Текст книги "Марш Мендельсона на бис"

Но ведь организаторы могут оказаться очень хитрыми людьми… Откуда я знаю, что у них в головах?

– То есть у вас, Екатерина Константиновна, никаких версий? – настаивал капитан.

Я пожала плечами, потом заметила, что могу предложить лишь одну: грабители следили за домом, видели, что Артем Александрович куда-то ушел, не ожидали застать дома Марину. Может, это кто-то из бывших клиентов, считающих, что Артем Александрович зашибает бешеные бабки. А клиенты вполне могли не знать Марину. Девчонка просто попалась под руку. Зачем им лишний свидетель?

Капитан вздохнул. Пожалуй, он тоже придерживался этой версии (откуда ему придет мысль о Тимофее?) и с ужасом думал о том, какую работу ему предстоит провести, чтобы всех этих клиентов разыскать (а никакого учета Артем Александрович не вел), допросить, проверить их алиби…

– И, как назло, соседка отсутствовала, – опять вздохнул Туляк.

А я подумала, что если убийство было запланировано, то знали и про соседку и ждали, пока она уйдет.

Только вот кто постарался? Я уже предполагала, что мне предстоит самой все выяснить. При помощи Артема Александровича. Надо будет побеседовать со свекром по душам. Может, выдаст что-нибудь интересное. Я ведь не знаю всех его тайн.

Кого он гримировал? С какой целью?

А может, хотели убить его, а Марина лишь случайная жертва? Например, решили устроить в квартире засаду, проникнув в дом, пока нет ни свекра, ни его любопытной соседки. Открыли дверь – и столкнулись с Мариной.

Тогда свекру угрожает опасность. И меры по обеспечению его охраны принимать мне.

Но ведь нельзя исключать и варианта, что это были простые грабители. Могло такое быть? Ведь могло же! Выследили, что сюда постоянно ходят какие-то люди, причем хорошо одетые и подъезжающие к дому на иномарках. Решили поживиться.

Скорее бы следственная бригада покинула пределы квартиры! Нам с Артемом Александровичем необходимо проверить, что пропало. Вернее, проверять будет он – с его точным знанием, где у него что лежало. Надеюсь, менты ничем не поживятся?

Меня лично больше всего интересовал тот ящик комода, про который перед своим отлетом на Кипр говорил Тимофей.

– А вообще видно, что в квартире что-то искали? – уточнила я у капитана. – В большой комнате?

Он покачал головой. Следов проводимого обыска заметно не было. Наоборот, в ряде мест так и лежали слои пыли, какие-либо ящики не были выдвинуты, ничего не вспорото. Или не стали этого делать? Потому что под руку попалась Марина?

Туляк оставил мне свои телефоны и попросил позвонить, если что-то вспомню или вообще какая-то интересная мысль придет в голову. Я обещала тут же с ним связаться.

В спальню заглянул какой-то мужчина и заявил, что они закончили. Капитан сказал, что мы тоже, и поднялся, потом повернулся ко мне и спросил, думаю ли я сегодня здесь остаться или забрать свекра к себе.

– Как он сам захочет. Да и где мне тут ночевать? – удивленно посмотрела я на капитана, а он задал последний вопрос, который, наверное, мучил его во время всего разговора. Мне стало смешно.

– Нет, мы никогда не состояли с Артемом Александровичем ни в каких интимных отношениях, – ответила я сквозь смех. Ну кому только могла прийти в голову такая мысль? Хотя ведь капитан видел и его, и меня впервые, а узнав про молодую сожительницу и нашу большую дружбу с бывшим свекром, пришел к соответствующим выводам… Не исключаю, что на слово он мне не поверит. Будет проверять. Представляю, какой дикий хохот вызовут его вопросы у моих знакомых. Вот только кому и какие он будет задавать?

Напоследок нам со свекром прокатали «пальчики». Откровенно говоря, проходить подобную процедуру пришлось впервые. Не знаю, во всех ли странах используется краска такого отвратительного качества. Слава богу, в квартире у свекра имеется масса всяких растворов, так что мы справились довольно быстро, а вот если бы дело происходило у меня дома…

– Это еще что! – утешил меня милиционер, проводящий дактилоскопию. – У нас были перебои с типографской краской, так катали на той, что факсы заправляют. И еще есть способы. Иностранцы вообще отпали бы, если бы узнали.

Но свои тайны он раскрывать не стал. Да и мне, откровенно говоря, до этих деталей не было дела.

* * *

Когда следственная бригада наконец отбыла, я вздохнула с большим облегчением, а у свекра проснулась неуемная энергия. Я вообще-то думала, что он будет пребывать в унынии и отчаянии: все-таки убили женщину, с которой он какое-то время жил, но, кажется, на это он никак не среагировал. Или он в состоянии шока?

Свекор стал бегать по квартире, сотрясая кулаками и вопя, как эти сволочи посмели тут что-то передвинуть, переставить, вообще осматривать и оглядывать?! Он что, преступник, чтобы копались в его вещах? Он – честный гражданин, а тут любопытные менты в его квартире невесть что устроили!

– Я буду жаловаться! – вопил Артем Александрович. – Я напишу…

Затем следовал длинный список адресатов, которых свекор собирался информировать о безобразной, с его точки зрения, работе правоохранительных органов. И ведь эти органы теперь не оставят его в покое! Жить спокойно не дадут!

Мне надоело слушать эти вопли, а главное, охватывало возмущение: девчонку убили у него в квартире, он жил вместе с ней, а теперь даже для приличия не пустит слезу! Неужели такой бесчувственный?! Я фактически не знала эту Марину, но мне было ее жаль чисто по-человечески. А этот старый хрыч? Или вся его любовь к женскому полу – наносное? Ему надо только потискать, трахнуть и забыть? Мы для него – лишь объекты его гримерных экспериментов? А на женскую душу ему наплевать? Наверное, свекровь правильно обвиняла его в полной бесчувственности? А я не верила, думала, что в ней говорит обида, потому что Артем Александрович заменил ее на молодую пассию. А сколько он поменял девчонок! И как он вел себя с ними. Обхаживал, пока не трахнет, а потом вытирал о них ноги! Ведь ту же Марину всегда отправлял вон из квартиры, когда, например, приходила я или кто-то еще, с кем он не хотел разговаривать в ее присутствии.

Его отношение ко мне вполне может оказаться исключением из правил. Я все-таки жена единственного сына, хоть и бывшая. И я ни разу не дала ему, безапелляционно заявляя, что в самом деле не хочу. И не собираюсь, о чем Артем Александрович точно знает. Не исключено, что в свое время Тимофей показал отцу большой кулак – папочку-то своего он хорошо изучил. Да и свекор понимает, что у него, по большому счету, никого нет. Друзей нет. Только сын и я, бывшая невестка. К кому еще он может обратиться в трудную минуту? Кому он звонил сегодня? Мне. Поэтому и относится по-другому.

Я внимательно посмотрела на Артема Александровича. Он наводил в квартире порядок – вернее, то, что он сам понимал под этим словом. Его собственный, особенный порядок. И ругал ментов. Снова и снова.

Вскоре мне надоело смотреть на этот концерт в комнате для приема клиентов, да и меня, откровенно говоря, больше интересовала кладовка. Почему сам Артем Александрович про нее пока не вспомнил?

– Хватит! – резким тоном рявкнула я на него.

Он заткнулся на полуслове.

– Я не знаю, почему в вас не видно ни жалости, ни сочувствия к убитой девчонке, – заявила я, – но это ваше личное дело.

Артем Александрович попытался что-то возразить, но я перебила его:

– Я здесь осталась с единственной целью. Догадываетесь, с какой? Что вы проверяете свои баночки-скляночки? Вам не кажется, что бумаги Тимофея гораздо важнее? Или хотя бы деньги, которые вам оставил сын? Там ведь, как я догадываюсь, сумма немалая.

Свекор хмыкнул.

– Деньги – дело наживное, Катька, – сказал он. – А вот без своих баночек-скляночек, как ты их назвала, я пропаду. А ними, с моими родными, – свекор ласково погладил какой-то пузырек из темного стекла, – я заработаю столько, сколько мне нужно.

– Тогда я пойду посмотрю сама, – объявила я.

– Пошли вместе, – сказал свекор, первым устремляясь к темной комнате.

Он зажег свет, внимательно огляделся, заявил, что тут, по его мнению, менты не копались. Я за время его разглагольствований уже несколько раз чихнула. Ну почему бы не вытереть пыль? Или хотя бы дать такое задание Марине? Почему он сюда никого не пускает?

Свекор тем временем протиснулся к комоду в дальнем углу темной комнаты. Пес последовал за ним, чихая, как и я. Я осталась у входа, не желая пачкаться, а пройти, ничего не задев, было невозможно.

Артем Александрович отодвинул какую-то коробку, чтобы добраться до нужного ящика, потом, кряхтя, его выдвинул и стал рыться внутри. Я изнывала от нетерпения.

– Ну чего там? – спросила я наконец.

Свекор поднял голову.

– Катька, – шепотом сказал он, – тут все только мое. Тимофей не перепутал ящик?

– Смотрите в других, – тут же велела я и сама решила все-таки принять участие в поисках.

В комоде никаких бумаг, смахивающих на банковские документы или письма, не оказалось.

Свекор ринулся к покосившемуся шкафчику, открыл его и практически сразу же извлек внушительную пачку долларов, показал мне и убрал обратно. Потом проделал то же самое с одной из многочисленных коробок. Деньги и там были на месте.

– Будем все разбирать? – спросила я, хотя, откровенно говоря, делать мне это очень не хотелось.

– А смысл? – опустив плечи, спросил Артем Александрович. – Ведь ради чего-то сюда вламывались? Теперь мы знаем, ради чего. Но откуда они узнали, где хранятся Тимкины документы?

Мы встретились взглядами.

– Пойдемте на кухню, – предложила я. – Там и обсудим все возможные варианты.

Глава 7

Санкт-Петербург. 11 апреля, воскресенье

– Катька, – обратился ко мне свекор, разливая крепчайший кофе, – ты не думай, что я такой бесчувственный, а?

Я попыталась что-то возразить, но он поднял руку, жестом прося меня помолчать.

– Видел я, каким взглядом ты за мной следила. Да, Катька, я, конечно, не подарок, и наверняка многие бабы на меня обижаются. Признаю. Но я, Катька… Эх, погоди, выпью рюмку за Маринку.

Артем Александрович встал, извлек из холодильника початую бутылку «Синопской», вопросительно посмотрел на меня, я покачала головой, а свекор налил себе, сказал: «Пусть земля ей будет пухом», выпил до дна, занюхал рукавом и опять посмотрел на меня.

И пустился в объяснения.

На днях Марина почувствовала, что у Артема Александровича появился новый интерес, по-бабски почувствовала, точно так же, как жена всегда чувствует на теле мужа тончайший аромат чужих духов, шампуня, мыла, замечает мельчайший след помады, один волосок. В общем, запах другой женщины… Да и по поведению мужчины можно что-то определить: более тщательно бреется, поливает себя одеколоном как-то не так, внимательно выбирает галстук.

Хотя у Артема Александровича с Анютой еще ничего не было, но они встречались уже трижды, сегодня был четвертый раз. И Маринка закатила истерику. Истерик Артем Александрович не переносил. Бабских истерик. Ему хватило жены, матери Тимофея, на всю оставшуюся жизнь. Ее он какое-то время терпел, да вообще-то долго терпел (а она-то что от него вытерпела! – хотелось крикнуть мне, но я сдержалась: не мне судить об их отношениях), потому что всегда считал, что семья – это святое, но потом и с законной супругой, матерью единственного сына, развелся. Что уж говорить о сожительницах?

– Я бы до сих пор жил со Светкой, – заявил он мне. – Помнишь Светку? Она у меня была сразу же после Елизаветы Сергеевны. И со всеми другими бы не расставался. – Свекор помолчал несколько секунд и добавил с хитринкой в глазах: – Ну, может, иногда на стороне заводил бы небольшую интрижку. И все. Я всю жизнь ведь имел интрижки. Ну ты сама понимаешь, Катька, где я работал. Актрисочки там, то да се. Но всегда возвращался к жене. А Лизавета моя долго делала вид, что ничего не замечает. А потом то ли возраст у нее, период этот ваш бабский такой нехороший, то ли что… В общем, начала мне истерики закатывать. А у меня на них аллергия. Я и свалил.

Точно так же он расстался со Светланой и со всеми последующими пассиями, которые имели место быть до настоящего времени. Скандалы Артему Александровичу были ни к чему. Но любвеобильный свекор никогда надолго один не оставался и, как я уже упоминала, каждая следующая пассия оказывалась моложе предыдущей. Когда перейдем на криминал?

И вот в начале прошлой недели тихая до этого времени Маринка закатила ему грандиознейший скандал. Свекор пригрозил: еще раз откроешь рот не по делу – выгоню. Она в ответ поставила ультиматум, чтобы выбирал: или она, или «та потаскуха». Свекор вспылил. Маринка тоже в долгу не осталась и отчалила к маме, заявив, что вскоре приедет за вещами.

В четверг она вернулась, вела себя паинькой. Возможно, потому, что с матерью у нее отношения всегда были не самыми лучшими. А в пятницу после долгого отсутствия Артема Александровича (он ведь у меня дома гримировал Тимофея и группу товарищей) опять устроила разборку. Ну Артем Александрович и отправил ее восвояси и теперь уже сам заявил, чтобы собирала свое барахло, когда его не будет дома, потому что он ее больше видеть не желает. Конечно, когда мы встретились с Артемом Александровичем сегодня в квартире Тимофея, свекор не посчитал нужным посвящать меня во все эти детали. И никогда бы не посвятил, если бы не случилось то, что случилось…

Сегодня с утра Маринка позвонила, Артем Александрович как раз планировал встретиться с Анютой на квартире сына (он всегда первый раз постельный сеанс проводил там), а поэтому заявил Марине, чтобы приезжала, прикинул примерное время своего возвращения, велел до этого уложиться со сборами и дождаться его, чтобы отдать ключи.

Она и дождалась, только с девятью граммами свинца в теле.

– Мне ее жалко, Катька, – заявил свекор. – По-человечески. Молодая девка. Стерва, конечно, и потаскушка. Я понимаю: о мертвых или хорошо, или никак. Но… Ей бы жить и жить. Но я чего подумал в первый момент, когда мы узнали, что ее здесь… Что ее бог наказал. За…

– За что?! – взревела я, не в силах больше сдерживаться. – За то, что вам скандал устроила? Так вполне обоснованно, между прочим. И вам поэтому ее не жалко? Да вы…

У меня не хватало слов. Вернее, хватало, но я как-то никогда с Артемом Александровичем не позволяла себе использовать нецензурную лексику, хотя так сейчас хотелось выбрать крепкое словцо, ну хоть кобелем старым назвать этого… старого кобеля. Но я не должна так опускаться. Чтоб ему пусто было!

Свекор вздохнул. Я взглянула на него еще раз и поняла, что он хочет мне в чем-то признаться. До этого шла вступительная часть? Артем Александрович снова вздохнул.

– Ну давайте, – устало сказала я. – Не томите. Что еще?

– Откуда ты знаешь, что есть что-то еще?

Я молчала.

– Ну, в общем, так, Катька… – Свекор сжал виски, потом потер их, вздохнул в очередной раз. – Ты знаешь, что именно мужчина никогда не сможет простить женщине?

Я пожала плечами. Могла предложить несколько вариантов.

– Катька, ну она, то есть Маринка… – Теперь свекор прикрыл ладонью глаза. – Она сказала, что я в постели – никак. Поиздержался. – Свекор посмотрел на меня глазами больной лошади. – И молодую девку не могу… Ну я… Я почему к тебе тогда, в четверг, приставать стал… Ну немножко… Ущипнул там тебя… А сегодня с Анькой поехал встречаться. – Артем Александрович потер виски. – Я бы не стал торопить события с Анютой. Я обычно дольше бабу обхаживаю. Вы же это любите. А если мужик быстро в постель не тянет, задумываетесь: что же это он? И чуть ли не совращаете сами. Я всегда момент чувствую, когда брать надо. А тут… Я точно знаю, что Маринке со мной хорошо было. Ну знаю, и все. – Свекор грохнул кулаком по столу. Бутылка с рюмкой подпрыгнули. – Не жила бы она тут столько времени. Я ведь ей и как муж, и как отец был. Она без отца росла. И с матерью отношения поганые были. Она же мне все выплакивала. Я ведь первый взрослый человек оказался, кто ее слушал. А тут такое… Когда она сказала… Ну я поехал себя с Анькой проверять. Ну не то что мне проверка нужна… Так, для уверенности. Но с Маринкой я бы больше не мог… Не мог бы, и все. И тут, когда я увидел ее мертвую… Ну и первая мысль была: покарал ее господь. Я ведь ее на руках носил. И…

Свекор решил хлопнуть еще одну рюмку водки, долго молчал, а потом опять поднял на меня глаза. Смотрели они очень грустно.

– Да, в первый момент я, как уже сказал… ну позлорадствовал, что ли… Ну первая реакция у меня такая была. Что-то типа: а так ей и надо. А теперь… теперь жалко.

В уголках его глаз блеснули слезы, он высморкался.

Я молчала и думала невеселые думы. На этот момент у меня в голове вертелись два возможных варианта развития событий – в соответствии с только что полученной информацией.

Во-первых, Маринка могла почему-либо захотеть отомстить Артему Александровичу. Ну не совсем почему-либо, я могла опять же предложить несколько возможных вариантов. Это он считает, что он был ей и отцом, и мужем и на руках ее носил. Не знаю. Не уверена. Я с ними не жила и с Маринкой не общалась. Артем Александрович смотрит со своей колокольни. Она вполне могла жить с ним только из-за денег и тихо его ненавидеть, а в подходящий момент постараться нанести самый болезненный удар. Или ее дико разозлило появление соперницы, которую она почувствовала – если не точно узнала об Анюте. Может, так он ее достал, что сдержаться было просто невозможно, или она знала самое слабое место Артема Александровича.

Свекор, как он сам мне только что признался, подобного простить не мог. И решил, что должен отправить Маринку к праотцам. В состоянии аффекта решил. Почему он утверждает, что последний скандал состоялся в пятницу после его позднего возвращения? Скандал вполне мог состояться сегодня утром. Мне же это не проверить. А потом свекор быстренько прикинул, как ему обставить сцену. Уж он-то, всю жизнь проработавший в кино, мог придумать массу вариантов развития событий, да еще и с театральными эффектами. Он так и сделал. Вызвал к сыну на квартиру сначала Анюту, потом меня…

В таком случае пистолет он забрал из квартиры Тимофея гораздо раньше. На всякий случай, например. Насчет вспоротых диванов предпоследнего, опять же, бабушка надвое сказала. Мог и Артем Александрович постараться (раз никаких следов взлома на двери нет). Могли, конечно, и Тимофеевы недруги. Или обычные воры – а вдруг? Сейчас такие специалисты, что следов взлома на двери могут и не оставить. Но теперь мне почему-то казалось, что это дело рук свекра, заметающего следы.

И документы, оставленные Тимофеем, он сам куда-то перепрятал. Ну кто, скажите на милость, мог, ничего не перерывая, сразу же направиться к нижнему ящику того дальнего комода в темной комнате?

В таком случае свекор через некоторое время сообщит мне, что документы эти нашел. В другом месте. Где-то рядом. Мол, Тимофей мне не так объяснил, или я не так поняла. Или Артем Александрович не скажет вообще ничего на эту тему. Зачем?

Хотя Тимофей говорил, что отцу не сообщил об этих документах и месте, где их припрятал. А вдруг отец по закону подлости полез именно в тот ящик? И нашел. И переложил. У него же тут черт ногу сломит. А как найдешь, если я даже не знаю точно, что искать? Бумаги в таком-то ящике. А бумаги можно рассовать по нескольким разным папкам. Или вообще не по папкам.

Для подтверждения этой версии требовалось узнать точное время смерти Марины (что там покажет вскрытие и как бы мне получить эту информацию?) и данные о том, из какого пистолета стреляли. И принадлежал ли он Тимофею. Хотя как я смогу это все узнать?!

Вторым возможным вариантом был следующий. Сама Марина знала место, в которое Тимофей запрятал свои бумаги. Опять же, надо бы выяснить у предпоследнего, была ли Марина здесь, когда он заходил. Ключи у Тимофея имелись. Но стал бы он, человек осторожный, прятать что-то в присутствии посторонней? Марина, конечно, была не совсем чужой, но тем не менее. Зачем лишние глаза и уши? Он ведь даже отцу не сказал про документы, а мне про пистолет. Кстати, о птичках. А если у него вообще не было пистолета? Если оружие хранилось у Артема Александровича где-нибудь в загашнике? Вполне и вполне. Мог в свое время стырить… Где? Да где угодно. На съемках они использовались? Или у кого-то из своих клиентов последних лет. Или просто ему его подарили на всякий случай. Или купил, в конце концов! Теперь можно купить все, что угодно, – были бы деньги. А деньги у свекра явно есть. Судя по тем пачкам, что я сегодня видела. Да и сколько сейчас он стоит? Не думаю, что больше штуки баксов. Даже меньше.

Но я отвлеклась. Итак, рассматривая второй вариант, я предположила, что Марина каким-то образом узнала о бумагах Тимофея, спрятанных в нижнем ящике комода. Может, она видела, как он выходил из парадного, когда возвращалась домой. А потом… заглянула в темную комнату и увидела следы в пыли. Вот ради чего следует держать дом в чистоте! Мы сами сегодня по отсутствию следов определили, что менты в темной комнате не рыскали. А Марина поняла, что Тимофей туда заходил. И в какой угол лазал. А дальше уже дело техники.

Но что было в тех документах? Могла она что-то понять? Я должна выяснить у предпоследнего, что конкретно там было.

И что дальше делает Марина?

Предлагает кому-то выгодно продать информацию. Например, из клиентов Артема Александровича. Она же знала кого-то. Во что она ее оценила? На кого вышла? Вариантов можно было предположить великое множество. И тем самым подписала себе смертный приговор.

Но мог быть и третий вариант, похожий на второй. Марина знала, где Тимофей припрятал непонятные ей бумаги. Некие личности сегодня с утра посетили квартиру второго бывшего, а потом направились сюда – выяснив, что Артем Александрович уехал, а любопытная соседка отправилась в магазин. И застали Марину, которую Артем Александрович в самом деле выгнал в пятницу и которая сегодня приехала за вещами. Марине приставили пистолет к виску – и она вдруг вспомнила про бумаги. Чтобы выторговать себе жизнь. Ведь в минуты, когда тебе угрожает смертельная опасность, мозг срабатывает мгновенно и очень четко, отсеивая ненужную информацию и выбирая нужную. Она и выбрала. И эти самые некие лица поняли, что нашли то, что искали. Поэтому ничего в квартире не перерывали. А Маринку все равно убили.

И как я могу реально проверить эти версии?

Кстати, а ведь и милицейскую со счета снимать не следует. Пришли грабители, следившие за квартирой, куда ходит столько народу, причем хорошо одетого. Маринка случайно попалась под руку.

Но с делом в любом случае следовало разобраться. Тимофей поручил мне бумаги. Ну не совсем поручил, но оставил их мне… А они пропали. Я обязана их найти. Ради себя. Ради второго бывшего. Обязана, и все тут. И вообще я терпеть не могу, если чего-то не понимаю. И если в чем-то не разобралась. А этот клубок, запутывающийся вокруг, начинал мне нравиться все меньше и меньше.

Кого я могу взять в помощники? Посвящать в свое расследование свекра не хотелось: мало ли что у него на уме. Каких дров он успел наломать? Вольно или невольно. Для начала неплохо бы поговорить с Тимофеем. Накопилось у меня к нему несколько вопросов.

И что мне говорить капитану Туляку или еще кому-то из следственной бригады, если они снова возжелают со мной побеседовать? Капитан вообще-то не дурак… Если станет выяснять все связи нашей семьи… А ведь станет. Я могу оказаться в центре событий. Дружим мы по каким-то непонятным причинам со вторым бывшим свекром. Он гримирует неизвестно кого, неизвестно зачем. Я – финансовый консультант, хорошо известный в городе. Не одни ли у нас со свекром клиенты? Не я ли их ему поставляю? И не он ли ко мне отправляет своих? И где его сын и мой бывший муж? Куда исчез? Почему? Где его искать?

А если капитан докопается до взлома квартиры Тимофея? Почему мы со свекром не сообщили в милицию? Посчитали подобное вполне нормальным? А стали бы мы сообщать, если бы сами обнаружили труп Маринки? К каким выводам придет родная милиция? По крайней мере, ясно одно: зачем органам (да и кому угодно) знать что-то лишнее про мои дела? Чем они меньше про тебя знают, тем тебе спокойней жить. Но если капитан снова появится… Я из него попытаюсь вытянуть все, что они успели раскопать. Ну, может, и сама поделюсь какой-нибудь незначительной информацией… Капитана, конечно, обучали вести допросы и колоть свидетелей и подозреваемых, а меня… Но у меня зато есть неоценимый опыт ведения переговоров на финансовые темы. Со всякими прохвостами-банкирами и хитрожопыми клиентами.

Информацию мне получить следовало. О времени смерти Маринки. Об орудии убийства. К кому я должна обратиться за ней? А не поинтересоваться ли у нашего начальника службы безопасности? Хоть он, конечно, бывший чекист. Есть ли у него связи в ментовке? Мне он, пожалуй, окажет такую услугу. Интересуюсь обстоятельствами смерти сожительницы бывшего свекра, с которым пребываю в прекрасных родственных отношениях, – это если начальник службы безопасности вздумает меня проверять. Пусть проверяет, только бы выяснил, что мне нужно. Завтра прямо с утра дам ему задание.

Но где же все-таки бумаги Тимофея?!

Если они еще здесь, мне следует их поискать.

А для этого… нужно сейчас напоить свекра до беспамятства. Он ведь почти не пьет, так что не особо привычен к этому делу. Но здоров, как бык. Сколько ему нужно? Эх, клофелинчику бы… Ведь наверняка имеется. Или еще какая-нибудь пакость, хоть он и специализируется по гримам. Но ведь где одна дрянь, там и другая найдется. Или еще что-то из этой серии. Чтобы быстренько отключился.

Однако у меня под рукой ничего такого не было.

Я бросила взгляд на Артема Александровича. Он сидел с мрачным видом и неотрывно смотрел в пустую рюмку. Уже хорошенький? Но мне нужно, чтобы он крепко заснул. И желательно, чтобы во время моих поисков в квартиру никто не приперся. И очень бы желательны перчаточки. Мои «пальчики» тут будут совсем лишними – в определенных местах.

– Артем Александрович, – тихо позвала я, – может, ляжете? Давайте я вам постелю?

Он с мрачным видом покачал головой и налил себе еще одну рюмку.

А может, мне приехать попозже? Не хочется тут сидеть и смотреть, как он нажирается. Я сама бы выпила, а так только душу мне травит. Вот съезжу домой, перекушу, посплю пару часиков, позвоню сюда для порядка… Но надо взять ключ. Маринкин, например. Если что – так вы же сами меня вызвали, Артем Александрович! Вспомнит, что звонил? Навешаю лапши на уши. То же и для любопытной соседки. Мол, вызвонил, сволочь, среди ночи. Приехала, чтобы с собой не покончил, а то грозится. Как раз из дома перчатки прихвачу.

Другой возможности обыскать квартиру может и не представиться. Или свекор все перепрячет. Если документы Тимофея, конечно, еще здесь.

– Артем Александрович! – позвала я.

Он не откликнулся. Тогда я перегнулась через стол и потрясла его за плечо. Свекор вскинул голову.

– Я поеду, а то мне завтра рано на работу вставать.

Он кивнул с отсутствующим видом, и я не поняла, дошел ли до него смысл сказанных мною слов или нет.

Я встала, тихо спавший все это время под столом пес мгновенно вскинул голову и вопросительно посмотрел на меня.

– Пошли, – сказала я любимой собаке.

Мы покинули кухню, я быстренько огляделась в прихожей, заметила ключ, висевший на гвоздике рядом с вешалкой, прихватила его, потом приоткрыла дверь в большую комнату. При виде очерченного мелом контура и следов запекшейся крови стало не по себе, и я опять быстро закрыла дверь. Туда заходить не хотелось. С вожделением посмотрела в сторону темной. Но сейчас еще не время.

Когда я уже положила руку на задвижку, чтобы открыть входную дверь, тишину квартиры прорезал телефонный звонок. Не марш Мендельсона с моего сотового. Это надрывался обычный аппарат, висевший на стене в прихожей.

Поскольку свекор был не в состоянии разговаривать, трубку сняла я.

На мои «Алло!», повторенные несколько раз, ответили тяжелым дыханием, затем последовали короткие гудки. Я тоже опустила трубку на рычаг и прислонилась к стене. Мне стало нехорошо.

Потом я встрепенулась. Какого черта я повесила трубку? Если бы не повесила, можно было бы узнать, откуда звонили. А я, идиотка, о чем думала?!

Внезапно я резко дернулась: у моего уха снова затрезвонил аппарат. Ну если это опять все тот же…

Я сняла трубку. Молчание. Но без дыхания на этот раз. Для начала я решила немного выпустить пар и только заявила пару ласковых, как мне тут же в ответ выдали тираду, состоящую из таких колоритных выражений, что даже у меня уши невольно стали сворачиваться в трубочку.

Со мной говорила женщина. Пьяная в стельку. Уж кем она меня только не называла…

– Простите, – вежливо перебила я ее словесный понос, с трудом сдерживаясь, чтобы самой снова не перейти на нецензурщину, – а вы знаете, с кем разговариваете?

Моя собеседница на мгновение опешила, потом выдала еще парочку колоритных выражений, из которых я поняла, что меня считают новой сожительницей свекра.

– Вы ошиблись, мадам, это его невестка. А вы, собственно говоря, кого именно хотели? Нельзя ли по имени?

На другом конце провода икнули, явно задумались, а я тем временем поинтересовалась, с кем имею честь так мило общаться.

Это оказалась Маринкина мать, только что вернувшаяся из морга.

У меня мгновенно возникло желание превратить наше заочное знакомство в очное, воспользовавшись соответствующим состоянием тетеньки, и я предложила приехать к ней в гости с бутылкой водки, чтобы помянуть Маринку. Мое предложение было встречено на ура, мне сообщили адрес, пытаясь объяснить, как найти дом, если двигаться от троллейбусной остановки. Я попробовала прервать этот поток ориентиров по питейным точкам, на другом конце провода все равно настояли на том, чтобы пояснить, в каком магазине лучше покупать водку и какую именно и что продавщице обязательно надо сказать, что это для «тети Вали». Я обещала все сделать, как велено, и с трудом от собеседницы отвязалась.

– Поедем в гости, – объявила я псу.

Тимка выразил явное недовольство.

– Надо для дела, – вздохнула я. – Ты же понимаешь?

Пес тоже вздохнул, но поплелся за мной к двери, чтобы из одних гостей следовать к другим. Представляю, что мы увидим в квартире милой дамы, явно уважающей зеленого змия…

Уже сев за руль, я внезапно застыла.

А ведь в первый раз я слышала в телефонной трубке мужское тяжелое дыхание. Или это тетя Валя так дышала? Пожалуй, нет. Первым звонил мужчина. Но вот кто это был?!

Я тронулась с места, на всякий случай поглядывая в зеркало заднего вида. Мой «хвост» обо мне не забывал.