Текст книги "Тайны старого Петербурга"

Ведь те, кто увез не принадлежавшие им гробы, может, и не предполагали, что в трех из них спрятаны патроны или даже оружие, – возможно, просто хотели завладеть мансардой. Но обнаружили боеприпасы. Или, наоборот, знали, что они там есть. И ехали непосредственно за ними. Только нам до этого какое дело?

– Давайте жить одним днем, – предложила Анна Николаевна.

– К Андрюхе бы надо съездить, – заметил Вася. – Он же наверняка до сих пор сидит на даче у Кости…

Мы все переглянулись. Васе из дома выходить нежелательно. Можно было отрядить Ивана Петровича, но одного его посылать тоже нежелательно, потому что они с Андреем могли бы тут же найти общий язык на почве любви к зеленому змию и Иван Петрович застрял бы на даче на неопределенное время. То есть на пару с Иваном Петровичем надо было кого-то посылать (дяде Ване ехать в любом случае – как единственному мужчине). Выбор мог пасть на меня (в первую очередь) и на Ольгу Николаевну (во вторую).

– Если сегодня, то только Ольга Николаевна, – заметила я. – Ведь у меня же на восемь назначена встреча в «Жар-птице».

– Интересно, что тебе предложат? – спросил Иван Петрович.

Я считала, что это будет какая-то переводческая работа с французским. Именно так я поняла из вчерашнего разговора.

– Я поеду, – заявила Ольга Николаевна. – Может, ты, Марина, завтра с утра работать уже начнешь. А я давно за городом не была. Поехали, Ваня. Прогуляемся.

Художник Вася объяснил Ольге Николаевне и Ивану Петровичу, как добраться до нужного дома, и даже нарисовал план. Соседи собрались выехать на следующий день, поутру, а я начала готовиться к вечернему выходу в свет.

Глава 9

2 июля, четверг, вечер

Ровно в восемь я вошла в ночной клуб «Жар-птица», правда, с черного хода. Во-первых, мне так было удобнее: пересекла двор – и порядок, а делать крюк было лень. Во-вторых, я не привыкла ходить по таким заведениям, что, конечно, являлось главной причиной.

Всей нашей квартирой мы выбирали мне наряд. По мнению старушек Ваучских, совпавшему с моим собственным, нужно было выглядеть строго, но стильно. Я остановилась на маленьком черном платье, волосы убрала наверх, наложила чуть-чуть косметики, плюс шестисантиметровый каблук. Ольга Николаевна горестно покачала головой, заметив, что в нашей квартире не имеется маленького дамского пистолета, который бы поместился в сумочку. Очень мог бы мне пригодиться: ведь иду в «логово». Если у охранников Валерия Павловича автоматы были короткоствольными, то отобранный нами пистолет, наоборот, оказался весьма внушительных размеров.

– Вы ничего с твоим Андрюшей из внутреннего содержания тех гробов не прихватывали? – строго посмотрела на Васю Ольга Николаевна, все еще надеясь меня чем-нибудь снабдить в дорогу.

– Нет, – покачал головой художник. – На хрена нам патроны? А стволов там не было. – Вася помолчал немного и добавил: – По крайней мере, не было, когда мы внутрь заглядывали.

Да, маленький дамский пистолетик совсем не помешал бы. Когда у меня на шее висел автомат, я чувствовала себя уверенно. И когда за пояс заткнула этот здоровый пистолет – тоже. Не знаю, конечно, успела бы им воспользоваться, но для поднятия боевого духа было бы очень кстати.

– Ты, может, хоть ножичек какой возьмешь, Марина? – предложила Анна Николаевна, как и остальные жильцы, принимавшая живейшее участие в моей экипировке.

– У нас же только кухонные! – воскликнула я. – Да и что я с ним делать-то буду?! И меня же пригласили для обсуждения условий возможной работы! А я вооружаюсь, словно партизанка, засланная во вражеский тыл.

Хотя именно так оно и могло случиться. Мы еще не знали, чего хотели от меня Стрельцов и компания.

Анна Николаевна открывала по очереди все ящики кухонных столов и рассматривала имеющиеся в доме ножи. Навязчивая идея меня вооружить ее не оставляла. И тут Иван Петрович вспомнил, что у одного из ларьков, где он обычно толкует с мужиками, один из них частенько предлагает бандитские ножички – такие, в которых при нажатии кнопочки выскакивает лезвие.

– И что ты молчал?! – повернулась к нему Анна Николаевна. – Марина идет неизвестно куда, нам ей дать с собой нечего, мы тут все головы ломаем, а он только сейчас, видите ли, вспомнил. И вообще, давно надо было закупить на всю квартиру. Вся страна вооружается, а мы чем хуже?

Насчет «всей страны» я сомневалась, но, судя по сообщениям в сводках ГУВД, телерепортажам и газетным снимкам, определенные слои (в частности, в нашем городе) были экипированы последними достижениями технической мысли человечества. Как, впрочем, и всяким старьем тоже – в зависимости от материального достатка.

Иван Петрович выразил готовность прямо сейчас отправиться за ножом. Ольга Николаевна заметила, что одного его к ларьку отправлять нельзя: застрянет, а Марине (то есть мне) уже выходить скоро; поэтому старушка выразила готовность составить компанию Ивану Петровичу. Тот нехотя согласился. Вперед выступил Вася и попросил дядю Ваню прикупить в дом чего-нибудь на его вкус, потому как сидеть в квартире скучно, а так они хоть с Иваном Петровичем скоротают вечерок, пока меня ждут из логова.

Сережка увязался за бабой Олей и дядей Ваней. Ему было интересно принять участие в покупке ножа – оружия для мамы, отправляющейся на боевое задание. Откровенно говоря, мне такие хлопоты казались излишними, но забота соседей все равно была приятна.

Иван Петрович также умудрился купить у ларька ящик белой плитки – кто-то из мужиков продавал, потому что не хватало на бутылку. А нам как раз для хозяйства надо. Изначально дядя Ваня хотел прикупить пару или даже тройку ножей – для нескольких жильцов нашей квартиры, – но вынужден был ограничиться одним и ящиком плитки – взятых с собой денег на большее не хватало. Следовало также оставить на бутылку. Да и ножами мужик торгует каждый день, чего не скажешь про плитку. Вася обещал мне расписать одну на пробу, пока я буду ужинать с врагами трудового народа, – чтобы я не горевала по поводу разбитой печи.

Ножик прекрасно поместился в мою сумочку. Иван Петрович велел перед выходом потренироваться вынимать оружие. По мнению жильцов, у меня получалось очень здорово. Может, призвание? Может, я зря столько лет отдала не той работе? Мне также велели, если что, орать, не жалея голосовых связок. Наши тут же возьмут автоматы и прибегут меня спасать. На родную милицию никто не рассчитывал.

* * *

За дверью ночного клуба стоял охранник, предупрежденный о моем возможном появлении.

– Вы сегодня без автомата? – с улыбочкой осведомился он.

«Наблюдал, что ли, вчера за происходящим во дворе? Или сотрудники «Жар-птицы» только и говорили обо мне сегодня?» – потешила я себя мыслью.

Я отрицательно покачала головой. Охранник осмотрел мою стройную фигуру в узком черном платьице, под которым не скроешь ни одного дефекта – как, впрочем, и оружия. Не знаю уж, что его интересовало больше – мое тело или наличие на нем чего-то убойного, но, пожалуй, молодой человек остался доволен увиденным. В сумочку он не заглянул – возможно, понял, что в нее пистолет не засунешь, а про бандитский нож он, видимо, не подумал. Мой облик как-то не вязался с ножом.

Охранник проводил меня в кабинет, где за уже накрытым столом сидели Стрельцов и еще один из вчерашних господ (самый молодой). Мужчины встали, приложились к моей ручке. Приятеля Стрельцова звали Игорем Леонидовичем Волконским.

Не буду рассказывать, что мы ели и пили: ни названий, ни ингредиентов блюд и напитков я все равно не запомнила, да и память особо не напрягала, решив, что для общего развития мне это не требуется. Но было очень интересно узнать, что хотят предложить мне Стрельцов и компания.

Как мне объяснили, их старший товарищ сегодня занят и не смог присутствовать на нашей встрече.

Фирма, возглавляемая господином Стрельцовым, совладельцами которой являлись также Игорь Леонидович и отсутствовавший Сулейман Расимович, имела несколько направлений деятельности. «Жар-птица» являлась базой. Кроме всех услуг ночного клуба, фирма устраивала зарубежные турне восходящим «звездочкам», которых я бы лично назвала рисковыми девчонками, считающими, что за бугром доллары растут прямо на деревьях. Связи на Западе, а также каналы транспортировки у фирмы были хорошо отлажены. Спрос на живой товар из России не уменьшался, а, наоборот, рос с каждым годом.

Самых талантливых фирма оставляла в России. Стриптизерки, работающие в «Жар-птице», были как раз из тех, что в свое время пришли на просмотр, успешно закончили «курсы» и имели достаточное количество извилин, чтобы понимать: на чужбине хорошо, а дома-то все-таки лучше. Некоторые сразу же выражали желание осесть в какой-нибудь дочерней фирме «Жар-птицы» – типа «Фей ночи», «Озорных девчонок», «Богинь любви» и прочее. В общем, в первую очередь учитывались пожелания самой девушки, а потом уже профессионалы (как выразился Стрельцов) проводили конкурсный отбор, направляли на «курсы», иногда рекомендуя сменить, так сказать, амплуа. Отсев происходил крайне редко. Как я поняла, если уж девушка попадала в лапы к «Жар-птице» (вернее, приходила сама – силком сюда никого не тянули. Зачем? И так полно желающих), ее уже не выпускали, а использовали – или по призванию, или по нужному фирме направлению. Девочки в общем и целом были довольны, снова и снова перезаключали контракты с фирмой и приводили своих подруг и знакомых. Фирма никогда не давала никакой рекламы в средствах массовой информации: «сарафанного радио» было более чем достаточно.

– Мы своих девочек не обижаем, – твердо заявил Олег Вениаминович. – У нас все довольны.

Я же тем временем прикидывала: что им от меня требуется? Пожалуй, я в свои тридцать два была уже несколько старовата для начала какой-либо карьеры из тех, что предлагались на выбор «жар-птичкам».

От меня требовались переводческие услуги. Во-первых, послезавтра, в субботу, на конкурсный просмотр приезжал господин из Франции – владелец какого-то увеселительного заведения, которому на время пребывания в России требовался переводчик. А через некоторое время потребуется сопровождающий для группы девочек, отбывающих во Францию. Конечно, поедет и еще кто-то «от фирмы», но переводчица все равно нужна. После первой недели девочки уже сами освоятся, но нужно будет немного ввести их в курс дела.

– Это ваша обычная практика? – поинтересовалась я.

– С этим французом мы пока еще не работали, – сообщил Игорь Леонидович. – У нас был контакт с эмигрантами то ли второго, то ли третьего поколения, но сейчас он утерян. Мы нашли новый канал. Должны его проверить. Эмигранты-то говорили по-русски, перевод не требовался, а тут мы с ног сбились в поисках человека с французским. То дамы средних лет попадались, то двадцатилетние мальчики… Вы, Марина Сергеевна, все-таки человек нашего поколения, да и не особо закомплексованы, как я понимаю. Очень эффектно вы вчера смотрелись, надо отдать вам должное.

Волконский улыбнулся в свой высокий стакан, из которого пил что-то зеленое с блестками.

– Кстати, стрелять умеете? – с серьезнейшим видом спросил Олег Вениаминович. – Или это вы так, для внешнего эффекта с автоматом на шее по двору гуляете?

– Надо – выстрелю, – заявила я, не сомневаясь, что сделаю это, если нужда заставит. Занимаясь многоборьем ГТО, я, конечно, стреляла не из автомата, но не сомневалась: когда надо – нажать сумею.

Стрельцов кивнул. То ли он нажал на какую-то невидимую кнопочку, то ли подал какой-то условный сигнал, который я не уловила, но в комнату ворвались двое дюжих молодцев и встали с двух сторон от меня.

– Тест, Марина Сергеевна, – с каменным лицом произнес Игорь Леонидович.

Стальные пальцы сжались на моих предплечьях, меня подняли со стула. Сумочка лежала у меня на коленях, я подхватила ее немеющей рукой и тут же почувствовала уверенность в себе. Ах, вы мне тут тесты будете устраивать? Я вам покажу тест. Не зря я несколько часов назад в квартире репетировала. Я шла к двери, ведомая молодцами, и оглядывалась на невозмутимо сидящих за столом Стрельцова и Волконского, а сама тем временем открыла сумочку (хватку на моих предплечьях уже ослабили), выхватила оттуда нож, одновременно нажав на кнопочку, и полоснула по запястью того сокола, что держал меня слева. Он дико взвыл и тут же выпустил меня. Не дожидаясь, пока он очухается, я полоснула второго. И что это охранники все такие медлительные? Валерий Павлович держал неизвестно кого, эти тоже не ждут подвоха от женщины, хотя должны бы знать, что женщины – самые коварные существа…

Я уже думала броситься бежать к черному ходу, но меня остановил непривычный звук. Мне аплодировали. Я застыла на месте и, ошеломленная, уставилась на Олега Вениаминовича и Игоря Леонидовича. Они не жалели ладоней.

– Браво, Марина Сергеевна! – воскликнул Стрельцов. – Теперь я понял, почему вы – любимая учительница моего оболтуса. Я бы тоже хотел учиться именно у вас, а то, как я помню, у нас были все какие-то старые мымры. Уж ради вас я французский бы знал на твердую пятерку.

Волконский тем временем встал со стула, подошел ко мне, поцеловал мне левую руку (нож так и оставался в правой, причем с него капала кровь) и предложил мне снова занять место на стуле. Раненые молодцы удалились зализывать раны, бросая недобрые взгляды как на меня, так и на принципалов. Я вытерла нож о салфетку и убрала обратно в сумочку.

– Вы уж простите, Марина Сергеевна, – извинялся Волконский, – но мы точно должны были знать, с кем имеем дело. Вы нам вполне подходите.

Я спросила, каких именно эксцессов мне следует ожидать в процессе работы. Мужчины пожали плечами, но заметили, что «все может быть». Правда, для успокоения взбунтовавшихся девочек (к сожалению, и такое случается) у них есть специальные кадры. Непослушание и качание прав в фирме караются очень строго. Дисциплина в рядах сотрудников очень важна. Им хорошо платят, им обеспечивают безопасность в стране пребывания, фирма берет на себя оформление всех визовых и прочих формальностей – с персонала же требуется только добросовестно выполнять свои обязанности и не возникать. И тогда все будет прекрасно, и все будут очень довольны. Тех, кто с фирмой, фирма не обижает, как раз наоборот. Как я поняла, эти слова также относились и ко мне. Я должна буду переводить и как бы ничего не видеть. И тут же забывать, о чем шел разговор.

А вообще Стрельцов с Волконским рекомендовали мне ни с кем из «сотрудниц» в тесный контакт не вступать, доверительных бесед не вести, о себе не распространяться и ни в коем случае не давать себя разжалобить или, боже упаси, сесть себе на шею. Я – за себя, они – за себя. Я должна это твердо помнить. Мне же будет лучше. И также ничему не удивляться.

В конце концов мы распрощались до послезавтра, когда мне потребуется ехать в аэропорт вместе с кем-то из представителей фирмы – встречать зарубежного гостя.

Но приключения в этот вечер еще не закончились.

Проходя по двору, я заметила у правой стены очередной джип. Стекло у водительского места было приспущено, за рулем сидела женщина в шляпке, надвинутой на лоб, и курила. На меня она бросила взгляд, от которого стало как-то не по себе. Взгляд был пустой, то есть абсолютно пустой. И какой-то неживой. Она повернула голову всего на долю секунды и снова уставилась прямо перед собой. Что-то мне показалось в ней знакомым. Вот если бы снять эту странную шляпку… Но я не стала заострять внимание на даме. Какое мне до нее дело?

Не ожидая никаких подвохов, я вошла в свое парадное и стала спокойно подниматься по лестнице.

Как я уже говорила, у нас по одной квартире на площадке. Имеются также небольшие площадки с окнами между этажами. Летом окна, как правило, открыты, по крайней мере одна створка.

Когда я подошла к такой площадочке с окном – последней перед моим этажом, то вдруг увидела, как на меня несутся три черные тени в масках, неизвестно откуда взявшиеся. Их шаги я услышала лишь тогда, когда они уже летели по лестнице прямо на меня. То ли я глубоко задумалась, то ли выпила лишнего и потеряла бдительность, то ли не рассчитывала на второй «тест» за один вечер… Но соседи не зря заставляли меня тренироваться – выхватывать бандитский нож. Во второй раз за вечер я выхватила его, одновременно издав дикий вопль, в котором соединились воинственный клич и крик испуганной женщины, призывающей на помощь. Я успела полоснуть по руке первого нападавшего. Он дико взвыл и высказался непечатно в мой адрес. Свежая кровь окрасила мой нож, но больше мне не дали им воспользоваться. Приятели раненого набросились на меня: один сжал стальными пальцами запястье, и я выпустила оружие. Парень заломил мне руки назад, а еще один уже опустил свои лапищи мне на горло… Мы оказались в углу, рядом с приоткрытым окном. У меня мелькнула мысль: «Неужели они хотят?..»

Но тут открылась дверь нашей квартиры. Первой вылетела Ольга Николаевна со скалкой, за ней летел Вася с пистолетом, следом за ними – Иван Петрович с бутылкой. Сережка выскочил, прихватив пяток плиток (кидаться ими, что ли, собрался?), а последней тяжелой поступью вышла Анна Николаевна с автоматом. Выкручивающий мне руки первым увидел наших, потому что стоял к ним лицом. Увидел и взвизгнул от страха. Мои руки он тут же выпустил, а тот, что держал меня за горло, хватку ослабил. Третий – раненный мной – понесся вниз по лестнице, не разбирая дороги. Скалка Ольги Николаевны опустилась на голову стоявшего к ней спиной парня. Он тут же снял руки с моего горла, и я, пытаясь привести дыхание в норму, с ходу лягнула стоявшего у меня за спиной. Он взвыл и уже хотел подступиться ко мне, но я быстро отпрыгнула в сторону. Пытавшийся душить меня получил по голове рукояткой пистолета, а вдогонку еще и ценной дяди-Ваниной бутылкой, после чего рухнул на приятеля; они вместе покатились с лестницы. Я с трудом успела прижаться к перилам, чтобы дать им дорогу. Они остановились на следующей площадке.

Наши бросились ко мне. Ольга Николаевна кружила вокруг меня, подобно курице-наседке, оглядывающей своего только что вылупившегося цыпленка. Сережка схватил за руку и заглядывал в глаза, спрашивая: «Мамочка, как ты?» Спустилась и Анна Николаевна, повесившая автомат на шею; она поинтересовалась, не ранена ли я. Дядя Ваня подобрал мою сумочку, окровавленный нож и прижал к груди бутылку с остатками священной жидкости, изрядная доля которой пролилась на площадку: не очень плотно была закручена крышка.

Вася тем временем сбежал вниз и сдернул маски с двух валявшихся там молодцев в черном – они еще не пришли в сознание. Мы все спустились вслед за Васей. Обоих нападавших мы узнали тут же – это были охранники Валерия Павловича, выброшенные нами на помойку. Сбежавший третий был, естественно, из этой же команды.

– Что будем делать? – спросил Вася, глядя на меня.

Я пожала плечами.

– Да пусть тут валяются, – сказала Ольга Николаевна. – На помойку их сейчас тащить все равно некому.

– Я надеюсь, что хоть на этот раз им достаточно? – заметила Анна Николаевна. – Ишь ты, заявились с акцией мести. Теперь будут знать, как нападать на женщин!

Мы дружно отправились домой, причем Сережка, Иван Петрович и Вася напоследок пнули молодцев, и те промычали что-то неопределенное.

Войдя в свою комнату, я, движимая каким-то внутренним импульсом, подошла к окну. Джипа со странной дамой во дворе уже не было.

Потом, разместившись на кухне, я приняла эликсиру жизни вместе с Васей и Иваном Петровичем. Они сообщили мне, что за время моего отсутствия простучали печь в кухне, но пришли к выводу, что в ней никаких тайников нет. Кроме того, Вася успел расписать плитку.

На следующий день, с утра пораньше, Ольга Николаевна с Иваном Петровичем уехали на дачу художника Кости, чтобы встретиться там с художником Андреем.

Глава 10

3 июля, пятница

В девять вечера они еще не вернулись. Мы стали беспокоиться.

– Вася, сколько туда добираться? – спросила я.

Вася сообщил, что часа два на электричке, потом остановок шесть на автобусе и пройти пешком около километра.

Анна Николаевна сказала, что могли отменить электрички. Мы тут же позвонили в справочное железной дороги – все шли по расписанию. Может, не ходят автобусы? Но вполне можно было уехать на какой-то попутке. Ведь мы же договаривались, что младшая Ваучская и Иван Петрович обязательно вернутся сегодня.

Анна Николаевна непрерывно повторяла, что очень беспокоится за сестру и что она как чувствовала, что не надо Оленьку отпускать, но та упрямая, все равно поехала, хоть старшая сестра и была против. Я что-то не помнила, чтобы Анна Николаевна была против, но это сейчас уже не имело значения.

Вася заявил, что готов поехать за Ольгой Николаевной и Иваном Петровичем прямо сейчас. Мы заорали, что ему-то уж точно носа из квартиры высовывать не следует. Но делать что-то надо было.

Анна Николаевна вопросительно посмотрела на меня, не решаясь попросить, но и так было ясно, чего она хочет. Я взглянула на часы. Ехать уже было бессмысленно: обратно ведь не вернешься, не ночевать же на вокзале или в чистом поле.

Выход нашел Сережка. Он предложил позвонить папе. Я заметила, что если папа и соберется меня куда отвезти, то где-то через месяц. Сережка напомнил, что папа привез компьютер, как и обещал. Исключения, конечно, случаются, но рассчитывать на то, что папа прямо сейчас, на ночь глядя, согласится везти меня в какую-то деревню… Два раза подряд так быстро собраться он не сможет. Да и вдруг он с женщиной? И женщина его не отпустит. Женя ведь ничего не сможет возразить. Такой вариант тоже не исключался.

Почему Женю любили только властные дамы? Он сам привык к властной матери, это понятно, но бабы-то куда смотрят? В ряду тех, с кем пришлось (не посчастливилось!) познакомиться, я была самой хлипкой (буду откровенна). И самой бедной, конечно. Но я была первой – и матерью его единственного сына (другие не горели желанием от него рожать). Сильные и богатые женщины брали бывшего за жабры, понукали, командовали, унижали, а потом бросали. И он прибегал ко мне плакаться в жилетку – больше не к кому. По-моему, я в его глазах заменила покойную мать. Надо бы Фрейда почитать по этому поводу, да руки все как-то не доходят. С другой стороны, зачем голову забивать?

– Но зачем ты с ними связываешься? – не понимала я, выслушивая очередную историю несчастья бывшего.

– А что я могу поделать?! – искренне удивлялся он.

В списке Жениных прошлых значились: сотрудница мэрии, в свое время дававшая разрешение на открытие кооперативных киосков; владелица сети точек быстрого питания; глава фирмы, гоняющей экскурсионные катера по рекам и каналам; единственная дочь и наследница какого-то крупного бизнесмена, которую я потом, кстати, видела дома у Стрельцова, занимаясь французским с его сыном. Правда, у Стрельцова она могла быть просто по делу.

Все эти дамы случайно встречали Женю (например, приехав с проверкой на одну из своих точек), видели это голубоглазое создание, лицо которого от смущения периодически заливала краска, и брали его за выступающие части тела. Правда, он скоро начинал им действовать на нервы своей неорганизованностью и безалаберностью – и его, так сказать, выбрасывали на помойку.

Я развелась с Женей после появления дамы из мэрии. Я была уже готова к разводу, а тут появился повод – вроде как бы и он виноват. Женя потом долго просил прощения, поясняя, что ничего не мог сделать, поскольку «она взяла за яйца». Но мы с Сережкой уже жили по нашему нынешнему адресу.

В официальный брак бывший больше не вступал (как и я), прозябая в своей четырнадцатиметровой холостяцкой квартире, покрытой слоями пыли. Работал он в фирме, занимающейся установкой систем видеонаблюдения и видеослежения, и в свободное время ремонтировал и собирал компьютеры. Правда, делал все настолько медленно, что терял клиентов.

– Если твой бывший даст машину, я отвезу, – предложил Вася. – Я умею водить.

Мой бывший свою любимицу, конечно, никому не даст, я не говорю уж об официальном оформлении доверенностей и тому подобном, а Васе опять же высовываться не следует.

– Я тебя одну никуда не отпущу, – заявил художник.

– Но если поедет Женя…

– Видел я твоего Женю, – хмыкнул Вася. – Ему нельзя доверить женщину. Если поедем, то вместе. Ты, я и Женя за рулем. Я вот сейчас побреюсь, подстригусь – и кто меня тогда узнает?

Я внимательно посмотрела на Васю и прикинула: что, если в самом деле сбрить ему бороду и подстричь патлы? Смотреться он будет совсем по-другому. Я направилась к телефону – звонить бывшему.

Вначале я услышала, что у меня в голове неизвестно что, затем мне сказали, что я просто не имею права рисковать собой, потому что кто тогда возьмет на себя воспитание ребенка? Интересная логика у моего бывшего: с неизвестно чем в голове ребенка мне доверить можно, а сам он в его воспитании участвовать не собирается.

– Женя, мне обратиться больше не к кому, – сказала я. – Ты – последняя надежда нашей квартиры. Давай пока собирайся, а мы сейчас с Васей подъедем к тебе. И стартанем.

Женя взревел, спрашивая, кто такой Вася. Он что, меня ревнует?! Я напомнила бывшему, что с Васей он знаком лично – это раненый, которого мы приютили. А спасать мы едем дядю Ваню, вместе с которым Женя тела из нашей квартиры выносил, и Ольгу Николаевну. Женя заявил, что жильцам нашей квартиры делать нечего и вообще всех нас лечить надо долго и упорно. Я ответила, что, напротив, у нас дел по горло и что мы с Васей через пятнадцать минут выезжаем в направлении бывшего.

Хорошо хоть, что бывший вообще не пьет – насмотрелся на собственного отца. Всегда можно рассчитывать, что он в состоянии сесть за руль. Хочет или не хочет – другой вопрос, но в любом случае трезв. И, к счастью, сегодня он был один.

Бороду Вася уже сбрил. Стрижку доверил мне. Когда мы осмотрели его с Анной Николаевной и Сережкой, то решили, что так художник выглядит гораздо презентабельнее и лет на десять моложе.

– Слушай, а ты ничего мужик, – сказала я. – Чего раньше-то ходил весь заросший?

Вася зарделся от удовольствия.

Он облачился в джинсы и велюровый свитер Ивана Петровича, я тоже была в джинсах и легкой штормовке, надетой на футболку.

– Возьмите автоматы, – посоветовала Анна Николаевна. – Ведь неизвестно, с кем там встретитесь. Да и мне спокойнее будет.

Слышал бы кто эти милые соседские разговоры.

– Мама, ты нож взяла? – спросил Сережка.

Нож лежал у меня в кармане джинсов. Автомат мы взяли только один.

Мы также прихватили две небольшие спортивные сумки, куда бросили термос, две бутылки воды, бутерброды и яблоки. Неизвестно, сколько нам придется путешествовать. Автомат прекрасно вошел – хорошо, что короткоствольный. Сережка еще вспомнил про морской бинокль, в свое время подаренный дедушкой, и принес его нам. Мы с Васей отправились пешком к метро.

У Жени мы были минут через сорок. Бывший очень ругался, но к нашему приходу был готов отправиться в путешествие. Хорошо, что он не каждый день на работу встает с утра пораньше. Я вообще точно не знаю, когда он бывает в своей фирме. Наш телевизор стоял у него в разобранном состоянии. Интересно, сколько времени ему потребуется, чтобы его собрать?

Женя спросил, куда ехать. Вася объяснил направление, а там, как он выразился, будет ориентироваться визуально. Проклиная все на свете, Женя тем не менее тронулся с места. Потом поинтересовался, что стало с молодцами, которых мы выбросили на помойку, но мы сказали, что об их судьбе ничего не знаем. Зачем посвящать посторонних во все дела жильцов нашей квартиры и рассказывать ему о схватках, в которых нам приходится участвовать? Толку от бывшего в разрешении наших проблем все равно никакого, только может в обморок грохнуться. Возись потом с ним.

На выезде из города нас остановил пост ГАИ для проверки документов. У меня внутри все сжалось. Но, с другой стороны, с какой стати они будут к нам в сумки заглядывать, тем более из одной термос торчит? Не дуло же автомата.

Гаишники интересовались в основном Жениными документами, попросили открыть «пятую дверь» его «девятки», сунули нос в салон, не нашли ничего для себя интересного и отпустили нас.

Отъехав немного, Женя заметил:

– А вот интересно, каково людям, которые оружие везут?

– Да вроде нормально, – пожал плечами сидящий на заднем сиденье Вася и обратился ко мне: – Тебе как, Марина?

– Они же по сумкам не лазят, как я понимаю?

Женя резко нажал на тормоз.

– Ты чего? – не поняли мы с Васей.

– У вас что-то есть? – почему-то шепотом спросил он.

– Автомат, пистолет и нож, – сообщила я как ни в чем не бывло. – Ну и морской бинокль. Это, правда, не оружие, но может пригодиться.

Женя опять орал долго и громко. Мы с Васей попытались убедить его в том, что мы – с точки зрения ментов – на гангстеров не похожи. Ну кто же может подумать, что у миловидной женщины в сумке с продуктами лежит автомат? И вообще, как заметил Вася, хотя работникам правоохранительных органов и предоставлено право досматривать транспортные средства, досмотр автомобиля не должен перерастать в досмотр личных вещей водителя и пассажиров, сумок в частности. И в законе нигде не сказано, что водитель (или его пассажиры) должны сами открывать сумки, багажник или «бардачок». Надо менту – пусть и открывает. Так что Женя вообще-то зря проявлял активность и лебезил перед ментами, но у бывшего тряслись руки. Вася велел ему пересесть назад и сам взялся за руль. Женя сунул нос в стоящую на заднем сиденье сумку (вторая болталась у меня под ногами), и ему стало еще хуже.

– Чтобы я еще раз с вами связался… – повторял он.

– Может, еще спасибо нам скажешь, – заметил Вася. – А вдруг едем в логово? Как без оружия-то? С волками жить, Евгений, по-волчьи выть, милый друг.

– Типун тебе на язык, – сказала я.

Вася предложил оставить машину на подъезде к деревне, а дальше уже двигаться пешком по кромке леса. Мы спрятали машину в кустах и тут вспомнили, что не сообразили прихватить с собой фонарик. Хотя белые ночи еще не закончились, небо заволокли облака, и дополнительное освещение не помешало бы. К счастью, фонарик нашелся у Жени в «бардачке».

Мы шли гуськом вслед за Васей, указывавшим дорогу. Свет горел в каждом втором доме, но нам нужен был стоявший на противоположной стороне деревни, на отшибе, среди явно нежилых.

– Слушай, а чего мы поближе не подъехали? – шепотом спросил Женя.

Вася ответил, что необходимо соблюдать меры предосторожности. Он специально остановился поближе к жилой части деревни. Если придется спасаться бегством, так мимо жилых домов. Авось кто-то и пустит к себе или даже милицию вызовет. Правда, Вася не был уверен, что тут у кого-то есть телефон или что поблизости имеется отделение милиции.