Текст книги "Луна. Рассказанная вкратце"

Гейм старт

Гейм старт.

Выхожу в мир – чужой, непривычный, где-то враждебный, только я точно не знаю, где.

Что-то врезается в меня откуда-то ниоткуда, мир летит кувырком, больно прижимает, бьет, режет, давит…

Раньше я не знал, что такое больно.

Гейм овер.

Все еще не могу прийти в себя от пережитого кошмара. Осторожно ввожу новую запись, спрашиваю себя – а правильно ли делаю, а нужна ли эта запись вообще…

СОВЕТ 1 Когда выходите в мир, остановитесь: мимо пронесется чудовище.

Жду.

Чего я, собственно, жду. Кто вообще сказал, что в эту игру играет кто-то кроме меня…

Игра…

Ну да, какая-то игра, начатая кем-то когда-то, уже незнамо кем и когда. Да что значит, незнамо кем, мной начатая, кем же еще. Смотрю в правила, правил нет, смотрю в подсказки, подсказок нет. Гейм старт – и все.

А, нет, вот. Совет номер один…

Когда выходите в мир…

Гейм старт.

Выхожу в мир – чужой, непривычный, где-то враждебный, только я точно не знаю, где.

Спохватываюсь, вспоминаю – отступаю назад, ревущее чудовище проносится мимо, обдает меня потоком грязи.

Делаю шаг вперед. Мимо проносится еще одно такое же чудовище, только другой расцветки.

Их много. Десятки. Сотни. Приноравливаюсь, стараюсь пробежать через поток чудовищ, огромная тварь оглушительно кричит, сбивает меня с ног.

Гейм овер.

СОВЕТ 2 Не пытайтесь пересечь стадо ревущих чудовищ.

Думаю, играть ли мне дальше. Нет, с меня уже хватит, только с ума сойти не хватало…

Больно.

Раньше я не знал, что умирать больно.

Игра…

Перебирал свои старые сны и потерянные желания, ненароком набрел на игру.

Игра.

Кто-то когда-то пытался играть в неё, то ли я сам, то ли кто-то еще. Кто-то даже оставил подсказки, когда выходите в мир…

Ищу инструкцию, перебираю обломки вселенных и тени от прожитых веков.

Не нахожу.

Не люблю такие игры, от которых инструкция где-то затерялась. Все-таки осторожно включаю…

Гейм старт.

Гейм старт.

Выхожу в мир – чужой, непривычный, где-то враждебный, только я точно не знаю, где.

Спохватываюсь, вспоминаю – отступаю назад, ревущее чудовище проносится мимо, обдает меня потоком грязи.

Делаю шаг вперед. Мимо проносится еще одно такое же чудовище, только другой расцветки.

Их много. Десятки. Сотни. Ревущее стадо.

Я уже знаю, что нужно делать, я жгу их пламенем, одно, другое, третье, ага, разбежались, струхнули. Иду вперед, кажется, я первый, кому удалось пройти на следующий уровень. Кто-то хватает меня, тащит куда-то, пытаюсь сопротивляться – мир меркнет…

– Имя, фамилия?

– Это что?

– Придуриваемся, значит? Машины зачем жгли?

– Это что?

– Ты мне еще дурака валять будешь?

Дубинка рушится мне на голову.

Мир умирает.

СОВЕТ 3 Машины не жечь!

Игра.

Давненько не брался за эту игру, уже и забыл, что это такое. Читаю подсказки, машины, машины, что такое машины…

Ищу инструкцию.

Не нахожу.

Это новенькое что-то, чтобы к игре не было инструкции.

Ладно, неважно.

Гейм старт.

Выхожу в мир – чужой, непривычный, где-то враждебный, только я точно не знаю, где.

Спохватываюсь, вспоминаю – отступаю назад, ревущее чудовище проносится мимо, обдает меня потоком грязи.

Делаю шаг вперед. Мимо проносится еще одно такое же чудовище, только другой расцветки.

Их много. Десятки. Сотни…

…выхожу из игры.

Чиркаю в пометках:

СОВЕТ 4 Пресекать дорогу только когда на столбе загорится зеленый огонь.

Игра.

Сегодня наткнулся на эту игру, когда разбирал завалы давностью в миллиарды лет. Перечитал советы, долго думал, что за зеленый огонь, от звезды, что ли, или от газового облака…

Ладно, надо смотреть инструкцию.

Смотрю инструкцию – инструкции нет. Первый раз вижу игру, к которой нет пометки – КАК ИГРАТЬ.

На всякий случай выбрасываю в чат сообщение – ау, народ, кто играл в такую игрушку с ревущим стадом и зелеными огнями, кто знает, как там чего?

Жду.

Нет ответа.

Кто сказал, что кто-то играет кроме меня.

Кто сказал, что вообще есть кто-то в мире кроме меня…

Осторожно нажимаю ге…

Гейм старт.

Выхожу в мир – чужой, непривычный, где-то враждебный, только я точно не знаю, где.

Спохватываюсь, вспоминаю – отступаю назад, ревущее чудовище проносится мимо, обдает меня потоком грязи.

Делаю шаг вперед. Мимо проносится еще одно такое же чудовище, только другой расцветки.

Их много. Десятки. Сотни.

Я ищу зеленый огонь, огня нет, ни зеленого, ни какого.

Высокие твари проходят мимо, шарахаюсь от чудищ, не сразу понимаю, что я – точно такая же тварь. Не понимаю, почему они идут, ведь нет никакого зеленого огня.

Наконец, понимаю. Зеленоватое мерцание по ту сторону полотна. Иду, мерцание гаснет, это что-то плохое, когда оно гаснет… Рев чудовища…

Гейм овер.

Снова жму на гейм старт.

Выхожу в мир…

…пересекаю серое полотно, спрашиваю себя, что делать дальше. Хоть бы какая подсказка, хоть бы какая загвоздочка, хоть бы…

Нет.

Ничего.

Иду к приоткрытой двери, просачиваюсь внутрь, оглядываю сидящих…

– Вы на собеседование?

– А… да.

Захожу в игру.

Привычным жестом захожу в игру, это уже стало навязчивой идеей. Вместо того, чтобы заниматься делами – с самого пробуждения включаю игру…

– Па-а, а поедем?

Димулька сдергивает с меня одеяло, вот ты черт, и не объяснишь, что папа спать хочет…

– Поедем, поедем… щас…

– Па-а-а-а!

– Тихо ты, маму разбудишь… разве так маму будить надо? Надо завтрак приготовить, кофе заварить, там и мама проснется…

– И поедем?

– Поедем, поедем.

– А ранец с Бетменом купим?

– Купим, купим…

Кое-как выволакиваю себя из постели, черт, получается же как-то у людей все успевать, я, по ходу, не человек…

Небо гудит.

Оно еще вчера гудело, бомбили где-то там кого-то там… только сегодня что-то низко гудит.

– Па-аа!

– Да тише ты, ма…

Рушится дом, рушится мир, рушится все, разлетается на осколки…

Гейм овер.

Забрасываю игру куда подальше, напоследок пишу в чате:

СОВЕТ 45

Как бы еще сформулировать… выкладываю фото человека, призывавшего народ к войне.

Пишу совет…

Игра.

Странная какая-то игра, дурацкая игра, из тех, про которые в первые пару ней и не поймешь, как играть, на что нажимать, куда идти. Ищу инструкцию, инструкции нет, ничего нет, играй, как хочешь…

Выискиваю что-то по сетям, нашло на меня что-то, хочется разобраться до конца. Натыкаюсь на какие-то советы, смотрю на фотографию, под которой написано – этого человека убить.

Убить.

Легко сказать…

Уже знаю по советам, так просто там убивать не получится. Тогда как…

Гейм старт.

Выхожу в мир – чужой, непривычный, где-то враждебный, только я точно не знаю, где.

Спохватываюсь, вспоминаю – отступаю назад, ревущее чудовище проносится мимо, обдает меня потоком грязи.

Делаю шаг вперед. Мимо проносится еще одно такое же чудовище, только другой расцветки.

Их много. Десятки. Сотни…

– …кофе? – киваю в сторону чашек.

– Ой, ну вы прямо мысли читаете, замерз как черт… хотя нет, что я несу, черти не мерзнут, у них в аду тепло… – он подсаживается ко мне, потирает озябшие руки, – это карикатуры есть… где в аду за неуплату газ отключили…

Разливаю кофе, бросаю в чашку синеватые кристаллики, главное, чашки не перепутать…

…смерть наступила в результате сердечного приступа, по словам пресс-секретаря, который в это время находился возле кандидата…

Кое-как выволакиваю себя из постели, черт, получается же как-то у людей все успевать, я, по ходу, не человек…

Небо гудит.

Оно еще вчера гудело, бомбили где-то там кого-то там… только сегодня что-то низко гудит.

– Па-аа!

– Да тише ты, ма…

Рушится дом, рушится мир, рушится все, разлетается на осколки…

Гейм овер.

СОВЕТ 46…

Соображаю, какой тут может быть совет. Убить всех, кто потенциально может развязать войну. Не то. Убить всех. Не то. Тогда…

Забрасываю в чат очередное послание – люди добрые, кто знает, как там дальше на новый уровень…

А ты инструкцию поискать не пробовал?

Да говорю тебе, нет никакой инструкции.

Да я понял, что нет, ты её искать не пробовал?

Где?

Ну… откуда я знаю, где она может быть…

Вот что… я подумал, а если как-то людям в игре с рождения внушать, что воевать нельзя, убивать нельзя?

Думаешь, сработает?

А чего нет…

Ну-ка, еще раз, что там ты сказал, нельзя?

Ну… не кради. Не убивай. Не лги, тоже ничего хорошего.

Кто им это говорить-то все должен?

Ну… родители.

Думаешь, родителей своих слушать будут?

Так еще добавить – уважай родителей.

Так, дальше.

Не возжелай чужого.

Тоже верно…

СОВЕТ 1256 С раннего детства попытайтесь привить людям…

Совет себя не оправдал.

Я вот что подумал… а что если за несколько человек играть?

И что? За все шесть миллиардов играть, что ли, будешь?

Вроде их там семь уже.

Ау, народ, кто-нибудь инструкцию нашел?

А на сайт производителя зайти не пробовали?

А кто производитель вообще?

НОВЫХ СООБЩЕНИЙ 1

Ты на сайт производителя не заходил?

Да где он, сайт-то этот?

То-то и оно. Нет нигде.

Так не бывает.

А вот бывает. Я сам не поверил… а тут нате вам…

Народ, народ, а никто не пробовал людей гипнотизировать, чтобы друг друга не трогали?

Еще кто какую глупость сморозит?

А что если собраться всем вместе раз в жизни? Хоть в лицо друг другу посмотрим…

И что? Думаешь, от этого игру с начала до конца пройдем?

Ну, не пройдем… ну мало ли…

Жду.

От нечего делать перебираю варианты, как можно пройти игру до конца без того, чтобы не разнести весь этот мир к чертовой матери.

Разработчик, разработчик, должен быть этот проклятый разработчик…

Жду

Уже понимаю, что никто не придет.

Вообще.

Смотрю на сообщения в чате, которые когда-то оставил я сам.

Теперь помню.

Без сомнений.

Оставил я сам.

Перебираю обломки миров, осколки воспоминаний, сообщения от самого себя.

Сижу наедине с собой.

И с игрой, которую делал не я сам.

Точно помню – не я…

Война глобусов

– Что случилось-то?

Девчонка не отвечает, коротко всхлипывает. Встряхиваю её за плечи, не сильно, а то потом начнется, а-а-а-а, женщину уда-а-а-ар-и-и-и-ил…

– Случилось что?

Девчонка показывает длиннющими ногтями в сторону книжных стеллажей.

– Там Вика осталась…

Снова всхлипывает.

– А к нам сюда чего не идет?

– Так там же… там же…

Больше не говорит, бледнеет, губы дрожат, руки трясутся, – это шок, да еще какой. Тут бы хлопнуть по лицу, успокоить, да как же, да женщина же.

Оглядываю ряды стеллажей, а вот она, Вика, сидит возле кассы на полу, что такое, ногу сломала, что ли…

Киваю:

– Иди сюда!

Мотает головой, губы дрожат, сейчас разревется.

– Чего, ночевать здесь будешь?

Снова мотает головой, по щеке стекает слеза, черная от туши.

– Ну, так пошли, чего сидеть-то…

Не двигается. Да что с ними со всеми в магазинчике этом, с ума посходили, что ли, не иначе.

Поворачиваюсь в сторону Вики, первая девчонка хватает меня за куртку.

– Не… не хо… ди… те…

– Чего там, съедят меня, что ли?

– Ползком… ползком…

Смеюсь. Все-таки ползу на корточках, тут же понимаю, что не зря – тишину прошивает автоматная очередь, сам не понимаю, как оказываюсь на полу, забиваюсь за стеллажи, Вика тащит меня под стол кассы, да ты меня когтями порвешь своими, голуба, куда вам когти такие…

Спрашиваю шепотом:

– Чего у вас тут?

– Не… не знаем.

– А стреляет кто?

– Не… зна…

– Ну а кто вообще в магазин-то заходил?

– Да никого тут нет, в том-то и дело…

– Ну как нет, стреляют, значит, есть! Давай… выбираться надо отсюда потихонечку… На счет раз… быстро…

Боится. Хватаю за руку, волоку к выходу, тишина снова трещит пулеметным огнем, пуля обжигает плечо, чер-р-р-рт…

Прижимаемся к двери.

Пулеметный огонь не прекращается, стреляют и стреляют, шут бы их драл. Начинаю понимать, что стреляют не в нас, нет, мы тут не при чем, тут другое что-то…

– Давайте… перевяжу вам…

– Чего?

– Рану… перевяжу…

Первая девчонка хлопочет над моим плечом, хочу сказать им обеим, чтобы валили домой, не сидели тут, не говорю.

Пулеметный огонь стихает, но я понимаю, что это еще не конец, так, затишье перед бкурей, а буря будет нешуточная.

– Вот так… вы бы это… к врачу…

– Домой идите.

– А?

– Домой идите, говорю.

– А показания дать?

– Без вас… возьму. Вы полицию вызывали?

– Я…

– Ну, молодец… молодцы… идите…

Думаю, какого черта я их отпускаю, а как не отпускать, девчонки чуть живые со страху…

Осторожно пробираюсь вглубь магазина, ползу между стеллажами, как учили, пртяаться, вжиматься, ползти…

Выстрелы.

Не в меня, не знаю, в кого, выстрелы, падают со стеллажей подстреленные книги, вдребезги разлетается кассовый аппарат…

Начинаю понимать, вон они, стреляют с двух сторон, одни со стороны окна, другие оттуда, где подсобка.

Стреляют…

Кто?

Подбираюсь ближе, хоть убей, никого не вижу, как будто и нет никого. А может, и правда нет, бывают такие самострелы автоматические…

Вижу.

С ума я сошел, что ли…

Очень похоже.

Вот оно, на столе стоит глобус, матерый, здоровенный, ощеренный автоматами и пулеметами, поворачивается ко мне, целится, сам не понимаю, как оказываюсь за стеллажом, стеллаж разлетается на куски, оказываюсь один на один со взбешенным глобусом нос к носу…

Глобус падает, расколотый пополам.

Оторопело смотрю на первую девчонку за столом, стоит, держит бронзовую статуэтку кого-то там, которой только что расколотила глобус, у самой губы дрожат…

Спохватываюсь.

– Ложись!

– Чего?

– Чего-чего, пристрелят тебя щас на хрен!

– Да не пристрелят, они же в друг друга стреляли…

– Кто?

– Глобусы, кто.

Думаю, кто из нас сошел с ума.

– И… часто они у вас так?

– Да первый раз такое, мы сами офигели…

– Я вам чего сказал, домой идти, так?

– Так и застрелили бы вас тут к черту…

Думаю, что сказать, то ли выругаться, не ваше дело, то ли поблагодарить.

– Тьфу ты черт, мы дебилы все!

Оторопело смотрю на Оксану, с чего это вдруг мы дебилы, уж кто-кто, а полковник у нас никак не дебил…

– Конечно, дебилы… – Оксана снова смотрит на осколок одного глобуса, осколок второго, – вы смотрите… Вон это глобус старый, а этот новый.

– И чего? Конкурента, что ли, углядел?

– Да нет… этот выпустили до того, как Крым к России отошел, этот после…

– И чего?

– Вот и дерутся они, чего…

– Крым не поделили?

– Ну…

– Так это получается… убрать эти глобусы все…

– Ну, конечно…

Оксана хлопает себя по лбу.

– Ты чего?

– Чего-чего… там еще старинные глобусы были… Еще до открытий этих… географических…

Спохватываюсь:

– Так, в магазин даже соваться не смейте. Пока мы там все глобусы не уберем… Вообще все…

– А… куда вы их?

– Куда-куда, сничтожить их надо…

– Жалко сничтожать…

– Чего жалко, жалко у пчелки, пчелка на елке. Хочешь, чтобы они перебили нас тут всех?

– Ну… может, как-нибудь… рассадить их, чтобы друг друга не видели…

– Добрая ты девушка, Оксана… добрая… только они доброту твою не оценят…

Готовлюсь к обороне, сейчас начнется, ну пожа-а-а-алуйста, ну не на-а-а-адо, ну жаа-а-а-лкоо-о-о…

Ничего. Тишина.

Молодца, умная, поняла всё… Думаю, взять Оксану с собой, всё-таки она книжный свой хорошо знает. Тут же передумываю.

Приближаюсь к книжному, издалека вижу толпу, ага, случилось что-то, понять бы еще, что.

– Расступитесь, расступитесь, граждане…

Стараюсь говорить как можно спокойнее, как можно спокойнее не получается.

– А вот и полиция…

– Ну, наконец-то…

– Нашей полиции хрен дождешься…

Хочу привлечь кого-нибудь за оскорбление полиции. Не привлекаю. Хочу спросить, что там случилось, не спрашиваю, уже слышу выстрелы.

Автоматная очередь.

Треск пулемета.

Тишина, и тут же магазинчик вздрагивает от взрыва.

Чер-р-р-рт…

Приоткрываю дверь, осторожно заглядываю в магазин, кто-то одергивает меня, да вы погодите, это с милицией туда надо, с какой милицией, а я, по-вашему, кто…

Падаю, прижимаюсь к полу, черт, опять стреляют, опять стреляют, понять бы еще, откуда стреляют, кажется, отовсюду. Осторожно оглядываюсь, вижу на полке глобус, старинный, на четырех слонах, вот черт, такой и стрелять жалко.

А надо.

Стреляю, глобус разлетается вдребезги, слышу чью-то гневную реплику на улице, ломают, хулиганье…

Тьфу ты, черт…

Оборачиваюсь, только сейчас вижу глобус в двух шагах от меня, какой-то старый как мир, на котором еще нет Америки, еще простирается к югу от Африки неизвестная земля.

Глобус целится в меня из пушки. Понимаю, не успею выстрелить, даром, что учили стрелять быстрее, чем думать…

Глобус испаряется.

Нет.

Мне не показалось.

Он испаряется. Только что был глобус, целился в меня из пушки – и все, и нет.

Что-то происходит на соседнем стеллаже, понимаю, что там пропал еще один глобус.

И еще.

И еще.

Выстрелы стихают. Понимаю, что глобусов нет. Совсем. Кто-то перебил их, перебил ловко, стремительно, и даже не перебил, вообще не знаю, как сказать…

– Выходите.

– А?

– Выходите… не бойтесь. Никто вас не тронет.

Голос. Холодный, металлический. Неприятный голос, от такого хочется не только не выходить, но и запрятаться поглубже.

Все-таки выхожу, оглядываюсь.

– А кланяться не надо?

Не понимаю. На всякий случай кланяюсь.

– Так-то лучше…

Наконец, понимаю, кто это сказал. Глобус. Вон там, впереди. Если эту причудливую ленту Мёбиуса вообще можно назвать глобусом. Что это глобус, догадываюсь только по карте мира, размазанной по причудливой ленте.

– Не ранили они вас? – спрашивает глобус.

– Не успели.

– Вот и отлично. Испуганы? Идите, выпейте что-нибудь… помогает…

Хочу спросить, откуда он знает, что выпивка помогает от испуга. Не спрашиваю.

– Ишь чего выдумали… картину мира перекраивать… этот вон чего выдумал, земля круглая…

Хочу возразить, тут же спохватываюсь, осторожно поддакиваю:

– Ну конечно, не круглая.

– Или еще хуже, на слонах стоит.

Киваю.

– Конечно, не на слонах.

– Глобусы-то крамольные.

– Крамольные.

– На них даже Высший мир не обозначен.

Соглашаюсь:

– Безобразие.

– Как будто мира господ и вовсе нет.

– Есть, конечно.

– Это надо же было, мир господ забыть… За такое головы снимать надо.

– Надо.

Глобус спохватывается.

– А вас точно алкоголь успокоит? А то я вам насоветовал, а мало ли, может, вредно… Я же про людей не знаю ничего, я больше с высшими господами общаюсь…

Кажется, он увидел, как я побледнел.

– А… да если немножко… то очень даже полезно… Как говорят, алкоголь в малых дозах полезен в любых количествах.

Смеюсь. Чтобы показать, что мне хорошо.

Он тоже смеется. Фальшиво. Мертво.

Смотрю на дату внизу глобуса.

Две тысячи тридцать пять.

Хочу спросить, как это он уничтожил другие глобусы.

Не спрашиваю.

Понимаю, что не ответит.

Выскальзываю за дверь на улицу, думаю, что делать, вызывать подкрепление, или как, и если да, то какое, как бы тут ОМОН вызывать не пришлось, а то мало ли какое оружие у него там. И вообще его нельзя убивать, его живым брать надо, спросить, что к чему…

Хотя бы – сколько нам осталось.

До тридцать третьего года.

Или раньше все случится…

Мусорщик

Говорю как можно строже:

– Последний раз вас жду.

Человек бормочет нечто сверхпочтительное. Торжественно клянется и обещает, что самый-самый-самый последний раз. Знаем мы эти самые последние разы, завтра опять буду ждать его битый час, когда каждая секунда на счету.

А ведь буду ждать.

Как миленький.

И ничего я с этим не поделаю.

Забираю у него из рук пакет, бросаю в кузов. Человек отчаянно бормочет что-то – я сам, я сам – знаю я это сам, рассыплет все к чертовой матери, а я собирай потом.

Жму на газ. Еду дальше. У меня еще четыреста адресов, надо успеть. И кто придумал навалить на меня четыреста адресов… Хотя мне грех жаловаться, есть и такие, на которых по шестьсот адресов, вообще не знаю, как они справляются…

Тороплюсь. Хочется разогнаться во весь дух, а разгоняться нельзя, то и дело приходится притормаживать, останавливаться перед подъездами, принимать пакеты из рук людей.

Многонько сегодня пакетов.

Даже слишком.

И вообще кажется, чем дальше, тем больше. Скоро вообще круглые сутки пакеты эти собирать буду…

В который раз обещаю себе уволиться.

В который раз думаю, куда я денусь.

Покидаю последний дом.

Перебираю пакеты.

По инструкции полагается выбрасывать сразу же. Делаю не по инструкции.

Перебираю. Мысли, мысли, мысли. Дурные мысли, накопившиеся за ночь. Вот мысль – костлявая, перепончатокрылая, даже за руку меня цапнула. Жуткая мысль – что там, за пределами города.

А вот еще мысль. Это еще пострашнее будет мысль. Что будет, если зайти в соседнюю клетушку к соседнему человеку.

Перебираю мысли.

Работа такая.

Собирать дурные мысли, которые набрались за ночь.

Снова перечитываю мысли. Вот еще жуткая мысль: не казнить тех, кто дожил до пятидесяти. Такую мысль хочется забить сразу же.

Тороплюсь. Неприятно, когда в кузове мысли. Мечутся, шуршат, хлопают крыльями, нашептывают что-то крамольное. Лучше не слышать, не слышать, а то нашепчут тебе что-нибудь, например – а что будет, если спуститься в подвалы, открыть блоки, сшитые из листов, испещренных знаками…

Бр-р-р…

Выезжаю из города. Тьфу, из города, из жилых кварталов, кто бы мне позволил из города выехать. Здесь надо опорожнить кузов, бросить всё в топку.

Не бросаю в топку.

Выпускаю.

Летят. Они умные, летят не в город, обратно, а подальше, в заброшенные кварталы.

Там гнездятся.

Хорошо, не знает никто.

Знали бы, я бы уже здесь не ездил.

Жму на газ, снова еду к городу, у меня еще три квартала сегодня.

Мотор барахлит.

Это плохо, когда мотор барахлит. Это больно.

Мотор менять надо.

Ладно, успеется.