, начинал я с акробата. Лет семь колесил с группой, мечтал быть иллюзионистом. Но чего-то запил, и хотя равновесие держал, кости стали ломкие. То ключица треснет, то рука, то лодыжка. Тогда я начал ходить по битому стеклу и глотать огонь. Пару раз лежал закопанным под землей по три часа. Выдержал пять лет. А потом купил на вокзале сборник анекдотов, переделал их под наш цирк и двадцатый год коверного работаю. С Матильдой мне особенно повезло. – Володя вытянул тощую ногу и погладил ею Матильду по голове. Медведица счастливо хрюкнула. – Всю жизнь я был смешливым, а как стал коверным, так посерьезнел. Фрейда начал читать, Эммануила Канта…

Сергей с Костей чокнулись чашками с пивом, Володя подошел ближе, взял свою. Матильда встала, понюхала опустевшую рыбную газетку, завистливо вздохнула.

– Садисты, – сказала я. Сняла с руки круг колбасы, оторвала небольшой кусок и вложила его в пасть медведицы с подвижным намордником. – У меня новости есть.

В нашем штабе, то есть в моей бытовке, мы расселись по привычным местам. Я отложила шляпу, погладила кошку. Она и не заметиля отсутствия двух котят.

– Костя, как провел день?

– Вернулся из милиции перед твоим приходом. Бывший мой однокурсник Эдик с утра ждал моего визита. Обошелся мне дружественный обед в пятьсот рублей. Цены здесь замечательные. В Москве я бы выложил тысячи две. Представляешь, а Эдик уже майор.

Сергей вопросов не задавал, стеснялся. Я перебила Костю.

– Ближе к делу.

Ладочников достал из кармана какой-то план, разложил на столе.

– Вот обувная фабрика. Убийство произошло в административном корпусе. В нем же располагается проходная, уйти нетрудно. Милиция на месте обнаружила труп заместителя директора Петра Животинкина, пятна крови предположительно раненого охранника и пустой сейф. Точной цифры денег в сейфе никто не знал, кроме Петечки. Но секретарша, отпрашиваясь на обед, заглянула в кабинет и видела, что замдиректора перекладывал из своего портфеля в сейф пачки долларов не меньше чем на восемьдесят тысяч. Петечка наорал на секретаршу, и она тут же закрыла за собой дверь. Следы борьбы практически отсутствуют. Кровь отдана на анализы, пули на баллистическую экспертизу, отпечатки пальцев на компьютерную обработку.

Сергей, как школьник, поднял руку, прося разрешения перебить.

– Мне необходимо попасть на фабрику.

Костя дотянулся до хлебницы, достал старую упаковку сухарей.

– Были там наши ребята, ничего особенного. Я тоже зашел, смотрел. Все спокойно.

Сергей встал, взволнованно постучал пальцем по карте.

– Скажи, Костя, сколько занимает по площади плавильный цех?

– Какой плавильный? Там где резину варят?

– Не резину, а пластик. И не варят, а нагревают для формирования деталей. – Увидев наши поскучневшие взгляды, Сергей буркнул Косте: – Короче, внимательнее надо фабрику осмотреть. Там раньше всегда был закрытый цех, где гонят левый товар. Я сам туда пойду.

Ладочников хмыкнул:

– Ты же говорил, что два года здесь не был.

– Значит, любые изменения замечу сразу.

Костя, не слушая Сергея, продолжил рассказывать новости.

Оказывается, первый раз визит Сергея не прошел незамеченным. На секретаршу он произвел сильное впечатление своим «раскованным», как она указала в протоколе, поведением. Она же припомнила обещание Сергея прийти вечером.

Сергей пошуровал в хлебнице, достал последний сухарь.

– И еще охранник, когда разговаривал с врачами, сказал, что стрелял ты, Серега.

– Да я ему… Куда вы его дели? Я готов на очную ставку.

– Зато он не готов, – Костя развел руки и покаянно вздохнул. – Он исчез.

Лицо Сергея, и без того не поражающее красотой, вытянулось и приобрело выражение «чего-то я не понимаю».

– То есть как?

– А так. Подозревают, что ты его, как свидетеля, хлопнул.

– Я не хлопал. – Сергей потер левую сторону груди. – Я в запое был.

Ладочников с хрустом надкусил сухарь.

– Верю.

Я открыла холодильник.

– Давайте обед готовить, хватит сухомяткой живот набивать. У меня есть кусок изумительной грудинки для обалденного рагу.

Глава 7
Фабрика днем

Проникнуть на фабрику мужчины решили в то самое время, когда на них меньше всего обратят внимание. То есть во второй половине рабочего дня.

Ладочников прибудет официально, в милицейской форме, выказывая профессиональное рвение. Сергей придет спрашивать насчет работы и будет шататься по территории в поисках того, кто решает этот вопрос, совершенно не стремясь его найти.

Костя прошел на завод спокойно, предъявив удостоверение, в которое никто не всматривался. Пройдя по намеченному маршруту, он остановился у глухой стены основного здания, закурил.

Сергею уже на проходной вахтерша и охранник, вяло попивающие чаек, посоветовали прийти в другой день.

– Сегодня, парень, не до трудовых подвигов. Половины людей на работе нету.

Сергей мрачно настаивал, что жена не пустит его домой, если он хоть куда-нибудь не устроится. Охранник показал кружкой с чаем в сторону лестницы.

– Жена – это серьезно. Иди. Если отдел кадров работает, твое счастье, а нет – приходи дня через три. У нас тут к похоронам готовятся. Слышал, небось?

– Конечно, слышал.

Сергей сразу направился к условленному месту во внутреннем дворе фабрики. Ладочников докуривал первую сигарету. Кинув ее на землю, придавил милицейским ботинком.

– Так и не понял, что мы будем искать.

Сергей, не таясь, оглядывал старые корпуса.

– Не могли, Костя, такие большие наличные деньги оказаться в сейфе маленького завода просто так. Я же тебе говорил, у них основной оборот – безналичный. Значит, Петечка что-то собирался купить или что-то продал. Я только хочу проверить свою догадку.

– В основной корпус пойдем?

– Нет, вон в тот сарайчик. Там раньше, в полуподвале, дополнительные станки стояли. Интересно посмотреть, что там сейчас.

Сарайчик разочаровал сразу. Его переоборудовали под гараж с авторемонтным отсеком.

Сергей стучал ногами и прыгал, проверяя пол на гулкость, Ладочников скептически смотрел на него.

– Хватит козлом скакать. Пойдем, другие помещения посмотрим.

В основном корпусе подвал был самым настоящим. С трубами, с которых капала вода, с проводами, облепленными многослойной паутиной. Лампочки горели через одну, и незамеченные железяки, годами валяющиеся на пути, били по ногам.

Выбравшись из подвала в фойе, Костя и Сергей очистили брюки, покурили. Идти на второй этаж Сергей отказался. Он встал у широкого окна, смотрел на дерево напротив, думал. Ладочников прошелся по второму этажу, вернулся расстроенный.

– Контора пишет. Цеха работают, каждый угол виден… Чего ты?

Сергей стоял со счастливым лицом, показывал сигаретой на стену напротив.

– А здесь что? – Сергей шагал вдоль стены. – Понимаешь, здесь раньше коридор расширялся, получалась небольшая рекреация, а вот отсюда начинался цех.

Сергей шлепал по стене ладонью. Мерил шагами расстояние, кричал шепотом.

– Это получается семь метров вдоль и пять метров поперек. Тридцать пять квадратных метров. Это цех, Костя! Это цех!

– Ну-ну. И где же у него вход?

– Сейчас найдем!

«Сейчас» растянулось на два часа. Пришлось обойти цех по периметру снаружи, затем опять спуститься в подвал, потом подняться на второй этаж. Ровно над тем местом, где выстроили новую стену, располагался небольшой офис.

На вошедших Ладочникова в милицейской форме и перемазанного Сергея заводоуправленцы внимание обратили, оторвавшись от обсуждения новой версии убийства. Человек десять сгрудились у стола с пирожками, порезанной колбасой и вареными яйцами. Веером стояли чайные чашки, над которыми витал стойкий водочный дух.

– Трубы у вас не текут? – спросил Ладочников.

– У нас их нет, – бойко заявила крупная дама в черной блузке с оборками, увеличивающими ее грудь с пятого размера до седьмого. – Не хотите нашего Петечку помянуть? По-русски…

Все смотрели на милиционера с беспокойством. Вдруг он окажется не «своим парнем», а чинушей-ябедой.

Ладочников кашлянул в кулак и подошел к столу.

– Святое дело. – Он взял протянутую чашку и пил, оглядывая помещение. – Спасибо. Но вы того, не увлекайтесь при исполнении.

Не слушая раздающихся со всех сторон: «Да мы только помянуть, да только сели, да никогда прежде…», Костя вышел, прихватив по дороге Сергея, разглядывающего стояк в углу.

Спускаясь по лестнице, Ладочников ворчал.

– Челюсть, Серега, подбери, я тот стояк тоже заметил. Куда сейчас идем?

– На задний двор. Там в течение последних лет шести-семи были две лазейки. Чтобы путь сократить или тихо с работы смотаться. Эти проходы иногда заделывали, ну так, тяп-ляп. Интересно, как чувствуют себя эти лазейки сегодня?

Они встали перед цельным, трехметровым бетонным забором, понизу которого, на газоне, рос десяток мелких елочек.

– Да-а, никак они себя не чувствуют. Это какие же деньги надо было в такой заборчик вложить?

– И кто их дал? Ну что же, Сергей, есть необходимость плотнее заняться этим цехом-складом за стеной.

– Сейчас?

– Нет. Ночью.

Проходную Ладочников миновал быстрым шагом, и ему никаких вопросов не задали. Завидев Костю, охранник вышел из отсека.

– Ну как, нашел?

Сергей резко остановился.

– Не нашел. А цеха за столами сидят.

– Я же тебе говорил – поминки, не до работы сегодня. Заходи дня через три.

– Обязательно зайду. Спасибо.

Сергей вышел на улицу, взмокший от волнения.

Охранник вернулся в отсек, кивнул вахтерше:

– Давай, Петровна, наливай. Вся фабрика уже поминает.