Текст книги "Не будь таким серьёзным! иронические рассказы"

Микки Кукконен встречал их на пути туда и на пути обратно, он даже поменялся сменами, чтобы повидать Егора. И хотя они каждый день «чатились», оба ждали личной встречи. На обратном пути Микки по молчаливому согласию напарников все десять минут стоянки общался с Егором. Видимо, их дружба, обретённая в связи с арестом, стала известна на финской границе. Пограничники с весёлым любопытством поглядывали в их сторону. Ребята так увлеклись, что Микки не успел выскочить и поехал дальше до Выборга, всерьёз опасаясь, что его могут взять под арест на российской границе.

Мобильная лаборатория

Сначала они долго ехали, хорошо знакомые улицы постепенно переходили в вовсе неизвестные, вроде бы и не питерские. Подкатив к огромным железным воротам, встали, водитель побежал с документами в глухую оштукатуренную будку, там проторчал минут пятнадцать и вышел с хромым мужиком, открывшим ворота нажатием неприметной кнопки. Они заехали на территорию складов, и мужик ещё какое-то время давал инструкции, размахивая руками и временами произнося старинное слово – пакгауз.

Инга, найденный по рекомендации частный брокер, сказала, что проблем не будет, они получат контейнер на Бадаевских складах, но в целях экономии лучше сразу его на месте разгрузить. Для этого Маша наняла крытый грузовик-пятитонку и взяла с собой двух грузчиков, один из которых к тому же обладал правами категории «В» и мог пригнать микроавтобус, по всей вероятности находящийся внутри контейнера вместе с печатной техникой. На самом деле, что там находится, так до конца и не было известно. Смущало, что на руках не осталось никаких бумаг, и Маша, по большому счёту, получала «кота в мешке». Приходилось надеяться на порядочность голландских поставщиков и профессионализм Инги.

Контейнер нашёлся на удивление быстро, у водителя «с категорией В» появился в руках ключ, и вскоре, поскрипев железом, распахнулись створки ворот. В темноте внутренностей тут же засветился его путеводный фонарик – предусмотрительный какой! – и взору Маши предстали укутанные в мутный полиэтилен остовы печатных станков, коробки с компьютерной техникой и прочими прибамбасами. В конце контейнера она с радостью обнаружила белую «тойоту», долгожданный микроавтобус.

Пока оборудование перетаскивалось в крытый кузов, пока завели микроавтобус – в нём почти не было топлива – наступил вечер. Уже в темноте всё разгрузили в типографии, оставив разборку на утро.

На другой день, когда всё было распаковано и пятнадцать раз переложено с места на место, выяснилось следующее. Им поставили гораздо больше техники, чем значилось в контракте. Часть её была неизвестного назначения, в придачу какие-то тумбочки и полочки. К счастью, то, что значилось в контракте, тоже было на месте. Но в каком виде! Проявочная машина прибыла с химикатами, растворы так и плюхали внутри, пробопечатный станок нуждался в капитальной чистке. Создавалось впечатление, что хозяева этого добра собирались выбросить его на свалку, причём прилично заплатив за утилизацию, но тут им подвернулась возможность всё скопом продать за нехилые деньги.

Но основная проблема была с микроавтобусом. Кроме бледной копии голландского техпаспорта, при нём ничего не оказалось. А машину надо ставить на учёт! Для ГАИ сомнительная бумажка ничего не значила, там потребовали настоящие документы: технический паспорт, договор купли и, конечно, всякие таможенные бумаги. Маша сунулась было к Инге, но та заявила, что не отвечает за содержимое груза. И вообще – её миссия закончена.

Судя по всему, у Маши на руках оказался нелегальный автомобиль, а может быть, и краденый. Так ей заявили таможенные брокеры Морского порта, к которым она обратилась за помощью. У них к тому же зависли компьютеры, и значит – никаких дел они всё равно не вели.

На следующий день Маша пришла снова, на сей раз компьютеры работали. Она подошла к молоденькому брокеру, явному новичку – он у всех постоянно спрашивал то одно, то другое. Несколько раз объясняла ему ситуацию, показывала учредительный договор, где позиция «микроавтобус» стояла отдельной строкой в списке уставного фонда. Кроме этого слова и невнятной копии, предъявить было нечего.

То ли юный брокер не умел отделываться от неудобных людей, то ли Маша напомнила ему мамочку, а может быть, на благодарность рассчитывал, только Костя – так его звали – принялся ей помогать. Они осмотрели машину и обнаружили, что грузовой отсек нашпигован какими-то ремнями, штативами и держателями неизвестного назначения.

Костя лазал под машину, переписывал фабричные номера деталей, пытался переводить с голландского, чтобы из бледной копии получить хоть какую-то полезную информацию. Потом Маша звонила поставщику, заручилась его обещанием переслать экспресс-почтой нужный документ. Костя почему-то всему этому верил и, слушая, как она свободно болтает по-английски, даже приступил к заполнению декларации, не дожидаясь прихода бумаг и вставляя необходимые данные с её слов.

Заполняя таможенную декларацию пункт за пунктом, он выяснил, что с сегодняшнего дня автомобили грузоподъёмностью до полутора тонн облагаются налогами и пошлинами. Ничего подобного вчера ещё не было. Так вот почему зависли компьютеры! Они перезагружали программное обеспечение. Костя наглядно продемонстрировал: если правильно всё заполнить, от пошлины и налога никуда не уйти.

– А если грузоподъёмность больше полутора тонн, что тогда? – пробовала раскачать ситуацию Маша.

– Но ведь она не больше. Смотрите, я ввожу марку авто, год выпуска, и сразу 1,2 тонны выскакивают. Тут мы бессильны, – сетовал Костик.

Но идея как-то обмануть умную машину его явно зацепила, и он стал подбирать данные. После нескольких попыток пришли к выводу, что ничего не получится, придётся платить. Сумма выходила большая, это опять же программа считает, ей по фиг, что ты пытаешься цену снизить, она сама знает, что и сколько стоит.

Время близилось к обеду, Костя тоскливо тыкал в клавиши, не решаясь прерваться. Все его коллеги разбежались, и они остались в комнате вдвоём. Вдруг лицо юного брокера прояснилось, и он весело произнёс:

– А мобильную лабораторию вы не собирались получать?

– Какую ещё лабораторию? – пролепетала Маша, но, глядя на повеселевшего Костю, поняла: он нашёл, как обойти компьютер.

– Есть такая дополнительная позиция – «оснащение», видите? Так вот, если там выбрать мобильную лабораторию, то пошлина уменьшается вдвое, а налога вообще нет! – радуется Костя.

А что, чем не лаборатория? Грузовой отсек приспособлен для исследований – одни штативы и подвесные ремни чего стоят! Молодец Костя!

Так издательство «МАрт» получило в уставной фонд «мобильную лабораторию». Где-то с год ещё сохраняли камуфляж, освободив пространство по максимуму. Потом всё выкинули и при очередном техосмотре поменяли статус автомобиля.

Впоследствии Маша узнала, что в Голландии машину действительно использовали для проведения экологического контроля на очистных сооружениях типографий. Так что всё оказалось вполне законно!

Контрабандисты и комитетчики

Маленькая, но вместительная Тойота сновала по маршруту Санкт-Петербург-Хельсинки и обратно почти каждую неделю. В финских типографиях печатались шесть журналов в месяц плюс книги и разная мелочь. Финны готовили документы, а Володя, водитель издательства, предъявлял их в нужных местах. Груз всегда тяжёлый, багажное отделение заполняется плотно и, как правило, досматривается поверхностно.

А тут пристали знакомые-фармацевты: привези им желатиновые капсулы для биодобавок, у финнов вдвое дешевле. Капсулы лёгкие, получается большой объём, но маленький вес. Кто бы знал, что эта диспропорция может иметь последствия?!

Маша согласилась. Машину отправили, договорившись, что коробки с капсулами и документами привезут на знакомую водителю типографию. На обратном пути звонит Володя: задержали его на таможне, шьют контрабанду. Как так, ведь все документы в порядке?! Оказывается, одновременно с треклятыми капсулами туда же привезли рулоны заказанной издательством плёнки. Володе объяснили, где оформить документы на вывоз, он ничего не понял и поехал обычным маршрутом. Он даже не понял, что не понял, потому как языками не владел,

Финскую таможню проскочил без проблем – им всё равно, что вывозят, а на российской крепко сел. Таможенники вытащили коробки, благо капсулы были лёгкими, как пух, и обнаружили эти самые рулоны плёнки, которые в самом конце «были спрятаны». Дело осложнилось ещё тем, что на вопрос, не везёт ли он чего сверх декларации, Володя уверенно мотал головой. Короче, машину – на штрафстоянку, нелегальный груз – на склад, протокол составили и отпустили до выяснения причин.

Что такое штрафстоянка, знает каждый автолюбитель. Только на границе тариф такой, что через две недели машину не имеет смысла забирать. Конечно, первое, что сделали – оплатили пошлины и оформили «контрабанду». Кажется, что ещё надо? Так нет, должен быть суд, который назначит штраф, и только после этого отдадут и груз, и автомобиль. Счётчик тикает, знакомые в панике – у них стоит производство без этих капсул чёртовых.

Маша сразу к службе безопасности. Василий Михайлович, бывший комитетчик, по знакомству взял их под своё крыло за умеренную плату. Два года прошли спокойно: издательство платит, но ничего, слава богу, не происходит. А тут произошло. Маша – к Василию. Выручайте, говорит, а то мы без автобуса вот-вот останемся. Навёл он справки, с кем-то посовещался и велел Маше ехать в Выборг, в таможенное управление, к начальнику на приём. Там всё уже договорено, обойдётся какой-нибудь малостью.

Она спокойно едет, оделась поэффектнее, подкрасилась. Приезжает – на вахте говорят, что нет пропуска. Так дайте, если нет. Не положено, приём только по записи. Звонит Василию Михайловичу, тот велит ждать. Прождала больше часа, наконец, приглашают к начальнику. Ну, думает, сейчас всё разрешится. Заходит в кабинет – сидит здоровый боров неопределённого возраста и по телефону бубнит. Слова вроде понятные, но меж собой так слеплены, что не сразу доходит, о чём это он. Пока не закончил разговор, в её сторону не смотрел – будто нет её вообще.

Наконец положил трубку, мельком глянул и предложил сесть. Ну, говорит, излагайте, только поскорее. Бодренько, как заученный текст, объясняет расклад и по глазам видит – до фени ему всё это. Так что вы хотите? – спрашивает сухо и неприязненно. Она ему прямо: хочу забрать автобус и груз, мы всё оформили и заплатили, как положено. Тут он в первый раз посмотрел ей в глаза и понёс, и понёс, повышая голос, так что к концу речи почти кричал. Маше даже показалось, что эта речь совсем не ей предназначалась, а кому-то другому, кто поблизости находился. Или у него там прослушка? Планомерно запугивал, даже тюрьмой стращал, про штрафы – обещал по полной… Что самое паршивое, так срок судебного разбирательства, которое у них же и происходит, назвать не смог, только там этих дел – как минимум на месяц.

Вышла Маша и не соображает, в какую сторону идти. Не поплакать ли, думает. Но злость высушила все слёзы, не оставив даже места обиде. Причём злилась она не на борова, с ним всё понятно, они другими быть не могут. Злилась на Василия Михайловича, на себя, что поверила ему. Все-таки два года платили, а как коснулось помогать – фигушки.

Примерно это она Василию Михайловичу и высказала. Тот спокойно – все гэбэшники спокойные – объяснил, что так и должно быть, что теперь они знают (она знает!) истинное положение вещей и могут адекватно воздействовать на ситуацию. Что без взятки ничего не сделать, а вот её размер он постарается уменьшить.

Дни проскакивают, как раскалённые иголки. По вечерам Маша думает, что бог с ним, с автобусом и плёнкой, забрать бы чужой груз. С утра мельтешит звонками, едет опять в Выборг, к другому борову, уже в гостиницу, которая кораблём, – там явочная квартира выборгского пахана. Он хоть той же комплекции, что и таможенный туз, но отличается простотой и общительностью. Нарассказывал ей кучу не относящихся к делу историй, предложил выпить стаканчик виски, успокоил, что вопрос решит, только ему нужно дня три. Что ж, придётся ждать. Есть надежда, что они, выборгские, скорее договорятся.

Василий Михайлович звонит и повеселевшим голосом произносит сумму: пять тысяч долларов. И тогда? Что тогда? Ну, это он точно не знает, но будет по минимуму. Деньги нужны сейчас, он может подъехать. А если она сама подвезёт в Выборг? Исключено, от неё не возьмут. Хорошо, привезёт завтра утром.

А на душе тяжело так, и не потому, что денег жаль, и не потому, что взятку даёт. Просто чувствует, что не поможет, что ещё и ещё платить придётся. Не знает, почему, но чувствует. Видимо, та поездочка на таможню, где её примерно высекли, была так и задумана. Чтобы показать, что её ждёт, и сумму обосновать. Знает она эти комитетские приёмчики! С другой стороны, выборгский пахан скорее всего помочь способен, только сколько между нею, Василием, выборгским паханом и таможенным тузом деньжат должно быть переложено? Не длинновата ли цепочка?

Вдруг – звонок, зам Василия Михайловича просит встречи, готов сразу подъехать. Игорь Иванович его зовут. Интересно, что ему понадобилось? Начал с того, что предупредил: Василий Михайлович о его визите не знает. Узнает – уволит. А приехал он сказать, что, если Маша даст Василию пять тысяч, то до пункта назначения они не дойдут. Единственный верный вариант, если он, Игорь, передаст означенную сумму выборгскому пахану – это его личный канал – а тот непременно отдаст своему корешу, таможенному тузу. А что же Василию говорить? Ничего не говорить, он сам скажет, что надо. Только ему, Игорю, за хлопоты тоже заплатить не мешает, ведь от Василия благодарности не дождёшься. Договорились на пятьсот баксов, он всё получил и уехал.

Два, три дня проходят. Наконец Игорь звонит и сообщает, что дело выгорело, что судебное разбирательство на завтра назначили, чтобы она на всякий случай какие-нибудь награды и благодарности с собой прихватила – для проформы. До ночи Маша искала нужные бумаги, сочиняла в адрес издательства благодарственные письма, нашла даже диплом – второе место по району за сдачу серебра, которое, кстати, в этой «контрабандной плёнке» и содержится. Заодно прихватила несколько альбомов – показать, что они не ловкачи какие-нибудь, а настоящие издатели. Со всем этим барахлом едет в выборгскую таможню. Машу проводят к тому же кабинету. Возле него такие же, как она, бедолаги, ждут решения своей судьбы.

На сей раз вызывают быстро. За столом сидят шесть человек во главе с таможенным тузом. Еле его признала: приятный такой дядечка, лицо доброе, улыбается. Да и все остальные смотрят ласково, душевно. Стали ей вопросы задавать. Готовая к бою, Маша от такого комфорта совсем растерялась, мямлит что-то невпопад, но это их только умиляет. Главный объясняет, что штраф может быть от пяти до ста процентов от стоимости груза. И тут же предлагает ей самой решить, какой штраф назначить. Остальные улыбаются – оценили шутку шефа.

Маша отвечает, что отпустила бы без всякого штрафа. Никак не можем, это должностное преступление, говорит таможенный туз с сожалением в голосе. Ну, тогда бы она десять процентов назначила. Опять улыбки, а главный изрекает, что они приняли решение: учитывая, что нарушение первое, а также в связи с социальной значимостью издательства, назначить штраф в размере пяти процентов. И ещё. Изначально дело было заведено на водителя, но вчера они ознакомились с документами и с водителя обвинения сняты; стоимость штрафстоянки будет возмещена из федерального бюджета, а издательство заплатит только за три дня. Устраивает?

Все опять улыбаются, и Маша улыбается. Конечно, устраивает. Хитренькая улыбочка главного и напоследок: прямо сейчас можете забрать и автобус, и груз, за стоянку только заплатите. Вот это подарок! К нему Маша была готова, Игорь велел на всякий случай Володьку брать с собой.

На обратном пути прокручивает в уме всю ситуацию. И вдруг её осеняет. Ведь этот ход с визитом Игоря Ивановича был явно Василием Михайловичем придуман, он усёк её недоверие и решил подстраховаться. Всё просчитал! Мало того, лишние пятьсот долларов получил, операцию не сорвал и благодарность клиента заработал. Такие они, комитетчики!

Книга анекдотов

Лена Брыкина, бывший комсомольский лидер, привыкла отдавать приказы и не терпела возражений. Вид имела соответствующий: крепко сбитая, мужеподобная, в меру усатая, с короткой стрижкой прямых волос и зычным голосом. Отсутствие передних зубов слегка выбивалось из образа, но Брыкину это нисколько не смущало. Она то и дело упоминала отчаявшихся поклонников и тот фурор, который производит среди мужского населения Тобольска. Но душа комсомолки жаждала новых вершин, и в этом свете деловые контакты с Питерским бизнесом казались ей самым подходящим способом их достичь. Уже через полчаса разговора Маше стало ясно, что Брыкина сидит на комсомольской, а может, даже и партийной кассе, деньги жгут её страстную душу, и она готова сбросить изрядный финансовый кусок, лишь бы попасть за границу.

Маша сразу вспомнила про Валеру Д., журналиста из бедненькой Тобольской газеты. Он и его жена Вера носились с идеей основать новую газету – свободную, без цензуры, с литературным приложением, в котором он, как главный редактор, печатал бы отвергнутых поэтов.

Вот кому надо бы помочь, подумала Маша и рассказала Валере о встрече с Брыкиной и её шальных деньгах.

– Может, попросить на газету?

– Дохлый номер, – скривился Валерка. – Знаю я эту Брыкину, для Тобольских дел она не даст ни гроша – боится засветить свою комсомольскую кассу. Её интересует только заграница, мечтает вырваться на Запад. Хотя… есть один проект, которым можно её увлечь. Я как раз думал, где на него денег взять. Мне она не даст, а вам, да ещё если с Гуссенсом познакомите, – даст безусловно.

Тон Гуссенс – голландский партнёр Машиного издательства «МАрт». Но до сих пор было не понятно, зачем он нужен. А теперь вот понадобился.

Проект оказался книгой анекдотов, причём без купюр, то есть местами откровенно матерных. И задуман не дешёвенькой книжонкой, а подарочным иллюстрированным изданием в переплёте из бумвинила с золотым тиснением. Правда, пока эта книга существовала только в Валеркином воображении. На деле имелся безрукий художник, наплодивший множество карикатур про обывательскую жизнь в глубинке, очень талантливых и смешных. Как уж он рисовал без рук, загадка. Какая-то система резинок, которыми он закреплял карандаши и кисточки на своих культяпках, – и рисовал.

Именно эти рисунки натолкнули Валерия на мысль собирать анекдоты, а свалившиеся с неба «свобода» и «гласность» надоумили издать их как есть. Он был уверен, что такое крутое издание станет настоящим бестселлером и всех озолотит. Маша предпочла бы нечто более возвышенное, но с чего-то ведь надо начинать…

В общем, Валеркину идею стали воплощать в жизнь. Решили привезти в Тобольск Тона, познакомить его с Брыкиной. Голландского гостя принимали в квартире стандартного химкомбинатовского дома, где Валерка жил с женой и сыном. На скромность жилища и угощения Гуссенс не обратил никакого внимания. С некоторых пор Маше стало казаться, что у себя в Голландии Тон вёл довольно экономную жизнь. Именно такие иностранцы, которым нечего было терять на родине, приезжали делать бизнес с новой Россией.

Пользуясь ролью хозяина, Валерка пригласил на встречу очень симпатичную Лину, обладательницу титула «Мисс Тобольск». Это было совсем некстати, ведь Гуссенса готовили к другой встрече, и молодая, титулованная красотка с точно такими же планами, но без копейки денег, могла испортить всю игру. Лина сразу взялась за дело и к концу вечера уже сидела у Тона на коленях и наманикюренными ноготками причёсывала его слегка плешивую шевелюру. Они о чём-то ворковали, каждый на своём языке, явно довольные друг другом.

И тут в самый разгар идиллии, как тайфун, влетела Брыкина, выкрикивая якобы английские приветствия. Гуссенс не на шутку струхнул, Лина соскользнула с его колен и спряталась за Валерку, что Брыкина восприняла как сигнал к решительному штурму. До коленей, благо, дело не дошло, Лена ограничилась передачей голландскому гостю страшненького буклета её магазинчика «Тобольская звезда» и фотографии, на которой комсомольская дива запечатлелась с закрытыми глазами и открытым ртом. Кое-как удалось её спровадить, и со словами «увидимся позже» Брыкина удалилась. Наверное, в её представлении это было сказано почти по-английски.

С тех пор Лена Брыкина стала частенько наведываться по делам в Питер. Каждый раз Тон прятался от неё и, судя по всему, не на шутку боялся. Тем не менее, одно упоминание его имени действовало на Лену возбуждающе. Туманные намёки на приглашение в Голландию возымели действие, и она дала денег на издание книги анекдотов.

Работа над ней шла не так быстро, как хотелось Валерке. Маша перебрала с десяток редакторов, но все моментально отказывались, едва ознакомившись с первой страницей рукописи. Ни увеличение гонорара, ни снижение требований на исход не влияли. Оскорблённые голоса в телефоне так надоели Маше, что она взялась за работу сама, уговаривая себя, что на вырученные деньги сможет сделать что-нибудь достойное.

В принципе, мат, как таковой, её не слишком шокировал, но только в устной речи. Читать, а, тем более, печатать все эти слова было настолько дико, что ей постоянно мерещились ошибки. Пришлось подключить весь коллектив издательства, чтобы общими силами вытащить, наконец, «бегемота из болота».

Маша сбилась с ног в поисках типографии, которая смогла бы напечатать книгу и сделать это хорошо. Ведь по замыслу Валерки она должна быть подарочным изданием высшего класса. В конце концов, удалось пристроить будущий «шедевр» в контору с явно не профильным для такого дела названием – «Детская книга».

Там заказ взяли не глядя и договор подписали, и аванс приняли. Да и что они могли заподозрить, получив в работу дорогую лощёную бумагу, красный бумвинил, золотую фольгу? Но когда началась печать, с корректоршей типографии случилась нервная истерика. Были подняты на ноги главный механик и главный инженер, которые, ознакомившись с первыми оттисками, повалились прямо у печатного станка, но уже от хохота.

Дело дошло до директора типографии. Тот пришёл в ужас, немедленно вернул аванс, умоляя поскорее забрать от него заказ, пока не пронюхало Министерство образования. На сём эпопея с книгой анекдотов закончилась. По стечению обстоятельств Брыкина в Питере больше не появлялась, позабыв и про деньги, и про заграничную поездку. Такое случалось с деловыми людьми из глубинки. Они пропадали так же неожиданно, как и появлялись…