Текст книги "Как жила Тася"

СТАРЫЙ ДРУГ ЛУЧШЕ НОВЫХ ДВУХ

Была глухая осень на дворе. Давно уж облетели с деревьев последние листочки, размокли дорожки в садах, и все вернулись в город на зимние квартиры.

Раз, в скверную погоду, Тася шла торопливо с мамой домой. Сеял мелкий дождь, и, как ни жалась Тася под мамин зонтик, все же холодные брызги залетали ей всюду. Это было особенно неприятно из-за корзиночки с пирожными, что Тася несла в руках: того и гляди, размокнет бумага сверху, и тогда что станется с пирожками с шоколадной верхушкой?

Но вдруг, у самого подъезда, Тася остановилась.

– Иди же скорее, детка, – торопила ее мама. – Что же ты стала?

– Да кто-то пищит, мамочка, – ответила та, прислушиваясь, и вдруг вскрикнула: – Вот это кто! Смотри, какая киска!

И, забыв о пирожных и обо всем на свете, Тася вдруг присела к зеленой кадочке, в которую журча стекала вода из водосточной трубы.

Тут и мама увидала у самой стены дома маленького серого котеночка. Шерстка его отсырела, он весь дрожал, сжавшись в комочек, и, пятясь задом, все глубже старался забиться за кадочку. Но Тася поймала его за лапку, потянула к себе и взяла на руки.

– Тася! Тася! – ужаснулась мама. – А пирожные-то? Зачем же ты их на землю поставила?

– Ах, мамочка, возьми их скорее, я не могу. Смотри, какая несчастная киска!

– Ну, брось ее, не стой же под дождем! Входи скорей в подъезд!

Тася вошла, но не выпустила из рук котенка.

– Я его себе возьму, мамочка, позволь, пожалуйста. Он такой бедненький, как же его бросить?

– Да он, верно, чей-нибудь, смотри, у него на шее ленточка навязана, как же ты его возьмешь?

– А может быть, его обижали, и он ушел.

Маме и самой жалко стало зверька, и она больше не возражала.

Стрелой влетела Тася на лестницу и, запыхавшись, вбежала в детскую.

– Няня! няня! – звала она. – Где ты? Неси скорее молочка на блюдечке! Смотри, какая хорошая киска!

– Ну, добро какое нашли! – ворчливо ответила старушка, вовсе не приходя в восторг. – Только пачкать везде будет!

Но Тася не унывала: достала молока со стола, накрытого к завтраку в столовой, ухватила кусочек холодного мяса и с этой добычей вернулась в свою комнату.

Котенок жадно набросился на еду, щурясь и ворча, а Тася, как была в пальто и калошах, присела на корточки перед ним.

– Да ты хоть разденься, бесстыдница! Смотри, с калош вода течет, снимай их скорей! – теребила ее няня.

И Тася, все не спуская глаз с котенка, покорно далась раздеться.

А тот наелся и повеселел. Очистив досуха молоко с блюдечка, он выпрямился, потянулся, сгорбив спинку, потом сел и начал умываться.

– Няня, няня, – восхищалась девочка, – смотри, как он моется! Вот дуся! Гляди – лапкой за ухо… Сейчас я с ним играть буду!

Привязала Тася на нитку бумажку, побежала, котенок за ней, и такое у них веселье пошло, что насилу дозвались Тасю к завтраку. А когда она вернулась в детскую, ее гость сладко спал на няниной кровати.

– Надо ему собственную кроватку устроить! – решила Тася и подошла к игрушкам.

Тут ее точно что-то кольнуло немножко в сердце.

Каждое утро она «будила» всех кукол и зверей и рассаживала по стульям и диванам. Еще других иногда забывала, но старого, любимого Мишу никогда. А сегодня она проспала утром, потом мама взяла ее с собой в Гостиный двор, а когда вернулась, ей не до того было.

И вот в углу для игрушек было сонное царство: куклы крепко спали на своих кроватках, белый Миша прикорнул на ящике с кирпичиками, а старый Миша важно лежал под красивым пестрым одеяльцем, что связала ему недавно няня.

Тася постояла минутку в нерешимости, потом быстро взяла Мишку и торопливо посадила его на диванчик.

– Ты побудь пока тут, Миша, – сказала она, твоя кроватка лучше всех, так ты отдай ее киске. Она ведь маленькая, а тебе все равно – ты не живой!

С упреком взглянул на нее старый Миша, грустно свесил на бок шершавую головку. Тася покраснела немножко, но тряхнула волосами и побежала за котенком.

Но на того нашел каприз: как ни укутывала его Тася теплым одеяльцем, он упорно вылезал и соскакивал на пол. Тасе даже жарко стало, но котенок все-таки переупрямил и убежал в столовую, а она за ним, прижимая к губам оцарапанную руку, из которой сочилась кровь.

Хлопотливый день выдался для Таси! Хоть и невелик был зверь, но переполоха наделал страшного, когда вздумал поближе полюбоваться на канареечку сестры Мани.

А час спустя досталось Тасе от мамы за то, что нашли котенка в столовой, бесцеремонно лакавшего сливки прямо из сливочника на столе.

– Уж если хочешь его держать, так сама и смотри за ним! – сказала мама.

А Тася и отлучилась-то всего на минутку взглянуть на диковинную марку, что принес брат Коля из гимназии.

Хуже же всего вышло вечером, когда озорной котенок забрался к папе на письменный стол.

– Выкиньте куда-нибудь эту гадость, – сердито говорил папа, он мне нужную бумагу испачкал!

Тася испуганно схватила своего питомца. В эту минуту в комнату заглянула горничная.

– Барышня, – сказала она улыбаясь, – за киской за вашей пришли!

– Кто? – удивилась девочка.

– Да горничная из восьмого номера: это над нами как раз квартира! Спрашивает, не забежал ли к нам котенок серенький, у них пропал!

– Да это, может быть, совсем другой! – нерешительно отозвалась Тася.

– А вот мы покажем!

Горничная подхватила мигом котенка и унесла его, а Тася побежала за ними. В кухне стояла незнакомая девушка. Увидев котенка, она быстро взяла его на руки.

– Ишь ты, куда забрался! А мы-то ищем! – сказала она. – Барышня весь день плачет!

– Это ваш? – спросила Тася.

– Конечно же наш! Вон и ленточку ему барышня навязала. Ну, благодарствуйте, до свидания! – и горничная исчезла за дверью.

Тася медленно вернулась в детскую, ей хотелось плакать. Хоть и шалун, а такой он был веселый и хорошенький, ее недолгий гость!

По привычке прошла она в свой уголок и ахнула: все там было сдвинуто, составлено в кучу, одна вещь на другую.

Тася вспомнила, что сегодня суббота, значит, Даша мыла пол, а уж она при этом вечно все в беспорядок приведет, всегда Тася с ней из-за этого воевала.

– Где же Миша? – спохватилась Тася.

И она заметила торчавшую из-под игрушечного столика знакомую лапку.

– Бедный, бедный Мишенька! Старый друг! Значит, он весь день под столом пролежал!

Вспыхнула Тася, вытащила Мишу, взяла его на руки и нежно стала ласкать. Ужасно стыдно ей почему-то было! Вспоминалось, как стащила она его с кроватки, как за весь день не вспомнила о нем, а какой-то голос явственно шептал внутри: «А, вот ты какая! А приятно бы тебе было, если б пришла чужая девочка, и твоя мама сразу разлюбила бы тебя и только на ту бы и смотрела?! Вот ты подумай-ка!»

И в ответ на эти мысли Тася только крепче прижимала к себе старого верного Мишу и целовала его в облезлое ушко.

МИШИНА ЕЛКА

– Мама, дай мне тряпочек, мне надо Мишке новую рубашку сшить! – говорила Тася, подходя к маме, которая усердно шила что-то на машинке.

– На тебе! – ответила мама, на минуту останавливая свою работу и придвигая к Тасе несколько лоскутков.

Тася недовольно повертела их в руках.

– Мамочка, они некрасивые: серые! Нет ли у тебя других?

Но мамина машинка уже поспешно отбивала свое «тук-тук-тук!», и мама только отрицательно головой помотала. Но от Таси не так-то просто было отделаться.

Она подумала минутку и опять спросила:

– А если я сама найду, тогда можно? Хорошо, мамочка?

Неизвестно, расслышала ли хорошенько мама Тасин вопрос, но только она торопливо ответила:

– Хорошо! хорошо! Не мешай, пожалуйста!

Тася медленно вернулась в детскую, обдумывая, с чего начать поиски. Заглянула в комнату сестры, под папин письменный стол, в мамин рабочий ящик нигде ничего не было. Няня сидела штопала чулки, и у нее тоже ничего не было.

Девочка совсем уж теряла надежду, как вдруг ей бросился в глаза пестрый ситцевый фартучек, который она сняла перед завтраком, потому что разорвала его нечаянно, зацепившись за нянин сундук.

– Ведь хорошо бы из него сделать рубашечку? – промелькнуло у нее в голове.

Тася нерешительно взяла и стала рассматривать фартучек.

Вон какая дыра и прямо спереди! Ну, как его теперь носить? А рубашка бы вышла очень хорошая и нарядная! Как раз к елке! Ведь мама же позволила взять, если я сама найду что-нибудь!

Хоть Тася и не совсем была уверена в своей правоте, но, чтоб не раздумывать дольше, быстро распластала фартучек на полу, взяла ножницы и принялась за дело.

Кроить эти рубашки ее выучила мама. Это было очень просто: сложить материю пополам, вырезать с боков по куску и готово.

Скроив, Тася достала нитку с иголкой и солидно уселась шить в уголке. Шила, а сама обдумывала, кого позвать и как устроить елку для Мишек и кукол.

Каждый год после большой елки бывала и крошечная – для игрушек. Тася ее сама украшала, сама созывала гостей и угощала их. Куклы, наряженные в лучшие платья, сидели тут же.

– Не буду звать мальчиков! – соображала Тася.

В прошлом году были Володя и Петя, все время шумели и толкались, Мишку как мячик кидали, все конфеты съели, мне даже ни одной шоколадинки с картинкой не досталось! Нет, позову лучше одну Сонечку. Пусть возьмет свою обезьянку Томку, и мы будем играть!

– Ты что же это, матушка моя, наделала? А? – вдруг прервал ее мечты нянин голос над самой головой. – Хороший передничек изрезала! Вот я сейчас пойду мамаше пожалуюсь!

Мама вошла в комнату и ахнула.

– Тася, как же это ты смела сделать не спросясь?

Тася вспыхнула.

– Ты же мне сама позволила, мамочка, взять, если я найду что-нибудь! – невинным голоском ответила она.

– Когда же это я позволила?

– А ты шила тогда…

Тася подняла осторожно глаза на мамино лицо и увидала, что ее губы дрожат, сдерживая улыбку. Она радостно запрыгала.

– А! Ты не сердишься, не сердишься!

Мамино лицо вдруг стало серьезным.

– Нет, сержусь! На то, что ты хитришь: терпеть этого не могу! Скажи по правде: разве ты не знала, что нельзя резать фартучек? Почему ты меня не спросила?

Тася потупилась.

– Потому что ты бы не позволила! – едва слышно ответила она.

– Ага! Вот видишь! Значит, ты отлично знала, что нельзя!

Тасе стало очень неловко. Она заморгала глазами и низко опустила голову.

– Ну, будет! – услышала она мамин голос. – Вперед так не делай! Иди всегда прямым путем! Ну, покажи, что у тебя тут выходит. Молодец, скроила-то ты совсем верно. Ну, пойдем уж, я тебе дам золотые пуговки для застежки!

Тася улыбнулась, провела кулаком по затуманившимся глазам и вприпрыжку побежала за мамой. На душе у нее стало легко и свободно.

Когда подошло Рождество, и то папа, то мама стали приносить заманчивые пакеты, и дети с живейшим любопытством кидались развертывать их. Тася, словно маленький мышонок, зорко присматривалась и ловила удобную минуту.

– Папочка, можно мне эти шоколадные лепешечки для моей собственной елки взять? – умоляюще заглядывала она отцу в глаза. И вот этих пряничков тоже, хоть немножко!

И, получив разрешение, стремглав убегала в детскую и прятала добытые сокровища в потайное местечко.

– Таська всю елку перетаскает, право! Вот жадная-то! – ворчал брат Коля.

– Не беспокойся, я и тебя приглашу! – утешала его девочка.

– Ну, еще бы!

Но вот и Рождество пришло. Празднично запахло хвоей в комнатах. Тася в новом платьице тихонько прохаживалась по гостиной и сияющими глазами посматривала на темную, пушистую елку, которую должны были зажечь вечером, всю разубранную, красовавшуюся посреди комнаты.

– На елочке – иголочки: боюсь – уколюсь! – напевала она тоненьким голоском, и так у нее было хорошо на сердце, что ко всем хотелось приласкаться и сделать что-нибудь приятное.

Вечером собрались гости, зажгли елку, все веселились, играли и танцевали. Улучив минутку, вбежала Тася в детскую и положила перед Мишкой, что смирно сидел в своем уголке, большой медовый пряник.

– Подожди, Миша, завтра и у тебя елка будет!

И в самом деле, на другой день с утра взялась Тася устраивать праздник для кукол и зверей.

Маленькая елочка, чуть повыше самой Таси, была уже заранее припасена, и цепи наклеены из золотой бумаги, и орехи золоченые, и всякие конфеты, что удалось припрятать понемножку.

После завтрака пришла подруга Сонечка и принесла с собой обезьянку Томку, почти такую же старую, как Миша, и тоже с протертыми лапками, в зеленой кофте и красной шапочке.

Девочки сразу взялись за дело и первым делом накрепко заперли двери детской. Коля сейчас же начал стучаться и кричать, что ему очень нужно войти. Но Сонечка была непреклонна

– Мальчики всегда мешают, уж я знаю! – твердила она.

Так Коля и ушел ни с чем.

А девочки начали украшать елку, то и дело отбегая в сторону, чтоб полюбоваться на эффект издали. Все было очень хорошо, и когда время подошло к обеду, осталось только нарядить кукол.

Тут не обошлось дело без некоторых затруднений.

У главной куклы, Нины, пропала куда-то туфля и, как ни искали ее, так туфля и не нашлась, а так как босой на елку идти неприлично, то пришлось ногу завязать тряпочкой, будто болит.

У другой куклы, Верочки, не было рубашки, но это оказалось кстати, потому что платье было такое узкое, что не наделось бы, пожалуй, иначе.

Для бедного белого Миши не нашлось чистой рубашки: совсем забыла о нем нерадивая мамаша.

В конце концов, все все-таки были одеты, причесаны и рассажены по стульям вокруг елки.

Решено было зажечь елку сразу после обеда, но тут оказалось, что гости не все в сборе. Коля-то давно ждал приглашенья, но не пришел Степа, нянин племянник.

Тася очень его любила; это был бледный худенький мальчик на целый год старше ее, а ростом как раз такой же. Когда он изредка приходил к няне в гости, Тася всегда уводила его к себе в детскую. Он прекрасно умел изображать лошадку и никогда не спорил. Еще давно, с месяц тому назад, Тася приглашала его, а он вот и не пришел.

– Захворал Степа-то наш! – сказала няня. – Давеча кума заходила, говорит, кашель замучил, вторую неделю в постели лежит мальчишка!

Бедный Степа! У всех елка, а он лежит. Ну, делать нечего, придется без него зажигать, а то Коля уж очень близко к деревцу подобрался и что-то там высматривает.

Вышла елочка на славу. Полюбовавшись, срезали девочки на подносик разных сластей, угостили Колю, оделили кукол и зверей и уселись сами на диванчик отдохнуть и полакомиться.

– Мишка еще шоколаду просит! – вдруг закричал Коля.

– Я же ему дала!

Вскочила Тася, посмотрела: что за чудо! ни у кукол, ни у зверей ни кусочка ничего не осталось! А Коля стоит в сторонке и смеется.

– Это ты! Ты все съел! – сердито закричала Тася. – Больше я тебе не дам!

– Я и сам возьму! – спокойно ответил мальчик, направляясь к деревцу.

Пожалуй, вышла бы здесь пренеприятная история, если бы, очень кстати, не вошла горничная и не сказала бы, что пришел его друг, Петя Прохоров.

Коля стремглав убежал, чтоб не застали его в детской: все-таки гимназист 2-го класса и вдруг с маленькими девочками.

Тогда, на свободе, Тася с Сонечкой стали кукол вокруг елки водить, песенки петь и между собой разговаривать.

Тем временем свечечки стали догорать, пора было их тушить, скоро и за Сонечкой должны прийти.

– Ну, что же ты хочешь себе взять? – спрашивала Тася подругу. – Все что хочешь бери, только вот этого воскового ангелочка оставь: я его очень люблю!

Сонечка покосилась на ангелочка: он и ей нравился. Но, взвесив в уме, она решила, что из-за него все-таки ссориться, пожалуй, не стоит.

– Ну, хорошо! А ты мне дашь этого слоника? И серебряную птичку тоже дашь? – испытующе поглядела она на Тасю.

– Да, да! Бери, что хочешь!

Проводив Сонечку, Тася тихонько вернулась в потемневшую детскую. Сейчас принесет няня молочка, а потом и спать: устала она, по правде сказать…

И вдруг новая мысль мелькнула у нее в голове, сонные глазки оживились.

«Скорее, скорее! пока не пришла няня… Степа, бедный, ведь он больной, надо ему послать чего-нибудь!»

И, схватив ножницы, Тася принялась срезать яблоки, орехи, хлопушки все, что попадалось под руку. Взяла пустую коробку и все туда осторожно сложила. Завтра надо будет попросить няню все это ему снести. Вот-то рад будет!

Хотела захлопнуть крышку и вдруг задумалась. И стояла так долго, неподвижно, глядя перед собой и что-то соображая. Наконец тряхнула головкой, решительно подошла к елке и сняла воскового ангельчика.

В последний раз с нежностью посмотрела на него, потом бережно положила в коробку, захлопнула крышку и обернулась к входившей няне.

– Нянечка, вот, снеси завтра эту коробку Степе, пожалуйста.

ПЕРВЫЙ УРОК

Тася лежала на ковре в детской животом вниз, подперев голову руками, и, напряженно нахмурившись, глядела на подобранный у папы в кабинете лоскуток старой газеты. Там были буквы, большие и маленькие, и многие она уже знала.

Вот эта, кругленькая – «о», палочки с перекладинкой «н», а если палочки наверху вместе, как шалаш, то «а».

Все это ей Коля сказал; иногда, в то время, как он готовил уроки, ей удавалось пробраться к нему в комнату.

Учить было гораздо веселее, чем учиться самому, и Коля становился необыкновенно любезен: усаживал ее на свое место, писал ей в тетради разные буквы, рассказывал смешные истории, пока мама, заслышав их болтовню, не выпроваживала Тасю в детскую. Та уходила покорно, но и одна нет-нет, да возьмет книгу и ищет знакомые буквы. Очень ей хотелось научиться читать.

Эта охота пришла к ней после того, как она недавно у Сонечки в гостях подобрала в углу детской толстую растрепанную книгу с картинками и стала ее рассматривать.

– Брось, Тася! – сказала небрежно маленькая хозяйка. – Это старая книга, я ее давно уже прочитала и подарила Томке, потому что там про разных зверей.

– Ты разве умеешь читать? – с почтением спросила Тася.

– Ну да! Еще осенью выучилась. Ты и не знала? – гордо ответила Сонечка.

«А мы с Мишей не умеем!», – подумала про себя Тася и тут же решила, что надо выучиться.

Ей почему-то не захотелось об этом говорить маме.

Но сама, как пчелка по цветкам, усердно стала собирать знания: то у брата спросит, то у сестры, а то, как бы невзначай, и у папы. Жаль, няня была неграмотная.

И все, что запоминала, рассказывала Мишке. Так что, когда подошло Рождество, она уж почти все буквы знала.

Вот и сейчас на клочке газеты одно слово покрупнее несколько раз повторялось, и все буквы в нем знала Тася, кроме одной. Такая смешная буква: две палочки накрест.

Прочитала она в начале слова «к-у» и в конце «арка», но средняя буква мешала, и не выходило слова! Уж она подбирала, подбирала: кумарка, кубарка все что-то плохо выходило.

А добиться своего хочется. И, как на грех, никого дома нет, одна мама: слышно, как она на машинке шьет. Вдруг раздался звонок. «Наверно, Коля!», подумала Тася и бросилась открывать дверь.

Но оказалось, что пришел какой-то господин.

«Спросить разве у него?» – мелькнуло у нее в голове. – «Наверное, он знает!»

Надо было торопиться: вдали уж раздавались шаги горничной. Тася испытующе подняла глаза на гостя и поспешно сказала:

– Послушайте, вы, наверно, умеете читать? Да? Вот скажите мне пожалуйста, что это за буква так пишется? – и она подняла ручки и скрестила два указательных пальца.

Господин удивленно посмотрел на нее, потом рассмеялся:

– Я так полагаю, что это будет «х»! – сказал он. – А на что это вам нужно, прилежная барышня?

Но Тася уже не слушала и мчалась назад в детскую. Еще на бегу она вставила мысленно эту букву куда следует, и получилось «кухарка»; отличное, совершенно ясное слово «кухарка».

– Нянечка, – радостно бросилась она к старушке, у меня «кухарка» вышла! Право, вышла!

– Какая кухарка вышла? – изумленно поглядела на нее сверх очков няня. – Никуда наша Даша не вышла, сейчас я на кухне была!

– Да нет, няня! Какая бестолковая! Вот тут в газете написано слово «кухарка», и вот еще и еще, смотри пять раз! – водила Тася пальчиком по строчкам газетного листа.

– Мало ли народа без места ходит, вот и объявляются! – равнодушно ответила та, отстраняя легонько девочку. А ты не мешай-ка мне сударыня: вон я мамашино платье распарываю, еще разрежу где из-за тебя!

Но Тася была очень довольна своим новым успехом и, взяв Мишку на руки, села к столу и заставила его писать карандашом много «х», больших и маленьких.

А после святок, когда Коля и Маня снова с утра стали уходить в свои гимназии, мама как-то позвала к себе Тасю.

– Знаешь, детка моя, сказала она, – ты теперь уж большая, пора тебе за ученье приниматься. Вырастешь большая, будешь много знать и понимать, интересно будет на свете жить. Хочешь учиться?

– Хочу! А как это делать-то? – неуверенно спросила Тася.

– Что делать? Да учиться.

– Учиться?

– Ну вот, прежде всего, я тебя читать научу!

– Читать? – переспросила Тася и спокойно прибавила: – Ну, читать-то я умею!

– Как умеешь? удивилась мама. – Кто же тебя научил?

– Сама… и Коля, и все…

– Да быть не может! Вот смотри какую я тебе красивую азбуку купила. Дай-ка, я открою, прочитай-ка тут!

Тася с любопытством взглянула на хорошенькую картинку, буквы были крупные и понятные.

– Вот к-о-т! – протяжно прочитала она.

– А тут? – мама показала на другую строчку.

– Н-а-ш-а к-а-ш-а! – опять прочитала Тася.

Мама даже книгу опустила от изумления.

– Детка моя, вот сюрприз! – едва выговорила она.

Тася взглянула на радостное лицо матери, вдруг застыдилась, покраснела и бросилась ей на шею. А потом она рассказала, как ей неприятно показалось, что Сонечка с Томкой читают, а они с Мишей не умеют, и решила выучиться.

Мама ее крепко поцеловала, подарила красивую азбуку, а когда вернулся папа, и ему рассказала, как порадовала ее Тася.

На радостях папа за обедом велел принести бутылку шипучего кваса, громко хлопнула пробка, красивыми пузырьками заиграл напиток в стаканах, Коля громко прокричал:

– За Тасины успехи! Ура! – и все потянулись к ней со стаканом, чтобы чокнуться.

А Тася широко улыбалась и чувствовала себя именинницей.