Текст книги "Андерсен. Его жизнь и литературная деятельность"

Андерсен поселился в маленькой мансарде с далеким видом на городские башни и крыши. Обедать Андерсен ходил к знакомым по очереди, занимался очень прилежно и, кроме того, много читал. Два раза в день ходил он к своему учителю, причем по дороге на урок думал только о книгах, на обратном же пути давал волю своей фантазии. Теперь он позволял себе писать, когда ему хотелось. Но школьные годы не прошли для него даром.

Привычка подавлять сердечные порывы так в него въелась, что юный поэт усвоил обыкновение смеяться над собственными чувствами. Все его стихотворения того времени носят иронический характер, что не свойственно его натуре. Когда больные места его сердца несколько зажили, он стал проще. Но вначале это налагало на него отпечаток известной неестественности. Редко находились люди, понимавшие его натуру. В числе этих немногих Генриетта Вульф, дочь адмирала Вульфа, которая до самой смерти была верным другом Андерсена и имела на него большое влияние.

В то время в датской литературе было немало талантов. Особенно много удачного в новом роде писалось для сцены. Хейберг впервые выступил с водевилем и веселой комедией. С этим талантливым человеком Андерсен познакомился за обедом у физика Эрстеда, известного работами по электричеству. Хейберг необыкновенно понравился Андерсену своим изяществом и остроумием и был с ним очень любезен. Андерсен стал бывать у него в доме, и вскоре юмористические стихотворения молодого поэта начали появляться в еженедельной газете «Летучая почта», издаваемой Хейбергом. Тут началось то, что долгие годы отравляло жизнь Андерсена. Стихи его, как и большинство его первых произведений, имели успех только тогда, когда они появлялись без подписи, но как только делалось известно имя автора, интерес ослабевал. Удивительно, сколько недоброжелательных и несправедливых суждений пришлось выслушать Андерсену, прежде чем его имя стало известно во всем образованном мире Старого и Нового света. Критики, светские знакомые и даже близкие друзья – все, точно сговорившись, втаптывали в грязь его талант. Изредка выпадал на его долю незначительный и мимолетный успех, но вообще он видел только самое слабое поощрение. Без сомнения, его первые произведения гораздо ниже его сказок, но и в них уже заметен сильный и свежий талант, поэзия и оригинальность, а известную наивность их можно простить автору ввиду его молодости. Вначале стихотворения Андерсена появлялись в газете Хейберга под инициалом Г… Это значило Ганс Христиан Андерсен; но публика, которой очень нравились эти стихи, думала, что они написаны самим Хейбергом. Раз случилось, что Андерсен был в гостях у одних знакомых, которые не признавали его стихов и давали понять ему это в вежливой форме. Вдруг в комнату вошел хозяин дома с номером «Летучей почты» в руках и с сияющим видом объявил всему обществу: «Сегодня напечатаны в газете два прелестных стихотворения. Что за чудный человек этот Хейберг!» И он прочел вслух два стихотворения Андерсена, причем автор сидел в углу с бьющимся сердцем, но ничего не сказал. Одна девушка, присутствовавшая при этом и знавшая, кому принадлежат стихи, не выдержала: «Это стихи Андерсена!» Тут последовало неловкое молчание, а хозяин дома не нашел ничего лучшего, как выйти из комнаты.

В то время Хейберг был один из немногих, открыто признававших талант Андерсена. Он постоянно печатал его стихотворения и даже охотно перепечатывал их из других изданий, куда они изредка попадали.

В сентябре 1828 года, то есть 23-х лет от роду, Андерсен поступил в университет. Сбросив с плеч тяжелое бремя экзаменов, он дал волю своей фантазии, и тут все пестрые образы, толпившиеся в его голове во время приготовления к экзаменам, вылились в форме оригинальной фантастической повести, полной мысли и юмора. Эта первая его книга называлась «Путешествие пешком от Хольмен-канала до острова Амагер». Не найдя издателя, Андерсен напечатал ее сам, и вскоре после ее выхода в свет у него купил право второго издания книгопродавец Рейцель, который впоследствии издал ее в третий раз. Книга эта была вскоре переведена на шведский язык и имела большой успех в Копенгагене. Андерсен стал студентом и признанным писателем. Какое счастье после стольких лет обидного презрения и недоверия к его силам!

Весь этот год был благоприятен для Андерсена. Все ему удавалось. После удачных экзаменов и первой книги, имевшей успех, он написал небольшую вещицу для сцены. Это была одноактная пьеса в стихах под названием «Любовь на Николаевой башне, или Что говорит партер». Пьеса эта, принятая на сцену, имела неожиданный и громадный успех. Студенты устроили Андерсену шумную овацию, которая привела его в неописуемое волнение. Чувствительные нервы молодого автора не выдержали такой радости. Точно преследуемый фуриями, выбежал он из театра, добежал до квартиры Коллинов и там разразился истерическим плачем. Дома была только хозяйка, относившаяся к Андерсену как мать. Видя его состояние, она думала, что его освистали, и стала его утешать, говоря, что не надо так близко все принимать к сердцу, что освистывали даже великих поэтов и даже самого Эленшлегера.

– Но меня не освистали, – рыдая воскликнул Андерсен, – мне аплодировали и кричали ура!

На другой день Андерсен, совершенно счастливый, переходил от одних знакомых к другим, празднуя свою победу над публикой. На этот раз его встречали сочувственно и не портили его радости кислыми замечаниями.

В тот же год Андерсен издал первый том своих стихотворений, тоже имевших успех. Точно судьба хотела его побаловать перед началом испытаний. В конце года он прекрасно сдал переходные университетские экзамены. Литературные занятия не мешали ему очень усердно заниматься и правильно посещать лекции. Так завершился этот счастливый год жизни Андерсена.

Глава IV

Летнее путешествие по Дании. – Несчастная любовь. – Угнетенное состояние. – Путешествие по Германии. – Оперные либретто. – Отношение критики и публики. – Новый сборник стихов. – Памфлет Терца. – Получение путевой стипендии.

Летом 1829 года Андерсен совершил небольшое путешествие. Он объехал Ютландию до Северного моря и весь остров Фюн и узнал теперь более подробно свое отечество. Путешествие произвело на него самое лучшее впечатление. Между прочим, он убедился в том, что имя его известно уже во всей Дании. Путешествие это Андерсен описал в двух книгах «Картины западного берега Ютландии» и «Фантазии Северного моря». В это же время он написал несколько юмористических стихотворений и принялся за исторический роман, который никогда не был окончен. Но тут начинается новый период в жизни Андерсена. Произошло событие, которое имело большое влияние как на него самого, так и на характер его произведений. На возвратном пути он остановился в одном маленьком городке, где увидел девушку, в которую страстно влюбился. Потом он встретился с ней в Копенгагене и вскоре узнал, что она любит другого и выходит за него замуж.

Это простое обстоятельство произвело сильнейшее впечатление на Андерсена. Его глубокая и нежная натура была болезненно потрясена. Но потрясение имело и свою хорошую сторону. Недаром говорит Гейне, что художник то самое дитя, которое плачет жемчужинами. Страдания Андерсена тоже породили перлы. Принужденная ирония, несвойственная его характеру, совершенно исчезла из его произведений, он сделался вполне самим собой, не стыдился заставлять звучать все струны своего сердца, отчего все выходившее из-под его пера сильно выигрывало.

Тогда же Андерсен впервые прочел только что появившиеся стихотворения Гейне, которые, разумеется, пришлись ему особенно по сердцу, так как необыкновенно подходили к его настроению. Гейне, Вальтер Скотт и Гофман производили на него наиболее сильное впечатление во времена его молодости, но Гейне остался его любимцем на всю жизнь.

Первое, что вышло из-под пера Андерсена в этот новый период его жизни, были сборник стихотворений «Фантазии и эскизы» и комедия «Разлука и свидание», которая впоследствии игралась на сцене. Это была история его собственной любви с благополучным концом. И то и другое написано в 1830 году.

Несчастная страсть Андерсена продолжалась довольно долго. Вследствие этого он стал мрачным и чувствительным до болезненности и склонен был видеть во всем только печальные стороны. Такое настроение могло бы развеяться под влиянием ободряющих впечатлений, так как Андерсен был по природе оптимист и глубокий поэт, способный к чистейшим и бескорыстным наслаждениям художника, но в это трудное переходное время своей жизни он встретил мало поддержки. Одно, по-видимому пустое, обстоятельство причинило ему массу неприятностей. Дело в том, что Андерсен отличался очень плохим правописанием. Известно, что это искусство дается не всем. Многие образованные люди до конца жизни пишут с ошибками. То же было и с Андерсеном.

И как же доставалось ему за эти несчастные ошибки!

Дело доходило до того, что совсем забывали обращать внимание на поэтическую сторону его произведений. В критике и в частной жизни повторялось одно и то же. Нередко в каком-нибудь знакомом доме в присутствии поэта осмеивали его стихотворения, причем не оставляли в них камня на камне и каждое слово читали в искаженном виде. Такая бесцеремонность «друзей» Андерсена объясняется, вероятно, тем, что он постоянно вращался в высшем кругу или во всяком случае среди дворян, где очень часто смотрели свысока на плохо одетого, неловкого и некрасивого юношу. То, что он обедал за одним столом с ними и вообще был принят в их обществе, вероятно, считалось уже достаточно большой честью и, по их мнению, давало право бесцеремонно издеваться в его присутствии над его стихами. В своей автобиографии Андерсен осторожно умалчивает об этих причинах своих неудач в Дании, хотя и жалуется на несправедливость публики. Но в его произведениях часто встречается тип талантливого человека, вышедшего из народа и страдающего среди покровительствующих ему аристократов. Это заставляет думать, что он прекрасно понимал и чувствовал свое зависимое положение.

Среди множества знакомых Андерсена попадались иногда люди, искренно его любившие. Участие их было необыкновенно утешительно для страждущего сердца и измученного самолюбия бедного поэта. К числу лучших друзей Андерсена принадлежал сын Коллина Эдвард. Эдвард Коллин был человек мужественный и трезвый, и эти черты его характера, по преимуществу отсутствовавшие в женственной натуре Андерсена, оказывали на него подчас прекрасное влияние, хотя, по-видимому, уроки здравого смысла и житейской мудрости нелегко доставались болезненно чувствительному и нервному Андерсену и действовали наподобие полезных, но мучительных операций.

Между прочим, Эдвард Коллин был очень полезен своему непрактичному другу при сношениях с издателями, при держании корректур и так далее.

Еще одним другом Андерсена была г-жа Лэссё, дочь поэта Абрагамсона, уже пожилая женщина, отличавшаяся умом и образованием. Благодаря своей чуткой женственной натуре она понимала все сокровенные струны души Андерсена. С ней он был откровенен, не сожалея об этом. Она умела его утешить в самые тяжелые минуты, относилась к нему совершенно по-матерински и имела на него большое влияние. «Если мне удавалось нарисовать тип женственности и чистоты, то этим обязан я ей», – говорит он в своей автобиографии.

Угнетенное состояние Андерсена начало беспокоить его друзей. Эдвард Коллин посоветовал ему съездить за границу. За время своего студенчества Андерсен скопил небольшую сумму денег, которая и пригодилась ему для этой цели. Он съездил в Германию, побывал в Гамбурге, Любеке и Берлине, свел несколько полезных и приятных знакомств и вернулся домой значительно освеженный. В Германии он сошелся с поэтом Шамиссо, который понимал датский язык и был первым переводчиком стихов Андерсена в этой стране. Свои путевые впечатления поэт запечатлел в книге «Теневые картины путешествия по Гарцу и Саксонской Швейцарии». Книга эта была впоследствии переведена на немецкий язык, но у нас так же неизвестна, как и большинство произведений Андерсена, кроме его сказок. Кое-где раздавались голоса, находившие, что в последней книге Андерсена есть шаг вперед, но в большинстве случаев он встречал только насмешки и мелочные придирки. Несмотря на это, он имел бестактность постоянно читать в обществе свои произведения, прекрасно зная, что это считается большим самомнением с его стороны. Такую беспечность можно объяснить только тем, что Андерсен, искренно любя тех, кто постоянно задевал самые чувствительные струны его сердца, не мог удержаться от чисто детской болтливости и по привычке сообщал знакомым все, что с ним случалось.

Раздраженный постоянными насмешками и полным непониманием его натуры и таланта, Андерсен написал сатирическое стихотворение, за которое ему сильно досталось во всех журналах и газетах, а также и в обществе. Среди всех этих невзгод он прекрасно кончил курс в университете со званием кандидата философии. Начиная с 1829 года Андерсен перестал получать какие бы то ни было пособия и жил исключительно литературой, а так как платили ему очень немного, то средства его были весьма невелики. Он едва перебивался, да еще должен был заботиться о приличном костюме, так как постоянно бывал в богатых кругах, и если бы не даровые обеды у знакомых, то ему пришлось бы очень плохо.

Андерсену противно было работать только ради денег, для этого он избрал особый род литературы: он перевел ряд французских пьес и начал писать оперные либретто. Андерсен имел несколько знакомых композиторов, которые охотно сочиняли музыку на предложенные им тексты. Сюжетами для либретто послужили ему, между прочим, романы Вальтера Скотта «Ламмермурская невеста» и «Замок Кенилворт». Андерсен очень рано научился владеть стихом; простота и сжатость его языка и поэтичность его образов служили порукой тому, что он сможет хорошо обработать для оперы взятые им сюжеты. Композиторы были им очень довольны, но публика смотрела на эти работы как на плагиат, везде раздавались негодующие голоса и презрительные речи. На Андерсена посыпались даже анонимные письма самого оскорбительного содержания.

Несмотря на все это, он издал в свет новый сборник стихотворений «Четыре времени года». Тогда эта книга не имела никакого успеха, но впоследствии она была признана едва ли не лучшим сборником стихотворений Андерсена.

Одним из самых завзятых его врагов в критике был историк Мольбек. Сам Андерсен описывает его как человека талантливого, но очень пристрастного и одностороннего. Мольбек являлся одно время директором театров, и, разумеется, Андерсену это было крайне невыгодно. Но когда его сменил поэт Палудан Мюллер, сверстник и товарищ Андерсена по университету, то стало еще хуже. Мюллер просто ненавидел Андерсена. Причиною этому была отчасти авторская зависть, а отчасти и личная антипатия.

В период студенчества Андерсена, то есть в самом начале тридцатых годов, в Дании появилось произведение поэта Генрика Герца, наделавшее много шуму и послужившее поводом для нового унижения Андерсена. Герц написал нечто вроде памфлета в стихах, где оценивалась вся датская литература. Поэты Баггесен, Эленшлегер и Хейберг были выставлены в наилучшем свете, но Андерсену сильно досталось. Опять вспоминались его орфографические грехи, и сам он был представлен в комическом виде. Эта вещь имела необыкновенный успех благодаря ловкому приему автора, написавшего свое произведение стилем покойного Баггесена и давшего ему название «Письма с того света». В этих письмах Баггесен будто бы полемизирует с живущими на земле. Удачное подражание его языку приводило датчан в восторг, и на некоторое время произведение это положительно вскружило им головы: никто не замечал его слабых сторон и пристрастных суждений.

Конечно, «Письма с того света» еще более понизили авторитет Андерсена. Тем не менее после их появления он издал сборник стихов «Фантазии и эскизы», выбрав эпиграф из произведения Герца. Сам он отдавал должное таланту автора, втоптавшего его в грязь. В этом отношении Андерсен безупречен. Он всегда умел отделять талант от личности человека и судил людей не по их отношению к себе, а по всей их жизни.

«Письма с того света» недолго пользовались безусловным успехом. Скоро нашлись критики, оценившие их по достоинству и указавшие на их слабые стороны. Тем не менее они сильно повредили Андерсену в глазах публики. «Фантазии и эскизы» и изданные вслед за тем «Виньетки к датским поэтам» не имели никакого успеха. Последний сборник был не что иное, как характеристика всех датских поэтов в ряде мелких стихотворений. Критика даже не упомянула о нем. Такое положение длилось несколько лет. Андерсен едва перебивался, живя на скудный доход от своих книг, издания его не шли, и он видел со всех сторон полное пренебрежение к своему таланту.

Друзья посоветовали ему просить у короля так называемую «путевую стипендию», дававшуюся выдающимся поэтам и ученым. Андерсен начал с того, что посвятил недавно вступившему на престол королю Фридриху IV свою книгу «Четыре времени года». Затем, по совету друзей, ему следовало явиться к королю с прошением и, преподнеся книгу, объяснить ему свое бедственное положение. Церемония эта сильно не нравилась Андерсену, но он решил сделать все, как ему советовали. На приеме у короля произошла забавная и характерная сцена. С бьющимся сердцем преподнес Андерсен свою книгу. Король взглянул на нее мельком и спросил, что это за книга.

– Это цикл стихотворений, – ответил Андерсен.

– Цикл! Цикл! Что вы этим хотите сказать? – спросил король.

– Это несколько стихотворений про Данию, – ответил поэт.

– Это должно быть очень хорошо, – с улыбкой сказал король, – благодарю вас! – и он сделал прощальный поклон.

Тут Андерсен приступил к нему с рассказом о том, как он учился и пробивал себе дорогу.

– Это очень похвально, – сказал король. Андерсен прибавил, что он хотел бы получить путевую стипендию.

– В таком случае подайте прошение, – ответил король.

– Да, Ваше Величество, – сказал Андерсен, – оно уже со мной. Это ужасно, что я принес его вместе с книгой, но мне сказали, что так принято, и я должен был это сделать. По-моему, это отвратительно, мне это так противно!

При этих словах даже слезы навернулись на глаза у наивного поэта. Король громко засмеялся, приветливо кивнул головой и взял прошение.

Андерсен получил стипендию, но ему пришлось представить письменное свидетельство знакомых литераторов в подтверждение того, что он действительно поэт. Они составили нечто вроде аттестата, в котором высказывались за их подписью мнения о разных свойствах его таланта. Ни одному из датских писателей не пришлось испытать такого унижения. Их произведения сами по себе служили достаточной гарантией для признания их дарований. И подобного рода рекомендация понадобилась тому, кто впоследствии затмил своей славой всех, благосклонно согласившихся поддержать его своим словом.

В конце мая 1835 года (28 лет от роду) Андерсен уехал на пароходе из Копенгагена в самом печальном настроении. Он не подозревал, что путешествие это будет началом его славы.

Глава V

Путешествие по Европе. – Жизнь в Риме. – Знакомство с Торвальдсеном. – Поэма «Агнета и водяной». – Письма с родины. – Возвращение в Данию. – Роман «Импровизатор». – Сочувствие публики и нападки критики.

Андерсен путешествовал больше года. Он посетил Германию, Швейцарию, Францию и Италию. Путешествие в экипаже (в то время еще не было железных дорог) чрезвычайно его утомляло. По-видимому, здоровье его никогда не отличалось особенной крепостью. Тем не менее он страстно любил путешествовать и умел наслаждаться окружающей природой и жизнью, причем все производило на него чрезвычайно сильное впечатление. Андерсен остановился месяца на два в Париже, довольно долго жил в Швейцарии и провел с месяц в Вене (на обратном пути). Но дольше всего он оставался в Италии. Эта страна была предметом его мечтаний и превзошла все его ожидания. Андерсен начал с Милана и проехал с остановками по нескольку дней до Рима, где основался на несколько месяцев. Он осмотрел окрестности, а также ездил в Неаполь, где прожил довольно долго, но после опять вернулся в Рим. Все путешествие в целом произвело на него самое лучшее впечатление. Он отдохнул от ряда мелких и крупных неприятностей, измучивших его на родине. За границей Андерсен повсюду встречал радостный прием и поддержку, несмотря на очень плохое знание языков, которые не давались ему всю жизнь. Не только иностранцы, но и земляки его, жившие там, относились к нему очень сочувственно. Он перезнакомился с массой художников, музыкантов и артистов и завязал со многими из них переписку. Его общительность и способность легко сходиться, а главное, любовь к людям и широкая гуманность делали его настоящим космополитом. Не было народа, который казался бы ему антипатичным сам по себе. Начиная близкими по духу немцами и кончая евреями, Андерсен отдавал должное всякой нации и во всех видел хорошие стороны. Да и вообще суждения его о людях отличались необыкновенной терпимостью и снисходительностью.

Он очень приятно провел время в Париже, где познакомился, между прочим, с Гейне и Виктором Гюго, но на этот раз не мог как следует изучить французской жизни. Это зависело не только от плохого знания французского языка, но также и от того, что живя в Париже, он все время держался в кругу своих соотечественников. Андерсен осмотрел все достопримечательности Парижа, побывал и в Версале, и в Лувре, но все ограничивалось поверхностными наблюдениями. Париж ему нравился, но в описании его мы не видим той теплоты, которой отличаются рассказы Андерсена об Италии, «стране его мечтаний и счастья», как выражается он в своей автобиографии. Швейцария произвела на него более сильное впечатление, что и отразилось впоследствии в его сочинениях. Французская жизнь его не вдохновляла, вероятно, потому, что он не находил в ней ни отвлеченной поэзии немцев, ни артистической поэзии итальянцев.

Самое яркое воспоминание его жизни после детских лет – это Италия. Всего больше нравился Андерсену Рим, а затем Неаполь. В Неаполе восхищала его несравненная красота места, южное море, горы и Везувий. В Риме же поражало все, начиная с грандиозного величия древности и кончая уличной жизнью. Общество художников, известное своим радушием ко всем национальностям, приняло его прекрасно. Он примкнул к скандинавскому кружку, и здесь впервые проснулось в нем сознание общности датчан со шведами и норвежцами. Нигде не веселился Андерсен так, как в Риме в кругу художников. В общей сложности он провел там месяцев шесть, в том числе и дни Рождества и карнавала. Красота места, теплые южные ночи, итальянская живость и милая артистическая непринужденность художников – все его восхищало. Он участвовал в веселых попойках художников, сочинял застольные песни, играл видную роль при организации праздников – словом, всей душой отдавался веселью. В Риме поэт приобрел немало друзей, но больше всего сошелся со скульптором Торвальдсеном. Они подружились как-то сразу и навсегда сохранили друг к другу самые теплые чувства. Торвальдсен был значительно старше Андерсена, но это не мешало их близости. Мало кто выказал Андерсену столько участия, как его знаменитый соотечественник. Но для того чтобы дать настоящую оценку их отношениям, следует вернуться несколько назад.

Уехав из Дании, Андерсен долгое время не имел с родины ни одного письма; это его очень огорчало. Первое, что получил он из Дании после целого месяца пребывания в Париже, была посланная ему кем-то вырезка из газеты с анонимными стихами самого обидного содержания. В них говорилось между прочим о том, что, прежде чем ехать в чужие края, Андерсену следовало бы поучиться родному языку и еще кое-чему. Его насмешливо призывали на родину, утверждая, что за границей некому слушать его скучных стихов, и так далее.

Можно себе представить, какое впечатление произвел на Андерсена этот первый привет с любимой родины. Он был совершенно подавлен. Но новизна впечатлений, сочувствие окружающих, а главное, живой родник фантазии, который еще только пробивался наружу из его ума и сердца, – все это спасло его и не дало ему окончательно упасть духом.

Еще живя в Париже, Андерсен задумал новую вещь, которую дописал в Швейцарии. То была поэма на сюжет датской народной песни «Агнета и водяной». Окончив поэму, он послал ее в Данию, где она вскоре была напечатана и встречена очень холодно. Живя в Италии, Андерсен получил письма от нескольких друзей. Все писали ему приблизительно одно и то же. В последнем произведении его не нашли ничего нового, а между тем ожидали заметить влияние путешествия. Эта поэма имела все недостатки его прежних стихов и так далее. Все заканчивали свои письма просьбой поменьше писать и всецело отдаться впечатлениям путешествия. «Нельзя столько писать, – говорил один из его друзей. – С вашей стороны непростительный эгоизм описывать свои путевые впечатления. Оставьте заботу о деньгах (?) и о писательстве. Все одного мнения о вашей новой поэме, и сочувствие к ней очень слабо», и так далее.

Эти письма производили на Андерсена удручающее впечатление. После каждого из них он становился мрачнее тучи, и, видя его печальным, римские друзья спрашивали у него: «Что, опять получили письма с родины?» «Я бы на вашем месте не обращал на них внимания», – посоветовал ему раз Торвальдсен. Когда же Андерсен рассказал про анонимное стихотворение, полученное им в Париже, Торвальдсен гневно сжал зубы и сказал с сердцем:

– Да, да, знаю я, каковы они там на родине! Если бы я не уехал оттуда, мне бы, вероятно, не дали сделать ни одной статуи. Хорошо, что я вовремя ушел!

В его жизни было тоже тяжелое время. В молодости ему так не везло на родине, что он уехал в Италию и много лет провел в Риме. Там талант его быстро развернулся, он достиг большой известности и уже стариком вернулся в Данию, где его встретили с почестями. Торвальдсен был уже в большой славе, когда Андерсен познакомился с ним в Риме. Его пример и горячая дружба оказали на поэта самое благотворное действие. Андерсен прочел ему свою новую поэму. Великий скульптор одобрил ее и сказал между прочим следующее: «Это звучит точно привет от родного леса и моря». При чтении поэмы присутствовал также прежний враг Андерсена Генрик Герц, который приехал в Рим и, встретившись с Андерсеном, первый подошел к нему с сочувственным словом, дружески протянул ему руку и сознался, что был к нему несправедлив. Герц увидел Андерсена в очень тяжелую для того минуту. Только что перед тем получил он известие о смерти матери. С этой горестной вестью совпали неприятные письма о плохом впечатлении, произведенном на родине новой поэмой. Андерсен был в большом унынии. Ему казалось, что нет на свете существа, которому он нужен, что его никто не любит и он совсем одинок на земле. В таком печальном настроении был Андерсен, когда встретился с Герцем, и, вероятно, искренность его горя тронула этого человека.

Большим утешением для Андерсена было письмо его старой приятельницы госпожи Лэссё. Это письмо дышало участием и теплотой; она называла его своим сыном, писала ему о матери и между прочим давала справедливую оценку его новой поэме, признавая ее поэтические красоты и находя неудачным только выбор сюжета, слишком хорошо знакомого датчанам в своем первоначальном безыскусственном виде. Неуспех поэмы приписывала она злостной несправедливости к Андерсену. Это было единственное сочувственное письмо, полученное им с родины за все время. По-видимому, даже друзья его находились тогда под влиянием его врагов. Удивительно, как много злобы и недоброжелательства сумел он возбудить на родине, между тем как за границей у него везде были друзья и почитатели.

Как ни старались внушить Андерсену его датские друзья, чтобы он оставил писать, это не помогло. Заставить его не писать в то время значило бы то же, что заставить реку не течь. Андерсену было тогда 28 лет, а по свежести чувств, по наивности и силе переживаний он казался еще моложе. Талант его еще не установился, мысли и образы теснились в его голове, ища исхода после новых и ярких впечатлений. Во время пребывания в Италии в уме его зародилось новое произведение – «Импровизатор». Эта повесть из итальянской жизни есть живое отражение его впечатлений. В ней много достоинств, но много существенных недостатков. Все, что касается итальянской народной жизни, полно интереса, живо, ярко, юмористично. Детство героя, его отношения к старой приемной матери и к покровительствующему ему аристократическому семейству, жизнь в школе – все это очень хорошо, но романическая сторона крайне слаба. Здесь мы видим наивность и мелодраматичность, доходящие иногда до смешного. Описание итальянских страстей не дается мечтательному и наивному Андерсену, не переживавшему ни до, ни после того ничего подобного. Но зато вполне удалось ему воспроизвести горькое чувство зависимого и непонятого поэта, столько раз испытанное им самим. Андерсен начал писать свой роман еще в Италии. На обратном пути в Данию он остановился на некоторое время в Соре у Ингеманов, где и кончил первую часть романа (вторая часть написана в Копенгагене).

Андерсен медлил возвращаться на родину и делал это только потому, что деньги его подходили к концу. Возвращаясь из-за границы, он останавливался в разных немецких городах, повсюду встречая радушный прием и доброжелательное отношение. С тяжелым чувством приближался путешественник к Копенгагену. Он боялся будущего. И действительно, общество встретило его холодно и неприязненно. Все говорили ему: «Мы ошибались в вашем таланте». С трудом удалось Андерсену издать свой новый роман. Для издания ему пришлось собирать деньги по подписке и выпрашивать их у своих друзей. Выручка была, разумеется, самая жалкая. Андерсен посвятил книгу семейству Коллинов. Когда роман вышел в свет, успех его был настолько велик, что вскоре потребовалось второе издание. Критика долго молчала, но с разных сторон раздавались сочувственные голоса. Первый, кто осмелился похвалить печатно «Импровизатора», был поэт Баггер, редактор «Воскресного листка». В рецензии его мы читаем между прочим следующее: «Андерсен пишет хуже прежнего, он исписался, мы давно этого ожидали, – так говорилось во многих столичных кружках, быть может, в тех самых, где сначала его наиболее превозносили. Но то, что он не исписался, а напротив, поднялся на огромную высоту, доказал он самым блестящим образом в своем романе „Импровизатор“.» Эти слова заставили плакать от радости бедного Андерсена, измученного долгой несправедливостью и презрением.