Текст книги "Ошибка Пустыни"

– А что важно?

– Связи с другими землями, которые рвутся, – вздохнул Шай.

– Я не понимаю…

– Шулай закрывается от мира, потому что в Совете никто не хочет перемен, а они неизбежны. Нужно скорее завершить твое обучение.

Лала не решилась признаться, что опять не все поняла, и с радостью подскочила, когда Мастер Шай отправил ее упражняться с кинжалом. По крайней мере, в ипостаси метателя ножей она могла гордиться собой. Чтобы за тридцать шагов лезвие отсекло тычинки у змеецвета, не повредив лепестков, – такого никто не мог повторить. Она раз за разом метала ножи в сооруженную Чигишем цель – шестиглазое чудище с щупальцами вместо лап – и всякий раз точно туда, куда загадал Чигиш. А сам он бегал и приносил ей ножи, как упоенный восторгом мальчишка подает воину оброненную стрелу. Они смеялись во весь голос и не замечали, что Мастер Шай наблюдает за ними и улыбается тепло, но очень горько.

Красный плащ растворился на горизонте по пути на Шулай, как обычно, ранним утром. Но Мастер Шай впервые был ласков с Лалой и пообещал, что через две недели вернется с важным делом, и все навеки переменится.

Глава одиннадцатая

В ночь, когда должен был вернуться Мастер Шай, Лала проснулась от странного холода, опоясавшего ее грудь. Испугаться она не успела, потому что раньше, чем увидела над собой фигуру в плаще, она услышала голос своего учителя:

– Вставай.

Сглотнув невысказанный вопрос, Лала быстро вскочила, нашарила плащ и через мгновение стояла перед ним, готовая идти куда угодно. Шай осмотрел ее и скривил рот:

– Ты лохматая.

– И что? У нас ведь срочное дело.

– Мастер Смерти никогда не выходит в Пустыню в неподобающем виде. Приведи себя в порядок. И я не говорил, что дело срочное.

Сбитая с толку, Лала обмакнула пальцы в миску с водой и провела по векам. Потом тщательно заплелась и расправила все складки на плаще.

Мастер Шай кивнул:

– Так лучше. Идем.

Они покинули притихший оазис и окунулись в звездное небо над барханами. Мастер Шай шел впереди, песок тоненько пел под ногами, а Лала вспоминала об их первой встрече в пустыне. Тогда она так же пошла за ним, совершенно не представляя, что ее ждет. В этот раз ни страха, ни сомнения не было, только певучее ожидание нового. Шли они непривычно долго, Лала несколько раз оглядывалась, стараясь не потерять ориентира. А еще она удивлялась тому, что не чувствует и сотой доли жуткого холода своей первой ночи в пустыне.

Мастер Шай остановился так резко, что она чуть не уткнулась ему в спину. И тут случилось невероятное: красный плащ упал на песок. Учитель стоял перед ней совершенно обнаженным и улыбался. Лала невольно обернулась, не видит ли кто их. Бескрайние мягкие складки барханов равнодушно серебрились. Пока она восстанавливала дыхание и старалась не смотреть на костлявое старческое тело, он снял с шеи медальон и протянул ей:

– Надень.

– Зачем? – в полном смятении спросила Лала.

– Надевай.

Лала взяла медальон и охнула. Он оказался невероятно тяжелым. Но шею почти не тянул, зато согревал грудь. По-прежнему пряча глаза, она прошептала:

– Учитель, я не понимаю…

– Я не учитель тебе больше, Мастер Смерти, – глухо перебил ее Шай. – Мое время вышло. Я останусь тут.

– Вы… пришли умереть?

– Да.

– Но почему вы улыбаетесь? Вам весело? – чуть не плача, спросила она.

– Мне хорошо. Я очень устал. И я рад, что узнал тебя и выучил нашему делу. Ты станешь великим человеком. Если…

– Если что?

– Если не покинешь эту землю. Если не испугаешься трудностей, а их будет много. Впрочем, ты в любом месте этого мира будешь играть свою роль. Я оставил у тебя в жилище последний трактат – начнешь изучать, как вернешься. И еще: заняв мое место, ты избавишься наконец от проклятия видеть звуки. – Он постарался ободряюще улыбнуться.

Лала открыла было рот, но он повелительно поднял ладонь.

– Разъяснения найдешь сама, в книге. От меня ответов больше не жди. Я готов. Начинай.

Он тяжело опустился на колени.

Лале потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы выдавить из себя первое слово:

– Говорите.

– Мне есть что сказать…

Лала опешила. По ритуалу уходящий должен был ответить иначе. Она чуть наклонилась к нему:

– А так можно?

– Нет. Но мне все равно. Думаешь, только ты склонна нарушать правила? – Шай горько улыбнулся и продолжил: – Это было очень давно. Ее звали Ишьяра. Знатная, небогатая, с невероятно живым умом и веселым нравом. Замужем. Я непростительно много думал о ней. Стремился видеть как можно чаще. Она задавала опасные вопросы, я давал запрещенные ответы. Нам было легко вдвоем. Времени, обязанностей, долга и чести в те моменты для нас не существовало. Неизбежное случилось. Она понесла ребенка. И мне выпало проводить ее в Пустыню.

Шай замолчал, глядя в глаза Лале. Она тоже молчала, не в силах спросить. Время замерзло, скованное пустынным холодом и страшным подозрением. Наконец Лала не выдержала:

– Что вы сделали?

– А как ты думаешь?

– Нет… – Лале показалось, что звезды над пустыней вдруг потускнели и тьма наползла на голые костлявые плечи Мастера Шая.

– Да, – голос его стал совершенно чужим. – Заклинаю тебя не привязываться ни к какому живому существу. А если не сможешь иначе, уходи в Пустыню вместе с ним. Это мое прощальное напутствие.

Пока Лала искала хоть какие-то слова, Шай резко схватил ее руку и глубоко вонзил кинжал себе в грудь. Вздох ужаса и предсмертный выдох освобождения слились в один короткий звук. Так они и стояли под звездами – мертвый старик на коленях и парализованная смятением девушка. Когда Лала нашла в себе силы выдернуть лезвие из окоченевшего тела, кровь его уже почернела и стала густой, как сок юги. Шай упал лицом в песок. Лала спохватилась, судорожно полоснула себя по пальцу, перевернула тело и капнула сразу три капли крови прямо в застывшую рану. Она не смогла наблюдать, как ее учитель становится песком, и отвела глаза. Ей понадобилось все мужество, чтобы пошарить пальцами в песке.

Шулартов было пять. Четыре обычных, искрящихся бордовым, и один непривычно тяжелый, почти черный, как запекшаяся кровь. Лала надела плащ Мастера Смерти, сложила самоцветы в тайный карман и побрела к оазису.

Когда на рассвете к большому куполу подошла фигура в красном плаще, сонная служанка вытаращила глаза и с придушенным писком кинулась внутрь. Не успела Лала расположиться у себя в комнате, как на пороге почтительно застыла Ишиндалла. В руках у нее был большой поднос с драгоценной посудой.

– Доброго утра, Мастер Смерти! Разреши самолично угостить тебя лучшим вином Пустыни.

Часть III. Мастер смерти

Глава первая

Несколько дней Лала не могла привыкнуть к своему новому положению. Никто с ней не разговаривал, кроме Ишиндаллы и Чигиша. Люди старались не попадаться ей на глаза, служанки прислуживали с дрожащими руками, глядя в пол. А Чигиш был рад, как мальчишка. Он хвостом ходил за Лалой и вслух строил планы на то время, когда они наконец-то покинут оазис. Лала выполнила данное ему обещание – забрала его себе в услужение. Ишиндалла не противилась. Она вообще круто изменила отношение к бывшей рабыне: ежевечерние посиделки с вином и невероятными яствами, интересные разговоры, удовольствие и доброжелательность. Чигиш начал было разговор о коварстве Ишиндаллы, но Лала оборвала его, и он, памятуя ее прошлый гнев, просто молча ждал.

Через три полнолуния Чигиш все же не выдержал и упросил Лалу поговорить с ним с глазу на глаз, подальше от куполов с незаметными слугами.

Сидя на песке возле озера, Лала благодушно слушала его сбивчивую речь:

– Госпожа, тебе не кажется, что мы задержались тут?

– С чего это? У меня много дел, я должна помочь подруге.

– Подруге? – удивленно переспросил он. – Ишиндалла теперь твоя подруга?

– Конечно, – улыбнулась Лала. – Она очень добра ко мне. И к тебе, кстати. Она ведь отпустила тебя?

– Да, отпустила. Но смысла в этом нет, если мы не уйдем в город.

– Уйдем. Обязательно. Только все дела тут переделаем.

– Какие?

– Ну… – Лала задумалась, – всякие. Нужные.

– Какие нужные дела держат тебя тут вот уже три полные луны? – Чигиш был очень настойчив.

– Я Мастер Смерти! Я выполняю свой долг!

– За все это время ты увела в Пустыню двух старух со скотного двора и ездила в соседний оазис, там кого-то превратила в кучку шулартов. Все это можно было сделать, приехав из Шулая по зову почтового сокола. Ты не людей убиваешь, Мастер Смерти, – с горечью сказал он, – а свою жизнь и свое время!

– Замолчи! – крикнула Лала.

– Ты каждый вечер пьешь вино из юги. Ишиндалла тобой управляет, как молодым дромом, а ты и рада. Я жалею, что поверил тебе!

С этими словами Чигиш резко поднялся и пошел прочь не оглядываясь. Лала открыла было рот, чтобы крикнуть вслед что-то жесткое и справедливое, но осеклась – на них глазела служанка, непонятно как оказавшаяся совсем рядом, за деревьями. Встретившись взглядом с Лалой, женщина поспешно поклонилась, подхватила кувшин и почти бегом кинулась к озеру.

До самого вечера Лала не видела Чигиша, а потом ее пригласили на ужин, и все неприятные разговоры мгновенно растаяли в памяти, как утренний иней под солнцем. Ишиндалла была особенно мила и торжественно вручила Лале тончайший серебряный браслет в виде змеи.

– Я хочу подарить тебе это в память о моем бедном брате. Сегодня ему исполнился бы двадцать один год. Вы ведь ровесники?

– Наверное, я точно не знаю своего дня появления на свет…

– Узнаем, дорогая подруга. Непременно узнаем. Мои люди делают все возможное. – Ишиндалла сочувственно погладила Лалу по плечу и поднесла кубок с вином. – А теперь давай выпьем за моего брата и человека, который отомстил за его смерть. За тебя!

– За твоего брата! – Лала привычным уже движением выпила сразу все вино из небольшого кубка и улыбнулась.

Потом был кубок за мастеров Смерти, за дружбу, за дромов, за могущество Шулая, за шуларты, за саму Ишиндаллу и снова за дружбу. Глубокой ночью Лала вспомнила, что так и не видела Чигиша, но ей было слишком хорошо, чтобы думать об этом.

А утром, лишь первые лучи солнца перекрасили пустыню, к Лале нерешительно постучались. Она усмехнулась:

– Да входи уже, Чигиш! Я не сплю.

Но это был не Чигиш. Пряча глаза и с трудом сдерживая дрожь, на пороге появился паренек и попросил госпожу Мастера Смерти срочно выйти к озеру.

Еще издалека Лала увидела небольшую толпу. Предчувствие подморозило ей внутренности, и она почти побежала. Круг молчаливых ашайнов разомкнулся, давая ей пройти, но она не смогла сделать и шага. На песке сидел связанный Чигиш и тоненько по-девичьи смеялся. Изо рта его текли слюни, смешанные с кровью, а всегда аккуратные косы растрепались. Зрачки безумных глаз были меньше песчинки, отчего он казался чудовищем, надевшим кожу человека.

Лала рухнула перед ним на колени и схватила за плечи.

– Чигиш, что с тобой?

Один из работников сбивчиво пояснил:

– Он не говорит, госпожа. С ночи тут сидит, наверное. Как не замерз, удивительно. Его нашла Ликша, когда за водой ходила. Он стал кидаться песком и плевать в нее, она испугалась и людей позвала. Мы его связали, потому что он начал биться головой о землю… Госпожа Ишиндалла велела немедленно вас позвать…

При звуке имени Ишиндаллы Чигиш вдруг встрепенулся и захихикал:

– Госпожа… сладости… вкусненько… много-много…

Лала схватила его за грудки и встряхнула.

– Чигиш! Чигиш, смотри на меня! Это я, твоя госпожа, узнаешь меня?

Чигиш облизал разбитые губы, пустил большой пузырь из слюней, радостно закивал и повторил:

– Госпожа… сладости… вкусненько…

Люди зашептались, и Лала отчетливо услышала слова, от которых ей стало жутко: «пожиратель разума», «конец парню», «давно не было», «скорее убить», «зараза». Лала внимательно осмотрела кожу Чигиша, пощупала лоб, понюхала, чем пахнет у него изо рта, заглянула в уши и долго следила за реакцией зрачков на свет. Послушать, насколько ровно бьется сердце, не удалось, потому что Чигиш постоянно смеялся и дергался, мешая ей. А вокруг все шипели: «пожиратель».

Она вскочила и с ненавистью бросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Кто обидит его – прирежу! Отвести ко мне и охранять, следить, чтоб не сбежал и не умер. Ну, что стоите?!

Ошалевшие работники еще миг смотрели на нее с ужасом, а потом засуетились, подхватили Чигиша под руки и уволокли. А она тем временем кинулась к дрому и, не жалея его, погнала в сторону оазиса знахарки Ширии.

Вернулась она лишь на следующее утро. Вместе с Ширией они подняли все старинные целительские книги и даже отправили сокола в Шулай, к самому Шагдиршу – главе знахарей. Описанные Лалой симптомы не очень подходили к заразной болезни, которую вызывали маленькие, почти невидимые черви, именуемые в народе «пожирателями разума». Шагдирш в ответном письме склонялся к отравлению. Правда, яд, который давал такие последствия, давно не использовался в Пустыне, поэтому главный знахарь осторожно предположил переедание неочищенной юги. В качестве помощи больному Шагдирш предлагал обильное питье отвара змеецвета, кровопускание и постоянное движение, чтобы силы молодого тела боролись против недуга.

Однако двигаться Чигиш отказывался. Он сидел в углу, смотрел перед собой, часто моргал и повторял сквозь смех одни и те же слова про сладости. Лала насильно поила его и дважды в день пускала кровь, но легче ему не становилось. Вечерами, пока Лала ужинала с Ишиндаллой, за Чигишем присматривала единственная служанка, не испугавшаяся заразы. Или, наоборот, слишком боявшаяся Лалу, чтобы отказаться.

Ишиндалла сочувствовала Лале и предложила отдать ей любого здорового слугу, а Чигиша отвести в Пустыню, чтобы не мучился и не пугал остальных. Лала даже слышать об этом не хотела. Ишиндалла не настаивала, просто подливала вина в надежде успокоить подругу.

А через три дня Чигиш стал буйным. Он кидался на все, что движется, никого не слушал и вообще отказался есть и пить. Лала, глотая слезы, пробовала на нем все новые травы, но его только рвало зловонной пеной. В один из таких тяжелых моментов к Лале пришла Ишиндалла, чтобы лично узнать, как дела. Чигиш неожиданно успокоился и радостно потянулся к Ишиндалле, как младенец к матери.

– Госпожа… госпожа… сладости… Чигиш хороший…

Ишиндалла с непроницаемым лицом попросила Лалу увести беднягу в Пустыню, потому что прилетел сокол от Ширии. Знахарка предупреждала, что Чигиш не поправится и будет с каждым днем все опаснее. Лала вскинулась, как испуганный дром:

– Нет! Я его вылечу!

– Не вылечишь, дорогая… Никто не вылечит. Мне очень жаль. Но осмелюсь напомнить, что Мастер Смерти не пререкается с благородными, ибо им дано незыблемое право решать судьбы черни, даже если чернь не есть собственность благородного. Поверь, мне тоже больно…

– Пожалуйста, дай мне немного времени!

– Прости, слишком поздно. Пустыня и так уже не даст за него достаточно самоцветов, а это важно. Не для меня, для всех. – Ишиндалла легко коснулась головы Лалы и вышла, давая понять, что разговор окончен.

Чигиш обиженно посмотрел ей вслед и снова забился в конвульсиях. Лала понимала, что Ишиндалла права: за несколько часов Чигиш потерял человеческий облик, а смрад его дыхания говорил о том, что он гниет заживо. Лала утерла слезы полой плаща и решительно выдохнула. Вот и первое испытание Мастера Смерти: доставить в нужное место Пустыни человека, который не хочет этого.

В трактатах Мастера Шая было несколько рецептов питья, которое убивает свободную волю. Лала тщательно готовила его и терпеливо вливала в бывшего друга каплю за каплей, но Чигиша раз за разом рвало, и ничего на него не действовало. Комната Лалы наполнилась вонью. Отчаявшись, она ударила Чигиша фарфоровой ступкой и, пока он лежал без сознания, вытащила на улицу. Там с помощью работников водрузила тело Чигиша на своего дрома и повела в пустыню. Лала спиной чувствовала тяжелые взгляды слуг и ласково разговаривала со Снегом, благодаря его, что он единственный помогает ей бескорыстно и без принуждения.

Подходящую лунку между барханами она нашла быстро. Дром прилег, и снять Чигиша ей было совсем не сложно. Тот пришел в себя, щурился на солнце, улыбался и пускал зловонные слюни. Лала достала кинжал, но не удержалась и погладила Чигиша по голове:

– Прости, Чигиш… я не могу иначе тебе помочь. Пусть… пусть твоя новая жизнь будет белой…

Кровь из-под кинжала вытекала медленно, как смола, и была такая же черная. Лала закрыла глаза, и вдруг Чигиш, булькая перерезанным горлом, зашептал:

– Госпожа… Ишиндалла травит госпожу… травит Чигиша… Чигиш не помог… прости…

– Что?! Повтори! Подожди, не уходи! – Лала трясла умирающего, отчего черные липкие брызги летели во все стороны. Хрип и последний выдох – все, что она услышала.

В полубессознательном состоянии Лала вспорола себе палец, и алый ручеек из слишком большой раны смешался с черной кровью Чигиша, уходящей в песок.

Когда она подняла пустой плащ, под ним в песке лежало три ярких крупных шуларта. Камни были теплыми, почти живыми. Лала свернулась вокруг них, как ящерица на яйцах, и зарыдала, спрятав лицо в складках никому теперь ненужного синего одеяния.

Глава вторая

Солнце успело коснуться красного горизонта пустыни, когда Лала увидела впереди белые купола. Снег словно понимал, что у его хозяйки на душе, и плелся за ней, вздыхая совсем по-человечески.

Ишиндалла уже ждала. Она стояла возле озера, печальная и прекрасная, похожая на мраморную статую. Ни о чем не спрашивая, она махнула ближайшему работнику, чтобы тот забрал дрома. Лала смотрела сквозь людей и вздрогнула, когда Ишиндалла взяла ее под руку.

– Мастеру Смерти требуется покой и отдых. Приглашаю тебя на ужин. Попробуешь новое вино, из Шулая привезли.

Лала некоторое время перекладывала в уме тяжелые кирпичи этих слов и с усилием покачала головой.

– Благодарю. Я хочу побыть одна.

– Да, конечно. Понимаю. Я пришлю тебе ужин с вином.

– Не стоит. Я не голодна.

– Это сейчас ты так думаешь. Вот увидишь, мое приношение будет к месту.

Лала вдруг остановилась.

– Не могу.

– Чего не можешь, Мастер? – участливо склонила голову Ишиндалла.

– Быть в своей комнате. Там… там все напоминает. И… запах.

– Я могу поселить тебя в другом месте. Но когда ты увела бедняжку в Пустыню, я отправила в твое жилище рабынь, и они там прибрались. Ну и кое-что изменили, украсили. Мне хотелось поддержать тебя.

– Спасибо… – выдохнула Лала.

– Всегда рада помочь. Ведь для этого и существуют друзья, правда?

Лала только кивнула. Ишиндалла улыбнулась и пошла к себе.

Комнату Лалы было не узнать. Стены задрапированы тончайшими покрывалами из крашеной козьей шерсти, на полу белый ковер, похожий на тот, что лежал в комнате старой госпожи Аришдалии, новая серебряная посуда и прозрачные лампы с благоухающей смолой – роскошнее было только в спальне самой Ишиндаллы. Лала села прямо на пол и долго гладила мягкий ворс ковра.

Когда в дверь поскреблась служанка с огромным подносом, Лала не услышала. Поэтому, неожиданно увидев перед собой синюю фигуру, она резко вскочила и выхватила нож. Серебряное блюдо глухо стукнулось о белоснежный ковер, и рабыня тоненько заскулила от ужаса. Скулила она долго, на одной ноте, не шевелясь. А по ковру расползались пятна от вина, масла и сиропа.

Лале пришлось шлепнуть обомлевшую по спине, просто чтобы прекратить скулеж. Рабыня кинулась в ноги.

– Госпожа, пощади! – сипя от ужаса, причитала она.

– Прекращай. Ничего страшного. Я сама виновата, задумалась и не услышала тебя. Приберись, и будем в расчете.

Не веря, что так дешево отделалась, девчонка в мгновение ока почистила ковер, как могла, и кинулась было принести новый кувшин вина, но Лала ее остановила.

– Воды простой принеси. Про разлитое вино никому не говори, госпоже Ишиндалле обязательно станет известно, а она не такая добрая.

Рабыня признательно поклонилась и выскочила за водой.

Ужин от Ишиндаллы был как всегда прекрасен, но Лала не почувствовала ни вкуса, ни запаха. Ей не хватало вина, и она уже немного жалела, что пощадила рабыню. Заснуть без вина тоже оказалось сложно. Лала долго ворочалась, вспоминая последние минуты жизни Чигиша. Слез не было, хотя горечь жгла изнутри глаза и нос. Бредовые слова умирающего про Ишиндаллу вдруг перестали казаться такими уж нелепыми. Необычная ясность в голове пришла ближе к утру, и только тогда Лала заснула, в дремоте пообещав себе не пить вина из юги, пока не поймет, что произошло с Чигишем.

Когда она открыла глаза, на столике уже стоял завтрак с неизменным кувшином. Протянув руку за вином, Лала застыла, вспомнив данное себе обещание. Вина было много, и перед Лалой встала задача незаметно избавиться от драгоценного напитка – оазис за стенами купола давно уже проснулся. Решение оказалось простым, хоть и расточительным. Кувшин легко поместился под плащ, а Снег не очень удивился, когда Лала вылила ему под ноги ароматную жидкость, мгновенно выпитую теплым песком.

Вернувшись в комнату, Лала обреченно осознала, что ей нечем заняться. Она постаралась припомнить, что именно она делала здесь круглыми днями, и не смогла. Зато слова Чигиша о том, что нет у нее тут нужных дел, отдавались тупым эхом в голове.

Вечером Лала пришла на ужин к Ишиндалле, но пить вино отказалась, чем немало удивила свою подругу. И совсем озадачила, когда спросила, почему до сих пор нет никаких вестей из Шулая про семью. Неужели это так сложно? А может, никто не хочет этим заниматься?

Ишиндалла поджала губы и нахмурилась. Слова ее были холодны, как дыхание Хвори Пустыни:

– Ты сомневаешься в моем желании помочь тебе, Мастер Смерти?

– Нет. Это простой вопрос, и я жду простого ответа.

– Я не знаю, как течет жизнь там, откуда ты прибыла, но здесь, в Пустыне, ничего не делается стремглав. Только соколы быстры, а я, к сожалению, не сокол. – Ишиндалла печально вздохнула, опустив голову.

Лале на мгновение стало совестно, но впервые за долгое время что-то внутри запротестовало. Ишиндалла не была тем человеком, которого нужно жалеть. Бояться, восхищаться, завидовать, поклоняться – но не жалеть. Лала решительно выдохнула:

– Хорошо. Прости. Я не буду тебя беспокоить больше этой просьбой. Красный плащ и перстень Мастера Шая откроют мне много дверей в Шулае, правда?

Ишиндалла чуть наклонила голову в знак согласия и поспешно добавила:

– Но ведь ты не бросишь меня? Ты останешься? Твой дом здесь, и я единственный близкий тебе человек в Пустыне.

– С чего это?

– Тебе плохо тут, Лала? Скажи, чем я тебя расстроила?

– Мне тут слишком хорошо. Но ты не ответила. Зачем тебе домашний Мастер Смерти?

Ишиндалла подозрительно прищурилась, и Лала на мгновение увидела глаза прежней госпожи оазиса – холодные, безжалостные и высокомерные. Но добрая печальная и всепонимающая улыбка тут же скрыла этот холод.

– Дорогая, ты очень расстроена смертью твоего слуги, я понимаю, – участливо сказала Ишиндалла. – Давай сегодня больше не будем о грустном, а завтра, клянусь, я все тебе расскажу, без утайки. А теперь прости, я вспомнила об одном очень важном деле. Ты можешь оставаться здесь сколько угодно, а можешь уйти к себе, и я пришлю ужин.

Не дожидаясь ответа, она вышла.

Чуть позже, когда Лала перебирала свитки у себя в комнате, на пороге возникла рабыня с кувшином:

– Госпожа Мастер Смерти, ваше вечернее питье, – глядя в пол, пробормотала она.

– Я не буду вино, уходи, – махнула рукой Лала, не отрываясь от свитка.

– Это не вино. Это вода с травами от мудрой Ширии. Она передает вам пожелание скорейшего душевного восстановления.

– Ладно. Поставь.

Служанка мялась и не уходила. Лала вопросительно подняла брови:

– Что еще?

– Простите, госпожа Мастер Смерти, но мне приказано убедиться, что вы в порядке и приняли питье.

– Приму, приму. Иди.

– Я должна это видеть. Прошу вас… – служанка чуть не плакала, – иначе меня накажут. Моя госпожа очень обеспокоена вашей печалью.

– Надо же…

Лала взяла кувшин. Теплая вода пахла соколиным корнем, югой и еще чем-то неизвестным. Отвернувшись вполоборота от рабыни, Лала сделала большой ложный глоток. Улыбнулась:

– Вкусно. Иди. У меня все будет хорошо.

Девушка загнанно улыбнулась, поклонилась и чуть не бегом покинула комнату. Лала отставила нетронутый кувшин и вернулась к книгам. Но неизвестный запах воды не давал ей покоя. И чуть небо посветлело на востоке, Снег бодро шагал по барханам в сторону оазиса Ширии.

Знахарка встретила Лалу у входа в свой купол радушной, искренней улыбкой.

– Что привело Мастера Смерти ко мне в столь необычный час? Все ли благополучно?

– Ты мне скажи, мудрейшая. Зачем ты помогаешь Ишиндалле удержать меня здесь?

– Я? Да что ты, Мастер! Моя скромная заслуга лишь в обучении благородной Ишиндаллы основам травоведения. Разделишь со мной скромный завтрак? – Ширия гостеприимно указала на купол.

– Нет, благодарю. Не в моих правилах есть с человеком, которого предстоит увести в Пустыню.

Ширия выпучила глаза и закашлялась:

– Какая Пустыня? Ты о чем? Мой срок еще не пришел!

– Но ведь это не тебе решать, правда? – Лала подошла вплотную и положила руку на плечо ошалевшей знахарки.

– Но… Совет ничего не присылал! – Ширия попыталась вывернуться, но безуспешно.

– Я моложе, сильнее и умею отводить в Пустыню даже нежелающих идти. Из тебя получатся красивые и ценные самоцветы. Шулаю такие не помешают, и Совет в итоге не будет сильно расстроен твоим преждевременным уходом. – Лала заговорщически подмигнула.

– Помилуй, Мастер… Я ни в чем не виновата!

– Ну так расскажи мне все. И тогда я с удовольствием позавтракаю в обществе умного и честного человека.

Ширия вздохнула:

– Хорошо. Пойдем внутрь.

– Нет. Одна моя знакомая, очень мудрая женщина, предупреждала никогда и никому не верить. У себя в куполе ты сможешь противостоять мне успешнее, чем тут, на песке. И я была бы разочарована, если бы ты не воспользовалась своим преимуществом. Так что говори здесь.

Ширия внезапно рассмеялась:

– А ты молодец, девочка! Далеко пойдешь. Ишиндалла знала, кого приручать. Несносный раб, он все испортил.

– Чигиш?

– Ну конечно! Если бы не он, у Ишиндаллы был бы свой собственный Мастер Смерти, да еще и женщина. Ты только знакомишься с этим миром, но уже сейчас представляешь важность и силу своих умений, не так ли?

– Меньше слов!

– Это был приручающий круг вина юги. Он длится пять полных лун. Ты прошла три с половиной. Твой раб не такой тупой, как прочие, он все понял. Да и, насколько мне известно, он ждал от тебя свободы и отъезда в Шулай. А это веская причина, чтобы вести себя неподобающе.

– Значит, ты знала, что он не выживет, когда я приехала к тебе за помощью?

Ширия отвела взгляд.

– Знала.

– Почему нельзя было его просто и быстро отравить? Не лишать разума, не обрекать на муки? У вас нет сердца, совсем?

– Смеешься? Никто, кроме Мастера Смерти, не имеет права убивать человека, как бы иногда этого ни хотелось. Удивительно, что старый Шай до тебя этого не донес.

– Не трогай память моего Учителя, змея!

Ширия засмеялась:

– Это честь для меня – сравнение со змеей. Ну, ты все узнала, можем теперь пойти завтракать?

Теперь уже Лале стало весело:

– Конечно. И ты заботливо мне подложишь что-нибудь?

– Да ты глупа, как дром! Мастера Смерти кожей чувствуют присутствие ядов. Шай и этого тебе не сказал?

Лала растерянно моргнула.

– А почему я тогда спокойно пила зелье от Ишиндаллы?

– Так это не яд, девочка. Это снотворное, которое ослабляет волю, но никак не действует на здоровье. Ишиндалле не нужны больные слуги.

– Я ей не слуга!

– Теперь уже нет. Но она этого так… Куда ты? – озабоченно перебила сама себя Ширия.

Лала не оборачиваясь ответила:

– В Шулай. Только книги возьму.

– А не боишься, что я предупрежу Ишиндаллу?

– Ты умная. И сделаешь верный выбор, не так ли? – Лала приветливо повторила интонацию Ширии.

Знахарка долго стояла и смотрела, как уменьшается белая фигурка дрома с алым всадником. Потом улыбнулась своему почтовому соколу, погладила сизые перья и зашла с ним в дом.

Когда Лала увидела высокую белую фигуру на краю оазиса, она усмехнулась. Ширия, похоже, выбрала не ту сторону и все-таки предупредила Ишиндаллу. Но это было даже интереснее. Новая жизнь, которая начнется, как только Лала заберет книги и повернет в сторону Шулая, звала ее неслышно, будто голос Хвори, только добрый. Радость свободы кружила голову подобно дыму благовоний. Лала осознала, что никто не имеет над ней власти. У нее есть дром, шуларты, оружие и умение им пользоваться. Бедный Чигиш… Он так ждал, когда она почувствует эту свободу.

Воспоминание о последних секундах его жизни стерло улыбку с лица Лалы, и когда она подъехала к неподвижно стоящей Ишиндалле, на хозяйку оазиса смотрела равнодушная маска Мастера Смерти. Ишиндалла же наоборот старательно изображала радость:

– Мы очень удивились, не найдя тебя утром, дорогая. Ты гуляла или постигала науку Смерти?

– Ты знаешь, где я была.

– Нет, откуда? – Ишиндалла так искренне удивилась, что Лала засомневалась в вероломности Ширии. Возможно, знахарка и впрямь хитрее, чем кажется.

– Я навещала Ширию. Мы обсуждали причину смерти Чигиша и твои великолепные знания трав, – недобро улыбнувшись, пояснила Лала.

Янтарные глаза Ишиндаллы потемнели лишь на мгновение. Ни одна черточка благородного лица не дрогнула, и Лала в который раз восхитилась аристократической выдержкой госпожи оазиса. Только неровный голос выдал Ишиндаллу:

– Ты проводила ее в Пустыню?

– Нет. Кто тогда будет исцелять всех вас?

– Благородно. Что будешь делать дальше?

– Ты ведь знаешь, Ишиндалла.

– Отведешь в Пустыню меня? – Она спросила это так, будто интересовалась ценами на новый урожай зерна.

– Заманчиво, но нет. Должен же кто-то управлять вот этим всем. – Лала кивнула в сторону куполов оазиса. – Твои люди без тебя пропадут.

– Ты не похожа на прочих мастеров Смерти. Даже Шай непременно наказал бы того, кто лишил его собственности.

Ишиндалла с интересом разглядывала Лалу, словно первый раз видела.

– Спасибо, я подумаю над твоими словами в пути.

Лала цокнула языком, и Снег небрежно обошел Ишиндаллу, присыпав песком ее белоснежные сандалии.

Когда вечерние тени стали длинными, Лала навсегда покинула оазис Небесного Ока. Она не стала ждать рассвета. Леденящее дыхание ночной пустыни ее не пугало. Поклажи для Снега было немного: одежда, книги, бурдюк с водой, сушеные фрукты и специальный мешок для перевозки шулартов. Мастер Смерти ехала в город Шулай, чтобы найти, купить или, если придется, отобрать у кого-то правду об истории своего появления на свет.