Текст книги "Кроме меня, кроме неё"

6

Вся учебная неделя пролетела, будто и не было. Еще в понедельник после уроков Синица показал одну онлайн-игру. Информатику-то без разницы, во что мы играем, лишь бы куда не просят не лезли. Мы и загрузились. Так затянуло, что нас через пару часов выгонять пришлось. На самом интересном месте остановились.

А потом вечерами каждый у себя дома в назначенный час садился за комп с одной целью: надрать этого Гоблина_002 и его шестерок. Какой-то он чересчур хитро сделанный.

На уроках вообще постоянно зависал. Все думал: надо поскорее сет собрать, осталось всего два предмета. И крышка этому Гоблину.

Только на физ-ре оживал и вклинивался в учебный процесс.

Пока еще тепло на улице, гоняем мяч на стадионе. Лафа. Особенно когда к первому уроку сразу в спортивке идешь. Человеком себя чувствуешь. С утра настроение замечательное. Так всегда по средам бывает.

Наш одиннадцатый «Б» большую часть стадиона оккупировал. А в стороне, за футбольными воротами, еще какой-то класс параллельно занимается. В лапту, кажется, играют. Их физрук на лапте помешанный. Сколько у нас с начала года совместных уроков было, ничего другого не видел.

Синица пас передает, а сам орет мне:

– Давай сегодня без обеда? Бутеров наверти и сразу за комп.

Киваю ему в знак согласия, а сам веду мяч. Надо еще как-то Горбуна обойти. И Архипов лезет своими оглоблями под ноги, пытается меня с толку сбить. Я и так его ненавижу, а как о Насте вспомню, так вдвойне трясти начинает. Что ли, вчухать ему прямо тут? Чтобы не путался под ногами.

Пока думал, почти к самым воротам подбежал. И куда все защитники растворились? Цель передо мной. Бей! Не промахнешься!

Быстро оцениваю, под каким углом лучше по мячу вмазать. Смотрю… бежит прямо мне навстречу с той стороны ворот Марина. Иринкина сестра. И уже не вижу, кроме нее, никого и ничего. Ни мяча, ни Сереню Галкина в воротах, даже ног своих не чувствую. А в голове все еще стучит: «Бей!»

Бью! Рефлекс, что ли, отработанный?

Гол!!!

Только сетки на воротах нет. Мяч под перекладиной проскочил и летит себе дальше, продолжает свой полет. И снова в цель!

Подбегаю – лежит. Мяч чуть в стороне, а Марина – на песке. Там, где он ее настиг, поцеловав точно в лоб. Жалкая такая, маленькая. Руки растопырила в разные стороны, как будто не мяч словила, а под танк попала. Смотрит на меня не моргая и вроде улыбается.

Опять орясина рядом, ржет тихим басом. На ее фоне Марина совсем беззащитной кажется. Только хочу руку протянуть (надо же человеку помочь встать), а она сама, точно током простреленная, вскакивает и испуганно вертит головой по сторонам.

– Извини, я не специально, – пытаюсь улыбнуться, тяжело осознавая, что улыбка совсем не к месту.

Понимаю, что сказать больше нечего, а молчать нелепо. Иду за мячом и шурую обратно на середину поля.

Играть уже совсем не хочется. Только и знаю, что оборачиваюсь в ту сторону, где лапта продолжается как ни в чем не бывало. Зачем? Как будто убедиться хочу, что она еще там.

Там. А куда ей деваться?

На физике вообще жесть.

Настя новую тему объясняет. Сижу, уставился на доску, а сам свое втыкаю. Сзади Архипов ржет. Вначале я никакого внимания не обращал, а потом прислушиваюсь – про Настю.

– Думаешь, у такой телочки нет никого? – крякает.

– А ты подойди и напрямую спроси. Слабо? – вполголоса отвечает ему Семенов.

Тот снова гогочет:

– А на фига спрашивать? Окучивать надо без лишних вопросов.

– Закупорь уже свою форточку! – оборачиваюсь к этим недоумкам и смотрю на Архипова в упор. Чувствую, как от злости у меня зубы скрипеть начинают.

– Никитос, да ты успокойся! Чего разбушевался? – смеется и похрюкивает, а рыльник его так и напрашивается на кирпич.

– Он, по ходу, в долю просится, – снова шепчет Семенов своему другу-дегенерату.

– Слышь, ты! – вскакиваю и кидаюсь через парту, успевая ухватить его за воротник рубахи.

– Корнеев! – разлетается по классу взволнованный голос Насти. – Выйди за дверь!

Отпускаю этого дятла, а сам кулаки сжимаю. Слышу, как он в спину мне кидает:

– Втрескался в училку! – и снова хрюкает.

Диман Корчагин вечером позвонил. Гулять позвал. Вообще я сегодня даже не собирался. А тут подрываюсь внезапно.

Гоблину отомстить не удалось. Да и ну его к чертям! Он, по ходу, заядлый геймер. И сама игра что-то поднадоела.

Настя обложилась тетрадками – чьи-то лабораторные проверяет. Лампа на столе, как прожектор, весь стол освещает, а на стене сбоку устрашающие тени вырисовывает. Подхожу с другой стороны и, как в детстве, двумя руками, растопырив пальцы, пасть зубастую изображаю. Рычу и тут же давлюсь от смеха. Вот дурачок. Почти восемнадцать, а все дурью маюсь.

В стопке на краю стола самая первая тетрадка – Марины Шмаковой. Делаю шаг назад. Испугался, что ли? А самого, как магнитом, обратно тянет. Буквы ровные, но угловатые, на зеленых строчках в хоровод выстроились. Так интересно внутрь заглянуть. Только зачем? Что я там увидеть хочу? Лабораторную по физике?

Настя очки приспускает и смотрит в одну точку. Заметила, наверное, мое неприкрытое любопытство. Но я стою, как и стоял. Сбежать – выдать себя. А в чем преступление?

– Ты чего на Семенова сегодня накинулся? – спрашивает она совсем не о том.

– За дело, – отвечаю, глядя исподлобья, а самого выворачивает наизнанку. Закопал бы этих уродов!

– Дела можно и без кулаков решать.

Молчу. А что ей скажешь? И так сдерживаю себя как могу. Хорошо, что Диман мой номер опять набрал.

– Выхожу, – отвечаю ему и одновременно обуваю кроссовки.

А потом мчу по лестнице в подъезде, на ходу засовывая руки в рукава куртки.

Диман совсем рядом живет. Вот за той кирпичной девятиэтажкой панельные дома стоят, все одинаковые. Как целый микрорайон. Его – самый первый. Балкон прямо над вывеской «Молоко», которой лет сто, наверное. Там уже молока и в помине нет. То бар откроют, то ювелирку, то супермаркет, то еще чего-нибудь. А надпись все висит. Никому и дела нет.

– Не жарко? – улыбаюсь, увидев Димана с курткой в руках.

– Жарковато, – смеется в ответ.

Значит, понимает, что выглядит, мягко говоря, глупо. Но мне по фиг. Взрослый человек. Замерзнет – оденется.

Сегодня вообще холодно. Дождь после обеда сильный прошел, в парке сыро и неуютно. Кошусь на Димана одним глазом, как будто жду, когда тот зубами застучит. А он бодрячком. Никакого намека. Может, и правда жарко парню?

Идем с ним на поиски наших. Набираю Славику:

– Вы где?

– В беседке во дворе тридцать пятого.

– В Иринкином дворе? – Соображаю, не перепутал ли чего.

– Да.

– Скоро будем.

Только мобильник во внутренний карман куртки засунул, вижу… чешет «интеллигент». И судя по всему, в сторону нашего дома. Вроде трезвый. Во всяком случае, уверенно вышагивает.

Провожаю его взглядом, а у самого кошки на душе скребут.

– Погоди, Диман, замедли темп.

– Что случилось-то? – удивленно оглядывается по сторонам он.

– Да вон. Тело одно кривоногое, – киваю в сторону Виктора. – Сейчас гляну, куда свернет.

– Здоровый какой. А зачем он тебе?

– Да так. – Не свожу взгляда с его куцего черного пальто.

Я даже дышать перестал, когда он к нашему подъезду приблизился, и невольно кулаки в карманах сжал. Мимо прошуршал. Отлегло. Расслабляю руки, а на ладонях – пятна красные от подушечек пальцев. Чувствую, что еще и челюсть свело. А ведь в тот момент даже не замечал такого сильного напряжения.

– Пошли, – говорю Диману.

Подходим к нашим. Славик с Иринкой с краю стоят, обнимаются, как обычно. Нас видят, начинают прикалываться над Диманом, что без куртки. Только ему все равно. Ныряет сразу куда-то в толпу, вглубь беседки. Там и не разобрать, кто и где.

А мне Славик тут же тему толкать начинает, что-то насчет мотоцикла. А что за мотоцикл и чей, я даже не разберу. Все думаю о Насте. А что, если этот утырок сейчас мимо прошел куда-нибудь в магазин или пивнушку, а после развернется – и к нам?

Опять напрягся весь. Стою, о своем думаю. Только изредка киваю Славику – делаю вид, что слушаю.

– Жизни! – долетает до меня голос Димана из угла беседки.

Даже вздрагиваю. И все оборачиваются, опять прикалываются над ним. Славик больше всех хохмит. Развернулся вполоборота так, что мне наконец-то удалось разглядеть, куда там Диман пристроился.

Или кажется мне, или я умом тронулся совсем… Марина. Рядом с ним сидит. Совсем близко. И не вижу его правую руку. Пытаюсь напрячься, всмотреться в сумрак. Но не вижу. Ничего не вижу. Как будто пелена какая глаза заволокла. Обнимает, значит, за талию. Или за плечи. Еще полчаса назад у него же две руки было…

Славик снова закрывает обзор. И хорошо. И ладно. Лучше совсем не смотреть. А Диман – молодец. Не растерялся. Быстро сообразил.

– Погнал я, Славик, – протягиваю ему руку, обрывая на полуслове. Все равно ни черта не слышал из его монолога.

– Ты ж только пришел, – удивляется он.

– И что тут делать? Тухло как-то, – отмахиваюсь я, а сам чувствую, колбасить меня начинает.

Как в подъезд зашел, не помню. Только перед квартирой опомнился и, прежде чем ключ в замочную скважину вставить, прислушался. Вроде тихо. Может, и хорошо, что так все получилось? Вдруг Виктор снова явится, а я шатаюсь неизвестно где? Как же! Известно где: улица Космонавтов, дом тридцать пять, белая кирпичная девятиэтажка. Окна с голубыми шторками на четвертом этаже…

После того случая вообще страшно Настю дома одну оставлять. Хоть бы познакомилась с кем. Не мне же всю жизнь ее оберегать? Симпатичная, стройная, все при ней! Еще и не пустышка какая-нибудь. Только мужики нормальные перевелись в наше время… Либо мажоры, либо алконавты.

Раздеваюсь в прихожей и иду прямиком в свою комнату. Заваливаюсь на кровать и лежу, уставившись в потолок. Ни о чем думать не могу. Кроме нее…

7

Иринка спешно дописывает сочинение, большими глотками попутно прихлебывает чай. Смотрю, как быстро бегает ее рука по строчкам тетради. А на столе лежит учебник с ненавистной надписью «Физика». Как бельмо на глазу. Подхожу и смахиваю его в открытый ящик стола. Вот так-то лучше.

– Успеешь до семи закончить? – поглядываю на стрелки настенных часов я.

– Подождет, – не отрываясь от тетради, отвечает сестра.

Как замечательно, наверное, иметь такого преданного и понимающего человека рядом, как Славик. Представляю, как они поженятся после школы, детей нарожают. А я к ним в гости ходить буду. Одинокая старая дева в очках и облезлой кроличьей шубе, которую сейчас мама носит. Сколько этой шкурке к тому времени стукнет? Лет двадцать?

– Что скисла? – оборачивается Иринка, как будто спиной чувствует мое настроение. – Может, с нами все-таки пойдешь сегодня?

Жму плечами в ответ.

– Молчание – знак согласия? – улыбается она. – Только давай теперь без всяких «проблемок». Оставь их дома.

А что? И пойду! И плюну на все заморочки!

Выхожу осторожно в коридор вслед за Иринкой, боюсь поднять голову, чтобы не встретиться неосторожным взглядом с тем, кто так бессердечно со мной здоровается.

Славик один стоит… И в голове почему-то сразу всплывают строчки какой-то старой песни:

 
Идет дождливых дней отсчет.
Не жди, он больше не придет…
 

Второй раз давать задний ход – верх идиотизма. Выдыхаю и иду.

Оказывается, они недалеко от дома тусуются. Я много раз мимо в магазин пробегала и даже подумать не могла, что молодежь в этой беседке собирается. Вообще все чаще ловлю себя на мысли, что я раньше как будто в совсем другом измерении жила, – ничего не видела и не замечала.

Несмело сажусь на край лавочки, чтобы меня никто не успел заметить. Но куда там! Иринка тащит меня за руку в самый центр и, как музейный экспонат, демонстрирует всем собравшимся:

– Марина, моя сестра. Она скромная, но классная. А если кто обидит… – И, смеясь, сжимает своей рукой ладонь Славика в кулак. – Правда, Славик?

– Ага, – кивает тот.

Внушительный такой кулак получился. Даже мне не по себе стало.

Пячусь назад к выбранному в самом начале укромному местечку. Сижу и наблюдаю за всеми. Шутят, прикалываются, истории какие-то рассказывают. А все не так страшно, как я себе представляла. Никто не лезет, не пристает. Нормально себя ощущаю. Может, Славиков кулак так подействовал?

Но тут мой покой нарушают.

Смотрю, идут через весь двор напрямик к беседке двое. Один в тонком свитерке щеголяет – совсем рехнулся! Холод такой, я в куртке замерзаю. А второй… Никита.

Прячусь еще глубже в темноту, вжимаюсь в самый угол. Вдруг пронесет, и я так просижу до конца вечера незамеченная.

– Привет, кого не видел, – размахивает курткой тот, что мороза не боится.

Никита топчется рядом, только Иринке кивнул в знак приветствия. Не в настроении. Видно невооруженным взглядом.

Смотрю, этот в свитере ко мне идет и улыбается. Прижимаюсь еще сильней к стенке беседки. Можно подумать, он сейчас потеряет меня из виду, в полушаге-то.

– Привет. – Как будто чувствует мое нежелание обращать на себя внимание и говорит почти шепотом, чтобы было слышно только мне: – Подвинешься?

– Привет, – с хрипом в голосе отвечаю я, потому что молчу уже больше часа.

Даже произнося это короткое слово, я ухитряюсь облажаться. Подумает еще, что такой страшный голос у меня от природы или, того хуже, от вредной привычки. Двигаюсь как можно ближе к Алене (Иринкиной однокласснице) и поглядываю искоса на Никиту. Интересно, увидел ли меня?

– Ты с кем-то? Или сама по себе? – наклоняется ко мне ближе сосед.

Хочу ответить и закашливаюсь. Какой позор! Лучше бы дома сидела.

– С Иринкой и Славиком, – говорю и ужасаюсь своему голосу.

– Значит, ты – Марина.

– Угу, – почти беззвучно киваю.

Интересно, кто выдал такую информацию. Неужели Иринка про меня всем рассказывает?

– Дима… – улыбается мой новый знакомый и протягивает свою куртку: – Замерзла?

– Не-а, – мотаю головой и опять стараюсь разглядеть Никиту, которого почти не видно из-за акселератской спины Иринкиного бойфренда.

Он стоит почти рядом с ними и рассказывает что-то Славику. Но их разговора не слышно – девчонки громко гогочут над очередной шуткой кого-то из парней.

– Почему невеселая такая? – прерывает мое внимательное наблюдение Дима.

– А чему радоваться?

Наконец-то осмеливаюсь посмотреть в лицо собеседнику, а сама потихоньку двигаюсь от него, хотя уже совсем некуда. В этот самый момент начинаю осознавать свое невыгодное положение. Хорошо, что Никита меня не видит. Или видит? Просто ему все равно…

– Жизни! – как-то особенно громко звучит ответ Димы, и Славик оборачивается в нашу сторону.

– Жизни учишь? – смеется он.

– Не, мы о своем, не отвлекайся!

Похоже, меня заметили. Или все еще нет?

Домой идем вчетвером: Славик с Иринкой за ручку, я рядышком, периодически цепляясь за локоть сестры, и Дима.

Никита еще раньше убежал, я даже не успела заметить, в какой именно момент. Слишком много сегодня было этого Димы. Наконец-то он надел свою куртку, а то от одного его вида мурашки бегут.

Иринка со Славиком остановились у подъезда, обнялись и шушукаются о чем-то. Вообще как-то неудобно. А этому хоть бы что! Уставился на них и шуточки отвешивает. Собираюсь зайти в подъезд. Зачем смущать людей? Да и самой чтобы не смущаться. Пойду одна, Иринка и без меня до квартиры доберется.

– Марин! – кричит Дима. – Подожди!

Свалился на мою голову! Застываю на порожке подъезда, но не поворачиваюсь. Чувствую, подходит ближе.

– А телефончик свой не оставишь?

Зачем это ему? Судорожно тереблю подкладку, пряча руки в карманы куртки. Что будет, если я ему «нет» скажу? Или дать номер? Что в этом такого? Начнет надоедать – трубку брать перестану.

А он без всяких достает из кармана телефон и готовится записывать.

Диктую. Не хочу, а диктую. Как под гипнозом. Ну почему он – не Никита? Я бы даже раздумывать не стала. Интересно, где он сейчас? Почему ушел раньше всех? Какие у него дела могут быть? Спешил, наверное, куда-нибудь… к бабушке больной. Какая бабушка? О чем я? А если он к своей девушке?.. А я, дура, мечтаю!

Замечаю, что пялюсь на этого Диму в упор. Сама-то ничего не вижу, смотрю в одну точку и о своем размышляю. А он же не знает… Отворачиваюсь резко. Как вовремя! Промазывает и, получается, целует меня в щеку. Противно так! Хоть плачь! Поскорее бы вытереть этот мокрый слюнявый след.

Отскакиваю в сторону и, не чувствуя ног, бегу в подъезд, размазывая рукавом улики по щеке. Лечу по лестнице на четвертый этаж с одной мыслью: умыться бы! Умыться! Больше ничего не хочу.

Сердце колотится – не остановить. Слышу, как в висках эхом раздаются его удары. Мама удивленно смотрит, как я швыряю кроссовки в разные стороны, а потом, скинув куртку на ходу, залетаю в ванную.

– Что-то случилось? – слышу ее голос из-за двери.

– Нет, все нормально. Просто руки сильно замерзли, – оправдываюсь я и открываю кран с горячей водой.

– А где Иринка? – Голос мамы звучит совсем близко. Чувствую, к двери прильнула, прислушивается, что я делаю.

– Сейчас поднимется. Они уже у подъезда.

Молчит. Слышу шаги. Фух! А потом и дверь входная грохнула. Иринка пришла.

Намыливаю лицо и тру до красноты, а сама кошусь на себя в зеркало. Лучше бы вообще никуда не ходила!

– Ты чего? – только перед сном решается заговорить со мной Иринка.

– Ничего, – из-под одеяла отзываюсь я.

Вроде уже остыла. Отошла. И Дима этот не таким ужасным кажется, как пару часов назад. Но все равно как-то не по себе. Зачем он целоваться полез?

А Иринка как будто мои мысли читает:

– Ну перегнул парень палку. Но ты сама виновата. Зачем так недвусмысленно на него таращилась? Я бы тоже подумала…

– Что подумала?

– Что ты сама этого хочешь?

– Чего этого? – злюсь я и снова слышу сердцебиение в висках.

– Поцелуя, – начинает потихоньку смеяться Иринка.

Неужели я так туплю? Закрываю глаза и мечтаю, чтобы приснился он. Нет, не Дима, конечно. Никита.

В четверг вечером «Осенний бал» для старшеклассников. В этом году и мы попадаем на школьную дискотеку – все девятые, десятые и одиннадцатые классы.

Не отстаю от Иринки, верчусь у зеркала. Хотя в моем случае – пустое занятие. Хотела надеть платье, в котором в прошлом году на новогоднем вечере была, но Иринка забраковала. И не удивительно. Я в нем совсем какая-то убогая. В общем, джинсы и нарядная кофточка, которую мне сестра любезно одолжила, – вот и весь праздничный прикид. Но зато я себя в нем комфортно ощущаю.

Губы вначале блеском намазала. Потом походила, походила и стерла его ладонью. Гадость какая-то.

В раздевалке столпотворение, все радостно галдят. Кругом учителя с повязками – дежурные. Серьезно-то как. Девчонки нарядные, в платьицах, губки яркие, глазки со стрелками. Даже Катенька Громакова из своей копны волос гнездо соорудила и алую розочку воткнула. Вроде живую, настоящую. Смешная – не могу!

А я все Никиту высматриваю. Даже когда в спортзал зашли (у нас танцы всегда там проходят), Машку под руку подхватила и осмелилась почетный круг совершить вдоль стенок. Выворачиваем уже к своему месту, которое изначально облюбовали, – стоит в толпе старшеклассников. Разговаривают о чем-то, смеются. Какая у него улыбка! Господи! Даже слезы счастья наворачиваются. Стою и, как дура, улыбаюсь.

Пока сценки, песенки, конкурсы какие-то тянулись до бесконечности, успокоиться не могла. Быстрей бы свет погасили! А когда все эти показательно-развлекательные выступления закончились и объявили начало дискотеки, меня как к стенке приковало.

Вот Иринка со своими девчонками танцует. Двигается классно. Лучше всех! Пацаны потихоньку к ним в кружок подтягиваются. А Славик не танцует. Стоит рядом, сумку Иринкину на плечо повесил – вообще без комплексов. А ему никто и слова не скажет: мол, чего он с дамской сумочкой? Наоборот! Все смотрят и уважают, а девчонки даже завидуют.

Медляк включили. Хорошая песенка, часто ее по радио слышу. Интересно, танцует ли с кем Никита? Только представлю, и дыхание перехватывает. А вдруг танцует? Даже думать не хочу.

А вот Стрельцов идет. Таращится. Ой, Стрельцов, проходи, пожалуйста, мимо. Не надо меня приглашать… Фух! Прошел. Наивно было воображать, что вообще кто-то меня пригласить может. А сама тут же опять Машку под руку и тащу вдоль стенки, по сторонам головой верчу.

Вижу! Стоит, всматривается куда-то в центр зала. Может, пройти где-нибудь в поле его зрения? Идем. Руки дрожат, ноги трясутся, но вида не подаю. Ой, заметил, кажется! Отвернулся и на выход пошел…

Иринка меня потанцевать вытащила. А я вообще никак. Два притопа, три прихлопа. Все люди как люди, кроме меня. Стыдоба-то какая. Придумала! Буду за ней повторять все движения. Руки, ноги, руки, руки, руки… Про ноги забыла! Смотрю на свои конечности, пытаюсь представить, как со стороны выгляжу. Понимаю, что теперь про руки забыла! Кошмар какой-то. Не мое это. Хорошо, что хоть темно. Только из коридора в открытые двери с обоих концов зала свет падает.

Танцую дальше. Кажется, один прием усвоила. Отрабатываю теперь. Даже нравится вроде. Чувствую, сзади кто-то толкается время от времени. Сторонюсь, не оборачиваюсь. Знаю, как это обычно бывает. Стоит только обернуться – понеслось: косо посмотрела, локтем задела. Дай только повод, и лысая домой вернешься. Даже в нашем классе девки один раз так подрались… Страшно было смотреть! Не то что участвовать.

Время уже к восьми приближается. Почему так быстро летит? Не могу, как хочется, чтобы Никита рядом оказался. Пригласил бы на танец… Кого? Меня? Самой-то не смешно?

Опять вижу его. Прямо напротив меня стоит у стены. И смотрит. Точно смотрит! На меня! И медляк только начался. Ну? Давай же! Подойди! Как будто гипнотизирую… Первый куплет окончился, вот припев… Успеешь еще! Давай! Сама молю и тут же пугаюсь своих мыслей. А вдруг и правда подойдет? Я же от счастья в обморок упаду!

Но не подошел…

Так разволновалась, пока мечтала, даже в горле пересохло. Тащу Машку в столовую, водички попить. Потом заодно и по другим делам. Оказывается, не одни мы такие. И там и там очередь в три вилюшки. Пока прождали… Минут через десять только в зал вернулись.

Иринка со Славиком, обнявшись, кружатся. Счастливые! И мелодия уже к концу подходит. Снова медленную композицию включили. А теперь уже свет зажгли. Все? Расходимся? Расходимся…