Текст книги "Без драм"

– Это все, конечно, очень здорово… – Даша не знала, как реагировать на речь Толика. – Но это он сказал, что не будет с нами работать, а не мы.

– Да он завтра передумает! – вступилась Аня, не уверенная, что это правда так, и все еще недопереварившая слова Толи. – Он же отходчивый, у него эмоции скачут туда-сюда, – она сопроводила свои слова вертикальным жестом и повторила. – Туда-сюда…

– И все же, – не сдавалась Таня, – мы не обязаны перед ним стелиться. И вообще – если вы за нас, то что же вы нас не поддержали то, и не сказали вот это вот все про недалекого при нем? Может у него бы и встали мозги на место, если бы не одни мы ему их промывали.

– Я ни на чье место не встаю, – обиделась Аня. – Я свое мнение говорю, и оно не против кого-то, оно за команду. За то, чтобы таких вот разборок каждый раз не было.

– Да у тебя всегда свое мнение, только вот почему-то ты его не высказываешь никогда!

– А что мне высказывать? Это ваши разборки тут. Мне никто ничего плохого не сделал.

– Ну и что же ты тут тогда делаешь сейчас? – резким пренебрежительным тоном гаркнула Таня. Даша впервые за вечер не поддерживала подругу и виновато смотрела на обоих, не зная, как смягчить сказанное.

Аня несколько секунд разочарованно смотрела в глаза Тани, но ничего не сказала и, резко развернувшись, бросилась в сторону ближайшего то ли парка, то ли сквера, лишь бы поскорее от них сбежать. Моросил мелкий дождь, ее плащ все еще был расстегнут, но она шла несвойственно быстрым шагам, как будто ее кто-то пытался догнать.

– Аня, подожди! – услышала она расстроенный голос Даши, кинутый ей в спину, но никак на него не отреагировала и не изменила своего курса.

22

Аня шла по темной неосвещенной дороге и не знала, куда она идёт. В ее груди трепыхали обида на ребят, злость от сорванной презентации и раздражение от того, что она не может прожить все эти эмоции, подавляемые чем-то, что выше нее. Она вспомнила про бросившего ее Артура, а потом и про все, чем он ранил ее раньше. Воспоминания цеплялись одно за другим, поднимая в голове кадры всех ссор со всеми ребятами, где были виноваты они или была не права она. Аня глубоко переживала каждую обиду, хоть и умела быстро отпустить любую, даже самую тревожащую ее ситуацию. Но сейчас все это казалось ей таким ничтожными и нелепыми, как будто они ссорились из-за чего-то незначительного и низкого. Тем не менее, на каком-то другом уровне она все-таки понимала, что это не так. Мозг обманывал ее и не давал чувствовать так, как она этого хотела. Все вокруг казалось ей лишенным настоящего смысла: и конкурс, и ссора, и переживания – все было под тенью тщетности и эфемерности настоящего. За сегодняшний день накопилось так много эмоций, что они разрывали Аню на части, но она пряталась от них, уходя еще глубже в себя.

Она шла с каменным лицом, не понимая того, что происходит у нее внутри. Ей было холодно, но несмотря на это Аня сбавила шаг, осознав, что новые туфли ей жутко натирают, к тому же нога в них подворачивалась при любых неровностях дороги, а таких в этом странном темном парке было невероятно много. Ей стало страшно. Она хотела развернуться, но позади виднелась подозрительная фигура мужчины, и Аня, снова ускорив шаг, решила все-таки пройти сквер насквозь.

Аня дрожала каждой клеточкой тела, но не знала от чего – от холода, нервов или страха. Она все время оборачивалась, опасаясь незнакомца сзади, и, повернувшись в очередной раз, поняла, что он свернул. Она осталась совсем одна, и от этого ей стало еще страшней. Было еще не поздно, но с каждой минутой становилось все темнее и темнее. Бесконечная аллея без единого фонаря уходила вдаль, и не было видно, что впереди. Аня инстинктивно прибавила шаг, озираясь по сторонам, и не заметила под ногой очередной излом асфальта. Каблук попал в щель, нога вывернулась, сумка предательски перекрутилась и перевесила, потянув вперед, и Аня, вскрикнув, упала на мокрую дорогу. Вторая нога зацепилась за платье и порвала юбку, застрявший каблук наполовину оторвался от подошвы, а на коленках выступила кровь от жесткого приземления на шершавый асфальт.

Аня попыталась встать, но лодыжка болела, и каблук был слишком неустойчив. К тому же она была настолько испачкана, что ей уже было все равно, и она, обессилев, рухнула на землю и взорвалась истерическим плачем:

– Господи, ну за что мне это! За что мне это все! – в голове прокручивались все события дня, и от этого плач становился все более неподконтрольным. – Не может у человека все быть плохо в один момент, так вселенная не работает! Почему все так?! – она достала телефон и поняла, что он разряжен. Ждать помощи было неоткуда. Она еще раз попробовала встать, но лодыжка болела разрывающе сильно, и ее накрыла вторая волна слез. В этот момент она поняла, что на самом деле плачет – впервые за восемь месяцев. От осознания этого ее накрыли другие, еще неосознанные ей эмоции. – Слава богу я на дне! Как хорошо, что я здесь, где нет ни капельки ничего хорошего. Ничего! – она улыбнулась своим неостанавливающимся, черным от туши слезам и продолжила себя жалеть. – Какой же ужасный день, какой он отвратительный! – она посмотрела на свое грязное платье с огромной дырой на самом низу юбки. – И как я буду отдавать платье в таком виде?

Аня попробовала встать еще раз, но у нее не получилось. Она была в отчаянии и искала глазами кого-нибудь, кто бы мог ей помочь. Даже тот устрашающий мужчина, шедший сзади, казался ей хорошим вариантом. Стало уже совсем темно, и было трудно разглядеть хоть что-то на всем протяжении длинной аллеи. Она уже начала терять надежду, как, наконец, вдалеке замелькала чья-то фигура. Тоненький силуэт стремительно приближался, и Ане не верилось, что идет ее спасение. Когда человек подошел ближе, она узнала его по очертаниям платья, и в этот момент раздался голос:

– Аня! Это ты? Господи, что ты тут сидишь на земле? – жутко испугавшаяся Даша подбежала к подруге и, опасаясь, что случилось что-то ужасное, начала осматривать ее. – Что, что случилось? Все нормально?

– Каблук… – все еще всхлипывая, простонала Аня, – Каблук сломался…

– Ты из-за этого упала? Больше ничего не болит, только нога? – Даша, как врач, начала ощупывать ее ногу, но в темноте ее почти не было видно.

– Ай… – все еще плача, но уже больше от радости спасения, а не от произошедшего, шепнула Аня, как будто ей и не было действительно больно от того, как Даша аккуратно поворачивает ее ступню.

– Как же ты так умудрилась то…

– Что ты тут делаешь? Как ты меня нашла?

– Идти можешь? Сможем дойти до скамейки?

– Не знаю… – скамейка была в одном шаге от них, и Аня еще раз, оперевшись всем телом об Дашу, попробовала встать. Нога была, видимо, сломана, и идти она не могла, но подруга кое-как дотащила и посадила ее. Аня повторила свой вопрос. – Почему ты за мной пошла? Или ты просто сюда шла и случайно нашла меня?

– Нет, я специально тебя искала. Мы тебе звонили, но у тебя телефон недоступен был. Потом я вспомнила, что ты еще в фойе говорила, что он у тебя разрядился. Я посмотрела твое местоположение по локатору, а ты посреди леса. А здесь этот парк – огромный, ты насквозь не пройдешь.

– Я думала это сквер…

– Да какой сквер! Ты бы так шла и шла без навигатора. Здесь еще и освещения нет никакого. Я, пока сюда бежала, на какой-то стремного мужика наткнулась, аж испугалась. Ну у меня то, конечно, баллончик есть, если что, а ты бы что делала?

– Да, я тоже его видела. Он что, кругами что ли ходит…? – Аня начала озираться по сторонам.

– А я смотрю по геолокации – ты на месте стоишь. Думаю, может успею тебя догнать, а то ты убежала так…

– А остальные что?

– Да остальные… Мы с Таней тоже поругались после того, как ты ушла. У нее ко всему всегда претензии есть. К тому же, она взрывается вечно, чуть что ей поперек скажешь, не остановишь потом. Толик там остался ее успокаивать, – сказала Даша, нахмурив брови, но бойко продолжила. – А я думаю, как ты дойдешь то, без навигатора, еще и в таком состоянии, – глаза начали привыкать к темноте, и она увидела, что Анина тушь размазалась по ее лицу. – А ты чего ревешь то? – спросила она, по-доброму улыбаясь.

– Да… Все что-то разом так навалилось… Еще эта нога, – она посмотрела на свою распухшую лодыжку. – Еще и платье порвала, а оно не мое…

– Да Бог с ним, с платьем. Что с ногой будем делать? Наверное, надо скорую вызвать, они прямо сюда подъедут, – Даша начала копаться в телефоне.

– А с командой то что теперь? – неуверенно, как будто она была готова снова заплакать, спросила Аня.

– Да нормально все будет с командой. Как ты все время говоришь – что-нибудь придумаем! – Даша была полна непонятного энтузиазма. – Остынут все, выдохнут, и помиримся. У нас только все как надо пошло. Что же мы теперь, бросать будем из-за какой-то ссоры? Раз сегодня все так сложилось, значит точно приведет к чему-то лучшему. На этом мир построен, все в результате будет правильно. Все для чего-то было нужно. Вот увидишь. Алло, скорая? – Даша профессионально, как будто делала это уже много раз, начала разговаривать с диспетчером скорой помощи. Сбросив трубку, она продолжила прерванную мысль. – Не бойся, все нормально будет. Взрослые люди, договоримся как-нибудь.

– Хорошо, если так… – грустно ответила Аня.

– А как по-другому то? Выбора то нет!

Аня хотела возразить, что выбор есть всегда, но быстро поняла, что это далеко не так, и промолчала. Она вдруг поняла, что ей так хорошо сидеть рядом с подругой и понимать, что та не бросила ее и пришла на помощь, хотя даже толком не знала, куда идти. Аня смотрела на Дашу, которая пыталась найти в интернете, что можно сделать с ногой до приезда скорой, и наконец решилась сказать:

– Знаешь, мне было так плохо.

Даша удивленно подняла глаза и по тяжелому тону голоса поняла, что она говорит о чем-то очень для нее серьезном. Она отложила телефон и, смотря ей в глаза, приготовилась слушать. Ане было трудно говорить, как будто кто-то перекрыл ей кислород, но в этот раз она смогла себя пересилить, сделала глубокий вдох и начала рассказывать обо всем, что убивало ее изнутри все это время. Даша молча смотрела на нее и внимательно и сосредоточенно слушала. Когда Аня закончила свой длинный рассказ, Даша какое-то время просто смотрела на нее с мокрыми глазами, а потом резко кинулась ей на шею. Объятия были такими сильными, что ей перехватило дыхание.

– Что же ты раньше не рассказала…?

– Я боялась, – тихо ответила Аня, и слезы опять начали наворачиваться на глазах.

– Чего боялась…? – осторожно пыталась понять Даша.

– Не знаю, – обессилив, сказала Аня и уже не смогла сдерживаться, и снова разрыдалась. Теперь уже она крепко обняла подругу, и они просидели так, пока не услышали звуки сирены подъезжающей скорой помощи.

23

Аня проснулась от яркого луча солнца, пробивающегося через недозакрытые шторы, который светил ей прямо в глаза. Она встала, подошла к окну и резким движением раздвинула серые занавески. Была замечательная погода – светило солнце, не было ни облачка на ярко-голубом небе и ещё по-летнему пели птицы. Она стояла, наслаждаясь видом, и улыбалась. На подоконник перед ней запрыгнут кот и начал просить его погладить. Они оба заметили необычную птичку, похожую на ту, что они видели полгода назад.

– Гари, это твой друг? – обратилась к коту Аня. Он не отвечал, пристально смотря на птицу, потом отрицательно мяукнул и переключил внимание на хозяйку. – Да, у той желтые перья были, а у этой какие-то красные. Что случилось с городскими птицами? – обратилась она к коту, но он ее не слушал, наслаждаясь тем, как его гладили. – Останусь сегодня дома, тебе же одиноко тут без меня? – на самом деле Аня хотела погулять, успев захватить последние тёплые деньки сентября, тем более что кот не оценил ее жертву.

Поработав немного за компьютером, Аня собралась и вышла на улицу. Она дошла до парка, в который уже давно не заходила, и поэтому удивлялась всему, что изменилось с ее последнего визита. Она всегда обращала внимание на мелкие детали, поэтому увидела, что поменяли форму фонарей, заменили лавочки, перекрасили будку охранника и убрали шлагбаум, вечно мешающий велосипедистам. Каждый раз, когда Аня замечала что-то, она едва заметно улыбалась. Она шла, слушая музыку и блуждая в своих мыслях. Пройдя через заросшую кустами дорожку, она вышла к берегу, с которого открывался красивый вид на большой пруд. Город отражался в неподвижной водной глади, создавая иллюзию второго измерения, которая заворожила Аню, и она неподвижно любовалась пейзажем.

В наушниках заиграла та до боли знакомая ей песня, и Аня рассмеялась, услышав ее первые ноты. Она стояла, облокотившись на ствол дерева и улыбалась, вслушиваясь в выученные наизусть строчки.

– Какая же глупая песня, – подумала она, осознав, что ее глаза опять наливаются слезами. Она радовалась этим слезам.

В этот момент она поняла, что прошел ровно год с тех пор, как она увидела сон про накрываемый тьмой Ершалаим. Она почему-то запомнила эту дату. Вспомнив сон, Аня подумала, что можно было бы нарисовать интересную картину по этому сюжету и начала представлять, как можно воплотить пришедшую ей идею. Эти размышления привели ее к мысли, что стоит перерисовать испорченный рисунок про историю человека с крыльями, который она все-таки не выкинула. Аня вспомнила вечернюю аллею с грязно-желтым светом фонарей и подумала, что бы могло случиться с этим человеком. Она представила его, идущим все таким же ровным шагом по той узкой дороге и не замечающим ничего и никого вокруг. Он шел, как будто крыльев никогда и не было за его спиной. Не было видно шрамов и никаких других следов, напоминающих, что когда-то он умел летать. Он был обычным человеком и только щемящие воспоминания выдавали его отличность. Аня думала об этом, улыбаясь своей наивности. Она немного прошлась вдоль пруда и повернула обратно, направляясь в сторону дома.

В Аниной голове все было снова подвластно ей самой. Она, как и прежде, не беспокоилась вопросами, ответы на которые не сможет найти в интернете, не думала о том, какую эмоцию от неё сейчас ждут, и почти никогда не теряла связь с реальным миром. Несмотря на это, за прошедший год Аня стала больше погружаться в себя и много времени проводила в своих мыслях, но в них она теперь была одна и наслаждалась своим одиночеством. Она стала задумываться о том, что раньше казалось ей надуманным, и быть внимательнее к тому, что раньше казалось мимолетным. Аня всегда была оптимистом, но теперь она относилась к этому по-другому. Раньше она наслаждалась жизненными радостями. Теперь она радовалась тому, что наслаждается ими.

Недавно она посмотрела фильм, в котором главный герой описывал то, каково это быть в депрессии. Аня узнала в этой картине, нарисованной им, себя, и, немного изменив некоторые детали, создала свой образ того, что она тогда чувствовала. Депрессия представлялась ей стеклянной комнатой, поставленной посреди обычной жизни. Со стороны ее не видно, а если и видно, то она ничем не пугает и не настораживает – просто стеклянный куб с почти незаметной дверью. Внутри него живет маленькое серо-синее облако, больше похожее на сгусток темного тумана, заметное только одному человеку. Оно выглядят безобидно и даже жалко и неутихающе зовет свою будущую жертву зайти в комнату. Человек подходит немного ближе и уже не может сопротивляться этой силе, затягивающей его внутрь. Не зная как, он понимает, что попал в комнату, дверь заперта, а вместо облака бушует неизвестная всепоглощающая и всеуничтожающая тьма, которая бьется об стенки в неутихающем порыве. Она, кажется, такой же пленник. Через стеклянные стены видно, как протекает жизнь. Она идет все также, ничего не поменялось, но человек не живет ее. Он отделен стенами, которые не сломать, дверью, которую не открыть, и стихией, с которой не подружиться. Она давит человека к земле, не дает сделать вдох и, главное, поглощает любые чувства, зарождающиеся у него внутри. Каждое, даже самое тонкое переживание тут же гасится от порывов этого холодного безликого существа, не давая им шанса разгореться. Человек видит других людей – они радуются, смеются или плачут, но их эмоции не проходят сквозь стекла. Он пытается рваться, искать выходы, обмануть тьму, понять ее, но она все также равнодушно и монотонно бьется над человеком, не обращая на него никакого внимания. Ему некуда идти, нечего делать, и он садиться на пол и безучастно смотрит на мечущуюся над ним тьму. День за днём, месяц за месяцем он просто наблюдает за своим неугомонным соседом и жизнью, идущей за стеклянными стенами, и никак не может себе помочь. Аня все ещё видела этот куб в своей голове, но держалась от него как можно дальше. Она знала, что если подойдёт хоть на шаг ближе к нему, то ее может снова затянут туда.

Вернувшись, Аня покормила кота, налила чай и села в свое розовое кресло с недочитанной книгой. Она открыла ее, подцепив закладку, и прочитала в самом низу страницы – «Без драм, без драм, в мое положение тоже нужно входить».

– Без драм, – подумала Аня, и перевернула страницу.