Текст книги "Финляндия в противостоянии Советскому Союзу. Воспоминания военно-морского атташе Франции в Хельсинки и Москве"
![](/books_files/covers/thumbs_240/finlyandiya-v-protivostoyanii-sovetskomu-soyuzu-vospominaniya-voenno-morskogo-attashe-francii-v-helsinki-i-moskve-292451.jpg)
Автор книги: Мариус Пельтье
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Ставка маршала Маннергейма в Миккели.
СССР:
На Карельском перешейке: 7-я армия (от двенадцати до четырнадцати дивизий, из которых семь были введены в бой с первого же дня), танковый корпус (1000 танков), полк тяжелой артиллерии.
Цель: Выборг (Виипури);
Сектор «Север-Ладога»: 8-я армия (семь дивизий, танковая бригада, тяжелая артиллерия).
Цель: удар в тыл финской армии на перешейке;
Север: 9-я армия (пять дивизий); сектор Репола, Ухтуа, Канталахти (или Кандалакша).
Цель: северная часть Ботнического залива; перерезать коммуникации финской армии со Швецией;
Сектор Ледовитого океана: 14-я армия (несколько дивизий).
Резервы: вся остальная советская армия.
Итак, изначально, девять финских дивизий (не считая резерва командования и находящихся в стадии формирования) противостояли двадцати шести или двадцати восьми советским дивизиям, что составляло около 500 000 человек, с современным вооружением, располагающим приблизительно 2000 танков и 8000 самолетов; примерно четверть Красной армии. Главным оружием финнов было неукротимое мужество, усиленное врожденной и наследственной неприязнью к русским, какой бы режим они ни представляли. Национальная гордость, стойкость, терпение, упорство, храбрость – вот основные качества финского воина, который, несмотря на свой фрондерский дух, сознавал, что защищает правое дело, свободу своей страны от агрессии.
Красная армия атаковала 30 ноября и перешла границу на всем ее протяжении от Арктики до Финского залива; активные боевые действия продолжались весь декабрь 1939 и начало января 1940 года.
На Крайнем Севере советские войска без труда оккупировали Петсамо, сухопутная и береговая оборона там были слабыми; они продвинулись вдоль норвежской границы по Рованиемийскому шоссе в направлении Ботнического залива.
Южнее 9-я армия наступала на Суомуссалми, при общем направлении на Оулу, порт на северном берегу Ботнического залива.
Наконец, вокруг Ладоги наступали: 9-я армия севернее озера и 7-я на Карельском перешейке.
Для финских войск сложилась опасная ситуация: на севере им угрожало оказаться отрезанными от Швеции, что означало удушение страны, а на юге – попасть в окружение на перешейке, что могло повлечь за собой потерю Виипури (Выборга) и, возможно, Хельсинки.
Однако местность благоприятствовала обороне: водные преграды, густые леса облегчали удары по флангам и тылам противника; умелое командование и отвага рядовых сделали бы остальное.
Смысл перевода Ставки в Миккели заключался в том, чтобы сосредоточить главные усилия на обороне перешейка, оставив на остальных участках фронта только прикрытие, усиленное резервами. Эти самые резервы направлялись на север к Толваярви, Кухмо и Суомуссалми. С другой стороны, юго-восточнее Виипури (Выборга) была спешно возведена линия полевых укреплений, названная Средней; на перешейке установили противотанковые заграждения. Наконец, были сформированы две резервные группы Главного командования, по три батальона каждая: группа А на севере, в районе Саллы, и группа B на перешейке.
Финны держались стойко, хотя моральный дух солдат временами подрывало их бессилие в борьбе с танками, потому что специальные отряды, выделенные для этого, за неимением соответствующего вооружения, располагали лишь гранатами и бутылками с «коктейлем Молотова», использование которых еще не было окончательно отработано. Эта стойкость, особо сильно проявившаяся в Лапландии и в Карелии, увенчается блестящей победой.
На Крайнем Севере советские войска были остановлены в 110 километрах от берега моря; одна из их частей была окружена в Салмиярви, и последний бой развернулся в финской Лапландии. В руки финнов попали богатые трофеи: десять танков и сорок грузовиков, которые они в дальнейшем успешно использовали.
На участке фронта непосредственно южнее финны оставили Саллу, но опасность была в другом месте, еще южнее: красные подходили к Суомуссалми. В дело вступила группа А: она окружила и уничтожила советский батальон, результатом чего стал подъем настроения в войсках, приготовившихся к контрудару. Он начался 11 декабря и успешно развивался в направлении Суомуссалми, несмотря на противодействие танковых сил противника, оказавшимся неэффективными вследствие беспорядка, в котором танки атаковали.
Финскому корпусу были посланы незначительные подкрепления, с которыми он 27-го начал общее наступление: 30-го была одержана полная победа, взяты многочисленные пленные. Противник остановлен перед Суомуссалми.
Севернее Ладоги события развивались аналогично: сначала красные продвигались, затем их останавливали и побеждали.
Советские войска продвинулись на четырех главных направлениях:
– на Суоярви и Лоймолу вдоль железнодорожной линии от Петрозаводска и параллельной ей шоссейной дороги;
– на Ягляярви и Толваярви;
– на Куолисмаа и Иломантси;
– в Центральной Карелии, на Кухмо, угрожая тем самым, хотя и в отдаленной перспективе, железной дороге Йоэнсу – Контиомаки.
Фронт, удерживаемый финским 4-м армейским корпусом, был изначально слишком растянут; поэтому из него выделили участок между Толваярви и Иломантси, занятый семью батальонами и четырьмя батареями; командовал им полковник Талвела, очень способный офицер, любящий активные действия и чувствующий, когда для них пришло время; прекрасно знающий условия войны в лесах и умеющий их использовать. 12 декабря он двойным обходным маневром атаковал советские войска, застав их врасплох. Они отступили, и 14-го Талвела одержал решающую победу при Толваярви. Преследуя побежденного противника, он 22-го отбил Яглаярви, в то время как 155-я пехотная дивизия красных была остановлена в Иломантси. За этот подвиг он получил очередное воинское звание.
Победы при Суомуссалми и Толваярви принесли победителям сто орудий, полсотни танков и много винтовок, но достались дорогой ценой: из строя выбыло 30 % личного состава, 25 % людей были убиты и ранены. Но они имели большое психологическое значение в Финляндии и во всем мире, способствуя расширению движения солидарности с нею. В стратегическом плане они на некоторое время стабилизировали фронт к востоку от Кухмо.
4-й армейский корпус не стоял в бездействии у Ладоги. Ударив с южного и восточного участков Сюскюярви, он вышел в тыл советским войскам и 6 января 1940 года достиг Питкяранты. Красные ожесточенно сопротивлялись и долго держались, пытаясь снабжать свои силы по льду замерзшего озера, но почти все их обозы были уничтожены. Финны рассекали их на части и окружали остатки, которые закреплялись в «мотти», или узлах обороны, окруженных вкопанными в землю танками. Не имея подготовки к войне в лесах, русские постоянно терпели поражения.
Борьба на этом участке шла не только на суше, Ладожское озеро тоже стало театром военных действий, на котором сошлись речные силы противников.
По условиям Дерптского договора, финны могли содержать на озере только корабли тоннажем менее 100 тонн, вооруженные орудиями калибра до 47 мм. Они имели там корабль береговой охраны, ледокол, маленькое транспортное судно и четыре катера, базировавшиеся в Лахденпохье; на острове были установлены 380 мин, береговая артиллерия насчитывала 14 батарей легких и средних орудий. Дополнял это пехотный полк.
Противостоящая им советская Ладожская флотилия состояла из десяти вооруженных пароходов, эсминца малого тоннажа, нескольких транспортов и пары десятков малых сторожевых кораблей.
Финны рассчитывали обеспечить безопасность побережья Ладоги минными полями и береговой артиллерией. Под этим прикрытием они могли перебросить свои войска на другой участок фронта. С этой целью они заложили мины в районе Тайпале, Сортавалы и на острове Лункула.
В дальнейшем, после потери Питкяранты, они попытались заминировать воды этого порта, а их подразделения обстреливали позиции противника, чтобы устранить угрозу постановщикам мин. Советская сторона, хоть и с опозданием, но среагировала, и скоро дела замерли, потому что озеро окончательно замерзло.
Затишье, отчасти навязанное зимой и длинными ночами, продлилось несколько недель. Нарушила его единственная атака финнов 29 января под Кухмо. Она привела к окружению частей красных, которые засели в обустроенных ими укреплениях, снабжавшихся по воздуху. Взять их штурмом было невозможно, а Советы не могли их деблокировать. Фронт снова стабилизировался.
Угроза, создавшаяся для финнов в Лапландии и Карелии, была серьезной, но великолепный отпор, данный ими, обеспечил безопасность этих районов. Но главные события разворачивались на Карельском перешейке, который маршал Маннергейм называл ключом к стране.
Как мы помним, перешеек удерживали 2-й и 3-й корпуса, то есть десять дивизий, занимавшие фронт от Финского залива до Ладожского озера, опираясь на Вуокси и группу озер, о которой мы еще поговорим.
2-й корпус (четыре дивизии под командованием генерала Охквиста) занимал позиции между Финским заливом и Вуокси; 3-й корпус (командующий генерал Хейнрикс, бывший стажер нашей Высшей военной школы) восточнее. Дивизии занимали фронт от 10 до 25 километров каждая.
Главная линия обороны отстояла от границы на 20–50 километров, расстояние, которое, в принципе, следовало оборонять в ходе действий, направленных на замедление движения противника к главной оборонительной линии. Но силы, выделенные для этой задачи, были слабы, и их сопротивление не могло быть продолжительным. Поэтому советские войска, наступая плотными порядками и максимально избегая заминированных лесов, смогли с самого начала боевых действий продвинуться достаточно далеко. Впрочем, порядки их были настолько плотными, что часто возникали пробки, но, поскольку они встречали лишь очень слабое сопротивление, они продолжали продвигаться; их танки и здесь производили сильное впечатление на противника, по крайней мере, в первые дни, поскольку спешно закупленные у Швеции 37-мм противотанковые орудия «Бофорс» по два на батальон, сгладили психологический эффект.
И все-таки продвижение было не очень быстрым, хотя 140 000 человек, наступающим при поддержке 1000 танков противостояли всего лишь 13 000 войск прикрытия. Это признавали сами советские авторы, прикрывавшие свое разочарование кучей забавных подробностей, призванных подчеркнуть высокий боевой дух бойцов, достоинства их командиров, само собой разумеется, роль политических комиссаров, чье влияние, как на командиров, так и на рядовых бойцов, особенно выделялось.
Проследим за их рассказами о первых днях.
Пограничная река Састра была форсирована утром 30 ноября; планировалось далее перерезать железную дорогу Белоостров – Териоки, но наступление шло медленно. Целью была Куоккала, у самой границы. Движение вдоль берега залива было легким, и танки взяли Куоккалу, несмотря на потери, понесенные от мин. Советские войска повсюду испытывали трудности, несмотря на слабость финского прикрытия: им мешали мины, недостаточно промерзшие болота и страхи попасть в окружение. Тем не менее их танки сыграли важную роль в наступлении, потому что благодаря им Красная армия могла совершать глубокие прорывы, в которые затем шла пехота. Но после первых успехов они получили неприятный сюрприз в виде тактики сдерживания, применяемой финнами. Те, не оказывая сопротивления, отступали перед танками, прятались в укрытия и открывали огонь, когда появлялась пехота; так что танкам нередко приходилось возвращаться, чтобы оказывать ей помощь.
Морозы стали жестокими; термометр опускался до минус 40, и наступающие, хотя и считали, что привычны к холодам, сильно страдали от них. В их рядах возникла растерянность: во-первых, из-за холодов, во-вторых, из-за сопротивления противника. В их сообщениях очень сдержанно говорилось об окруженных частях, о подбитом танке, экипаж которого пел «Интернационал», о небольших мобильных группах врага, затрудняющих их продвижение, о хорошо замаскированных в снегу и соломе минах 25-сан-тиметрового диаметра, которые они называли английскими и которых очень опасались. Они упоминали о сложностях при преодолении водных преград и, в конечном счете, констатировали, что после нескольких недель дорого стоивших им усилий все еще топчутся перед главной линией обороны перешейка – линией Маннергейма. Поэтому они приветствовали прибытие в конце декабря мобилизованных резервистов из Ленинграда, а воздушные рейды советской авиации по скоплениям финских войск в районе Выборга (Виипури) и бомбежки финских городов еще больше усиливали их радость.
Действия на море, в Финском и Ботническом заливах, продолжались, пока это позволяло состояние льда.
Финляндия не имела права укреплять острова в Финском заливе, как и Аландские острова, за исключением Суурсаари, мирное население которого было эвакуировано с обострением политической напряженности, его занимал отряд в 150 человек.
30 ноября советские войска подвергли бомбардировке Сескар и Лавансаари. Они легко овладели островом Тютерсаари. Затем подвергли бомбардировке Суурсаари; финский отряд сумел эвакуироваться, и остров был занят, так же как Сомари и Нарви.
На этом Балтийский флот не остановился, в дело вступили его подлодки с баз в Кронштадте, Ревеле (Таллине), Балтийском порте и Либаве (Лиепае). Всего в наличии имелось пятьдесят пять субмарин.
Советские подлодки были замечены в Ботническом заливе еще до начала боевых действий; с 30 ноября крупные лодки из Либавы крейсировали у Аландских островов, а вышедшие из Кронштадта, Ревеля и Балтийского порта держались восточнее острова Утё. 7 декабря СССР заявил о блокаде финского побережья между Торнио, в северной части Ботнического залива, и 23° восточной широты в Финском заливе. Курсировали там главным образом германские и шведские корабли, которые, в случае их появления там, красные подлодки могли обстрелять или потопить.
Со своей стороны, финские подводники, базировавшиеся в архипелаге, начали патрулирование, а затем постановку мин перед Балтийским портом, свободным ото льда. Но главная деятельность финского флота заключалась в охоте на советские субмарины, облегчавшейся тем, что они плохо соблюдали правила безопасности при радиопереговорах и почти всегда атаковали в полупогруженном положении: в момент пуска торпеды их рубка выступала над водой. Это было праздником для судов вспомогательного флота. Действовали они в Аландском и Кваркенском секторах и 5 января сумели потопить одного красного.
Советская морская авиация атаковала в основном Турку; она разбомбила один ледокол, транспорт «Арктиус» и три парохода; финны успешно отражали ее атаки.
В общем, после месяца войны Финляндия могла засчитать себе положительный баланс, по выражению маршала Маннергейма: на суше Советы были повсюду остановлены; береговая оборона не разрушена, несмотря на оставление Суурсаари, а воздушные налеты не обеспечили противнику решающего перевеса.
Экономическая блокада оказалась неэффективной. Финляндия прочно удерживала позиции на востоке, а на западе получала помощь от своих друзей. Если можно употребить такое сравнение, на востоке у нее была кираса, чтобы обороняться, а на западе – легкие, чтобы жить.
Глава 4
Затишье
Когда я приехал в январе, на фронте, в крайне тяжелых условиях суровой зимы, наблюдалось затишье, соблюдаемое обеими сторонами. Однако было понятно, что скрытно обе они действуют. Что же касается меня, я воспользовался им, чтобы адаптироваться к финской жизни и завязать побольше полезных знакомств, поскольку, для выполнения моей миссии, мне нужно было как установить контакты с финскими моряками, так и знать мнение британского морского атташе. А дальше я намеревался заняться практическими вопросами оказания финнам материальной помощи.
Первым делом следовало приобщиться к общественной жизни. Вопросы внутренней политики и состав Кабинета министров здесь вызывали большой интерес в публике, по меньшей мере такой же, как во Франции. В тот момент президентом республики был Кюёсти Каллио, а страной правил сформированный в начале войны Кабинет национального единства во главе с Рюти (Прогрессивная партия); в него также входили Таннер (социал-демократ), занимавший пост министра иностранных дел, Ньюкканен (Аграрный союз), министр обороны, и Паасикиви (Национальная коалиция) – министр без портфеля. Меня поразил тот факт, что эти политики были не профессорами или адвокатами, приобретшими навыки жонглировать идеями, как многие наши политические деятели, а бизнесменами, привыкшими воспринимать факты такими, какие они есть, и готовыми к суровым испытаниям. Рюти и Паасикиви были банкирами, Таннер – директором фирмы «Эланто». Генерал Вальден, игравший важную роль в политике, возглавлял крупную фабрику по производству бумаги.
У меня не было времени углубляться в размышления. Я должен был узнать названия множества населенных пунктов, места расположения береговых батарей, главные порты (не всегда же море будет сковано льдом!). В этом деле я столкнулся с неожиданными лингвистическими трудностями. Официальным языком страны является финский, но в прибрежных районах с давних пор широко распространен шведский. Поэтому некоторые населенные пункты имеют двойное название: финское и шведское. Например, Гельсингфорс также Хельсинки, но эти имена хотя бы созвучны. А вот Або (шведский) и Турку (финский), или Бьёрнеборг (шведский) и Пори (финский), и даже Выборг (шведский) и Виипури (финский) – в этом можно заблудиться. В общем, я засел за работу и выучил приблизительно четыре десятка названий на финском и шведском, необходимых, чтобы читать карту; этим мои амбиции и ограничились, по крайней мере, в финском, изучение которого требует длительных и прилежных занятий. Но теперь я хотя бы не путался в географических названиях, в которых постоянно упоминаются йоки (река), ярви (озеро), ньеми (мыс) на финском, или скьяр (утес), кирка (церковь) на шведском. Мне показалось, что после этого я стал не таким чужим в стране, где теперь жил.
Я купил карты: сухопутные, чтобы следить за ходом боевых операций, и морские, чтобы познакомиться, точнее, возобновить знакомство с береговой линией. Мой багаж теперь был полностью укомплектован: в физическом плане я мог противостоять зиме, в плане интеллектуальном мог принимать участие в обсуждениях в Генеральном штабе.
Поездка в Турку
Я решил отправиться в Турку (Або), где базировались финские корабли береговой охраны. Турку известен двумя фактами: в нем находится университет и это незамерзающий порт. В данном случае его университетский статус отходил на второй план, меня интересовал исключительно порт. «Незамерзающий» сильно сказано, потому что вода была покрыта льдом, правда, не толстым, ледокол мог проложить фарватер, открывая путь к Аландским островам и Стокгольму через южную часть Ботнического залива.
Вообще, навигация вдоль северного берега Финского залива, у Аландских островов и шведского берега сложна в любое время года. Идти приходится среди утесов, образующих то, что принято называть архипелагом; но это имя дает весьма приблизительное представление о том невероятном нагромождении разбросанных в море островков и скал, которые врезаются в залив, как будто гигантский взрыв швырнул в море куски некой уничтоженной суши. Чахлые деревца и покрашенные в яркие цвета домики придают островкам обжитой вид, а в хорошую погоду от одной скалы к другой снуют суденышки. Чужеземный мореплаватель непременно заблудится в этом лабиринте, поэтому присутствие лоцмана на борту необходимо. На меня нахлынули воспоминания о службе на Балтийской эскадре: швартовки у этих островков, прохождение по непроходимым на первый взгляд проходам между ними, и я, молодой тогда офицер, на борту «Марны» или «Анкра».
Трудно себе вообразить классическое морское сражение в этих краях. Однако в 1714 году галеры Петра Великого сразились при Ханко со шведским флотом[26]26
27 июля (7 августа).
[Закрыть] и одержали победу. Но как в этом разобраться, ориентируясь по топонимике? Шведское название Ханго в финском превратилось в Ханко, а у русских, игнорирующих придыхательное «х», трансформировалось в Гангут!
Но 9 февраля мы были далеки от этого. Ранним утром я отправился в Турку, а оттуда на военно-морскую базу Наантали, где стояли корабли, которые я собирался осмотреть. Меня сопровождал капитан-лейтенант Алексеев.
Мы ехали по белой дороге в камуфлированной, то есть покрашенной в белое, машине. Было очень холодно (между 20 и 25 градусами ниже нуля), и мы оделись соответственно. Помимо всего прочего мы захватили накрывавшие нас до пят большие широкие белые накидки, чтобы укрыться ими, когда окажемся в чистом поле; они нам пригодятся!
Мы выехали из города еще затемно и направились на северо-запад. Дорога шла через сосновый лес, казавшийся в сумерках еще темнее, но усеянный светлыми пятнами берез. Земля и деревья были покрыты снегом, но дорога хорошо расчищена, и ехать по ней было относительно легко, несмотря на запрет включать фары. Единственное неудобство заключалось в том, что были плохо видны придорожные канавы, запорошенные снегом. Стоило съехать в одну из них, что было весьма реально, учитывая слабое освещение, и мы бы там увязли. На случай подобной неприятности мы положили в багажник лопату, мотыгу и моток троса, чтобы, если понадобится, вытянуть автомобиль.
Постепенно рассветало; мы выехали из леса и теперь катили по равнине, на которой попадались рощицы. Солнце встало, и, белые на белом, мы продолжали свой путь. Расстояние от Хельсинки до Турку составляет порядка 200 километров, то есть приблизительно три с половиной часа езды со средней скоростью, но следовало считаться с ограничением скорости и учитывать невысокое качество бензина, судя по источаемому им неприятному запаху.
Мы обогнали колонну военных грузовиков, растянувшуюся почти на километр. Перемещения войск производились неспешно, с обычной нордической дисциплинированностью. Когда мы поравнялись с головной машиной, странный звук заставил нас оглянуться. Повернув голову назад, мы увидели, как экипажи покидают свои автомобили и, набросив свои белые накидки, бегут от дороги, чтобы укрыться под деревьями; подняв глаза, мы увидели группу советских самолетов, выбравших автоколонну в качестве своей мишени. Мы быстро отъехали подальше от головного грузовика; шофер остановил машину на обочине, и мы, надев свои накидки, в свою очередь бросились в снег, чтобы укрыться в нем. Между делом я успел посмотреть на самолеты. Они шли вдоль линии дороги, потом начали пикировать, чтобы сбросить бомбы. Во Франции мы ничего такого еще не видели, и у меня возникло ощущение, что пилот целится в меня персонально. Понимаю, что это глупо, но кто может отвечать за мимолетные ощущения? Не думая больше об этом, я растянулся на снегу, под деревьями.
Самолеты пролетели. На первый взгляд, колонна не сильно пострадала. Мы же потеряли лишь время.
Ну, вот и Турку; мы не стали делать в нем остановку. Морская база Наантали расположена в нескольких километрах от города; так же, как, например, база Сален д’Йер находится на некотором расстоянии от Тулона.
Выехав из Турку, мы снова попали в сельскую местность. Но какой контраст, какой печальный контраст! С одной стороны, в городе полуразрушенные обугленные дома, превращенные воздушными бомбардировками в руины. А в нескольких шагах, вдоль побережья, леса, искрящиеся под солнцем, замерзшие озера, на которых черными пятнами выделяются севшие там вороны, и снег, снег всюду, куда достает взгляд, снег, скрипевший под ногами, когда мы немного прошлись пешком, и на котором играли розовые отблески.
Наантали. Два сторожевика береговой охраны, пришвартованные у пристани, окружены ледяной коркой и снежными сугробами, неизбежными в это время года, и стоят неподвижно возле укутанных снегом деревьев. Они носят полные для посвященных смысла имена «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен» в честь двух великанов из «Калевалы». Этот эпос напоминает «Песнь о Роланде» или цикл о рыцарях Круглого стола. Два великана, постоянные персонажи фольклора, являются воплощениями народного характера, льстящими национальному, даже националистическому чувству финнов, гордящихся тем, что могут показать этническим шведам, долгое время бывшим в этой стране завоевателями, захватчиками и господами, что скандинавские саги не являются в Финляндии единственным культурным наследием.
Я поднялся на палубу «Вяйнемяйнена», отдав честь национальному финскому флагу с синим крестом на белом фоне и ощущая радость, которую, несмотря на двадцать пять лет флотской службы, всегда испытываю, поднимаясь на борт боевого корабля и окунаясь в знакомую атмосферу, одинаковую и на этом иностранном сторожевике, и на крейсере, который я недавно покинул в Бресте. Привычный приятный запах канатов, краски, вымытых палуб. Привычные мне мелкие заботы вахтенного офицера, мичмана, отвечающего за шлюпки, или боцмана, к которому обращаешься с вопросом. Классическая обстановка каюты капитана. Прекрасная и здоровая традиция военного флота.
Но у меня были заботы поважнее воспоминаний и эмоций. Эти корабли, их экипажи находились постоянно на посту, в карауле, а иногда и вступая в бой. Боевую тревогу объявляли ежедневно.
Накануне советские самолеты поставили мины у входа в канал, где на море совсем тонкий лед. Каждая мина, подвешенная к системе из нескольких парашютов, раскрывающихся один за другим, на малой скорости вошла в соприкосновение с поверхностью моря и погрузилась под воду. К счастью для финнов, такие операции не слишком часты, поэтому засечь минное поле относительно легко. Прямо перед нашим приездом завершилось траление, и парашютную систему собирались отправить в Хельсинки, чтобы выставить на обозрение публики. Парашюты выглядели совершенно безобидно и напоминали какую-то странную игрушку для взрослых детей из нового мира.
Все эти постановки мин, их выявление и траление не ставили противников лицом к лицу. В крайнем случае, на перехват советских самолетов поднимались истребители, но чаще всего они прилетали слишком поздно, когда мины уже успевали погрузиться в воду. А вот налеты бомбардировщиков на флот или на город сводили корабли и самолеты в прямой схватке.
Утром объявлялась воздушная тревога, но при бомбежке пострадал только город Турку. Очевидно, это были те самолеты, что обогнали нас на дороге. Так бывало не всегда, и в дело вступала корабельная противовоздушная артиллерия. Капитан корабля рассказал мне о достигнутых результатах, они показались мне поразительными: количество сбитых самолетов превышало привычные для меня нормы. Это при том, что ПВО нашего флота располагает на крупных кораблях превосходными орудиями, скорострельными и точными, и обслуживающие их расчеты хорошо подготовлены. К сожалению, таких орудий слишком мало, и плотность огня недостаточная. Я убедился в этом, посещая корабли и осматривая зенитное вооружение. Пушки «Бофорс» ничем не превосходили наши, но они были установлены повсюду. Корабль ощетинился направленными в небо орудийными стволами, в изобилии обеспеченными боеприпасами и готовыми создать и поддерживать подвижный воздушный заслон, о который споткнется атакующий. Я был поражен этой простой, в некоторых отношениях даже рудиментарной, но эффективной военной организацией. Это стало для нас серьезным уроком, и я намеревался сразу по возвращении в Хельсинки изложить его как в официальном рапорте, так и в частном письме своему бывшему командиру.
Повседневная жизнь
Я вернулся в Хельсинки, где, по идее, должно было находиться мое рабочее место. Но в столице остались лишь военные и несколько советников и секретарей посольства, поскольку большинство дипломатического корпуса перебралось в Гранкулу. Посол часто наведывался в представительство, после чего возвращался в свою загородную резиденцию. С финляндской стороны все службы оставались в городе, и наши контакты с ними поддерживались без труда.
Мало-помалу я познакомился с французами, работавшими в посольстве; почти все они были мобилизованы на месте и подчинялись военному атташе. Из их числа я, разумеется, исключаю моего секретаря, который, не поднимая шума, оказывал мне важные услуги и избавлял от текущей работы.
В непосредственном подчинении у военного атташе находился офицер запаса, бывший «на гражданке» сотрудником крупной французской фирмы; я видел его довольно редко.
Зато группа унтер-офицеров и призванных из запаса военных любила пошуметь, разумеется, во внеслужебное время. Уж не знаю почему, они назывались «каидами», и этот двусмысленный термин не переставал меня удивлять[27]27
Каид (caїd) – на французском жаргоне «главарь банды», «босс», «пахан».
[Закрыть]; видимо, они хотели тем самым показать свою «крутизну», но им так и не представилось случая ее продемонстрировать. Их главный, или тот, кто себя так называл, носил белую шубу и был «белым каидом», по его выражению; он стал заметной фигурой в городе. Все они были очень вежливы, а их знание местных обычаев приносило большую пользу. До войны они занимались в основном торговлей лесом, благодаря чему завязали связи по всей Финляндии, чем теперь их главный пользовался.
Официально я не был с ними связан по службе, но на самом деле часто встречался в посольстве, в ресторане, в городе, они разъясняли мне происходящие события, основываясь на своем опыте, приобретенном за долгие годы жизни в этой стране. Всегда полезно, образно выражаясь, послушать звон разных колоколов, даже если звонят они вразнобой, полезно послушать разные мнения, даже если некоторые из высказанных идей кажутся тебе парадоксальными. Здесь у меня был богатейший выбор, но среди различных, внешне противоречащих одно другому мнений, мне удавалось находить то важное, что позволяло мне чуть лучше понять жизнь страны, потому что они отражали настроения местного населения. Итак, я далеко не пренебрегал контактами с каидами, сообщавшими мне неофициальные точки зрения.
Жизнь продолжалась в тревожном ожидании новых событий.
Все ждали, морозы все усиливались и нередко в сельской местности достигали 30 с лишним градусов. В городе все ждали сводки событий дня, регулярно передававшейся по радио. Случалось, что я сидел в ресторане в момент, когда начиналась программа новостей, и меня поражало, с какой серьезностью слушают ее присутствующие. Ни единого жеста, ни одного комментария; я ощущал в людях беспокойство о завтрашнем дне и какие-то предчувствия в связи с относительным затишьем на фронте, пресловутым затишьем перед бурей. Однако однажды вечером, в ресторане «Сосиететшусет», старого отеля, построенного в начале века, несколько ужинавших зааплодировали, услышав, что были сбиты три советских самолета, но остальные их не поддержали, и лишь сдержанные улыбки и неопределенные жесты говорили о молчаливом одобрении.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?