Текст книги "Парочка хороших мыслей"

Курчатова, девять…

Ага, есть… горячо, горячо, холодно… теплее…

Курчатова, десять…

Так, рехнулся я, что ли… медленно, медленно, будто блуждая по лабиринту, я обошел высотки, снова вернулся туда, откуда начал свой путь… Курчатова, девять, Курчатова, десять…

– Где Курчатова девять а, не подскажете?

– Да нет такого… – женщина в стеганом пальто посмотрела на меня так, будто я был в чем-то смертельно виноват перед ней.

Нет… Так, весь город сошел с ума… я прислушался к себе – время моей жизни таяло, как-то стремительно таяло, только что, вроде, оставалось лет семь, сейчас года три жизни…

Сам виноват, что так мало себе оставил… И так мало времени найти этот чертов подвал, где сдал в ломбард свои годы… Долго же я не был в Зауральске, уже и забыл все… Начал рыться в сумке, в отчаянии выпотрошил ее содержимое на снег, кому какое дело до моих грязных носков… Найти бы эту окаянную визитку и договор, там номер телефона был…

Вроде бы здесь, в папке… я вытащил папку, затаившуюся среди каких-то термосов и чайников, распахнул – на снег выпорхнули рыбьи чешуйки и кусочки змеиной кожи…

В груди зашевелился тихий смешок – вот здорово, не я один здесь шарлатаном слыву… Главное, сам ведь отдавал им свои годы, еще просил побольше взять, да ладно, я себе лет десять оставлю, остальное вам, у вас целее будет… И договор подписывал, да вы не волнуйтесь, у нас все по правилам…

По правилам…

Выигрывает тот, кто первый нарушает правила игры…

Я одновременно в спешке собирал шмотки в сумку и мысли в голову. Найти человека – любого, девушка, девушка, у вас судьба проклятая, давайте я вам просто так помогу… из одной девушки годика два, из другой десять… Кто бы еще клюнул на мою удочку…

– Парень, ты в курсе, что тебе жить года три осталось?

Я подскочил, как подброшенный взрывом – я-то это знаю, а вот ты-то это откуда знаешь…

– Парень, судьба у тебя тяжелая… – продолжал плотный мужчина, шагая ко мне, – ты смотри, я тебе помочь могу… за так… а то что такое, славный такой парень, и пропадает…

Я посмотрел на него, узнал – только что этот мужичок отбивался от полиции, только что допытывались, откуда у него пять тысяч лет жизни…

– Откуда, откуда… вот оттуда… парень, я тебе судьбу подправлю…

– Ну давайте, – я сделал вид, что верю, сжал его руку…

Я набросился на него раньше, чем он на меня, на какие-то доли секунды раньше, этих-то долей мне хватило, чтобы открыть канал, выкачивать из него жизнь. Годы, десятки, сотни лет текли и текли в мое будущее… Ага, отбиваться вздумал… врешь, не уйдешь…

Три тысячи лет… пожалуй, хватит… нет, еще немножко, там у него в будущем что-то хорошее… что-то…

И не отобьешься, не ожидал ты, мужик, что наброшусь на тебя… выигрывает тот, кто нарушает правила игры…

Еще…

Человек обмяк, рухнул к моим ногам… обморок, что ли… я повернул к себе его лицо, отшатнулся, глядя в стеклянные глаза, на тонкие струйки крови на губах…

Я прислушался к себе, не сразу поверил своему счастью – не просто удачная судьба мне досталась, не просто хорошая… Я и не думал, что так бывает, не какие-нибудь там двадцать-тридцать лет – в запасе у этого человека были века, века, мне даже казалось, переходящие в тысячелетия…

И судьба… какая там удача, какое там везение, большой доход и мировая слава – там было что-то большее, много большее, какое-то величие, о котором я даже не мог мечтать, не знал, что так бывает…

Торопливые шаги сзади так и подбросили меня на месте – черт, стою посреди улицы в двух шагах от трупа, и руки в крови, и одежда заляпана… Я свернул в проулок, в другой, в третий, шаги не отставали, кто-то спешил за мной, именно за мной, догонял, настигал, вот ведь черт…

– Постойте! Да постойте же! Камышов? Вы?

Черт, этого еще не хватало… Она как издевалась надо мной, эта Вера, чертовка эдакая, еще чего доброго, видела, как я убивал… Нет, не может Вера этого видеть, дура она и есть дура, увидит и то не поймет…

– Камышов! – она выпала из сумерек мне навстречу, тоненькая, хрупкая, в тонкой курточке, – здравствуйте. Вы… я не помешала?

Меня передернуло. Тут, главное, не сорваться, не накинуться на нее, держим марку, держим марку, футуролог, проанализирует ваше будущее…

– Девушка… я домой иду.

– А, вы не работаете сейчас? А можно я к вам завтра зайду? А у вас где офис сейчас? слушайте, я вас еле нашла, сказали, вы в Воронеже, в Воронеж приехала, говорят, вы в Саратове, а там сказали, в Москву улетели, а оттуда в Лондон…

Я еле удержался, чтобы не фыркнуть – денег у тебя, что ли, куры не клюют, голубушка, за мной по всему свету колесить… Посмотрел на драненькие колготки под замызганной юбкой – да, голуба, с деньгами у тебя туговато, и судьба у тебя не ахти, всю судьбинушу свою хорошую мне отдала…

– А то я к вам зайду, понимаете, ваши пророчества не сбылись, может, вы не учли что-то? – бормотала она, щелкая за мной на оббитых каблучках.

– Ну… это много от чего зависит, есть ряд факторов, которые необходимо учитывать, и которые в комплексе могут дать не ту картину, которая ожидалась…

Сказал… сам не понял, что сказал, главное, что-то умное. Да уйди ты от меня, уйди, вот ведь, не отстает ни на шаг, с любопытством разглядывает кровавые пятна на моем пальто… еще чего доброго спросит, что это такое… как не замерзла только на улице, да и закоченела ведь, вон, мурашки по бледной коже…

– А может, попробуете сейчас? – спросила Вера, снова закашлялась, – шар-то у вас с собой…. Взяли бы у меня годик жизни, посмотрели бы…

Я обернулся на нее – кто-то как будто хлестнул меня по щеке. Эх, детка, жить-то тебе осталось как раз год, не больше, ты еще какую-то судьбу на себя примеряешь… В голове шевельнулась шальная мысль, забрать у нее последний год жизни, оставить в запасе день-два, уедет в свой Уфалей или где она там живет, там и свалится замертво на перроне…

Нет, что я делаю, сдурел, что ли… Конечно, не было никаких правил, но как-то старались последние годы из людей не высасывать, говорено же – последнее и вор не берет…

– Девушка… выходной у меня сегодня, – строго повторил я.

– Да я понимаю… я к вам, понимаете, только что с поезда… Может, для меня исключение сделаете, а то как-то странно получилось, ни одно ваше предсказание не сбылось…

Я почувствовал, что краснею. Вера, Вера, как ты вообще на этом свете существуешь, как дожила до таких лет, и все еще веришь во все, ты, наверное, на Новый Год не спишь всю ночь, сидишь с фотоаппаратом в углу, ждешь Деда Мороза… Думаешь, весь наш мир – одна большая сказка, да так оно и есть, только сказка очень страшная, и единственное, что отличает человека от животного – умение лгать. На лжи строили мы свою цивилизацию, во лжи родились, во лжи умрем…

– А то, может, вам проверить еще те года, которые вы у меня взяли? А то вы мне их не вернули, может, что-то не так?

– Да откуда ты такая взялась? – взорвался я, – ты что, не поняла, в каком мире живешь? Ты, может, в деда мороза веришь? В Бабайку веришь? Думаешь, детей аист приносит, да?

Она вытаращилась на меня – испуганная, удивленная, огромные глаза на худеньком, бледном до синевы личике, и тут я понял – она действительно не понимала. Сколько жила она на свете – двадцать пять, тридцать лет, и не понимала этого мира, такого темного, мира, грызущего и жующего самого себя тысячи лет…

– Пошли… – что-то как будто опрокинулось во мне, – пошли быстрее…

Я набросил на нее свое пальто, ледяной ветер бросил мне в спину горсть колючего снега, дохнула в грудь поздняя осень. Не помню, как вытягивал руки, как ловил такси, все придерживал Вилю, боялся, что испугается чего-то, сбежит, растворится в осени… Я как будто сам перестал понимать, в каком мире нахожусь, где я, кто я…

– А мне заплатить нечем, – спохватилась она.

– Ничего, ничего, я заплачу. Поехали…

– А вы судьбу мою посмотрите?

– Обязательно… и в качестве компенсации подкорректирую…

– Ой. Спасибо…

– Да не за что… Дайте-ка ауру вашу посмотрю… вот так…

Притворяясь, что смотрю ауру, я обнял ее худенькие плечики, прижал к себе, откуда ей знать, что никакой маг так ауру не смотрит, да и невозможно ее увидеть, ауру эту… Снова что-то перевернулось во мне, дохнуло чем-то давно забытым, из детства, когда весь мир казался таким большим и красивым, и делился на добро и зло, на людей хороших и плохих, на героев и злодеев. Тогда-то я верил, что у меня в жизни все будет красиво и правильно, я-то никогда не буду обманывать, делать кому-то больно, я буду защищать слабых…

Видишь, как нехорошо врать…

Голос матери – из бесконечного далека, мне тогда было года три, украл на кухне эскимо, спрятал под подушкой, потом вся постель была мокрой и липкой, а я все повторял – это не я, это не я…

Стыдно…

Первый раз за столько лет – стыдно…

– Пойдемте…

– Это вы здесь живете? Как красиво…

Да, красиво, Вера, на награбленные деньги построено… вот колонны эти, зеркала, витые лесенки, фонтаны… а у меня еще бассейн, зимний сад… Ты, девочка, и не знаешь, сколько так заработать можно…

Стыдно…

Первый раз за столько лет – стыдно…

– Да вы замерзли совсем… – я сжал в ладонях ее худенькие пальчики, – давайте, что ли, кофейку… у меня эклеры есть…

– А будущее посмотрите? – она смотрит на меня доверчивыми глазами.

Глаза матери… да, у матери были такие глаза, только сейчас вспомнил, столько лет забывал…

– Посмотрю, посмотрю… ауру вашу проверю… карму…

Она не знает, как проверяют карму, она не знает, что для этого не нужно расстегивать блузку, прижиматься щеками к теплой девичьей груди… И почему в объятиях этой хрупкой девушки чувствуешь себя безопасно, как в гнездышке…

…как в детстве…

– А эклеры у вас вкусные… сами печете?

– Ага, конечно… и кофе, знаешь, сам варю, и сам выращиваю, у меня тут плантация кофейная в саду…

Меня разбирает смех.

– А как же зимой? Или у вас там парник?

– Ага, парник… тропический климат…

Верит, всему верит, доверчиво прижимается ко мне мой ангел… Создал же кто-то на небесах такое существо, пустил на нашу грешную землю… И странное дело, только что куча мыслей роилась в голове, и все, нет ни одной, да это и неважно, все неважно, мои аферы, заработки, как я обманывал, как меня обманывали, кто искал меня, кого искал я, весь мой путь – по городам и континентам был проложен только для того, чтобы встретить ее, мы не могли не встретиться…

…прислушался к ее робкому дыханию на широкой постели, кто ее знает, спит, не спит, а может, вот так же прислушивается ко мне. Моя Вера, моя женщина… Она не уйдет, я не позволю ей уйти, мы будем вместе – века, века…

Екнуло сердце. Какие века, черт возьми, ей год жизни остался… Бедная девчонка, я же ее дочиста высосал…

– Вот что… Вера, я тебе тут пару лет жизни хочу вернуть…

– Ой, что вы, неудобно…

Как ты здорово краснеть умеешь, подумал я.

– Да что неудобно… неудобно на потолке спать, одеяло падает…

Она хихикнула. Я обнял ее, прижался губами к ее губам. Лет десять жизни дам сразу же, и судьбу счастливую, а там посмотрим, уживусь я с ней или ет…

Десять лет… эй, стоп, стоп, я только десять лет жизни отдать хотел… двадцать лет… тридцать… кто-то или что-то неумолимо высасывает из меня год за годом, десяток за десятком лет… черт, век за веком… да пусти же ты… дурра… сучка драная… скотина ты эдакая, пусти, пусти, пусти!

Не пускает, пьет и пьет мою жизнь, мою судьбу, мое счастье… посмеивается… вот тварь, долго же она ждала момента, долго высматривала, пока я накоплю достаточно сил, – чтобы прийти, прошибить у меня слезу, прокрасться в мой дом, и…

Я очнулся уже на улице под мерзким снежочком, хорошо хоть дешевую курточку оставила мне эта дрянь… Поймал себя на том, что стою напротив своего дома, который больше не мой, смотрю на зажженные окна… Где-то там она сейчас сидит у камина, пьет кофе…

Долго же мне придется восстанавливать силы… Долго придется карабкаться по лестнице жизни, на последнюю ступень которой меня бросили… Погоди еще, доберусь до тебя, окаянная… Уж дай только до тебя добраться, я тебя не пощажу…

Да никого теперь не пощажу, воруют все, воруют всюду, все вцепились друг другу в глотки, пьют друг из друга кровь, высасывай, а то высосут тебя, и вся цель жизни – подмять под себя всех… Огляделся, ежась под снегом, юркнул в задрипанный трактирчик, завертел головой, выискивая жертву… Вон старичок у стойки чай пьет… высосу из него годика два жизни… ему, может, эти годика два и осталось, а мне-то что…

Побеждает тот…

…кто нарушает все правила…

2011 г.

Принц Джиннистана

– Дворец… ставлю на кон, – бормочет шейх, с трудом ворочая языком, – все… дворец. Давай, что сидишь, ставку делай…

Я поставил на кон еще двести долларов. Маленькая ставочка, позорная, что делать… Больше не дам. Шейх ставит на кон дворец, мне бы в ответ поставить свою квартиру в Воронеже, только куда я без квартиры потом…

Снова завертелся маленький шарик в рулетке. Вот ведь, крохотный шарик, а от него зависят судьбы людей… Наши судьбы… Почему-то крупье усмехнулся, когда я поставил на тринадцать черное, кажется, не надо было ставить… Интересно, как надо играть в рулетку. Может, какие-то молитвы есть, заклинания, а я их не знаю…

Вообще что я здесь делаю… Сижу как в каком-то другом мире, в другом измерении, в моем мире никогда не было белокаменных отелей, зеркальных потолков, пальмовых рощ прямо в холле, окруженных бассейнами…

Почему-то здесь неуютно, тянет на улицу, в холод ночи, где море шумит под звездами. Да и выпитое дает о себе знать, сейчас бы правда пойти, лечь на песок, и лежать долго-долго… Я уже три раза порывался встать, большое спасибо за приятный вечер и все такое, шейх грубо хватал меня за плечо, швырял в кресло – сиди.

Обидно прямо, все уже расползлись по своим номерам, я сиди тут, развлекай венценосную особу…

Шарик качнулся в последний раз… ну же… замер над зеро… Ладно, черт с ними, с двумястами долларов, куда денешься…

Шарик дернулся, как живой метнулся вправо, замер на тринадцати.

Вот черт…

– Ну… будет тебе дворец… – бормотнул шейх, хлопнул меня по плечу, – поз-здравляю… Ты где жил? В доме?

– В квартире.

– Это… что? Н-неважно… будешь во дворце… жить…

– Б-большое спасибо, – с трудом выговорил я, – я… спать пойду.

– С-сиди! Давай, ставь на кон что-нибудь…

– Дворец ставлю на кон, – не растерялся я.

– Нечего дворец… давай свои двести…

Я положил на стол злосчастные двести долларов.

– Вот так… что мы на кон-то ставим… Эй, парень, что у меня еще есть? – спохватился шейх, – дворец… нету дворца… Ковер хочешь? Или скакуна тебе… арабского… А, давай сразу… Королевство мое. Джин-нис-тан… Хорошее королевство…

– Эт-то где?

– Эт-то в Азии… Эй, парень, на кон королевство ставлю, слышь?

Только этого не хватало… Ладно, не мое дело. Поставил на семнадцать красное. Интересно, сколько шейх еще проторчит в этом отеле… Если я его каждый день тут видеть буду, он мне весь отпуск испортит…

Отпуск… я и не знал, что такие отпуска бывают, вот что значит класс люкс, все включено… Страшно сказать, сколько я на этот отпуск потратил, машину мог бы купить… а что машину, когда-нибудь надо все это в жизни увидеть… А то и вспомнить нечего будет кроме душного офиса… Добрый день, компания Прогресс-Гарант слушает…

Пурпурная роза Каира…

Звезда нереального мира, роза Каира…

Снова завертелся шарик. Все, это последний раз, потом пусть шейх говорит что хочет, я иду спать… доползти до номера, вывалиться на балкон, в прохладу ночи, дышать, дышать, вдохнуть в себя все ночное небо со всеми звездами…

Шарик закачался туда-сюда, будто раздумывая, куда приткнуться. Ну давай, приткнись уже куда-нибудь, и я пойду спать…

Глаза закрываются…

– Семнадцать красное, – холодно объявил крупье.

– Твоя взяла, – смуглый человек в чалме поднял на меня покрасневшие глаза, – тво-я…

– Мои поздравления, – крупье протянул мне руку, почему-то боязно было пожимать эту руку.

– Спасибо.

– Как будете распоряжаться выигрышем?

– Да… еще не знаю… Что я там выиграл, страну? Посмотреть бы ее, страну эту…

– Посмотришь… – шейх поднял голову, налил себе еще вина, – самолет… там, на площадке стоит.

– Какой… самолет?

– Мой… теперь твой… только же что выиграл, забыл, что ли? Лети…

Самолет… при одной мысли о самолете внутри все перевернулось, желудок пополз к горлу. Интересно, кто из нас больше выпил, я или шейх… и чего ради шейх вообще пьет, у них же, у мусульман не принято… Ладно, не мое дело…

– Завтра, все завтра… – прошептал я, – в самолет… и в Джиннистан… подданные… ждут…

Комната снова завертелась перед глазами, рассыпалась карточным домиком, потолок упал на стены…

– На остановке остановите.

– Простите?

– На…

Кое-как разлепил веки, спросил себя, что я делаю в маленьком самолете. Такие я видел в фильмах про какую-нибудь мафию, диванчики в салоне, столик сервирован к завтраку, смуглый парень в белых одеждах сидит передо мной.

– А мы где? – спросил я.

– Через полчаса прибываем в Джиннистан, – парень улыбнулся.

– Да вы что…

Посмотрел на часы, понял, что уже утро, что ночные мороки не рассеялись, наоборот, обрели плоть, цвет, запах, с ревом и грохотом летели по небу. Интересно, когда шейх проспится, потребует назад свой Джиннистан…

– Бывший шейх перед вылетом просил передать вам это… – парень улыбнулся, – кредитные карты…

– Бывший? – меня передернуло, – так это…

Чуть не сказал – так это все не сон, спохватился. Ладно, хоть посмотрю, что там за Джиннистан такой…

– А страна большая? – спросил я.

– Да нет. Маленькое княжество в пустыне.

– А населения там… сколько человек?

– Нисколько.

– Что?

– Там нет людей.

Так, похоже, и правда с ума схожу… Ладно, не мое дело…

Самолет нырнул вниз, желудок покатился к горлу, разлился во рту едкой жижей. Вот черт… Так, собраться, сконцентрироваться… Сейчас нужно будет выходить из самолета, хорош я буду, если кувыркнусь по трапу. Смуглый все понял, подал мне руку, повел куда-то по каким-то коридорам, переходам…

– Спасибо, мистер… э-э…

– Аиб меня называют.

– Спасибо, Аиб… куда ведешь-то?

– К выходу… вот тут…

В глаза ударило солнце, какое-то особенное, восточное, жгучее, в Европе такого не увидишь…

Нет людей…

Нет, кажется, я что-то не так понял…

Ну конечно, не так, вот и люди, встречают на огромной взлетной полосе, почетный эскорт, все сплошь в светлых накидках, как это называется… чадра… паранджа… не помню. А я в гавайской рубашке при джинсах, совсем не к месту… Хоть бы в костюме был… сейчас подумают, что я их не уважаю…

А здесь красиво… никогда не поверю, что это аэропорт, это дворец из Тысячи и одной ночи. Что-то белое, легкое, воздушное, рвущееся в небо, в стенах дыорца отражается солнце пустыни. Или наоборот, в диске солнца отражается свет дворца – еще неизвестно, что светит ярче. Что-то зеленое, разлапистое, тропическое окружает на маленьком островке зелени посреди мертвых песков – сами пальмы кажутся эфирными, призрачными, цветы словно зависли в воздухе, весь благоухающий сад вот-вот вспорхнет и улетит в туман… В широких бассейнах небо плещется вперемешку с опрокинутыми пальмами и дворцом – ни дать ни взять портал в другой мир…

Все вместе кажется миражом… тонким и призрачным, готовым рассеяться с минуты на минуту…

Да тут недельку поживешь, правда шейхом станешь… Настоящий шейх проспится денька через два, шуганет меня отсюда, ничего, будет что вспомнить про отпуск.

– Приветствуем тебя… наш повелитель, – проскрежетал человек, стоящий впереди всех, коверкая английские слова. Так, по-английски изъясняются, это совсем хорошо. Я хотел ответить что-то, тут же потерял дар речи – когда все на аэродроме, сколько их было, человек пятнадцать – рухнули передо мной на колени.

Круто…

– Да встаньте, встаньте, что вы в самом деле…

– Вы так великодушны, наш господин, – проскрежетал человек. Люди выстроились коридорчиком, в конце которого пестрел ковер. Какой-то ритуал, кажется, я должен встать или сесть на этот ковер, а потом мне дадут какую-нибудь саблю, или отрубят этой саблей голову. Хоть бы сказали, что делать…

Громадина аэропорта, еще какое-то здание в стороне, что-то серое, приземистое… похоже на военную базу, может, и есть военная база… Такая неуместная здесь, где все так тонко и призрачно…

Я встал на ковер, люди в покрывалах расселись вокруг меня. Ага, все-таки сесть надо… что, молиться будем, или что делать, вы хоть скажите…

Никто ничего не делал, ковер дрогнул раз, другой… Что это такое, голова у меня, что ли, кружится… я огляделся, закричал – это было уже слишком…

Та-ак, не надо было столько пить…

Далеко внизу проносились круглые купола, мечети, минареты, базары, внутренние дворики чьих-то богатых домов, пальмовые рощи, фонтаны… Тонкий мир, дивный мир, он кажется прозрачным. Я хотел вытащить телефон, сделать несколько снимков, передумал, не до телефона мне было и не до снимков. Тем более… все больше кажется, что это сон, фантом. Вон нефтяные вышки на горизонте – они настоящие, вон поля, плантации – тоже настоящие, а это все…

Наваждение какое-то…

И люди… я осторожно коснулся руки Аиба – мне показалось, что я трогаю воздух, что Аиб тоже ненастоящий, какой-то призрачный персонаж забытой сказки, который жив, пока я в него верю. И люди на ковре казались призрачными – хотелось даже укрыть их от ветра, чтобы их не сдуло в облака…

Куда-то все время заваливается этот ковер, будто норовит меня сбросить… Так, если они сейчас не остановят, я выйду… Сказать им, что ли, приземлился, передохнем… в машине доедем… есть у вас машины? Ну, нет машин, хоть ослика дайте или верблюда какого…

Ничего я спросить не успел, ковер плавно опустился перед белокаменным дворцом – дворец по крайней мере настоящий, вон как блестит на солнце позолота… И в то же время он кажется игрушечным, его тоже хочется укрыть от песков пустыни…

Унеси меня в небо синее…

На восток от Эдема, на восток от Эдема…

Люди снова выстроились коридорчиком, молодцы, указывают, куда идти. Я поднялся по мраморной лестнице в широкий зал, вот хорошо, уже стол накрыт… Комната казалась нереальной, такой интерьер нельзя создать – его только можно выдумать где-нибудь во сне, легкие чаши поддерживают пушистые персики, ковры вповалку лежат на мраморе, нежатся в лучах заката, отовсюду свешиваются пышные цветы – кажется, парят в воздухе. Бассейны… в серебристой воде извиваются серебристые тела, русалки, что ли… а это еще что за кувшины вытянулись вдоль стены… что-то струится из них, благовония, что ли… Надеюсь, там не какой-нибудь гашиш, после вчерашней пьянки мне только гашиша не хватало…

Есть-то не хочется… надкусил персик, нежный, сладкий, таких даже в отеле не было, будто сорвали в самом райском саду. А мне здесь нравится все больше… Сказка, в которой не хочется переворачивать последнюю страницу… Была у меня книжечка в детстве про лампу Аладдина, помню, тоже все сидел над последней страницей, как завороженный, смотрел на Аладдина, как он сидит в своем дворце, таком тонком, роскошном, окруженный пушистыми коврами, обнимет свою принцессу, под чадрой видны только глаза – яркие, как далекие звезды…

Джиннистан… где это вообще… Начал вспоминать карту мира, вот Иран, вот верблюжьей мордой застыл Ирак, вот Саудовская Аравия на целый полуостров… Ливан, Бейрут… Никаким Джиннистаном там и не пахло.

Ладно, не мое дело…

– Что-нибудь еще, господин мой? – вкрадчиво спросил кто-то. Странные они, все на одно лицо…

– Да нет, большое спасибо… Вы свободны. Когда надо будет, я вас позову… в колокольчик позвонить, верно? – я поднял массивный колокольчик возле кресла, кажется, из чистого золота.

Что за черт…

Вот это уже совсем было слишком.

Темные плащи слуг опали, рассыпались накидки служанок, из них вырвались клубы темного дыма, зазмеились по полу, расползлись по кувшинам, притихли, ожидая, когда позовет господин. Все перевернулось внутри, я бросился к бассейну, ополоснул лицо, еще, еще…

Джиннистан…

Как же сразу не усек, что переводится – страна джиннов…

Унеси меня… небо синее…

…на восток от Эдема…

– Ну, хорошо, а землю вы пахать можете?

– Мы этого не умеем, – ответил Аиб.

– Ну, не умеете… Я вот тоже не умею, да никто поначалу не умеет, потом как-то все учатся…

Я еще раз оглядел безрадостную серую пустыню. Да, царство смерти, иначе это место не назовешь. Да, здесь не то что пшеница с овсом, тут кактус поганый не вырастет…

– Ну хорошо… а что вы вообще производите?

– Не понимаю, – отозвался Аиб.

– Что тут понимать… ну промышленность какая-нибудь есть? Ну ткани там какие-нибудь, металлургия, черная, цветная, зеленая, машины там… авиация… нет, не эти ковры, которые полчаса полетают и в воздухе растают, – я подергал бахрому ковра, – а самолеты…

– Мы этого не умеем, – повторил джинн.

Вот черт… Я с ненавистью посмотрел на Аиба. Он единственный говорил по-английски среди всей этой восточной тарабарщины – но и он не понимал меня.

Что за дикари, честное слово…

– Ну хорошо… Вы вот наколдуете, тут дворцы всякие появляются, пальмы, фонтаны… а можете сделать так, чтобы все это надолго осталось, в воздухе не таяло?

– Зачем?

– Как зачем… надо же что-то продавать за рубеж из этого Джиннистана…

– Зачем?

– Зачем, зачем… – я посмотрел в круглые красные глаза Аиба, – сам жаловался, что тебе детей кормить нечем? Ну. А чем кормить, если вы за рубеж ничего продать не можете… и не растет ничего в этой пустыне…

– Я знаю… мы привыкли, – Аиб опустил голову, – всегда так было. И у хозяина до тебя, и у хозяина до него, и у всех… Был хозяин, у него было все, были мы… у нас не было ничего…

Я сжал зубы. Он эту фразу повторил уже раз двадцать, мог бы и помолчать. Вообще черт меня понес на эту прогулку, шайтан понес, как здесь говорят. Первое-то впечатление было поприятнее, тогда в мертвой пустыне мерещились дворцы, минареты, мечети, роскошные базары, райские сады… Конечно, постарались для меня джинны…

Навели мороки, чудесные миражи чудесных садов…

А потом просили у господина хлеба для своих детей…

Зачем им хлеб, думал я, совал в чумазые ладошки тощих детишек куски индейки или пирога. Вроде бы бесплотные существа, вырастают из дыма и снова исчезают в своих кувшинах… Нет, не такие и бесплотные, думал я, лаская Багиру…

Багиру…

Ну да, я назвал ее про себя Багирой. Странное создание, живая и в то же время бесплотная, обнимаешь, ласкаешь ее смуглое тело, и не поймешь, то ли сжимаешь живую женщину, то ли обнимаешь легкий туман. Багира, которой я дарил золотые бусы и серьги… Она растирала мне спину по вечерам, она подавала фрукты – стыдливо пряча лицо под легкой чадрой, откуда мерцали глаза, яркие, как звезды. Вроде бы ничего такого и не было в ее лице – а все равно все перевернулось внутри, когда тем вечером она отбросила чадру… Правильно женщины чадру носят – самое неприметное лицо кажется дивным, когда с него снимают покров тайны…

– Губы твои как два лепестка розы, зубы твои как жемчуг… глаза твои подобны далеким звездам… голос твой подобен песне соловья на рассвете…

– Так добр господин мой… никто никогда не говорил мне таких слов…

– Непорядок это… что твои-то скажут, когда узнают, что ты стала женой неверного?

– Ты же наш господин…

Багира…

Неловко как-то перед ней было, даже не знал, как на самом деле зовут…

Ш-шух-х – ветер попробовал сдуть меня с ковра, не смог. Черт, что за мир, что за страна, белые цветы у голубых мечетей и тощие ручонки голодных детей…

А никуда не денешься, нужен им хлеб, и мясо нужно, и жить им где-то надо, не по кувшинам же сидеть, в самом деле… А откуда этот хлеб возьмешь, вся страна одна пустыня с медными кувшинами, в которых сидят джинны…

– Домой, что ли, давай, – устало сказал я.

Ковер покорно метнулся к северу, на горизонте мелькнули какие-то каланчи, вышки, что ли… и тут меня осенило.

– А нефть у вас есть?

Нет, он не поймет, что такое нефть…

– Есть, – тут же отозвался Аиб.

– Так это многое меняет… Слушайте, а что вы нефть не продаете?

– Нельзя, – отозвался Аиб.

– Чего ради? Что, заклятье на ней, что ли, какое-то? Кто коснется, тот умрет, унесут джинны?

– Нет… нельзя…

– Да что нельзя-то, ты объясни мне… не умеете нефть добывать-очищать, так не проблема, из России спеца какого-нибудь вытащим, земляк земляку поможет, дело-то прибыльное… Из Башкирии какой-нибудь…

Аиб молчал.

Ковер опустился на мраморное крыльцо, смуглые женщины вышли навстречу. Багиру, Багиру мне дайте… Тонкая тень мелькнула навстречу, я обнял легкое тельце, скользнул под своды пальм. Ладно, разберемся как-нибудь… есть хочу, умираю…

Надо как-то привыкать быть шейхом, делать нечего. В первые дни я еще ждал, когда вернется хозяин этого миража, прогонит меня из сказки, и в первые недели тоже ждал, сидел перед ноутбуком, читал новости,

«шейх Джиннистана проиграл свою страну…»

«Мировая общественность шлет поздравления новому шейху Джиннистана Илье Климышеву…»

…очень приятно…

«…бывший шейх уехал к своей дочери в поместье под Парижем, на двести комнат…»

«фотография поместья прилагается…»

Круто, а у меня дворец покруче… Еще через пару недель я понял, что шейх не вернется, и что править мне этой страной до конца моих дней…

Вот черт…

Если к вам пришло в руки богатство, главное, не упустить его из рук… – строчка из какого-то бизнес-тренинга, я твердил ее про себя день и ночь, когда хотелось все бросить, прыгнуть в самолет и лететь куда глаза глядят в душную контору…

Нет уж, второй раз такого шанса не будет… Как в сказках… где пещера с сокровищами или шкатулка с чудесами открывается только один раз, и второй раз вы ее не найдете…

– Мой господин… к вам гости.

– Что?

Я уставился на Аиба, откуда он только взялся, как из-под земли вырос… А почему как…

– Мой господин… к вам гости.

– Откуда?

– Из далекой страны… из-за морей… с другой стороны мира… Куда уходит солнце…

Что за черт… сейчас распахнется дверь и ввалятся какие-нибудь шайтаны из преисподней… Ладно, что делать, раз уж взялся править Джиннистаном, надо привыкать… Аллах акбар… Кажется, Багира здесь не к месту будет, тут важные гости, а я с девушкой. Багира исчезла, растворилась в своем кувшине, вот молодец, все понимает… жену бы такую…

– Ну что же… пригласи дорогих гостей.

Дорогие гости вошли, я даже разочаровался. Ничего шайтанского, люди как люди, три человека, светлые, розовые, при галстуках, и правда здесь смотрятся, как из другого мира…

– Господин Климышев, если я не ошибаюсь? – по-английски спросил один из них, курчавый и розовощекий.

– Да… очень приятно.

– Джеймс Сомс… официальный представитель Североатлантического Альянса в вашем регионе… Перво-наперво разрешите поздравить вас с вступлением в должность…

– Большое спасибо.

– Я уже посылал вам сообщение… Теперь самое время поздравить устно.

– Большое спасибо, – я сжал его руку, первую живую руку за долгий месяц. И в то же время она казалась мертвее, чем призрачные руки джиннов… холодная какая-то…