Текст книги "Без драм"

6

Несмотря на то, что Аня не опоздала, она пришла последней. Ребята уже стояли у дверей ресторана, в котором была назначена встреча с Польским. Аня издалека увидела статную стройную фигуру Даши, подчеркнутую поясом легкого черного пальто. Девушка курила, чтобы хоть как-то снять напряжение, парализующее все ее мышцы. Она переступала с ноги на ногу, изящно проходила несколько шагов в стороны, разминала кисти рук, но каждая эмоция, меняющаяся ежесекундно на ее красивом строгом лице, выражала, как сильно она нервничает.

Даша отвечала за то, чтобы все в команде было «серьезно и ответственно». Каждый член команды был, в большей или меньшей степени, но легкомыслен, поэтому ее заповедь соблюдалась редко. Даша была склонна к состояниям, которые емко передаст слово «паника», поэтому она заранее продумала в голове все самые худшие сценарии того, что может сегодня пойти не так. Продумать хорошие исходы, увы, времени не хватило.

– Ну что, идем? – Аня не волновалась абсолютно, и, наоборот, говорила как-то особенно весело и бодро. Того, что она двадцать минут перед сном потратила на обдумывание сегодняшней встречи, искренне казалось ей верхом «серьезности и ответственности». Волноваться было не из-за чего. Тревожность Даши была для Ани всего лишь свойством ее личности, а не реально соответствующим следствием уровня важности мероприятия.

– Все готовы? – Сергей тоже был больше воодушевлен, чем взволнован, но ему это было более чем свойственно. Его эмоции, как у ребенка, достигали вершины очень быстро, из-за чего он часто входил в состояние эйфории. В такие моменты он выглядел, как человек невероятно вдохновленный, готовый сделать все для реализации своих невероятных фантастических идей и уверенный в своих свершениях на сто процентов. Все его друзья знали, что войти в это состояние он может даже от покупки новой чашки, поэтому не воспринимали его вспышки душевного подъема всерьез. Они использовали его состояние «заряженного на успех» для таких вот бизнес-встреч, где оно было очень кстати. Они понимали, что, если завтра он проникнется какой-нибудь новой гениальной идеей, то их проект исчезнет из его жизни, как будто его там никогда и не было.

Польский уже сидел в ресторане, ребята заметили его, еще будучи на улице. Он выглядел именно так, как девочки его и представляли: полный, гладко выбритый мужчина лет сорока пяти, в сером костюме, который был ему мал, но он не хотел принимать этот факт. Никто ему, конечно же, об этом не говорил, но все, конечно же, первым обращали внимание именно на это. Глядя на такого человека, казалось, что у него наверняка есть жена и любовница, нелепая собачка и сейф, спрятанный в книжном шкафу. Рядом с ним сидел маленький человек – какой-то помощник или что-то по типу того. Он был среднего роста и размера, но по сравнению с Польским казался карикатурно мелким, настолько, что не сразу было заметно, что за столом сидят двое.

Польский узнал Сергея сразу, как они вошли в ресторан, и громко окликнул его по имени, подавившись при этом салатом. Сергей не ожидал, что его так хорошо запомнят. Он подготовил речь, как именно он поздоровается, как представит команду и как начнет рассказ о проекте, чтобы создать хорошее впечатление и убедить такого важного человека дать им денег на развитие компании.

Все пошло не по плану с первых минут, поэтому Сергей растерялся и замешкался, не в силах произнести ни слова, что для него абсолютно не было характерно. Даша быстро взяла ситуацию под свой контроль и начала тараторить заготовленными заранее фразами, не дойдя даже до столика Польского. От ее волнения не было и следа. Только неяркий румянец на ее бледной коже выдавал нездоровое напряжение, но люди, с ней не знакомые, вряд ли бы обратили на это внимание.

Через несколько мгновений Сергей пришел в себя и включился в разговор, загружая презентацию, которая, как ему казалось, не могла быть сделана лучше. Он говорил уверенным поставленным голосом и сам наслаждался тому, как и что он говорит. Периодически его перебивала Даша, вставляя какие-то детали и уточнения. Сергей злился на нее за это, но давал сказать, и каждый раз признавал для себя, что комментарий был действительно важным, и удивлялся, как он сам про это не вспомнил.

Аня ничего не говорила. Она не была сильна в импровизации, а основную речь должен был говорить Сергей, поэтому она спокойно ждала завершения его презентации, чтобы что-то добавить. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что находится в таком же состоянии, как вчера, когда грузился компьютер, – жизнь как будто отошла на второй план, а на первом играл свою роль тот самый неизвестный актер. В ее голове ничего не происходило, но навязчивая мысль не давала покоя, отвлекая от реальной жизни. Ане казалось, что если она четко сформулирует для себя, что именно за тень мешает ей существовать, то она избавится от нее. Она давно открыла секрет, что, когда в голове застряла песня, надо прослушать ее до конца, и тогда она перестанет крутиться, как заевшая пластинка. И сейчас Аня хотела применить тот же прием – полностью открыть для себя лицо «врага» и попрощаться с ним, но она не знала, как это сделать, как окликнуть его, чтобы завершить диалог.

Аня находилось на грани двух реальностей и периодически уходила в себя полностью. В один из таких моментов она очнулась от внутренних рассуждений, подняла глаза и поняла, что взгляд Польского устремлен на нее. Сергей все еще что-то эмоционально рассказывал, указывая на графики на экране, а Даша сердито смотрела на Аню и Польского. Она понимала, что их не слушают, а интересуются совсем другим. Аня побледнела и растерянно посмотрела на Дашу. В глазах ее читался крик о помощи. Польский смотрел бесстыдно, не отводя глаз, и был рад, что Аня наконец его заметила. Она хоть и привыкла ко вниманию со стороны противоположного пола, но такой наглый шаг Польского был ей неприятен.

Дашу же, в свою очередь, обижало и то, что на их презентацию совсем не обращают внимание, и то, что этот взгляд пал на Аню, а не на нее. Между девочками всегда шло тайное противостояние на основе внешности. Все признавали Дашу объективно красивой, и она это знала – правильные черты, безупречный стиль, внимание к каждой детали внешнего вида, но в этой войне все время выигрывала миловидная хрупкая Аня. Она тоже всегда хорошо выглядела, но казалось, что ей это совсем не важно. Она относилось ко всему легко и, в отличии от Даши, даже не думала о том, какое впечатление она создаёт. Несмотря на соперничество, отношения между девочками всегда были прекрасными. У них было много общего, и они прекрасно ладили друг с другом, поэтому не боялись работать вместе.

Сергей наконец закончил свою торжественную речь, сказал заключительный мотивационный блок и приготовился отвечать на вопросы о дальнейшем сотрудничестве, которых, по его представлению, должно было быть много. Все еще находясь в эйфории от произнесенного и глупо улыбаясь, он, наконец, обратил внимание на сидящих за столом. Он сразу ощутил напряжение, повисшее в воздухе, но продолжал нелепо улыбаться, надеясь понять, что произошло.

Польский неожиданно очнулся, наконец перевел взгляд на Сергея и активно начал хвалить проделанный ими труд.

– Ну что же, очень, очень хорошо, я даже не ожидал, что вы так хорошо подготовитесь. Нет, от вас, Сергей, я другого, конечно, и не ждал, но все равно, удивлен. И ваша команда видно очень дружна, – он снова бросил похотливый взгляд на Аню, из-за чего она снова засмущалась и потупила взгляд в пол. – Командный дух! Очень, очень хорошо, – Польский говорил монотонно, почти не делая пауз и не выделяя слов, при этом в его голосе было так много энергии, что было трудно понять, что же он действительно имеет в виду. – Очень рад, что встретил вас, Сергей, на…, на…, ну не важно, – Сергей хотел вставить, где они встретились, но Польский не давал сказать ни слова. – Ну что-то же, я считаю, что вы просто молодцы, вас ждет успех, это я вам как профессионал говорю. Помниться, вы сказали, что собираетесь участвовать в программе, в акселераторе, которую Земский начинает, верно?

– Да кто же в ней не собирается участвовать… – Сережа хотел поговорить об этом позже и думал, как перевести тему.

– Мы прошли первый этап, – впервые за встречу добавила Аня.

– Да, знаю, знаю, я же там в жюри сижу, в финале, вместе с Земским, мы с ним давно знакомы…

– Да, мы знаем, но мы думали можно ли с вами лично… – вклинился Сережа.

– Нет, я не инвестирую, – Польский резко перебил и продолжил свою мысль. – То есть только через программу. Земский вложил туда много денег, хорошая программа, много возможностей, – казалось, что он сам не понимает, о чем говорит. – Вы участвуйте, участвуйте. У вас хороший проект, – он снова кинул тот же взгляд на Аню. – Участвуйте. У вас, конечно, много шансов, особенно, если вы все правильно сделаете, – его тон вдруг резко изменился на загадочно-подозрительный. Он почему-то стал выделять слова и говорить очень медленно, но каким-то образом все равно получалось монотонно. – Да, очень важно все сделать правильно. Знаете, в бизнесе так работает. Очень важно все сделать правильно, ну вы все сами знаете.

В глазах всех троих читалась, что они ничего не знают и не понимают к чему клонит Польский.

– И какие шаги нам тогда стоит сейчас предпринять, чтобы успешно пройти следующий этап? – Даша постаралась направить Польского к конкретным советам.

– Самое главное, вы уже сделали. Подготовили очень хорошую презентацию, – он, видимо, очень любил слово «очень». – Очень достойно ее представили, – и опять взгляд на Аню. Тут заревновал уже Сергей, который вложил в эту презентацию всю душу. – И главное, встретили правильных людей, которые очень важны на вашем пути к победе, – ребята наконец начали что-то понимать. – Да, Сергей? Вы – большой молодец, пробивной, – его речь хотелось поставить на ускорение и перемотать до чего-то важного. – Такие люди нужны бизнесу. А еще бизнесу нужны хорошие инвесторы. Земский хорошо придумал эту программу, – Сережа хотел сказать, что придумал, вообще-то, не он, но решил, что сейчас не лучшее время, чтобы умничать, – Очень хорошо. Я считаю, что вы просто обязаны победить. Это сильно поможет проекту, сильно. Главное, чтобы победа случайно не ушла кому-нибудь еще, – и снова включился загадочный голос. – Но мы с вами этого не допустим, ведь правда, Сергей?

– Да, конечно, – Сергей вообще не понимал, с чем он соглашается.

– Не упустим. Тогда нам следует работать сообща, это очень важно. Вам нужен наставник, и позвольте мне взять на себя эту роль.

– Да, для нас большая честь, – Даша тоже не понимала, с чем соглашается. – И все же, что нам следует делать дальше, чтобы получить финансирование.

– Вам следует держаться меня, друзья. А то бывают такие: показывают презентации, просят поддержки, а потом пытаешься с ними работать, а они – ни да, ни нет, ни ок, ни пупок, – Польский сухо посмеялся. – И нет их. Да, нам следует держаться вместе. Вот, что мы с вами сделаем. Отправьте-ка мне эту вашу презентацию, и оставьте все свои контакты Гоше, – он указал на своего помощника, который выглядел уже не особо живым. – Главное, ничего пока не делайте, ничего не предпринимайте, мы с вами все решим.

Напоследок он кинул тот же взгляд в сторону Ани, крепко пожал руки всем троим (угадайте, кому крепче всех) и попрощался, не дав шанса задать лишние вопросы. Ребята вышли из ресторана растерянными, но в целом удовлетворенными. Они не поняла, что произошло, но голос Польского, хоть и не внушал большого доверия, зато внушал надежду.

– Обсудим все завтра, – как пришибленная кинула Даша, как только они вышли на улицу, и, попрощавшись, быстро пошла вниз по улице.

– Я запишу конспект нашей сегодняшней встречи в беседу, – даже Сергей был в не характерном для себя потерянном состоянии. – Да, обсудим, наверное, все завтра.

– Хорошо, – Аня не хотела прощаться и оставаться одной, но и наедине с Сергеем ей было не комфортно. Она надеялась поговорить с Дашей, чтобы хоть как-то отвлечься, но она неожиданно быстро ушла, и Ане пришлось возвращаться домой.

7

Дома было много работы, а на вечер были назначены посиделки с подругой, но Аня все равно решила немного пройтись по тесным переулкам центра города. Ей хотелось побыть с кем-то, чтобы не оставаться одной со своими мыслями, но звонить было некому – все были заняты будничными делами. Единственное решение – провести этот час наедине с узкими улочками безразличного города. Одинокие прогулки под музыку обычно проветривали голову, но сегодня ни одна песня не могла зацепить ее чувства, которые сконцентрировались на неопознанном госте сознания.

В наушниках заиграл до боли знакомый трек. Воспоминания хлынули волной контрастных переживаний, и Аня поняла, что именно в этом месте, в похожий осенний день, год назад она шла со своим другом, и из колонок какого-то магазина на всю улицу разносились незамысловатые строчки этой попсовой песни. Трек преследовал их на всем протяжении этой недолгой, но яркой дружбы, поэтому она хорошо помнила каждую его строчку. Аня улыбнулась и даже начала пританцовывать, озираясь, чтобы ее никто не увидел. Она крутила в голове кадры, как они вместе проводили прошлую осень, и ее сердце начало биться чаще. Она смеялась, вспоминая его шутки, смотрела на знакомые вывески и пыталась не заплакать от осознания, что все это осталось в прошлом. Их общение оборвалось так по-детски нелепо, что ей до сих пор было больно думать о том дне. Вспоминая о той осени, ее глаза всегда наливались слезами, то ли от счастья, что эти встречи были, то ли от грусти, что так быстро прекратились. Но в этот раз она смогла сдержаться и не заплакала, улыбаясь своим воспоминаниям. Она называла их союз дружбой. Он думал иначе.

Переулок выходил на широкий проспект, и шагнув на шумную улицу, Аня сразу же очнулась, резко очутившись в другом мире. Она вдруг вернулась в мир реальном, в тот, где над мыслями висит необъяснимая тень. В наушнике играло уже что-то незнакомое – грубое и резкое. Она переключила трек и пошла в метро.

Подруга должна была прийти в восемь. Аня успела доделать все дела до семи и начала готовиться к ее приходу, но через 20 минут она написала, что приболела и не придет. Аня весь день жила предвкушением этой встречи и возможностью залить тревожащие мысли алкоголем. На столе стояла бутылка. Аня никогда не пила в одиночку, это казалось ей слишком аморальным, потому что когда-то так сказал кто-то очень для нее авторитетный. Со временем это стало для Ани нерушимым законом. Но сегодня ее казалось, что можно отступить от правил, можно позволить себе один вечер, тем более, если об этом никто не узнает.

Аня открыла бутылку, включила музыку и, как в фильмах, хотела посвятить этот вечер себе. Но чье-то непрерывное присутствие в ее голове не давало ей это сделать. Она ощутила в груди несвойственное ей, сжимающее чувство одиночества, как будто навеянное образом из мыслей. Оно разъедало ее изнутри с каждым выпитым бокалом, но с каждым глотком ей казалась, что она все ближе к тому, чтобы развеять туман и сдернуть маску с ее мучителя. Закончилась уже не одна бутылка, Аня танцевала, не слышав ритм и не видя ничего перед собой. Она сделала резкий шаг вперед и в последний момент заметила под ногами не понимающего, что происходит, кота. Она извернулась, чтобы не наступить на него, поскользнулась и упала, задев стоящую на краю пустую бутылку. Бутылка разлетелась вдребезги, оглушив Аню резким звоном. Пытаясь встать, она случайно поставила руку на один из осколков. Кровь тут же хлынула безумным алым потоком, и Аня побежала в ванну, чтобы ее остановить.

В глазах все плыло, в сознании перемешивались рубиновые капли крови с сине-серой тьмой из сна, рисуя жуткие ассоциации. Она хотела, чтобы сейчас кто-нибудь пришел и спас ее, но спасать было некому. Аня отчаянно хотела заплакать, но поняла, что чувства ее кем-то заперты внутри и наружу не может пробиться ни одна слеза. Ей снова показалось, что ее кто-то душит. Она попыталась умыться, но кровь все еще не остановилась, пачкая белоснежную раковину. Аня подняла глаза на зеркало, ее взгляд застыл на своих глазах – имя нависшей над ее жизнью тьмы вдруг стало ей понятно. Она не могла поверить в то, что осознала. Она не хотела принимать ту, что четко видела в отражении своих темных карих глаз.

Лица у нее не было, не было и образа. Воплощение ее всегда менялось, но ощущение ее присутствия внутри сохранялось неизменным. Неизменным было и имя, а имя это было – смерть.

8

Утром Аня поняла, что уснула в одежде, и рука ее все еще была в крови. Она обработала рану, убрала осколки и медленно начала собираться на работу. После вчерашнего инсайда, ей стало только хуже. Она боялась этого слова, застрявшего в ее мыслях, и не хотела формулировать его для себя, но четко понимала, что думает только о нем. Теперь в ее голове не было ничего скрытого и загадочного; единственное, что было ей непонятно, – почему это происходит именно в ее голове. В жизни Ани все в целом было хорошо, по крайней мере, по ее собственной оценке. Она не теряла близких, не смотрела фильмы о трагедиях и не слушала страшные истории – ничего, что по законам психики могло бы стать триггером ее помешательства. Вопросы смысла жизни ее никогда не волновали. Ей всегда все было понятно, а все, что понятно не было, не беспокоило ее разум. Аня всегда была убеждена, что нет смысла думать о том, что так и останется недоступно сознанию. В общем, она легко переживала трудные периоды и всегда верила в счастливое будущее.

Но сегодня ее сознание работало по другим правилам, и Аня не могла понять, что сломалось в ее мозгу и почему команда «не думай об этом» больше не срабатывает. Как будто шестеренки разума начали крутиться в обратную сторону – все вроде работало и со стороны функционировало также, но изнутри было ощущение, что каждая деталь двигается неправильно, и ее надо срочно починить, пока весь механизм не вышел из строя.

Аня сильно опоздала на работу. Все уже давно обсуждали вчерашнюю встречу. В комнате было много людей: приехали парни, отвечающие за техническое обеспечение, специалист по рекламе, и даже юрист, которого Аня видела в первый раз. Со всеми ними ребята обычно общались через видеоконференции, и то нечасто. Артура сегодня не было. Это почему-то расстроило Аню.

Аня сидела грустная и почти ничего не говорила всю встречу. Таня поинтересовалась у подруги, все ли в порядке, но Аня ответила, что у нее сегодня просто плохое настроение. На самом деле ей очень хотелось поговорить с кем-нибудь, но что-то внутри нее блокировалось, и Аня не могла сказать ни слова о том, что действительно чувствует.

– Я не понимаю, какая ему выгода нам помогать? – Таня не доверяла Польскому и пыталась вразумить остальных.

– Да почему ты везде ищешь выгоду? – Сережа тоже до конца ему не доверял, но не мог не поспорить с Таней; к тому же, Польский все-таки обещал им помочь.

– Потому что, судя по вашим рассказам, Польский не тот человек, который бескорыстно помогает всем нуждающимся.

– Да кто его знает.

– Вот мы и должны узнать! – Таня пыталась усмирить простодушие Сергея, и у нее это в очередной раз получилось.

– А что мы тут все вообще сегодня собрались, если он сказал ждать его ответа? – проснулся Толик.

– Ну не будем же мы просто так сидеть и ждать, – «сидеть и ждать» вообще не вписывалось в концепцию жизни Сергея.

– Почему нет? – а для Толика «сидеть и ждать» было жизненным кредом.

Бессмысленные споры продолжались еще какое-то время, а потом переросли в обычное обсуждение задач на неделю. Аня включилась в работу и, к своему удивлению, вполне успешно справлялась с рабочими вопросами.

9

День прошел как обычно. Сначала Аня старалась избегать мыслей о смерти и подавлять их, но осознав, что все попытки тщетны, поддалась размышлениям. Они не развивались и ни к чему не приводили. Она не понимала, зачем ей об этом думать, какой вопрос она пытается решить и почему ей надо делать это сейчас. Иногда в голове возникал еще один вопрос – «Почему я?», но он быстро исчезал, сменяясь главным объектом ее мыслей.

Того тумана, заполняющего ее голову предыдущие дни, уже не было, сознание было чистым, но оно больше не представлялось Ане безопасным местом. Это была тюрьма, из которой она не могла сбежать ни в реальный, ни в фантазийный мир. В тюрьме этой не было ни чувств, ни эмоций. Только один абстрактный невещественный образ смерти стоял над этой клеткой и смотрел на нее. Он не был ни страшным, ни отталкивающим. Он просто был там – без цели, без действий, без звуков, просто существовал внутри ее головы и каждую секунду напоминал, что она его пленник.

Аня пугалась своего нового отреченного восприятия мира. Она старалась делать вид, что ничего не происходит, но с каждым днем все глубже утопала в этом темном омуте сознания. Там не было воздуха, не было дна, и никто не мог помочь ей спастись, и силы бороться начали медленно угасать. Со временем она смирилась с серым фильтром, наложенным на ее жизнь, но не переставала мучится от гнетущих ее сторонних мыслей и невозможности включиться в настоящую жизнь.

В какой-то момент ей стало казаться, что она умирает. Мнимая сущность внушила ей эту идею, которая не имела никакого реального подтверждения. Она не могла объяснить себе свое убеждение и старалась не верить в него, но, как бы не сопротивлялась, понимала, что полностью убеждена в этом. Физически она чувствовала себя как раньше, ничего не изменилось в ее привычном течении дней, и от этого еще страннее было осознавать внутренние перемены.

Аня все делала на автомате, и несмотря на то, что каждое свое действие могла объяснить логически, она не понимала зачем ей это действительно нужно. У нее были большие цели, и она последовательно к ним шла, но достижение мечты теперь не казалось ей чем-то стоящим. Стоящим, впрочем, не казалось ничего. «Важность» чего-либо была обусловлена лишь общепризнанными социальными нормами, а ее не личными принципами и стремлениями. Отсутствие привычной мотивации побуждало ее находить любые дела, чтобы доказать себе обратное, и это, конечно же, не срабатывало.

Периодически Ане казалось, что ее вообще не существует. Черты ее личности как будто начали исчезать, растворяться в темной массе, заполняющей ее разум. Тогда она и вовсе теряла связь с миром и уходила в себя, пытаясь ощутить свою привычную идентичность, в которой так была уверена раньше. Отсутствие ощущения земли под ногами дезориентировало ее полностью и заставляло усомниться в реальности всего, что происходило с ней. Но самым невыносимым было непрерывное бесконечное присутствие в мыслях непонятного и необъяснимого образа смерти, огромным монстром стоящего над ней и смотревшего в самую глубь ее души. Он высасывал из нее остатки жизненных сил и не давал ее разуму остановиться в безостановочных поисках невозможного. И все же, несмотря ни на что, Аня старалась продолжать свою нормальную обычную жизнь.