Текст книги "Знаем ли мы все о классиках мировой литературы?"

Друг Гёте и Шуберта

Наверно, нет в нашей стране человека, который не знал бы хрестоматийных строк:

 
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
 

Эти стихи нам оставил в наследство Фёдор Иванович Тютчев (1803–1873) – пожалуй, один из десяти самых известных в России поэтов.

Но мало кто знает, что в своё время Тютчев был не менее известным дипломатом. В 1822–1837 годах он – секретарь русской дипмиссии в Мюнхене, в 1837–1839 годах – поверенный в делах при дворе Сардинского королевства в Турине. Почти двадцать лет Фёдор Иванович прожил за границей, свободно говорил на французском – причём даже чаще, чем на родном языке. И внешне, по воспоминаниям современников, выглядел иностранцем. Но в нашем сознании это один из самых русских поэтов!

Впрочем, Фёдор Иванович был не только поэтом и дипломатом, но и одним из самых выдающихся мыслителей своего времени. Современный его биограф Вадим Кожинов говорит, что Тютчев «стремился прямо и непосредственно воплотить эстетически положительные качества русского бытия и в конечном счёте сотворить национальный образ прекрасного». И всё же устремления русского дворянина, поэта и дипломата лежали в области национального в контексте европейского.

Как у большинства значительных людей прошлого, в происхождении Тютчева есть свои тайны. Предки поэта всегда играли не последние роли в государственной жизни со времён героя Куликовской битвы Захария Тютыпова. Дед Фёдора, Николай Андреевич, был человеком неистовым. Выйдя в отставку после смерти Петра I, он со своими холопами рядился в разбойников и грабил проезжавших мимо его имения купцов – впрочем, без смертоубийства, исключительно от душевного томления. В молодости батюшка поэта был влюблён в знаменитую Салтычиху – изуверку Дарью Салтыкову, но даже он – при всём буйстве и жестокости характера – не смог смириться с её кровопийством. Фурия мстила ему за измену, да так, что он едва спасся. После того как Салтычиху заточили в монастырь, Николай Андреевич купил её подмосковное имение – надо думать, не без злорадства. Вот такие предки маячат за спиной утончённого поэта – поклонника Гёльдерлина и Новалиса, знакомого братьев Шлегель, Гёте и Шуберта.

Читатели, безусловно, ценят красоту слога и музыкальность его любовной лирики. Вот пример:

 

Последняя любовь

О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней…
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!
 
 
Полнеба обхватила тень,
Лишь там, на западе, бродит сиянье, —
Помедли, помедли, вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье.
 
 
Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность…
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство, и безнадежность.
 

О дипломатах как оно есть

Если заглянуть в советскую литературу, то и там отыщется дипломат. Савва Артемьевич Дангулов (1912–1989) – писатель, журналист, состоявший в 1944–1946 годах на дипломатической службе в качестве пресс-атташе посольства СССР в Румынии.

По происхождению Дангулов – кубанский казак.

С 1934 года он публиковался не только в местной, но и в центральной печати. Это были характерные для 1930-х очерки о героях первых пятилеток, о полётах всемирно известных лётчиков: В. Чкалова, М. Громова, В. Коккинаки, М. Водопьянова, В. Гризодубовой. Результатом журналистской работы Дангулова на строительстве Гизельдонской ГЭС в Северной Осетии стала первая книга рассказов. Во время службы в армии Дангулов писал для военных газет, в частности для «Красной звезды». После окончания службы был направлен в отдел печати Наркомата иностранных дел – это стало началом работы Дангулова в дипломатической сфере, которая и определила основные литературные интересы писателя. С началом Великой Отечественной войны Дангулов вернулся в «Красную звезду», в 1941–1943 годах был корреспондентом на Западном, Калининском, Южном и Воронежском фронтах.

В 1943 году Савва Артемьевич был отозван на дипломатическую работу. В послевоенные годы он служил первым секретарём посольства СССР в Бухаресте, затем – там же советником по прессе и культурным контактам.

В 1957 году на профессиональном материале им была написана повесть «Игнат Лоба в Румынии».

Более трёх десятилетий Дангулов вёл серьёзную литературно-организационную работу: сначала в качестве заместителя редактора журнала «Иностранная литература», затем – более двадцати лет – в должности главного редактора журнала «Советская литература», издававшегося на иностранных языках для зарубежных читателей.

Дангулов, пожалуй, единственный писатель-дипломат, творчество которого посвящено дипломатической службе. Его пьеса «Неподсудный Горчаков» (1973) – рассказ об истории дипломатии. Действие пьесы происходит в 1860– 1870-х годах, героями являются братья Б.И. и В.И. Чичерины, один из которых стал отцом видного советского дипломата Г.В. Чичерина, героя других произведений Дангулова. Главным действующим лицом, объединяющим, по мысли автора, два пласта времени, стал канцлер А.М. Горчаков, однокашник Пушкина по Лицею, упоминаемый поэтом в ряде стихотворений и писем.

Большинство дипломатических сюжетов Дангулова относится к становлению советской дипломатической службы. Изданный в 1966 году роман «Дипломаты» впервые рассказал о сложной работе вокруг заключения в 1918 году неоднозначного Брестского мирного договора. В интереснейшей трилогии «Кузнецкий мост» (1972–1979) писатель рассказал о дипломатическом фронте периода Великой Отечественной войны: становлении антигитлеровской коалиции, проблеме открытия второго фронта. Роман «Заутреня в Рапалло», увидевший свет в 1983 году, повествует о Генуэзской конференции 1922 года – одном из событий, положивших начало современному международному праву. Позднее, в 1983 году, писатель издал роман «Государева почта» о секретной дипломатической миссии, возглавляемой молодым американским дипломатом Буллитом. Это сочинение сравнимо с лучшими произведениями Валентина Пикуля.

Дангулов писал о собственном творчестве, об исторических разысканиях для своих книг, а также занимался литературной критикой. Итоговой в этом отношении стала его последняя книга «Художники. Литературные портреты», увидевшая свет в 1987 году. В ней содержатся редкие сведения о жизни советских и зарубежных писателей: М. Шолохова и А.Н. Толстого, К. Симонова и К. Чуковского, Р. Гамзатова и К. Кулиева, Б. Шоу, Г. Уэллса, Натали Саррот и других. В эту галерею вошли и несколько художников, таких как М. Шагал, О. Верейский.

Савва Дангулов всегда открывал новое в, казалось бы, хорошо известном, и поэтому его сравнительно невысокая современная популярность представляется несправедливой.

Брат знаменитости

Лоренса Джорджа Даррелла (1912–1990), английского писателя и поэта, большинство людей знает лишь как старшего брата писателя-анималиста Джеральда Даррелла, которому с известностью повезло гораздо больше. Лоренс в годы Второй мировой войны служил в должности пресс-атташе при английских представительствах в Каире и Александрии, позже – в посольстве в Белграде. Известность ему принесли вовсе не юношеские стихи и рассказы, хотя они и были опубликованы, а восторженно встреченная читателями и критикой тетралогия «Александрийский квартет», состоявшая из романов: «Жюстина», «Бальтазар», «Маунтолив» и «Клея». За «Квартет» Лоренс Даррелл был даже включён в список нобелевских кандидатов, но был отвергнут за «маниакальную приверженность к изображению сексуальных отклонений».

Лоренс Даррелл создал роман, в котором переплелось множество сюжетных линий, повествование ведётся то от третьего лица, то поочерёдно от лица нескольких персонажей. Три первые книги тетралогии содержат три разные точки зрения на события одного и того же отрезка времени, а в четвёртой книге события снова начинают развиваться и объединяют все предшествующие эпизоды в единое целое. Согласимся, что сама необычность построения романа выделяет его из моря качественной беллетристики.

Сегодня Лоренс Даррел признан классиком XX века. Но в начале карьеры его обвиняли в жалком подражательстве и словоблудии, а персонажей его книг называли шарнирными и неправдоподобными. Прошли годы, и время расставило всё по местам, не оставив сомнений в литературном даре писателя.

Родители Даррелла – ирландка-мать, Луиза Флоренс Дикси, и англичанин-отец, Лоуренс Самюэль Даррелл, – были, как это ни странно, уроженцами Индии. Там же родился и Лоренс и всю жизнь считал, что обладает «тибетским менталитетом». Счастье для мальчишки закончилось, когда ему исполнилось одиннадцать лет. Именно в это время его отправили на корабле в Англию, чтобы он смог получить полноценное образование. Историческая родина произвела на подростка угнетающее и мрачное впечатление. Стиль жизни местных жителей он окрестил «английской смертью». Даррелл не желал приспосабливаться к новым условиям, всеми силами сопротивляясь школьному распорядку. В результате ему не удалось сдать вступительные экзамены в университет, что, впрочем, нисколько юношу не огорчило. К этому моменту он уже решил сделать карьеру писателя. Пока родители присылали деньги, Лоренс вел бурную ночную жизнь. Но в 1928 году его отец умер, и юноше пришлось зарабатывать самому. Он тапёрил в барах, продавал недвижимость, собирал налоги…

И всё-таки мечта Лоренса сбылась. В 1932 году в Лондоне был опубликован его первый поэтический сборник «Причудливый фрагмент». На следующий год вышла в свет литературная пародия Даррелла на Бернарда Шоу – «Бромо Бомбаст». Это произведение он издал под одним из своих псевдонимов – Гэффер Пислейк. В 1935 году новоявленный писатель женился – его избранницей стала художница Нэнси Майерс. Получив от греческого издательства солидный гонорар, Лоренс с молодой женой переехал на остров Корфу. А вскоре в этом маленьком греческом «раю» воссоединилась и вся семья Даррелл – к Лоренсу приехала мать с его братьями и сестрой. На Корфу Даррелл придумал себе другой псевдоним – Чарльз Норден. Под этим именем он опубликовал свой первый роман «Гаммельнская дудочка любви».

В 1939 году Даррелл в качестве учителя английского языка стал работать в одной из греческих школ, находящихся на попечительстве Британского совета. Однако его педагогическая деятельность продлилась недолго. Уже в 1941 году, накануне захвата немцами Корфу, семейство Даррелл вынуждено было разделиться. Мать, взяв двоих младших сыновей, Лесли и Джеральда, отправилась в Англию. Марго, сестра Лоренса, изначально собиралась остаться на Корфу, но она, в чём практически нет сомнений, забеременела без мужа и, в связи с «внезапным ожирением», последовала вслед за матерью, чтобы, родив, отдать ребёнка на усыновление. Вообще, жизнь семьи Даррелл на Корфу рождала много неодобрительных пересудов. Говорили о том, что Лоренс и его жена Нэнси избавились от своего первого ребёнка и похоронили плод на берегу залива Калами. Лесли тоже отличился – от него забеременела служанка, Мария Конду, но молодой человек наотрез отказался жениться и обеспечивать их сына.

Сам Лоренс с женой и годовалой дочкой Пенелопой уехал на Крит, а затем в Каир. В Египте Нэнси бросила мужа и сбежала с ребёнком в Иерусалим. А Даррелл отправился в Александрию, где познакомился с Евой Коэн, которая стала его второй женой и прототипом главной героини книги «Жюстин».

Даррелл был, что называется, ходок. Женщины занимали одно из главных мест в его жизни. Они мелькали как кадры немого кино, не оставляя о себе воспоминаний. А ведь Лоренс был отнюдь не красавцем – блеклый коротышка. Но обаяния этому человеку было не занимать.

В Александрии Лоренс занял пост пресс-атташе Британской службы информации. Он долго и успешно служил по части пиара и пожинал плоды своей недолговечной славы.

Глава 2
Разведчики, шпионы, конспираторы

Шпионы – вымирающая профессия. За них теперь всё делают газеты.

Оскар Уайльд

– Подумать только, ведь вы совсем не похожи на разведчика…

– А сколько бы я проработал, будь я «похож»?

Гордон Лонсдейл. Моя профессия – разведчик

В этой главе вас ожидают неожиданные встречи. Личность разведчика или революционера-конспиратора предполагает сбор информации извне при максимальной внутренней скрытности и залегендированности. Похоже, легче всего спрятаться за всемирной известностью. Иначе и не объяснить тот факт, что среди писателей, заслуженно причисленных к когорте классиков, немало шпионов.

Фигаро – здесь, Фигаро – там…

Великий драматург, автор «Женитьбы Фигаро» и «Севильского цирюльника», Пьер-Огюстен Карон де Бомарше (1732–1799) исполнял секретные поручения при английском и испанском дворах.

Как всякий выдающийся человек, да ещё и с выраженной авантюрной жилкой, Бомарше имел множество недоброжелателей. В чём только не обвиняли писателя – и в мошенничестве, и в том, что он отравил трёх жён и даже сына! «Я лучше, чем моя репутация», – говорил драматург. К жёнам Бомарше не испытывал пылких страстей, но уж точно не травил, а умершего во младенчестве сына горячо любил и очень по нему горевал.

Основная же часть «шпионской» деятельности драматурга состояла в борьбе с вражеской пропагандой. Хотя Бомарше так и не был избран в число «бессмертных» (членов Французской академии), имя своё он всё равно обессмертил гениальными комедиями. Помимо литературных талантов этот человек был наделён обаянием, проницательным умом, музыкальностью и ораторским даром, а также умением заводить нужных друзей. Иначе как бы из семьи часовщика он сумел оказаться при дворе Людовика XV и даже стать его доверенным лицом, выполняя деликатные поручения за границей? Кроме того, в результате двух браков этот ловкач получил большое состояние и присоединил к своей фамилии дворянскую частицу «де».

Невероятно, но почти каждую неприятность и каждую проблему в своей жизни Бомарше ухитрялся обратить себе во благо. Почти 250 лет тому назад во дворе парижского Дворца правосудия королевским палачом были сожжены мемуары драматурга, в которых много говорилось о произволе судебных органов. Однако Бомарше постарался придать получившему широкую огласку делу такой оборот, что судьи не решились объявить его «бесчестным», то есть поражённым в правах, однако занимать общественные и государственные должности ему всё же запретили. Тут-то он и начал успешно заниматься политикой.

Впрочем, в любом деле он умел достичь совершенства. Пьер-Огюстен родился в многодетной семье часовщика и поначалу обучался ремеслу своего отца. И что же? Парнишка изобрёл так называемый анкерный спуск часового механизма, что позволяло делать карманные часы плоскими, а значит, носить их на руке. Правда, придворный часовщик Лепот присвоил это изобретение себе. Бомарше принялся судиться и… стал получать придворные заказы! Познакомился с королевскими дочерьми и… начал обучать их музыке и тому, что сейчас мы назвали бы драматическим искусством.

Первое поручение деликатного свойства было связано с семейным делом. Сестра Бомарше, жившая в Мадриде, стала жертвой обмана со стороны некоего сеньора Клавихо, который собирался на ней жениться, но не выполнил своего обещания. Чтобы помочь сестре, Бомарше отправился в Мадрид. Его, безродного новоиспечённого дворянина, принял король Испании. Его величество заставил сеньора Клавихо сделать предложение обманутой им тридцатичетырёхлетней девице, но по настоянию брата она сама отказала жениху. Позже выяснилось, что Бомарше обсуждал с королём не только неприятности своей сестры. Помимо этого по поручению Людовика XV он беседовал на аудиенции о том, чего нельзя было доверить даже официальному послу. Тема этих переговоров осталась тайной, однако известно, что первое поручение Бомарше выполнил успешно. В Мадриде французский драматург познакомился с английским послом, графом Рошфором – да-да, с тем самым, которого великий выдумщик Александр Дюма-отец сделал клевретом кардинала Ришелье в своих книгах о трёх мушкетерах. Завязавшаяся дружба с Рошфором в будущем очень пригодилась Бомарше.

Пьер-Огюстен довольно часто судился, находя в этом своего рода развлечение. Но очередной судебный процесс он проиграл. Бомарше грозила тюрьма. К драматургу с частным визитом приехал министр полиции Сартин и посоветовал покинуть Францию, добиваясь пересмотра дела из-за пределов королевства. На самом же деле отъезд Бомарше был связан с очередным поручением Людовика XV.

При дворе узнали, что некий Морнад, не оставивший следа в литературе, но отлично понимавший, что известности можно быстро добиться в результате скандала, написал и издал в Лондоне памфлеты о фаворитке любвеобильного короля, мадам дю Барри (Дюбарри – другое написание фамилии той же дамы), названия которых говорили сами за себя: «Жизнь одной куртизанки на французском троне», «Записки публичной женщины», «Как потаскуха становится любовницей короля» и тому подобные. Морнад собирался переправить скандальные памфлеты в Париж. Бомарше отправляется в Лондон с заданием помешать этому, на что ему были выделены значительные средства. И вот тут посланец превзошёл все ожидания своего высокого доверителя: он не только выкупил у Морнада весь тираж его сочинений и, естественно, уничтожил его, но и завербовал самого памфлетиста, взяв с него подписку о согласии действовать в интересах Франции! Так Морнад за приличное вознаграждение стал доносить на своих вчерашних единомышленников-эмигрантов. Королю Бомарше рапортовал: «Я оставил в Лондоне своим политическим шпионом автора известных вашему величеству пасквилей. Он готов предупреждать меня обо всех затеях подобного рода, готовящихся в Лондоне. Это пронырливый браконьер, из которого мне удалось сделать отличного егеря. Под предлогом выполнения им литературных изысканий можно будет, прикрывая истинные мотивы, выплачивать ему определенное жалованье за шпионаж и тайные донесения. Кроме того, я обязал этого человека собирать сведения о всех французах, прибывающих в Лондон, и сообщать мне имена и дела, их привлёкшие. Полагаю, что его тайные сообщения будут затрагивать также бесконечное множество других политических дел, о которых ваше величество всегда будет вовремя извещён мною». В этом деле Бомарше помог Рошфор, к тому времени ставший министром. В дальнейшем Рошфор оказывал Франции и другие услуги.

При новом короле Франции, Людовике XVI, положение Бомарше ещё более упрочилось. Его вновь отправили в Лондон с щекотливым поручением: «обезвредить» шевалье д’Эон де Бомона – дворянина и тайного агента французского двора, принадлежавшего к дипломатической сети «Королевский секрет», О, это была удивительная личность, дававшая пищу для пересудов и современникам, и потомкам. Первую половину жизни де Бомон прожил как мужчина, а вторую – как женщина. Но и в первой, «мужской» половине он исхитрился в дамском обличье втереться в доверие к самой императрице Елизавете Петровне, став самым результативным французским шпионом при российском дворе. Де Бомона так бы никогда и не раскрыли, не сделай он этого сам. Его судьбе посвящены многочисленные художественные произведения и фильмы, в том числе и роман Валентина Пикуля «Пером и шпагой». Д’Эон, умудрившись рассориться со своими непосредственными начальниками во французском посольстве в Лондоне, грозился обнародовать государственные секреты. Более того, к вящей радости англичан, уже начал это делать, раскрывая шпионскую деятельность «Королевского секрета» в Туманном Альбионе. И тут Бомарше с блеском проявил себя в качестве переговорщика. Он добился от проштрафившегося шпиона обещания держать язык за зубами в обмен на разрешение вернуться на родину и согласие французского правительства официально признать д’Эона… женщиной! Кстати, по деньгам этот договор был для королевского двора не обременителен: д’Эону заплатили за обновление гардероба – целиком женского. Вот и всё!

Когда против власти британцев восстали североамериканские колонии, Бомарше вновь с блеском проявил свой талант шпиона, добывая ценные сведения из Лондона. На деньги, выделенные из французской казны, он наладил поставку колонистам оружия и боеприпасов, которые шли через организованную им фиктивную фирму «Родерик Орталез и Кº». И хотя англичане знали об этом, они не могли предъявить официальных претензий французским властям, так как фирма была частной, за её деятельность отвечал некто Пьер-Огюстен Карон де Бомарше. Когда первый корабль с оружием должен был в глубокой тайне отплыть из Бордо, Бомарше привёз в порт театральную труппу и с большой помпой устроил постановку своей комедии «Женитьба Фигаро»… В том, что груз будет доставлен по назначению, Пьер-Огюстен не сомневался. Ведь он придумал изощрённую схему – вполне в духе плутоватых и находчивых героев своих пьес. Транспорт с оружием якобы задерживали американские корсары. И пока капитан вяло протестовал против разбоя, американцы перегружали ружья и порох на свой корабль. Но Бомарше позаботился и о своих интересах: вместо ящиков с оружием трюмы «ограбленного» негоцианта заполняли чаем и другим колониальным товаром, который Бомарше с прибылью продавал в Европе.

Во времена Великой французской революции Бомарше пришлось проявить недюжинные способности к выживанию, дабы не угодить под нож гильотины. Он служил секретным агентом поочередно многим вождям революции, которые сами этой гильотины не миновали. В последние месяцы своей жизни Бомарше с увлечением занимался идеями воздухоплавания, пророчески записав: «Одна из самых величественных идей науки… это, безусловно, подъём тяжёлых тел в лёгкой воздушной среде…»