Текст книги "Психушка"
Автор книги: Марк Агатов
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Так он тебя и послушает, – неожиданно влез в разговор голый колдун. – Да он из-за этой бабы удавит любого. А на него самого главная врачиха дурдома глаз положила, в кровать к себе затащить хочет.
– И все-то ты знаешь, колдун, и везде-то ты побывал. А у нас контора закрытая. Здесь болтунов-колдунов ой, как не любят. Особенно тех, кто про персонал сплетни распускает. Гарик, расписывайся в книге, и вали отсюда, пока Виктор Иванович твою бабу не женил на себе в рабочем кабинете.
Гарик быстро вышел из приемного отделения, подошел к машине.
– Алиса где? – спросил он у шофера.
– Кофе пьет.
Гарик прошел в экспертное отделение, нашел кабинет председателя ВВК и без стука распахнул дверь.
Алиса мило болтала с Виктором Ивановичем.
– Больного я сдал. Мы уезжаем. Можете оставаться, если желаете.
– Подожди. Я сейчас выйду.
Ее «сейчас» растянулось на полчаса. Наконец, она появилась у машины в сопровождении Виктора Ивановича.
– Я остаюсь в Краснолиманске до завтра. Можете ехать без меня, – сообщила водителю Алиса Викторовна.
– А раньше сказать об этом нельзя было? – возмутился Гарик.
– Нет. Я только что приняла это решение. Так что прощайте.
Гарик такой подлости от Алисы не ожидал.
– Я ж тебе говорил, что этот Виктор Иванович ее любовник, а ты не верил. У меня чутье классовое на измены. В общем, пролетел ты мимо врачихи, как фанера над Парижем.
– Еще неизвестно, кто пролетит! – буркнул под нос Гарик. – Меня на слободке высадишь.
– И со Светкой ты пролетишь сегодня. Она баба тертая, до свадьбы не даст, иначе ты не женишься на ней. Она ж у нас девушка нетронутая. А после свадьбы всем по барабану будет, первый ты у нее или сто первый. Законная жена, блин. Моя тоже до свадьбы девушкой прикидывалась, а потом призналась, что я у нее уже пятый.
– Может, сто пятый? – поддел шофера Гарик.
– Нет. Она мне фотки первой пятерки показывала в альбоме. Да и опыта у нее в этих делах не было. Только на третий год в ней баба проснулась. А на первых порах доска доской в постели.
– Тебе видней. А я все равно Светку проверю сегодня на вшивость. Заодно и узнаю: врет она или нет, – махнул рукой Гарик.
– Проверять как будешь? По старинке или у вас особые наработки имеются.
– Я женщин не насилую, – стал серьезным Гарик. – Я особые точки знаю на позвоночнике. Меня наш невролог иглотерапии учила. Если правильно надавить, женщины заводятся без иголок.
– И на ком ты проверял эти точки? На шизофреничках или психопатках?
– На ней и проверил. Она показала, куда давить, ну, я и надавил.
– И какой результат?
– Положительный. Ей понравилось.
– И это все?
– А что я должен был с ней еще делать?
– Баба ж открытым текстом себя предлагала.
– Не тот случай. Ей уже под сорок, а замужем никогда не была и лечит иголками только баб.
– А ты как к ней попал?
– Лариса послала. Сказала, иди, учись. Пригодится в жизни, – пояснил Гарик.
– И Лариса была твоя первая пациентка?
– Ну и дурак же ты, Костя, – неожиданно взорвался Гарик. – Лариса главврач больницы. Если ей иголки пропишут – она к врачу пойдет. Я ей зачем?
– И на ком ты еще проверял полученные знания?
– На Светке пару раз.
– И что, работает?
– Не знаю, Светке нравится.
– Слушай, Гарик, ты мне покажи эти точки, а я потом на жене попробую.
– Приводи жену.
– Жена тебе моя зачем? – настороженно посмотрел на Гарика шофер.
– А как я их искать буду, на тебе, что ли?
– Так эти точки, что, не на одном месте у всех?
– У жены твоей в одном месте, у тебя в другом, но это еще не все. Давить на них тоже по-разному надо. На одну точку сильнее, на другую – чуть-чуть. Ну, что решил? Жену приведешь ко мне?
– И она должна будет раздеться перед тобой?
– А как иначе. Через одежду я не умею.
– Губы раскатал, чтоб я жену перед ним раздел догола. Иди, Светку лечи. Может, женит тебя за это?
Муки ревности
Поездка с колдуном в Краснолиманск и встреча с бывшим преподавателем для Алисы закончилась громким скандалом. Владимиру позвонила из больницы женщина, которая сообщила, что Алиса Викторовна собирается остаться на ночь у своего старого любовника. Володя тут же вызвал такси и помчался спасть жену от подлого обольстителя.
Выяснять отношения они начали еще в машине, потом продолжили на кухне.
– Объясни, что с тобой происходит!? – орал Владимир. – На второй день твоей работы в этой больнице ты уже целовалась с санитаром. Объясняла это тем, что он тебе жизнь спас. Но санитару ты не понравилась, и он тебя бросил, нашел себе молодую, красивую медсестру. А ты, вместо того, чтобы подумать о семье, тут же летишь в Краснолиманск к своему старому любовнику. После санитара тебя, что, на старичка потянуло? Ему уже за сорок, и это при молодом муже, от которого ты «умираешь в постели». А может, ты притворялась все эти годы и не любила меня?
– Володя, успокойся. Я хотела переночевать у своих родителей.
– У родителей?! – подскочил с кулаками к Алисе Владимир. – Почему ж я тебя нашел в больнице, в его кабинете, а не у постели больной мамы?!
– У меня дела были.
– Какие у тебя могут быть дела в Краснолиманской больнице с бывшим преподавателем мединститута?
– Я в Краснолиманск колдуна привезла. Надо было решить кое-какие вопросы.
– Что ты мне врешь! Какие вопросы. Этого колдуна должен был везти санитар и на эту поездку ты сама напросилась! Сама! Мало того, ты почему-то села не на врачебное место, а рядом с больным, выгнав из салона машины санитара. Интересно, о чем ты с ним говорила в дороге и что тебя связывает с колдуном?
– Ничего меня с ним не связывает, – отмахнулась от подозрений в измене Алиса. – Я устала и хочу спать.
– Ах, ты устала, ты хочешь спать. Скажи мне, только правду, ты сегодня это и преподу своему сказала бы? Или эта отмазка только для законного мужа?
Владимир неожиданно схватил жену за волосы и поволок ее в спальню. Алиса отчаянно сопротивлялась, но Владимиру все же удалось дотащить ее до кровати. Он швырнул ее на спину и в истерике стал избивать жену.
– Говорила мне мама, что мы не пара, что ты будешь изменять мне потому, что до свадьбы таскалась с мужиками. Ты зачеты Старкову в постели сдавала и на свадьбу всех своих любовников притащила, чтоб они смеялись надо мной, потому что делали с тобой все, что хотели! Говорила мне мама, чтоб я непорочную девушку в жены брал, чтобы первый у нее был и единственный. А я не послушался. Шлюху выбрал красивую, тварь неблагодарную из хорошей семьи!
В этот момент Алиса осознала, что ненавидит своего мужа.
«Ничего, я припомню ему эту ночь, – думала Алиса, сжимая зубы. – К Виктору Ивановичу приревновал. Не стала б я с ним спать, потому что Виктору Ивановичу женщина нужна только на одну ночь, потом от него ласкового слова не услышишь. А вот в любовь с ним можно играть годами. Пять лет я ему голову крутила в институте».
По правде сказать, мужчин у Алисы было немного. Причем большая часть ее бурных романов с однокурсниками закончилась после знакомства с молодым аспирантом.
Володя был настоящим интеллигентом, дарил цветы, водил Алису в театры, на концерты, и не форсировал отношений. Ему доставляло огромное удовольствие гулять по улицам города с красавицей невестой и ловить на себе завистливые взгляды мужчин. И только перед свадьбой он неожиданно при своей мамаше завел разговор о том, что хотел бы жениться на девушке, не познавшей мужских ласк.
Алиса хотела вначале обмануть его в постели, но потом решила поставить на место раз и навсегда обнаглевшего ботаника.
– Мне за свое прошлое не стыдно, а если ты ищешь для семейной жизни девственницу – фонарь тебе в руки. Свободен.
После этого разговора Владимир целую неделю ползал на коленях перед Алисой, вымаливая прощения за глупые слова. Эта неделя и стала началом конца их семейной жизни, вернее, раз и навсегда выстроила особые отношения в семье. Володя страстно любил Алису и не видел своей жизни без нее, она же великодушно позволяла себя любить.
– Володя, успокойся, я тебе не изменяла. Я люблю тебя. У нас сын…
– Сына вспомнила, а может, это не мой сын? Я же тебя накануне свадьбы с бывшим любовником застукал в кафе. Ты ж мне говорила, что давно порвала с ним. А тут захожу в кафе, а там моя Алиса вместе с этим ничтожеством кофе пьют!
– Я тебе сто раз говорила. С этим мальчиком я встречалась до тебя. А потом мы расстались навсегда. И в кафе я со Славиком встретилась случайно.
– Да ты спала с ним, и с санитаром, и со Старковым, и со студентами-однокурсниками. Ты – шлюха! – Владимир уткнулся лицом в подушку и громко зарыдал.
«Какой ужас, у меня муж психопат-истерик! – неожиданно осознала Алиса. – Его лечить надо, а я дура с ним в любовь играла. Глаза закрывала, Гарика на его месте представляла, и он увидел меня настоящей страстной, желанной, любимой. Я же с ним никогда такой не была. Как все было просто в теории. Закрыла глаза и представляешь себя в объятьях любимого мужчины. Ну, кто догадается, что ты отдаешься не надоевшему мужу, а своим фантазиям? И вот результат. Доигралась! Теперь, я – шлюха! Он понял, что я ему опять изменяю. Как тогда в кафе. Накануне свадьбы я пришла к своему любимому мальчику, плакала у него на груди, просила прощения и любила его, любила, любила! Плакала и любила! Мне нужно было тогда бросить все и уехать с ним навсегда. Но я не смогла, у меня же жених из хорошей семьи, кандидат наук. Перспективный, солидный, а то, что не любила я его – это мелочи».
Алиса вспомнила слова своей мамы:
– Я за твоего папу тоже без любви выходила замуж. Симпатичный, умный, из хорошей семьи, не пьет, не курит. А у меня такие красавцы до него были: артисты, поэты, художники. И ничего, живем без истерик и скандалов, дочь вырастили красавицу…
Минут через десять Володя перестал плакать и, посмотрев на Алису, продолжил свой нескончаемый монолог о женской чести, супружеской неверности и опасности, которые таят в себе случайные связи. Алиса его не слушала и даже сделала вид, что уже заснула. Но тут на Володю что-то нашло. Он сорвал с нее халат и попытался изнасиловать собственную жену.
– Тебе в постели настоящий мужик нужен, – орал он. – Сильный, смелый, наглый. Сейчас ты его увидишь. Я покажу тебе, на что я способен! Тебе понравится, потому что ты шлюха ненасытная!
Алиса вначале яростно сопротивлялась, а потом, закрыла глаза чтобы не видеть обезумевшего супруга. Он был ей противен!
Разбор полетов
Петр Петрович Иванов стоял по стойке «смирно» перед начальником горотдела КГБ Скалозубом.
– Докладывай, что с колдуном?
– Все под контролем. Его положили на обследование в первое отделение республиканской больницы. Думаю, что он там задержится надолго. Поставят диагноз, и все будет в порядке. Сумасшедший несет всякую чушь.
– Да мне плевать на этого колдуна с пожарной каланчи. Ты мне ответь, почему по городу слухи пошли о скандале в горкоме? До генерала дошло.
– Генералу кто-то из наших слил. Я – анализировал. В горкоме о скандале знали только участники. Посторонних там не было, – униженно забормотал Иванов.
– И кто ж тогда слил генералу информацию о том, что второй секретарь с заведующим отделом промышленности женами менялись по средам и четвергам.
– Не знаю, но я установлю.
– А что тут устанавливать! – взорвался Скалозуб. – Врачиха твоя генералу все и слила. Ты зачем колдуна к новенькой потащил? Лариса Ивановна сама бы все оформила, как надо.
– Побыстрее хотел, думал, не откажет органам.
– И кто направление подписал?
– Лариса Ивановна подписала, а Алиса Викторовна сопровождала его лично в больницу.
– Не так все было. У меня там тоже есть свои люди. Алиса Викторовна сама напросилась на эту поездку. Целый час рядом с колдуном сидела в машине. Ты мне скажи, почему бабы к этим колдунам липнут? Жена секретаря горкома умная баба, и эта Алиса Викторовна из профессорской семьи, врач-психиатр. И туда же, исповедоваться перед этим ничтожеством! – возмутился Скалозуб.
– Да мошенник он. По городу бродит целый день, вынюхивает все, сплетни городские собирает, а потом рясу напялит, и выдает человеку то, что насобирал о нем. И заметьте, он только баб лечил от порчи и сглаза. Мужики к нему не ходили.
– Алиса Викторовна о чем с ним в машине говорила? – прервал подчиненного Скалозуб.
– Он по руке ей гадал. О любовниках ее говорил.
– И много у нее любовников?
– Пока об одном известно. Она со Старковым ночевать собиралась, но мы пресекли, на всякий случай. Да и Старков после скандала с мужем Алисы Викторовны станет сговорчивее. Какая-никакая аморалка. Так что с диагнозом колдуну у нас проблем не будет. А еще за ней санитар увивается, но ему там ничего не светит. Она ж не дура, чтоб до санитара опуститься.
– Иванов, не нравится мне эта баба. Сделай так, чтобы она навсегда забыла об этом деле. Это ж дискредитация партийных органов.
– Сделаю. Тема одна назрела. Завтра и займусь.
«Голубые»
Утром Алиса Викторовна молча позавтракала, сделала новую прическу и, бросив мужу «Сегодня за мной не приходи», выскочила на улицу.
Ей было по-настоящему плохо. Она вдруг осознала, что живет с самым настоящим психопатом, который считает ее шлюхой. Уж чего-чего, но этих слов от мужа она не ожидала.
«Ну, ничего, я ему покажу „шлюху“. Он теперь все получит! Жаль, что мой любимый мальчик уехал в Сибирь! – думала Алиса. – Он бы меня понял, приласкал и полюбил нежно и ласково».
Недалеко от больницы неожиданно дорогу Алисе преградил молодой красивый мужчина в дорогом костюме. Он спросил, как пройти в библиотеку.
Алиса остановилась, оценивающе посмотрела на незнакомца и сказала с издевкой в голосе: «Вы можете произнести другие слова?».
– Мужчина тут же упал на колени и продекламировал по-актерски громко: «Я вас люблю!».
– Достаточно, – улыбнулась Алиса и деловой походкой направилась в сторону больницы. Когда она вошла в диспансер, парень, прочитав вывеску, нерешительно остановился, а потом развернулся и, втянув голову в плечи, ушел в сторону моря.
Алиса с интересом наблюдала за незнакомцем через окно своего кабинета. Мужчина ей понравился.
– Значит, у меня все еще все впереди, – тихо произнесла она.
Но впереди ее ожидало не романтическое свидание с таинственным незнакомцем, а поездка к художнику Старовойтову.
– Жалобу нам переслали из ЦК КПСС на Руслана Старовойтова, – протянула Алисе после окончания пятиминутки письмо с красным штампом Лариса Ивановна. – Сосед пишет, что Старовойтов поселил у себя в комнате непрописанного танцора из балета Каретникова Вячеслава.
– Днем и ночью они спят в одной кровати и занимаются половым развратом, – процитировала Лариса Ивановна письмо ветерана внутренних войск МВД.
– А мы тут при чем? – недовольно спросила Алиса Викторовна. – Пусть милиция разбирается, кто с кем спит.
– Руслан Старовойтов отсидел в тюрьме семь лет за мужеложство. В деле есть заключение судебно-психиатрической экспертизы. Диагноз: шизофрения, простая форма. На учете, как социально опасный. Карточка с двойной красной полосой. В анамнезе – нападение на персонал. Поедешь с Барским. Его забирать надо. Вопросы есть?
– Я не поеду с Барским.
– Почему?
– Я не поеду с этим клоуном, он после работы передо мной устраивал цирковые представления с медсестрой из хирургии, – взорвалась Алиса Викторовна.
– Ревнуешь пацана к молодой девке. Знал Гарька, чем тебя достать можно. Хороша сестричка: молодая, глупая и целуется с душой, аж дрожит от страсти. Завидуешь?
– У меня муж есть. Почему я должна кому-то завидовать?
– Значит, с мужем у тебя полное взаимопонимание. Тогда объясни, почему ты вчера захотела остаться в Краснолиманске? – вплотную подошла к Алисе главврач.
– Потому что рабочий день закончился, и я хотела родителей проведать.
– Мне-то не ври. Что тебе колдун наплел про Гарика?
– Я не буду обсуждать эту тему.
– Твое право. А мне Гарик тоже нравится. С шестнадцати лет мальчик у меня на глазах. Ждала, когда он настоящим мужиком станет, а тут ты нарисовалась.
– Так это ты звонила моему мужу?
– Нет. Твой Виктор Иванович для меня пройденный этап. Ухаживает он, конечно, красиво, но в постели не очень. Возраст. А Гарик молодой, сильный…
– Погоди, ты что, на Гарика тоже глаз положила? – подозрительно посмотрела на главврача Алиса.
– Не могу ж я своего сотрудника отдать в неумелые руки хирургической медсестры. Гарику нужна опытная женщина-психиатр, красивая, умная.
– Ты надо мной издеваешься? – взорвалась Алиса.
– Ты же влюбилась в него по самые уши, и эта любовь тебя скоро до психушки доведет. Правду скажи, Гарик по ночам снится? – обняла за плечи Алису главврач.
– И что будет, если я скажу, что снится? На электросон отправишь или уколы от любви назначишь?
– Нет. Это не поможет. Работайте вместе, бог с вами. А Виктора Ивановича оставь в покое. Он старый для тебя. Езжай к Старовойтову.
– Лариса, скажи честно, почему ты меня с Гариком все время посылаешь к извращенцам и убийцам? Старовойтов живет на втором участке. Почему я должна оформлять его в больницу? О нем по «Свободе» говорят, по «голосам» разным. Он известный художник. Ты хочешь, чтоб и обо мне стали говорить на радио «Свобода»?
– Какой он художник, я не знаю, но в психбольницу Старовойтов попал после того, как его картины показали Хрущеву. А Хрущев всех участников выставки обозвал педерастами. Вот и загудел в тюрьму после выставки Старовойтов. ЦК же на особый контроль дело художников-абстракционистов поставил.
– Так Хрущева уже давно нет в Кремле.
– Хрущева нет, а ЦК КПСС остался.
– Хорошо. Есть жалоба на художника, но я какое отношение к Старовойтову имею? Это же не мой участок.
– Правильно, не твой, но Шполянскую я не могу послать к Старовойтову.
– Почему?
– Потому что Раиса Васильевна не найдет оснований для его помещения в психбольницу, а я не хочу нарываться на скандал. Есть партийная установка с самого верха: «голубых» – каленым железом! А тут еще ветеран МВД перевозбудился из-за того, что ему общей ванной пользоваться приходится с каким-то педерастом. Да и показательные поцелуи у дверей больницы пора прекращать. Мне это тоже не нравится.
– И каким образом их можно прекратить? – подошла вплотную к главврачу Алиса Викторовна. – Бросить мужа и повести Гарика в ЗАГС?
– Нет. Взять его за руки и поцеловать.
– Но для этого не обязательно ехать к «голубым», – возмутилась Алиса. – Я могу его поцеловать хоть сейчас в твоем кабинете, на твоих глазах.
– На голубом фоне Гарик смотрится лучше. Надеюсь, ты понимаешь, что это шутка. Письмо закрыть нужно сегодняшним числом. Шполянская дотянула до последнего.
– Лариса, как ты думаешь, а Гарик спал с этой медсестрой? – неожиданно спросила Алиса.
– Нет, мне рассказали девчонки из хирургии, что эта двадцатилетняя дура из себя девственницу изображает. Думает, что таким образом сможет захомутать неопытного в этих делах мальчишку.
– Она, что, и вправду девушка? – удивленно посмотрела на Ларису Ивановну Алиса.
– Девушка из хирургии!? Ты видела, какой кобеляж хирурги устроили при твоем появлении.
– Думаешь, врет медсестра?
– Там один Фридман чего стоит. Ни одной юбки мимо не пропустит. Кстати, он говорил, что научился восстанавливать девственность хирургическим путем, так что у Гарика есть шанс взять в жены никем не тронутую. Правда, после вчерашнего я уже гарантировать ничего не могу. Костя вчера Гарика на слободке высадил. И что он делал с этой сестрой милосердия ночью, не знаю.
– Я поговорю с ним на эту тему, – направляясь к двери, пообещала Алиса.
– Перед тем, как поехать к Старовойтову, Гарика пришли ко мне на инструктаж. И в санитарские дела больше не лезь. Твое дело в стороне стоять и наблюдать за этим «голубым» цирком.
Через пять минут в кабинете Ларисы Ивановны появился санитар.
– Явился, не запылился, герой-любовник, – с издевкой в голосе произнесла главврач. – И как ночь провел? Понравилась медсестра? Все умеет или чему-то учил никем не тронутую!?
– Я дома ночевал.
– У тебя удостоверение дружинника с собой? – перешла на деловой тон Лариса Ивановна.
– В кармане.
– Покажи.
Гарик передал удостоверение главврачу.
– Командир оперативного комсомольского отряда, – прочитала вслух Лариса Ивановна.
– Задерживать правонарушителей имеешь право?
– Конечно. Наш отряд – добровольная народная дружина при угрозыске, – пояснил Гарик.
– А чего надо?
– Художника Старовойтова в больницу привезти.
– При чем здесь удостоверение? Он у нас на учете стоит? Только Шполянская его не положит. Напрасные хлопоты. Она всех «голубых» считает нормальными.
– С Алисой Викторовной поедешь.
– Это подстава, Лариса Ивановна. Шполянская ей художника не простит. Она сожрет молодую! – возмутился Гарик.
– Ты мне еще за поцелуи у ворот больницы ответишь. Представление устроил для одного зрителя, и туда же, советы дает. Направление Старовойтову оформит Алиса Викторовна. Закроем на трое суток, а там решим. Людей наверху его любовник интересует. Пора на учет ставить.
– Так их на горячем брать надо, – засомневался Гарик.
– Вот и бери прямо в постели. Короче, когда эти двое начнут, сосед взломает дверь и первым войдет в комнату Старовойтова, следом за ним – возмущенная общественность. И только после них ты с удостоверением в руках. Громко, чтобы все слышали, объявишь, что ты дружинник, и удостоверение покажешь свидетелям.
– Лариса Ивановна, я не въехал. Зачем так понтовать? Я этих «голубых» и без удостоверения заломаю.
– Мне заламывать там никого не надо. Балерун – на учете не состоит. Надо сделать так, чтоб он на тебя, на дружинника, напал, сопротивление оказал, драку устроил. Короче, совершил противоправные действия в отношении народного дружинника в присутствие свидетелей. Теперь понял?
– Понял.
– Ну, и чего сидишь?
– А Алиса знает, что мы там будем делать с этими «голубыми»? Может, она в машине посидит, пока мы их заактируем.
– Нет. Пусть привыкает. Она сама себе работу выбрала. Мне вторая Шполянская в диспансере не нужна. Здесь ты или психиатр, или наш пациент. Третьего не дано. А тебя, если еще раз увижу с этой медсестрой у ворот больницы, выгоню с работы.
Гарик вышел во двор, сел на свое место в машине и стал наматывать на кисть левой руки вафельное полотенце.
– Кучерявый, а ты извиниться не хочешь? – повернулась к санитару Алиса.
– А за что извиняться, Алиса Викторовна? – прикинулся шлангом Гарик.
– За клоунаду твою у ворот больницы.
– Алиса Викторовна, какая клоунада? У нас все серьезно. Поцеловал – женись! Но сейчас меня больше мужики волнуют. Вот зайдем мы в комнату к Старовойтову, а у них любовь в разгаре со всякими извращениями. И что делать дальше будем? Вы такая красивая, вся в белом, а перед вами два голых мужика. Как вы потом мужу в глаза будете смотреть? Это ж полная аморалка. Да на этом фоне страстные поцелуи моей Светки у дверей дурдома – невинная шалость.
– Еще одно слово о моем муже, и я убью тебя!
– Все понял, Алиса Викторовна. Солдат святого не обидит. Я его в рамочку и на стенку, – замахал руками Гарик. – Но я не о нем беспокоюсь. Вы бы в машине посидели с Костей, его семейную жизнь гетеросексуальную обсудили, пока я с «голубыми» буду разбираться. А уж когда мы с ними все вопросы решим, и все это безобразие штанами прикроем, зайдете вы вся в белом, с французскими запахами, которые с ума сводят настоящих мужчин даже в психовозке.
– Слушай, ты, настоящий мужчина, это тебе главврач на инструктаже сказала?
– Нет, что вы, инициатива снизу. Если что не так – безграмотный санитар во всем виноват. И заголовок на «Свободе» мою самооценку поднимет на небывалую высоту: «Санитар Барский из Казантипа избил голубых во время акта». Представляете, какими глазами после этой передачи на меня женщины будут смотреть!? Борец за права женщин. В СССР мужиков и так не хватает на всех, а тут еще эти женоненавистники со своими оргиями.
– Клоун, рот закрой! – неожиданно взорвалась Алиса. – Я еду к Старовойтову разбираться с жалобой его соседа. Все остальное меня не интересует. Выявлять преступников должна милиция, а не мы. Ты меня понял, санитар!?
– Так и я о том же. Мы же с вами ангелы смерти в белых халатах. Кстати, Алиса Викторовна, прическа мне ваша нравится очень. Вы такая красивая и загадочная стали, что я прямо здесь готов стать перед вами на колени и попросить прощения за все свои прошедшие и будущие грехи. А на Костю внимания не обращайте. Он – женатик, пусть завидует.
– Алиса Викторовна, не обращайте внимания на этого балабола. Приехали. Старовойтов на третьем этаже живет. Только вы к нему близко не подходите, он просто бешеным становится при виде женщин. В прошлый раз его с милицией еле взяли.
– Потому что со Шполянской поехали, – подхватил тему Гарик. – Она защищать его стала, Ларисе звонила, на меня докладную написала.
– А ты был не виновен, потому что весь в белом, – поддела Гарика Алиса.
– Я так и не понял, в чем моя вина была. Постучал в дверь, а в комнате Старовойтов с каким-то мужиком. Я и слова сказать не успел, как он пощечину мне отвесил.
– И что потом было?
– Все по инструкции. Я ему хомут на шею в состоянии аффекта, а дружок Старовойтова кинулся отбивать больного, а тут еще Шполянская истерику закатила, чтобы я художника не душил, потому что он талант и светлая личность. Ну, и врезал я им обоим от души, чтоб руки не распускали.
– Я читала в карточке, что ты с ними сделал. Раиса Васильевна подробнейшим образом описала в амбулаторной карте, как санитар и два милиционера избивали художника и его гостя-скрипача.
– Так сами ж виноваты. Если я санитар, так мне с порога можно и в морду? Со мной такое не проходит.
– А с гостем что потом было. В карточке о нем ни слова?
– С гостем нормально все случилось, его хотели за мужеложство привлечь, а потом хулиганкой ограничились. Четыре года за мордобой с малявой о том, что он зашкареный. Короче, опустили его в СИЗО за немужское поведение.
– И ты этим гордишься?
– А я тут при чем? Мне сказали, я поехал. Его сама Шполянская отмазать не смогла, а она психиатр с двадцатилетним стажем. Жалобы во все инстанции посылала. Комиссия приезжала даже из Москвы. И все эти уважаемые люди признали меня правильным пацаном, который действовал в пределах необходимой обороны. А Шполянской выговор вкатали за клеветнические сигналы в ЦК КПСС. После этого она со мной не разговаривает.
– Все. Хватит болтать. Вначале пообщаемся с соседом.
Врач выскочила из машины и быстрым шагом направилась к дому, где жил Старовойтов.
Гарик бежал следом. В подъезде, прикрыв входную дверь, он попытался обнять врача, но Алиса оттолкнула санитара от себя и быстро застучала каблучками по лестнице.
Дверь в коммуналку была открыта. У входа в квартиру их встречал коротконогий плотный мужчина. На вид ему было около пятидесяти.
– Проходите ко мне. У нас все готово.
В скромно обставленной комнате по стенам висели фотографии бравого старшины на фоне казармы и киевского СИЗО.
– Вы кем раньше работали? – посмотрев на фотографии, спросила Алиса Викторовна.
– В НКВД служил.
– Вертухаем в тюрьме, что ли? – уточнил Гарик.
– Я в расстрельной команде служил, сопляк, – зло посмотрел на Гарика хозяин комнаты.
– Гарик, рот закрой, – поддержала заявителя Алиса. И, повернувшись к мужчине, продолжила. – Мне передали вашу жалобу на Старовойтова. Из письма я так и не поняла, чем он вам не угодил? Он угрожал вам, совершал агрессивные действия?
– Мне – угрожать, – вдруг заржал мужчина. – Не вырос еще такой человек, кто бы меня запугать смог. Я зэков приговоренных расстреливал.
– Я хочу уточнить. Ни вам, ни членам вашей семьи Старовойтов не угрожал и никакой агрессии не проявлял?
– Пусть попробует, да я его в порошок сотру!
– Понятно. А зачем же вы это письмо в ЦК написали? – продолжила разговор Алиса Викторовна.
– Так он же пидор, доктор. Я сообщил, куда следует. Мне предложили понаблюдать за ним и его связями.
– А как вы узнали, что он в одной кровати с посторонним мужчиной «занимается всякими извращениями»? – процитировала письмо врач.
– Так слышно все. Банку литровую к стене приложу, и каждое слово слышу, – мужчина приставил к стене банку и стал слушать.– Вот сейчас разговаривают и целуются. На кровать легли. А теперь, скрип пошел, как в раж войдут, будем брать.
– Но мы не можем вломиться в чужую квартиру без санкции прокурора, – попыталась остановить бдительного соседа Алиса Викторовна.
– Вы не можете, потому что при исполнении, – легко согласился мужчина. – А я могу проявить революционную бдительность, как советский гражданин и бывший сотрудник органов.
Отставной старшина вытащил из-под кровати топор и направился в коридор, где его поджидали соседки по коммуналке. Одним ударом топора он выбил накладной замок и с криком «Всем лежать!» ворвался в комнату художника, размахивая топором. Мужчины лежали на кровати абсолютно голыми. За минуту в комнату набилось с десяток женщин, которые с любопытством смотрели на голых мужиков и что-то возбужденно кричали.
Гарик, выполняя полученную инструкцию, пробился сквозь толпу к кровати и, размахивая удостоверением дружинника, заорал: «Вы оба задержаны за противоправные действия. Я – командир оперативного комсомольского отряда, дружинник. Встали! Оделись! Оба!».
– Так это ты, сука, опять пришел! – заорал художник, бросаясь на санитара. – Да я тебя…
Но договорить он не успел. Гарик набросил на шею больного полотенце и стал душить Старовойтова. Через минуту художник захрипел, теряя сознание. Увидев эту картину, к нему на помощь ринулся длинноногий парень. Он нанес хлёсткий удар ногой по лицу санитару. Удар был настолько сильный, что Гарик отлетел в дальний угол комнаты. Алиса с ужасом смотрела на происходящее и не знала, что делать. Но тут в дело вмешался отставной старшина.
С криком: «Бей пидоров!» он кинулся на танцора, а женщины навалились на голого художника. В это время пришел в себя санитар. Он подскочил к голому танцору и со всей силы ударил его кулаком по затылку. От этого удара мужчина громко охнул и мешком рухнул на пол. Вторым ударом Гарик вырубил Старовойтова.
– Молодец, салага! – удивленно посмотрел на санитара старшина. – Ты что, боксер? Это же нокаут.
– Старшина, я не боксер, я доминошник.
– Вышли все из комнаты! – неожиданно закричала Алиса. Она бросилась к танцору и стала ощупывать его голову. – Прости меня, Слава. Я не знала, я б не поехала сюда, прости. Одевайтесь. Быстрее.
– И ты с ними, Алиса. Ну, что я им сделал. Я никого не трогал. Я люблю его, понимаешь, люблю! А они нас преследуют, – Каретников плакал громко, взахлеб. Алиса помогла ему одеться.
Тем временем кто-то из соседей позвонил в милицию. Старовойтова и Каретникова, как особо опасных преступников, доставили в ИВС в наручниках.
– Кучерявый, тебе совесть мучать не будет? – после того, как они вернулись в больницу, спросила Алиса.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?