Текст книги "Имбирное облако"

Глава 8
Первая зацепка

От Загорской Сергей вышел усталый и эмоционально опустошенный. Домой идти не хотелось, хотелось выпить… Чтобы, так сказать, вновь наполниться. Ноги сами принесли его в любимое питейное заведение. Сегодня здесь было немноголюдно. На столиках, за которыми сидели редкие посетители, плакали и дарили мягкий свет свечи, похожие на крохотные керосиновые лампы. Из динамиков лились проникновенные песни Сезарии Эворы. В общем, атмосфера располагала.

Сергей устроился за столиком у окна, заказал кружку разливного «Невского» и жареные куриные крылышки на закуску и только сейчас заметил, что волосы у него мокрые. На улице шел дождь, а он этого даже не заметил, пока шагал от метро. Сергей Федорович пошевелил пальцами ног: в ботинках тоже было подозрительно мокро, однозначно, по пути своего следования он промерил все лужи. Сережа, ты мудак, похвалил он сам себя и снова отключился от действительности.

«Да, она была странной. Да, непохожей на других детей, – прокручивал он в голове подробности рассказа Загорской о дочери. – Странной и непохожей на других… Непохожей…» А ведь он сразу это понял, как только увидел девушку. В первое же мгновение. Может быть, чуть позже, когда подхватил ее, легкую и беззащитную, на руки и почувствовал влажное тепло ее кожи? Или же в тот миг, когда утонул в ее изумрудных глазах – но понял, что Полина не похожа ни на одну женщину, которую он до этого знал. Загорская не открыла для него истины, но помогла лучше понять девушку.

Школа… Полина не ладила с одноклассниками, потому что никто не мог разделить с ней ее проблемы, не нашла она себе подобных. Проблемы-то были совсем не детские. И Полина отошла в сторону, ушла в свой мир, выплескивая наболевшее в личных дневниках. Здесь как раз ничего необычного в поведении девочки нет – все логично.

И тут появляется Он – человек намного старше Полины, и девочка при первом удобном случае бежит к мужику, околачивается у него целыми днями и вечерами, меняется в лучшую сторону, расцветает на глазах. А он, значит, ее не гонит и с радостью принимает. Что может связывать взрослого мужика и девочку? Девственность – еще не доказательство того, что отношения были безобидными. Вот сука, что он там с ней делал? На месте Загорской он бы вообще ноги пообломал этому уроду! От негативных эмоций у Быстрова аж в глазах потемнело. Как-то уж слишком он… эмоционально все… Нехорошо!

Официант поставил перед Быстровым кружку, Сергей тут же в нее вцепился, хлебнул пива и с грохотом поставил ее обратно на стол.

Полегчало, отметил он, прислушиваясь к себе.

Связь Полины Кравцовой с Валерием Яковлевым продолжается до сих пор. Что за связь? Что же там было в далеком прошлом? Чем Валерий Яковлев так зацепил девочку, что она окончательно поссорилась с матерью, когда та вмешалась в эти отношения? Предположим, что много лет назад этот гоблин пытался совратить ребенка. Ему это почти удалось, но главного он не успел – Загорская испугала его заявлением в милицию. Яковлев затаился, а после и вовсе умотал в Штаты. Теперь же вернулся, чтобы получить то, о чем мечтал все эти годы. Мразь такая! Извращенец! Сергей клацнул зубами и впился в хрустящее крылышко несчастной жареной курицы, потом ухватился за следующее. Через пять минут на тарелке лежали только косточки.

«Что это со мной? – озадаченно размышлял он, забивая «пяточкой» в трубку табак. – Неужели я ревную? Совсем обалдел! Ревную непонятно кого к женщине, о которой почти ничего не знаю. К женщине, которая мне не принадлежит и не будет принадлежать никогда. К женщине, которая так искромсала своего обидчика, что ни один здравомыслящий мужик, зная об этом, к ней и за километр не подойдет. Сережа, ты мудак, – вновь вынес себе вердикт Быстров. – Запал на чудесную такую во всех отношениях девушку, которой раз плюнуть, как отрезать обидчику член! Да… судя по рассказам матери – обиды Полина не прощает». В штанах вдруг стало как-то холодно и неловко. Быстров поерзал на стуле, сделал два глубоких вдоха и закурил трубку.

Хм… Запал… Ничего подобного! – это во-первых. А во-вторых, никакая Полина Кравцова не странная, а вполне обычная девушка. Загорская сама виновата в том, что Полина ее не простила, бросила ребенка в глуши со старой маразматичкой-пенсионеркой. Знаем мы этих училок бывших, ничему хорошему они не научат. Бросила, а после опомнилась, понимаешь, да поздно. И насильника было за что члена лишать. Так ему и надо, говоря по совести! Школу не любила – а кто ж ее любил-то, родимую? Его и самого бесили учителя и большинство одноклассников, только в отличие от Полины со сверстниками Сережа Быстров тесно контактировал, а оставшиеся после этих «контактов» синяки и шишки потом долго болели. Да и мать не особенно баловала сына вниманием – хотя любила, и он это знал. Так что нет ничего особенного в том, что он на девушку запал. Ну и что, собственно, такого в том, что его к этой девушке влечет? И почему, собственно, он не может… О чем это он? Быстров крякнул, уловив, что рассуждения его завели куда-то совсем не в ту степь. Запал, не запал! Влечет, не влечет! Сережа, ты мудак, сообщил ему внутренний голос и добавил назидательно: думай о деле, а еще лучше – бабу найди себе уже новую!

«Возьму вот и найду!» – подумал он мстительно, и…

– Мужчина, у вас свободно? – раздался над ухом приятный женский голос.

– Занято! – рявкнул Сергей Федорович, от неожиданности выронив трубку изо рта. Накаркал, блин, обреченно вздохнул Быстров и расстроился: что бы ни советовал ему внутренний голос, но знакомиться сегодня у него не было никакого желания. Тем более с таким чудовищем, что стояло напротив его столика. Девица была похожа на папуаску: торчащие в разные стороны разноцветные косички, убийственно яркий макияж и странный темно-оранжевый цвет лица.

– Какой вы невоспитанный, мужчина! Неприлично так разговаривать с дамой, – не отставала папуаска.

«Вот нахалка», – ворчливо подумал Быстров, отметив, что голос странной девицы ему откуда-то знаком. Он еще раз внимательно вгляделся в лицо девушки и подпрыгнул на стуле, опознав в папуаске невесту Спицына, некогда симпатичную брюнетку со стильным каре.

– Лена! Что ты с собой… Ты сменила прическу?

– Нет, брови выщипала, – хихикнула девушка. – Что, не узнали, товарищ майор? Вот и Спицын, гад, меня не сразу узнал. А когда узнал, обещал сослать в Новую Гвинею. Ничего в моде не понимает.

– Что у тебя… э… с лицом? – осторожно уточнил Сергей.

– Автозагар – суперсовременное средство для придания коже красивого шоколадного оттенка… – Лена трагично вздохнула и поморщилась. – И суперстойкое… – добавила она жалобно. – Теперь вот недели две с такой мордой лица придется ходить. И надо ярко краситься, чтобы хоть как-то… Только, кажется, это мало помогает.

– Господи, где ты эту дрянь купила?

– В интернет-магазине. Ну ничего, я им таких вирусов… Я им… – Леночка умолкла и испуганно покосилась на Быстрова.

– Ты здесь одна? А где Иван? – тактично игнорируя ответ Лены, спросил майор.

– Поехал к какому-то ювелиру, а меня вас разыскать поднапряг. Ни стыда, ни совести у человека! Эксплуатирует по полной программе. То комп, понимаешь, вскрой, то…

– Что-то удалось в компьютере интересное обнаружить? – прервал гневную речь Лены Быстров.

– Понятия не имею, что там интересного! Мне до ваших проблем никакого дела нет. Своих до фига. Иван позвонил Загорской, но оттуда вы уже уехали, а домой не вернулись. А телефон у вас сдох, как я понимаю?

– Разве? – Сергей вытащил из кармана сотовый, с тоской посмотрел на дисплей и сунул аппарат обратно в карман: как обычно, он забыл зарядить свой убогий мобильный. У Спицына подобных конфузов никогда не случалось. С навороченной «Сонькой», которую презентовала ему невеста на день рождения, он носился как курица с яйцом и страшно гордился, что у него прямой, а не «кривой» номер и безлимитный тариф. Быстрова же мобильные вообще раздражали: мало того, что подрывали бюджет, так еще и звонили всегда не вовремя. Хотя, конечно, не признать тот факт, что сотовый – вещь в хозяйстве полезная, он не мог.

– Заряжать нужно телефон, хотя бы иногда, – назидательно посоветовала Леночка.

– Слушаюсь, – отрапортовал майор.

– Короче, Иван не смог до вас дозвониться и отправил меня в это кафе. Оно мне надо, спрашивается? Кстати, что вы с ней сделали?

– С кем? – не понял Сергей.

– С Загорской. Она еле-еле языком ворочала. Нехорошо, Сергей Федорович, спаивать женщин, чтобы выяснить интересные для следствия детали.

– Присаживайся. Выпить хочешь? – засмеялся Сергей.

– Так у вас же здесь занято было? Или уже освободилось?

– Ну и остра же ты на язык, Лена! Как Иван с тобой управляется, просто не понимаю.

– Так это не он со мной, это я с ним управляюсь, – серьезно возразила Лена и присела напротив. – Вот, возьмите, – протянула она Сергею белый скоросшиватель. – Иван говорит, что, когда вы это прочтете, непременно упадете со стула.

– Что это? – заинтересованно спросил Сергей, забирая из рук девушки папку.

– Из компьютера вытащили. Когда Иван увидел это, аж весь затрясся. Не понимаю, что здесь такого? Подумаешь, эротика! Все вы, мужики, одинаковые. Там много интересного было, но он самую гнусность выбрал и распечатал, – Лена обиженно поджала губы. – Ну все, я свою миссию выполнила. Ухожу.

Она встала и пошла к выходу. Затем обернулась и, махнув рукой, прокричала на весь зал:

– До встречи, мистер Шерлок Холмс! Смотрите не перевозбудитесь, когда будете читать!

«Вот язва», – подумал Сергей Федорович и украдкой огляделся: из зала на него смотрело несколько пьяных любопытных глаз. Быстров вжал голову в плечи, сунул в рот свою трубку и пригорюнился. Как же это он так опростоволосился и не успел ее спрятать! Теперь Леночка непременно доложит об этом Спицыну, и завтра на работе сослуживцы изведут его подколками.

Ну и ладно, подумал Сергей Федорович, отодвинул в сторону грязную тарелку и пустую кружку, положил перед собой папку, раскрыл ее, прочитал первые строчки и резко захлопнул. После минутной паузы и бессмысленного разглядывания закрытого скоросшивателя он наконец сообразил, что надо делать, и жестом подозвал официанта. Запотевшая кружка божественного напитка оказалась на столе у Сергея на удивление быстро. Такой прыти от медлительного юноши, обслуживающего его столик, он не ожидал. Но уходить официант не спешил, неторопливо собирал грязную посуду, оставшуюся после ужина, и нагло косился на скоросшиватель. Официанта можно было понять: после последней фразы Лены несчастного распирало любопытство. Собственно, Сергея Федоровича любопытство распирало не меньше, но он мужественно ждал, пока испарится рьяный служитель ресторанного сервиса, и сдерживался, чтобы не надеть грязную тарелку ему на голову. Наконец молодому человеку пришлось уйти. Сергей сделал внушительный глоток пива и вновь раскрыл папку…

«…мой муж уснул, отвернувшись к стене. Смотрю на его спину и затылок. Откидываюсь на подушки. Сквозь плотные портьеры в спальню сочится лунный свет. Рассматриваю свою руку – в голубоватой дымке на безымянном пальце матово блестит обручальное кольцо. Снять его с каждым годом брака все сложнее, от домашней работы отекают руки. Облизываю свой окольцованный палец, ощущая языком прохладный ободок металла и солоноватый привкус кожи. Пытаюсь стянуть кольцо, но оно упрямо не поддается. Злюсь. Со второй попытки все получается: кольцо соскальзывает и со звоном падает на пол, подпрыгивая, закатывается под кровать. Замираю: в ночи любые звуки слышны отчетливей. С опаской смотрю на мужа: он дышит по-прежнему ровно – спит. Вздыхаю с облегчением. Кольцо подниму потом. Потом, потом… Все потом… Не дай бог, возней разбужу мужа. Не люблю его… Не люблю его по ночам.

Он обходителен и педантичен в постели. Начинает с поглаживаний и поцелуев – каждый раз одно и то же! Каждый раз… Нудно целует: губы, шея, плечо, грудь – в этом месте подключается его язык. Руки скользят вниз к моим бедрам, его рот тоже спускается ниже. Сегодня от нечего делать считала его сухие поцелуи. Мой живот он поцеловал двадцать раз, на десятом я не выдержала и застонала. Сделала вид, что возбуждена до предела. Мне хотелось крикнуть – скорее! – но я, как всегда, промолчала. Мой возглас вызвал бы удивление и обиду, но ничего бы не изменилось. Муж уверен, что знает, как доставить мне удовольствие, и неважно, что думаю по этому поводу я сама. Двадцать поцелуев! Я устала их считать. После муж устроился между моих ног и принялся целовать колени и бедра. Снова не выдержала, подалась навстречу. «Подожди, не торопись, проказница», – шутливо пожурил он меня, деловито проверил рукой, действительно ли я готова, удовлетворенно кивнул, навалился на меня, заелозил сверху… Боже, все было так долго и медленно, медленно, медленно… Ненавижу его по ночам!

Ночь по праву – моя, и только моя. Когда он спит – я свободна.

Отодвигаюсь подальше, расслабляюсь, закрываю глаза, моя рука под одеялом начинает свой неторопливый танец, и я погружаюсь в другое измерение…

…Вокруг горят свечи, постель покрыта черным шелком – я ощущаю спиной ласковую прохладу, и тело выгибается дугой в предвкушении экстаза и наслаждения. Я знаю, сейчас придет Он. Он уже стоит за дверью и подбирает ключ. Сама я не могу его впустить – это против правил.

Я не знаю его имени, лицо скрыто под маской. Он не целует меня никогда, да мне это и не нужно – вся эта слюнявая дребедень не для меня.

Дверь открывается…

Он берет меня сразу, без предварительных ласк. Кусаю губы до крови от боли, сопротивляюсь, царапаюсь, извиваюсь в его крепких руках. Сопротивление приводит его в еще большее возбуждение – он рвет меня на части, входит в меня резко, толчками… Я плачу, молю о пощаде, но мой Господин не знает снисхождения… Не знает снисхождения…

Ночь медленно ускользает в окно, серое облако рассвета постепенно заполняет комнату. Гаснут свечи, одна за другой.

Он стягивает мои запястья веревкой, привязывает меня к кровати лицом вниз и сильно шлепает ремнем. Каждый удар приятной судорогой отзывается в теле, внутри меня словно растет огненный шар, с каждым ударом он становится больше… Еще, еще, еще. Да! Огненный шар во мне взрывается. Горячая волна накрывает меня с головой. На мгновение я теряю способность дышать и думать… Я могу лишь летать. Я парю. Я тихо улыбаюсь… Мне хорошо… Мне хорошо… Мне хорошо…

Просыпаюсь, потому что это всего лишь сон. Рядом сопит мой муж, даже не подозревая, что, пока он спал, я кончила несколько раз подряд. Встаю с постели, иду в душ, чтобы смыть следы недавних оргазмов. Счастливая и удовлетворенная, приношу мужу завтрак в постель. Целую, провожаю его на работу. Днем у меня полно забот: надо сделать уборку, сходить в магазин, приготовить обед. Всегда стараюсь сделать его вкусным и сытным, чтобы мужу понравилось и он, наевшись до отвала, пораньше лег спать…»

– Вот ведь… – ошарашенно сказал Сергей, дочитав текст до конца.

– Еще пивка? – с ухмылкой поинтересовался официант. Сергей захлопнул папку и непонимающе уставился на официанта. Как он подошел к столику, Быстров даже не заметил, но по лицу юноши было видно, что с текстом он отчасти успел ознакомиться. – Я спрашиваю, пивка еще не желаете? – повторил вопрос официант.

– Желаю водки, – прорычал Сергей Федорович, сдерживая себя, чтобы не дать любознательному юноше в ухо: поведение нахала очень не понравилось майору. – Телефон где? Мне надо срочно позвонить.

– У стойки, – с опаской вякнул официант, уловив в голосе клиента скрытую угрозу. – Водочки пятьдесят или?..

– Или, и быстро, – уточнил Сергей Федорович и рысью метнулся к телефону, радуясь в душе, что у Спицына прямой, а не «кривой» номер и безлимитный тариф. Вот оно – преимущество мобильного телефона, думал он, набирая номер.

– Ага, не смог удержаться до утра? – иронично спросил Иван вместо приветствия.

– Что это все значит?

– А ты что подумал? – хихикнул Спицын в трубку.

– Иван! – сквозь зубы процедил Быстров.

– Скажи честно, ты подумал, что это Кравцова о себе пишет?

Быстров молчал и сопел. Спицын заржал как сивый мерин.

– Знаю, что именно это ты и подумал! Я тебе специально этот отрывок распечатал. Не пугайся, Кравцова твоя здесь ни при чем. Вернее, текст, тобой прочитанный, лично к ее жизни никакого отношения не имеет. В компьютере я нашел роман с заманчивым названием «Сны домохозяйки». Кравцова – автор этого произведения. В данном отрывке речь идет о несчастной домохозяйке, матери четырех детей. В детстве бедняжку изнасиловал отец, и теперь она страдает и ходит на прием к психоаналитику. Он ее вводит в транс, и дамочка под гипнозом выдает ему тайные подробности о своей личной жизни. Прикольно, да? Помимо этой несчастной извращенки, в романе еще несколько женщин с похожими сдвигами, и все они посещают одного доктора. Проблемы у всех одни, а сны разные. Там есть много всего интересного: кого-то лесбиянки по ночам атакуют, кому-то хочется принять участие в групповухе… В общем, любопытная во всех отношениях книжка, увлекательная. Я прямо чуть не возбудился.

– Шутник ты, Спицын. Я чуть умом не тронулся, когда читал! Завтра на эту тему мы с тобой еще поговорим, – хмуро пообещал Сергей Федорович. На этот раз в трубку засопел Иван. – Ты сейчас где? – поинтересовался Быстров, оглядываясь на свой столик, на котором его уже ждала запотевшая рюмка водки.

– Домой еду, но выяснил массу полезной информации. Разговорил малость ювелира Юденича. И уважаемый Филипп Германович, между прочим, очень известный в узких кругах мастер. Так вот, Юденич с семейством Кравцовых в дружеских отношениях состоит. За чашкой кофе он рассказал, что Олег Кравцов работает в закрытой фармацевтической лаборатории и возглавляет какой-то отдел. Вроде бы там ведутся разработки лекарств нового поколения. В настоящий момент Кравцов уехал в командировку в Литву, там проходит международный конгресс фармацевтов. Я проверил – все подтвердилось. Кравцов отбыл в Литву 12 сентября, рейсом 768 Москва – Вильнюс. Вернуться он должен 1 октября. Телефон в гостинице, где остановились участники конгресса, я выяснил, но пока не звонил.

– Завтра я сам с ним поговорю. Надо его в Москву возвращать, – уныло решил Быстров, испытывая неловкость в душе. Обещание, которое он дал Полине Кравцовой в ответ на ее просьбу ничего не рассказывать мужу, не давало покоя майору. Но другого выхода не было. Девушка находилась в тяжелом состоянии в больнице, и не известить о несчастье супруга было бы неэтично. К тому же Кравцов, как никто другой, мог помочь в расследовании и дать подробную информацию о ближайшем окружении Полины. Да, в конце концов, заранее позаботиться об адвокате тоже не помешает, успокаивал свою совесть Быстров.

Он простился со Спицыным и вернулся за свой столик. Хлопнув рюмашку для лучшей концентрации мыслей, Сергей Федорович задумался над новыми открывшимися фактами. Получалось, что кто-то прочитал роман Полины Кравцовой, взял один отрывок и с точностью воспроизвел этот фрагмент в жизни. Только конец не такой, как в книге получился, – не рассчитал чего-то любитель литературы и оказался убитым. Что-то пошло не так. Почему? Потому что Полина Кравцова – просто-напросто не героиня этого романа! Это подтверждает и доктор Соколова: никакого удовольствия от насилия девушка не получила. Теперь Сергею стало ясно, что Полина имела в виду, отвечая на его вопросы, а он полагал, что девушка была не в себе. Впрочем, исключать это тоже нельзя, учитывая, какой стресс она перенесла. «Я сама придумала его»… «Все так нелепо»… «Мой роман»… И правда, нелепо, нелепее не бывает. Придумала персонаж, описала его в романе, и нате вам – он заявился к ней домой. Рехнешься тут! Бедная девочка…

Вопрос – был ли роман опубликован? Если был – личность насильника определить будет проблематично, им может оказаться кто угодно, любой псих из числа читателей. Если же роман не опубликован – это все упростит. Когда девушка очнется, нужно будет просто уточнить, кому она давала свой роман читать.

Глава 9
Похмелье

23 сентября

Утро Быстров встретил жуткой головной болью и сушняком. В чайнике, как всегда, воды не оказалось, а вода из-под крана навеяла грустные воспоминания о вчерашней непроходящей икоте. «Полная безнадега», – рухнув на кровать, пришел к выводу Быстров и услышал на лестничной клетке лай соседской собаки. Лучик надежды на спасение тут же замелькал в его не окрепшем после вчерашнего вечера мозгу, он вскочил с кровати, в три прыжка преодолел расстояние от комнаты до прихожей, распахнул входную дверь и с радостью отметил, что соседка Серафима Казимировна еще не успела проскользнуть в лифт.

– Доброе утро! – воодушевленно завопил Сергей, кривя лицо в лучезарной улыбке.

– Что, проспался, алкоголик? – окинула его недобрым взглядом соседка.

Серафима Казимировна была близкой подругой матери Сергея, а после ее смерти посчитала своим долгом всячески о нем заботиться. Забота сводилась в основном к упрекам относительно холостяцкого образа его жизни. Упреки еще можно было хоть как-то стерпеть, если бы сердобольная дама на них успокоилась, но несколько раз она от слов переходила к действиям и пыталась сосватать ему дочек своих сослуживиц. Будучи в преклонном пенсионном возрасте, Серафима Казимировна продолжала упорно трудиться в районной детской библиотеке. Сотрудницы ее обожали за несклочный характер и с радостью соглашались на ее предложение устроить сватовство своих дочурок. Сергей тоже нежно любил Серафиму Казимировну и, дабы не обидеть женщину, сначала терпеливо знакомился с кандидатками в жены, но после десятой претендентки, толстой и прыщавой Розы, не выдержал и тактично намекнул Серафиме Казимировне, что не нуждается в подобного рода заботах. Серафима Казимировна обиделась и даже какое-то время не разговаривала с Сергеем, но потом смирилась и оставила его в покое.

Сейчас она стояла и смотрела на Сергея, сердито нахмурив брови:

– Видела я, как ты вчера приперся. Ключом в замок попасть не мог в течение пяти минут. Неужели не стыдно? Ведь взрослый мужик, в милиции не последний человек, а так себя ведешь!

Зная отходчивый характер любимой соседки, Сергей, скромно потупив глаза, слушал справедливые упреки и, изобразив на лице ужасные страдания, терпеливо ждал, когда женщина сменит гнев на милость и начнет наконец его жалеть. Прошло не больше минуты, как Серафима Казимировна оттаяла и сочувственно спросила:

– Что, Сереженька, плохо тебе?

– Плохо, тетя Серафима, минералочки бы или сочку апельсинового кто б купил, – заканючил он. – До магазина мне не дойти. А на работе начальник зверь – уволит, если я такой приду.

– Ну ладно, что с тобой делать – давай деньги. Забегу по дороге. Но учти, это в последний раз, – сказала Серафима Казимировна и подхватила на руки изнывающую от желания пописать пуделиху Линду.

Сергей тут же протянул соседке мятый полтинник и благодарно улыбнулся.

– Вы просто чудо, тетя Серафима, – польстил он ей, закрыл дверь и опять свалился на кровать.

«Что значит – в последний раз?» – проворчал он, глядя в потолок. Как будто он каждый день ее просит о подобных услугах! Ну, было… Один раз, когда он в институте отмечал удачную сдачу государственного экзамена. Грех было бы не надраться! И шесть месяцев тому назад не нажраться тоже было нельзя: в результате операции по задержанию убийцы-рецидивиста погиб товарищ по работе – у погибшего осталось двое детей и красавица жена. Всего-то два раза, когда он самостоятельно не мог доползти с утра до магазина. Подумаешь!

Серафима Казимировна вошла, открыв дверь своим ключом. В одной руке она держала пакет с живительными напитками, в другой – мокрую, но ужасно счастливую собаку.

– Что, тетя Серафима, дождь идет? – спросил Сергей, выхватывая из ее рук пакет с соком.

– Жениться тебе надо, Сережа. Нельзя одному жить. Вот есть у меня…

– Тетя Серафима! – строго перебил он. – Не начинайте. Я, кажется, про погоду у вас интересовался.

– Осень!.. – многозначительно изрекла женщина и направилась к выходу.

Опустошив пакет с соком и в какой-то мере восстановив водно-щелочной баланс организма, Сергей подошел к окну. От окна веяло холодом. Еще не рассвело. Одинокий, уставший за ночь фонарь освещал часть двора. В его свете кружились и падали мокрые разноцветные листья, и Сергей вдруг ощутил себя одним из этих листьев: одиноким и несчастным, потерявшим точку крепления и падающим в бездну неизвестности. Быстров немного постоял и послушал дождь. Взгрустнулось. Непреодолимо захотелось увидеть Полину. Сейчас же, немедленно, сию минуту!

«А что, если взять и поехать в больницу? Взять и поехать? Прямо сейчас? – мелькнула шальная мысль, и он опрометью бросился в комнату. – Просто побыть с ней рядом? Посмотреть на нее – плевать, что девушка еще не пришла в себя. Кто, в конце концов, помешает мне немного постоять у ее кровати? Скажу в случае чего, что приехал лично убедиться, в каком состоянии находится Кравцова», – уговаривал себя Сергей, судорожно вытряхивая из гардероба вещи. Взгляд его остановился на новом двубортном костюме. Он приложил пиджак к себе и некоторое время придирчиво рассматривал свое отражение в зеркале, пытаясь сообразить, какой из его трех галстуков будет смотреться с этим костюмом наиболее эффектно.

«Еще цветов по дороге купи, придурок, – зло бросило ему его отражение в зеркале. – Что ты, собственно, делаешь?»

– Ничего особенного, – равнодушно сказал Сергей, разглядывая свою опухшую физиономию, – собираюсь навестить в больнице одну чудесную девушку, которая находится без сознания, состоит в счастливом браке с другим мужчиной, замешана в убийстве и меня знать не знает. – Пиджак полетел в дальний и пыльный угол комнаты. Сергей хмуро натянул на себя старые темно-синие джинсы, грубой вязки свитер с воротником под горло, сверху набросил черную кожаную куртку и, прихватив бутылку минералки, вышел в дождливую осень.

* * *

В больницу Быстров приехал к восьми утра. Поднялся на второй этаж, в отделение, где лежала Полина Кравцова. Постучался и, не дожидаясь ответа, вошел в палату. В палате никого не оказалось: кровать была пуста, постельные принадлежности отсутствовали.

«Умерла!» – с ужасом подумал Сергей Федорович, на ватных ногах вышел в коридор и прислонился к прохладной шершавой больничной стене. Умерла, умерла, умерла… Как страшно, как несправедливо! Сердце, как сумасшедший маятник, раскачивалось в груди, разрывая грудную клетку на части. Головная боль вернулась с новой силой. Он зажмурился, пытаясь справиться с потрясением.

– Сергей Федорович, с вами все хорошо? – услышал он знакомый голос и открыл глаза. Рядом стояла доктор Соколова и с тревогой смотрела на него.

– Все нормально, – с трудом ворочая языком, выдавил из себя Быстров и улыбнулся. Улыбка получилась похожей на гримасу, далась ему с большим трудом, отняла последние силы – Сергей шумно вздохнул. Запах перегара моментально достиг чуткого носа доктора.

– Все понятно. У вас, Сергей Федорович, бодун – тяжелая форма утреннего пробуждения после неограниченного употребления алкогольных напитков перед сном. Идемте. Я вас мигом на ноги поставлю, – строгим голосом скомандовала Татьяна Игоревна и торопливо пошла в сторону своего кабинета. Сергей поплелся за доктором, радуясь тому, что Соколова не догадалась об истинной причине его состояния.

В кабинете Татьяна Игоревна усадила Быстрова на диван и взяла телефонную трубку:

– Лизонька, приготовь нам коктейль № 5, и побыстрее, товарищу из органов охраны правопорядка срочно требуется медицинская помощь. Жду.

Не успела Татьяна Игоревна положить трубку на рычаг, как Лизонька была уже тут как тут. В руках медсестра держала металлический лоток, прикрытый марлевой салфеткой. Тщательно вымыв руки, девушка легким движением откинула салфетку, и Сергей увидел шприц, пузырек со спиртом, ватные тампоны и ампулы с непонятным содержимым.

– Э… Что… Что это? Зачем? – испуганно спросил Сергей, пытаясь унять дрожь в руках, – майор Быстров с детства боялся уколов.

– Витамины, – насмешливо проворковала Лизонька. – Готовьте «м.м.»!

– Что, простите, готовить? – не понял Сергей. От страха он даже на мгновение забыл о своем несчастье.

– Мягкое место, говорю, готовьте, то бишь – снимайте штаны.

Сопротивляться было бессмысленно. Сергей Федорович обреченно вздохнул, расстегнул ширинку и приспустил брюки. Укола он практически не почувствовал, но когда содержимое шприца перекочевало в его «м.м.», он стиснул зубы, чтобы не взвыть. Щипало страшно.

– Да, да, немного пощиплет, – успокоила его доктор. – Но зато через полчаса будете как огурчик. Прилягте пока, не стесняйтесь. Вам надо минут пятнадцать полежать. А вы, Лиза, идите. Можете считать, что содействовали уголовному розыску в его непростых трудах.

Лизонька хихикнула и вышла.

Сергей спорить не стал и лег. Задница болела немилосердно.

– За удовольствие надо платить, уважаемый. Где же вас угораздило так… – Соколова долго не могла подобрать подходящего слова, – …перебрать?

– Да у друга день рожденья… – не договорил Быстров и покраснел. Врать Сергей Федорович не любил так же, как и уколы.

– Понятно теперь, почему мы вчера не смогли связаться с вами.

– Значит, это случилось вчера? – подавленно спросил Сергей. Ему стало ужасно стыдно – пока он вчера развлекался, Полина…

– Ну да, вчера, – прервала его самобичевание Татьяна Игоревна. – А откуда вы узнали? С утра дозвонились?

– Нет, не дозвонился… Я просто приехал.

– Неужели почувствовали? – радостно спросила Татьяна Игоревна. – Вот что значит профессиональное чутье!

– Да нет, я просто в палату зашел, а там…

– Естественно, как только это случается, мы пациента переводим в…

– В морг, – тихо закончил фразу Соколовой Сергей и закрыл лицо руками.

– Почему – в морг? – удивленно спросила доктор. – Это что, у милиции шутки такие? Не смешно, между прочим! Мы перевели Кравцову из палаты интенсивной терапии в обычную, когда она пришла в себя.

От радостной новости Сергей Федорович вскочил с дивана, совершенно забыв о незастегнутых штанах, и сделал шаг к доктору – штаны упали вниз, ноги запутались, и майор потерял равновесие. Он видел, как пол приближается к лицу, и выставил вперед руки, стараясь смягчить падение. Руки чуть-чуть не достали до пола, неожиданно оказавшись короче стола, с которым и столкнулась несчастная голова майора Быстрова – в глазах вспыхнул яркий свет и мгновенно потух. Новость оказалась не только радостной, но и сногсшибательной – в прямом, а не в переносном смысле слова.

Очнулся он на полу, лежа на спине. Над ним суетились Татьяна Игоревна и Лизонька – у обеих лица выражали крайнюю обеспокоенность. Медсестра прикладывала к его лбу что-то мокрое и холодное. Соколова подносила к носу вату с отвратительным резким запахом. Заметив, что Сергей пришел в себя и открыл глаза, женщины вздохнули с облегчением.