Текст книги "Не славы ради… Биографические рассказы о великих русских людях"

А жизнь сулит нам неизведанные дали

Дежнёв

Географические открытия совершают не только учёные-специалисты, но и люди других, самых различных профессий, зачастую далеких от географии*. Их называют первопроходцами. Идут такие люди в далёкий и неизвестный дотоле путь по велению сердца, стремясь открыть для своего Отечества новые территории, богатые полезными ископаемыми, плодородными землями, густыми лесами с их неисчислимыми обитателями.

Казачий атаман* Семён Дежнёв шел в Сибирь за ценными шкурами чёрных соболей, рыжих лисиц, белоснежных песцов и за моржовым клыком. Шёл по службе – собирать налог для царской казны. Но не как сборщик налога и добытчик моржового клыка вошёл в родную и мировую историю Дежнёв.

Да, он отправился за шесть с лишним тысяч вёрст от родных мест до края Сибири – Чукотки. И такой путь потребовал неизмеримо много – всей жизни. Но отдал её Семён Дежнёв не за моржовый клык.

Он не только первым вышел к проливу, разделяющему Азию и Америку, преодолел морской путь из Ледовитого океана в Тихий, но и оставил потомкам ценнейшие сведения: первое описание своего путешествия через эти места, природу Чукотки и людей, населяющих её. Так мог поступить только мужественный, бескорыстный человек, заботящийся о будущем Отечества, о приумножении его славы и богатства.

О жизни Семёна Ивановича Дежнёва до его походов и путешествий известно мало. Не знают люди года его рождения, но знают его малую родину – город Великий Устюг. Родился он и рос в бедной семье, и только в двадцать пять лет поступил на царскую службу собирателем налогов.

Служба была тяжёлой. Семён Дежнёв писал, что не раз он чуть не сложил своей головы, что пришлось ему раны великие принимать и кровь свою за царёво добро проливать, холод и голод великий терпеть и помирать голодной смертью. Но была в его работе своя прелесть. Семён Дежнёв мог утолить в ней жажду неизведанного, нового, жажду дальних скитаний.

А она зародилась в поморском мальчике ещё в детстве, когда он слушал рассказы земляка, побывавшего за Каменным поясом, Уральскими горами. Мало кто возвращался оттуда. Одни терялись в лесных сибирских просторах, не оставляя и следа своего, гибли на кораблях в Студёном море, другие, как говорят, приживались в Сибири, уже не помышляя о том, чтобы возвратиться в родные поморские края. А этот возвратился. И что рассказывает.

«Великая сибирская земля! Раскинулась она за Каменным поясом, и конца и края ей нет. На севере упирается она в море Студёное, на юге – в степи, а на востоке – неведомо где и кончается. Реки сибирские многоводны и широки, а в низовьях морю подобны. С одного берега другой не узреешь.

А идет в Сибирь тропа через леса и горы. На высоком берегу Иртыша, там, где впадает в него Тобол, раскинулся Тобольск, самый крупный из сибирских городов. Там воеводский* двор, лавки купцов, храмы*.

А обитают в Сибири всякие народы – нехристи. Оленей разводят, охотятся, рыбу ловят. Носят меховую одежду. Живут в юртах, крытых шкурами или древесной корой. Ежели не обижать их, не грабить, уживаются с нашим братом, с русскими мирно…»

Слушал Семёнка Дежнёв земляка, побывавшего в Сибири, завидовал ему и думал: не попытать ли самому счастья за Каменным поясом? Не податься ли в Сибирь, которая звала и манила?

И вот в двадцать пять лет началась сибирская служба Семена Ивановича Дежнёва в рядах казаков. За тридцать лишним лет он вместе с товарищами изъездил и исходил огромные пространства, избороздил на утлых кочах, морских плоскодонных судёнышках, холодные воды суровых северных морей. Осваивал всё новые и новые земли и, наконец, оказался на Колыме*.

Не покидали отважного землепроходца мысли о расширении границ русских земель. Он задумал в поисках пушных промыслов и новых рек, богатых рыбой, пойти дальше на восток. И летом 1647 года экспедиция* в составе четырёх кочей вышла из устья реки Колымы в Студёное море и взяла курс на восток.

Ледовая обстановка на море в этом году оказалась очень трудной. Плавучие льды затрудняли поход. Их становилось всё больше и больше на пути кочей. Наконец, мореплаватели встретили сплошную массу непроходимых льдов. Дальше путь на восток был закрыт. И Семён Дежнёв принял решение повернуть обратно.

Неудача не остановила неутомимых первопроходцев. Зазимовали мореплаватели на Колыме, стараясь более тщательно подготовиться к выходу в море будущим летом. В это время к Дежнёву шли и новые люди, купцы и предприниматели. Они просились в экспедицию. Неизведанные богатства манили их.

В конце июня 1648 года в плаванье вышло уже шесть кочей. Остались позади провожавшие и строения зимовья. Корабли взяли курс на восток.

Море было спокойно и, казалось, не предвещало никаких бед. Лишь с севера, из Арктики, куда на лето ушли льды, доносилось холодное дыхание вечной зимы. Впереди путешественников ждали встречи с неизведанными землями, неизвестными племенами и народами.

Чтобы не пропасть в северных водах, мореходы старались не удаляться от берега и ориентировались по головному кочу. Справа угрюмо чернела низменная береговая полоса, за которой далеко на горизонте маячили горы, окутанные туманом.

Но если в этом походе льды не препятствовали плаванию, то страшные бури, штормы, сильные ветры замучили путешественников. Волны швыряли плоскодонные судёнышки словно щепки. Резкие порывы ветра рвали паруса и снасти. К берегу подходить было очень рискованно – волны могли разбить кочи о прибрежные камни.

Попутный ветер быстро продвигал корабли на восток. Но в Чукотском море караван судов попал в жестокий шторм. Два корабля были разбиты бурей, и их команды погибли, а два других пропали без вести. В плаваньи остались только два коча.

Гулкие волны бушевали, разбиваясь о прибрежные камни. Кормчие* с трудом справлялись с рулевым управлением, стараясь держаться подальше от опасных скал. Несчастье и здесь подстерегало остатки каравана: разбился ещё один корабль. Потерпевшему аварию судну пришёл на помощь коч Семёна Дежнёва.

В августе путешественники стали поворачивать на юг, а в начале сентября вступили в пролив, отделяющий Азию от Америки. Они хорошо знали, что за проливом существует «Большая Земля» – Америка. Через три месяца после начала экспедиции мореплаватели достигли Большого Каменного Носа, высокого восьмисотметрового скалистого массива, круто обрывающегося к морю. Здесь потерпел крушение и последний коч.

На берег высадилось двадцать четыре человека. Измотанными тяжёлым плаванием, изголодавшимися вступили на голый заснеженный берег дежнёвцы. Место было безлюдное – ни жилища, ни души вокруг.

Первым делом разожгли костер из обломков коча, выброшенного на берег морским прибоем. Дежнёв принял решение: двигаться к реке Анадыри. Там, возможно, посчастливится им встретить местное население и с его помощью найти спасение от голода и болезней, отдохнуть. Анадырь и была конечной целью экспедиции, и от этой цели Дежнёв не хотел отступать.

С горечью прощались дежнёвцы с останками коча, сослужившего свою добрую службу. Долго выдерживал он бури и штормы, держался, как герой, до последних дней своих. У некоторых слёзы выступили.

Путешественники оставили товары, снасти, многое другое, что не в силах были унести с собой. Взяли самое необходимое: лыжи, оружие с запасами пороха, кухонную утварь*, тёплые спальные вещи, жалкие остатки продовольственных припасов. Погрузили всё это и тронулись в путь.

Трудно было идти по стылой каменистой кромке берега! С моря дул пронизывающий ветер, иногда кружилась метель. Ночью спасались от ветра, сбившись в кучу у костра под отвесным обрывом скалы. После короткого привала снова трогались в путь.

В один из дней двенадцать человек, половина отряда отправилась вверх по Анадыри в поисках стойбищ оленеводов, надеясь раздобыть у них пищу. Они шли до тех пор, пока хватило сил, и не встретив ни одного жилища, повернули обратно. Но и до лагеря они не дошли: были уже не в состоянии продолжать путь. Все Съестные припасы были к тому времени съедены. Теперь в пищу шли кожаные ремни, изношенная верхняя одежда, голенища сапог.

Обессиленные люди сделали привал и стали рыть в снегу яму для ночлега. Только Фома Семёнович Пермяк стал убеждать товарищей собрать последние силы и идти к лагерю. Снеговая яма могла стать для них местом гибели. Но Пермяк смог убедить только двоих последовать за ним. Оставленные люди ещё надеялись подкрепиться, отогреться и соединиться с отрядом… Так отряд лишился девяти человек, которых не нашли потом на месте.

Наконец суровые зимние месяцы остались позади. Ярче засветило солнце, стали таять снега. Зазеленели свежей травой берега, холмы. Воспрянули духом дежнёвцы, обрадовались скупому на щедроты весеннему северному солнцу. Принялись за рыбную ловлю, охоту на гусей, лебедей.

В начале лета 1649 года, когда река полностью очистилась ото льда, маленький отряд в двенадцать человек спустил лодки на воду и тронулся в путь, вверх по Анадыри.

Где-то в среднем течении реки кто-то из дежнёвцев заметил дымок костра на берегу. Показалось несколько остроконечных юрт, в стороне от них паслось стадо домашних оленей. Послышались голоса и лай собак. Люди на берегу заметили приближающиеся лодки. С радостными возгласами путешественники налегли на вёсла, держа курс на дымок. Цель отряда была достигнута!

…Поздней ночью стоял около костра, по колено в снегу казак и смотрел на лунное небо и звезды. В овчинном полушубке. Губы сжаты упрямо. Глаза отвагой горят.

Навсегда запомнили дежнёвцы этот момент. И каждый тогда думал о своем атамане*, Семёне Дежнёве, что именно такие, как он, приносят славу России, составляют силу России и есть сыновья России!

УЧИСЬ ЧИТАТЬ, РАЗМЫШЛЯТЬ, ЗАПОМИНАТЬ

1. За что путешественников называют великими и почему люди так чтят их память?

2. Назови качества и черты характера путешественника Дежнёва.

3. Рассказ о походах Дежнёва учит, как поступать в необычных, экстремальных ситуациях. Узнал ли ты:

– как не пропасть в северных водах, если плыть на маленьких судёнышках;

– какие самые необходимые вещи следует брать с собой в путь по нехоженым местам;

– что из несъедобного можно есть, когда голодаешь;

– почему надо избегать остановки в пути, а идти вперёд;

– почему нельзя терять веру в спасение?

4. Посмотри на фрагмент карты, на котором изображено путешествие С. И. Дежнёва. Почему именно за него первопроходца Дежнёва так почитают и помнят?

Пржевальский

Нередко о путешественниках пишут, что они были замечательными, выдающимися, прославленными, великими. И только Николая Михайловича Пржевальского называли гениальным. Утверждают, что гением надо родиться, а путешественником можно только стать. Но сам Николай Михайлович на это возражал: путешественником именно нужно родиться.

Пржевальский сделал многое из того, что не удавалось ранее никому. Прошёл по суше столько километров, что вполне хватило бы обогнуть земной шар. Пересекал безводные пустыни, где встречались только кости верблюдов. Исколесил тайгу. Открыл десятки видов животных, сотни видов растений. Учёные-географы называли его прирождённым исследователем.

Николай Михайлович Пржевальский родился в селе Кимборы Смоленской губернии 31 марта 1839 года.

В семь лет остался без отца и рос с матерью, Еленой Алексеевной, на руках которой было ещё двое меньших сыновей.

Жилось в селе мальчикам привольно. Они по целым дням пропадали в лесу и полях. Много лет спустя, Николай Михайлович рассказывал о своём детстве: «Рос я в деревне дикарём, воспитание было самое спартанское*, я мог выходить из дому во всякую погоду и рано пристрастился к охоте. Сначала стрелял я из игрушечного ружья желудями, потом из лука, а лет двенадцати я получил настоящее ружьё.

В шестнадцать лет он лучше всех своих одноклассников окончил Смоленскую гимназию. Под впечатлением подвигов русских солдат и офицеров при защите Севастополя в Крымской войне умолял мать отпустить его в армию. Оказался в юнкерском* полку, но на войну не попал.

Жизнь военных оказалась не для него. Об этом говорили и его сослуживцы: «Он не наш, а только живёт среди нас». После пяти лет службы Николай Пржевальский поступил в Академию* Генерального штаба. И там жизнь была бы тяжёлой, если бы молодому офицеру нельзя было в свободное от учёбы время читать книги, написанные известными путешественниками.

За ними он нередко просиживал по утра. Прочитанное рождало вопрос за вопросом. Как образуется роса? Что такое облака, гром, молния? Как возникают течения в океане? Что люди знают о внутреннем строении земного шара? Почему параллельны противоположные берега Атлантического океана?

Никогда не покидала Николая Пржевальского мечта стать исследователем земли русской и именно Сибирского края. Через несколько лет после учёбы она осуществилась. Он, наконец, прибыл в Восточную Сибирь. И когда прошёл тысячи километров по Уссурийской тайге, проплыл по всему Амуру и Уссури, он понял, что не может жить без этих мест.

Путешественник был очарован дикостью, ширью и свободой края. В дневнике он писал, что странно здесь видеть вокруг смешение природы севера и юга: ель, обвитую виноградом, пробковое дерево или грецкий орех рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака могла отыскать в тайге медведя или соболя, и тут же рядом можно было встретить тигра, не уступающего по величине и силе такому же обитателю джунглей.

Два с половиной года провёл Пржевальский на Дальнем Востоке. Географическое Общество поручило ему изучить флору* и фауну* края. Исследователь же собрал не только великолепные ботанические* и зоологические* коллекции, но и сделал первое серьёзное описание поверхности, природы Дальнего Востока и её жителей.

Два с лишним месяца, не отвлекаясь ни на какую другую работу, писал он отчёт о своем путешествии.

Сообщение, которое он сделал в Географическом Обществе, убедило всех в том, что Пржевальский не только прирождённый, но и великий исследователь. Слушавшие его доклад поражались, как это было возможно, работая в одиночестве, собрать такие глубокие и обширные сведения, изготовить гербарии трёхсот видов растений и сделать более трёхсот чучел птиц.

А путешественника уже манили новые неисследованные земли. Всего сотню лет назад Китай оставался на географических картах Азии белым пятном. Эта страна долго не допускала к себе иностранных исследователей, даже если они были географами. Наконец, такое путешествие стало возможным и для русского человека.

Военное министерство России добилось и разрешило экспедицию в эти края. Пржевалький был счастлив. В своём дневнике он записал: «Я получил назначение совершить экспедицию в Северный Китай, в те застенные владения Небесной империи*, о которых мы имеем… сведения, почерпнутые из китайских книг».

Николай Михайлович Пржевальский с лёгким сердцем вышел в дорогу, которая была не безопасной. Он избрал караванный путь, по которому, опасаясь нападения дунганов, разбойничьих шаек, уже в течение одиннадцати лет не осмеливался пройти ни один караван.

«Следы дунганского истребления встречались на каждом шагу, – писал Николай Михайлович. – Деревни, попадавшиеся очень часто, все были разорены, везде валялись человеческие скелеты, и нигде не было видно ни одной живой души».

В этом путешествии в отряде было всего четыре человека, включая и начальника экспедиции. Пржевальский прекрасно понимал, какие опасности им грозят. Из продовольствия взяли с собой только пуд* сахара, мешок риса и мешок проса. Ещё приборы, бумагу для гербария. Для того, чтобы и добывать себе пищу и защищаться, взяли 40 килограммов пороха, 160 килограммов дроби и десятки коробок с патронами.

Великая пустыня Гоби первой встретила путешественников. Встретила трескучими, тридцатиградусными морозами с леденящими душу ветрами. На Тибетском нагорье, на высоте 3–4 тысяч метров, члены экспедиции провели два с половиной месяца. Пржевальский вспоминал, что малейший подъём казался им очень трудным, чувствовалась одышка, сердце билось очень сильно, руки и ноги тряслись, по временам начинались головокружение и рвота.

Стояли жестокие морозы, а топлива не было, и ночи путешественники проводили в юрте без огня. Спали на войлоке*, постланном на мёрзлую землю. Из-за холода, большой высоты, сухости и разреженности воздуха заснуть не удавалось – только забыться.

Какие же люди могли выдержать подобные испытания? Конечно, необыкновенные. Их подбирал сам Пржевальский. Он писал, что путешественник должен иметь такие качества: цветущее здоровье, крепкие мускулы, сильный характер, энергию и решимость, научную подготовку, прирождённую страсть к путешествию, беззаветное увлечение своим делом. И добавлял: должен быть хорошим человеком, отличным стрелком, не должен гнушаться никакой чёрной работы, не должен иметь избалованных вкуса и привычек, не должен знать простуды, должен иметь ровный, покладистый характер.

Всеми этими качествами обладал и сам Пржевальский. Друзья, правда, писали и о других, может быть, самых главных чертах его характера: «Николай Михайлович был человеком чистым, правдивым до наивности, откровенным и верным другом. Когда ему случалось ошибаться, разочаровываться в людях, он страдал до слёз».

Какую же высокую жизненную цель преследовал Пржевальский и его товарищи по экспедиции, совершая подвиг путешественника?

После четвёртого путешествия по Центральной Азии Николай Михайлович в приказе по экспедиции писал: «Честь и слава вам, товарищи! О ваших подвигах я поведаю всему свету. Теперь же обнимаю каждого из вас и благодарю за службу верную… от имени науки, которой мы служили, и от имени Родины, которую мы прославили».

Да, для него, полковника царской армии, его рядовые солдаты, казаки были товарищами – без различия чинов званий. Они ели из одного котла, вместе мёрзли и голодали; когда приходилось, вместе смотрели в лицо смерти. Он имел право так написать!

Четыре путешествия совершил Николай Михайлович Пржевальский в Центральную Азию. Каждое из них продолжалось по два-три года и каждое было воистину героическим и прекрасным. Это правда, что великая пустыня Гоби встретила путешественников морозами, и их надо было пережить. Но есть и другая правда. Караван преодолел пустыню, перевалил через горный хребет. И тут его встретила весна.

Воздух был напоён запахами свежей листвы. Несколько дней, проведённых здесь, подействовали на людей, как сказочная живая вода: восстановились силы, захотелось жить, появилось чувство, что трудностей похода вообще не было.

Переход горного хребта в горах Ганьсу оставил не меньше впечатлений. Изумительное голубое небо, суровые скалы, девственные леса. Об охвативших его чувствах при восхождении на самую высокую гору хребта Пржевальский писал: «Я первый раз в жизни находился на подобной высоте. Сила впечатления была так велика, что я долго не мог оторваться от чудного зрелища». Этот восторг от природы не могли заглушить и страшные испытания. И это – вторая правда.

Однажды во время путешествия по раскалённой на солнце пустыни, когда температура достигала 70 градусов, случилось так, что воды осталось несколько стаканов. Девять часов экспедиция шла словно по раскалённой сковородке. Верная легавая Фауст не могла идти, выла, ложилась на песок. Взяли её на верблюда, мочили голову водой – не помогло, собака издохла. Сами путешественники брали в рот по одному глотку, чтобы хотя немного промочить совсем почти засохший язык. Всё тело горело, как в огне, голова кружилась. Ещё час такого положения – и все погибли бы. Спаслись чудом.

О Пржевальском и его путешествиях знали не только учёные. О нём писали русские газеты. Не было в России имени более популярного, чем имя Пржевальского. Его по праву называли первооткрывателем Центральной Азии.

Тибет, верховья рек Хуанхе и Янцзы, хребет Алтынтаг… 63 пункта на карте открыл Пржевальский. Везде он был первым из европейцев и лишь в редких случаях давал русские названия открытым местам. А ведь такое право имеют первооткрыватели. Он же всюду сохранял местные названия. Русские можно перечислить по пальцам. Например, Пржевальский решил, что название «Озеро Русское» должно свидетельствовать о том, что к таинственным истокам Жёлтой реки, Хуанхе, впервые проник русский человек, а «Озеро Экспедиции» пусть упрочит память экспедиции.

На старых китайских картах многие географические места были указаны не там, где находились на самом деле. Например, Тибет показан на триста километров южнее, чем он есть. Загадочное озеро Лобнор на картах было изображено в северной части впадины Лоб, а Пржевальский открыл его в южной части этой впадины. Дело в том, что это илистое болото-озеро время от времени меняет своё местоположение.

Пржевальский доказал, что существует дикий верблюд. Именно дикий, а не одичавший, как считали многие учёные. Сенсацией* стало открытие предка современных лошадей – дикой лошади Пржевальского. Лишь в белёсых полынях Центральной Азии можно было её встретить. Ни в одной земле, ни на каком другом континенте её больше не найти. Киргизы звали её «кэртаг», монголы – «тахи». Ни один учёный её не видал. Редко кто из жителей встречал. Осторожным и терпеливым охотником оказался Пржевальский.

Часами выслеживал он дикую лошадь, но никак не удавалось ему приблизиться на расстояние выстрела – чутки, пугливы эти животные. Однако, он видел её!

Наблюдал, изучал повадки. А потом ему повезло. Охотник киргиз подарил ему шкуру дикой лошади. Целых десять лет эта шкура оставалась единственным экземпляром в коллекции музея Академии Наук.

Многие десятки видов животных названы в честь Пржевальского и его спутников: лошадь, верблюд, тибетский медведь-пищухоед, олень беломордый, журавль черношейный, соловей, улар, дрозд, рябчик, фазаны, ящерицы… Зоологическая* коллекция учёного не имеет себе равных. Героическому подвигу исследователя рукоплескал весь мир…

24 августа 1888 года от одного из московских перронов отошёл поезд, который увозил уже немолодого Пржевальского в новое, последнее путешествие. Он ехал в свою дикую и любимую Азию. Всё было как прежде. С ним ехали его верные помощники. Но прежнее счастье отвернулось от него.

Недалеко от Пишпека, на охоте, задыхаясь от жажды, всегда осторожный путешественник вдруг напился сырой воды. А в тех местах незадолго до этого бушевал тиф.

В несколько дней Пржевальский сгорел на глазах* у глубоко потрясённых товарищей. Он лежал с высокой температурой, бредил, временами впадал в забытьё. Последнее распоряжение он отдал сам: «Похороните меня непременно на Иссык-Куле, на красивом берегу…».

Место для могилы выбрали в двенадцати верстах от Каракола – на высоком обрывистом берегу. Заветное желание было исполнено: прах его остался навсегда в Азии, и могила его находится у подножия Небесного хребта.

Над могилой, на вершине девятиметровой скалы, сложенной глыбами гранита, распростёр крылья бронзовый орёл – символ бесстрашия, силы, ума. Под орлиными когтями на бронзовом листе – карта Азии. В клюве – оливковая ветвь, эмблема мирных завоеваний науки. А на могильном надгробии скромная надпись: «Путешественник Пржевальский Н. М.» Как он завещал.

В русских газетах на смерть соотечественника появился некролог*. Его написал великий русский писатель Антон Павлович Чехов. Он сказал всему миру о том, как много сделал для своей Родины великий путешественник и как велика его заслуга в воспитании многих выдающихся русских исследователей. Чехов писал, что как учитель Пржевальский один стоит десятка учебных заведений и сотни хороших книг.

В молодости Николай Пржевальский зачитывался книгами знаменитых путешественников, которые воспитали не одно поколение исследователей. Теперь книги Пржевальского выполняют такую же благородную миссию – зовут к подвигу сынов Отечества во имя и во славу Отечества.

УЧИСЬ ЧИТАТЬ, РАЗМЫШЛЯТЬ, ЗАПОМИНАТЬ

1. Чем прославляют родину путешественники?

2. Что означают слова: «Путешественником нужно родиться»?

3. Какие испытания выдержал путешественник Пржевальский? Почему он смог вынести такие тяготы и лишения?

4. О чём «говорит» памятник над могилой великого русского учёного, путешественника?

5. Как ты понимаешь слова А. П. Чехова, сказанные о Н. М. Пржевальском?

6. Можно ли то, что сделал Пржевальский для Отчизны, назвать подвигом?