Текст книги "История крымчаков Евпатории"

Желтые розы с траурной лентой

На конечной станции журналист покинул опустевший вагон подземки. Поднявшись наверх по лестнице, он остановился у автобусной остановки и, сделав глубокий вдох, лениво потянулся, расправляя измученные красным чемоданом мышцы рук. Людей на остановке не было, лишь в двадцати метрах под зеленым пластмассовым козырьком каменного павильона стояла продавщица цветов с изрядно помятыми букетами желтых роз. Вслед за Барским наверх поднялся крепко сложенный мужчина, которого журналист окрестил «телефонистом». Всю дорогу, от вокзала до конечной станции он, не переставая, болтал по мобильнику. Проехав очередную станцию, незнакомец прикладывал к уху телефон и что-то быстро говорил своему собеседнику, потом занимал место у двери и ждал следующей остановки. Марату еще в метро он показался подозрительным.

Поднявшись наверх, незнакомец продолжал болтать по телефону, объясняя собеседнику, у какого входа его надо искать. На пальцах правой руки у него были татуировки в виде перстней, а на левой щеке – красное родимое пятно.

– Меченый фраер, – отметил мысленно Марат. – И, скорее всего, судимый, Глазки бегают из стороны в сторону и башка на шарнирах.

Журналист потянулся к чемодану, чтобы придвинуть его поближе, но в этот момент стоявший рядом мужик неожиданно бросился на него. Из рукава куртки он вытащил деревянные нунчаки и попытался ударить Марата по голове. В последнюю секунду журналисту удалось увернуться от грозного оружия каратистов. Отскочив в сторону, Марат попытался оказать сопротивление нападавшему и, сжав кулаки, стал в боксерскую стойку, но это его не спасло. Сильнейший удар нунчаками обрушился на его правую руку. Дальнейшее сопротивление было бесполезным, рука повисла, как плеть, и малейшее движение вызывало острую боль.

– Локтевой сустав повредил, сучара, – поставил себе диагноз Марат. – Теперь уж точно на грязи поеду.

Суставы у Марата всегда были слабым местом. В детстве он перенес ревматизм, и теперь малейшая травма вызывала мучительную боль. Чтобы не испытывать судьбу, Марат побежал в сторону продавщицы. Он надеялся, что нападавший не рискнет избивать гостя столицы на глазах свидетеля. Тем временем у чемодана появились два помятых типа в надвинутых на глаза фуражках. Схватив за ручку чемодан, они понесли его к остановившимся недалеко от автобусной остановки потемневшим от грязи белым «Жигулям» с нечитаемым номером. Через минуту к ним присоединился каратист, прекративший преследование своей жертвы. Марат остановился возле продавщицы и не знал, что ему делать дальше. Бежать вслед за грабителями было рискованно, звать на помощь граждан и милицию – бесполезно. Немногочисленные прохожие делали вид, что ничего не видят, а осторожная продавщица цветов демонстративно отвернулась от дороги, всем своим видом показывая, что в свидетели она не пойдет ни за какие коврижки.

– У меня чемодан сперли с вещами, – тихо произнес Марат, но продавщица никак не отреагировала на его слова.

– Неужели вы ничего не видели? – продолжил Марат, – они же на ваших глазах, средь бела дня…

– Гражданин, вы меня с кем-то спутали. Я не милиционер и здесь я торгую цветами, а свои проблемы вы решайте сами, – зачастила женщина. – Мне нет никакого дела до вас и ваших вещей. Если понравились розы – берите, и не морочьте голову.

– Самое время покупать желтые розы, – недовольно буркнул Марат, направляясь в сторону пешеходного перехода. На противоположной стороне улицы он увидел желтое такси с шашечками, но перейти на другую сторону дороги журналист не успел. С белыми «Жигулями», в багажник которых грабители пытались запихнуть его чемодан, произошло нечто странное. Вначале автомобиль сильно тряхнуло, а потом на дорогу вывалился водитель, повернувший в замке ключ зажигания. От сильнейшего удара током свалились на землю и двое его сообщников. В следующую секунду машина задымила, а потом вспыхнула пионерским факелом. Огонь вначале вырвался из-под капота, потом перекинулся в салон. Через минуту – рванул бензобак. Мощный взрыв разбросал в разные стороны детали автомобиля, остатки красного чемодана и тела преступников. Марат вернулся к цветочнице, которая с ужасом смотрела на взорванный автомобиль, и протянул ей десять долларов.

– Самое время покупать желтые розы, – злорадно-торжественно проговорил журналист. – Букетик положите на покойника.

Потом, сделав долгую паузу, продолжил:

– Забудь про чемодан и его хозяина. Ты же не хотела идти в свидетели, когда об этом просил обворованный гражданин, а сейчас тебе сам бог велит молчать. Запомни, свидетели убийства долго не живут!

– Да я знать никого не знаю, и видеть ничего не видела, – в страхе отшатнулась от Марата женщина. – Мое дело цветы продавать.

– Вот и прекрасно, – усмехнулся Марат. – А теперь сделай букет из двенадцати желтых роз, перевяжи черной траурной лентой и отнеси к месту гибели уличных воров. Только быстрее шевелись, пока менты не приехали. Жертва – на твое усмотрение.

Женщина схватила цветы, быстро обвязала их лентой и бросилась к автомобилю. Подойдя к одному из лежащих на земле мужчин, продавщица положила ему на грудь траурный букет и без оглядки понеслась прочь от взорванного автомобиля. Тем временем Марат спустился в подземный переход и, пройдя сквозь торговые ряды, вышел на противоположной стороне улицы у остановки такси.

– В аэропорт, – повелительно бросил Марат дремавшему за рулем усатому таксисту. Седые роскошные казацкие усы заменяли водителю всю растительность на гладко выбритом поблескивающем в лучах уходящего солнца черепе.

– Куда надо? – вытаскивая из ушей стереонаушники, спросил водитель простуженным хриплым голосом.

– В аэропорт, тебе сколько раз повторять? – недовольно скривился Марат.

– В аэропорт с радостью, – расплылся в улыбке таксист, – я музыку слушал, поэтому не расслышал ваши слова.

Марат занял место на заднем сиденье, погладил травмированную руку и, прикрыв глаза, безмятежно задремал. Дорога в аэропорт должна была занять около часа.

Водитель включил «Русское радио», которое в Киеве почему-то вещало исключительно на украинском языке. Зазвучавшая из динамика песня Марата порадовала. «Ты ж мэнэ пидманула» для украинцев была не просто народным фольклором, а чем-то вроде национального гимна. Песню сменили новости на русском языке.

– Только что, с пометкой «молния», «Крымский аналитик» сообщил о гибели двух карманников в киевском метро. Свидетели утверждают, что смерть карманников наступила после того, как они похитили бумажник у гостя столицы. В пресс-службе УВД эту информацию комментировать отказались. Но это еще не все. По информации все того же сайта «Крымский аналитик» кроме двух карманников свою смерть на конечной станции метро нашли еще трое грабителей. По словам очевидцев, «Жигули» грабителей взорвались после того, как уличные грабители попытались засунуть в багажник украденный у неизвестного гражданина огромный красный чемодан на колесиках.

Вездесущий корреспондент «Крымского аналитика» высказал предположение, что эти два происшествия открыли месячник внесудебных расправ с карманниками и грабителями в Киеве. По информации «Крымского аналитика», операция, которую проводят неизвестные граждане на территории Киева, носит название «Желтая роза». Не исключено, что жертвами народных мстителей в ближайшее время могут стать не только сами грабители и карманники, но и оборотни в погонах, которые «крышуют» в Киеве криминальные группировки.

За бортом самолета – минус шестьдесят

В этот момент в салоне самолета прозвучали слова командира экипажа: «Наш самолет летит на высоте 10 тысяч метров, скорость – 800 километров в час. За бортом температура воздуха минус 60 градусов. В аэропорту „Домодедова“ будем через два часа».

Женщина сделала глубокий вдох, пошевелила пальцами рук и открыла глаза.

– Я только что видела удивительное кино. Скажите, вы знакомы с Маратом Барским? – пристально посмотрев на соседа, спросила женщина.

– Кто он такой? – ушел от ответа старик, протирая платочком очки с темными стеклами.

– Главный герой моего сна. Журналист-убийца, – неожиданно женщина скривилась от боли и схватилась за живот.

– Вам плохо? – испугался Маркус. – Я могу чем-нибудь помочь?

Женщина схватила руку Маркуса и сильно прижала к животу. Старик ощутил, под рукой беспрерывное движение мышц, от которого Лена извивалась, как змея. Приступ длился минуты три, потом спазмы прекратились, и женщина прикрыла глаза, пытаясь расслабиться.

Не зная, что делать дальше с соседкой, Маркус задал дурацкий вопрос: «Вам плохо?».

Женщина отпустила его руку.

– Со мной впервые такое. Мне уже лучше.

Она прикрыла глаза, но долго молчать не смогла. Придвинувшись вплотную к соседу, зашептала ему в самое ухо: «Вы не пугайтесь. Это скоро пройдет. Давайте поговорим о чем-нибудь».

Маркус не представлял, о чем с ней можно говорить, и выдал весьма странную фразу:

– Мне показалось, что вы были свидетелем взрыва у станции метро. В прошлой жизни вы торговали цветами на остановке и ни во что не вмешивались потому, что боялись бандитов. И в то же время вы взяли у Марата десять долларов и положили на грудь еще живому бандиту 12 желтых роз.

– Откуда вы знаете про цветы? – неожиданно возмутилась женщина. – Этот фильм еще не снят, и у этой истории нет продолжения. Я видела только начало фильма. Никто не знает, чем закончится эта история.

– Почему же никто. Я знаю, чем закончится ваше кино. Зло будет наказано, воры и грабители убиты, а Марат вернется в Крым, Лена.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? Я не называла свое имя, – вновь удивилась женщина, пристально рассматривая сидящего в соседнем кресле собеседника.

– Это не самое трудное задание в моей жизни. Для ученика Вольфа Мессинга – это первый, низший уровень предсказаний.

– Так вы гипнотизер? – оживилась женщина. – И как я об этом сразу не подумала. Вы внушили мне эту историю, и я увидела придуманный вами фильм. Оказывается, все это просто гипноз. А я боялась лететь в самолете. Мне было так страшно. Вы даже представить не можете, что творилось со мной несколько минут назад.

– Почему же не могу. Я видел ваш «сеанс повторного фильма». Думаю, нам пора познакомиться. Меня зовут Марк, но не Твен, – тихо произнес Маркус. Он старался не афишировать свою настоящую фамилию и имя.

– Вы тот самый журналист?

– Нет, вы не внимательны. Меня зовут Марк, а главного героя вашего сна звали Марат.

– Почему вы так странно представляетесь: Марк, но не Твен? Марк Твен – американский писатель. Какое отношение вы имеете к нему? Вы его родственник, наследник?

– Ни то, ни другое, ни третье, – рассмеялся старик. – Меня действительно зовут Марк, мало того, я не имею никакого отношения к Марку Твену. Единственное, что нас роднит, – это профессия. Я придумываю разные истории, превращаю людей в литературных героев и подвожу читателей к мысли, что зло должно быть наказано.

– А журналист Марат? Он будет убит? Он погибнет?! – быстро заговорила женщина.

– Кто вам сказал такую глупость, – усмехнулся Маркус Крыми, поглаживая левой рукой подбородок, – запомните, мадам, главные герои не умирают. Благодаря фильмам и книгам они будоражат умы людей разных поколений. Книга – это послание из века прошлого в мир будущего.

– Детективы долго не живут, – покачала головой женщина. – Это одноразовая литература. Криминальное чтиво интересно, пока ты пытаешься распутать детективный сюжет, но стоит узнать, кто настоящий убийца, как книга тут же летит в корзину для бумаг. Я за свою жизнь прочитала сотни детективов, и ни один из них не находится на моей книжной полке. Вы спросите, почему? Потому что я никогда не буду их перечитывать!

– И, тем не менее, вас интересует судьба Марата, – улыбнулся старик.

– Тут другое. Вы, помимо моей воли, втянули меня в криминальную историю. Заставили положить розы на грудь живому покойнику, – она запнулась на последней фразе. – Я, кажется, сказала что-то не так. Когда я положила розы на грудь пострадавшему от взрыва грузину, он был еще жив.

– Это ничего не меняет, – тут же пришел на помощь старик, – я списал его, как отработанный материал. Он не представлял никакого интереса оставшимся в живых. Вор, грабитель, преступник. О таких вспоминают только матери и дети, поднимая рюмку с водкой в день смерти.

– Можно подумать, что ваш Марат лучше. Почему вы оставили в живых убийцу, а убили простого вора?

– Потому, что я Марк, но не Твен, – ушел от ответа на прямой вопрос старик.

– А может, образ Марата списан с автора? Начинающие писатели свои повести и романы наводняют реальными героями из своей жизни. Или я не права?! – Хитро прищурилась Лена.

– Меня смутило слово «начинающий», – искренне рассмеялся старик. – Неужели я так молодо выгляжу?

– Я не хотела вас обидеть, но в этой истории не было тайны, которая обычный сюжет превращает в захватывающий детектив, – жестко произнесла женщина, – такие книги пишут начинающие авторы или…

– Или выжившие из ума старики, – усмехнулся Маркус. – Тем не менее, в ваших словах есть доля правды. Все очевидно. Вначале Марат убил двух карманников отравленной иглой, которая находилась в бумажнике с «денежной куклой». Помните в сказке: «Смерть Кощея на кончике иглы». А потом Марат взорвал машину с грабителями, используя дистанционный взрыватель. Мина ловушка срабатывала в том случае, если вор отдалялся на двадцать метров от хозяина с его чемоданом. Причем все было по-честному. Вор получил предупреждение от чемодана: «Пиастры! Воры украли пиастры». Потом следовал предупредительный удар током, и только после этого – желтые розы на грудь. Такова схема. Но это только присказка. Нам еще предстоит пережить с вами финал этой жуткой истории. Самое страшное преступление, о котором я когда-либо писал, будет совершено на борту этого самолета.

– Вы хотите предложить читателям ТАЙНУ ЗАКРЫТОЙ КОМНАТЫ? – зачастила женщина. Чувствовалось, что детективы ее хобби. – Борт самолета идеальное место для подобных историй. В восьмом ряду погибает человек. Под подозрением все пассажиры, в том числе и случайно оказавшийся в самолете сыщик. За время полета он должен будет вывернуть наизнанку всех пассажиров и при посадке предъявить полиции настоящего убийцу.

– Детектив в духе Агаты Кристи, – рассмеялся старик, – но я не пойду по вашему следу. Это ваша история. У меня все будет иначе. Но мы с вами отвлеклись от главного. Я хочу понять причину вашей болезни. Откуда этот страх? Вы лечились у психиатра?

– Нет. У меня с нервами все в порядке.

– Значит, вы не обращались к врачам. Тогда объясните, почему вы умирали от страха? Вы принимали лекарства, наркотики?

– С чего вы взяли?!

– Во время взлета вы потеряли сознание, ни на что не реагировали. Такое состояние вызывают сильнодействующие лекарства или наркотики. Вам перед полетом давали лекарства?

– Никто ничего мне не давал.

– Но вы же приняли какое-то лекарство во время взлета.

– Это был аэрон. Таблетки от укачивания.

– «Аэрон» не по этой части. Что-нибудь необычное происходило с вами накануне вылета? Не спешите с ответом. Я веду речь о гипнозе, моментальном кодировании со сменой ценностей при помощи психотерапии действием.

Старик внимательно смотрел на женщину. Его интересовали не слова, которые она говорит, а мимика, движения глаз и руки. За двадцать лет работы в психбольнице он научился ставить диагноз по походке, по тому, как больной входит в кабинет, как садится на стул, какие слова произносит первыми. Причем никто толком не мог объяснить, как это удается делать сотрудникам психбольницы. И что интересно, опытные санитары, не имеющие специального образования, порой были более точны в диагностике, чем молодые врачи-психиатры. Маркус пытался использовать этот уникальный опыт, но соседка по креслу не вписывалась в привычные рамки.

– Не было гипноза, не было кодирования, – прервала размышления Маркуса Крыми женщина. – Мне просто стало страшно. Я видела падение самолета. Он должен был разбиться на взлете. А потом появился этот Марат с красным чемоданом и желтыми розами…

– Но этот страх не мог появиться сам по себе.

– Я не знаю, что на меня нашло. Мне стало страшно, и все, – неожиданно прижалась к старику Лена. – Расскажите, как вы стали гипнотизером.

– Случай. Его величество случай. Я учился на первом курсе медицинского училища. Пришла классный руководитель и раздала направления на первую практику в больницы. Одни проходили практику в хирургии, другие в терапии, роддоме, мне досталась психбольница. Я должен был месяц там отработать санитаром.

– И как вас там встретили?

– Как родного, – усмехнулся старик. – Для меня эта практика оказалась весьма непростой. Я впервые увидел настоящих сумасшедших, которые бегали по отделению, о чем-то говорили, что-то спрашивали. А главврач мне: «Учитесь слушать больного. Надо понять, что его беспокоит. И еще, запомните на всю жизнь, „врач на больных не обижается“. Это касается всех: и санитаров, и медсестер. Что бы ни делал, чтобы ни говорил психически больной человек, – это болезнь. Проявление болезни!».

Я стал присматриваться к больным, разговаривать, и вскоре исчез страх. Я перестал их бояться. Спокойно входил в палаты, помогал медсестре делать уколы. А через месяц, подписывая характеристику, главврач больницы предложила мне поработать в свободное от учебы время санитаром. Там же, в больнице, я впервые услышал о гипнозе и увидел, как молодая женщина-врач Вера Алексеевна, усыпляя больных, внушала им полезные мысли, снимала страх, депрессию…

Я напросился к ней в ассистенты, и после сеансов гипноза мы много говорили о тайнах мозга, внушении, а однажды она вручила мне очень редкую в то время книгу о гипнозе. Это была монография какого-то немецкого автора. Читать ее было сложно, но из этой книги я узнал главное: гипнотизером может стать практически любой человек. Причем для того, чтобы научиться усыплять больных, не нужно иметь специальное образование, достаточно овладеть техникой гипноза. Я стал зубрить приведенные в книге инструкции, и примерно через месяц попросил своего наставника разрешить провести самостоятельно сеанс гипноза.

Понятно, что я сильно волновался, но мне был передан хорошо внушаемый больной, которого я без труда смог усыпить и провести полноценное внушение. Тогда модно было лечить больных алкоголизмом при помощи гипноза и аутотренинга. Доктор, оценив мои способности и знание специальной техники, похвалила начинающего гипнотизера и предложила продолжить опыты под ее контролем.

Со временем я стал лечить страдающих не только алкоголизмом, но и неврастенией, неврозами навязчивых состояний. Потом Вера Алексеевна уехала, и я уже самостоятельно продолжил лечить больных при помощи гипноза.

Мои опыты над больными одобряли не все. Одни не верили в эффективность моей работы, другие – сам гипноз считали шарлатанством.

И, наверное, я бы никогда не смог переубедить скептиков, если б однажды в больницу не поступил очередной самоубийца. (В советские времена всех, кто пытался покончить с собой, автоматически признавали душевнобольными и помещали в психбольницу). Так вот, этот пациент выделялся даже среди тех, кто по нескольку раз попадал на лечение. Было ему около шестидесяти. Жил мужчина в небольшом пригородном селе, и вешаться надумал из-за того, что посчитал себя больным сифилисом. Родственники успели снять старика с петли и доставили к нам в больницу.

Около месяца самоубийцу лечили нейролептиками и специальными препаратами, но эффекта это не давало. Он считал себя «конченым человеком, который заразил любимую жену сифилисом». Понятно, что пациент с такой фобией был обследован венерологом в первый же день его поступления в стационар, но никакой венерической болезни у него не обнаружили. Психиатры поставили странному пациенту диагноз «невроз навязчивых состояний» и установили за ним особый надзор. Дело в том, что старика ни на минуту не покидали суицидальные мысли, и в любой момент он мог наложить на себя руки.

На одной из планерок главврач спросила, смогу ли я провести Яблокову сеанс гипноза. Я согласился, хотя до этого дня среди моих пациентов самоубийц не было.

– Проверьте внушаемость и попробуйте успокоить больного. О болезни и его навязчивых идеях не вспоминайте.

Маркус ушел в свою прошлую жизнь, он уже не видел рядом с собой женщину, пассажиров самолета и стюардесс.

– Установить контакт с больным было непросто. Врачам он не верил, утверждая, что те скрывают от него истинный диагноз. Был подавлен и считал свою жизнь законченной.

На мое счастье Яблоков оказался хорошо внушаемым, и уже на втором сеансе я довел его до сомнамбулизма. Формула внушения была проста и понятна: «Вы совершенно здоровы. Вас ничто не беспокоит. У вас нет никаких болезней».

Для его излечения мне потребовалось провести десять сеансов. Яблоков повеселел, мысли о самоубийстве уже не приходили ему в голову, и он пообещал, что, вернувшись, домой, займется хозяйством. Вскоре врачи выписали пациента из больницы. Но на душе у меня было неспокойно, а вдруг Яблоков не удержится и вновь полезет в петлю. Я хоть и верил в силу гипноза, но с самоубийцами гипнотизеры-врачи в то время не работали. Никто не хотел рисковать своей репутацией, да и проверенных методик лечения гипнозом самоубийц нет даже сегодня. Цена врачебной ошибки могла оказаться слишком высокой – человеческая жизнь. Каждое утро после выписки Яблокова из стационара я со страхом просматривал милицейскую сводку о чрезвычайных происшествиях, связанных с душевнобольными и попытками самоубийств в городе и прилегающих районах. Фамилии Яблокова я там не встречал.

А через неделю мой пациент вместе с женой пришел в диспансер на контрольный осмотр и принес с собой два огромных мешка яблок «для врачей и гипнотизера», которые вернули его к жизни.

От подарка мы не отказались и в течение недели пациенты больницы получали в дополнение к ужину яблоки, собранные в собственном саду вчерашним самоубийцей. На пятиминутке главврач объявила мне благодарность и вручила в качестве премии пакет яблок. После этого случая в нашем диспансере уже никто не сомневался в силе гипноза.

– А с Вольфом Мессингом как вы встретились? Почему вы называете себя учеником Вольфа Мессинга? – спросила женщина

– Слухи о том, что в психдиспансере гипнозом лечат даже самоубийц, расползлись по городу, и ко мне стали приводить весьма известных в городе людей. Однажды пришла хорошо одетая женщина и привела супруга. Болезнь у него была традиционная для России – бытовое пьянство. Жена терпела это, пока он пил после работы, но когда стал выпивать на работе, а трудился Павлов в юридической консультации, после неоднократных скандалов привела его к психиатру. От стационарного лечения больной категорически отказался, он боялся огласки и соглашался только на гипноз. До этого случая гипноз в диспансере при лечении алкоголизма использовали как вспомогательное средство. Заниматься с Павловым пришлось в нерабочее время, когда в коридоре не было амбулаторных больных, которые могли бы рассказать своим знакомым о том, что известный юрист лечится гипнозом.

И случилось чудо. Десять получасовых сеансов гипноза без каких-либо медикаментов навсегда отбили охоту у Павлова прикасаться к спиртному. Понятно, что зависело это не только от меня, но и от установки самого больного, и помощи его супруги.

После этого случая я окончательно убедился в силе гипноза. А тут еще в наш город на гастроли приехал знаменитый на всю страну Вольф Мессинг. Разумеется его выступления в городском театре я не мог пропустить и во время сеанса вызвался ассистировать легендарному гипнотизеру. На сцене я и еще несколько зрителей исполняли роль «народного контроля». Мы должны были следить, чтобы Вольф Мессинг при проведении психологических опытов не пользовался подсказками и не подглядывал в зал. Вольф Григорьевич находил спрятанные в зале вещи, читал мысли на расстоянии, заставлял зрителей превращаться в детей, играть в куклы, в футбол. Некоторые его опыты были больше похожи на фокусы, потому что разумных объяснений тому, что происходило на сцене, он привести не мог.

После представления любопытного ассистента Вольф Григорьевич пригласил в гримерку, где я признался, что владею гипнозом и лечу больных. Моим словам Вольф Григорьевич, скорее всего не поверил, но, несмотря на это, на следующий день предложил встретиться в более спокойной обстановке.

К этой встрече я хорошо подготовился. Заново перечитал формулы внушения, а для того, чтобы наглядно продемонстрировать свои способности, прихватил из кабинета метроном и блестящий шарик, которые использовал для проведения сеансов гипноза в диспансере.

По-русски польский еврей Вольф Мессинг говорил неважно, но я ловил каждое слово великого гипнотизера. От лечения больных он открещивался, говорил, что ему подменять советскую медицину нельзя, а вот об опытах своих рассказывал охотно. Там же, в номере гостиницы, он попросил показать, как я ввожу человека в состояние гипноза. Для чистоты эксперимента в номер к гипнотизеру пригласили молодую горничную. Я достал из сумки три пенициллиновых флакона, закрытых пробкой, и попросил определить, в каком из них был бензин, одеколон и вода. Женщина без труда выполнила задание. Я протянул флаконы Мессингу, он понюхал и широко улыбнулся. В этих флаконах не было ни бензина, ни одеколона. Трюк с флаконами был простейшей пробой на внушаемость, и то, что женщина определила по запаху «бензин и одеколон», давал мне шанс не ударить лицом в грязь перед Мессингом.

Женщина оказалась хорошо внушаемой. И я, отложив в сторону блестящий шарик и метроном, провел так называемый «молниеносный гипноз». После того, как Вольф Григорьевич убедился, что я действительно владею гипнозом и знаю «лечебные формулы внушения», он показал мне, как можно находить спрятанные вещи.

– Выберите эмоционального человека, лучше молодую девушку-истеричку. Возьмите ее за руку и делайте резкие движения. Если она настроена против вас, то будет уводить вас от объекта. Если положительно, то сама вас приведет к предмету. Так что все просто. Надо быть только внимательным к людям, и все получится».

Попытался я выяснить у него правду о двух легендах, которые рассказывали люди. Было ли такое, что ему удавалось покидать тюрьму, загипнотизировав охрану, и получить сто тысяч рублей в госбанке по заданию Сталина. На эти вопросы Вольф Григорьевич предложил мне найти ответ самому.

– Если вы проводили сеанс гипноза для охраны, собрав ее в одном помещении, то это вполне реально, – начал я раскрывать секреты великого гипнотизера. – А вот получить деньги, предъявив чистый лист бумаги вместо чека, невозможно.

Вольф Григорьевич не стал со мной спорить и элегантно увел разговор в сторону от этой темы.

– Вы станете известным человеком после того, как оставите медицину и перестанете лечить больных гипнозом, – посмотрев мне в глаза, сказал Мессинг.

– И кем же я стану?

– Писателем, – улыбнулся Вольф Мессинг. – И после того, как мое предсказание сбудется и вы лично удостоверитесь в том, что я никогда не обманываю людей, вы напишите обо мне и об этой встрече книгу.

Мы проговорили с Мессингом еще два часа. Великому артисту нравилось играть роль учителя и наставника. Он показывал психологические опыты, которые никогда не проводил на сцене, и, расставаясь, сказал: «У меня есть к вам два предупреждения. Первое, никогда не общайтесь с миром мертвых – это опасно. И второе, об опытах, которые я проводил в этой комнате, никому не рассказывайте, пока я не уйду в иной мир.

Признаюсь сразу, что в предсказание о моем писательском будущем я не поверил. В городе я был уже достаточно известен, благодаря сеансам гипноза, и всю оставшуюся жизнь хотел посвятить медицине. Но Вольф Мессинг, похоже, знал о моем будущем намного больше, чем я мог предположить.

– История, похожая на сказку. Вы ее придумали сейчас для меня или этот текст вы уже использовали для охмурения замужних женщин? – неожиданно спросила Лена.

– Женщины любят ушами, – усмехнулся старик. – И если мне нужно было кого-то охмурить, я не использовал заученные тексты, я импровизировал. А теперь поговорим о вашем муже. Чем знаменита эта уходящая натура?

– Ничем он не знаменит. Мой муж бизнесмен средней руки. Никогда не хватал с неба звезд, но и не бедствовал.

– И это все? А как же «пивной бочонок»? – удивился старик. Он ждал длинной исповеди с кучей жалоб на невнимание и непонимание. Невроз навязчивых состояний не мог развиться на пустом месте. А этот диагноз Маркус пока не исключал, шизофрения «отпала» сама собой. Женщина хорошо ориентировалась во времени, в пространстве, адекватно реагировала на вопросы. Страх перед полетом мог иметь свою глубинную причину. И этой причиной могли быть проблемы в семье. – Расскажите, что вас не устраивает в семейной жизни.

– Я не буду обсуждать с вами мою семейную жизнь, – неожиданно взорвалась женщина.

– Тогда расскажите о своем бизнесе. Два ресторана в Крыму – это размах, – похвалил соседку по креслу писатель. – Как вам удалось получить эти рестораны?

– Три года назад я отдыхала с мужем в «Украинской мечте», познакомилась с главврачом. Он мне показался милейшим человеком, – мгновенно сменив тон, продолжила женщина. – Муж мой в это время искал в Крыму торговую точку, чтобы поработать летом. Я спросила у главврача, не сможет ли он отдать нам в аренду полуразрушенный летний кинозал под кафе или ресторан. Главврач пару дней думал, а потом сказал, что согласен. Мы провели там ремонт, вложили приличные средства и стали работать. Вначале все было хорошо: аренда небольшая, санэпидстанция и пожарники брали с нас по-божески, местный мэр всего два раза за сезон привел к нам своих гостей-халявщиков. Так что к концу сезона мы вернули потраченные деньги и кое-что заработали.

– На следующий год вы расширили производство, возвели величественное здание приморского ресторана и стали грести доллары лопатой, – продолжил старик.

– Мы действительно хорошо заработали на общепите в Крыму, но строить больше ничего не стали. Дело в том, что главврач санатория каждый год перезаключал с нами договор аренды. И эта самая аренда росла как на дрожжах.

– Что-то не припомню, чтобы в Крыму росла аренда, – засомневался старик. Он продолжал поиск причины страха, и рассказ о проблемах в бизнесе натолкнул его на весьма популярную версию.

– Санаторию мы платим стабильную сумму. Речь идет, скажем, так, о дополнительном финансировании отдельных граждан, – осторожно подбирая слова, пояснила Лена.

– По-русски это звучит, как дача взятки должностному лицу, – поддел женщину старик.