Текст книги "Вересковые сказки"

Зеленые слезы короля Крофорда[1]1
  Крофорд – староанглийское имя, в переводе означает «лютик».


[Закрыть]

Видите вон тот высокий холм, покрытый первоцветом, вереском и такими крошечными желтыми цветочками? Если на него забраться, открывается потрясающий вид на весь город, который кажется пестрой игрушкой, затерявшейся в складках зеленого лоскутного пледа… Этот холм называется Крофордхилл, его историю знают во всей округе… Да что вы говорите? Ни разу не слышали об этом месте? И о короле Крофорде тоже, разумеется, вам ничего неизвестно? Это его замок некогда стоял по другую сторону холма… Теперь, конечно, там только руины, теряющиеся в объятиях плюща, но раньше это был величественный неприступный замок… Раньше…

Это случилось так давно, что я не буду вам врать, называя точное время произошедших событий. Важно лишь то, что это было, не так ли?

Стоял жаркий засушливый год. Королевский замок словно осыпался песчаником на и без того пыльную землю. Солнце иссушило все деревья и травы, и даже ветер приносил не прохладу, а сухой, обжигающий песчаными колючками зной. Именно в этот год, в самый его удушливо жаркий день, в одной из раскаленных замковых комнат появился на свет маленький принц Крофорд, получивший свое имя благодаря ярко-желтым, как лепестки лютиков, волосам и зеленым, будто свежая трава, глазкам. Замок же в этот момент внутри раскалился, как только что натопленная печь. Маленькому Крофорду было так жарко, что малыш тут же заплакал. Все его няньки и фрейлины королевы бросились его успокаивать. И никто в замке не заметил, что с неба в эту же секунду полил спасительный долгожданный дождь, что ветер перестал приносить песок, а дохнул влажной прохладой, остужая раскаленные залы дворца… Никто не заметил, что деревья вдруг стали вновь зелеными, а трава выросла почти в человеческий рост. Никто не обратил внимания на то, что происходило за пределами маленькой детской кроватки, потому что малыш, лежащий в ней, плакал абсолютно зелеными слезами.

Со всего королевства съехались лучшие знахари, прибыли известнейшие заморские врачи, даже несколько колдунов и ведуний из старых заповедных чащоб были приглашены в королевские покои, чтобы выяснить, в чем причина такого странного явления, чем болен принц, насколько это опасно и как ему помочь.

Со всех сторон все эти ученые мужи и познавшие самые древние тайны мира старцы окружили малыша Крофорда, несколько ночей подряд без устали осматривали его и совещались, совещались и вновь осматривали, но в результате, пожав плечами, в один голос заявили, что здоровье мальчика в полном порядке, и он определенно вырастет сильным и крепким мужчиной в будущем. Что же касается необычного феномена, избавиться от него вряд ли когда-нибудь получится, но на здоровье он никак не отразится и посему беспокоиться незачем.

И только одна очень-очень старая ведьма, которая сидела все время поодаль и, лишь лукаво улыбаясь, наблюдала за суетой знахарей и врачей, подошла к кроватке принца, когда все разошлись, и прошептала:

– Какой удивительный дар… Удивительный, непредсказуемый, но такой спасительный порой… Ведь это ты положил конец засухе, да, Крофорд?

Малыш в ответ засмеялся и попытался схватить ведьму за рукав. Но в эту минуту за дверью послышались шаги, и старуха золотистой змейкой из отблесков света ускользнула через щель в стене…

Год сменял другой, принц рос обычным ребенком, в меру шаловливым, в меру послушным, плакал довольно редко, поэтому нечасто смущал необычным цветом слез знать и простой народ.

Лишь однажды, когда принцу Крофорду было около семи лет, он заметил за собой странную особенность, которой в силу своего возраста не смог придать значения. Мальчик очень любил землю, обожал проводить время в саду, ухаживать за растениями и играть с ними. Король и королева, усматривавшие в этом увлечении проявления низших склонностей, не достойных наследника престола, а свойственных скорее простолюдинам, без одобрения относились к этим забавам. Но маленький принц с истинно аристократическим упорством постоянно убегал блуждать в лабиринтах королевского сада.

Так вот, как-то раз случилось так, что Крофорд нашел лазейку в ограде, окружавшей владения его монаршего отца. Маленький мальчик еще ни разу не выходил за пределы королевского сада, поэтому в нерешительности остановился перед небольшим просветом в темной зелени живой изгороди. Но словно что-то звало Крофорда хоть на минуточку пройти сквозь эту неизвестность. И малыш решился. Как узник, долго пребывающий во мраке своего заточения, Крофорд, щуря глаза, почти наощупь пробрался через таинственную лазейку. Он осторожно открыл один глаз – на всякий случай, а то мало ли что… И увидел землю, свою землю. Огромной пустошью простирался перед ним мир, волнами холмов резвилась перед ним его земля, красными крышами и веселым дымком из труб приветствовал Крофорда его город. Каким чужим и искусственным показался вдруг мальчику в этот момент отцовский замок и сад. Замок был слишком большим, слишком неуютным по сравнению с этими маленькими неуклюжими домиками. Сад же был чересчур выхолощенным и чопорным, в нем все было как надо и где надо, все на своих местах – не то что за его пределами, где деревья росли как хотели, и хаотично возникали холмы и горы, одеваясь в пестрые рубашки цветов и трав.

Принц растянулся среди тысячи пьянящих запахов. Крофорд был так счастлив, что даже заплакал. Зеленые слезы Крофорда падали на землю, а на их месте расцветали маленькие желтые лютики…

Славным правителем стал Крофорд, когда вырос. Все его любили, а он любил свою землю и свой народ. Как порой монархи возглавляют свои войска, подавая солдатам пример на поле боя, так король Крофорд первым всегда выходил пахать, сеять и собирать урожай. Он убрал ограду вокруг замка, позволив саду расти так, как ему хочется, и сад каждый год благодарил его самыми сочными и сладкими плодами. И еще, представляете, женился король – вот чудной! – на простой цветочнице. В общем, хороший был король, добрый и справедливый, хоть и чудаковатый немного. И о даре своем не догадывался никогда, и о слезах своих странных почти не вспоминал до одного дня…

Был король уже стар в тот год, когда начались сильнейшие морозы в наших краях. Зима никак не хотела отступать. Затяжные холода сгубили все озимые посевы, а земля промерзла настолько, что, казалось, вот-вот должна превратиться в один сплошной камень.

Король Крофорд был готов к засухам, к продолжительным дождям, что случались с разной периодичностью, но довольно часто в его владениях, но Зима застала врасплох даже его.

Тогда советники обратились к королю с предположением: ведь неспроста не уходит мороз, видать, наложили проклятье на их королевство, а значит, остается лишь один выход – обратиться за помощью к колдунам и волшебникам.

Сам не понимая почему, Крофорд никогда особо не верил ни советникам, ни колдунам, но другого выхода у него не было, и он послал весть по всему королевству и далеко за его пределы, созывая всех самых искусных магов и чародеев.

Вскоре все они собрались в старом замке, как когда-то, много лет назад, когда Крофорд был еще совсем маленьким. Много дней и ночей они совещались и гадали, ворожили и заговаривали, колдовали и чародействовали. Но так и не смогли прогнать загостившуюся Зиму. В конце концов, все самые мудрые и просвещенные маги и волшебники пришли лишь к одному выводу – проклятия не существует, это желание самой Природы, а против неё они совершенно бессильны.

И только одна очень-очень старая ведьма, сидевшая все время по своему обыкновению тихонько в уголке, подошла к королю, когда все разошлись:

– Крофорд, мальчик мой, – проскрипела старуха, – я всегда говорила, что у тебя особый дар… И ты знаешь, что должен делать!

– Нет, не знаю! Иначе давно бы уже помог своей земле! – прокричал старый король, почувствовавший себя вновь ребенком, запертым в пределах королевского сада.

Широкими нервными быстрыми шагами Крофорд вышел прочь из замка. Он все шел и шел по пустынной белой земле, на которой когда-то, еще совсем недавно, пестрело столько чудесных цветочков, он смотрел на почерневшие кривые силуэты деревьев вдалеке, на посеревшие нагие холмы, земля под его ногами больше не откликалась теплом и спокойствием – только холодный камень, только лед и снег вокруг.

И старый король Крофорд упал на колени посреди заснеженной пустоши и заплакал от отчаяния и бессилия перед великой и непоколебимой силой Природы.

Зеленые слезы падали на землю, зеленые слезы прорастали травой и цветами, зеленые слезы согревали уже начавшую оттаивать почву. Но Крофорд не замечал ничего вокруг себя, словно врастая в свою любимую землю все глубже и глубже с каждой пролитой слезой. Зима отступала под тяжестью его горя, сама Природа склонила перед старым королем свою голову. Мир вокруг снова зацвел и зазеленел. Но Крофорд не обращал на это внимания. Он становился частью того, что было для него в жизни всего дороже, он обрастал травой и землей, он словно рос, становился все больше и больше, пока не обратился в большой цветущий холм… И Крофорд снова был счастлив, как тогда, когда сбежал через лазейку в заборе из королевского сада…

И знаете, что самое интересное? Крофорд-хилл никогда не увядает, и даже зимой зеленеет и цветет сотнями желтых лютиков вот уже ни одно столетие подряд. Вот так-то…

Ловцы ветра

Теперь аккуратно… Да-да, вот так… Только смотри, не выпусти! Следи внимательно не только за своими руками, но и за своими мыслями…

На самом краю обрыва, основание которого с каждым годом все сильнее размывали морские волны, стоял улыбчивый мужчина, настолько обыкновенной и не запоминающейся внешности, что уже через минуту после встречи с ним вы наверняка не смогли бы вспомнить ни цвет его волос, ни рост, ни даже возраст. Более того, вы даже усомнились бы, старика ли только что видели, или молодого мужчину. Рядом с мужчиной находилась девочка лет десяти с выгоревшими от солнца, почти белыми волосами. Она сосредоточенно делала руками какие-то странные движения, словно пытаясь схватить воздух.

– Правильно, молодец, – подбадривал её мужчина, – теперь внимательнее… Эх!.. Упустила! Я же говорил, будь осторожнее. Но не беда! Ты делаешь успехи! – он потрепал девочку по волосам.

– С Восточным Ветром было легче… – расстроено пробормотала девочка.

– Ну, Ильди, не все сразу! Восточный Ветер – самый мягкий и покладистый из всех, – только приласкай его… Но даже самым умелым ловцам не удавалось с первого раза обуздать норовистый и суровый нрав Северного Ветра.

– Да, папа, я знаю – «Восточный Ветер ласков и покладист, а Южный только кажется игривым, но руки обожжет тебе ни раз в попытке удержать его за гриву… От Западного Ветра-непоседы жди шалостей и выходок беспечных, а Северный суров и нелюдим, но если предан, то уже навечно».

– Не так-то много песен у народа про наше ремесло, да, Ильди?

– Только эта… – задумчиво произнесла девочка. – Папа, а Северный Ветер и вправду слушается тебя? – вдруг спросила она, и в голосе её прозвучала надежда на возможное зрелище.

– Как и любого другого ловца ветра меня слушаются все ветры… И тебя будут слушаться со временем… – ответил мужчина.

Он помедлил, словно размышляя о чем-то очень далеком и почти нереальном, а потом вновь заулыбался, раскинув руки навстречу холодному потоку воздуха. И вдруг, сделав резкий бросок, мужчина будто поймал что-то невидимое. Крепко ухватив воздух обеими руками, он легонько потянул его на себя, как если бы это были поводья.

– Знаешь, стоит признать, я поймал тебя, – рассмеялся он. – Ну, успокойся! Ильди, подойди сюда… Вот, гляди… Протяни руку. Можешь погладить его. Не бойся.

Девочка нерешительно протянула руку.

– Он такой холодный… – пробормотала она.

– А чего ты хотела? Прилетел к нам с самого Севера! Только, дружок, мне кажется, твое время еще не пришло… Знаешь что? Слетал бы ты к мельнице, повертел бы немного колесо, а то старик мельник совсем замучился без твоего брата… Но потом возвращайся к себе, рано еще здесь тебе летать… Смотри, не переусердствуй на мельнице! – с этими словами мужчина разжал руки.

Холодный порыв ветра чуть не сбил Ильди с ног. Взметнувшись вверх, Северный Ветер, словно хохоча (во всяком случае, так показалось девочке), помчался в сторону мельницы.

– Но запомни, Ильди, не только мы просим помощи у ветров, иногда и им нужна помощь. И тогда наш долг – помочь им.

– Но какие беды могут быть у ветра? И как ему можно помочь? – удивилась Ильди.

– Ты все узнаешь сама, со временем.

* * *

Десять лет прошло с тех пор, как Ловец Дильд погиб, усмиряя разбушевавшийся ни с того ни с сего под конец весны Северный Ветер. Умирая, он только и успел, что сказать своей дочери:

– Ильди, не вини Ветер… Такова наша работа… А Ветер – он как ребенок, он не понимает, что творит… Ильди… Найди его…

Скажи ему, что он не виноват… Он был моим другом… Он не простит себе… Успокой его…

Северный Ветер больше никогда не появлялся в этих краях, а Ильди пообещала навсегда забыть ремесло, погубившее её отца.

– Ильди, Ильди… – причитал то и дело старый Трим-шляпник, в лавке которого работала девушка, – у твоего отца был великий дар! Он же передался тебе! Дильд всегда нам об этом говорил… Эх… Пропадает зря твой дар, Ильди…

– Этот дар, Трим, убил его. Он верил в то, что делал, и это же его предало.

– Но неплохо иметь своего ловца в городе… – вздыхал старик, – хотя другие-то живут… Да и дело это твое…

Так и продолжалось до тех пор, пока однажды в конце мая не задребезжали оконные рамы, не посыпалась черепица с крыш, деревья стали гнуться до самой земли, а у Криньи-прачки унесло со двора все чистое белье. Будто обезумев, стихия врывалась во все дома, распахивая окна и двери, залетая во все дымоходы и щели, словно пытаясь что-то отыскать среди узких мощеных улиц.

Ильди как раз поправляла на манекене новейшую и самую последнюю модную тенденцию в мире головных уборов, как вдруг витрина магазина разлетелась звоном осколков и, разбрасывая ленты, коробки и шляпы, в магазин шляпника Трима ворвался обжигающе ледяной поток воздуха. Он метался по магазину, будто перепуганная лошадь, и в его диком завывание Ильди вдруг показалось… нет, она отчетливо услышала в этом вое только одно слово, а точнее имя – Дильд.

– Северный Ветер… Неужели… – только и смогла прошептать Ильди, забившаяся от страха и холода в самый дальний угол магазина между двумя стеллажами с товаром.

– Диииильд! Диииииильд! – не унимался обезумевший Северный Ветер.

«…а Северный суров и нелюдим, но если предан, то уже навечно» – вдруг вспомнились девушке строки из песни.

«Он ищет его… – подумала Ильди, – он так и не простил себе… Кто бы мог подумать? Ведь это просто… просто поток воздуха… Стихия…»

– Диииииильд! Дииииильд! – не найдя того, кого искал, безутешный Ветер вылетел из разгромленного магазина, прихватив с собой случайно несколько шляпок во главе с новинкой новинок мира головных уборов.

«Он разгромит весь город, – в ужасе пронеслось в голове у Ильди, – я должна поймать его! Я должна что-то сделать! Я должна помочь ему!»

И, выбравшись из своего угла, девушка бросилась за рыдающей стихией.

Ильди бежала по городу, тщетно стараясь догнать Северный Ветер, разрушающий на своем пути магазины и дома, вырывающий из клумб цветы и разбивающий фонари. Испуганные горожане нерешительно выглядывали из своих разбитых окон и осторожно, словно боясь привлечь к себе лишнее внимание, перешептывались друг с другом: «Это что – Ильди?»

Ветер был все время так близко, что несколько раз девушке почти удалось схватить его. Десять лет Ильди не практиковалась в ремесле своего отца, но руки начинали действовать будто сами по себе.

Город уже закончился, а Ветер все летел и летел вперед. Из последних сил девушка бежала за ним, как вдруг на краю обрыва, где Дильд когда-то учил её ловить ветры, он замер, продолжая изредка подвывать и всхлипывать: «Дииииииильд…»

В этот момент Ильди стало ужасно жаль этот громадный ледяной поток воздуха. Она протянула руку, чтобы погладить его, как тогда, в детстве. Ветер вздрогнул от её прикосновения, но не улетел.

– Я тоже по нему скучаю, – тихо сказала девушка.

– Диииииильд… – всхлипнул в ответ Северный Ветер.

– Он всегда считал тебя своим верным другом… – продолжала Ильди.

– Диииииильд!!! – взревел Ветер, как будто в отчаянии.

– Тише, тише… – успокаивала его девушка, – я знаю, ты винишь себя в его смерти… Ах, это я во всем виновата, Северный Ветер! – вдруг Ильди не выдержала и тоже расплакалась. – Прости, прости меня! Я была так зла на тебя! А ведь он просил меня… Слышишь? Дильд просил меня передать тебе, что он тебя не винит, что ты оставался ему другом до самой его смерти… Он простил тебя. И ты меня прости, – и, продолжая плакать, девушка обняла Ветер, уткнувшись носом в холодную бурлящую сущность стихии.

– Ииииильдииии… – ласково пропел Северный Ветер, ластясь к девушке, как гигантский котенок.

Еще долго стояли они вместе на краю обрыва, не чувствуя ни времени, ни печали, ни разницы своей природы, как старые друзья, а после Северный Ветер мягко взлетел над землей и, прошумев прощальное «Ииииильдииии… Дииииильд…», улетел, чтобы вернуться в город в свой срок…

* * *

Говорят, что ловцы ветра до сих пор живут среди нас. Только теперь некому уже обучать их этому ремеслу, навсегда заблудившемуся вместе с другими знаниями в дебрях древней гармонии и веры в необъяснимое… Но дар…

о нет, дар не может заблудиться или исчезнуть! По сей день кто-то из детей вдруг замечает за собой странную особенность – взмахом руки вызывать ветер или же, наоборот, усмирять его. Разумеется, их научили считать такие вещи игрой и случайностью, но дар не бывает случайностью, а это значит, что в них по-прежнему течет кровь древних мастеров, приручивших ветра.

Я найду дорогу

Калемир, иди спать! Ведь уже ночь.

– А почему? Почему пришла ночь? Куда делось Солнце?

– Я тебе расскажу, если ляжешь в кровать. Кровать – это, конечно, условное название для соломенной подстилки на земляном неровном полу пещеры, накрытой несколькими шкурами. Но после того как на деревню напали жестокие и внезапные, как весенний град, уничтожающий весь урожай, кочевые племена и сожгли дотла каждый дом на своем пути, жителям ничего не осталось, как уйти подальше в горы, чтобы переждать разбойничий налет, как пережидают природные невзгоды. Набеги в последнее время стали таким обыденным явлением, что несчастные люди всегда были готовы покинуть свои дома, чтобы через какое-то время вернуться и отстраивать заново то, что за один день превратилось в мрачное пепелище. Но и уйти из своей долины люди не решались, потому что она была со всех сторон окружена непроходимыми горами. Одно дело подняться невысоко, до ближайших пещер, чтобы спрятаться там, и совсем другое – перейти через черную громаду острых пиков.

Кочевники приходили из-за гор – возможно, поэтому их так боялись. Они знали то, что жителям деревень было неизвестно, – тайные ходы и лазы, позволяющие оказываться по ту сторону каменных великанов.

Смелость и отвага были не теми качествами, которые могли охарактеризовать местных обитателей. Это были люди скорее миролюбивые и нерешительные, им было легче перетерпеть несчастия, чем бороться с ними. Никто бы не решился покинуть родные места и привычный быт.

Такой же была и семья Калемира, которая теперь, как и все другие, вынуждена была пережидать трудные времена, ночуя на постеленных на пещерный пол шкурах и соломе, рядом со слабо обогревающим холодные своды костерком, красные искры которого взвивались вверх, словно в надежде взлететь до самого неба и стать звездами.

– Так куда делось Солнце, мам? Ты обещала рассказать, – не унимался малыш, свернувшись клубочком на своей «постели».

– Хорошо, Калемир, я расскажу тебе, – отвечала женщина. – Весь мир полон того, чего мы никогда не замечаем… Ночь и день, тьма и свет, Солнце и Луна приходят не сами по себе. Это только нам кажется, что все происходит, потому что так уж повелось… На самом же деле, на небе живут два медведя. Один из них – черный-пречерный. Каждый раз, когда он проходит по небу, то заслоняет его собой и съедает Солнце. И становится совсем темно. Так и наступает ночь. Но там, на небе, живет и другой медведь – с голубой шкурой. Он также борется за власть наверху. И когда он проходит по небосводу и прогоняет черного медведя, то съедает Луну – символ власти своего врага. Черный медведь от страха выплевывает Солнце, и наступает утро. А через какое-то время все повторяется вновь, и уже голубой медведь выплевывает Луну и отходит на время в сторону, поверженный своим противником… Их битва продолжается с начала времен и не закончится до тех пор, пока стоит этот мир. Но даже с его концом ни один из медведей не выйдет победителем в этой схватке, потому что друг без друга они не могут существовать, и, исчезни один, тут же придет конец и второму… Говорят, если подняться в полночь, но при этом на рассвете, на самую вершину Белой горы, когда полная Луна и Солнце одновременно окажутся в небе, то можно увидеть битву голубого и черного медведей… И еще ходят легенды, что тот, кто увидит их поединок своими глазами, станет самым великим и храбрым воином на всем свете.

– И как же забраться на Белую гору? – сквозь сон прошептал мальчик.

– Нужно найти звездную дорогу и идти по ней до самой вершины… – ответила женщина, – вот только никто не знает, как ее найти…

– Я найду, – уверенно сказал Калемир, – я найду дорогу… Я обязательно её найду, – повторял он как заклинание, пока окончательно не заснул.

Калемир проснулся очень рано, все вокруг еще спали, а на небе, в слабом отблеске рассвета, еще мутными огоньками мигали звезды.

Мальчик выбежал из пещеры в пробирающую до костей утреннюю прохладу.

«Звездная дорога… – подумал он, – может, это и есть звездная дорога? Вот только где ее начало?»

Тихо-тихо пробрался Калемир обратно в пещеру и, стащив несколько лепешек и теплый отцовский плащ, выскользнул в холодное осеннее утро.

– Я ведь только посмотрю, где она начинается, и к вечеру вернусь… – вслух пробормотал мальчик, карабкаясь вниз к позолоченному Осенью таинственному и неизведанному лесу.

Но Калемир не вернулся ни к вечеру, ни через неделю, ни через год, как его ни искали по всей округе, как ни убивались его родители, как ни призывали на помощь всех богов и силы природы…

Годы шли. С того дня, как маленький Калемир отправился на поиски звездной дороги, Осень раскрашивала леса своими любимыми оранжевыми и желтыми красками уже тридцать три раза… Все шло своим чередом, звери меняли цвет шкур зимой и летом, птицы улетали за высокие горы с наступлением морозов, сменялись времена года… Удивляло жителей долины лишь то, что уже лет десять кочевники появлялись все реже и реже, а те, которые встречались местным обитателям, небольшими группами скорее спасались бегством от чего-то, нежели стремились разрушать и грабить. Люди и радовались и пугались – с одной стороны, им больше не нужно было прятаться в горных пещерах, живя в страхе перед набегами, но с другой стороны, если была сила злее и страшнее кочевников, что же будет, доберись она до долины?..

Как-то раз, в одно теплое осеннее солнечное утро, малышка Итешь собирала в лесу бруснику, которую после её мама собиралась хранить до зимы в холодном подвале, чтобы в морозные вечера печь пироги для всей семьи.

Девочка так увлеклась этим занятием, погруженная в мечты о сладких пирогах, что, только собрав уже полное лукошко ягод, поняла, что не понимает, где находится. От страха она даже не заплакала. Итешь металась от одного дерева к другому, тихонечко поскуливая, как испуганный маленький зверек.

Вдруг затрещали сухие ветки, зашевелились кусты малины. Девочка замерла и с ужасом посмотрела в их сторону. Из кустов на неё медленно шел огромный кабан, тяжело и свирепо дыша.

Итешь вжалась в дерево и зажмурила глаза. Она слышала, как кабан неумолимо движется на нее. И тут, когда казалось, что зверь должен вот-вот наброситься на девочку, раздался какой-то посторонний звук, словно сильный удар, после которого послышался страшный рев другого зверя, или даже нескольких зверей. Итешь приоткрыла один глаз и увидела, как на её обидчика наступают два огромных медведя – один черный, а второй серый с голубым отливом. Кабан, пятясь и повизгивая, отступал, пока один из медведей не замахнулся на него своей гигантской лапой. Тогда напуганный зверь бросился наутек.

Тем временем медведи развернулись и не спеша направились в сторону девочки.

«Одно другого не лучше…» – подумала Итешь, но в этот момент медведи замерли и сели на задние лапы, как послушные сторожевые собаки.

Из-за деревьев вышел высокий мужчина в очень старом охотничьем плаще. Он был не молод, но еще и не стар, хотя в его темную бороду уже прокралась легкими волнами седина. И еще у него были удивительные глаза – будто звездный небосвод отражался в них, словно он смотрел сквозь этот мир куда– то дальше, видя то, чего не видно обычным людям… В руке у него был тяжелый кривой посох, вырезанный из какой-то коряги, а на поясе висел меч.

– Не бойся, – сказал он, улыбнувшись, девочке, – они никому просто так не причинят зла… Их зовут День и Ночь… Они ждали меня однажды – долго ждали, пока приду, – там, на самой вершине Белой горы…

– А ты кто? – спросила Итешь.

– Я?.. – мужчину словно в тупик поставил этот вопрос. – Я – оберегающий ваши дома лесной дух. Мы вместе с Днем и Ночью охраняем вас от врагов, от злых людей, от опасных зверей… – наконец ответил он, подумав.

– А почему ты к нам никогда не приходишь? Ну, в деревню?.. – спросила девочка. – Мы бы тебя смогли отблагодарить за это…

– Нет, нельзя мне… Я слово тогда на Белой горе дал, как и многие до меня… Не должен я среди людей жить. Лишь однажды, когда почувствую, что скоро настанет мой черед уйти навсегда по звездной дороге, я возьму себе приемника… Но это нескоро еще будет, – улыбнулся он.

– То есть ты не придешь к нам? – расстроилась Итешь.

– Нет… Но ты знаешь женщину по имени Милела? – вдруг спросил мужчина.

– Знаю! У неё еще много лет назад младший сын пропал в лесу…

– Так вот, пообещай мне, хорошо?.. – он вопросительно посмотрел на девочку.

– Обещаю, а что именно?

– Пообещай, что когда вернешься домой, – сказал мужчина, указывая рукой в сторону невысоких сосенок, за которыми к изумлению девочки уже виднелись крыши ее деревни, – сходишь к ней и скажешь… – он вдруг на мгновение задумался.

– Так что сказать-то? – не вытерпела Итешь.

– Что я нашел дорогу…