Текст книги "Либерти"

«Бли-и-ин! Кто меня за язык тянул? Это всё алкоголь! Придал мне храбрости. Сейчас опозорюсь как последняя лохня! Мля-я-я!» – внутри у Тамары всё кипело от страха и злости, но отступать уже было нельзя.

Опираясь на стену, они встали на руки.

У Стифа это получилось не сразу. Ха-ха! После первой стопки Стиф сошёл с дистанции. Сказывался до этого выпитый многочисленный алкоголь.

Тамара и Грен стояли, им уже подставили по третьей стопке.

«Какой же ты упрямый осёл! Мог бы и уступить девочке! Руки уже дрожат. Самое сложное – держать равновесие. У-у-у!» – думала Тамара, допивая третью стопку. Природное упорство и желание сделать этого самовлюблённого принца не давали ей сойти с дистанции.

– Та-а-ак! Ситуация у нас! Девушка и парень! Девчонка с Земли и принц Либерти не хотят уступать друг другу! Продолжаем состязание! Четвёртую стопку! – Тео явно это всё очень забавляло.

И вот когда они принялись потягивать четвёртую порцию виски, Тамара боковым зрением увидела, что Грен начал заваливаться и не куда-то, а в её сторону! Его подхватили помощники Тео, и тогда он совсем потерял равновесие и упал уже в обратную сторону от стены.

Убедившись, что Грен действительно закончил состязаться, Тамара аккуратно вернулась на ноги под бурные аплодисменты. Голова немного кружилась, она морщилась. К ней подбежали Лола, Энн, Нейма и Андерс и начали её обнимать, смеяться, говорить, что это было невероятно! В руки Тео ей дал честно заслуженные четыреста единиц. Всё как во сне. А она думала почему– то: наверное, Грен на меня обиделся, и пыталась поймать его взгляд, но не получалось. Блин. Во рту была горечь победы. А может, эта горечь от виски. Срочно надо что– то съесть!

* * *

Через полчаса надо было уже выезжать. Но танцплощадка была заполнена обнимающимися, целующимися парочками под медленную и чувственную музыку.

– Потанцуем? – Андерс обратился н Тамаре, которая сидела на низкой скамеечке чуть поодаль от предававшейся сексуальным танцам молодёжи.

– Нет. Я не танцую.

Настроение у неё было мрачным. Прямо по курсу Грен довольно фривольно обнимал точёную попку блондинки из США и что-то жарко шептал ей на ухо.

Андерс проследил взгляд Тамары и со вздохом сказал:

– Понятно… Сочувствую.

– В смысле? – Тамара возмущённо посмотрела на Андерса.

– Девчонок у него полно, а вот друзей немного. А тебя он считает другом!

Ты реально крутая! Честно, я не верил, когда ставил на тебя. Двух пацанов сделала. Когда ты успела научиться пить и не пьянеть? Ты же спортсменка, отличница и литератор!

– У меня прекрасный папа, который считает, что девушка должна знать, как действует на неё алкоголь, и понимать свои возможности.

– Отличный отец! Респект ему передай!

– Обязательно! Спасибо, Андерс! Спасибо за тёплые слова. – И пожала ему руку, грустно улыбнулась.

* * *

Возвращение в лагерь было… до жути ровным. Зашли, тишина, быстро рассосались по комнатам и не встретили никого. Правда, вернулись не все. В коттедже в лесу остались незнакомые Тамаре пара парней, девчонки с Земли, в том числе и та блондинка и… Грен. Нейма даже не пыталась его уговаривать ехать. Бесполезно.

Только оказавшись в кровати, Тамара подумала, что Жанна могла сдать их. Но можно сказать, что они с Неймой были где-то на территории лагеря, где камеры их просто не заметили. И тут в дверь постучали, ну то есть система впуска сымитировала стук, а потом дверь открыли. На пороге была Юлия Игоревна, которая взволнованным шёпотом сказала:

– Тамара, одевайся! Пойдём.

Подростки уверены, что умнее, хитрее взрослых, а когда ты ещё обладаешь каким-то талантом, то вообще думаешь: ну-ну, я всё равно окажусь впереди! Вы отстали лет так на – дцать! Но опыт приобретается исключительно годами, и никакие знания его не заменят.

Конечно же, отсутствие двадцати подростков заметили. Не сразу. Браво, Веймин! Но колебание в защитном поле лагеря системе безопасности показалось странным, и отчёт пришёл на пульт дежурного. Проверили все выходы. И, естественно, заметили, что слишком уж натоптано около девятого выхода. А дальше дело техники. Педагоги пропавших детей были в ужасе и требовали немедленных действий. Мало ли что могло случиться в лесу?! Но пока споры да пересуды, дети вернулись. Чтобы они ничего не заподозрили, им дали спокойно добраться до комнат. Другие уже камеры записывали их триумфальное возвращение.

Ночной педсовет для Тамары состоял из начальника службы безопасности Рутгера, директора лагеря леди Съенн, педагога по воспитательной работе Энжи и Юлии Игоревны. Вот тан она ещё не вляпывалась! Она даже резко протрезвела окончательно. Только жутко хотелось пить.

Может, на Либерти какой-то другой воздух, который будоражит кровь и заставляет совершать чумные поступки.

Нет, всё по своей дурости! Влюблённости и жажды адреналина, которого так не хватает, когда ты хорошая девочка, когда у тебя нет парня, секса, практически нет друзей на Земле. Это рано или поздно приведёт на такое неприятное мероприятие, если не хуже.

– Тамара Вавилова, как вы оказались за пределами лагеря?

– Всё пошли на КВН, а я решила прогуляться по парку. Тут около девятого выхода я заметила группу ребят и девчонок. Спросила: вы куда? Они сказали, что на день рождения Грена. Позвали меня с собой. Я подумала, что круто побывать на вечеринке в честь дня рождения принца, и пошла с ними.

– Это же абсолютное враньё! – возмутился Рутгер. – Всё знают, что вы тренируетесь с мистером Джокер– сом Младшим после занятий. Он пригласил вас, а вы не смогли устоять перед чарами этого безответственного юноши.

– Тамара, не усложняйте себе и так сложную ситуацию, – уставшим голосом сказала леди Съенн. – Давайте сейчас вы всё честно расскажете, мы вас отпустим спать спокойно, и, возможно, вам повезёт, и Император не отправит вас послезавтра домой.

– У вас такие хорошие показатели. Такие люди нужны Либерти, но Император не приемлет лжи! – сокрушалась Энжи, педагог по воспитательной работе. – Зачем вы врёте? Юный принц вас не спасёт.

– Так как вы оказались за пределами лагеря? – спросила леди Съенн с надеждой в голосе.

– Я всё рассказала. – «Тамара, ты упустила последний шанс. Ну ты и дура!» – Простите меня. Я совершила огромную глупость. Мне очень стыдно.

– Вы свободны. Идите спать, девушка, – с явным разочарованием сказала леди Съенн.

* * *

Когда Тамара вернулась в комнату, Неймы не было. Плохо.

Будильник утром грубо вернул в реальность. Это всё было. Это не сон. «Не хочу просыпаться. Не хочу думать об этом. Как всё исправить? Как всё изменить? Почему это всё со мной происходит? Провалиться бы здесь», – думала Тамара, не открыв глаза. Но собирать вещи не стала. Вот как скажут: «Уматывай!», тогда начну собирать.

На последнем занятии по физике Юлия Игоревна заглянула в класс и попросила педагога отпустить Тамару.

Тамара при выходе из аудитории вопросительно посмотрела на Юлию Игоревну. Та ничего не ответила, просто пошла вперёд. Выйдя с территории обучения, они оказались у кабинетов учителей. Вчера ночью Тамара здесь уже была. Хм… Неужели снова педсовет.

Они остановились около непримечательной двери. Юлия Игоревна набрала какую-то комбинацию цифр:

– Проходи.

Комната была небольшая. Обычный деревянный стул посередине, ЖК-дисплей и больше ничего. Интересно.

«Стул для меня. Надеюсь, не электрический. Ха-ха! Ой, была не была! Столько интересного за какие-то две с половиной недели, сколько не было за все семнадцать лет», – Тамара присела на стул, продолжая сканировать пространство и размышлять, что всё это может значить.

Тут экран резко включился, и на нём появился не абы кто, а сам Император!

Тамара чуть не упала со стула от неожиданности.

– Добрый день, юная леди!

– Здравствуйте, Ваше Величество!

– Рад с вами познакомиться.

– Я-я тоже. Очень. – Сердце Тамары бешено колотилось.

– Все подростки с Земли, которые вчера участвовали в мероприятии, организованном моим безрассудным сыном, завтра отправятся домой. Нарушение дисциплины – очень серьёзный проступок. Это говорит не только о личных качествах нарушителя, но и ставит под угрозу репутацию персонала лагеря и Либерти в целом. Персонал несёт за вас ответственность.

Тамара, вы же планировали поступать в Военную академию на пилота либо аэрокосмического техника.

– Да… Очень хочу. Это моя мечта. Правда, пока ещё не знаю, кем хочу больше быть, – поникшим голосом, опустив голову, ответила Тамара. Она закусила губу, чтобы не разрыдаться.

– Так как же получилось, что вы, целеустремлённая, умная девочка, нарушили основное правило? Только не вздумайте врать! – Джонатан чуть повысил голос, и в голосе появилась сталь, от которой у Тамары побежали галопом мурашки.

«Только не плачь! Не плакать!» – уговаривала она себя. Вздохнула, сглотнула ком в горле, подняла глаза на Императора:

– Ваше Величество! Я обманула ваше доверие. Я хотела попасть на день рождения вашего сына и попала. Моя цель достигнута. Зачем искать виноватых, когда виноватая перед вами. Простите…

– Удачи!

Экран погас. Тамара уронила голову в ладони. Слёзы гроздьями потекли из глаз.

– Ну что, допрыгалась? Завтра безвозвратно домой! – Жанна по буквам произнесла последние два слова.

– Заткнись! Мне ж терять уже нечего, а рёбра, возможно, болеть будут долго.

И где эта тихая, скромная девочка Тамара?

– Сука! Всё равно ты завтра полетишь на Землю! – пропищала Жанна и выскочила из комнаты.

Тамара с планшетом села на кровать, скрестив по– турецки ноги. Вещи она так и не собирала. Никто пока и не говорил. Шесть часов вечера.

Стук в дверь.

– Войдите! – Тамара напряглась. Когда же эти бесконечные сутки закончатся?

На пороге снова стояла Юлия Игоревна. Она присела на кровать к Тамаре. Та напряглась всем телом в ожидании фразы: «Собирай вещи».

– Тамарочка, тебе очень повезло. Не знаю, что ты сказала Императору. Но ты остаёшься до окончания смены. Не разочаруй больше. Прошу тебя. Я понимаю, возраст такой…

Тамара кинулась в объятия Юлии Игоревны:

– Я вас не подведу. Обещаю. Правда-правда!

– Но придётся отработать: три дня по вечерам мыть полы в столовой, начиная с сегодня.

Тамара вопросительно посмотрела на одного из своих любимых педагогов. Столовая же оснащена робототехникой и системой очистки.

– Да, – улыбнулась Юлия Игоревна, – в семь вечера будут отключать всю автоматику. И ручками, да ручками надо будет мыть пол во всей столовой. Тщательно. Весь инвентарь тебе выдадут. Трудотерапия такая.

– О’кей! Надо мыть – буду мыть хоть весь корпус!

На следующий день все провинившиеся земляне улетели домой. Все, кроме Тамары.

Каково же было удивление её одноклассников. Конечно же, никому ничего Тамара объяснять не стала. Да, она и сама не знала, в чём причина её помилования. Жанна, Тимоха и Матвей стали просто обходить её стороной. Чему она была несказанно рада.

Днём учёба, тренировки, вечером драила полы в столовой. М-да у Вселенной свои шутки. Мыть руками пол в столовой, напичканной роботами-уборщиками. Суровая ирония. Зато потом без ног и рук спала и ни о чём не думала. Лола и Энн, кстати, помогали в саду садовникам. Тамара думала, лучше уж полы.

Третий день трудотерапии был на исходе. За окном было уже темно. Страшно хотелось спать. Осталось немного. Тут завибрировал телефон сообщением; «Привет! Как ты? Прости за то, что втянул тебя в эту историю».

Ноги Тамары подкосились, и она просто села на недомытый пол. Минуту смотрела в экран, видя не сообщение, а его дымчатые насмешливые глаза.

«Привет! Хорошо. Мою пол в столовой. Меня не депортировали)))».

«Да, знаю. Это только благодаря тебе самой. Я завтра приеду в лагерь с Неймой. Отец разрешил мне день побыть. Потом в военный лагерь на Жилагун. Завтра расскажу. До встречи. Спокойной ночи)».

«Спокойной ночи».

Она так и осталась сидеть на полу. Может, пятнадцать минут, а может, полчаса. Тишина вокруг прекрасно звенела. Улыбалась, закрыла глаза и вдохнула этот момент.

 
Тишина растворила печали.
Грусть прошла, улетела словно листва.
И слова её раскачали,
А планета тихонько спала…
 

Глава 5

– Пробуждение в день моего рождения было тяжёлым. Верные псы Императора доставили меня н нему плохо соображающего и ещё пьяного. Я даже выёживался на них по дороге. Ох-х… – Грен стыдливо прятал глаза. То закатывая их к небу, то смотрел в какую-то точку между ступней. Таким Тамара его ещё не видела. Они снова после занятий были на площадке за корпусом, где чуть больше двух недель назад начались их литературные занятия. Только теперь светило жаркое солнце. – Семь часов утра. Отец безрезультатно пытался мне вправлять мозги. Потом отправил проспаться. Вечером я должен был улыбаться его гостям. Через несколько часов с трезвостью ко мне пришли стыд и ужас ответственности за людей, которым я «потёр сторис». Джонатан больше общаться со мной не хотел. Нейма плакала. После приёма гостей маме всё же удалось уговорить отца уделить мне пару минут, во время которых я узнал, что он общался с тобой и что ты остаёшься. Остальные домой.

Похоже, ты произвела на него впечатление. И… прости меня, пожалуйста. – Грен резко повернулся к ней и крепко обнял. Внутри у Тамары разорвалась атомная бомба с бабочками. – И… спасибо тебе! Ты-ы-ы… ну… реально не такая, как все.

– За что спасибо? – Девочка с Земли не понимала, за что её может хвалить принц с Либерти. Пусть даже такой оболтус.

– Как? Ты же единственная! Единственная из всех, не считая моих друганов, не сдала меня, не стала говорить, что я заставил, обольстил, пообещал что-то. Я знаю, что ты вообще не сказала, что я тебя приглашал. Я, конечно, себя не оправдываю. Я действительно очень виноват. Отец же не только наказал тех, кого отправил домой, но и меня этим, показав, что последствия должны быть. Я очень благодарен ему, что он оставил тебя. Но ты сама это сделала.

Тамара покраснела, как июньская черешня. Глаза увлажнились. Только этого не хватало.

– Да… я… А что такого? Я ж сама. Меня никто на поводке не тянул.

Увидев её смущение, Грен улыбнулся и почему-то вспомнил, как она краснела и бледнела в саду, глупо улыбаясь и сутулясь, когда они познакомились, а он тогда подумал: «фу-у… очередную зубрилку странную прислали».

– Я ж тебя тогда так и не поздравил с победой в конкурсе! – хлопнул Грен себя по лбу и подумал, что это прекрасный повод сменить тему. – Слушай, как тебе это удалось? Ты ни на каплю не опьянела, не потеряла равновесие! Честно, не ожидал!

– Руки очень устали. Еле выдержала. Мог бы и поддаться чуть! – Тамара шуточно хмыкнула типа «затаила обиду». Ха!

– Ой, ну ладно тебе. – Грен хлопнул её по плечу. – Неужели ты ещё не поняла, что я вечно выпендриваюсь, где надо и где не надо, за что потом и получаю.

Слушай, у тебя номер телефона на Земле тот же? Будем переписываться? Звонки пока возможны только в девять часов утра по Москве. Я посмотрел. Ну хотя бы так. О’к?

– Конечно! – Тамара даже растерялась.

– Мистер Джокере! Вам пора! – услышали они Рутгера.

– Блин… Надо бежать, а то куковать мне на Жилагуне до сентября. – Грен вскочил, но убегать пока не торопился.

– Ой, чуть не забыла! Подарок! На вечеринку нести не стала. Думала, не до этого будет. Так и получилось. Вот! Моя любимая книга «Поэты Серебряного века». – И Тамара протянула принцу книгу, которая действительно была ей очень дорога. Исписанная на полях карандашом заметками о стихотворениях эпохи Маяковского, Есенина, Ахматовой, Гумилёва и других.

 
– Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах всё быть должно некстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как жёлтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
 

Анна Ахматова, – процитировала Тамара, смущённо улыбаясь, но, видя в глазах Грена восторг, готова была взлететь. И никакие шаттлы не нужны.

– Необычайно! Спасибо большое! А у меня подарка нет. Э-э-э… Возьми. – И Грен снял с левой руки тонкий платиновый браслет с красивым переливчатым синим камнем дюмортьерит и вложил Тамаре в руку.

– Мистер Джокерс! – снова Рутгер.

– Это ж дорогая штука. Ты что! Меня с планеты не выпустят! – обалдело рассмеялась Тамара.

– He переживай! Выпустят! Должен же я хоть как-то искупить свою вину. – Глаза Грена снова стали насмешливыми. Он крепко обнял Тамару и убежал с книгой в руках.

А Тамара ещё долго стояла. Крутила в руке его браслет, ощущая ещё на нём тепло его руки. Смотрела вслед принцу, стараясь как можно ярче запомнить каждый миг за последние полчаса, насладиться послевкусием встречи и просто кайфануть от спектра эмоций, которые она сейчас испытывала. Ничего чудесней в её жизни ещё не было.

* * *

– Совершил посадку шаттл, прибывший с Либерти. Просьба встречающих пройти в зону прилёта.

Космический московский терминал сверкал чистотой, сталью и хай-теком. Группа людей толпилась около выхода зоны прилёта. Кто с табличками на английском, кто с цветами, кто со словами «Такси не интересует?».

Тамара уже несколько раз села и встала, походила туда-сюда, вглядывалась за автоматически распахивающиеся при приближении людей двери. Но двери снова закрывались. Его не было. Связи не было. А может, не прилетел? А может, я его пропустила? Нет же! Как? Пассажиры только начали выходить. А может, ему не поздоровилось во время посадки? Вряд ли…

Высокий парень в бейсболке NY цвета металлик, тёмных очках RB Wayfarer с серым чемоданом стоял сбоку недалеко от выхода.

«Блин, чего все копаются?! Если я выйду один, она, естественно, меня заметит сразу. А так смешаюсь с толпой, a потом – р-р-раз – и неожиданно появлюсь. Вот она ис пугается! Ха!» – с удовольствием думал Грен.

С той последней встречи в июле они не виделись. Прошло почти два года. Сложных для обоих два года.

С десяток видеозвонков. Связь всё-таки пока между планетами оставляла желать лучшего. А так аудио-, текст– сообщения.

После окончания школы Тамара не поступила в Академию. Почему же?

В июне прошлого года за две недели до полёта на Либерти у мамы Тамары случился инсульт, после которого Марию Владимировну парализовало на правую сторону, и она не могла разговаривать. Сказать, что это был удар под дых для Тамары, ничего не сказать. Улететь она не могла. Маме необходимы были реабилитация и уход. Папе – поддержка. Место по программе Императора пришлось уступить другому абитуриенту из Москвы. Мечта её таяла на глазах. Превращалась в мираж. Она даже не могла показать родным, насколько ей было плохо, так как считала это предательством. Прорыдав несколько ночей, она набралась смелости написать Грену, что не приедет поступать, и попросила его узнать, возможно ли как-то после первого курса Московского аэрокосмического будет перевестись в Академию и что для этого нужно.

Принц разрушился, что подруга не приедет, но всё узнал. Да, перевестись с её предыдущими заслугами было можно, но необходимо было досдавать много предметов, в том числе нормативы по физподготовке, и самостоятельно приобрести билет на шаттл.

Грен-ТО поступил на военного лётчика, но почти сразу ушёл в загул из-за несправедливости вселенского масштаба. Нарушение дисциплины, кутежи, пропуски занятий чуть не привели его к отчислению после первого семестра. Джонатан был в бешенстве.

– Чего ты добиваешься? – шипел он на сына после затянувшихся рождественских праздников, во время которых тот успел и в полицейском участке побывать, и с хорошей (как считал Император) девушкой расстаться, и достать преподавателей так, что те умоляли Джона отправить сына в армию в самое захудалое место планеты.

– Я хочу слетать на Землю. Ты обещал мне летом, но не отпустил! – орал Грен.

И тогда Император понял:

– Хорошо, будь по-твоему. Исправишься – полетишь. Слово Императора.

А Тамара тем временем училась, тренировалась, зарабатывала в клининге на билет, ухаживала за мамой. Благодаря совместным усилиям родственников и хорошему лечению Мария Владимировна быстро шла на поправку и уже сносно разговаривала, могла двигаться и справлялась с домашними делами.

Девушка продолжала верить, носить браслет, подаренный Греном, радовалась каждому звонку и сообщению с Либерти, а особенно, когда юный принц взялся за ум.

Грен подтянул все предметы, перестал кутить, соблазнять девчонок, сдал досрочно экзамены, а главное, перестал ругаться с отцом и делать ему всё назло. Поэтому Императору крыть было нечем, и он вынужден был отпустить на две недели сына на Землю. Слово давал.

Джонатану не нравилась истинная причина такой резкой перемены в сыне. И пусть это не соответствовало его ожиданиям, но плюсов, несомненно, было больше. Пока больше…

Тут появилась группа учёных. О! Отлично!

Грен пошёл за ними. Двери открылись, и он намеревался сразу же уйти в сторону столпившихся встречающих, однако, увидев Тамару, забыл, что хотел…

Тёмно-каштановые длинные волосы локонами рассыпались по её худеньким плечам. Он и не замечал, что у неё такие роскошные волосы. Лёгкое летнее бледно-голубое платье с белыми разводами придавало ей воздушности и хрупкости, подчёркивая изящную фигурку. Ей надо чаще надевать платья! Образ дополняли голубые кеды с белыми носочками. Прямо девочка-девочка. Но забыл про всё Грен благодаря её глазам. Провалился в эти насыщенные глубокие большие карие вишни с длинными чёрными ресницами, которые взволнованно вздрагивали. Ё-моё…

– Приве-е-ет, звёздный лорд! Чего так долго? Что с телефоном? – Тамара радостно набросилась на него не только с вопросами, но и с крепкими объятиями, от которых у Грена чуть закружилась голова, ёкнуло в груди и ниже живота начал просыпаться змей. «Да что такое?» – растерянно подумал Грен.

– Ты чего? Устал от перелёта, посадки? – не унималась Тамара с вопросами.

– Не-е-е. Всё хорошо. Слишком много вопросов. Ты такая, такая…

– Какая? – рассмеялась Тамара и стала ещё более ослепительной.

– Почему я ни разу не видел тебя в платье? – попытался сменить тему принц.

– Потому что я не нашла ни одного повода его надеть.

– Кан? А мой день рождения?

– Ну тан себе повод, если честно, – смеялась Тамара, – тем более в лесу с мошками и для конкурса «Стоять на голове».

– Ладно-ладно, не напоминай, пожалуйста. Мне до сих пор стыдно. А ты носишь мой браслет? Класс! Он тебе больше идёт. – Грен взял её руку с браслетом, нежно поглаживая большим пальцем, и почувствовал, как сильно застучал её пульс.

– Пойдём, – взволнованно сказала Тамара, – познакомлю с папой. Он ждёт нас на стоянке. Я очень-очень рада, что ты прилетел, да ещё и на мой день рождения. Это, блин, так круто! – Глаза Тамары сияли.

– А почему бы и не прилететь. Так двух зайцев убью: и на Земле побываю, и на твоём дне рождения. Идём. А то ещё, не дай бог, меня кто-то здесь узнает.

* * *

– Поздра-а-авляем с девятнадцатилетием! – скандировали родственники и поднимали бокалы.

Шумно, весело и так необычно для парня из другого мира. Папа, мама Тамары, младшая сестра Рита, дядя с семьёй, друзья семьи, соседи. Имена всех Грен с трудом запомнил. Он думал, что хорошо знает русский. Но, попав в такую шумную компанию, далеко не сразу понимал, что говорят. Приходилось переспрашивать, к стыду своему. Зачастую у Тамары. Наверное, при других обстоятельствах принц чувствовал бы себя по-идиотски. Самолюбие было бы задето. Но не здесь. На дне рождения царила атмосфера доброты и понимания. Его как-то сразу приняли за своего. «А так вообще бывает? Они же меня не знают совсем, а уже приглашают в гости, делятся своими переживаниями, терпеливо слушают меня. Хотя от волнения я иногда забываю слова», – думал Грен. А ещё без конца угощали какими-то сытными вкусностями. Селёдка под шубой! В смысле, под шубой?! Как она может быть под шубой? Бешбармак! Ни фигасе название… Тамара, смеясь, объясняла, что это казахское блюдо переводится как «пять пальцев», так как раньше тюркские народы ели его руками. Зачем? Печёночный торт! Торт, но не сладкий. Очень вкусно, но слишком жирно, как и многое, что было на столе. Даже удивительно, как при таком питании Тамаре удаётся быть такой стройной. Похоже, она просто почти ничего не ест. От чего в итоге она начала хмелеть. «Странно, а ведь на моём дне рождения она не пьянела. Может, тут воздух такой пьянящий. Расслабилась. Видно же, как горят её глаза. Пьянит её не вино, а радость. И похоже, эта радость связана со мной. Ох-х…» – размышлял Грен, любуясь земной подругой.

– Че-го грустим, мо-ло-дёжь? – тщательно выговаривая слова, выдернула из мыслей принца мама Тамары.

Он немного завис, соображая, что в данном контексте будет значить слово «молодёжь». Потом понял, что это просто к нему так странно обратились, улыбнулся:

– Нет, всё хорошо, Мария Владимировна! Простите, не сразу понял.

Она приобняла его и сказала:

– Чай будешь? И Томке пред-ложи, а то вон кан глаза у неё блестят! Завтра так ни в ка-кой поход не дойдёте, голова болеть будет.

– Думаю, лучше выйти пройтись до озера. Подышать, – предложил Грен.

– Только не-дол-го, а то поздно уже.

– Конечно.

 
Отчего лес оделся в листву,
И влечёт меня зелень в него?
Отчего я дышу и живу
Так привольно?… зачем! отчего?
 
 
Отчего так внезапно весь мир
Пробудился от долгого сна?
– «Отчего? – прошептал мне зефир. —
Оттого, что настала весна».
 

Игорь Северянин «Отчего?»

Весенний московский вечер дышал белыми лепестками яблонь и ароматом сирени, пьянил и кружил голову. Порхающие фонарики у воды создавали волшебную атмосферу, и ещё больше всё вокруг казалось нереальным. Аккуратные белые скамеечки вокруг озера с подсветкой выглядели игрушечными. Всплески воды. Пение птиц.

– Отчего так внезапно весь мир пробудился от долгого сна? – прошептала Тамара.

– Что ты сказала? – встрепенулся Грен.

– Смотри, как прекрасна весна! Как у Северянина в стихотворении «Отчего?», – с придыханием сказала девушка.

Принц посмотрел на неё, на её приоткрытые влажные губы, на сверкающие глаза. И, мягко говоря, ему стало не по себе. Его окатило волной такого сильного вожделения к ней, что Грен даже этого испугался.

«Остановись! Остановись!» – мысленно закричал он себе.

Ну что-то другое уже управляло им. И он ничего не мог этому противопоставить. На лице Тамары блуждала лёгкая улыбка. Грен сжал её маленькую ладошку. Нежно.

– Может, присядем на скамеечку? Как будто бутафорские. Они действительно настоящие?

Тамара легко засмеялась. Смотрела в сторону, избегая его взгляда. Задумчиво произнесла:

– Да, настоящие.

И вот они уже на ближайшей скамейке.

Грен пытался усиленно разглядывать деревья, порхающие фонарики. Бесполезно. Ни о чём другом, кроме как о приоткрытых её губах, он думать не мог. Такое сильное желание было прикоснуться к ним, почувствовать их вкус, мягкость, что это перебивало все остальные мысли. Внутренний голос, правда, уже тихо-тихо продолжал ворчать, что это плохая идея…

Грен потянул её руку к себе и на выдохе произнёс:

– Тамара.

Она резко повернулась, и он перехватил её губы поцелуем, сначала нежным, боясь, что она оттолкнёт его. Потом всё более и более настойчивым. Крепче сжал её руку, но Тамара подалась ближе. Её губы стали отвечать, поддаваться, и вот уже их языки переплетались в страстном танце. Грен чувствовал, как её бьёт лёгкий озноб, как сильно колотится её сердце, как по щекам её стекали слезинки. Взрыв эндорфинного снаряда подбросил его за пределы озонового слоя. Голова кружилась на бешеной карусели, и останавливаться не хотелось ни на секунду. Но как только он отпустил её руку, Тамара отпрянула от него, вскочила и быстро, чуть ли не бегом, пошла в сторону дома.

Несколько секунд ещё Грен приходил в себя. Потом пришлось догонять её.

«Какой же я осёл! – проклинал он себя. – Я всё испортил, но она же… она же… ы-ы-ы».

Он так и держался чуть поодаль до дома. Тамара забежала в подъезд и сразу же улетела в лифте.

«Может, так и лучше», – растерянно подумал юный принц.

Он долго не мог уснуть. Ворочался на диване в гостиной. Думал, как всё вернуть обратно, как утром им ехать за город в поход, что говорить, как вести себя. Но ничего не придумал и провалился в сон, в котором снова и снова держал её за руку и чувствовал её атласные губы.

* * *

План похода был такой. И, кстати, зачем вообще в поход? Конечно, в программе было посмотреть достопримечательности Москвы. Но больше Грену хотелось к озеру с палаткой, насладиться весной, пусть и не очень далеко от города. И оказаться наедине с Тамарой. После недолгих обсуждений ещё задолго до прилёта они решили отправиться до станции Селятино на электричке, а там пешком должны были за пару часов добраться до озера Комсомольское.

Грен и на Либерти любил выбираться в лес, но всё-тани там это было довольно экстремально. А поход в Московской области ему представлялся прогулкой. Ну-у-у так и получилось.

Пока Тамара покупала на станции Очаково билеты на электричку, Грен волшебным образом пропал.

«Через пять минут ехать. Куда он делся? Ёпрст!»

За две минуты до отправления.

– И сколько можно тебя ждать? – весело появившись, заявил принц, сдвигая на затылок бейсболку.

Со смесью возмущения и негодования Тамара отсканировала билет.

О том, что случилось вчера вечером, они не разговаривали. Как будто ничего и не произошло. Было ощущение, что обоих это более чем устраивало.

Уже в электричке Тамара спросила:

– Ты где шлялся?

– В магазин ходил. Полно времени!

– А раньше нельзя было?

– Ой, ладно тебе! Не душни. Успели же. – Грен состроил шуточную гримасу и надвинул кепку на лицо.

Они довольно быстро добрались до озера. Дольше искали место для стоянки. Спорили. Кидались друг в друга ветками, сдували одуванчики.

То слишком много рыбаков, то не слишком живописно, то просто уныло, а «смотри, как там дальше круто», то «тут не искупаешься». В итоге после полуторачасового хождения вокруг озера они нашли уединённое место около леса.

Палатку поставили. Мясо на мангале пожарили.

– Может, искупаемся? – предложил Грен.

– Прохладно. Я пас, – покачала головой Тамара.

День клонился к закату. Они забрались в палатку.

– Опле! – Грен театрально извлёк из недр своего рюкзака поллитровую бутылку виски jack Daniels с нотками цитруса.

– Помню со своего дня рождения, ты положительно относишься к этому напитку.

– Ох, ты гад! Так вот где ты пропадал, пока мы чуть не опоздали на электричку.

– Именно!

– А что, заранее нельзя было зайти вместе в магазин?!

– Ну-у-у я подумал, вдруг ты начнёшь нудить: ты что? Зачем? Мы что, алкаши?

Тамара закатила глаза:

– Ты невыносим! – И взяла из его рук уже наполненный стаканчик.

– С днём рождения! Пусть сбудутся все твои самые смелые мечты! – произнёс Грен, улыбаясь во все свои наибелейшие тридцать два зуба.

– Спасибо! Необычный день рождения! Так здорово, что ты прилетел. Мои родственники, мягко говоря, были удивлены. Они, по-моему, до сих пор не верят, что общались именно с Греном Джокерсом с Либерти.