Текст книги "Капля"

6

Меня в который раз разбудил чей-то крик, который, правда, тут же оборвался.

– Это начинает превращаться в традицию, – пробормотала я, пытаясь подняться на ноги. Стоило мне встать на колени, и что-то обвило мне лодыжки и запястья. Потом прямо на моих глазах из земли вырвалась лиана и повисла у меня на шее, притянув чуть ниже к земле.

Доброе утро…

Магия не действовала. Да что же это такое?! С трудом приподняв голову, я увидела примерно в десяти сантиметрах от своего лица два побега, нацелившиеся мне в глаза. Все веселее и веселее. Жан и Антелла стояли в нескольких метрах. Оба протянули руки вперед, и от них исходило зеленое сияние.

НЕТ! Они…

Сирена отползала к дереву. На нее надвигалась, извиваясь, летучая змея. Она была покрыта мелкой серебряной чешуей. За глазами был сложенный капюшон, делящийся на два полупрозрачных зеленых «крыла». Я не видела ее глаз. И, чую, мне очень повезло, что не видела.

Я посмотрела на Жана и Антеллу. В глазах обоих застыл ужас. Невезучие, достались змее. Маги земли всегда подчиняются ее воле.

Что делать? Сирена рванулась в сторону, пытаясь добежать до меня. Лиана сделала ей подножку. Ученица упала, села, потирая руку. Змея неотвратимо надвигалась на нее.

– Бесполезно, – прошептала я.

– Жан, Жан! – Сирена бросилась к брату, принялась его трясти. Тот отмахнулся, с ужасом глядя на собственные руки. Его сестра упала, сжалась в комок. Из земли выстрелили две лианы, схватили ее за руку, развернули ладонью вверх. Змея подползла ближе.

Из глаз Жана текли слезы. Он пытался что-то сказать, пытался вырваться. Я опустила голову.

– Безнадежно. Мы проиграли.

Даже удавка на шее чуть ослабла, почувствовав, что я не стану вырываться. И тут я увидела у себя на поясе кинжал.

А почему бы и нет?

Как говорила Кран-пель, умирать – так с мечом в руке.

Я резко дернулась, так что кинжал вылетел из ножен, и выдернула голову из петли. Лиана озадаченно закачалась в воздухе. Я подобрала кинжал зубами, схватилась поудобнее и перепилила лиану на одной руке. Зубы заныли, на руке остался порез. Срывая ногти, я порвала лиану на другой руке и левой ноге. Потом изо всех сил наступила левой ногой на правую. Лианы уползли, подергиваясь.

Змея чуть взглянула в мою сторону, но тут же отвернулась обратно. Антелла шагнула ко мне, поднимая руки. Из земли взметнулись побеги, меня прижало к земле, кинжал откатился к краю поляны. Очередная лиана, покрытая неприятного видя шипами, нависла над моим горлом.

С мечом в руке? Как это глупо…

С трудом скосив глаза, я увидела, как змея с ужасающей неторопливостью вонзает левый клык в руку Сирене.

– Неееееееееееет!!!!

Жану удалось-таки освободиться от чужой власти. Он рванулся к сестре, схватил змею за хвост и отшвырнул в сторону. Поскольку рука Сирены все еще была зафиксирована лианами, змея отлетела, ударилась о дерево и сползла с него, оставив клык в руке девочки.

Лианы опали, но Жан продолжал удерживать руку Сирены на месте. Она металась по земле и выла.

– Больно, больно, не могу, не могу…

– Клык не трогать, – рявкнула я, бросаясь к кинжалу. Рука Антеллы замерла на полпути к змеиному зубу. Я схватила кинжал. Лезвие упало на землю, и распрямились два железных когтя горгульи. Мне понабилась примерно секунда на то, чтобы посмотреть на Сирену, на нож, снова на Сирену. Потом я упала на колени возле Жана, прижав когти, похожие на тонкие лезвия, друг к другу.

– Придется вскрывать, иначе, когда будем выдергивать, яд просочится.

Сирена кивнула, сжав зубы. Антелла пошла проверить, как там змея, и, если надо, еще раз ее оглушить. Я развела когти на такое расстояние, чтобы между ними поместился клык, и вонзила нож в руку Сирене. Из ее глаз покатились слезы. Жан погладил сестру по голове.

Я отпустила когти, и они аккуратно вспороли руку ученицы. Использовав нож, как пинцет, я вытащила клык. На кончике уже начала формироваться капля яда. Сняв с пояса флягу, я зубами сняла крышку и подставила горлышко под клык.

Когда прозрачная капля упала во флягу, «зелье» мгновенно вскипело и стало ярко-зеленым. Я медленно выдохнула и положила нож на землю. Закрыла флягу и повесила ее на пояс.

– Ф-фу, обошлось… Кстати… а как Жану удалось вырваться?

Сирена разрыдалась и повисла на шее у брата.

– Извини. У меня что-то с головой… – я вытащила Энк и провела по ее руке. Пальцы закололо от холода – это уходила жизненная сила вместе с магией. Зато рана закрылась.

Антелла подошла к нам, держа змею за хвост. Капюшон раскрылся и повис, а вертикальные зрачки закатились. Принцессе явно было неприятно нести за хвост поверженного врага.

– Ну и что мы будем с этим делать?

– Шссссссссссссссс… ш!!шсс!сс…

Я упала на землю, зажав уши руками. Сирена бессильно обвисла на руках у брата. Со всех сторон на поляну слетались змеи. Десятки. Сотни. Капюшоны раскрылись и хлопали, как крылья. Змеиные хвосты раскачивались, как на качелях, а разинутые пасти шипели одинаково неприятно и для обычного уха, и для любого, слышащего в Интдиапазоне. Я вытащила одной рукой Крик, другой продолжая зажимать правое ухо. Левое я пыталась покрепче прижать к земле.

– Шшаа… почему мы должны их отпустить?!

Мне показалось, что я услышала нечто… намек на голос… странно знакомый голос…

Хлопая капюшонами, две змеи подлетели к Антелле. Та была ни жива ни мертва от ужаса.

Змеи забрали сестру и попрятались на деревьях.

– Это… это… – Сирена всхлипывала, Жан шатался под ее тяжестью. Я села.

– Они забрали ее. Я не знаю, почему. Нам их никогда не понять. Они – не люди, не маги, не ведьмы. Они – нечто совсем другое.

Постепенно Сирена успокоилась, и мы все вместе пошли на северо-восток, в направлении, почти обратном тому, в котором шли ранее. Все мы устали. Чудовищно устали. Каждому мерещились змеиные морды, выглядывающие из крон деревьев. Хотя – как знать? – может, и не мерещились. На обед мы не стали останавливаться, на ужин тоже. Мы не разговаривали. В восемнадцать часов мы все еще шли. Спать хотелось чудовищно. Спотыкались уже все, не только Антелла. Но о том, чтобы остановиться, и речи не было.

Страх гнал нас вперед. Когда пришло время, мы стали командой. Это как единый организм, только части могут еще и действовать раздельно. Когда я упала, Антелла подняла меня на ноги и подталкивала вперед, пока я не смогла идти сама. Когда Сирена не встала, споткнувшись об очередной корень, Жан молча закинул ее на плечо и, шатаясь, пошел дальше.

Ноги дрожали и подгибались. В темноте все деревья казались кишащими змеями и другими жуткими существами. Земля грозила вывернуться из-под ног. Я пыталась смотреть вверх и идти интуитивно, как обычно. Но белое созвездие сердца, расколотое красной молнией пополам, заставило меня споткнуться, с трудом подняться и похромать дальше, целясь взглядом в спину Антеллы.

 
Забытое счастье, чужие слова,
В разбитом сердце жизнь мертва…
 

Что же это все-таки значит? Намек на Птицу не мог быть случайным. Сколько же я ее не видела? Лет десять, наверное. С тех пор, как после побега из каравана мы дошли до города и Птица нашла умельца, который снял с меня Кольцо Боли. Тогда мы распростились. Я задумчиво потерла шрам на левой руке. Сестра… В этом мире очень мало людей, ведьм и магов, которые мне по-настоящему дороги. Птица возглавляла этот список лет пять назад. Как я могла о ней так надолго забыть?

 
Погасли все звезды,
Закрыта тучами луна…
 

Это не просто указание на состояние или смысл, это место. Место, где никогда не видно звезд, где небо словно бы отлито из свинца… Я почти вспомнила. Я где-то видела это место… что-то мелькает… на грани зрения. Небо, серое небо. И что-то еще там, в вышине…

Где?

 
И вырвались из царства снов
Все, кто мог летать…
 

Царство снов…

Откуда?

Пророчества не могут говорить прямо, в них обязательно должна быть загадка. И мозг пророка адаптирует информацию, убирая все незнакомые слова и непонятные намеки.

Где находится царство снов?

На полном ходу я врезалась в дерево. В глазах закружились цветные круги, и что-то ударило в спину и затылок. Рядом свалился Жан, попытавшись не приложить об землю Сирену. Принцесса тяжело опрокинулась на спину.

– Без дежурства. Спать…

Страх только способствовал сну. Я словно провалилась в блаженную темноту. Мой сон наполняли зеленые и черные звезды. Кто-то кружил над ними, там, где падают без сознания птицы. Я тоже летела, и рядом кто-то был. Это… друг? Человек, который мне дороже, чем брат…

Я еще не встретила его. Но теперь знаю, что встречу. Обязательно. Потом появилась Тулла.

– Капля – необходимая веха! Всё – всё! – потеряет смысл, если ты не найдешь Каплю!

– Почему я?! Капля предназначена Антелле, я ее просто сопровождаю!

– Это нигде не записано. Книга Судьбы этого не говорила!

– Книга Судьбы?

– Ты должна найти Каплю! Пройти сквозь…

Как отрезало. Мир, который я видела только что, словно кто-то стер. Это запрет, наложенный на будущее. Только знаки. Только знаки. Нельзя видеть будущее просто так, за здорово живешь. Некто вмешивается и выдергивает тебя до того, как ты переступишь Грань.

Кто?

Я обладаю даром предвидения будущего.

Чудовищно.

Очень, очень плохо.

Это не дар – проклятье. Ты видишь отрывки, из которых никак нельзя сложить цельную картинку, а потом, когда событие уже случается, мучаешься мыслью, что это могло спасти чьи-то жизни. Эта мысль раздирает изнутри – если бы я была умнее, если бы я догадалась раньше…

Ну я попала…

Как ни странно, я выспалась. Мир казался уже не таким страшным местом, к тому же мы почти вышли из леса. Нам предстоит несколько спокойных дней, пока мы будем добираться до Мтивы. Там все тоже должно пройти гладко. Совы меня вспомнят. Я так скучаю по их воркующим голосам, по касаниям крыльев, которые будят тебя утром…

Сирену они тоже должны принять – она абсолютный маг Инт и совсем немного не дотягивает до их уровня. Но если посмотрят, как она сливается со змеей Тругхаама, точно примут.

Мы вышли к границе. Нагретый солнцем песок заманчиво поблескивал. Никому из нас не хотелось переходить границу. То есть либо мы будем сидеть здесь, пока кто-то не решится первым, либо найдем обходной путь.

В итоге мы сошлись на втором варианте и пошли на восток, вдоль границы. Между Каройной и Тенотрой находится Мертвая Зона, и мы пройдем по ее краю. По Зоне не стали прокладывать границу, решив, что по ней никто и так не согласится пройти, поэтому через нее всегда ходили контрабандисты, беженцы и те, кому по какой-то причине не нравились границы.

– Мы пройдем Мертвой Зоной. Раз вам не очень хочется пересекать границу, это единственный выход.

– А почему эту зону назвали Мертвой?

– Не знаю. Может, потому, что оттуда никто не возвращался?

Что-то мне не нравилось. Сердце и мозг в один голос твердили, что мне туда нельзя.

Здесь жизнь умерла.

Черт!

Мертвая Зона?!

Как просто… настолько просто, что становится подозрительным.

Теперь я уверена, что пророчество было обо мне.

Ты надеваешь крылья убитой Птицы…

Нет. Только не это. Только не Птица. Сначала Кранпель, теперь…

– Пройдем по краю. По самому краю. В Зону – ни шагу, – я заговорила лишь для того, чтобы снова услышать собственный голос.

– Ну да, ты это уже говорила. Но почему? Тебе разве не интересно? Ты ведь говорила, что, может быть, будешь жить там.

Я содрогнулась, снова увидев у себя в голове мертвое небо.

– Вряд ли.

Мы остановились на обед. Мои друзья ели грибной суп, я отказалась. Пока они спокойно обедали, я нервно оглядывалась по сторонам. Что-то мне не нравилось в окружающем пейзаже. Поэтому, когда мы почти пересекли несуществующую линию границы и раздался жуткий крик, я не удивилась.

Крик шел не из Мертвой Зоны, а с территории Каройны. Испытав невыразимое облегчение, я бросилась в ту сторону, мои друзья – за мной.

Минуты через три лихорадочного бега нам открылось побоище. Роща перешла в равнину, на другой стороне которой начинался совсем другой лес – лес Мертвой Зоны. Над равниной, словно огромные вороны, кружили горгульи. Каменные туловища, невообразимо гибкие и быстрые, длинные острые когти из металла. Время от времени одна или несколько срывались вниз и нападали на кого-то из людей. Именно людей – в шествующем по равнине караване не было ни одного мага. Зато все были вооружены арбалетами и длинными мечами, которые сейчас могли пригодиться так же, как рыбе зонтик.

Я перелетела к ним и приземлилась между двумя опрокинутыми на бок обозами. Они собрались было в меня стрелять, но я подняла руки вверх.

– Помощь! Вам нужна помощь!

– Это да, но откуда нам знать, что ты не перебьешь нас после гарпий?

– Клянусь силой! – вокруг руки завились разноцветные нити.

– И что? – его перебил другой мужик.

– Эй, я читал об этом! Маги, которые клянутся силой, ее теряют, если нарушают клятву.

– Ладно, мы тебе верим. Ты предлагала помощь?

У него за спиной горгулья проткнула кого-то когтем насквозь. Я, не теряя ни минуты, взлетела в воздух. Противостоять горгульям можно только в их родной стихии.

Исполинские каменные чудовища закружились в бешеном танце, рассматривая нового противника – меня. Потом одна рванулась ко мне со спины. Я легко увернулась – сказывались рефлексы мага воздуха и долгие годы тренировок.

Тогда ближайшая горгулья выпустила когти. Узкие изогнутые полумесяцы длиной больше метра, заточенные до невозможной остроты – мощное оружие. Я сняла с пояса кинжал, и с кинжала – лезвие. В руке у меня осталась этакая «вилочка» из двух когтей. Сейчас, перед настоящими когтями, которые были раза в два длиннее, мое оружие выглядело забавно.

Поэтому первым делом я взялась за ветер. Горгулий швыряло, сталкивало друг с другом, роняло на землю, било об деревья. Несколько самых сильных продолжали двигаться ко мне. Размахивая ножом, я понеслась к одной из них. Она заметалась, пытаясь меня достать, но ветер ей противился, а мне – помогал. Взмахами «вилочки» я принялась отрезать ей крылья. Чудовище выло от боли. Вторая с яростным криком рванулась на меня, но я развернула горгулью, которую полосовала, ей навстречу, и метровые когти вонзились в камень, чуть не достав до меня. Я отпустила горгулью. Другая, тщетно пытаясь выдернуть когти, упала с ней. Трое оставшихся смотрели на меня. Или – мимо меня?

Что-то сбило меня вниз, благо я сумела увернуться от когтей. Земля и небо замелькали, и не было ясно, в какую сторону я падаю. Я воспользовалась единственным выходом – превратилась в воздух. Раздался восхищенный вздох людей, когда я появилась из воздуха и стрелой взлетела вверх. Правда, там уже никого не было. Горгульи стремительно бросались вниз, хватая людей.

Черт!

Я перенеслась вниз и стала шнырять среди горгулий, пытаясь отпугнуть их. Стрелы от них отскакивали, как и арбалетные болты, зато мой нож оставлял черные раны на каменных боках.

Где-то неподалеку Сирена в обличье змеи откусывала головы и отдирала крылья горгульям, а Жан и Антелла дружно связывали тех, кто был без сознания.

В общем, мы отбились. Осталась только равнина, усеянная трупами из плоти и камня, да пара десятков уцелевших.

Воины – охранники обоза – стояли вокруг кого-то, лежащего на земле. Я подошла ближе. Сирена, на глазах сворачиваясь и обретая физическую форму человека, тоже.

На земле лежал человек. Его грудь и руки были исполосованы железными когтями, но он и сейчас держал в руке меч. Он еще дышал. Я опустилась возле него на колени, вытащила Энк и стала водить по ранам. Те неохотно закрывались, и вскоре перестала идти кровь. Дыхание было таким слабым…

– Он за Гранью.

– Где? Что за бред ты несешь? И как ты…

– За Гранью, вам же ясно сказали, – раздался голос откуда-то из-за моей спины. До боли знакомый голос.

О нет.

В сознание я прихожу уже в цепочке рабов. На руках – оковы. Пытаюсь избавиться, произношу заклинание – и тут же голова взрывается изнутри невыносимой болью. Когда перед глазами прекращает все кружиться, смотрю на свою руку. Кольцо Боли. Можно было и не сомневаться.

Оглядываюсь по сторонам. Рядом сидит девушка чуть постарше меня. У нее черные волосы длиной до лопаток, грустные глаза, а на руке нет кольца.

– Я человек. Мне кольцо ничего не сделает.

– А здесь за что?

– Я изобрела…

– А ну всем молчать! – что-то хлестнуло по рукам, оставив жуткие на вид шрамы. Это надзиратель. Второй удар плети направлен в лицо моей соседке. Я успеваю сломать плеть в воздухе, и мир снова опускается в боль.

– Как тебя зовут?

– Рита.

– Меня – Тецтра, но все зовут меня Птица.

– Почему?

– Я с детства мечтала летать. Вместо сказок читала книги о физиологии птиц и конструкции магических ковров. И создала… это, – она указала на нечто, свернутое в рулон, лежащее в повозке.

– Что это?

Она нарисовала на песке треугольник и фигуру человечка на нем.

– Люди назвали это Железными Крыльями. А там даже ни одного гвоздя нет!!!

– Это крылья?

– Да. Взлететь на них, конечно, нельзя, но вот планировать по наклонной с высокой точки – вполне возможно.

– И как бы ты назвала свое изобретение? – она мечтательно улыбнулась.

– Планер.

Через тридцать дней, ночью, я разбила магией наручники – свои и Птицы. Переждав мой приступ боли, мы украли планер и полезли на дерево. Нас заметили примерно на полпути к вершине. В нашу сторону полетели стрелы. Я останавливала их в воздухе, почти теряя от боли сознание. Когда мы долезли до верхушки, стрелы до нас уже не долетали.

– Лети, – буркнула я, прижимаясь к стволу. Голову раздирало от боли.

Что-то обхватило меня за плечи и под ребрами, а потом и за ноги, прижав их к холодной ткани планера. Мир закружился перед глазами. Вопреки всем законам мира мы перевернулись головами вниз.

Птица расправила крылья.

– За Гранью. Гранью между жизнью и смертью.

Как она изменилась. Глаза запали, черные волосы она стала заплетать в косу.

Совершенно неожиданно для себя я услышала ее мысли.

«Нет, нет, нет, нет… Фил…»

В голове стало что-то вырисовываться. Этот человек – Фил – очень дорог Птице. Она спасла мне жизнь. Я верну долг, если…

– Мне нужен сопровождающий.

– Сопровождающий? – Сирена подошла ближе. Из-за ее спины высунулся запыхавшийся Жан. Антелла приближалась, таща за собой трофейные когти.

«Они знакомы?»

«Потом объясню»

– Жан, пойдешь со мной.

– Куда?

– За Грань. Тебе еще рано, но… выхода нет…

– Хорошо. Что нужно делать?

– Просто выдернуть меня обратно, когда я уцеплюсь за его душу.

– Но… – попытался возмутиться кто-то из охранников, удивившись бессмысленности диалога.

– Молчи! – тихо рыкнула Птица.

– Но, госпожа…

– Я сказала ЗАМОЛЧИ!

– Просто выдернешь. Словами нельзя объяснить. Это приходит само. Я протянула руку и положила ее на лоб лежащему.

Серый склон. Мы с Жаном стоим на вершине, словно бы срезанной ножом. Холм сначала отвесный, потом более пологий, так что становится легко и приятно бежать.

– Жди здесь. И не смотри по сторонам.

Не оглядываться. Не смотреть на небо и землю вокруг холма. Иначе не сможешь вернуться назад.

Я бегу вниз. Ноги подгибаются, но это не притормаживает бега. Напрягая все мышцы, останавливаюсь на самом краю бездны.

Не смотреть. Не смотреть.

Сверху спускается Фил. Он зачарованно смотрит в пустоту.

– Фил! Фил!

Хватаю его за руку. Он сначала уворачивается, потом с огромным усилием останавливает на мне взгляд.

– Тебе нельзя уходить! Тебя там ждут. Птица ждет!

Он словно бы вспомнил имя. Прошептал одними губами:

– Птица…

И тут же рванулся мимо меня – вниз. Мне едва удалось его остановить.

– Тебе нужно вернуться!

– Там… – он отчаянно пытался сосредоточиться, – … боль.

– Нет боли! Больше нет боли! Тебя ждет Птица!

Он дернулся снова, увлекая нас обоих в пропасть. Я увидела пустоту, абсолютную пустоту, от которой выворачивались наизнанку веки и взрывались изнутри глаза.

Та же пустота врывается в сердце.

Нет!

Я помню… я должна помнить…

Я пришла сюда за Филом. Мне нужно вернуться… вернуться…

Куда вернуться?

За кем пришла?

Откуда?

Кто я такая?

Имя… я помню имя…

Пустота пережимает глотку, вливаясь в горло.

Слов нет. Звуков нет.

Но я все еще помню имя…

– Жан!

Первый вдох – словно последний. Дергаются руки, все тело сотрясает кашель. Рядом так же возвращаются из-за Грани еще двое.

– Фил… – Птица повисает на шее у мужчины.

– Жан! – Сирена обнимает брата, всхлипывая и вытирая слезы.

С трудом сажусь.

Это – люди. Я – маг. Меня зовут… меня зовут…

Снова закружилась голова. Ой, похоже, для этого еще рано.

…Врата!

Что?

Капля! Ты должна!

Кто-то вмешался, стирая звуки.

О чем я думала?

Имя…

Меня зовут Рита. Рита.

Птица обернулась ко мне.

«Мы не знакомы. Поговорим вечером»

Ее глаза затуманились.

– Спасибо, странница. Я могу нанять тебя и твоих трех спутников в охрану?

– Да. Мы согласны.

«Какого…»

«Антелла, потом»

Охранники поднимали повозки, отрывали у трупов горгулий когти.

– Сегодня двигаться не будем. Отсюда так разит кровью гарпий, что ни один хищник сюда не сунется. Можем не выставлять охрану.

Вечер наступил удивительно быстро. Охрана каравана поужинала и быстро легла спать – редко выдается такая возможность. Посередине поляны горел костер. Когда загорелась первая красная звезда, Птица и Фил вышли к нему. Я поднялась им навстречу. Девушка бросилась меня обнимать, чуть не повалив на землю.

– Ох, Рита…

– Рита, спасибо вам. Я мало что помню, но…

Я пожала Филу руку.

– Можно на ты. И – я всего-навсего вытащила тебя из-за Грани.

– Давайте знакомиться? – Птицаустроилась между Антеллой и Сиреной. Фил примостился рядом с Жаном. – Меня зовут Птица. А этого типа – Филин.

Ну надо же, что за птичья компания!

– Меня вы оба уже знаете. Это Антелла, принцесса Тенотры. Это Жан и Сирена. Жан – мой ученик, и он помогал тебя вытаскивать, – Фил уважительно кивнул. – Сирена – ученица Антеллы.

– А откуда вы друг друга знаете?

Я замялась.

– По рабскому каравану. Нас обеих похитили, – фыркнула Тецтра.

Повисло неловкое молчание. Птица вскочила, вытащила из повозки сложенный планер.

– Я сделала новый. Он крепче.

– Ты опять? Ты же знаешь, как я о тебе беспокоюсь, – покачал головой Филин.

– А ты знаешь, что я не упаду.

Она направилась прочь от костра, к ближайшему дереву.

– Можно с тобой?

– Думаешь, выдержит двоих?

– Я умею летать просто так.

– Класс!

– Тебе не обязательно лезть на дерево. Надевай планер, я подниму нас отсюда.

Она застегнула все нужные ремни и раскинула руки. Послушный ее движениям, раскрылся темно-синий планер. Он был куда изящнее, чем предыдущий, и чуть больше напоминал крылья. Порыв ветра бережно поднял ее в воздух, стараясь не вывернуть руки. Я взлетела следом. Когда мы поднялись на высоту птичьего полета, ветер дунул в последний раз, разгоняя планер, и утих. Я летела, взмахами кистей рук направляя полет, Птица скользила по воздуху.

– Рассказывай, куда ты идешь!

– Ищу Каплю!

– Что?

– Каплю!

– А что это?

– Легендарная вещица, возможно – самый сильный амулет мира.

– Сильна! А я уже несколько лет вожу с мужем караван. Мы нелегально переправляем товары между Транаррой, Тенотрой, Каройной и Отби. Да, Фил мой муж. Мы познакомились лет пять назад. Нас свели, потому что у нас птичьи имена. Он очень красиво рисует и обожает смотреть, как я летаю. А ты все так же одна?

– Как видишь, нет. У меня есть друзья, ученик.

– Рита, я не это имею в виду.

– Да, одна.

– За тобой хоть ухаживают или все боятся, что ты их в порошок сотрешь?

– Боятся, но ухаживают, – я вспомнила цветы, которые кто-то оставлял перед домом, и восторженные толпы, поджидающие на улицах после вручения очередной награды. С точки зрения городских кавалеров, я – лакомый кусочек. Богатая, знаменитая, красивая (сложно не сохранить нормальную фигуру, когда целыми днями бегаешь по лесам, горам, храмам и подземельям). Да и остатки мозгов я еще не растеряла. Большинство женщин и девушек города видели в своей жизни только модные магазины, а из опасностей – только городских воров. С ними легко – одно слово может их рассмешить, правда, нужно предупредить, когда стоит смеяться. Они любят дорогие и бесполезные безделушки – да и сами таковыми являются. Они не могут любить всем сердцем, но могут изобразить это получше, чем иные влюбленные. Большинство мужчин города и связывается с такими, но романтики еще не вымерли. Кому-то хочется любви и приключений, и тут я оказываюсь идеальным вариантом. Правда, большинство отходили или, в случае некоторых, убегали, стоило им заглянуть мне в глаза.

Один не убежал. Я ему понравилась. Он рассказывал мне истории, я смеялась. Он угощал меня кусочками утонов на площади сердец – я улыбалась. Мне нужно было уходить на следующий день – я пришла попрощаться и увидела его в окне чужого дома. Он праздновал – на столе напитки, на голове – колпак, на коленях – какая-то девушка.

Я не врывалась в дом с криками «Ах, негодяй, я тебе верила!» или «Как ты мог?». Не плакала. Просто ушла домой, собралась и вышла. Нельзя чего-то к кому-то испытывать. Любовь и дружба делают тебя слабым. Дружба еще не так страшна, но любовь… зачем ее придумали? Отнеё только больнее…

– Как думаешь, встретишь когда-нибудь того, кто сможет растопить вечную мерзлоту в твоем сердце?

Я вспомнила сон, который мне снился сегодня.

– Да, встречу.

– Откуда ты знаешь?

– Не могу не встретить. Это предрешено.

Она ничего не поняла, но предпочла промолчать.

– Снова в дальний путь, но на этот раз не в одиночку? Прогресс налицо!

– Не знаю. С ними очень сложно расстаться. Сирену и Жана еще можно чему-то научить, да и Антелла подобрела…

– Они не такие, как ты. Но они не шарахаются от тебя, когда ты возвращаешься, вымазанная кровью, откуда-нибудь из гробниц. Они будут искренне горевать, если ты погибнешь. Они уже спасали тебе жизнь, я правильно поняла?

– Да, но…

– Без друзей очень сложно прожить. Даже не так – невозможно прожить. Ты это должна была понять.

– Это так, но друзей очень больно терять.

– Рита, это в порядке вещей. Если бы тебе не было больно, ты не была бы человеком, а если бы ты не теряла друзей, ты просто рано или поздно обрела бы в них врагов.

Мы молча снижались к костру. Филин уже вовсю рассказывал сказки близнецам. Антелла уже спала неподалеку.

Через несколько минут ученики уснули, Фил поцеловал жену и ушел в палатку. Мы с Птицей смотрели на небо.

– Ты замечала, что…

– Красные звезды изменяют рисунок? Да.

– У Роггенхельма было своеобразное чувство юмора. Смотри, вон Ковш, а в нем красный глаз.

– А вон Крылья, и они…

– Птица, я слышала пророчество.

– И что?

– В нем говорится о твоей смерти. Более чем ясно. И о том, что это произойдет в Зоне. И о том, что я во всем виновна. А потом наступит тьма. Век людей кончится, и начнется век кошмаров.

– Ты веришь всяким подобным вещам?

– Не верила до того, как мертвец вынес к моему костру арфу, отдал ее моему ученику, который не умеет петь, и он запел.

– Правда? Да, это уже не больно похоже на шутку. Помнишь пророчество?

– Каждое слово. В память врезалось.

– Зачитаешь?

Я прочла. Через некоторое время Птица все-таки решила выразиться по этому поводу.

– Это конец. Конец мира. Мы должны были встретиться – здесь. А потом…

– Да.

– Нужно держаться друг от друга подальше?

– Только тогда, когда вступим на территорию Мертвой Зоны.

– Ну, раз уж мне суждено умереть… – я раскрыла рот от удивления.

– Птица, ты что? Нельзя сдаваться!

– Да при чем тут – сдаваться, не сдаваться… это уже не изменить, не так ли?

Я потупилась.

– Может, я просто уйду? И… пророчество не сможет исполниться?

– Поздно. Мы уже встретились. Обогнуть Зону нельзя, я все равно окажусь там.

– Еще добавь «это конец» – и я тебя точно прибью.

– А ты все та же, Рита. Я вот изменилась. У меня есть Филин. Он… ему без меня будет плохо, – она уткнулась лицом в колени и замотала головой. – Я не понимаю, не понимаю, Рита… почему я?

– Спроси что-нибудь полегче.

Я уставилась на созвездие Крыльев.

– Я вот тоже не понимаю – почему я?

Вселенная закружилась перед глазами, погружая меня в мир видений.

Зеркало. Огромное зеркало во всю стену, ростом полторы мамы. Я сижу перед углом и смотрю на девочку по ту сторону грани.

– Ты – это я? – она спрашивает то же самое.

Показываю ей язык. Она отвечает тем же. Хватаю железную головоломку и швыряю в нее. Игрушка отскакивает от зеркала, оставив на нем косую трещину. Та девочка цела. Хватаюсь за трещину, отбивая куски стекла от серебряной поверхности за ним.

– Рита! Рита, а ну отойди от зеркала!

Я поворачиваюсь…

Все. Словно чиркнули ластиком. Кто-то не разрешает мне досмотреть… узнать, кем я была…

Кто?

– Кто же ты?

– Рита?

– А?

– Что с тобой?

– Я… – видела свое детство, – … я…

Слова застревают в горле. Это не из-за меня, это делает кто-то другой. Кто?

Я, – голос, в существование которого настолько сложно поверить, что нельзя разобрать примет его обладателя.

Кто ты такой?

Молчание.

Почему я не могу ей рассказать?

То, что ты видела, только для твоих глаз, для твоих ушей.

Голос исчез.

– Нет, ничего. Я просто ушла в свои мысли. О чем мы говорили?

– О созвездиях. Мне всегда поднимает настроение созвездие Ящера.

Поискав на небе место между Скамейкой и Треугольником, я посмотрела на Ящера. Маленькая стилизованная ящерица обрела красные крылья.

– Она чем-то похожа на меня. На мое изобретение.

Она так и заснула, чуть улыбаясь. Ветер приподнял ее в воздух и отнес в палатку к Филу. В прошлый раз, когда мы встретились, все было очень плохо. Я должна была умереть. Я падала в пустоту, а потом надо мной раскрылись крылья. Сейчас… я думала, что спасу Фила и верну долг. А выходит так, что я стану причиной смерти Птицы. Почему?

Превратившись в воздух, я долетела до гор Каройны. Стала человеком и приземлилась на холодной вершине.

– Пооооочеееемууууу?!

Голос гулко отразился от гор, и эхо бросилось его повторять.

– Чему? Ему. Ему. Емуууу…

Я села на камень. Ветер взъерошил волосы. Я зажмурилась, подставляя ему лицо.

– Скажи, почему я не могу ничего изменить?

Пол ногами вилась поземка.

– Все уже записано, – прошептал ветер. Я вздрогнула. Опять эта странная фраза – уже поздно, это уже записано.

– Что такое Книга Судьбы?

Ветер гладил меня по волосам.

– Ты можешь сказать?

– Понять сможет только тот, кто говорит на Изначальном языке.

– Что это такое?

– Один язык, который когда-то был общим для всего мира. Потом разные народы стали забывать части языка, и современные – всего лишь разные кусочки Изначального языка.

– Кто может меня ему обучить?

Пошел снег.

– Последним из магов, говорящих на нем, был Роггенхельм.

– Что с ним случилось?

Тишина, неуловимое чувство потери да замершие на миг в воздухе снежинки. Так умирает ветер. Еще несколько минут я просидела на вершине горы. Мне не было сложно дышать разреженным воздухом гор – я ведь тоже воздух.

Площадка на вершине осталась пуста, а через миг я уже сидела у костра. Жан, Сирена и Антелла тихо храпели не в такт, ветер пах черной кровью. Как ни странно, это успокаивало.