Текст книги "Знак свыше. Современные были"

Про «наркобароншу» Таню

– …Тебя давно не было. А я тут чуть в тюрьму не попала.

– Да вы что?!

Представить тишайшую пенсионерку тетю Таню в казематах Ортачальского изолятора2424
  Одна из старейших тюрем Грузии.


[Закрыть] было выше моих сил.

– Да, да, нахлебалась я позора на старости лет. Еще и за что? За наркотики.

– Это как?..

Нет, положительно, она решила сегодня свести меня с ума. Проработал человек всю жизнь на одной из дальних АТС тихо-мирно, без взысканий, дожил до того светлого момента, когда родное учреждение компьютеризировали, и бац – оказался не нужен. Всех, кто не смог переквалифицироваться, выкинули на улицу. Печально, но что поделаешь. От таких стрессов женщины совковой закалки наркушами не становятся. Исключено по определению.

– Вот ты послушай, как было дело. Подходит ко мне как-то Гоча – сосед справа. И начинает так культурно, издалека: «Тетя Таня, можно я у вас в конце двора цветы посажу?» – «Ну, посади, – говорю, – все равно у меня земля пустует. Уже сил нет за огородом смотреть. Только осенью инжир и виноград собираю».

Отец Гочи, Бесо, при коммунистах в столовой работал и столько денег нахапал, что после перестройки выстроил домину в три этажа. В их дворе так все налеплено, чахлый кустик посадить негде. Зато десять квартирантов пустили и деньги качают. Вся семья в потолок плюет, никто не работает.

Короче, занялся Гоча у меня на огороде ботаникой. Смотрю и удивляюсь. Тридцатилетний парень ходит ко мне через день, свои посадки поливает. Надо же, думаю, как я в нем ошиблась! Всегда его считала бездельником, а он прямо пионер-тимуровец.

Потом зашел ко мне какой-то странный тип. «Квартиру, говорит, снять хочу». А глаза так и бегают по участку. «Я не сдаю, – отвечаю. – Сама в чулане живу. Так дом после землетрясения пострадал, что внутрь зайти страшно, вот-вот обвалится».

Он мне тут же сходу другой вариант: «Я режиссер, место для съемок ищу. Позвольте все осмотреть». И пошел вглубь по тропинке.

Не понравилось мне все это.

Полазил этот очкастый туда-сюда, на цветы Гочины зыркнул. «У вас тут прямо оазис». И улыбается так нехорошо. Еле я его выпроводила.

На другой день к моим воротам две патрульные машины подкатили. Стучатся ко мне:

– Откройте, полиция с обыском!

Я так и обмерла. Заходят ко мне эти лбы в формах и под нос какую-то бумажку суют.

– Вы арестованы.

– За что? – говорю.

– За выращивание наркотических средств.

И повели меня к этим цветам показывать «вещественное доказательство».

– И давно вы, калбатоно2525
  Госпожа – уважительное обращение к женщине (груз.).


[Закрыть], коноплю выращиваете?

– Это, говорю, не мое. Сосед для красоты посадил.

– Едем в участок, там разберемся.

И повезли меня в свою стекляшку «показания снимать». Мои соседи так и остались с раскрытыми ртами.

Там следователь, молодой парень, на главную улику давит:

– На вашем участке конопля растет, а вы и не в курсе. Признайтесь, что вы, как минимум, в доле.

– Да я и не знала, что это конопля, – говорю.

Он опять свое:

– Вы двух сыновей вырастили и понятия не имеете, как выглядит конопля? Не делайте из меня идиота. Пишите чистосердечное, и вам скинут срок. А я сейчас позвоню, чтоб вас в наркодиспансер на экспертизу отвезли.

Дал бумагу и час на обдумывание, а сам вышел куда-то.

Сижу я, плачу и все святителю Николаю молюсь. Я его и так насчет сыновей каждый день беспокою, а тут и вовсе аховая ситуация…

Беспокойство насчет сыновей у тети Тани имело особые политические причины. Восемнадцать лет назад ее оба сына, погодки, как только им исполнилось семнадцать лет, чтоб не попасть в армию в Грузии и заодно заработать, еще с советскими паспортами перебрались в Россию. Армии они избежали, а что касается денег, то бабушка надвое сказала. Все, что зарабатывали нелегально на стройках, уходило на съем квартир и бесконечные взятки милиции. Документов у них не было. Вернуться в Грузию к матери они тоже не могли, да и не хотели. Их тут же арестовали бы на границе за уклонение от воинской службы и так далее. За эти годы ребята обзавелись семьями, детьми, но легализоваться в России так и не смогли. Их жены числились матерями-одиночками, получали помощь и тем самым вносили ощутимый вклад в бюджет семей. Таня получала только фото возмужавших сыновей и плакала над мордашками внуков. Съездить повидаться было нереально. Ей, как гражданке Грузии, в родственной визе было отказано. Невестки, хоть и имели гражданство РФ, но по известным причинам не стали бы афишировать связь с нелегалами.

Иногда тетя Таня вздыхала:

– А ведь предупреждали нас старцы в Александро-Невской: «Придет такое время, многие захотят в Россию переехать. Не надо. Терпите, что Бог пошлет, у себя дома. Границы закроют – своих детей не увидите». И зачем я тогда панике поддалась? Вот теперь что делать, ума не приложу. Только молюсь, чтоб мне сыночков увидеть. Хоть как-нибудь…

Но выхода из тупика пока не было.

– Проходит час, я ничего не написала. Потому что по-грузински писать без ошибок не могу. И что писать? Нацарапала кое-как две строчки. Мол, не моя эта конопля, и все тут. Только Николая Чудотворца мысленно прошу о помощи.

Следователь тем временем вернулся. Смотрю, тон другой. Извиняющийся:

– Вы свободны, калбатоно Татьяна. Хотите, мы вас на патрульной машине назад отвезем, откуда взяли?

– Ой, говорю, отвезите, а то у меня ноги не идут. От нервов, чувствую, давление у меня подскочило.

Привезли они меня обратно в Нахаловку. Смотрю, перед моим домом вся наша улица собралась, и Заира-бомжиха, как генерал, перед войском расхаживает. Сама метр с кепкой в прыжке, кулаком потрясает и что-то выкрикивает.

– Правда, бомжиха, или как?

– Заира квартиру в девяностых годах за долги потеряла и с тех пор ночует из милости в детском саду на кроватке, а днем по улицам бродит. То к одной соседке зайдет, то к другой по старой памяти. У меня как-то пять лар заняла – и с концами. Я с ней не здоровалась даже.

Потом я узнала, что Заира главный шум подняла и всех соседей накрутила митинг в мою защиту устроить.

– Мы тут всю улицу перекроем, если нашу Таню не отпустят! Не виновата она. К наркотикам отношения не имеет. Мы все голову наотрез дадим!

А Бесо своего сына под шумок в деревню услал и всех наших умолял:

– Не брякните чего про Гочу, не погубите парня! Ведь посадят манную кашу лопать лет на пять, как минимум!

Соседи сжалились, конечно, Гочу с горшочного возраста помнят. Все стали твердить, что конопля эта проклятая сама выросла, случайно. Природное чудо, мол. И главный упор на меня делают. Даже бывшему начальству в АТС позвонили, чтоб те с полицией связались и подтвердили, что я человек приличный и от криминала далека…

Надо же такое! От кого-кого, а от Заиры я такого точно не ждала. Потом она мне рассказала, что у нее на полицию давний зуб. И когда меня арестовали, ей это прямо как в голову ударило, и начала она действовать – людей подымать и всем на совесть давить.

В общем, на радостях я Заире десять лар подарила. А Николаю Чудотворцу – благодарственный молебен заказала. Без него тут точно не обошлось…

Честное слово

Этот сюжет я увидела по телевидению.

…Кадры криминальной хроники показывают комнаты деревенского дома. Везде все перевернуто. На переднем плане пожилая пара.

Молодая журналистка протягивает хозяину дома красный шаровидный микрофон и просит:

– Расскажите, пожалуйста, как все произошло.

– К нам зашли трое в масках, – с перерывами, медленно, говорит старик. – Связали нас… Стали искать деньги. Нашли все, что было: восемьдесят лар… Взяли еще два кольца и ушли… Когда уходил последний, Нанули его позвала:

– Дай мне воды.

Тот затоптался, крикнул своим:

– Идите, я вас догоню!

Он развязал моей жене руки и дал воды. Слышу, она ему шепчет:

– Гио, помнишь, в школе говорила я тебе: «Не водись ты с этим Анзором! Втянет он тебя в историю!»

Этот парень, смотрю, остолбенел. Стоит, мнется.

Моя жена продолжает опять шепотом:

– Гио, я ведь тебя по голосу узнала. Что мне твоя дурацкая маска! Не бойся, я никому не скажу о тебе. Но дай мне слово, что ты бросишь это дело.

Журналистка радостно констатирует:

– Итак, дорогие телезрители, преступление почти раскрыто. Ваша жена смогла опознать одного из грабителей.

Старик неловко кряхтит.

– Э-ээ… Как сказать… Узнать-то она узнала, но даже мне не говорит, кто это был. У нее в каждом классе по три-четыре Гио были. И Анзоры попадались не реже. За сорок лет это сколько будет? Он ведь слово дал… Так и ушел в маске. Только сказал: «Извините, Нанули-мас2626
  Обращение к учителю независимо от пола (груз.).


[Закрыть]. Так случайно вышло».

Журналистка резко меняется в лице:

– Вы просто обязаны помочь полиции. Мы строим правовое государство!

Тут старушка берет микрофон и говорит в экран доверительно:

– Я верю тебе, Гио! Ты знаешь! Не подведи!

Потом поворачивается к растерянной журналистке и успокаивает ее:

– Все бывает в жизни, деточка! Он всегда был непоседливым мальчиком. Надо же человеку дать шанс. А полиция пускай других ловит. Мы тут сами разберемся.

Герои «Имеди»

Не стоит селение без праведника, а город без святого, как говорится. Это и вправду так. Поэтому мне бы хотелось рассказать о героях «Имеди».

Несколько лет назад на грузинском телеканале «Имеди» начали демонстрировать цикл короткометражных документальных фильмов «Имедис Гмиреби» («Герои Имеди») – краткие рассказы о героях нашего времени.

Цель этой еженедельной передачи – поиск и представление общественности рядовых жителей страны, совершивших гражданские подвиги. Проект стал настолько успешным, что ежегодно по эсэмэс-голосованиям стали выявлять финалиста года и вручать разные награды тем, кто так или иначе поразил людей своим мужеством в обыкновенной жизни.

История первая. Шпион

Девяностые годы. Абхазия. В кабинет полковника госбезопасности ввели задержанного – невысокого человека с целлофановым пакетом в руках.

– Задержан при переплытии Ингури, – доложил сержант.

– Фамилия, имя? – спросил полковник, доставая формуляр.

– Отар Маршава.

– Лучше сразу признайтесь, вы грузинский шпион? С какой целью пытались проникнуть в Абхазию?

– Я врач. Переплыл, чтобы сделать операцию.

– Не считайте меня за идиота. Что, здесь своих врачей нет?

– Есть, – устало согласился задержанный, – но вызвали меня. Я же не мог отказать.

– Чем вы это докажете?

«Шпион» покопался в своем пакете и достал оттуда операционный набор инструментов и клочок газеты, на котором вкривь и вкось было написано по-русски: «Отар, приезжай. Ты срочно нужен!»

Полковник хмыкнул:

– Что там у вас, не могли придумать легенду получше?

– Это не легенда. Это правда.

– Где собирались оперировать?

– Где получится. Скорее всего, дома у больного. Как-то я оперировал прямо на мандариновой плантации. Не было времени искать более подходящее место. В следующий раз я вам привезу свой диплом.

– А вы уверены, что мы вас отпустим?

«Шпион» пожал плечами.

– Воля ваша.

Спустя какое-то время полковник, сделав несколько звонков, выписал «шпиону» постоянный пропуск и проводил до двери.

– Неудачное время для плавания вы выбрали. Холодина какая…

Чудаковатый врач пожал протянутую руку и побежал вон из КПП. Где-то поблизости его ждал пациент…

За свою жизнь профессор Отар Маршава сделал множество операций. Поначалу считал их, а когда дошел до трехсот, бросил. Надоело забивать голову цифрами…

История вторая. И один в поле воин

События этого сюжета происходили в крохотной высокогорной деревушке.

В небольшом здании школы звенит звонок. Через окна здания видны снежные пики – так явно, что хочется протянуть руку.

Сорокачетырехлетний Каха Годердзишвили входит в класс, в котором всего лишь одна парта. Единственный ученик Лука встает навстречу учителю.

Каха-мас2727
  Уважительное обращение к учителю (груз.).


[Закрыть] здоровается и начинает урок. Сначала спрашивает домашнее задание. Лука, встав, отвечает. Потом учитель рассказывает ученику о правлении Давида Строителя2828
  Давид IV Строитель (1073–1125) – царь Грузии из династии Багратионов.


[Закрыть].

Звенит звонок. Историк выходит из школы и отправляется к себе домой.

На улице его провожают взглядами пожилые муж и жена.

– Дай Бог Кахе-мас здоровья! – раздается в спину уходящему. – Каждый день ходит тридцать километров туда и обратно в любую погоду из-за одного Луки. Даже если выпадет двухметровый снег. А иначе школу закроют, семьи с детьми, их всего семеро, будут вынуждены выехать отсюда и деревня постепенно обезлюдеет, как другие вокруг…

Зарплата Кахи 125 лар, а прожиточный минимум на одного человека по Грузии двести лар.

История третья. Богатая внучка

Кетеван Леквеишвили называет себя самой богатой в мире внучкой, так как у нее есть десять бабушек.

Кетеван взяла к себе в дом десять одиноких старушек и полностью содержит их за свой счет.

– Меня воспитывала прабабушка, которую я очень любила, – рассказывает девушка. – В двадцать лет мне пришлось уехать за границу, и больше всего я скучала по ней. Тогда я дала себе слово, что когда-нибудь у меня будет много бабушек и я буду заботиться о них. – В этом месте рассказчица плачет. – И я воплотила свою мечту. Все они, как дети, сейчас живут своим красивым прошлым. Кто-то из них учительствовал, кто-то был медсестрой. Большинство совершенно одиноки и беспомощны. Не могут даже сами умыться. Каждый из них смотрит на меня и видит тех, кого они вырастили. Одна из бабушек называет меня Мамука – именем своего племянника, которого воспитала и который ни разу ее не проведал.

В моем пансионате был такой случай. Одна из старушек раньше потеряла сына и попросила меня: «Похорони меня и на могиле поставь свою фамилию, иначе ко мне на могилу никто не придет!» Я так и сделала. Похоронив ее, – продолжает Кетино, – я почувствовала, что выполнила наконец-то тот не отданный моей родной бабушке долг: ведь она умерла без меня…

Обыкновенное чудо

Утро. Парк. Фонтан. Аллея. До жары еще далеко. На скамейках то тут, то там сидят пенсионеры-физкультурники и мамы с колясками. Рядом со мной расположилась очень симпатичная голубоглазая шатенка среднего возраста. Она качает коляску.

Разговор начинается сам собой с типичных вопросов:

– Сколько вашему? Что ест? Сколько зубов? – и так далее.

Мы знакомимся. Нато оказывается словоохотливой собеседницей, и диалог плавно переходит в монолог.

– …Для меня рождение Ани, – она кивает на коляску, где сидит крепышка-блондинка и мусолит сушку, – было настоящим чудом. Впрочем, рождение каждого ребенка – вещь необыкновенная, но в моем случае просто по-другому не скажешь.

Я восемь лет была замужем, но ни разу не беременела, хотя мы с мужем были совершенно здоровы. Потом я вышла замуж за иностранца. Прожили три года, и опять ничего. Однажды мы решили поехать в отпуск в Турцию. Мой муж хотел посмотреть античные места, а я мечтала посетить те старинные грузинские церкви, которых там множество. Мы были на экскурсии в Эфесе. Там находится одна очень древняя церковь, на месте которой, как говорят, какое-то время жила Пресвятая Богородица. Наш гид-мусульманин рассказал нам:

– Люди оставляют свои записки с желаниями в стене, и все всегда исполняется. Я не христианин, но иногда делаю то же самое, когда есть в том необходимость.

Я тут же написала записку, что хочу иметь ребенка (пол меня не интересовал). Мой муж в своей записке на английском уточнил, что хочет дочь.

Через десять дней после возвращения из Турции я обнаружила, что беременна. Причем у меня была полная уверенность, что родится девочка.

Естественно, я восприняла это как Божий дар. И хотя никогда не отличалась особой религиозностью, быстренько приобрела молитвенник и периодически стала читать утреннее и вечернее правило. И вот, пожалуйста, Ани! После ее рождения я как-то расслабилась и читать перестала. – Нато как бы прислушалась к себе, помолчала и подтвердила: – Какой-то внутренний голос говорит, что мне надо продолжать это чтение…

Тут Ани захныкала, и Нато переключилась на нее:

– Кажется, она голодная, извините…

…В грузинской прессе часто сообщается о святых местах, которые издавна помогают бездетным супругам. Это источник святого Давида Гареджийского в Тбилиси на Мтацминда; «Дзузусцкаро» – источник, появившийся по молитве святой Нино во Мцхета (все, кто пил из этого источника, отмечают, что вкус воды – как у холодного пастеризованного молока); церковь св. Георгия, более известная как «Саркис монастыри» (ей жертвуют колыбель после каждого родившегося ребенка). Церковь в Эфесе – еще одно место, где можно помолиться о зачатии. Может, кому-то это пригодится…

Свечи у Распятия

– Мой дед по материнской линии, Михаил Ментешашвили, – рассказывает Манана Хурцилава, – в сорок первом году ушел на фронт и пропал в Керчи. Тогда там много грузин погибло. Моя бабушка, оставшись с четырьмя детьми, получила похоронку на деда. Она иногда заходила в уцелевшие от закрытия церкви и зажигала свечи у Распятия. Заметила странную вещь – все они тут же гасли при полном отсутствии сквозняка. Спросила у священника о причине такого явления. Тот ответил просто:

– Скорее всего, он жив! Все бывает.

Но годы шли, уже и победу отпраздновали, а от моего деда не было весточки.

В сорок шестом году бабушка вдруг встала рано утром и стала куда-то собираться.

– Ты куда, на базар, что ли? – спросил ее свекр Малакия.

– Я сейчас пойду Мишу встречать.

– С ума сошла, бедная! – всплеснула руками свекровь. Но и удерживать ее не стала.

Они, старики, уже давно смирились со смертью сына.

Каково же было их изумление, когда через час их невестка вернулась домой с каким-то мужчиной! Приглядевшись, они с трудом узнали своего сына. Оказывается, в ту ночь бабушке было видение или сон, сейчас уже не спросишь. Она увидела вокзал, поезд с надписью «Москва – Тбилиси», у вагона с конкретным номером стоял в полной растерянности ее муж и раздумывал, куда именно ему идти, поскольку не знал, что случилось с его семьей за эти годы.

Она нашла его именно на том месте, какое увидела во сне.

Выяснилось, что дед попал в плен, потом бежал из концлагеря, примкнул к партизанам, долго пробивался к своим. Когда наши победили, то его вместе с другими бывшими пленными, отправили в лагерь, в Сибирь, как изменника Родины. Год он доказывал свою невиновность, и в итоге ему вернули офицерское звание и отпустили домой.

Дед сам не любил рассказывать о пережитом, и поэтому мне запомнились эти детали в рассказах бабушки. Может, благодаря им я и пришла в девяностые годы в церковь и с тех пор соблюдаю все традиции наших предков…

Блаженная Анастасия

1907 год. Тихая провинция Российской империи – Тифлисская губерния. Самый большой город Грузии строится невиданными темпами. Растут дома в Нахаловке2929
  Окраинный район Тбилиси. Сейчас носит название Надзаладеви.


[Закрыть], как грибы после дождя. Селится здесь русская беднота из северных губерний.

Городской голова запретил строиться самочинно, но кто на него смотрит! За ночь соберутся мужики покрепче и на скорую руку слепят сараюшки, лишь бы под крышу до рассвета успеть подвести. Утром пройдет городовой по околотку, глядь – опять новая халупа стоит. А раз крыша есть, то ломать нельзя. Одно слово, нахалы.

Едут и едут сюда волжане и малороссы, влекут их россказни о легкой жизни. Солнце, почитай, круглый год, зимы теплые – дров столько не надо, фрукты – ешь от пуза, а голода и вовсе никто не знает. Чистый рай на земле. Никишев сюда из Питера приехал, строить железную дорогу в Закавказье. Семья Никишевых облюбовала себе местечко неподалеку от церкви Иверской Божией Матери и знаменитого Молоканского базара.

В эту церковь и ходили всей семьей по воскресеньям – отец, три дочери и отцова вторая жена Анфиса. Хоть и просила покойница, умирая: «Не бери Насте мачехи…» Но не смог он женину просьбу выполнить. Трудно мужику без хозяйки в доме. Вот и женился после похорон вскорости.

Анфиса всем хороша, только отчего-то невзлюбила старшую падчерицу Анастасию. Шпильки да придирки не кончались. И то не так, и это не эдак.

– Ишь, моду взяла в церковном хоре петь, когда дома работы невпроворот!

Вроде права мачеха, домашних дел всегда – болото неосушимое. Делать – не переделать. Но причина глубже.

Анастасия – красавица, маков цвет, коса до пояса, голубые глаза как весеннее чистое небо, дождичком умытое. За ней уже молоденький офицер ухлестывает. Дело явно к венчанию идет. А дальше и того ясней. Была девушка крестьянского сословия, а станет дамочка благородная. Вот и обидно Анфисе, почему не ей такое счастье.

Денек-то какой хороший выдался. Жары еще нет, одно лишь легкое дуновение ветерка. На веревках белье стираное сохнет. Куры по двору ходят, цыплят водят.

Через забор видно – вон кинто3030
  Уличный торговец, весельчак (груз.).


[Закрыть] с подносом на голове по их улице идет, распевая направо-налево:

– Эй, мадам-джан, сладкий арбуз – замечательный на вкус. Дамские пальчики – виноград. Сам наместник граф Воронцов ел – обалдел. Купи, сделай милость. Деньги потом дашь.

Чу, кто-то в ворота стучит. Небось, Настькин молодой петушок явился не запылился. А ее-то и нету! Опять в церкви на службе припозднилась.

Ужо погодите, я вам выкину номер…

Вышла Анфиса к воротам и офицерика того как обухом по голове оглоушила:

– Анастасия-то наша сбесилась. Сейчас только на извозчике увезли. Еле связали. Кусается, орет… Страсти Господни… Говорят, от безумства лечить дело до-о-о-лгое…

Молодец помертвел лицом, постоял так минуту-другую. Потом судорожно царапнул кобуру на поясе. Достал нетвердой рукой маузер, приставил к виску да и пальнул не долго думая. Тут же у ворот.

Все произошло так быстро, что Анфиса и охнуть не успела. Если б знать наперед, что так выйдет!..

А тут из-за угла Настя – веселая, радостная. Значит, встреча у них была обговоренная. Вбежала во двор и чуть о труп жениха не споткнулась. Опустилась на колени и словно окаменела.

Тут, конечно, люди набежали, потом городового вызвали. Шум, крик. Басурманы, известное дело. Что свадьба, что похороны – все бурлит, кипит. А тут офицер застрелился! Соответственно и реакция.

Самоубивца увезли в покойницкую при участке. Попытались Анастасию в дом завести: перед людьми неудобно. Сидит простоволосая сиднем посреди двора и в одну точку смотрит. Но с места ее не сдвинули. Махнули рукой: кушать захочет – сама в дом зайдет.

День прошел, другой, а Настя как в землю вросла: сидит и сидит на коленях. Только губы что-то шепчут. Что именно – не разберешь. Видать, правда, умом помешалась. Еду ей приносили, так возьмет тюпочку – грудному впору – и все.

Год, другой так прошел. Не встает с колен Анастасия. То голуби на нее сядут, то снегом иной раз запорошит.

Дальше времена смутные пошли. Революции одна за другой. Власть поменялась. Кому интересна какая-то сумасшедшая?

Постепенно жизнь поспокойнее стала. Люди слегка от ужасов отошли, про Анастасию вспомнили, на двор к ней потянулись. Заметили, что болящая может яблочко иногда съесть. Или, наоборот, гостю его протянет. Глянь – у человека того жизнь к лучшему меняется. Если болел, то выздоровеет, если жизнь семейная не складывается, то в скорости свою вторую половину встретит и заживут с ней в мире и согласии.

Мачеха Анастасии все эти хождения не поощряла. Как-то крик подняла:

– Сидишь тут посреди двора столько лет! Ни пройти ни проехать. Под навес, что ли, убралась бы, чтоб глаза мне не мозолить.

Переселили Анастасию в сарайчик без двери. А в сарае том бутылки старые в углу. Разбила их невзначай да прямо на острия битых стекол и встала.

Кто-то смекнул – утяжелить подвиг свой решила. Навес таким образом отработать. Но вот странно: кровь из ран идет, а нагноения нет. И все что-то шепчет непрестанно. Что именно – все равно не понятно…

Дальше опять пришла беда – отворяй ворота. Война с немцами. Стали к Анастасии женщины захаживать, чтоб узнать, жив ли муж, пропавший без вести. Подкатывали к ней яблочки и смотрели, как блаженная вести себя станет. От одних Анастасия те плоды сочные брала, от других назад откатывала. Со временем и смысл поняли.

Милиция, само собой, ходоков разгоняла. Всем известно, Бога давно отменили, а тут такое дремучее мракобесие, несообразное с линией партии.

Боролись и так и этак с людской необразованностью, а вышло иначе.

Однажды к Анастасии сам Первый секретарь ЦК Грузии Василий Мжаванадзе на черной «Волге» приехал. По личному вопросу. Зашел к блаженной в сарайчик. И услышал неожиданное:

– Через год Кура сильно разольется. Если правый берег не укрепить, много жертв будет. Напиши в Москву, попроси стройматериалы.

Мжаванадзе сомневаться не стал и указанные меры принял.

А через год, и правда, началось сильное наводнение, но урон оказался мизерный. Не в пример ожидаемому.

Случаев помощи Сидящей Анастасии, как ее люди назвали, было много, просто никому не приходило в голову их записывать.

От многолетнего сидения колени Анастасии как бы срослись. Так и похоронили ее в особом квадратном гробу на Кукийском кладбище, а следы к могилке ее затерялись…

В начале девяностых потянулись потомки русских переселенцев на свою историческую родину. Память о блаженной и вовсе мхом поросла. Но тут случилась полнейшая неожиданность.

Одна грузинская журналистка второй раз замуж собралась. Дело житейское, с кем не бывает. Но препон разных на пути у влюбленных возникло – прямо стена несокрушимая.

Кто-то из друзей-сопереживателей возьми и вспомни про блаженную. Мол, она при жизни во имя любви подвиг несла и после смерти многим парам соединиться помогает.

Журналистка, похоже, характер имела настойчивый, или замуж ей уж очень хотелось, точно неизвестно. Но не поленилась она обойти всех могильщиков на Кукийском кладбище и после долгих расспросов нашла то место: заброшенную могилу, где на грузинской земле обрела последний покой русская блаженная. Совпадение или нет, но в скором времени сочеталась открывательница законным браком со своим избранником.

И снова к могиле с полустершейся надписью потянулись люди. С лукошками и котомками, в которых красные яблочки перекатываются. Приносят и оставляют их у могилы. Кто-то по вере получает облегчение.

А во дворе дома Никишевых сохранился камень, обнесенный изгородью, с надписью: «На месте сем с 1907 года по 1960 подвигом дивным подвизалась раба Божия Анастасия».