Текст книги "Миражи"

9

Франческа то погружалась в беспамятство, то засыпала живительным сном, то пробуждалась к реальности, а потом опять проваливалась в кошмар, прежде чем наконец очнулась окончательно. Из-под двери пробивался свет – странное бело-голубое сияние – и слышались чьи-то голоса. Ей было все равно, что происходит за дверью; в голове ее стоял сплошной красный туман. Она ничего не помнила, ничего не понимала. Только привычное чувство страха не оставляло ее.

Вдруг раздался громкий, настойчивый стук в дверь. Франческа открыла глаза и вскочила, будто от удара током. Жизнь не позволяла ей забыться.

– Синьора Монделло? Синьора Монделло! – Голоса за дверью звучали все громче, все требовательней. От них некуда было спрятаться, некуда уйти.

– Синьора! С вами все в порядке? Вы нас слышите?

Она бессильно прислонилась к спинке кровати, желая только одного – чтобы эти навязчивые голоса наконец стихли, оставили ее в покое. В гуле незнакомых голосов она различила Энцо.

– Франческа, это я, Энцо. Открой нам, пожалуйста. Не бойся, тебе ничего не грозит, открой дверь.

Она закрыла глаза, чтобы уйти от надоедливого шума, но тут же перед ее мысленным взором встала ужасная картина, заставившая ее вновь открыть их.

– Энцо! – Ей вдруг отчетливо вспомнились нож возле ее ног, кровь, море крови. – Энцо, что случ… – голос ее надломился, и она разрыдалась. Что же он натворил?

– Все в порядке, Франческа. Произошел несчастный случай. С Беппе и… и с Джованни.

– С Беппе? Беппе? – Опять этот шум за дверью, эти ужасные голоса. Она совсем потерялась и умолкла. Вновь заговорил Энцо. Франческа пыталась вслушаться в его слова.

– Прошу тебя, Франческа, открой нам. Здесь полиция. Им необходимо убедиться, что с тобой все в порядке.

Она различила в его тоне приказные нотки. Она уже слышала их нынче вечером и снова, как тогда, повиновалась.

Медленно-медленно поднялась она с кровати и, преодолевая боль, ощупью нашла халат и накинула его на плечи, чтобы прикрыть свои раны и синяки. Потом доплелась до двери и нагнулась, чтобы поднять ключ, подсунутый через щель под дверью. Франческа с трудом вставила его в скважину и открыла дверь.

– Энцо!

Все огни в прихожей и на лестнице были включены, и яркий свет ослепил ее, заставил отступить в глубь комнаты. В доме было полно народу. Она подняла руку, чтобы заслонить глаза от беспощадного света, халат соскользнул у нее с плеча, и видавшие виды полицейские содрогнулись при виде страшной открытой раны.

Энцо вышел вперед и обнял ее за талию.

– Я же вам говорил, что ей здорово досталось. Беппе был свидетелем случившегося. Вот и все, что я знаю. – Он привлек Франческу к себе. – А потом я нашел его. – Голос изменил ему.

Франческу забила дрожь.

– Ну же, договаривай! Ты нашел его – и что?

Она с ужасом смотрела на Энцо. Один из полицейских сокрушенно покачал головой.

– Синьора Монделло, произошло большое несчастье. Полицейский подошел к Франческе, взял ее руку и увел назад в комнату. Энцо стоял с опущенной головой и не мог вымолвить ни слова.

Полицейский усадил Франческу на стул и присел перед ней на полу.

– Мне тяжело сообщать вам эту весть, синьора. Ваш муж… – он сделал паузу, сглотнул слюну и продолжил: – Ваш муж мертв. Ваш брат обнаружил труп поздно вечером в ванной.

– Но… – начала она, недоверчиво качая головой. – Нет, здесь что-то не так. Это не так было. – Она умолкла. В голове у нее все путалось, она никак не могла сообразить, что же нужно сказать. В этот момент она взглянула в дверной проем и за спиной молодого полицейского увидела Энцо. Он впился в нее глазами, отдавая безмолвный приказ. Это длилось всего лишь долю секунды, но достаточно, чтобы Франческа замолчала.

– По всей вероятности, – продолжил полицейский, – убийство совершено младшим братом синьора Монделло – Джузеппе. – Полицейский успокаивающе погладил Франческу по руке. – Его застали возле тела, он был почти в беспамятстве, плакал. И… и в руках у него был нож.

Франческа опустила голову. Что же он сделал! Что он сделал с бедным Беппе, этот Энцо! С несчастным, безобидным Беппе! С этим ребенком!

Полицейский поднялся, уступая место Энцо, который властно положил ладонь на плечо Франчески.

– Примите мои сожаления, синьора, – сказал полицейский, не зная, что еще можно сказать в такой непростой ситуации. – Ну и ночка выдалась, – пробормотал он.

Энцо сжал плечо Франчески, и она послушно кивнула в ответ на слова полицейского.

– Синьора, вам, видимо, придется ответить на вопросы моего начальника. Это пустая формальность, но без этого никак не обойтись. Вы уж извините, ладно?

Она опять молча кивнула.

Она сломлена несчастьем и вообще всеми этими событиями, подумал он.

– Это не займет много времени. – Прежде чем выйти из комнаты, полицейский взглянул на Энцо. – Вы ведь знакомы с розыскным сержантом Лагана, правда, синьор Монделло?

– Да, я с ним беседовал.

– Вот и хорошо. Значит, вам надо только немножко подождать его, вот и все.

Полицейский опять бросил взгляд на Франческу. Такая хрупкая, болезненная…

– Вы можете кому-нибудь позвонить, чтобы позвать на помощь синьоре Монделло? – спросил он. – Хорошо бы рядом с ней кто-нибудь постоянно находился в эти тяжелые дни.

– Нет! – Энцо отрезал это с излишней поспешностью и, чтобы загладить неприятное впечатление, добавил: – Мне кажется, что в данных обстоятельствах нам лучше остаться одним. – Ему понравилось, как он вывернулся.

– Разумеется, разумеется.

Молодой полицейский наконец-то, не зная, что еще может сделать, вышел в коридор, оставив их вдвоем.

Энцо наклонился к уху Франчески.

– Еще немного, – со значением прошептал он, – и ты будешь моей.

Он сжал пальцами ее плечо, его горячее дыхание коснулось ее щеки. Хотя ночь стояла душная, Франческа зябко свела руки на груди и плотнее запахнула ворот халата. Слова Энцо эхом стучали в ее мозгу, вызывая дрожь.

Уже близился рассвет, когда посторонние люди и полицейские наконец покинули дом. Энцо стоял во дворе и смотрел, как рассеивался ночной мрак, как уезжает со двора последняя полицейская машина и возвращается привычная тишина. Он смотрел, как занимается заря нового дня, и чувствовал себя победителем. Наконец-то он мог торжествовать – надо же, какое дело сумел провернуть, и ведь все вышло по-задуманному. Теперь ждать осталось совсем ничего. Франческа принадлежит ему. Губы его расползлись в улыбке. Энцо повернулся и пошел в дом.

Франческа слышала его шаги из комнаты. Она сидела все на том же месте, где просидела уже три часа, и прислушивалась к его шагам, сначала на лестнице, потом в коридоре и вот уже у самой двери. Энцо вошел в комнату. Она молча посмотрела на него. Франческа знала, что должно теперь произойти. Ей было все равно. Она просто ждала.

Он, не произнося ни слова, подошел и поднял ее со стула. Она не сопротивлялась. Он расстегнул халат и скинул его на пол, зашарил руками по ее обнаженному телу. Прижал ее к себе, ласково гладя ей спину и бедра, целовал в шею, в губы, жадно впиваясь в нежную прохладную кожу. Его цепкие пальцы мяли ее живот и бедра. Подняв Франческу на руки, Энцо понес ее в кровать, кровать Джованни, и уложил, любуясь длинными волосами, разметавшимися по белой простыне. Она закрыла глаза в немом ожидании.

Расстегивая брюки, он лег на нее, раздвигая коленом ей ноги и не отрываясь смотрел ей в лицо – перед ним оживали его мечты, то, о чем он грезил тысячи раз. Теперь он мог излить на нее весь жар своего неутоленного желания.

Энцо вошел в нее и увидел, как вздрогнули ее веки. Франческа почувствовала, как на нее накатила теплая волна и испытала минутное облегчение оттого, что Энцо не стал ее бить. А потом мысли ее развеялись в тумане, и ее поглотила пустота.

Они проснулись, когда день был уже в разгаре. В комнату струился яркий свет, рядом лежал Энцо, смотрел на нее глазами властелина, от его тела исходил жар. Она слегка отодвинулась.

– Франческа!

Она взглянула ему в лицо.

– Иди ко мне.

Он пробежал пальцами по ее голым плечам и груди. Потом наклонился и поцеловал.

– Знаешь ли ты, как долго я хотел тебя?

Сегодня он чувствовал себя всемогущим, и ему хотелось поделиться своими чувствами с Франческой.

– Годы. Целыми годами я хотел тебя, мечтал о том, чтобы обладать тобой. – Он коротко улыбнулся. Его пальцы побежали к ее шее, затем ко рту. – Все это я сделал ради тебя. Только ради тебя.

– Что значит – все это? – с трудом спросила она.

– Все – значит, все. – Он опять наклонился и поцеловал ее в щеку возле уха. – Ты не должна была доставаться Джованни – ты принадлежишь мне. – Он заглянул в самую глубь ее глаз. – Ты всегда принадлежала мне, всегда, даже когда он… когда ты…

В порыве чувств он притянул Франческу к себе и зарылся лицом в ее волосах.

– Ах, дорогая моя, – страстно прошептал он, – теперь ты моя, навсегда моя. Все это я сделал ради тебя, я все подстроил, я обманул полицию!

Она отпрянула. У нее перехватило дыханье.

– Что ты сделал, Энцо, что подстроил?

Глаза его внезапно потухли, и лицо окаменело. Он заговорил, будто оправдываясь:

– Сделал то, что должен был сделать, чтобы тебя освободить из его лап.

Она смотрела на него, и в ее голове начинала складываться картина недавних событий. Все становилось на свои места.

– Ты сделал так, что Джованни меня возненавидел? – медленно выговорила Франческа. Он мог и не отвечать на этот вопрос; она прочла ответ в мелькнувшей на его лице улыбке торжества. Она поняла все и в ужасе отшатнулась от него.

– Говорю тебе, – настойчиво повторял он, держа ее за руку, – говорю тебе, что сделал то, что должен был сделать.

– Значит, ты заставил Джованни ненавидеть меня, – повторила Франческа. – И это все ради меня, говоришь?

Ее слова прозвучали еле слышно; она просто не решалась громко говорить о таких ужасных вещах. Но теперь мысль ее двигалась прямо и неотступно, и она вынуждена была высказать правду до конца.

– Ты убил его, – прошептала она.

Энцо с силой сжал ее запястье.

– Ты этого никогда не сможешь доказать, – прошипел он. – Тебя же там не было – вспомни, что ты сказала полиции!

Она с минуту молча смотрела на Энцо, почти не чувствуя боли в запястье, потом обвела глазами свое измученное, покрытое синяками тело.

– Это все сделал ты, ты расправился со мной, ты убил своего брата, – сказала она и, как завороженная, вновь и вновь повторяла: – Это был ты… ты это сделал…

Ее забила дрожь, но то был не страх. Впервые в жизни она тряслась от гнева, от жгучей ярости. Франческа спустила ноги на пол, высвободилась из рук Энцо и встала.

– Как же ты мог?

Ее зеленые глаза горели диким огнем, пламенели неистовым негодованием. Она сжала руки в кулаки и принялась изо всех сил дубасить Энцо куда попало.

– Как ты мог! – кричала она, яростно размахивая кулачками. – Ублюдок! Как только ты мог!

Энцо вытянул вперед руки, обхватил Франческу и повалил на постель. Ее горячность снова возбудила в нем желание, и, легко справляясь с ее сопротивлением, хотя она обнаружила неожиданную силу, он сжал ее в своих объятиях и вмял содрогавшееся в конвульсиях тело в постель. Железными пальцами Энцо обхватил ее голову, прижался ртом к ее губам и глубоко просунул язык. Через мгновение он почувствовал, как она пытается крикнуть, но крик получился немой. Франческа снова была в его власти. Он мог торжествовать полную победу.

Через несколько минут его тело обмякло и почти безжизненно покоилось на груди Франчески. А она слышала, как громко бьется его сердце. Она лежала, не двигаясь, позволяя ему ворошить свои волосы, молчала, но в душе у нее все кипело. Она просто пылала негодованием, и ярость ее была столь сильна, что Франческа чувствовала, что задыхается от нее. Где-то в недрах ее тела загоралось неистовое пламя, которое сжигало ее изнутри. Теперь она точно знала: как бы ни старался Энцо подчинить ее своей власти, это пламя ему не погасить. Франческа снова почувствовала себя живой, а страх, который так долго держал ее в своих лапах, умер.

Энцо был одержим, до отчаяния, до безумия одержим единственной страстью – овладеть ею любой ценой. Франческа же знала теперь тоже только одно: она должна во что бы то ни стало избавиться от него. Если она останется здесь, его сумасшествие погубит ее. Это роковое наваждение уже разрушило самого Энцо – и эта участь ждет каждого, кто соприкоснется с ним. Выбора не было: только один путь мог вывести ее на свободу, и Франческа молила Бога, чтобы он ниспослал ей мужества осуществить свой план.

Вскоре Энцо приподнялся на локте и посмотрел на нее. Он заметил в ее глазах огонек, которого раньше не было, и улыбнулся ленивой сардонической усмешкой. «Видать, тебе понравилось, Франческа. Я так и знал, крошка». Он перевернулся через спину и сел в постели. Франческа прикрылась простыней.

– Не надо, – он сдернул с нее простыню. – Мне нравится смотреть на тебя.

Она не стала перечить. Она будет играть в эту игру, сколько потребуется.

– Так-то лучше. – Он встал. – Франческа, мне надо уйти. Нужно распорядиться насчет похорон Джованни.

Она лежала, не шевелясь, сдерживая дыхание, боясь, как бы он не заметил подозрительного блеска ее глаз. Ей не верилось, что шанс на спасение выпадет ей так скоро. Повернувшись к ней спиной, Энцо начал одеваться. Она наблюдала за ним, стараясь не выдать предвкушения свободы, которое росло и крепло в ее душе.

– Побудешь тут одна? – спросил он через плечо.

– Да, не беспокойся. – Она старалась не встретиться с ним взглядом, чтобы он не прочитал того, что она на самом деле чувствовала в эти минуты. – А ты надолго? – спросила она как можно беспечней.

– Да кто знает, наверно, на несколько часов, может, на полдня. Неизвестно, сколько это займет времени. – Он пожал плечами. – Бюрократы чертовы!

Он склонился над кроватью, прижался головой к ее груди и поцеловал. Она постаралась не выдать своего отвращения.

– Поскучай немножко, – сказал он, втайне гордясь собой.

Она промолчала, внутренне содрогнувшись от его близости.

– Ну ничего. – Он выпрямился. – До скорого, дорогая. Вернусь, как только смогу.

Она не глядя кивнула, опасаясь, как бы он не передумал уходить. Он подошел к выходу, отворил дверь, в последний раз оглянулся, вышел в коридор и плотно прикрыл за собой дверь. Услышав, как захлопнулась дверь, Франческа с облегчением вздохнула. Щелкнул замок – он запер дверь на ключ.

Через несколько минут она выпрыгнула из кровати и подбежала к окну. Через щель в ставнях выглянула во двор. Тело ее еще сильно болело и саднило, но это уже не имело значения. Главное, ее покинул страх, а возбуждение помогало перетерпеть боль. Она проследила, как Энцо сел в «мерседес», завел его и стронулся с места. Через секунду машина миновала въездные ворота и скрылась.

Она знала, что сейчас машина выбралась на дорогу вдоль моря. Вскоре шум мотора затих – теперь можно было открыть ставни. В ее распоряжении было всего несколько часов.

Она выдвинула ящик прикроватной тумбочки, ища кошелек Джованни. На счастье, он был на месте. Она взяла все, что в нем находилось, – двести тысяч лир. Франческа подошла к гардеробу и осмотрела весь небогатый набор одежды. Сняла с вешалки платье, брюки, толстый свитер Джованни. Сложила все это в пластиковый пакет. Туда же положила свои книжки.

Потом быстро натянула юбку и кофточку, надела сандалии и застегнула ремешки. Эти простые действия все же ее утомили, и она присела на кровать передохнуть и набраться сил. Но тревога не позволила ей рассиживаться, и, набрав в легкие побольше воздуха, она встала. Нельзя было терять время.

Взяв пакет с вещами, Франческа подошла к окну, которое выходило во двор. Прямо под ним располагался узкий навес над лоджией. Франческа распахнула створки окна и выбросила наземь свой пакет. Он тяжело шмякнулся прямо на какой-то камень. Но это не имело значения.

Она села на подоконник и перекинула через него ногу. Почувствовала легкую тошноту. Перекинула вторую ногу, поморщилась от боли и секунду посидела так, собираясь с силами. До навеса было около трех метров. Она медленно перевернулась, вцепившись пальцами в подоконник, и повисла на руках. Теперь навес был гораздо ближе – метрах в полутора. Через несколько секунд она разжала пальцы.

Она упала на спину и вскрикнула от боли. Но тут же справившись с собой, попыталась встать, придерживаясь за стену. В памяти ожило видение – тяжелое тело Энцо, его искаженное судорогой оргазма лицо. Ее снова пронзил страх. И он придал ей силы.

Она осторожно подобралась к краю навеса. Теперь до свободы оставался только один шаг. Она была так близка! Франческа села на край навеса, спустила ноги и, держась одной рукой за край крыши, спрыгнула вниз.

Вот и все.

Она подобрала пакет, перекинула ручки через здоровое плечо и посмотрела в поле. Никто не работал в этот день – в знак уважения к Джованни. Дорога была свободна.

Не обращая внимания на боль, Франческа кинулась бежать. Вкус свободы был столь крепок и сладок, отвращение к тому, что она испытала в этом доме, столь неодолимо и ненависть к его хозяину столь велика, что она, не чуя под собой ног, мчалась по рассохшейся от зноя земле, вверх по склону холма, через виноградники и потом вниз, в долину, туда, где была деревня.

Она бежала навстречу жизни. Это был ее последний и единственный шанс, как у приговоренного к смертной казни, и она не могла, никак не могла упустить его.

Отец Анжело сидел в своем крохотном кабинете, укрывшись от немилосердных солнечных лучей спасительными ставнями. Он звонил в комиссариат полиции.

Дела обстояли лучше, чем он предполагал. Беппе был признан невменяемым, и его не стали допрашивать по подозрению в убийстве. Худшее, что ему грозило – лечебница для душевнобольных. Там, во всяком случае, ему обеспечат лучший уход, чем в доме Монделло, подумал священник. Он всегда говорил, что о юноше следует всерьез позаботиться.

Ему уже не о чем было беседовать с комиссаром полиции. Теперь все его мысли были заняты Франческой. Он ужасно устал – с раннего утра он занимался делом Беппе, но и думать не мог о том, чтобы хоть немного отдохнуть. По крайней мере, до тех пор, пока он не узнает, что с Франческой. Священник нетерпеливо барабанил пальцами по столу, ожидая, когда болтливый комиссар закончит наконец свою длинную речь.

В дверь постучали.

– О, простите, – прервал падре говорливого полицейского. – Ко мне пришли. Минуточку, пожалуйста. – Он прикрыл трубку ладонью и крикнул: – Войдите!

На пороге появилась Франческа.

– Боже мой! – прошептал он. – Дитя мое! – Он протянул ей навстречу руку. – Входи же, входи и садись.

Потом он опять заговорил в трубку.

– Простите, комиссар, мне срочно нужно отлучиться. Пришел мой старый прихожанин, ему надо исповедаться. Извините, пожалуйста… Я вам попозже перезвоню… Да-да, обязательно это сделаю. Спасибо за помощь. А пока до свидания.

Он торопливо закончил разговор и положил трубку. Поднялся с места, подошел и обнял Франческу. Она припала к его груди. Он чувствовал, как она напряжена. И как она хрупка, тоненькая, как тростинка!

Она посмотрела ему в глаза.

– Падре, я…

Она не знала, что сказать. Только что она была такой отважной, такой сильной, и вот, поди ж ты, вся ее смелость разом улетучилась. Франческу опять охватила тревога.

Он внимательно вгляделся в ее глаза и сказал:

– Ты хочешь мне что-то сказать касательно смерти Джованни, девочка?

Он видел ее страх, ее смущение и то, что она в чем-то винит себя. На протяжении всей ее жизни он видел у нее это выражение вины на лице и теперь сразу же распознал его.

– Так в чем же дело? – тихо спросил он. – Откройся мне, и я постараюсь тебе помочь.

Вместо ответа она разрыдалась. Все пережитое ею в последнее время – страх, смерть, ужасное насилие, – все это разом навалилось на ее хрупкие плечи, и она не смогла больше держать себя в руках. Слезы, которые она так долго таила в себе, вырвались наружу отчаянными рыданиями.

И все же, пересиливая спазмы в горле, она рассказала священнику все – о Джованни, о его смерти и об Энцо. Рассказала и о неодолимом влечении, которое испытывал к ней Энцо, – именно это страшило ее теперь более всего.

– Франческа.

Она немного успокоилась, и отец Анжело погладил ее по волосам.

– Франческа, я все понял. Ты поступила правильно. – Он еще раз пристально посмотрел ей в глаза. – Ты должна уехать, причем немедленно, прежде чем он успеет вернуться домой. Ты уедешь тайно, и он никогда, слышишь – никогда не найдет тебя.

Он выпустил ее из своих объятий и вернулся к своему столу.

– А теперь высуши слезки, ступай наверх и умойся.

Франческа недоверчиво взглянула на него.

– Не бойся, там никого нет, синьора Франелли ушла на рынок. – Он выдвинул ящик стола и достал ключ. – Иди, – сказал он. – И поторапливайся. Мне тут нужно кое-что собрать, а времени у нас в обрез.

Она поспешно выскочила из комнаты и побежала наверх.

Оглянувшись на дверь – нет ли там кого постороннего, – священник взял ключ, подошел к конторке, которая стояла возле стены, отодвинул ее и вставил ключ в замок тайника.

Из тайника он вынул кожаный бумажник.

Потом запер свой сейф, поставил на место конторку и положил бумажник на стол. Вытащил лежавшие в нем бумаги и бегло просмотрел. Много лет назад он дал обещание Элизабет хранить их как зеницу ока. Это было спасением Франчески, это было все ее достояние.

Теперь он более внимательно изучил документы, которые достал из тайника. Потом снял телефонную трубку и набрал номер своего приятеля, который занимался транспортными перевозками в Торонто, на южном побережье. Дважды в неделю этот человек отправлял груз в Венецию. Дозвонившись, отец Анжело выяснил, что грузовик только что отправился в путь. Он попросил связаться с водителем по радио. Не кладя трубки, он слышал, как на другом конце провода ведутся переговоры, и через несколько минут ему сообщили, что грузовик остановится на дороге за Митановой. В их распоряжении оставалось чуть больше часа. Отец Анжело положил трубку и перекрестился: дело сладилось.

Священник подошел к стене, на которой висела литогравюра Мадонны, и снял ее с гвоздя. Положил на стол, взял нож для бумаги и, аккуратно сняв рамку, вытащил из-под картонки коричневый конверт. Достал из него денежные купюры и пересчитал. Этого как раз хватит, чтобы оплатить путешествие. Снова перекрестился и торопливо повесил литогравюру на место. Господь был на его стороне.

Отец Анжело опять взялся за телефонную трубку и, перелистав записную книжку, нашел нужный номер в Чиавенне, местечке высоко в горах, недалеко от швейцарской границы. Набрал номер и стал терпеливо ждать, пока ему ответят: он знал, что сестры монастыря святой Клары редко разговаривают по телефону и не дежурят у аппарата.

Ну вот наконец и все. Он переговорил с настоятельницей, и без всяких лишних вопросов ему была обещана помощь. Там Франческа будет в полной безопасности: сестрам святой Клары можно довериться. Оттуда, из Чиавенны, она сможет перебраться в Швейцарию, потом во Францию, а там уж и до Англии недалеко. Священник взглянул на часы и направился к двери.

– Франческа! – позвал он громким шепотом. – Франческа, поторапливайся! Все готово, сейчас уходим.

Франческа показалась на верхней ступеньке лестницы. Она была похожа на тень той девушки, которую он знавал три месяца назад. Печальное лицо осунулось, на нем темнели синяки и ссадины. Она ссутулилась, словно под тяжким грузом бед, которые свалились на ее плечи. Но когда она приблизилась, он увидел, что глаза ее сияют по-прежнему – горят изумрудной зеленью, и страха, который раньше так часто сквозил в них, нет и следа.

– Франческа, нам нужно поговорить, я должен объяснить тебе кое-что. – Он подал ей руку и ввел в комнату.

Усадив ее за свой стол, он пододвинул к ней бумажник, и она вынула из него небольшую синюю книжицу с золотым королевским гербом – британский паспорт.

– Франческа, это твой документ, – сказал священник. – Твоя мать выправила его для тебя незадолго до своей кончины. Ей было очень важно, чтобы ты имела британское гражданство. Я хранил его как твой амулет. Теперь ты можешь отправляться на жительство в Англию.

– Вы мой опекун? – Она подняла на него глаза. – А я и не знала.

– Видишь ли, умирая, твоя мамочка попросила меня оформить опекунство тайно, ей… ей не хотелось, чтобы твой отец об этом узнал.

Франческа почувствовала спазм в горле.

– Он… он ненавидел меня уже тогда? – прошептала она.

– Нет! Вовсе нет! Просто Элизабет хотела, чтобы это осталось между нами… Она… – Он осекся. Франческа была права, но он не решался признать это.

– Понятно.

– Она попросила меня найти тебе учительницу английского языка и сохранить твои документы в целости и сохранности. Элизабет надеялась, что когда-нибудь ты захочешь поехать в Англию.

Франческа посмотрела на паспорт.

– Почему же вы не сказали мне об этом раньше?

– Потому что я дал обещание твоей матери, что буду ждать, пока ты сама не придешь ко мне за помощью. Она хотела, чтобы вы с отцом ладили, и не желала, чтобы я вмешивался в вашу жизнь. – Он пожал плечами. – Я много раз собирался открыться тебе, дитя мое, но дело в том, что, насколько мне известно, у твоей матери не осталось на родине никого из родных – ее родители умерли вскоре после ее смерти, и я не знал, к кому мог бы тебя направить.

Она взяла паспорт в руки.

– А теперь, вы считаете, я могу поехать в Англию?

– У меня есть там знакомый, в котором я уверен. Он сможет тебе помочь. Это очень добрый человек. Племянник покойной миссис Макбрайд. – Отец Анжело перекрестился и пробормотал: – Упокой Господь ее душу.

– Понятно, – снова сказала Франческа, посмотрев на священника. – Падре, я просто не знаю, что и сказать. Мне боязно, и я не уверена, что поступаю правильно. И потом, как только подумаю о Беппе и… Энцо…

Слезы снова полились у нее из глаз, словно одно только упоминание имени Энцо навело на нее ужас.

– Не надо ни о ком думать, дитя мое! Думай только о себе! – Он обошел стол и взял ее ладони в свои. – Беппе будет хорошо устроен, я тебе обещаю, но тебе нужно уехать отсюда. Нельзя оставаться рядом с Энцо, нельзя!

Церковные часы пробили полчаса. Он отпустил ее руки.

– Франческа, Джон Макбрайд позаботится о тебе. Не сомневайся. Твой английский почти безупречен, и паспорт у тебя есть. – Он взял со стола коричневый конверт. – Все складывается на редкость удачно, грешно упускать такую возможность. – Он выглянул в окно, чтобы убедиться, что во дворе никого нет. – А теперь пора. У нас ни минуты лишнего времени, скоро подъедет грузовик.

Он опять выглянул в окно и на этот раз заметил во дворе кучку народу. Появляться на людях было опасно.

– Выйдем через черный ход, – сказал он. – Там нас никто не увидит. Нам надо пройти через деревню до дороги. – Он посмотрел на Франческу. – Ты готова?

Она кивнула.

– Да, готова.

– Хорошо. Остальное я тебе объясню по дороге. – Он перехватил ее взгляд, которым она, прощаясь, обвела комнату, стараясь запомнить здесь каждую мелочь. – Возможно, ты уезжаешь не навсегда, – тихо сказал он.

В ответ она пожала плечами и улыбнулась печальной полуулыбкой.

– Возможно, – повторила она.

На самом же деле оба они не верили в то, что говорили. Навсегда, конечно же, навсегда. Он взял ее за руку и вывел из комнаты. Отныне Франческа Монделло перестала существовать. Ее место заняла Франческа Кэмерон.

Уже совсем стемнело, когда Энцо вышел из дома в душную густую темноту, от которой он почувствовал удушье. Какая духота. Он пересек двор и устремил свой взгляд на земельные владения семьи Монделло. Многие акры виноградников, и все это, каждый клочок этой иссушенной, выжженной солнцем земли, принадлежит ему. Он упал на колени, обхватив руками голову. Теперь все это не значило для него ничего. Ровным счетом ничего. Она ушла.

– Франческа! – крикнул он. – Где ты? – Каждой своей клеточкой он с отчаянной болью стремился к ней. – Где ты? Бога ради, ответь – где?

И он разрыдался. Горькие хриплые вопли вырывались из глубины его нутра, как будто стремилась наружу его бесконечная тоска.

– Я найду тебя! – выкрикнул он в темноту. Лицо его исказила гримаса невероятного страдания, и он плашмя рухнул наземь. – Я найду тебя! – стонал он, и во мгле его затуманившегося сознания возникло знакомое видение ее тела. – Я найду тебя!