Текст книги "(Не) детские сказки. Невеста черного медведя"

Глава 7

Разбудил меня непонятный громкий шум. И это явно не была уличная суета за окном, ни привычный рёв моторов проезжающих автомобилей и ни музыка утреннего ток-шоу, что на всю громкость вечно включала соседка пенсионерка.

Нет!

Разговоры, стук топора, лязг металла, трель птиц, песнь ветра в вышине и скрип голых ветвей.

Поняв, что что-то не так, я разомкнула веки. И ошалевше уставилась перед собой.

Где это я?

Испуг сжал сердце.

Поляна, мужики полуголые, огромные, накачанные. Подо мной жёсткая лавка.

И только спустя пару секунд я вспомнила, что со мной вчера приключилось.

Осознание накрыло с головой.

Я жива, но попала в какой-то средневековый филиал ада: ни тебе туалета и ванны, вокруг сплошная антисанитария. Мрак беспросветный. А ещё я человека убила, и, кажется, за мной пытается приударить настоящий оборотень, который думает, что я парень.

Вот влипла.

Голова гудела, сознание штормило. Свет слабо резал глаза. В горле тошнотворный ком. А вот со спиной дело обстояло лучше. Ныла, конечно, но вполне терпимо. Прокашлявшись, глухо застонала. А после, превозмогая себя, выбравшись из спальника и села, плотнее сжав полы куртки, которая была мне ой как велика.

Холодно. Зима в самом разгаре, а я на открытом воздухе сплю. Как бы ни подхватить воспаление.

Около стола, на котором готовили, крутился рослый худощавый мужчина, окинув меня взглядом, он нахмурился. Я невольно натянула шапку плотнее и завязала тесемки под подбородком.

– Часто болеешь? – задал он неожиданный вопрос: не здрасте тебе, ни какой прекрасный день, а вот так с ходу о личном.

– Нет, а вам-то что? – ответила я, подозрительно прищурившись.

Странный тип. Чего-то толчёт в деревянной плашке, вокруг травки сухие, порошки: прямо мужской аналог Бабы-Яги.

– Если спрашиваю, значит, нужно, – грубовато гаркнул он.

Подсобравшись, сглотнула. И решила в обиду разным тут себя не давать.

– А у вас сколько женщин за последнее время было? – пошла я в атаку, желая сразу поставить этого мутного незнакомца на место.

– А тебе зачем? – задал он правильный вопрос, кажется, даже растерявшись.

– Если спрашиваю, значит, нужно, – вернула я ему его же ответ. Нахмурился, подумал немного и рассмеялся. При этом незнакомец заваривал какие-то травы. Скатывал сухие листики, шинковал корешки.

Кажется, до меня стало доходить.

– Вы Хайтар, – догадалась я, что передо мной лекарь.

– Да. Что со спиной? Фав сказал – куртка в крови была. Покажешь?

Ага, сейчас я тебе всё показала. И даже пощупать дала.

– Нет, – покачала я головой.

– Чего так, скромный такой? – поддел он меня.

– Да, уж поскромнее, – я невольно сосчитала взглядом четыре кубика пресса на его плоском животе.

– Ну, допустим, стеснительный. Что у тебя там, порез? – допытывался он.

– Нет, меня высекли – призналась я, – ещё по голове приложились. Дважды!

– Болит? Тошнота есть?

– Да, – пробормотала я и сжала виски.

– Зрение как, не беспокоят глаза?

– Режут, – простонала, сообразив, наконец, что передо мной как бы местный аналог терапевта, которому можно и поплакаться. А состояние у меня было такое, что только ныть и страдать.

– Ясно, отлежаться нужно. А высекли за что?

Кхм. Я исподлобья бросила на мужчину подозрительный взгляд. Вот это ему зачем знать? Спина, глаза – это понятно, а остальное, что за допросы. Но врать! Наверное, не стоило. Нутром чуяла, и так меня тут приютили, заврусь, так погонят метлой от спальных мешков и котла с едой обратно в лес дремучий.

– За то, что не знал, где ваш лагерь, – созналась я.

– А если бы знал? – прищур лекаря стал подозрительным.

– Хм, – я действительно призадумалась и пожала плечами, – смотря, как спрашивали бы.

Я ответила честно. Чего юлить, думаю, они и сами понимают, что такого задохлика, как я, долго колоть не придётся.

– И что ограничились одними розгами?

Ну, ё-моё. Я прикусила нижнюю губу. Не сознаваться же в убийстве!

– На куртке не только твоя кровь чувствовалась, – дожал меня перевертыш.

Отведя взгляд от лекаря, уставилась на костёр, который поддерживали здесь постоянно. Ничего говорить более я не собиралась.

– А, знаешь, мы ведь тоже по-разному спрашивать умеем, – недвусмысленно бросил он мне.

– Одними розгами не ограничились, – зло прошипела я, – велели закопать заживо.

– И?

– Я и закопал, – прорычала недовольно я.

– Заживо? – рассмеялся лесной, чем вызвал ещё большее недовольство.

– Не знаю, не проверял, – насупившись, я демонстративно отвернулась. Нечего меня тут допрашивать.

– Молодец, значит, только побои и розги. Больше никакого насилия? Нигде не тронули? – в голосе лекаря я уловила подтекст: вот если бы он спрашивал у меня, как у женщины, то было ясно, на что он намекает. А так?!

– Я же мужик, что за вопрос странный, – выдохнула я. – И, вообще, перечисленного мало, что ли?

На моё плечо вдруг легла тяжёлая огромная ладонь. Испугавшись, резко обернулась и наткнулась на взгляд темно-карих очей.

– Этого более чем достаточно, успокойся, – прорычал Иоран. – Грязной была только куртка. Все остальные вещи без крови и не порваны. Запаха чужого мужика тоже не уловили. Только мой, – это было обращено уже к целителю. Сквозь звон в голове я пыталась сообразить, о чём они толкуют. Неужто тут и мальчиков… ой, даже мысль сформулировать не хочу. Что за недомолвки.

Думать было слишком больно.

– Малыш, – Иоран склонился надо мной и произнёс это слово так тихо, будто щадил мой слух. – Может, скажешь нам, как тебя зовут?

Повернув голову, я попыталась кивнуть, но сморщилась. Во взгляде воеводы тут же вспыхнуло что-то такое, что встревожило душу. Смутившись, ощутила, как щёки и шею заливает краской. А в голове пляшут мысли одна другой чудесней.

Я перевела взгляд на губы мужчины. Твёрдые, такие манящие. Интересно, как он целуется.

– Готово! – голос целителя вернул меня в действительность.

Вздрогнув, я отвернулась.

– Элиз меня зовут, – тихо пробурчала я почти правду.

– Элиз, значит, – протянул за моей спиной Иоран, – и откуда ты такой взялся.

– Неважно, – все эти расспросы начинали раздражать хотя бы потому, что я не знала, как отвечать. Что я сейчас должна сказать, что свалилась с неба посреди поля боя. И, вообще, я не местная, а из другого мира и судя по тому, что я вижу вокруг, ещё и из другого времени. Словно лет на сто назад прыгнула.

Мужская ладонь ощутимо сжала моё плечо.

По-хорошему, встряхнуть бы её нужно было, да не решалась. Этот медведь не тот лысый князёк – просто пороть не станет. Чувствовала я, что злить его нельзя, а то худо будет.

– Не хочешь, значит, о себе говорить, – сделал он правильные выводы.

– Я врать не хочу, – шепнула я, – но и правды не раскрою.

– Ну, это тоже хорошо. Поживи немного среди нас, осмотрись. Ты быстро поймёшь, что бояться никого не стоит, и тогда мы с тобой, Элиз, поговорим.

Мне на мгновение показалось, что я ощутила поцелуй на затылке. Это было странное ощущение. Волосы-то я под шапку спрятала, а там открытый участок остался. Вот и думай, то ли ветерок, то ли воевода действительно не по женщинам сохнет.

А, может, догадался, что вру я?

Если так, то к чему ему тогда мне подыгрывать? Глупо.

Иоран отошёл от лавки и двинулся к дальнему краю поляны. Тут же к нему подлетела вчерашняя противная Крася и буквально повисла на его руке.

– А это что, невеста его? – ну не смогла я не спросить.

Нравился мне этот обнажённый по пояс мужчина, а вот эта особа, которая к нему прикасается, вызывала приступ злости.

– Нет, – целитель даже не глянул в сторону Краси. – Эта дочка одного из командиров отряда. Жениха себе решила тут сыскать.

Я нахмурилась ещё больше, прожигая взглядом в сопернице дыры. Вот бы её сейчас за космы и от медведя подальше. Странная ревность разгоралась во мне пожаром. Не знаю, откуда взялось это чувство собственницы, но, казалось, мой это мужчина и нечего вокруг него плясать.

– И как у нее получается? – процедила я очередной вопрос.

– Не скажу, чтобы очень, – хмыкнул Хайтар.

– А что в ней не так? – я оторвала взгляд от Иорана и прилипалы, болтающейся рядом с ним, и глянула на лекаря.

– Все перевертыши охотники, – пожав плечами, выдал он.

– Прям все, и лоси тоже? – я вдруг вспомнила Фава.

– Ну, почти всё. Большинство из нашего племени все же хищники и нам неинтересно то, что легко получить. Нам нужна охота. Азарт! Агония жертвы и подчинение.

Я уважительно ещё раз прошлась взглядом по этому мужчине. Хорош. Красив. Волосы с лёгкой рыжиной, глаза зелёные. Да яркие такие. Фигура хоть и поджарая, но весьма аппетитная.

– Кот, – улыбнулся он, видимо, подсказав мне своё второе лицо.

– Домашний? – зачем-то уточнила я.

– Нет, лесной. Хищник хоть и не крупный, но охоту уважаю и люблю.

Кхм… я отвернулась. Куда я попала, что ни мужик, то соблазн, лоси не в счёт.

– Лёгких путей не ищете, – выдохнула я.

– Нет, а Крася легко себя предлагает каждому сильному самцу. Именно это и удешевляет её.

Лекарь снова вернулся к своим народным снадобьям.

– А отец её что? – моё любопытство усыпать не желало.

– А что он, коли она непутёвая. Надеется, что жизнь проучит да научит. Держи вот, пей, – выйдя из-за стола, Хайтар протянул мне деревянную кружку с мутным дурнопахнущим содержимым.

– Это что? – меня слегка замутило.

– Это отвар от воспаления, – грубовато произнёс он. – Пей, молча, и не задавай вопросов.

Кружку я взяла, но вот делать, что велят, не торопилась. Чувствовала, себя ужасно. Кости ломило, спина ныла и, кажется, насморк появился. Мысленно сморщившись, я всё же сделала небольшой глоток.

Ну и гадость!

Резко отпрянув, поставила стакан рядом на лавку.

– Не выпьешь, позову Иорана. Он тебя зажмёт и откроет рот насильно, а я волью, – лениво поделился со мной своими намереньями лекарь.

– Не посмеете, – огрызнулась я.

– А ты проверь, – его взгляд казался таким колючим. – Мне проще в тебя это влить, чем потом неделю лихорадку сбивать. Но думаю, Иоран не откажется обтирать тебя влажной тряпицей.

Ох. Вот это довод. Схватив кружку, я представила себе, что держу свой любимый молочный коктейль и выпила всё залпом.

Брр. Ничего отвратительней я никогда не пробовала. Скривившись, как от кило лимонов, шумно выдохнула. Вернув кружку, напоролась на самодовольный взгляд этого хитрого лекаря. Вот теперь я точно поверила, что передо мной кот. Наглый и вредный. И бедная та женщина, которую угораздит в такого вляпаться.

– Молодец, – оскалился он в улыбке, – а теперь вот это под язык и часа два, вообще, не встаёшь с этой лавки. Уяснил?!

Мне протянули на листочке два зелёных шарика.

– Это чего? – не поняла я.

– Это то, что поможет вернуть ясность мыслям и уберёт головную боль.

Ну, что же, я не стала дожидаться угроз. А то ещё вопрос, куда мне это вкрутят, если сама под язык не засуну. Послушавшись, сделала, как сказали.

И медленно, словно старушка, забралась в спальник.

Сон сморил мгновенно.

Очнулась уже после обеда и действительно чувствовала себя намного лучше. Остаток дня я крутилась возле вернувшегося с тушей кабана Фава. Незаметно для себя, я принялась руководить косматым поваром. Видимо, повадки Шев – повара никуда не делись. Он молчал и недовольно сопел. Я же отдёргивала себя, как могла, но после того, как он потащил весь сбой закапывать под деревом, уже не удержалась и выдернула у него таз.

– Да, что с этим делать, – закипел он.

– Готовить!

– Печень с почками?! – лось смотрел на меня как умалишённую. – Они же воняют.

– А ты повар или кто?

– Пахарь я, – взревел сохатый.

– Вот и не лезь в дела поварские. Сбой он выбрасывать пошёл. Почки ему воняют. А вымачивать не пробовал?! – шипела я в ответ.

– Да, делай что хочешь! Всё равно главный на твою сторону встанет, – обиделся косматый.

– Чего это? – не поняла я.

– Да того, – свергнутый со своего пьедестала повар прошёлся до разделочного стола и уселся, демонстративно отвернувшись.

Мне стало стыдно.

– Фав, – я подошла к нему и поставила таз на стол, – ну, чего ты дуешься. Ты знаешь, какие вкусные колбаски можно сделать вот с этими кишками и сбоем? Это же деликатес! А если туда мяса порубить, сало, чтобы сочнее, да на костре. Ммм…

– Не знаю я, что такое колбаски, – проворчал он, но уже куда дружелюбнее.

– А хочешь, научу? – попробовала я зайти с другой стороны. – У тебя жена есть?

– Нет, конечно, женатые лесные на войну не ходят, – раскрыл он мне местную традицию.

– О! Как хорошо. А давай, я тебя научу готовить колбаски, а ты потом невесту баловать будешь. Женщины, знаешь, как любят, когда мужчина на кухне ужин готовит.

– Прямо так и любят – недоверчиво переспросил Фав.

– Да, не только к мужчине можно протоптать дорожку к сердцу через желудок, но и к женщине, – я со знанием дела закивала.

– Есть у меня на примете лисица одна, да нос воротит, – задумчиво пробубнил сохатый.

– А чего? – не поняла я.

– А того, что не хищник я.

Не сдержавшись, я фыркнула. Ты глянь, цаца кака там. Лось ей не пара.

– Глупости всё это, тут подход нужен, – улыбнувшись, я подвинула таз со сбоем ближе.

– Это какой такой подход, – всё, по глазам видела Фав весь мой.

– Ну, смотри, ты как мыслишь? Лось, это не волк, а значит, всё с тобой плохо. Так?

– Ну, – он утвердительно кивнул.

– А ты с другой стороны на это посмотри. Ты не абы кто, а лось! Редкой породы оборотень. Был бы бабой, я на тебя засмотрелся. А чего! Здоровый как хищник, готовить научен и, насколько я понял, характер помягче. До баб не охотник, агонией жертвы не интересуешься, – всплыла в моей памяти фраза лекаря Хайтара. – Идеальный оборотень.

– Перевертыш, – поправил он меня.

– Ну, да, – я кивнула, – вернёшься домой, пригласишь её на ужин, накормишь колбасками. Расскажешь, какой ты весь из себя уникальный. Все свои положительные стороны вперёд.

– Ладно, учи своим колбаскам, – подобрел он.

Всё, с этого момента и кухня, и единственный повар оказались полностью в моей власти. У Фава определённо был поварской талант: он всё схватывал налету. И шинковал как надо и приправ в меру насыпал.

Рядом с нами в ведре мыла посуду злющая Крася, и прожигала в моей спине дыры. Не понимала я её неприязни. Чем ей парень молодой помещал. Но эта особа явно была от моего присутствия не в восторге.

Ну, и чёрт с ней!

Над лагерем поплыл запах жареного мяса.

– И чего это у вас тут? – ожидаемо первым заявился Иоран, и сунул свой медвежий нос в большой таз с готовыми колбасками.

– Так, осваиваю кухню людей, – пробасил Фав.

– Готовишь, значит, – воевода бросил в мою сторону довольный даже счастливый взгляд. – Неужто и правда повар?!

– А что мне врать, – деловито выдала я, – хоть мясо. А хотите и суп какой.

– А вот хочу, – Иоран склонился и заглянул в мои глаза, – очень хочу.

– Суп? – сглотнув, уточнила я.

– Суп, – прошептал он, но так многозначительно, что я готова была провалиться сквозь землю от смущения.

Отшатнувшись, непроизвольно выдохнула и прижала ладони к щекам.

– Ну, значит, завтра будет суп, – пришёл мне на выручку Фав. – Так ведь, Элиз?

– Так, друг, так, – покачала в ответ головой, а у самой пожар внутри свирепствовал.

Чего я там раньше про мужчин думала?

Что любовь не для меня. Это миф и сказки.

Ага!

Кажись, влюбилась я в одного полуголого детину. И ведь никакого логического объяснения моим чувствам не было. Вот смотрю на него, а у самой один разврат на уме.

Стыдоба.

Схватив одну колбаску из таза, Иоран отправил её в рот.

– Необычный какой вкус, – поделился он своими впечатлениями, – из чего это?

– Мясо, жир да сбой, – перечислил Фав.

Иоран уважительно кивнул. И подарил мне ну совсем недвусмысленную улыбку.

А может, догадывается он, что я тут всех дурю?

Глава 8

День сменился ночью. Лёжа на лавке, я ворочалась и мучительно стонала. Как же это неудобно, спать на доске. Даже не подозревала, насколько изнежена. У меня всё тело болело: в коленях крутило, шея ныла, поясницу ломило.

В общем, это была худшая ночь в моей жизни, и чувствовала я, что впереди в ближайшем будущем перины не дождусь.

– Элиз, чего ты так кряхтишь? – шепнул надо мной невесть откуда взявшийся Иоран.

– Жёстко, – малодушно пожаловалась я.

– Не привык к такому? – понятливо хмыкнул он.

– Нет, – честно призналась и жалобно заглянула в его чёрные очи, – я не представляю, как вы так живете.

– Ну, деваться нам некуда, – Иоран пожал могучими плечами. – И ты терпи, малыш. Тут неподалёку есть три деревеньки. Мы сходим туда на разведку, подберём, что получше, и переберёмся. Но пару дней нужно будет потерпеть.

Я откинула край мехового спальника и благодарно ему улыбнулась.

Подняв руку, он неожиданно коснулся пальцами моего подбородка, нежно так, осторожно.

– Отёки спадают, – шепнул он, – да и синяки уже не столь страшны.

– Ааа, – забывшись, прижала ладонь к своей щеке, и тут же вспомнила, как выгляжу. – Да, – выдохнула я, смутившись, – уже не так болит.

Иоран кивнул и провёл указательным пальцем по моей шее.

– Это хорошо, – тихо выдохнул он. – Хайтар отличный целитель: если что, обращайся сразу к нему. Я сейчас принесу тебе ещё несколько спальников, подложим их на скамью, всё помягче будет, неженка ты моя.

Склонившись, он коснулся губами моего лба.

– Ты чего? – пробурчала я, растерявшись.

– Ничего, – усмехнувшись, он поднялся, – ты, главное, не бойся меня, парень, не обижу.

– А чего целоваться лезешь? – возмутилась я.

– Не переживай, Элиз, я женщин люблю, и сердце моё уже занято одной особой.

– Это кем же? – выпалила я и прикусила себе язык.

– Да, есть одна малышка, но она пока меня боится. Но я терпелив. Как думаешь, если я покажу ей, что не опасен, и мне можно довериться, она подпустит меня к себе?

– Ну, наверное, да, – расстроенно пробурчала я.

Иоран так-то странно посмеявшись, отошёл. Но соскучиться я не успела, потому, как он вернулся, держа в охапке несколько шкур. Согнав меня с лавки, быстро устроил постель удобнее.

– Ложись, неженка, и если ещё что не так – не стесняйся, а проси помощи.

Довольно улыбнувшись, я снова улеглась на лавку. Не матрас подо мной, конечно, но уже помягче будет.

– Спасибо, – искренне шепнула я.

– Ну, кто же так благодарит! – быстро наклонившись, медведь скользнул по моим губам, обжигая лёгким, как крылья бабочки, поцелуем. – Вот так уже лучше.

С этими словами он исчез в темноте, оставляя меня в лёгком шоке. И как его, вообще, понять можно. Не мужчина, а ходящее противоречие.

Расслабившись на шкурах, блаженно улыбнулась. Эх, совратить его, что ли?!

С этой мыслью я и уснула.

* * *

– Элиз, а, ну, вставай, – прогремел надо мной Фав. – Вот ты поспать сам не свой.

– Чего? – простонала я, заслепляя глаза. Высунув нос наружу, поняла, что солнце ещё даже не поднялось. – Сколько времени?

– Время вставать и готовить завтрак, – проворчал лось. – Назвался поваром, значит, выполняй свои обязанности.

– Ты издеваешься, друг, – простонала я. – Я больной и немощный человек, мне нужно отлежаться.

– Подъем, мелкий, и марш за водой, – сохатый навис над лавкой и с укоризной заглянул в мои глаза, – лесные сильно злятся, когда их оставляют голодными. А у нас целый лагерь голодных медведей, волков и кошачьих. Угадай, как сильно они обрадуются, не обнаружив кашу. И непросто варево, а именно вкусную кашку.

– Ну, раньше же ты и без меня справлялся, – подметила я и сладко потянулась.

– Раньше я их колбасками не кормил. Так что теперь они всё ходят кругами вокруг нашей кухни, и ждут, пока ты откроешь свои глазки голубенькие, и приготовишь им чего повкуснее.

Повернув голову набок, я тут же поймала на себе заинтересованный взгляд рыжего целителя. Кот сидел на поваленном бревне с тарелкой в руках.

– Вот, чёрт, – пробурчала я и всё-таки поднялась.

– Быстро к ручью, умоешься, и воды заодно притащишь, – скомандовал Фав.

– Понял.

Спустив ноги с лавки, я обулась, и, подхватив ведро, потащилась, куда сказали.

Быстро найдя тропинку, пробралась сквозь кустарник, и вышла к водоему. Впереди что-то всплеснуло, и я замерла истуканом.

Вот это с добрым утром!

Впереди в речке, зайдя в воду до середины бедра, мылся Иоран.

Голый Иоран!

И, похоже, то, что сейчас зима и берег частично затянут тонким льдом, его не волновало.

Видимо, услышав шаги, медведь обернулся. На его лице расплылась такая похотливая улыбочка, что я сглотнула.

– С добрым утром, Элиз, – сладко протянул он, – не хочешь ко мне?

– Куда? – выдохнула ошарашенная я.

– Сюда, – он похлопал ладонью по водичке рядом со своим…

Я прямо ощутила, как у меня пылают щёки, шея, и всё, что ниже. И причина тому гордо возвышалась над ледяной водой и демонстрировала чудеса закалки. Зажмурившись, я сосчитала до трёх и распахнула глаза. Обнажённый шкафоподобный перевертыш никуда не делся. Всё так же, вызывающе ухмыляясь, стоял передо мной.

– Ну, Элиз, иди ко мне, – подняв руку, он поманил меня пальчиком.

Очнувшись, я рванула обратно в лагерь, но не учла, что под ногами грязь. Скользнув, приземлилась на колени и поползла вперёд на четвереньках.

Позади раскатами звучал смех.

– Элиз, ну чего ты испугался? – прокричал мне вдогонку этот бесстыдник. – Ты парень, я мужчина, чего нам скрывать друг от друга? И, вообще, воду-то набери.

Услышав последнюю фразу, я остановилась и обернулась. Ведро осталось на берегу.

Вернусь с пустыми руками, Фав обязательно же начнёт расспрашивать, где ведро.

Вот засада!

Иоран продолжал демонстративно намываться. Я ловила на себе его смешливый взгляд.

Тяжело вздохнув, поднялась и придала лицу серьёзное выражение. Вернувшись на берег, подняла ведро и, отойдя на пару шагов в сторону, зачерпнула воду, стараясь не касаться дна и не поднимать муть.

– Ну, не такой я и страшный, правда, Элиз!

Бросив испепеляющий взгляд в сторону этого распутника, я поспешала со своим ведром убраться отсюда подальше.

– И всё-таки я тебе нравлюсь, – полетело мне вдогонку, – ну, признайся в этом, малыш.

От злости у меня дёрнулся правый глаз.

А может, это он мне банально мстит за то, что пошутила насчёт его ориентации перед воинами. Задела-таки за живое, вот и надсмехается, ставя в неловкое положение.

Вернувшись с водой, я на автомате поставила его на огонь. Вытащив с рюкзака чистые вещи, переоделась в ближайших кустах, и принялась кашеварить.

Так пролетел день, за ним ещё один.

Этот мир потихоньку становился родным, а прошлая жизнь забывалась и, кажется, казалась нереальной.

* * *

И снова утро. Лёжа в ворохе меховых спальных мешков, я рукой искала шапку, которую по обычаю снимала на ночь. Нащупав ненавистную вещь, сжала её в руке и положила на грудь.

Как же мне всё надоело!

Новизна ощущений сошла на нет. Радость, что осталась живой, притупилась. И теперь я мечтала только об одном.

Я хотела в душ!

А ещё лучше принять ванну с пенкой. Мне надоело бегать с вёдрами в кусты, и на морозе, на открытом воздухе, обтираться как придётся. Это было выше моих сил и хотелось просто выть от безнадёжности.

Я хотела пиццу, прогуляться по шумным улицам, зайти в магазин и прикупить чего-нибудь сладкого.

Хотела просто вернуться к своей обычной жизни.

Кто бы что ни говорил, а мне, девушке, выросшей в большом городе, не видевшей ни разу до той злополучной ночи, когда я по собственной глупости попала в метель, ни леса, ни полей, ни зверей. Не бывавшей да хоть и в туристических лагерях, было очень тяжело. Я не представляла, что зимой можно спать вот так: рядом с костром и не замёрзнуть насмерть.

Да, что говорить, ничего я не представляла.

Я готова была расплакаться, молить всех богов, что обитают в этом мире, о тёплом душе.

Я даже вонь перестала ощущать. Бесконечно принюхиваясь к своей коже и вещам, не понимала: то ли обтирания помогают, то ли я уже до такой степени свыклась с местными ароматами, что просто не слышу запаха.

– Элиз, подъём, – прогорланил рядом со мной Фав.

– Не хочу, – одними губами прошептала я. – Ничего не хочу.

Какую-то минуту, казалось, обо мне снова забыли, но, увы:

– Элиз, подъём! Что ты валяешься, лежебока, – снова прогремело надо мной. Разомкнув глаза, взглянула на тёмное небо. Мало того, что ещё не рассвело, так тучи нависли, грозясь снегопадом.

Натянув на голову мерзкую шапку, завязала её под подбородком и, повернувшись набок, накрылась с головой одеялом. Может, хоть сегодня оставят меня в покое с этими вёдрами, посудой, казанами. У меня уже всё руки обветрены. Никакой крем не спасает. Только стремительно заканчивается.

Хоть караул кричи.

– Эй, ну ты чего? – кто-то коснулся моего плеча и легонько потряс. – Элиз, ты не заболел?

– Нет, – выдавила я из себя, – со мной всё нормально.

Фав стоял рядом и молчал. Я ощущала, как его рука сжимается на моём плече.

– Совсем ты скис, – выдохнул он, – Иоран!

Мощный крик лося на мгновение оглушил. Стиснув зубы, мысленно закатила глаза.

– Зачем, – выдохнула я. – Ну, к чему ему-то знать.

Зажмурившись, свернулась калачиком, не желая больше видеть ни этот лес, ни эти вёдра с водой, ни грязный снег, что бесконечно сыпался с неба и таял под нашими ногами.

– Что не так, брат? – услышала я над собой голос медведя. – Что с ним?

– Не встаёт, – тише проговорил сохатый, – вчера весь вечер еле ноги перебирал. Не разговаривал толком, всё отмалчивался, а сегодня не поднимается.

Хм. А я и не заметила за собой. И правда, вчера вечером такая тоска одолела, что всё с рук падало. Но всё же, это не дело – совать нос в моё настояние никому недозволенно.

– Со мной всё нормально, – со злостью зарычала я. – Мне просто надоело: всё и все. Я хочу домой!

Наконец, я поняла, что так гложет моё сердце. Я мечтала вернуться в свой привычный мир. К маме и папе, на любимую работу, домой в свою квартиру к привычным и дорогим сердцу вещам.

Непрошенная слезинка скатилась по моей щеке.

Я так хотела домой, что впору рыдать от безнадёжности.

– Элиз, – тёплая огромная ладонь забралась под моё одеяло и слегка погладила щеку. – Что ты, малыш?

– Ничего, – прошептала я. – Просто, хочу домой.

Молчание. Гнетущая тишина.

Зажмурившись, я вспоминала родных людей, своих коллег, вид из окна в своей квартире. Мелочи, которым раньше я не придавала значения, вдруг стали важными.

Никогда не думала, что буду так сильно скучать по своей такой, казалось бы, обычной и скучной жизни.

– Это невозможно, малыш, теперь твой дом тут среди нас. Я твоя семья. А того, что было, не вернёшь, – прошептал Иоран.

Я ощутила его прикосновения через одеяла. Он гладил меня по спине, как маленького ребёнка. Это действительно утешало.

– Я скучаю, – призналась то ли ему, то ли себе, – мне не хватает родителей и привычной обстановки. Я не понимаю, как дальше жить.

– Ничего не бойся, я буду рядом. Всегда рядом, – клятвенно пообещал Иоран. – Всегда за твоей спиной. Всегда поддержу и утешу. Всё наладиться. Всё уляжется и войдёт в своё русло. И потечёт жизнь потихоньку, обрастая событиями и новыми эмоциями.

– Но, как прежде, не будет, – с горечью в голосе шепнула, скорее уже самой себе.

– Будет лучше, малыш. Намного лучше, – сбросив с моего лица одеяло, Иоран прижался лбом к моему виску. – Лежи, сокровище моё, отдыхай. Никто тебя сегодня не тронет. Это нужно просто пережить и переосмыслить. Если станет совсем тяжело – приходи ко мне. Я тебя обниму крепко – крепко и станет лучше. Ты не один: у тебя есть я.

Скользнув губами по моей щеке, Иоран встал.

– Не тревожь сегодня, пусть отлежится, но следи, чтобы не случилось чего, – сердито бросил он сохатому.

– Слежу, Иоран, – озабочено произнёс Фав, – столько дней нормально всё было и вот такая хандра. Может Хайтара позвать?

– Чуть позже позову, пусть глянет, – ещё раз погладив меня по щеке костяшками пальцев, медведь отошёл.

Послышались шаги, меня оставили в покое. Натянув одеяло на голову, я упивалась жалостью к себе. Понимала, что это глупо, что это недостойно сильной женщины. Но сделать с собой ничего не могла.

Меня съедала непонятно откуда взявшаяся тоска.

Проходили минуты. Фав принёс воды и принялся за кашу. Моя совесть, очнувшись от вязкой печали, шикнула на меня за то, что бездельничаю, но слушать её я не стала.

Тошно мне и без неё.

– А этот чего валяется? – невесть откуда взявшаяся. Крася с силой толкнула меня в бедро. – От хвори какой свалился задохлик? То же мне мужик!

– Крася, посуду лучше помой, чем языком трепать, – неожиданно резко рявкнул Фав.

– А чего? – женщина отошла. – Я всю жизнь около людей прожила, но такого убогого ни разу не видала. Хлюпик! Он даже ведро двумя руками тащит. Не мужик, а финтифлюшка.

– Женщина, я тебе что сказал делать? – проворчал лось. – Я вот тоже всю жизнь прожил, но такой бестолковой лесной с таким слабым нюхом отродясь не видал. У тебя от твоего зверя только повадки крысиные и всё?!

– Что это ты на меня наговариваешь! – возмутилась Крася.

– А потом поймёшь, может и стыдно станет. Если есть он у тебя, стыд этот.

Вокруг всё снова стихло.

Кажется, я даже задремала.

В сознание меня привёл чей-то глухой крик.

Резко сев на лавке, растерянно осмотрелась и замерла. Около костра стоял Иоран и сжимал кнут. У меня сердце ёкнуло, когда я поняла, что происходит. Рядом с ним на четвереньках стоял молодой воин. На его бёдрах кое-как болтались штаны, которые были ему явно не по размеру. Худощавый, с забавным рыжим чубчиком. Да, мальчишка совсем. Он вскидывал голову, словно искал среди собравшихся защиту, но остальные смотрели на него строго и холодно.

Сглотнув, я прижала ладонь ко рту, понимая, что последует дальше.

Хотелось соскочить и ринуться отбивать мальчонку, но чья-то невидимая рука будто прижала к месту. Я глазам своим не верила. Не мог мой воевода, такой добрый и надёжный, стоять там с кнутом в руках.

Не мог! Он не такой.

Отойдя на пару шагов, Иоран размахнулся и нанёс хлёсткий удар.

Звук кнута, рассекающего воздух, окончательно поверг меня в ступор. Я с трясущимися руками смотрела, как, зачерпнув снега, медведь обтёр кнут, очистив его от крови и, видимо, кусочков плоти. А потом, размахнувшись, нанёс ещё один удар.

Молодой лесной застонал, Иоран снова расправил кнут. Не выдержав вида такого зверства, я закричала, закрывая лицо руками.

Это было просто ужасно. Отвратительно. Бесчеловечно.

– Элиз, ты чего? – меня обнял невесть откуда взявшийся Фав. – Что ты кричишь, ну? Что такое?

– Он его кнутом, – шепнула я, давясь слезами, – там кровь, там… За что жестоко так?

– За дело, Элиз, – ровно произнёс подошедший Иоран.

Услышав его голос, я вздрогнула и инстинктивно придвинулась к Фаву, обнимая гиганта за талию.

Видя это, медведь оскалился и бросил короткий, но очень злой взгляд на сохатого.

– Элиз, – шепнул Фав, – мальчишке было велено следить за провизией. Он не справился не потому, что не смог, а из-за лени. В результате мы недосчитались пары мешков крупы. Это много. Так что своё этот молодой лис получил за дело.

Я покачала головой и плотнее прижалась к Фаву.