Текст книги "Твой шёпот в тумане"

Глава 8

Всю ночь меня мучили кошмары. Мне снился вард. Огромный пепельноволосый воин гнался за мной в тумане и звал, он рыдал и требовал, чтобы я отозвалась. В какой-то момент он отстал. Обернувшись, я увидела его на поляне. Мужчина стоял на коленях, зарывшись пальцами в сырую рыхлую землю, и рыдал. Моё сердце дрогнуло. Сделав пару шагов по направлению к северянину, замерла истуканом. Страх сковал душу: а что если это обман? Что если он притворяется? Словно почувствовав моё присутствие, мужчина обернулся и оскалился.

«Я тебя найду, – послышалось словно из ниоткуда, – ты будешь только моей!»

Вздрогнув, я распахнула глаза. В комнате было темно и сыро. В воздухе витал запах плесени и прелости. Дом ведь так и не протопили. Поёжившись, я поплотнее укуталась в тонкое одеяло и снова сомкнула глаза.

На улице что-то грохнуло, глухо, но отчётливо. Подскочив, я рванула к окну. Неужто мертвяк? Моё сердце колотилось как сумасшедшее. Выглянув наружу, я увидела того самого неожиданного незваного гостя.

Вард Вульфрик бродил по нашему огороду: остановившись возле могил, склонился и будто принюхался.

Слышит мой запах?

Ну да, он тут повсюду. Им пропитан каждый уголок.

Всё же, что ему здесь нужно? Зачем преследует меня? Я не понимала мотивов действий этого мужчины. Он меня пугал. Что нужно состоятельному князю от деревенской девки в линялом платье? От той, имени которой он даже не знал в момент встречи? Я не могла найти ответа, но идти и выяснять была не готова. Слишком часто нам рассказывали о том, как наш князь с девицами игрался: сначала подарками подкупал, а потом на потеху солдатам своим отдавал.

Нет. Ничего хорошего от мужчин, наделённых властью, ждать не приходится.

Я долго стояла у окна и всё ждала, пока мужчина уйдет. А он не шевелился и просто стоял, разглядывая стену сарая. Наконец, его конь тихо заржал, и северянин отмер. Опустив голову и ссутулившись, он всё же ушёл.

Вернувшись в кровать, я снова закуталась в одеяло. Становилось холоднее. Закрыв глаза, всё ещё видела перед собой поникшую фигуру варда. Странная жалость окутала душу, но я не понимала, откуда это чувство.

Проснувшись, я не чувствовала себя отдохнувшей. Скорее наоборот: уставшей и обессиленной. Поднявшись на рассвете, принялась чистить печь.

Вчерашняя проблема с дровами вернулась и приняла ещё большие масштабы. Теперь и есть готовить было не на чем. Да и мяса нет. Вздохнув, я откинула коврик и распахнула дверь в погреб. Каково же было моё удивление, когда спустившись, я обнаружила тушку зайца и небольшую, уже ощипанную и опалённую птицу.

Откуда такое добро?!

Всё так же недоумённо, взяла в руки подмороженный окорочок и тут же увидела овощи в корзинке. Наверное, мои глаза стали раза в два шире, потому как обнаружила я лук, морковь и капусту.

– Это вчера Эгор принёс, пока тебя не было, – вскинув голову, я увидела заспанную мордашку Эмбер, заглядывающую в погреб. – Он твои силки проверил. Они с Кьерном вместе ходили в туман. Представляешь, этот северянин запретил ему одному туда соваться. Я вот тут думаю: может и мне прогуляться до северян? Может, кому попроще да победнее понравлюсь?

Я улыбнулась. Сестра была бы красивой девушкой, если бы не эта болезненная худоба и синева под глазами.

– Сходи, – отшутилась я, – а вдруг кто клюнет, и заживём. А овощи откуда?

– Кьерн, – одним словом объяснила она. – Я вот всё размышляю, может, зря ты от варда их бегаешь и прячешься? Ты ведь слышала, что их главный князь – вардиган – на простой кухарке женился?

Я мысленно закатила глаза. Слыхала я эту сказочку. Вот только не верилось в эти предания совсем.

– Эмбер, ты ведь не ребёнок, откуда столь наивная вера? Ты хоть раз слышала, чтобы князь на крестьянке женился? – я скептически подняла бровь. – Нет, ну, правда. Хоть один пример?

– Слышала! – уверенно заявила сестра.

– И где же такое бывало? – не поняла я, припоминая все сплетни о наших правителях.

– Как где? – Эмбер снисходительно глянула на меня сверху. – В сказках. Помнишь, сколько их мама рассказывала. А она бы обманывать уж точно не стала.

Я секунду обдумывала услышанное и, наконец, рассмеялась. Ну да, в сказках и не то бывало. Взяв морковку, немного сушёной крапивы и окорочок, поднялась наверх.

Эмбер уже успела вынести ведро с золой и теперь сидела на кровати, поджав ноги.

– Ну, что с дровами-то этими прокля́тыми делать будем? – поинтересовалась она.

Признаться, я уже и сама боялась идти за ними.

– А у Талии нет? – спросила я с надеждой.

– Нет, я спрашивала, – огорчённо ответила Эм. – Может, вместе к лесу сходим, далеко заходить не станем, так поищем.

Взглянув на сестру, я вдруг поняла, что нуждаюсь в её помощи. Нет, не физически, а морально. Последние дни дались мне с трудом, и я до дрожи в руках боялась идти к туману одна.

– Давай, возьмём тачку и топор, и спустимся ближе к лесу. Если туман будет не плотный, то сделаем по-твоему, ну, а если нет, то я войду в лес, а ты останешься ждать, – сделала я ответное предложение.

– Ты правда возьмёшь меня с собой?! – у Эм глаза на лоб от неожиданности полезли, – Томма, а ты часом не того, может, приболела?

Я пожала плечами и отвела взгляд в сторону, признаваться в своей трусости я не желала.

– Ну, не хочешь… – медленно протянула я.

– Хочу! – резко перебила она меня и принялась одеваться, натягивая на худенькие плечи тёплый отцовский свитер.

Через полчаса мы с Эмбер уже спускались с пригорка. Туман был спокоен. Но всё же настораживал. Я не позволила Эмбер заходить в лес. Взяв топор, отправилась туда сама.

Без сожаления рубила тонкие осинки: они просыхали быстрее. Естественно, свежесрубленной древесиной топить если и можно, то очень сложно. Сажи от неё остаётся много. Но я надеялась найти и что посуше. А так в ход шли молоденькие деревца. Да и усилий, чтобы их повалить, требовалось мало. Одно деревце за другим я тащила к Эм. А она там, как могла, рубила их на длинные поленья и складывала в тачку. За какой-то час я устала так, словно весь день работала не покладая рук.

Зайдя в чащу чуть дальше, обнаружила поваленное грозой старое сухое дерево. Это была удача. Топор запел в моих руках. Уже веселее я стаскивала сухие поленья, кору для растопки к нашей тачке, обещая замученной Эмбер, что вот это уж точно предпоследнее.

Сестра нервничала, но причину говорить отказывалась. Я её понимала: туман нервировал и пугал, а она так близко с ним соприкоснулась впервые.

Увлёкшись, я не заметила, как уплотнилась сизая дымка вокруг меня, став практически молочной.

«Томмали, – этот шёпот, раздавшийся совсем рядом, ввёл меня в оцепенение, – сестра, как же ты могла меня оставить?»

Лестра!

Замерев, я осмотрелась. Ничего. Ни теней, ни подозрительных движений. Но показаться мне не могло.

«Томмали, – раздалось прямо за моей спиной. Обернувшись, я увидела белёсую тень, – мне очень страшно!»

Сглотнув, я шагнула к ней, но остановилась. Это тень!

Тень!

Это не моя сестра. Не Лестра. Как это уплотнение тумана может быть моей сестричкой. Как?

«Ты ведь обещала отцу позаботиться о нас, – шептал голос словно из ниоткуда, – как ты могла позволить мне уйти?!»

– Лестра, – выдохнула я, узнавание болью резануло в груди, – сестрёнка!

Мертва! Неужели она мертва?!

«Ты обещала, Томмали, – слышалось со всех сторон, – как ты могла так поступить со мной?!»

– Лестра, – я крутилась на месте, не понимая до конца, что происходит.

Тень колыхалась, словно её ветром трепало. Я ощущала такую боль и безысходность, страх, обречённость. Но это были не мои чувства. Чужие.

«Я хотела вернуться домой, – пронеслось над поляной, – и не дошла. Я боюсь остаться одна. Боюсь!»

Внезапно впереди меня туман колыхнулся и проступил неясный образ. Человек, идущий ко мне, шатался, словно пьяный и натужно хрипел.

«Томмали, – прошелестел голос, – не бросай меня!»

Я понимала, что это мертвец, но не могла сдвинуться с места и словно заворожённая наблюдала за его приближением. Только топор сжала сильнее, но он мне сейчас не помог бы, потому как замахнуться и ударить, пусть и мёртвую сестру, я не смогла бы. Туман отступал, позволяя мне рассмотреть черты такого родного лица.

Моя младшая сестрёнка!

– Как же так?! – шепнула я. – Ты же ушла на Юг.

«Томмали, – шептал туман, – всё обман, сестра. Туман везде. От него не укрыться. Я так хотела жить. Любить…»

Слёзы крупными каплями скатывались по моим щекам. Я не могла поверить в то, что вижу собственными глазами.

«Останься со мной, Томмали. Останься здесь!»

Мертвец приблизился и замер, не нападая. Чёрные густые волосы, которые сестра так любила укладывать в сложную причёску, слиплись паклей. Серые, как грозовые тучи, глаза заволокла белесая пелена, но это была она. Лестра!

Зарыдав, я опустилась на землю. Ноги не держали.

Туман всё сгущался, окутывая и укрывая нас от мира. Вокруг мелькали тени. Они кружили, но я видела только лишь мёртвую сестру, замершую в паре шагов от меня.

«Ты останешься со мной, – шептал её голос, – ты обещала позаботиться обо мне. Ты обещала, Томмали!»

– Останусь, – прорыдала я, – прости меня. Лестра, прости меня.

Я давилась слезами, понимая, насколько я виновата перед ней. Сама отправила на смерть. Это я вложила узелок в её руки. Не остановила, не приказала ей остаться дома.

Тень колыхнулась и приблизилась ко мне практически вплотную. Я чётко различила сотканные из тумана очертания родного лица. Словно душа передо мной парила над землёй.

– Нет! – громкий уверенный голос за моей спиной будто вернул в реальность. – В своих бедах ты виновата сама!

Эмбер!

Обернувшись, я забыла, как дышать. Это была моя маленькая сестрёнка. Только вот сейчас она мало походила на себя обычную. Вокруг неё клубилась тьма: она словно окутывала девушку коконом. Волосы распущены, а взгляд такой, что в пору поседеть от страха. Тени подлетали к ней и словно отскакивали. В глазах моей милой Эм клубилась тьма, да и воздух вокруг был пропитан аурой смерти и тлена.

Не отрывая жуткого взгляда от белёсой тени, сестра подошла ближе. Опустив взгляд на землю, я сглотнула. Там, где ступала Эм, трава на глазах чернела и осыпалась пеплом. Не зная, что и думать и как всё это воспринимать, я схватилась за голову.

– Я не отдам её тебе, – прорычала Эмбер, – ты сама выбрала свой путь! Ты сама вышла из дому. Тебя никто не гнал. Не ценила то, что имела. Не берегла семью, не жалела нас. Эгоистка. Это расплата, Лестра, ты хотела лёгкую жизнь – ты её получила.

– Эм, – этот полушёпот сам сорвался с моих губ.

– В жизни ничего не даётся легко, за всё нужно платить.

– Нет, Эм, нельзя так.

– Можно! Другая бы от беды родного человека спасала, а эта погубить нас явилась!

Я хотела было возразить, но тень, разинув рот, вытянулась в длину, словно разрывая себя. Безмолвный крик души. Зажмурившись, я замерла, не в силах видеть это.

Мертвец качнулся и сделал неуклюжий шаг вперёд, в тот же момент Эмбер схватила меня за руки и потянула на себя. Подскочив, я не задумываясь, побежала следом за моей младшей сестрёнкой, понимая, что она спасает мне жизнь.

Только выскочив из леса на полянку, мы остановились. Туман клубился, но не приближался.

– Уходим! – Эм выхватила из моей руки топор, который я так и не выпустила, закинула его в тачку и толкнула её вперёд. – Томма, сейчас же помоги мне!

Вздрогнув, я тоже схватилась за ручку тачки, гружёной поленьями, и покатила её на пригорок. Эм на глазах становилась прежней, только выглядела она здоровее, чем обычно. Я не могла этого не заметить. Туман её словно излечил.

Всю дорогу домой мы оборачивались, боясь увидеть там теней или мёртвых, но погони не последовало.

Вернувшись в дом, мы просто уселись на койку, не глядя друг на друга. Уже и не важны были ни дрова, ни обед, ни вард, даже иллюзия Лестры слетела с моего истинного облика.

– Её нужно похоронить, – тихо шепнула Эмбер и повалилась на спину. – Какой бы эгоисткой она ни была, она наша сестра.

– Не говори о ней плохо, – устало выдохнула я. – Ей есть, за что меня винить. Есть, за что укорять.

Эмбер зло хмыкнула.

– За что? – грубо уточнила она и тут же сама ответила, не давая мне и рта раскрыть. – За то, что тянула нас на себе и от голоду помереть не дала. За это? Или, может, за то, что не дала отцу обернуться и убить нас. Винить, что не смалодушничала, как Лестра, и не сделала вид, что не знаешь, что на улице у сарая происходит. Я ей до сих пор этой трусости простить не могу. За что корить тебя, Томма?

Я тяжело вздохнула, понимая, о чём говорит сестра.

– Ты предвзято судишь обо всём, – прошептала я.

– Нет. Это ты слишком снисходительна к нам.

– Ты многого не знаешь, – возразила я.

– Я знаю, что ты убила папу прежде, чем он стал мертвецом, – Эмбер приподнялась и села, свесив ноги с кровати. – Ты забываешь порою, Томма, что я не дитё. Была я тогда рядом с сараем и видела всё, что происходило. Отец мог забрать нас с собой в туман. Он пришёл уже обращённым. И не убей ты его, это сделала бы я.

– Ты же была в доме, – удивлённо шепнула я. – В доме, Эм.

Сестра лишь качнула головой, и устало улыбнулась.

– Мне было не семь лет, Томма, а семнадцать. Ты упорно не хочешь видеть, что я уже давно и выросла, и повзрослела. Я видела, каким вернулся отец, понимала, что он умирает и как он умирает. Видела тьму, что клубилась в нём. Почувствовала, когда он только к дому нашему подошёл. Я ослушалась тебя и, пока Лестра металась по комнате, не зная, в какую дыру со страху забиться, я вышла на улицу и проскочила в сарай за топором. Ты безумно любила отца, и у меня были серьёзные опасения, что ты не сможешь помочь ему уйти. Тогда это сделала бы я.

Слушая Эмбер, я обмирала от ужаса. Я ведь думала все эти два года, что события того жуткого вечера остались известными лишь мне и Лестре, а оказывается, и маленькая Эмбер всё знала и осознавала.

– Да, Эм, ты совсем выросла. Прости меня, прости, что не замечала этого.

Она улыбнулась, в её глазах загорелся тёплый огонёк.

– Я всегда любила тебя больше всех. Когда мамы не стало, ты заменила мне её, и я совсем не против проявления твоей сестринской любви. Но порою её бывает слишком много.

Потянувшись, я прижала к себе девушку, так похожую на меня внешне.

– Я люблю тебя, Эмбер. Ты для меня самый родной и близкий человек, и так будет всегда.

– Нужно похоронить Лестру, – тихо выдохнула она, – так же, как маму. То, что бродит в тумане, уже не наша сестра.

Кивнув, я поднялась и, пройдясь по комнате, нашла старое платье Лестры и её игрушку, что сшила мама. С этими вещами мы вышли во двор. Взяв лопату, я углубила одну из трёх ям.

– Вард скачет, – шепнула Эм, – если не хочешь, чтобы он тебя нашёл, накинь иллюзию.

Кивнув, я вмиг сделала так, как она сказала, при этом не выпуская лопату из рук.

Послышалось ржание лошадей за покосившимся забором. Мужские голоса. Потом всё стихло, и во двор вошёл вард. Вид у него был просто кошмарный. Уставший, осунувшийся, под глазами чернота. Будто он неделю не спал. Даже его необычные пепельные волосы были собраны в небрежный высокий хвост, в котором играл ветер, взлохмачивая локоны. Быстро оглядевшись, он бросил недобрый взгляд сначала на меня и Эм, а потом на могилы.

Несколько мгновений не понимая, и в глазах его вспыхнуло недоброе пламя. И чем дольше он смотрел на вырытые ямы, тем более яростное бешенство проступало на его лице.

– Вы чем тут занимаетесь?! – взревел он, приближаясь.

Я мгновенно отступила от него, боясь, что он услышит мой запах. Напуганная, забыла, как дышать. Поджилки затряслись при виде того, как его лицо покрывается мелкой изморосью. Я глазам своим не верила. Но на бровях и подбородке мужчины был самый настоящий иней.

Вард Вульфрик повёл носом, и я отступила ещё на шажок. А потом и вовсе встала возле цветущих гиацинтов: от них исходил очень сильный аромат, и я надеялась, что он собьёт мужчину. Эмбер же храбро держалась впереди меня и вида, что ей страшно, не подавала. Вздёрнув подбородок, она прижимала к груди платье и игрушку Лестры.

Северянин, наконец, оторвал свой взгляд от пустых могил и уставился на нас.

– Я задал вопрос! Отвечать! – прошипел он зло.

– Мы хороним сестру, вард, – недрогнувшим голосом ответила Эмбер.

Оскалившись, он шагнул ближе, и, казалось, сейчас нам просто головы за такие дела посворачивает.

– Нет! – рявкнул он. – Пока я не увижу её тело, запрещаю говорить о том, что Томмали мертва. Она жива! Жива! Это ясно?! Мне нужны её вещи, то, что она носила на теле или держала в руках постоянно. И никаких похорон. Заройте эти ямы, и даже думать не смейте о ней, как о мёртвой. Я надеюсь, вы обе меня поняли.

Я сглотнула. Кажется, всё куда хуже. Я представила на мгновение, что сейчас с меня спадёт иллюзия Лестры, и он поймет, что я врала. Мамочки, да он с меня за такие дела шкуру спустит. А вдруг он не уймётся, что я делать буду? Может, сознаться?! Но глядя на злое лицо, на огонь, пылающий в его очах, решиться на такой шаг не смогла.

– Что молчите? Отвечайте! – вспылил он.

– Да, вард, – легко согласилась Эм и протянула мужчине платье Лестры, – Томмали любила это носить.

Да, я, бывало, носила вещи сестры, у нас как-то принято это было. Так что на них и мой запах присутствовал. Поднеся тряпку к лицу, северянин глубоко вдохнул и на мгновение замер. Я же боялась пискнуть и молчала в стороне, впервые позволив сестре взять ситуацию в свои руки.

Мужчина качнулся, словно ему плохо стало, и снова взглянул на меня.

– Ты, – я вздрогнула и мысленно обмерла, неужто, догадался, – мне донесли, что ты уходила на юг?

Выдохнув, я кивнула, поражаясь его осведомлённости.

– Ладно, ума хватило вернуться, и то хорошо. Кьерн доставит вам всё, что нужно. В туман не ходить. Ещё раз замечу вас около леса – накажу, так и знайте. Там и без вас, двух дурочек, хватает покойников. Если что нужно – просите у меня или брата.

– Томмали уже попросила помощи в день исчезновения, – наверное, из чистой вредности напомнила Эм, подливая масла в огонь.

Лицо варда Вульфрика моментально сделалось растерянным и виноватым. Рука, в которой он держал платье, сжалась в кулак. Неосознанно, он снова поднёс вещь к лицу.

– Вы носили эту тряпку вместе? Я слышу на ней три запаха.

Мы снова кивнули и переглянулись с Эмбер. Вот вроде стоит перед нами пусть и не совсем привычной внешности человек, а нюх, как у пса охотничьего.

– Те, кто обидел Томмали в тот день, понесли наказание. И пусть радуются, что пока живы. Но это лишь пока, – рыкнул он. – Если вам станет хоть что-то известно о сестре, может, кто где увидит, вы скажете об этом мне незамедлительно, поняли?

Мы качнули головами. Странно, он вроде и злым был, а уже не пугал, как пару минут назад. Вот совсем. Даже наоборот. Я снова взглянула на этого мужчину.

Красивый, сильный, злой.

Ещё раз растерянно бросив взгляд на могилы, вард удалился. Чего он вообще хотел? Непонятно.

Положив игрушку в могилку, Эмбер забрала из моих рук лопату и принялась закапывать яму. Я же провожала взглядом удаляющегося воина на огромном пегом жеребце. Я по-прежнему не желала становиться его любовницей, но и отрицать факт его привлекательности не могла.

– Надо дощечку поставить, – отвлекла меня от мыслей Эмбер.

Вздрогнув, я снова вернулась в страшную действительность, где простые деревенские девушки не становятся возлюбленными богатых князей. Вздохнув, отобрала у сестры лопату и накидала холмик земли. Взяв дощечку с заострённым краем с именем «Лестра», воткнула её в мягкую рыхлую землю.

Вот и всё. Принять весь ужас потери я была не готова. Я теряла близких одного за другим. Осталась только малышка Эм, если не станет и её, тогда и жить незачем. Действительно, заслать Эмбер к северянам, что ли?! Может, приглянется какому воину, что родом попроще, не все же там дворяне столичные.

Печально улыбнувшись, я поплелась в дом. Эм за мной. Нужно топить печь, готовить суп и кормить сестрёнку. Какой бы большой она ни была, для меня она не вырастет никогда. Так и останется младшенькой.

Огонь в печи заходился отнюдь не весело, пришлось потратить вдвое больше сухих хворостин и коры, чем обычно. Но всё же, жара было достаточно, чтобы поставить чугунок с водой. Только вот воды в железной фляге было на самом донышке. Вздохнув, я подхватила ведро и отправилась к колодцу.

Выйдя за ворота, неспешно миновала дом Талии, когда услышала позади:

– Томмали!

Не удержавшись, обернулась и уставилась на Эгора.

– Можешь водить за нос северян, но меня-то не обманешь. Что я, Лестру от тебя не отличу?!

– Умерла Лестра, – тихо выдохнула я, – мы с Эмбер её сегодня в лесу видели.

Лицо мальчишки потускнело.

– Жаль, красивая она была, – выдохнул он.

– Красивая, – подтвердила я. – Не выдашь меня?

– Нет, – заверил меня мой друг, – но маме скажу. Она места себе не находит. А от варда зря ты бегаешь. Кьерн говорит, что избранная ты варда Вульфрика. И не успокоится он, пока не найдёт тебя. Как бы хуже не было, и за обман не покарал тебя. Разозлится же, что ты его, как пацана, за нос водила. Он же там рвёт и мечет. Они уже туман около деревни чуть ли не через сито просеяли.

Мне стало и совестно, и боязно. О том, какая у варда будет реакция, если он узнает, и думать страшно было.

– Не сдавай меня, Эгор, прошу, – взмолилась я.

– Не сдам, конечно, даже если от Кьерна за это прилетит. Он маме вчера предложение сделал, и браслет брачный на руку надел. А завтра мы переезжаем в дом, что он построил в Сердвинках. Но, может, пойдёшь туда работать, как прежде? Личину мужскую примеришь. Не побежите же вы продукты у варда просить. Если уж не хочешь, чтобы он тебя на чистую воду вывел, так и держись подальше от него.

Мысленно я согласилась с доводами Эгора. Просить что-то у варда – это лишний раз напоминать о себе. Я всё ещё надеялась, что он со временем переключит своё внимание на другую девушку. Ну, подумаешь, приглянулась я ему сильно, так и бесится, поди, что не досталась. Видимо, не привык князь северный отказы получать. Ничего, отойдёт и быстро себе другую единственную отыщет, и статусом повыше, и с ручками понежнее.

Зачерпнув воды из колодца, я попрощалась с Эгором и попросила ещё пару дней помолчать и ничего Талии не говорить. Сосед помялся, но согласился.