Текст книги "Узник тумана"

Глава 7

Схватив дощечку, я вытерла рукавом свои надписи и, развернувшись, бросилась в сторону лестницы.

– Сонья! – голос северянина сотрясал стены. – Сонья, вернись! Вернись, драгоценная моя.

Эта последняя фраза придала мне скорости.

Что ему нужно от меня? Почему он так странно себя ведёт?

Схватившись за ручку двери, я не удержалась и обернулась. Мой слух уловил странный лязг: словно чем-то били по металлу.

Северянин пытался сдёрнуть ошейник. При этом его лицо, оно расплывалось.

Моргнув, подгоняемая страхом, я поспешила на кухню. Перепрыгивая через ступеньки, слетела вниз и тут же столкнулась нос к носу с Тларой.

Лицо жрицы перекосило.

– Куда так спешишь, послушница? – прокаркала она. – Свой обед, лютая, ты ещё не заработала. Отправляйся в погреба. Сегодня ты нужна там.

У меня внутри всё похолодело. Я ненавидела спускаться в подземные ярусы, а уж находиться рядом с алтарём тем более.

Видимо, я не сумела скрыть свои эмоции. Потому как жрица довольно оскалилась и, схватив меня за руку, сжала, причиняя боль. Её ногти впивались в кожу.

Протащив до входа в подземелье, она буквально закинула меня на верхние лестницы.

Обернувшись, я попыталась ударить её наотмашь, но она увернулась и захлопнула дверь.

В нос тут же ударил запах плесени и сырости.

Сглотнув, я покрутилась на месте. Мрак наступал ослепляя.

Поняв, что деваться мне больше некуда, тихо спустилась сначала на первый ярус, а затем на второй.

Меня приветствовала тишина.

Впереди виднелся рассеянный свет от лучин. Отойдя подальше от перил, я поспешила туда. Внизу у алтаря кто-то был. Я отчётливо расслышала голос.

Любопытство терзало, но страх его подавлял.

Стоны. Тихий шёпот.

Сглотнув вязкую слюну, я всё же приблизилась к перилам и выглянула.

Так и есть. У белоснежного алтаря, освещённого тремя стойками с факелами, крутилась Верховная.

А на самом камне лежала бледная послушница.

Девушка была намного старше меня. Когда-то мы занимали соседние комнаты, а затем она прошла ритуал с пленным и понесла ребёнка. Ей не повезло – родился мальчик. Она тогда чуть с ума не сошла, когда Верховная, отняв его, увезла за остров.

Эстрела кидалась в воду, пытаясь плыть следом.

Я ещё подростком была, но это хорошо запомнила. Тогда-то я и поняла, что нельзя мне с мужчиной на этот алтарь. Не смогу я ребёнка своего отдать.

Тем более, что Верховная дочь мою в свои преемники пророчит.

Не дождётся, карга дряхлая.

Эстрела стонала. Она рожала. Это был результат третьего обряда: второй раз не вышло. Верховная поторопилась и послушнице не хватило здоровья выносить младенца. И вот снова.

Схватившись за перила мёртвой хваткой, я наблюдала, как старая жаба принимала роды. Бедная Эстрела морщилась и беззвучно открывала рот, заходясь в немом крике.

В моей голове была одна мысль: «Только бы девочка».

Только бы малышка.

И тогда она будет жить. Тогда бедной молодой женщине не придётся пережить весь этот ужас снова.

Время шло, а я не двигалась.

Алтарь пылал от пролитой алой крови, а ребёнок всё не шёл.

Моя челюсть дрожала от страха. Казалось, молодая мать просто не выживет. Этот проклятый камень заберёт её.

Послушница снова открыла рот, силясь закричать. Жрица закрыла собой весь обзор, но через пару мгновений она отошла, держа что-то на руках.

– Дочь, – услышала я её голос, – молодец, Эстрела, ты выполнила свою миссию.

Молодая мать сжалась в комочек и, кряхтя, повернулась набок. Я видела слёзы в её глазах. И поняла, что сама плачу.

Присев, я спряталась за перила и беззвучно рыдала, то ли от ужаса, то ли от облегчения, а то ли оплакивала эту крохотную малышку, что никогда не увидит ничего иного, кроме этих стен.

Родилась ещё одна немая послушница.

На негнущихся ногах я всё же добралась до складских комнат и тихо вошла.

В комнате при тусклом свете лучин сидели три женщины. Вскинув головы, они поприветствовали меня и вновь принялись за работу.

Вокруг чувствовалось напряжение.

Видимо, они тоже знали, что происходило внизу.

Взяв грубо сколоченный табурет, я присоединилась к ним.

Перебирая пласты сушёных водорослей, ловила остальных послушниц на том, что они бросают пристальные взгляды на дверь. Наконец, не выдержав, я взяла лучинку и написала прямо на грязном усыпанном землёй каменном полу.

«Дочь».

Всё разом выдохнули и заулыбались.

Работа пошла быстрее. Мы постоянно переглядывались, подбадривая друг друга.

Так прошёл остаток дня.

Боль в спине постепенно затихала. Раны быстро затягивались.

Собрав все подгнившие водоросли в глубокие корзины, мы вместе вышли из хранилища. Самая старшая послушница выстроила нас в ряд и жестом приказала идти.

Так, приглядывая друг за другом, мы поднялись к двери из подземелья. Тенями скользнули на улицу. Вместе высыпали мусор в вырытую яму за храмом, и сложили корзины в небольшой пристройке.

Раздался призыв к ужину.

Мне жутко хотелось есть, но я не знала – пустят ли меня к столу или наказание ещё не окончено.

Медленно шагая к входу, снова почувствовала на себе чей-то тяжёлый взгляд.

Вскинув голову, заметила в окне уже знакомую фигуру. Северянин.

– Сонья, – шепнул он, но я услышала.

Невольно остановившись прямо под его окном, глубоко вдохнула и пошатнулась. В воздухе витал аромат шиповникового чая. Закрыв глаза на мгновение, я унеслась в своё счастливое детство в маленькой землянке, услышала тихую мелодию, что напивал отец, ставя котелок на огонь. Увидела мешочек с сушёными сморщенными красными ягодами.

Вздрогнув, снова подняла взгляд.

Северянин, молча, разглядывал меня, в свете заходящего солнца на его шее поблескивал ошейник. Ухватившись за него, мужчина оттянул его от кожи. Это показалось мне странным: обычно зачарованный металл плотно прилегал, нередко вызывая приступы удушения у пленных.

Глава 8

Всю ночь мучили кошмары. Но я не могла припомнить ни один образ из снов: ни лиц, ни обстановки, ни звуков, ни слов.

Ничего. Кроме липкого удушливого страха, что сковывал душу, не позволял дышать.

Лёжа с открытыми глазами на боку, я вслушивалась в тишину.

Шорохи, скрипы.

Потянуло сквозняком, и раздался глухой удар.

Утро! Пора подниматься.

Но сил совершенно не было. Словно и не спала вовсе.

Храм оживал. Слышны были шаги и негромкие голоса жриц.

А я всё лежала и таращилась на стену.

Такая пустота на душе, казалось, там ветер витал, вымораживая всё.

Скрипнула дверь, кто-то коснулся моего плеча. Обернувшись, я уставилась на Светлу – повариху, что вчера накормила меня. Приставив палец к губам, она протянула мне серое платье.

Спешно одевшись, я пошла за ней. Миновав длинный узкий коридор, мы вошли на кухню. За тёмным массивным столом понуро сидела Смэка, обняв себя за плечи, молодая женщина раскачивалась в такт собственному мычанию. Этот звук пробирал до костей.

Чуть в стороне от неё как мышки ютились девочки, которых Светла прикармливала втайне от жриц. Того, что давали на завтрак, детям явно не хватало.

Повариха провела меня дальше и усадила возле печи. В руки мне вручили деревянную тарелку с чищенной варёной рыбой.

«Ешь» – жестом показала Светла и, отвернувшись, вышла из комнаты. Смэка продолжала мычать, её безумие становилось всё заметнее. Сглотнув, я быстро уничтожала рыбу, даже не чувствуя её вкуса.

А в голове роились мысли одна другой тревожнее.

Раньше повариха так себя никогда не вела. Светла женщиной была крайне замкнутой. Ни с кем не сближалась, редко проявляла эмоции, а уж про заботу, и говорить не стоит. Её душу трогали лишь дети.

Пока я пыталась понять причины её поведения, миска опустела.

Заглядывая в неё, пыталась понять, а что ела-то? И ела ли вообще? Голод мой никуда не делся.

Поставив миску на стол, огляделась. Тарелки для пленных на разносе. В них плескалась мутная зеленоватая жижа.

«Отнесу» – Смэка вскинула голову и, перестав мычать, с силой ударила себя по груди.

Я кивнула и, потянувшись, поймала ее запястье, чтобы не била себя больше.

С улицы донёсся звон, призывающий на завтрак.

Вернулась Светла. Достав деревянный бочонок из-под лавки, она протянула его мне. Открыв, я обнаружила в нем узкие полоски рыбы.

«Наживка?» – прищурившись, я вопросительно глянула на женщину.

Немного подумав, она взяла дощечку и спешно написала: «Пустая не возвращайся. Верховная пророчит тебя в жрицы, остальным это не нравится, они ведь высокородные».

Теперь стало понятно, чего на меня так окрысились. Злобно оскалившись, я тяжело вздохнула. Вот чего мне не надо, так это становиться одной из этих бездушных тварей.

«Твой обряд уже скоро, – на дочечке появилась новая запись, – придумай что-нибудь, но не отдавай невинную кровь алтарю».

Прочитав такое, удивлённо уставилась на женщину, что прожила здесь всю свою долгую жизнь. Она кивнула, подтверждая свои слова.

В коридоре послышались разговоры.

Схватив тряпку, Светла обтёрла дощечку.

Вошедшие на кухню жрицы злобно покосились на меня.

Что ты тут крутишься, лютая? – рявкнула Тлара. – Пошла завтракать, а после – в лодку. Посмеешь явиться последней и без добычи – всю ночь на углях стоять будешь. Ясно тебе?

Скривившись, я вышла из помещения, делая вид, что их вообще не существует. Но то, чем поделилась со мной Светла, взбудоражило. Послушницы не становятся жрицами. Никогда. Но и кухарка врать бы не стала. Тогда что происходит?

Я нутром чувствовала, что правду мне донесли. Это и пугало.

Послушницы – это рабыни, магически одарённые женщины, чьё призвание – облегчать жизнь жрицам. Женщинам, которых попросту сослали сюда близкие. Неугодные жёны, ненужные дочери, что родились вперёд своих братьев, матери, о которых никто не желал заботиться. По сути, и они, и мы заложницы храма с той лишь разницей, что наш удел угождать.

Позавтракав в общей столовой, медленно поплелась к лодке.

Странная тревога терзала душу. Я поймала себя на том, что постоянно оглядываюсь. Остановившись, подняла взгляд на второй этаж.

Пленника видно не было.

Это огорчило. Непонятное чувство, словно в нем что-то родное. Забытое. Или обретенное?! Мои мысли постоянно возвращались к этому Северянину.

Тряхнув головой, я заставила себя идти к воде.

Забравшись в лодку, проверила снасти, поставила бочонок со свежей наживкой и, оттолкнувшись от берега, отплыла одной из первых.

Густой туман необычно низко стелился над землёй.

Безмятежная водная гладь серебрилась.

То тут, то там у берега слышались всплески, но я не решалась остановиться. Искала чистый участок, чтобы хотя бы видеть, куда кидаю снасть и что передо мной.

Мне снова не везло.

Обогнув небольшой островок, я закинула крючок с грузилом в воду. Наблюдая за палочкой, что должна была дёрнуться в случае поклёвки, почувствовала страшную слабость.

Глаза слипались.

Спина, что не мучила меня с утра, вдруг вспыхнула огнём. Я понимала, что происходит что-то странное, но нечто удерживало меня на этом месте.

Зашумели деревья. В их кронах метался ветер, бросая в воду жёлтую, красную листву.

Палочка слабо дёрнулась, я напряглась, но ничего.

Сражаясь с дремотой, поёжилась. Становилось холоднее.

Палочка снова дёрнулась, её сильно потянуло вправо. Ухватившись за верёвку, я потянула и тут же ощутила сильнейшее сопротивление. Чтобы не попалось на мой крючок, оно было немаленькое.

Началось сражение. Понимая, что без улова меня ждёт наказание, я, не жалея рук, тащила свою жертву к лодке. Она сопротивлялась. Встав на колени, я яростно наматывала верёвку, ощущая, как она режет мою ладонь. В воду одна за другой падали капельки моей крови, но я не обращала на это внимания.

Выбиваясь из сил, следила за тем, чтобы моя жертва не соскочила с крючка и чтобы верёвка не оборвалась. На поверхности показалось белоснежное брюхо.

Я никогда прежде не ловила такой огромной рыбы, мне её словно туман послал.

Полностью сосредоточив на ней своё внимание, не замечала ничего вокруг. Наконец, подтащив рыбину к борту лодки, удерживая верёвку в окровавленной руке, достала дубинку и, размахнувшись, ударила.

Один раз, второй, третий.

Речной монстр обмяк и прекратил сопротивление.

Потянувшись, я попробовала затащить его в лодку и чуть не упала в воду, прогнувшись под тяжестью своего улова.

Только спустя пару минут мне удалось втащить рыбу за хвост.

При этом я сама обессиленно упала рядом.

Руки страшно жгло, спину ломило, а по коже гулял странный холодок.

Именно он и привёл меня в чувства. Распахнув глаза, я уставилась в туманное небо. Оно в ответ смотрело на меня глазами чистых сияющих душ.

Поднялся ветер, его порывы раскачивали лодку.

Сжав в руках весло, вдруг осознала, что просто не могу пошевелиться.

Поднялись волны, лодку несло вперёд.

Заледенев от ужаса, я выдохнула облачко пара.

Над моей головой мелькали ветви деревьев, я слышала, как волны бьются о борт лодки. Рыба рядом со мной не шевелилась.

Испуганная, я не понимала, что происходит и куда меня несёт.

Глава 9

Время словно замерло. Ветер яростно ударял по лодке, упорно толкая её вперёд.

Белые тени давно исчезли, оставив меня одну.

Не в силах пошевелиться, я чувствовала такой холод, будто мир вокруг меня застыл.

Наконец, лодка резко на что-то натолкнулась, меня тряхнуло, и все снова замерло.

Ветер стих, как будто и не было его. Туман всколыхнулся и отступил подальше.

Безмолвие. Я слышала только лишь тихое, еле различимое шуршание набегающих на берег волн.

Согнув пальцы рук, поняла, что ко мне возвращается способность шевелиться. Надо мной возвышалось дерево, его веточки медленно покачивались успокаивая. Большая черная птица, громко закричав, пролетела мимо, затем, сделав круг над лодкой, опустилась на бортик и темными глазами внимательно уставилась на меня.

Ворон.

Издав леденящее душу «кроу», он расправил крылья и замер.

Стало холоднее.

С трудом повернув голову, увидела то, отчего забыла, как дышать. Меня прибило к острову: одному из десятков, что разбросаны по устью реки. Песок, прибрежный кустарник, редкие деревья. Все привычно и обыденно, кроме одного. Чуть подальше от покатого берега, между высокими мертвыми деревьями белел огромный камень. Алтарь. Над ним застыли черные как смоль тени, чуть колыхаясь.

Я сглотнула, но, казалось, они вообще не замечают моё присутствие.

Я впервые так близко видела черных или грязных, как чаще их называли жрицы. О них много говорили: души убийц, потерявшие надежду, забывшие себя. Безликие. Погасшие. Смрадные. И еще с десяток имен, описывающих этих существ.

Но я ощущала только холод, идущий от них.

Резкий порыв ветра пробежался над водой. Непогода вдруг опомнилась и снова вошла в раж.

Ворон, захлопав крыльями, сорвался с места.

Черные развернулись и медленно поплыли в мою сторону.

Страх сковал сердце. Оно билось так быстро, что оглушало.

Грязные приближались. Трясясь от холода, я не могла закрыть глаза. Мне было жутко. Муторно страшно. Тени плавно проскользнули над самой моей головой, как будто не заметя живую. Свет в моей душе вздрогнул и спрятался, страшась выдать себя.

Одна за другой черные души покинули этот остров.

Зажмурившись, я досчитала до двадцати.

Потом еще раз.

И еще.

Отстукивая зубами дробь, я все же нашла в себе силы и попыталась сесть. Это вышло далеко не сразу. Покосившись на мертвую рыбу, испытала некое омерзение, вдруг поняв, что я убила.

Оборвала ее жизнь.

Умом понимала, что совершила это ради того, чтобы не умереть с голоду, но моя магия воспротивилась этому. Тяжело вздохнув, взялась за весло, и хотела было оттолкнуться от берега, но что-то остановило. Никогда прежде я не видела этого острова, хотя и плавала в этих водах ежедневно.

Вокруг стелился смертоносный туман, но даже он не мог заставить меня просто уплыть.

Осторожно выбравшись из лодки, я подтянула её на берег и привязана к небольшому деревцу, растущему в воде. Несмело шагая вперёд по холодной влажной противно чавкающей земле, медленно приближалась к алтарю. Он давил на меня, вытягивая силы. Но при этом манил.

Что-то хрустнуло под босыми ногами.

Наклонившись, я подняла палочку и тут же поняла, что ошиблась. В руке у меня была маленькая кость.

Ещё несколько шагов вперёд, и я остановилась.

Алтарь был залит ссохшейся кровью. А вокруг него бесчисленное количество маленьких пожелтевших от времени косточек. Чьих? Вроде, как и птиц, только вот у камня из земли торчала уж больно крупная для воронья круглая кость. С глазницами.

Сглотнув, я развернулась и побежала прочь.

Трясущимися руками отвязала лодку и, оттолкав в воду, неуклюже забралась в нее. Так быстро я ещё никогда не работала веслом.

«Мальчиков отвозят за остров» – эта фраза звенела в моей голове, причиняя физическую боль.

«Сыновья послушниц принадлежат Тануку».

Перед глазами темнело.

Мы ведь и вправду считали, что детей отдают в некие поселения последователей бога Смерти. Никто ни разу не заикнулся, что они… что их.

Я подавилась собственным дыханием.

Перед глазами стеной яростно бился огонь, пожирающий моего отца.

Сжав весло, я просто замерла.

«Убью».

«Уничтожу их всех».

Только вот как? Я не знала.

Жалость, её просто не было. Я вспоминала эти маленькие сверточки, с которыми верховная отплывала в лодке. Слышала их жалобный писк и понимала, что хочу смерти.

О нет, конечно, не своей. Ее.

Всех. Это не люди – не женщины.

Жрицы – это твари в человеческой шкуре. Черные, пустые, бездушные.

Озлобленные жизнью мрази. Они не могли не знать про тот алтарь. Просто не могли, и все.

Мои руки тряслись, перед глазами – красная пелена.

Я не видела, куда плыву, словно интуиция вела.

Только когда впереди показался, храм я немного пришла в себя и попыталась заглушить эмоции. На берегу маячили фигуры жриц. Лодок стояло немного, так что я точно не последняя и улов у меня не малый. Посмотрим, что они мне скажут.

Убрав весло, я выпрыгнула в воду и подтащила лодку к берегу. Ухватившись за веревку, принялась привязывать её к столбику, наблюдая, как ко мне спешит Тлара и тощая Марука. Последняя отличалась особой любовью придумывать всё новые кары послушницам. Ходили слухи, что её сюда привёз муж в свадебном наряде. Ненужная жена сына главы поселения прислужников Танука.

Возможно, будь она хоть чуточку добрее, ей бы посочувствовали. Но нет.

– Что у тебя там? – Марука заглянула в лодку и скривилась.

Криво ухмыляясь, я ждала…

– Что ты лыбишься как полоумная, – прошипела она, – вытаскивай улов.

Перегнувшись, я схватила рыбину за хвост и тут же получила кулаком между лопаток. Подавившись воздухом, выпустила свою добычу. Не думая ни о чем, схватила весло и, развернувшись, приложилась им по голове своей обидчицы. Удар вышел не сильным, но явно неожиданным.

Марука опешила, а затем, схватившись за свои лохмы, заорала дурниной.

Из храма выскочили ещё две жрицы и Верховная.

А я поняла, что розгами не отделаюсь, но при этом мне стало чуточку легче. В голове прояснилось. Боль жрицы доставляла невероятное удовольствие. Быть может, сегодня я окончательно сошла с ума.

По виску Маруки потекла тонкая струйка крови. Я всё-таки неплохо по ней приложилась.

Размахнувшись веслом, попыталась ударить снова, но Тлара вовремя оттащила женщину. Оскалившись, я бросила весьма недобрый взгляд и на нее.

– Что здесь происходит? – зашипела Верховная.

– Сонья напала на меня, – запричитала Марука. – Я приказала ей вытаскивать рыбу, а она словно с цепи сорвалась.

– Это так, Сонья? Ты посмела поднять руку на жрицу?

Я взглянула на старуху снисходительным взглядом. Хотела, чтобы она вышла из себя.

Но Верховная лишь прищурилась.

– Твоё время скоро придёт, Сонья. Алтарь призовёт тебя, пора бы уже научиться держать себя в руках, дочь моя.

Приподняв бровь, я захохотала. Не получит меня алтарь. Резко оборвав смех, взглянула на окна второго яруса храма. Туда, где содержали пленных, и тут же увидела северянина.

Держась за ошейник, он, казалось, пытался сорвать его.

В моей голове возник план. Он сбежит и обретет свободу, но прежде немного поможет мне.

Совсем чуть-чуть.

Глава 10

Улыбнувшись своим мыслям, я даже не стала скрывать эмоции. Пусть видят. Все равно ничего не поймут.

Верховная испепеляла меня тяжелым взглядом. Остальные жрицы окружили, будто опасаясь, что я удеру. Куда? В туман? В воду? Глупые вороны.

– Что с тобой происходит последнее время, Сонья? – допытывалась старая карга. – Покажи свои руки.

Я повиновалась, но с таким лицом, словно великую честь оказываю. Верховная сделала вид, что не заметила. Ну и я дальше на рожон лезть не стала: идти со старухой на конфликт в присутствии других жриц было очень недальновидно и откровенно глупо. Вытянув перед собой ладони, показала их Верховной. Она сморщилась, глядя на свежие воспаленные следы укусов и вздувшиеся порезы от верёвок.

– Я думаю, ты просто устала, Сонья, – негромко пробормотала она, отводя взгляд в сторону. – Завтра можешь остаться в храме. Здесь хватит для тебя работы.

Кивнув, я, прищурившись, взглянула на Маруку. Да, издевалась, каюсь. Тощая явно была недовольна таким решением Верховной. Ее аж трясло.

– Лютую нужно высечь! – прошипела она, так и не дождавшись оглашения наказания.

– Нет, – старая карга отрицательно покачала головой. – Эта послушница привезла хороший улов, она измучена туманом и устала. Порки не будет, – развернувшись ко мне, Верховная снисходительным жестом указала на храм. – Иди помогай готовить ужин, дочь моя.

И всё.

Обойдя важную старуху, что снизошла до сострадания ко мне, о котором, к слову, никто и не просил, я улыбнулась Маруке и Тларе, да так, что они разглядели мои клыки. Ничего, представится мне возможность, я уничтожу их всех.

Моё сознание немного путалось.

На пару мгновений мне показалось, что я вижу белую тень Клэти: призрачная девушка, зависнув над окном в свою комнату, протянула мне руки и тут же исчезла, растворившись в легком тумане.

«Схожу с ума» – догадалась я, но это ничуть не тронуло мою душу.

Войдя в храм, расправила мокрый подол платья и неспешно побрела к кухне. Запах оттуда шел довольно мерзкий. Похоже, опять проворонили котелок с кипящими водорослями, и пошла шапкой бурая пена, попадая в огонь. Оттуда и вонь такая.

Войдя на кухню, заметила разводы на печи. Темные, корочкой. Присев на лавку рядом со Светлой, кивнула на грязный котелок.

«Прозевали?»

Она тяжело вздохнула и бросила на пол грязную линялую тряпку, расписываясь в своей беспомощности. Да, это за раз не ототрешь.

В комнате находились ещё две молодые женщины, обе рождённые в этих стенах. Послушницы явно видели в окно, что произошло у лодок, и оттого довольно улыбались, косясь на меня.

«Молодец» – черкнула повариха угольком на столе и тут же стёрла.

«Я видела Клэти» – немного подумав, написала я и обвела присутствующих женщин взглядом.

Кнеша, что была на пару лет меня старше, неопределенно кивнула и проговорила губами: «Я тоже».

Мы обучались с ней в одно время, поэтому я понимала ее очень хорошо.

«Многие её видят» – Светла подождала, пока мы прочитаем надпись, и тщательно стерла ее.

«Почему?» – тут же возникло на дощечке Кнеши.

Мне тоже было интересно это знать.

«Потому что каждая из нас – маг жизни» – прочитав эти слова, я удивленно вскинула брови и недоверчиво покосилась на нашу повариху. Она немного подумала и приписала: «Кто-то слаб, кто-то силен, как Сонья, но в нас свет, поэтому чистые души и тянутся к нам».

Почувствовав горечь, я посмотрела на остальных, Кнеша украдкой утирала слезы.

Снова тяжело вздохнув, Светла поднялась, в этот же момент двери распахнулись. Юные послушницы затащили мой улов, прогибаясь под тяжестью рыбины.

Сморщив носики, девчушки поспешили на выход. Только серые подолы в проеме взметнулись. Еще бы им не улизнуть отсюда, запах такой.

Следующий час мы потрошили рыбу, срезали с костей мясо, сдирали шкуру. Сметали с полов и частично стен чешую, что летела во все стороны.

Каждая женщина думала о своем.

Поужинав в общей столовой, я вернулась на кухню. Светла поставила передо мной разнос с тремя тарелками. В мутном бульоне плавали толстые плавники и мелко порубленные вываренные водоросли. Воду пленным разносили отдельно.

«Почему я?»

«Не нравится мне тот в дальней комнате» – написала повариха.

«Что с ним?» – не поняла я.

«Сама не пойму, но девочек не пущу. А ты и с мертвым справишься».

Покосившись на грязную печь, я быстренько подхватила разнос. Уж лучше накормить мужчин, чем тереть это. С этими мыслями я неспешно поднялась на второй ярус.

Похоже, все пленники спали.

Открыв решетку, я оставила тарелку в первой комнатке, затем во второй – Счастливчику, и тихо подошла к третьим дверям. Открыла и вошла.

И чем этот бедолага Светле не нравится?

Первое время постоялец этой камеры вел себя агрессивно, а теперь, казалось, и вовсе не дышит. Отвернувшись к стене, мужчина крепко спал. Длинные сальные волосы свисали с матраса.

– Отойди от него немедленно! – раздался бас за спиной.

Сделав несколько шагов назад, я схватила разнос и вылетела из камеры. Только закрыв дверь, вдруг поняла, что не обязана была подчиняться. Развернувшись, возмущенно уставилась на северянина. Он стоял у решетки и прожигал меня взглядом серо-голубых холодных глаз.

– Никогда не заходи к нему? – его голос сделался мягче.

«Почему?» – беззвучно спросила я, но тут же сообразив, что он, скорее всего, меня не понимает, поставила на пол последнюю тарелку с дурно пахнущим содержимым и полезла в карман за угольком.

– Не надо, – остановил он меня резко, – просто медленнее проговаривай слова. А к нему ни на шаг. Заражен он.

Пожав плечами, я оставила уголек в покое и, открыв нишу в решетке над полом, продвинула туда тарелку.

– Почему же ты не открываешь мою дверь? – раздалось надо мной.

Я снова пожала плечам, сама себя не понимая.

– Сегодня ты вернулась очень испуганной. Я видел, как она ударила тебя. Ты тряслась и казалась загнанной в угол. Тобою руководит страх?

«Нет» – возразила я, резко подняв голову.

– Да, – уголок его губ приподнялся. – Да, Сонья. Не смей мне лгать. Страх был столь велик, что ты бросилась на эту падаль в платье жрицы. Что случилось в тумане, моя послушница?

Я замерла и взглянула на свои руки. Что случилось? Прозрела! Развернув деревянный разнос, быстро достала из кармана уголек.

«Вы хотите сбежать?» – поднявшись, я решительно показала ему дощечку.

Прочитал. Призадумался. Окинул меня пристальным взглядом и медленно кивнул.

– Если да, – обхватив решетки руками, он подался вперед, буквально нависая надо мной, – то какова твоя цена за помощь?