Текст книги "Вместилище духа. История трепанации в разных культурах"

Справедливости ради отметим, что другие исследователи скептически относились к такому предположению, объясняя наблюдавшуюся фрагментацию естественными геологическими причинами или обрядом захоронения уже расчлененных тел. К числу скептиков принадлежал и петербургский исследователь В. А. Алекшин, отмечавший, что кости из Крапины практически не подверглись воздействию огня. Но ведь людоедство и применение огня не обязательно сопутствуют друг другу, о чем свидетельствуют и некоторые позднейшие этнографические сведения, например, из практики аборигенов Новой Гвинеи. В частности, бытование болезни куру связано с традицией поедания сырого мозга. Члены племени форе рассматривают этот обычай как акт любви, совершаемый по отношению к умершим членам семьи. По-видимому, суждения о распространении каннибализма, базирующиеся на материалах, подобных Крапине, всегда останутся дискуссионными. Нельзя доказать исключительно «людоедский» характер разрушений, но так же сложно доказать обратное. Гораздо важнее, что все антропологи, изучавшие останки из Крапины, основываясь на объективных критериях, пришли к согласию относительно присутствия признаков преднамеренной фрагментации скелетов и отделения мягких тканей от костей.

Другой обычай, распространенный в палеолите, – преднамеренное выставление отдельных костей в специально избранных местах: вдоль стен пещеры, в нишах, под камнями и рядом с очагом. Неандертальские стоянки Охоч и Шипка (Богемия), Гановце (Словакия), кроманьонские памятники Чикловина (Румыния), Добритц (Германия), Афонтова Гора (Россия) определенно демонстрируют приверженность этой традиции. Больше вопросов вызывает затылочная кость из Бильцингслебена конца нижнего палеолита, покоившаяся на дне бывшего ручья и прикрытая оленьими рогами. Не исключено, что несколько сот тысяч лет назад европейские гоминиды совершали посмертные ритуалы.

Погребение неандертальского ребенка из Тешик-Таша в Узбекистане окружали пять пар рогов горного козла. По-видимому, тело умершего мальчика расчленили перед тем, как похоронить. Соплеменники тщательно погребли его голову и некоторые кости скелета.

Г. Ульрих убежден, что так же поступили с телом подростка Ле Мустье 1 (Франция): похоронили череп с отдельными трубчатыми костями. На черепе Ле Мустье можно видеть надрезы и следы скобления.

Памятник Пшедмости в Моравии, датируемый около 26 000 лет до нашего времени, позволил ученым исследовать останки 30 кроманьонцев (14 взрослых, 3 подростков и 13 детей). Коллективное захоронение 18 человек было вскрыто еще в 1894 г. К несчастью, практически весь скелетный материал был уничтожен во время Второй мировой войны. Тем не менее, сохранившиеся подробные описания антрополога Йозефа Матейки позволяют реконструировать обряд захоронения. Сначала думали, что в одной яме были захоронены целые тела одновременно скончавшихся людей. Альтернативную реконструкцию предложил Г. Ульрих. В могиле были погребены только пять относительно полных скелетов. Все остальные представлены множеством скелетных фрагментов или отчлененными костями.

В Пшедмости кости человека были обнаружены не только при раскопках массового захоронения, но и в культурном слое стоянки. Это были нижние челюсти (четыре взрослые и две детские), череп и посткраниальные останки (один взрослый, два ребенка), фрагменты посткраниального скелета (трое взрослых).

Согласно полевым дневникам археолога К. Машка, части скелетов из коллективного захоронения не лежали в анатомическом порядке (кроме одного мужчины Пшедмости 3). Многие кости были отчленены, изолированы друг от друга и разрушены, так же как и находки в слоях поселения.

Если концепция археологов об одновременном погребении останков верна, то можно говорить о создании костяного могильника близких родственников. Подобное кладбище могло быть местом первичного или вторичного захоронения уже «очищенных» и разъятых скелетов.

Захоронение или выставление нетронутого трупа знаменует собой совершенно новый этап в мировосприятии: осознание границы между жизнью и смертью и появление категории людей, имевших особую ценность для социума. Пока считается, что первыми стали так поступать со своими родственниками ближневосточные гоминиды, населявшие окрестности горы Кармел от 100 до 80 тысяч лет назад. Эти люди обладали вполне современными анатомическими особенностями, несмотря на то что пользовались относительно примитивными «неандертальскими» орудиями труда. Напротив, в Европе первое захоронение неповрежденного тела осуществили «классические» неандертальцы Ла-Шапель-о-Сен около 47 500 лет назад. Их облик был еще архаичен. И на Ближнем Востоке, и в Европе местом погребения были пещеры.

В верхнем палеолите неповрежденными были захоронены от 52 до 68 индивидуумов (только 9,9–12,9 %) из 25–33 верхнепалеолитических памятников Европы. Четко локализуются географические очаги таких захоронений: Богемия, Моравия, Франция, Италия и европейская Россия. Причем если во Франции и Италии в основном находят выставленные или погребенные останки людей в пещерах, то в Богемии, Моравии и России целые костяки обнаруживают в культурных слоях равнинных стоянок. В таких погребениях обязательно присутствует заупокойный инвентарь. Совершенно очевидна особая значимость «настоящих» захоронений.

В них часто встречаются скелеты взрослых мужчин, социальный статус которых был высок (например, Барма Гранде 5, 6, Оберкассель, Павилэнд и особенно Сунгирь 1). Погребения детей и подростков были объектом особого внимания палеолитического населения. Подобные захоронения часто являются коллективными. Заслуживает упоминания верхнепалеолитическое тройное погребение в Дольни Вестонице, где покоились останки юношей-погодков 17 и 18 лет и девушки 20 лет. По мнению антропологов, они могли быть братьями и сестрой. (На этот счет, у некоторых специалистов сегодня есть сомнения: все погребенные могли быть мужского пола).

В богатейшем погребении верхнего палеолита на стоянке Сунгирь под Владимиром голова к голове были похоронены дети, скончавшиеся в возрасте примерно десяти и тринадцати лет. Открытия, сделанные экспедицией О. Н. Бадера еще в 60-е гг. XX века, поразили весь научный мир.

Антрополог А. П. Бужилова сопоставила средние демографические показатели эпохи верхнего палеолита с полом и возрастом людей из двойных и тройных захоронений Барма Гранде, Дольни Вестонице и Сунгиря. Так она пришла к выводу о возможном жертвенном характере сунгирского двойного погребения. Смертность в подростковом возрасте наименее характерна как для верхнего палеолита, так и для популяций других эпох.

Развивая эту мысль, отметим, что подростки, прошедшие обряд инициации, представляли особую ценность для социума. С учетом сложных религиозных представлений, отчетливо реконструируемых по предметам, найденным в сунгирских могилах, допустимо предположить, что ритуальная смерть этих детей[4]4
  Наука не стоит на месте. И в последние годы важнейшим методом изучения останков человека из археологических раскопок стал анализ древней ДНК. До самого недавнего времени считалось, что в сунгирских могилах были похоронены мальчик и девочка. Но благодаря палеогенетике стало известно, что это индивиды мужского пола, причем не самые близкие родственники. А продолжающиеся антропологические исследования множат свидетельства жертвенного характера сунгирских захоронений.


[Закрыть] имела предназначение обеспечить выживание и процветание целого рода. Обряд инициации осуществлялся при наступлении половой зрелости, и этой зрелости почти достигли мальчики из Сунгиря. После инициации молодой человек становился полноправным членом общины. Во время обряда посвящаемый «умирал», а потом «воскресал» новым человеком. Поэтому важным в любой разновидности обряда инициации является состояние временной смерти, которая осознается как настоящая. Согласно В. Я. Проппу, проводы посвящаемого были проводами на смерть. Детей особым образом украшали, красили и одевали. Отсюда недалеко до смыслового сближения инициации и жертвоприношения.

Итак, мы не знаем, почему люди каменного века так часто расчленяли тела своих близких. Мы также не знаем, что они делали с их костями. Но совершенно очевидно, что эти действия были очень важны. Вспомним, главное занятие палеолитического человека – это охота. Поздний Homo erectus обладал большим опытом в разделке туш животных. Не только мясо и внутренности, но и кости представляли интерес для питекантропа. Можно, следовательно, допустить, что представления о человеческой жизни и смерти сформировались из наблюдений за жизнью и смертью животных. Обращаясь со своими покойниками как с охотничьей добычей, палеолитический гоминид совсем не обязательно прибегал к каннибализму. В эволюционной ретроспективе в какой-то момент произошло «смещение действия», и поведение, нацеленное на разрушение тел, стало воспроизводиться в новом социальном контексте – в рамках ритуала. Манипуляции с мертвыми телами перестали быть делом сугубо утилитарным и обрели новый общественно значимый смысл. С другой стороны, такая «непрактичная» деятельность сплачивала первобытных гоминид, умеряла агрессивность внутри группы. По мере «сакрализации» человеческих ритуалов совершенно очевидно возрастала их защитная, психотерапевтическая роль.

Возвращаясь к вопросу о людоедстве, заметим, что его приметы иногда возникают в палеолитических памятниках, проявляясь, главным образом, в расширении большого затылочного отверстия или расщеплении трубчатых костей (Атапуерка в Испании – нижний палеолит, Моула-Герка во Франции, Виндия и Крапина в Хорватии, Веймар-Эрингсдорф в Германии – средний палеолит, Младеч в Чехии, Чикловина в Румынии – верхний палеолит). Но это явление все же не имело такого широкого распространения и, по-видимому, тоже носило обрядовый характер. По словам английского ученого Найджела Бэрли, поедание умершего могло быть не менее ритуальным действием, чем его захоронение.

«Становясь человеком», изготавливая орудия труда, среднеплейстоценовый гоминид учится применять эти орудия для манипуляций с собственным телом. Такое поведение не было характерно для других приматов и его эволюционных предшественников – возможно, потому, что у них отсутствовали необходимые инструменты. Но так же вероятно, что подобная «неутилитарная» деятельность являлась чисто человеческой приметой, признаком сложной душевной организации. Во всяком случае, мифы, объяснявшие древнему человеку устройство и происхождение мира, пронизаны идеей жертвоприношений и манипуляций с человеческим телом. Приемы «хирургического» обращения с живым и мертвым, возникнув в глубокой древности, когда человек разумный еще не существовал как вид, сохранили свою значимость значительно позже (Рис. 9 а и б).

Рис. 9 (а, б). Фрагменты интерьера церкви Всех святых в Кутна Горе. XVIII в. Совершенно неожиданные примеры манипулирования человеческими останками можно обнаружить в самом недалеком прошлом «цивилизованных народов. Неподалеку от Праги находится небольшой городок Кутна Гора. Кладбище местного Седлецкого монастыря неоднократно перекапывалось, а извлеченные из земли скелеты хранились в местном склепе. В XVIII веке сорок тысяч таких скелетов были отбелены в хлорной извести, после чего мастер Франтишек Ринт «оформил» человеческими костями церковь Всех Святых. Особое впечатление производят выполненная из костей люстра и герб местных феодалов Шварценбергов на стене.

Помимо добывания хлеба насущного неотъемлемой частью жизни наших предков был ритуал. Изначальный иррационализм, скрывающийся глубоко в человеческой душе, окружение символами, стремление испытать себя и тем самым упрочить мироздание – вот тот исторический фон, на котором разворачивались многочисленные попытки манипулировать человеческим телом. Все это приходится учитывать исследователям самых древних операций в истории человечества – трепанаций.

Глава 2
Методы трепанирования в Древнем мире

Трепанации – что это такое? – Сроки их заживления. – Перспективы выздоровления. – Этнографические трепанации. Классификация древних трепанаций по цели проведения. – Классификация по способам трепанирования. – Древнейшие инструменты.

Что такое трепанация? Как ни удивительно, ответ на этот вопрос далеко не очевиден даже для специалистов. Парадоксально, но до сих пор общепринятого определения древних трепанаций не существует. Одни ученые подразумевают под трепанациями любое запланированное хирургическое вмешательство, нарушающее целостность мозговой капсулы. Другие исследователи склонны сужать понятие трепанаций до «прижизненных, планомерных воздействий на субстанцию черепа человека» (Вольфганг Паль) или даже до «индикаторов травм черепа доисторического и исторического времени» (Михаэль Шультц). Прижизненная доисторическая трепанация определяется также как планомерное целенаправленное поверхностное или проникающее хирургическое воздействие, затрагивающее ранее неповрежденный участок черепа (Герберт Ульрих). Сторонники этого определения не относят к трепанациям случаи хирургического вмешательства после черепных травм для извлечения осколков и обработки краев повреждения. В Кембриджской энциклопедии палеопатологии человека трепанация характеризуется как «создание канала между полостью черепа и окружающей средой» (А. Ауфдерхайде, К. Родригес Мартин). В статье, опубликованной в 2022 г., венгерские антропологи (Китти Кирали и соавторы) применяют термин «трепанация» ко всем формам преднамеренного, ненасильственного удаления всех трех слоев свода черепа.

На наш взгляд, самое точное, простое и всеобъемлющее определение трепанаций – удаление участка кости из черепа (Ф. Лисовски (Рис. 10)) или «полное или частичное удаление фрагмента кости из свода черепа» (В. Я. Дэрумс). Такого расширительного понимания трепанаций, восходящего к трактовке П. Брока, мы и будем в дальнейшем придерживаться.

Рис. 10. Различные техники трепанирования, применявшиеся в древнем мире (по Ф. Лисовски). а – скобление, б – прорезание, в – сверление небольших отверстий и прорезание «мостика» между ними, г – иссечение фрагментов прямоугольной формы.

На протяжении всей жизни человека костная ткань сохраняет способность к структурным перестройкам. Разумеется, способность клеток к восстановлению зависит от возраста и состояния здоровья человека. Всем известно, что у молодых людей раны заживают гораздо быстрее, чем у стариков.

Скорость заживления зависит и от толщины черепа, которая может очень варьироваться. На различную толщину свода черепа у разных народов обращали внимание еще античные авторы. Например, согласно Геродоту, у персов необычно тонкий череп, а у египтян очень толстый. Можно добавить, что толщина свода черепа различается у мужчин и женщин, у людей, страдающих некоторыми заболеваниями. Но, по-видимому, массивность черепа не была препятствием для операций.

Переломы и другие повреждения приводят к запуску многочисленных биохимических процессов и к усилению клеточной активности. При нормальном, неосложненном инфекцией развитии событий на месте повреждения возникает новая структура – костная мозоль. После операций на своде черепа явные признаки выздоровления на краях отверстия появляются в среднем через три месяца.

С этим связаны определенные трудности в работе экспертов. Не имея в руках истории болезни, не так просто отличить прижизненные операции, вскоре после которых пациент скончался, от посмертных вскрытий (Рис. 11). Разработана подробная дифференциальная диагностика, предусматривающая, что «дополнительные» отверстия в голове человека могут появиться под воздействием травм, болезней или даже иметься от рождения.

Рис. 11. Подробную схему описания последствий оперативного вмешательства на черепе человека составили венгерские антропологи Й. Немешкери, А. Краловански и Л. Харзани, разделившие череп на пронумерованные зоны. Прежде всего, рекомендуется представить информацию по поводу сохранности черепа, половой принадлежности исследуемого индивидуума, возраста смерти. Следует сообщать общие сведения об обстоятельствах находки, включая сопутствующий погребальный инвентарь и датировку могилы. Данные о размерах трепанации должны содержать информацию о величине внешнего и внутреннего диаметров. Форму трепанации рекомендуется описывать путем сравнения с геометрическими фигурами. Края отверстия следует характеризовать в следующем порядке: а) внешний край, б) внутренний край, в) поверхность между краями. Для определения времени, прошедшего с момента хирургического вмешательства, оценивают стадию реакции заживления. Для этого макро– и микроскопическими методами исследуют поверхность, прилегающую к трепанационному отверстию. Стадия реакции заживления соотносится с тремя фазами: 1) следы реакции заживления не прослеживаются, края острые, видна неизмененная структура губчатого вещества (диплоэ), 2) есть следы заживления, края утратили остроту, закруглились, структура слоя губчатой ткани изменена и заметны следы образования костной мозоли, 3) выраженная реакция заживления – края срастаются, структура диплоэ более не прослеживается, поскольку полностью формируется костная мозоль.

Полное заживление трепанационного отверстия характеризуется наличием замыкающей пластинки, прикрывающей губчатое вещество. Эта замыкающая пластинка на всем протяжении трепанационного отверстия соединяет наружную и внутреннюю пластинки черепного свода.

Для реконструкции техники хирургического вмешательства вновь исследуют края отверстия. Но если операция была сделана прижизненно, и прошло значительное время с момента ее осуществления, определить способ операции сложно.

Далее, следует установить возможную причину трепанации. Причины разделяются на две группы. Первая включает трепанации черепов, которые несут следы патологических изменений (например, травмы свода черепа). Другая группа включает скрытые причины (к примеру, присутствие на внутренней поверхности черепа так называемых пальцевидных вдавлений – симптомов повышенного внутричерепного давления). К этой же группе условно относят трепанирование в ритуальных целях.

Наконец, операции делятся на запланированные (как правило, те, которые проведены в центральной части свода черепа) и срочные (выполнявшиеся в участках, затронутых травмой или другим патологическим процессом).

Неоднократно случалось, что необычные отверстия на черепе человека ошибочно относились к трепанационным. Перфорации свода черепа могут быть следствием инфекционных процессов, микозов (грибковых заболеваний) или таких новообразований, как эпидермальная и дерматоидная цисты, миелома, вторичная карцинома, саркома. Родовые травмы и повреждения, полученные в раннем детстве, также приводят к образованию псевдотрепанационных дефектов.

Рекомендуется отличать намеренную трепанацию и отверстия, полученные от удара мечом, при раскопках или в результате предшествующего ограбления могил, при продолжительном давлении острых камней, при избирательной эрозии, особенно в уже поврежденных участках кости. Кроме того, в некоторых частях света обширные разрушения костей способны вызывать насекомые и грызуны.

При рассмотрении дефектов на теменных костях нельзя путать трепанации с некоторыми врожденными аномалиями (fenestrae parietalis symmetricae) и случаями двустороннего остеопороза (истончения) костей. Существует обусловленная дефектом развития анатомическая вариация, когда обычно очень небольшие питательные отверстия теменных костей достигают диаметра 2 или 3 сантиметров. Этот признак чаще встречается у мужчин и бывает выражен с правой стороны. Размеры, локализация и число отверстий носят наследственный характер. Fenestrae parietalis symmetricae (дословно «симметричные окна теменных костей») иначе известны как метка Катлинов (по фамилии американской семьи, в которой этот признак встречался особенно часто). Это также генетически обусловленная аномалия, но анатомически отличающаяся по своему происхождению от предыдущего маркера. Для нее характерны отверстия овальной или округлой формы с «зажившими» краями. У живого человека подобный дефект можно обнаружить, только используя радиологические методы. Такие отверстия внешне чрезвычайно похожи на образующиеся при искусственной трепанации и могут встречаться у взрослых людей.

Остеопороз теменных костей также легко можно принять за зажившие трепанационные отверстия. Поскольку эта патология относится к разряду системных заболеваний, следует обследовать другие части скелета, например грудные позвонки. К сожалению, это не всегда возможно. Помимо перечисленных выше «ложных трепанаций» Д. Бротвелл упоминает еще разрушение теменных костей при истончении в результате врожденной недостаточности и перфорации при сифилисе, внешне весьма сходные с эродированными трепанационными отверстиями. Как отмечают Д. Ортнер и В. Путчар, с трепанациями могут быть морфологически сходны некоторые врожденные аномалии, такие как дизрафизм (мозговая грыжа). Специалисты подчеркивают, что это заболевание имеет неблагоприятный прогноз: лица с обширными дефектами черепа, как правило, умирали в детстве.

Для диагностики посмертных и прижизненных трепанаций чаще всего использовали рентген. Диагностическими признаками хирургических трепанаций с частичным заживлением являются наличие на рентгенограммах более светлых, по сравнению с неповрежденной костью, участков вокруг отверстия, мелкозернистая и «нежная» структура этих зон. Область заживления демонстрирует нормальное протекание перестройки костных структур – без утолщения краев отверстия, излишней минерализации и омертвления ткани. Когда трепанация или травма осложнена воспалительным процессом, на рентгенограммах видны уплотнение и резкое осветление краев сквозного повреждения.

При посмертных трепанациях края отверстия острые, нечеткие, на рентгенограммах отсутствует светлая окружающая зона.

Как отмечают судебные медики, повреждения костей свода черепа могут хорошо передавать особенности следообразующего предмета и имеют большое идентификационное значение. Повреждения могут быть поверхностными (затронута только внешняя костная пластинка, иногда губчатое вещество), глубокими (повреждены все три слоя кости) и сквозными (с образованием отверстия) – это дырчатые переломы. По повреждениям костей свода черепа тупым предметом нередко можно восстановить общие характеристики орудия поражения и реже – определить предмет, с помощью которого травмирован череп. Вдавленные переломы одной лишь наружной пластинки хорошо передают контуры внедрившейся поверхности тупого предмета небольших размеров (например, рабочая поверхность топора), а также крупные, грубые детали рельефа (выступы, выемки). Дырчатые переломы позволяют судить только о форме сечения самого широкого участка внедрившейся части. На выступающих частях дырчатого перелома плоских костей иногда остаются следы трения, образованные гранями орудия поражения. Идентификация возможна в том случае, если тупым предметом воздействовали на череп под углом около 45º. Вдавленные переломы трех слоев черепа – результат воздействия на кость под острым углом (30–45°). Посттравматические последствия сквозных переломов свода черепа иногда выражались в ограниченном остеомиелите и сопровождались активным нагноением и вторичными разрушениями черепа.

В разные периоды человеческой истории наблюдались неодинаковые перспективы выздоровления после трепанаций.

Удавалось выжить в среднем половине оперированных, еще 16 % жили после операции недолго, и 28 % подвергнутых трепанации умирали в момент операции или сразу после нее.

В европейских медицинских учреждениях XVIII–XIX веков результаты операций на своде черепа были неутешительными. Смертность при трепанировании колебалась от 50 до 100 %. Например, в 1835–36 гг. в парижских больницах трепанацию не пережил ни один пациент. Новая эра наступила только после 1867 г., когда стали применять антисептики. В 1886 г. смертность от травм черепа колебалась между 50 и 60 %, в том числе собственно послеоперационные осложнения возникали в 28 % случаев. Во время Первой мировой войны смертность от повреждений черепа достигла 80 %. Во время Второй мировой войны – 33,4 %, причем в 84 % случаев развивалась локальная инфекция.

Тем более удивительны результаты деятельности древних хирургов. Так, в новом каменном веке, почти 7 тысяч лет назад, смертность от трепанаций составляла «всего» около 10 %. В эпоху бронзы число людей, благополучно переживших трепанирование, несколько снижается, хотя по-прежнему достаточно высоко – свыше 70 %. Большим умением отличались индейцы доколумбового Перу (77,5 % выживших). У индейцев мочика смертность от операций достигала 37 % (63 % выживали).

Всемирно известны стали операции, проводившиеся омобари омотве, кенийскими знахарями из племени Кизии. Многие западные врачи наблюдали их за работой, обследовали пациентов, перенесших операцию. Смертные случаи составляли менее 1 %!

Уже в ранних документах, сопровождавших британскую и германскую колонизацию Восточной Африки, отмечалось, что народные целители к востоку от озера Виктория имеют опыт трепанирования черепов. Причины популярности краниохирургии в этом регионе непонятны. У высокогорных обитателей, принадлежащих к племени Кизии, показанием к вскрытию черепной коробки служат головная боль, проникающее или поверхностное ранение головы. Трепанация, как правило, не показана при психозах, эпилепсии, головокружении или «одержимости злыми духами» (возможно, чтобы не выпустить этих духов наружу. – М. М.). Навыки трепанирования обычно передаются по наследству. Женщины не имеют права овладевать этим искусством. «Хирург» (омобари омотве) может совершать перед операцией магические ритуалы, но в последнее время это не обязательно. Предоперационная гигиена, включающая, к примеру, мытье головы пациента, как правило, не практикуется. Во время операции больной может находиться и в сидячем, и в лежачем положении. Обычно операция выполнялась скоблением вплоть до прободения нижней костной пластинки и появления мозговой оболочки. Анестезия до самого последнего времени не применялась.

В 1958–1959 гг. ученый Э. Маргеттс познакомился с тремя бывшими пациентами омобари омотве и записал их истории болезни. Первый пациент, 35-летний полицейский, однажды получил сильный удар в переднюю часть головы. После нескольких лет мучительных головных болей он обратился к целителю и был трепанирован. В момент знакомства с Э. Маргеттсом пациент был в здравом рассудке, его головные боли прошли.

С другим пациентом Э. Маргеттс познакомился в тюрьме, где тот отбывал шесть месяцев за кражу и четыре месяца за побег. 1 марта 1958 г. на голову этого человека упало дерево. Он перенес три операции 15 апреля, 15 июля и 15 ноября 1958 г. Каждая длилась около четырех часов. Перед операцией пациент получал от омобари какое-то снадобье, предназначенное для того, «чтобы кровь не текла слишком быстро». Обезболивание не применялось, но, по словам оперированного, он испытывал боль только в момент разрезания кожи. Лечение обошлось больному в 700 кенийских шиллингов, одну овцу, одну козу, трех цыплят и три четырехгаллонные емкости пива. При общении этот человек выглядел неразговорчивым и подавленным, что, возможно, объясняется местом беседы – разговор велся в тюрьме Найроби. Его сестра тоже была дважды трепанирована тем же знахарем после черепной травмы.

Третий пациент, с которым познакомился Э. Маргеттс, пережил наиболее радикальную краниотомию. Если взглянуть на его фотографии, то в шляпе он выглядит совершенно обычным человеком. Но снимок, на котором он запечатлен без головного убора, поистине изумляет. У больного отсутствует вся верхняя часть свода черепа. На рентгенограмме видно отсутствие около 30 квадратных дюймов мозговой капсулы. В 1940 году этот полицейский ударился головой о дверь. В 1945 году ему сделали первую операцию, чтобы избавить его от головных болей. На протяжении семи последующих лет он перенес множество операций, точное число которых осталось Э. Маргеттсу неизвестно. По словам этого мужчины, операции были очень болезненными, но знахарь ничего не делал для того, чтобы унять боль. Несмотря на утрату столь значительной части черепа, пациент сохранил дееспособность и прожил долгие годы. Единственное неудобство – для механической защиты мозга ему пришлось изготовить пластиковую подкладку для шляпы. В 1962 г. британский врач Коксон смогла установить точное число перенесенных этим человеком операций – 35! «Хотя он слегка потерял свой череп, в шляпе и с неограниченным количеством аспирина головных болей он не испытывает и стал успешным фермером. Очень благодарный пациент».

В 1985 году датские журналисты Кирстен и Лейф Йаппе сняли фильм под названием «Сельский врач» о деятельности нынешнего знахаря из племени Кизии. В документальной ленте показано, как сельский доктор лечил от мигрени молодую женщину. Ее муж и родственники присутствовали при операции, сидя неподалеку у костра. В этом фильме причудливо переплетаются приметы нового и старого жизненного укладов. «Операционным столом» служит большой, свежий и предварительно вымытый лист банана. На нем разложены инструменты – традиционные ножи, коровий рог и современные скальпели. Перед тем как начать лечение, в жертву приносят козу. Потом ее жир войдет в состав снадобья, которое накладывается на рану для скорейшего заживления. В мазь добавляют также древесный уголь и местные травы. По прошествии трех дней после операции пациентка считается здоровой. На ее голове навсегда останется рубец от раны, которая не ушивается – как своеобразный знак отличия.

Но возможно ли построить «мостик» во времени между подобными этнографическими примерами, отражающими поздние культурные практики современных носителей традиционных культур, и событиями археологического прошлого? Ведь все человечество прошло долгий путь развития, и кажущиеся сегодня примитивными «медицинские приемы» народных целителей могут быть вторичными и возникшими, в силу обстоятельств, совсем недавно.

Но иногда такая возможность появляется. В 2014 году автору посчастливилось обследовать уникальный объект в парижском Музее Человека (составной части Музея естественной истории). События, связанные с поступлением в европейский музей этого экспоната, заслуживают описания на страницах приключенческого романа. А его изучение с позиций научных знаний, накопленных в XXI веке, помогает пролить свет на сложно организованную жизнь средневековых обитателей африканского континента (Медникова, 2018).

Итак, еще в 1897 году французские антропологи Анри Мальбо и Рене Верно опубликовали статью о необычной хирургической практике коренного населения Алжира, находившегося в тот момент под контролем колониальной администрации. Так впервые был описан феномен «страны народных знахарей-трепанаторов» в горах Орес. Народные целители использовали специальные хирургические инструменты под названием менчар и брима – своеобразные варианты пилки и сверла. Эти хирурги принадлежали к большой семье, которую французские антропологи называют les Inoublen, обращая внимание на благородное происхождение этих людей. Прослежено как минимум 8 поколений, в роду которых передавались эти знания. Не исключалось, что ранние трепанаторы Северной Африки были современниками Абулькасиса, оставившего в X веке письменные указания о проведении операций. А. Мальбо и Р. Верно опирались на сообщения французских военных врачей от 1865 и 1867 гг. о существовании «трепанационного центра» в местности Джебель Шешар. Именно отсюда происходит берберский череп со следами операционного воздействия, который хранится в Музее Человека с конца XIX века.