Текст книги "Превратности любви. Рассказы, очерки, фельетоны"

В советское время это квалифицировалось бы как подрыв оборонной мощи страны.

«Спаситель отечества» Егор Гайдар призывал пожертвовать настоящим поколением стариков во имя интересов будущего поколения, совершенно выпуская из виду, что нынешние олигархи паразитируют именно на результатах труда этого поколения.

Протестный стук касок шахтеров у стен Кремля напомнил господину Гайдару тот факт, что могильщиком капиталистов является рабочий класс. И он предпринял решительные меры для уничтожения этого класса. Закрылись, как нерентабельные, многие шахты. Превратились в металлолом новейшие заводы. Зная, что работники тяжелых отраслей промышленности, ушедшие на пенсию по списку №1, вряд ли поддержат не дружащие с разумом реформы Гайдара, тот противозаконно задним числом отменил им повышенные пенсии. Засилье юристов во всех сферах власти не привело к торжеству Закона. Дума принимала нужные власти законы, которые правящая элита порою не желала выполнять. Суд превратился в организацию, защищающую не закон, а интересы бюрократии.

Такие невеселые мысли наполняли Сергея, когда он рассматривал фотографии последних двадцати лет.

На фотографии – выступление на презентации его романа «А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем». Роман, который охватывал период жизни страны с 1905 по 2011 годы, получил положительную оценку критики.

Борьба с негативными сторонами жизни являлась основной целью Сергея. Вот несколько критических статей, опубликованных в печати. Главный редактор газеты «Московский комсомолец» П.Н.Гусев счел целесообразным наличие такого критического автора в газете, но его заместители увидели в этом какую-то опасность (лично себе или газете?), и под их давлением тот вынужден был идти у них на поводу, несмотря на данные автору обещания.

Так Сергей был лишен в очередной раз возможности бороться с «шариковыми» и влиять на происходящие в жизни события. Но сама жизнь продолжается. Вот фотографии на отдыхе в Турции, Тунисе, Испании, Португалии, Греции, Черногории, на дачном участке в Подмосковье.

На даче он выполнял обязанности Председателя Ревизионной комиссии. Председатели Правления СНТ быстро смекнули, что власть совершенно не интересует, что происходит за стенами этих организаций. И Председатели Правления просто не дают Ревизионной комиссии материалов для проверки. Заставить это сделать может только суд, но обращаться к нему может только Председатель Правления. А переизбрать Председателя не проще, чем переизбрать президента. И миллионы пенсионеров-дачников страдают от этого. И опять Сергей вступает в борьбу. Но с удивлением замечает, что большинство членов дачного товарищества уже давно смирилось с беспределом. А пассивность населения определяется, как минимум, тремя факторами: психологией раба, нищего и негативным опытом всех революций.

Рассматривая свой альбом, где на фото запечатлен атлетически сложенный юноша с привлекательной внешностью в окружении красавиц и известных знаменитостей, а затем старик, сохранивший разве остатки своих физических и даже умственных достоинств, Сергей прекрасно понимает, что активную прошлую жизнь настоящая жизнь напоминает лишь фрагментарно.

Несмотря на 80-летний возраст Сергей чувствует, что творческие силы, энергия, целеустремленность его окончательно не покинули. И на фоне дефицита истинных профессионалов он еще мог быть полезен стране. Но отчетливо понимает, что нынешняя элита не заинтересована в изменении кадровой политики государства, несмотря на то, что экономическая ситуация в стране настоятельно требует этого.

Но, не все так безнадежно в жизни. У Сергея, несмотря на возраст, появляются новые бескорыстные молодые друзья. Мотыльки летят на свет. Россия не раз в истории переживала трудные времена. И тот, кто знаком с русской «провинцией», знает, что российский народ и в самых сложных условиях ухитрился сохранить свои лучшие качества: патриотизм, доброту, смекалку, мужество, терпимость и оптимизм.

А вот последние фотографии Сергея: из ЗАГСа, ему 80 лет, лечение в санатории «Звенигород», фото новых знакомых.

И последняя запись на нескольких сайтах:

«Ицкович С. М. по праву человек-легенда отечественной науки. Его жизненный путь-история становления настоящего профессионала. И дело даже не в 40 авторских свидетельствах и патентах.

Сергей Маркович – прежде всего, это философ, точно осмысливающий окружающую действительность.

Своим примером он показывает, КАК НАДО СМЕЛО ОТСТАИВАТЬ ТО, ВО ЧТО ВЕРИШЬ, и при этом искренне любить жизнь и сохранить оптимистический, открытый взгляд на мир».

Значит, несмотря ни на что, жизнь прожита не напрасно. И вопреки отчаянным стремлениям «шариковых» скрыть от людей настоящих патриотов России, их имена известны и дела справедливо оцениваются.

А через пару недель Сергей планирует сдать в печать книгу рассказов под названием «Аккорды любви». Так что жизнь продолжается, и, как известно, НАДЕЖДЫ УМИРАЮТ ПОСЛЕДНИМИ.

Но, оценивая свою неспокойную жизнь, Сергей констатирует, что высокая эффективность его научных разработок базировалась на предвидении конечных результатов, благодаря огромному производственному опыту. Он был глубоко убежден в том, что, особенно в металлургии, наука без практики мертва. Те, кто знакомился с тематикой его исследований, поражались, как ему удавалось охватить такую широкую сферу деятельности. Забывая при этом, что основные открытия и изобретения базируются на стыке наук. И сейчас в очередной раз, анализируя все то, что останется незаконченным после его ухода в мир иной, Сергей невольно вспоминал последние дни ленинского наркома иностранных дел Литвинова, который, умирая, мечтал о будущем мировом величии страны Советов.

Старики

Теплым майским вечером во дворе девяти этажного дома, ближайшего пригорода Подмосковья, на составленных скамейках вокруг столика для игры в домино, собралось несколько ветеранов труда и войны. Домино и карты были в беспорядке разбросаны на столе, и старики потеряли к ним интерес. Бутылки с пивом были на 2/3 пусты.

Большинство одиноких стариков нуждалось в общении, больше, чем в повышенных пенсиях и сносных жилищных условиях. Как всегда, рядом обосновалось несколько любопытных или не знающих, чем заняться ребят. Несколько поодаль расположилось несколько бабушек с внучатами. Бабушки неодобрительно поглядывали на стариков, опасаясь, что рядом с бутылками пива появятся непременные солдатские сто грамм.

Сегодня был праздник, День Победы. И хотя не все старики прошли фронт (не все, кто прошел фронт побывали на передовой), но большинство из них уже давно отправились в мир иной). Среди тех стариков, кто сегодня остался в живых, большая часть находилась в годы войны в окопах второго эшелона или в штабах далеко от поля битвы. Значительная часть сегодняшних пенсионеров во время войны ковали победу страны на трудовом фронте.

Те же, кто находился на передовой, остались живы, благодаря тому, что после первой же атаки, когда рота, батальон теряли до 50 и более процентов личного состава, получали ранение, причем летом, весною или ранней осенью (тот, кто получал ранения в другое время года, имели малые шансы на выживание), после которых месяцами находились в госпиталях. Этих солдат нетрудно было отличить по скудным наградам на потерявших цвет гимнастерках. Они скептически относились к рассказам тех, кто с физическим напряжением в день праздника носили целый иконостас. Эти солдаты знали, что те, кто хоть один раз ходил в атаку, или, будучи в окопах в непосредственном контакте с врагом, удерживал позиции батальона, предпочитают не вспоминать о войне.

И, тем не менее, несмотря на различия, этих стариков объединяло время, годы страшной беспощадной войны и последующие лишения.

Некоторые побывали за границей и с удивлением спрашивали себя, чего не хватало немцам, ведь жили они значительно качественнее нас. Эти сомнения постигали практически всех ветеранов труда, лишившихся после победы над фашистами свободной добротной жизни.

Несколько в стороне от стола сидел абсолютно лысый старик на табуретки и бренчал потихонечку на балалайке незамысловатую мелодию, периодически чему-то улыбаясь. Его звали Романом. Он не пил даже пива. У него в семье было трое ребят, которые вследствие генетических пороков и плохого питания были умственно недоразвиты. Его жена, немка с Поволжья, нигде не работала, но, несмотря на это, все дела по дому вел Роман. В доме после войны было мало мужчин, и Роман своей энергией компенсировал их отсутствие, к чему его жена была абсолютно равнодушна. Роман работал в горячем цехе, был плохим работником, но получал по карточкам 1200 граммов хлеба. Этого ему хватало. Дети и жена получали по 250 граммов и питались в основном картофельной кожурой. Однажды Роман видел, как начальник цеха вместе с директором столовой выносили мясо из цеха. Милиция расследовала кражу, но Роман, который в то время был дежурным по кухне, начальника не выдал, благодаря чему продержался на работе до пенсии.

Среди собравшихся обращал на себя внимание моложаво выглядевший сухощавый старик в военной форме в звании полковника, на груди которого красовался такой иконостас, что невольно возникал вопрос, откуда у него берутся физические силы, чтобы его носить. Он не был жителем этого дома, а с Парада Победы приехал сюда, чтобы навестить своего племянника, известного в доме шалопая, нигде не работавшего, и уже осуществившего в свои сорок лет несколько ходок в места не столь отдаленные. Но у полковника кроме него из близких никого не осталось. Жена ушла из жизни три года назад. Как участник и инвалид войны (ранений у него никаких не было), он получал относительно высокую пенсию, которой периодически делился с племянником. И, тем не менее, в этой жизни его не все устраивало. В отличие от Романа он считал, что русский человек, выигравший войну, должен жить лучше побежденного. Он понимал, что власть обманывает народ, а потому не считал задорным обманывать и саму власть.

Но племянник его откровенно презирал. И своему соседу по коммунальной квартире Николаю он рассказывал много нелестного из биографии своего дяди. Племянник был значительно моложе своего дяди, а потому не понимал, что порою в течение одной только штыковой атаки на фронте, резко меняются взгляды людей, полученные в течении предыдущей жизни. Полковник знал об этом, знал и понимал причины нигилизма своего родственника, но племянник для него был единственным в этом мире родным человеком, да и членораздельно объяснить ему этого не смог бы. Когда тебе 85, то с учетом средней продолжительности жизни россиянина, у тебя не остается рядом не только друзей, но и знакомых. А отставной полковник очень заботился о мире ином, хотя кроме аденомы простаты, никакими болезнями не страдал. Он уже приобрел себе место на кладбище, изготовил никелированную ажурную загородку, огромный памятник и мечтал только об одном, чтобы хотя бы раз в году кто-то на его могилке клал искусственные цветы.

У него была хорошая трехкомнатная квартира, и он пригласил в нее жить студентку медицинского института, красавицу Лену. В медицинском учатся 7 лет, и при необходимости, девушка может оказать первую медицинскую помощь. Кроме того, студентки-медики, не имеющие обеспеченных родителей, с учетом их мизерной стипендии, могут учиться только благодаря помощи спонсора. И насмотревшись несовершенства живых и мертвых тел, они терпеливо относятся и к старикам, особенно таким сохранившимся, как полковник.

Полковник познакомился с Леной в больнице, где он посещал находившегося на излечении после очередного запоя племянника. Чтобы иметь возможность учиться, Лена завела себе на первом курсе любовника, который стал первым ее мужчиной. Имея смутное представление о сексе, будучи крепкой, физически развитой девушкой, она вначале терпеливо переносила фантазии своего ухажера, но после того, как на скорой помощи ее отвезли в гинекологическое отделение, и пожилой врач-гинеколог объяснил ей, что во всем нужна мера, и при выборе партнера надо учитывать и свои физические данные, стала более осторожной в выборе партнера.

«Секс – это не установление рекордов Гиннеса, а процесс удовлетворения нормальных потребностей человека», – эти слова врача-гинеколога Лена хорошо запомнила.

Полковнику после разговора с племянником тоже было о чем призадуматься. Короче, оба были озадачены своими проблемами и искали пути их решения. На выходе из больницы Лену ожидал ее ухажер, но она идти к нему не захотела. Тот пытался затащить к себе ее силой.

Но тут в нужное время в нужном месте оказался полковник. В СМЕРШе его неплохо физически подготовили. Правда, со сломанной ключицей ухажеру не пришлось далеко ехать, больница была рядом. Лена была благодарна полковнику за заступничество. Но, известно, что за все необходимо платить. И она согласилась заглянуть к нему в гости. Полковник, видимо, решил, что этого достаточно для совместной жизни. Но, как все разумные женщины, Лена видела в лице полковника временного ухажера, который позволял ей продолжить учебу в институте, мечтая о любви, муже и детях. Она избегала появляться рядом с полковником не только в общественных местах, но даже в светлое время дня на улице. Полковник не мог этого не замечать, но вынужден был мириться с этим. И оказалось, что зачастую «временное» оказывается более длительным, чем «постоянное».

Когда ты обута и одета, и голод не мучает тебя, сердцу хочется ласковых песен. Но судьба была не благосклонна к ней.

В попытке найти себе будущего супруга, она попала под коллективный секс и поняла, что бывает еще, что это значительно хуже, чем жизнь с пенсионером. Она сделала вывод, что все мужики козлы, и на время прекратила поиски спутника жизни. Но молодость брала свое. В медицинском институте среди студентов секс не был табу. И Лена компенсировала свою моральную ущербность близостью со сверстниками. Но она одновременно поняла ценность того, когда партнер не равнодушен к тебе. И это понимание выразилось в желании соответствующим образом отблагодарить полковника. И он лег в больницу в связи с воспалением простаты. А это неожиданно нанесло Лене психологический удар, ибо все попытки сделать что-то доброе для людей, обращалось против нее.

Однажды племянник полковника, придя к нему в дом в его отсутствие, застал ее полностью обнаженной. Он, возможно, не знал, что полковник в больнице. Лена решила, что звонит полковник, и выскочила из ванны голышом. Племянник почувствовал легкую наживу. Но Лена, когда пытаются навязать ей то, чего она не хочет, умела за себя постоять. И когда полковник неожиданно вернулся из больницы, он застал обнаженную Лену, оказывающую первую урологическую помощь его обнаженному племяннику. Полковник просто озверел. Он таскал племянника за член в поисках ножа по всей квартире, невзирая на его душераздирающие крики, грозя лишить его мужского достоинства. И этого не в силах была сдержать даже Лена. Неожиданно для себя, она скомандовала: «Смирно!» Видавший виды полковник опешил и выпустил из рук член племянника.

– Ты, что, хочешь остатки жизни провести в тюрьме? Успокойся, между нами ничего не было. Я ему врезала ногою по яичкам, и ты застал меня, когда я оказывала ему первую помощь.

У полковника не было другого варианта, кроме того, чтобы поверить Лене. Но в тоже время он понял, как ненадежны отношения, в основе которых нет любви. Племянник, естественно, не воспылал любовью к дяде после этого инцидента. Но племяннику нужны были деньги полковника, а дяде нужен был племянник, который бы приносил цветы на его могилу. И отношения между ними не были окончательно порваны. И Лена с ужасом заметила, что ее пожилой поклонник в гневе может быть пострашнее молодых извращенцев, и стала более активно искать ему замену.

Полковник, несмотря на праздничный день, был в плохом настроении. Племянник, ради которого он пожертвовал банкетом, судя по всему, домой не торопился. Мальчишки с восхищением рассматривали ордена полковника на кителе, а сосед по коммунальной квартире его племянника Николай, смотрел на это с саркастической улыбкой.

Только не сведущую молодежь можно удивить этим иконостасом. А ведь полковник не дурак. Но очень хочется казаться героем.

Как бы читая мысли Николая, полковник размышлял про себя: «зачем я пришел с этими побрякушками? Надо было дома переодеться. Ведь под пьяную лавочку я рассказал Николаю, что только орден Красной звезды получил заслуженно, будучи в СМЕРШе. Все остальные ордена я получил, работая в штабе фронта, когда имелась возможность награждать не только своих друзей, но и себя».

Николай был неглупым от природы человеком. Несмотря на многочисленные ранения и перенесенные неурядицы, он не потерял способности понимать и оправдывать людей.

– Слушай, полковник, может быть, сбегаешь за четвертушкой, а то в день такого Праздника ты больше похож на побежденного, чем на победителя, – предложил Николай.

– Их было пять, нас двадцать пять. Они нажали, мы побежали. Жаль, что не догнали, а то бы им дали.

– Но мы же все-таки их победили.

– Когда одному нашему полководцу заметили, что побежденные потеряли в три раза меньше победителей, тот ответил, что это не беда, русские бабы еще нарожают.

– Но зато СССР отстоял свои свободы.

– У нас особые свободы. Свободно повторять то, что говорит наша пропаганда.

– Ты смотрел Парад Победы по телевизору?

– Конечно.

– А сколько в полку солдат, еще помнишь?

– А у кого больше наград, видел? Выходит войну выиграли не солдаты, а полковники.

– Во время войны досталось и тем и другим.

– Мне пришлось около двух недель жить в осажденном Ленинграде. Одни жрали крыс и умирали с голода, а другие выбрасывали из окон бутерброды с черной икрой и мандарины, – зло подметил Николай.

– А почему тебя после службы в Германию переселили за 101 километр?

– Для образца нашей свободы.

На их спор стали обращать внимание проходящие мимо люди.

Полковник заметил страх в глазах Николая.

– А ведь, когда первый раз в атаку шел, такого страха не испытывал. Победитель.

Я привез с армии эмку, потому, что был в чине полковника, а ты дамскую зажигалку.

Одно время за ордена платили деньги. И, благодаря этому, у меня было много приятелей (царствие им небесное). Они и помогали мне устраиваться на высокие должности.

Не имея не только ученой степени, но даже высшего образования, я несколько лет руководил научно-исследовательским институтом.

Покойница сестра рассказывала своему сыну-шалопаю, что Кузьма закончил до войны только техникум, да и то, благодаря своему выдающемуся почерку, никого не оставлявшего равнодушным. Она, идиотка, не знала, почему я не смог в те годы окончить институт, хотя дураком я не был.

До смерти своей жены полковник не контактировал ни с сестрой, ни с племянником. Сестра умерла через месяц после смерти жены. На похоронах ее полковник вдруг проникся любовью к такому же сироте, как он сам.

Сосед по квартире его племянника, Николай, прошел всю войну от Москвы до Кенингсберга, а у него был всего один орден Отечественной войны, зато ран на теле было более десятка. Он около трех лет провел в госпиталях, и на передовой больше недели не задерживался. Но, участвуя всего в одной атаке, можно запомнить ее на всю жизнь. Зная цену иконостаса полковника, он не питал к нему уважения, но также знал, что не многие отказались бы от этой возможности. Не замечать этого не мог и полковник.

Когда один из любопытных мальчиков спросил у полковника, где он завоевал столько наград. Полковник встал из-за стола и зло ответил: «сам нарисовал». А затем резко пошел в сторону. Он имел прекрасный каллиграфический почерк и хорошо рисовал, за что и попал писарем в штаб фронта.

К Николаю обратился крупного телосложения, подстриженный под бритву, старик:

– С чего полковник так неожиданно осерчал?

– Так этому виноват я.

– Ты? Не понял.

– Я живу с его племянником в одной коммунальной квартире. Племянник – дебошир и алкоголик. И я с ним почти не общаюсь. И, если полковник приходит к нему в гости без бутылки, тот запирается в комнате, и дядя вынужден проводить со мною время на кухне. Кстати, он очень эрудированный человек. Не имея высшего образования, читал в институте лекции в качестве профессора кафедры. А почерк у него просто сказка. Он очень не любит нынешнюю власть, считая, что она лишила его всего. Осталась только повышенная пенсия, как инвалида войны. Полковник много любопытного знает про некоторых представителей правящей элиты. Ну, вот, за стопкой водки, полковник передо мною исповедался. Мы с ним пару раз встречались в городском парке по праздникам. Он всегда носил по праздникам свой иконостас. И рассказывал любопытным о своих подвигах (это было до его исповеди на кухне). У меня сложилось тогда мнение, что без него мы, наверняка, проиграли бы эту войну. В моем присутствии он не мог удовлетворить любопытство этого мальчика. Отсюда и такая реакция. Но, в общем, он человек неплохой, не глупый, умеющий объективно оценивать не только поступки других, но и собственные. Главное, на его руках нет крови. Он очень деятельный человек, и в свои 85 не страдает отсутствием здоровья, сна и аппетита. А мучается от своей ненужности. Сейчас не нужен даже его уникальный почерк. Все печатается на компьютере. На первое мая в парке один парень похвастал по пьяную лавочку, что является мастером спорта по самбо. Кузьма попросил его показать один какой-нибудь прием. Парень орал, как резанный с вывихнутой рукой. Что не мешало самому полковнику хвастать незаслуженными наградами.

– У всех есть свои слабости.

– Говорят, у него молодая, красивая подруга.

– Что молодая и красивая – это точно. Я был у него дома. Видел. А вот относительно подруги, сомневаюсь. У меня сложилось впечатление, что она постоянно ищет пути «налево».

– Да, нравственность потеряна окончательно. Каждый думает о том, как выжить, – резюмировал доселе молчавший старик.

– Эх, Иван! Насчет нравственности согласен. А выжить люди пытались во все времена. Недаром проституция является самой древней профессией. В Ленинграде люди умирали с голоду. А две старушки ухитрились сохранить жизнь своим любимым псам эрдельтерьерам. На фронте, на передовой была санитаркой прекрасная украинская девушка. За ней ухаживал командир батальона. Он него зависела ее жизнь. А она полюбила молодого не обстрелянного солдатика. И, вынося его раненного с поля боя, погибла сама. Так что, – Николай горько улыбнулся, – спасая свою жизнь, люди не всегда становились людоедами.

– А ты Николай, сам-то, как прошел войну? И орден у тебя всего один, – задал, как ему показалось, провокационный вопрос очкарик, который во время войны трудился на заводе в Магнитогорске.

– Месяца два мерз голодный в окопах. В первом же бою от роты осталось в живых всего семь человек. Две пули мне угодили в правую руку. Два месяца госпиталя. Затем – два месяца во втором эшелоне. Снова передовая. Непрерывный бой длился почти двое суток. Меня оглушило. Снова госпиталь. Потом послали учиться на связиста. И снова передовая. И уже на третий день боев, раненный, чуть не попал в окружение. Провалялся три месяца в госпитале. А затем попал в Сталинградский ад. Будучи тяжело ранен, почти семь дней не получал серьезной медицинской помощи. После этого, много месяцев болтался по госпиталям. Вновь на передовую попал уже под Кенингсбергом, где в первой же атаке был тяжело ранен. Но успел подорвать гранатой вражеский дзот, за что и был награжден первым и единственным орденом. После госпиталя меня признали негодным к дальнейшему прохождению воинской службы инвалидом второй группы. Приехал домой, а дома – никого. Две дочери погибли при бомбежке. А жена пропала без вести. Бывает и такое. Удалось устроиться на работу сторожем. Вот так и прошла моя жизнь.

– А вот и наш полковник, – заметил бритый наголо толстяк. – Что-то он совсем стал угрюмый.

Полковник подошел к столу и поманил Николая в сторону:

– Слушай, Николай, звонила Лена и сообщила, что съехала от меня.

– Но ты же знал, что так будет. А, где же твой племянник?

– Нет у меня больше племянника. Он, оказывается, был дома и не хотел со мною видеться.

– Это ты тоже знал.

– Надежда умирает последней.

– Не верю, что ты потерял всю надежду.

Полковник горько усмехнулся:

– Одна надежда у меня сохранилась, но на сей раз, последняя. У меня к тебе предложение. Переходи ко мне жить. Не обижу. Не согласишься, приду домой и пущу себе пулю в лоб из наградного пистолета. Решай.

Николай обнял за плечи полковника, который был выше его на голову:

– Утро вечера мудренее. В свое время и не такие дела решали. Но тут без ста граммов не обойдется. Пойдем к тебе, отметим День Победы, а поутру на холодную голову, обо всем поговорим.

– Вот, до чего доводит нашего брата одиночество, – заметил слышавший разговор очкарик вслед удаляющейся пары.

– Бывает и такой вид одиночества, как одиночество вдвоем, – заметил единственный из ветеранов, у которого сохранилась жена.

– Страшнее нету одиночества, чем одиночества в толпе, когда безумно всем хохочется, но плакать хочется тебе, – подытожил беседу бритый наголо.

– За все в жизни приходится платить. Вот эта девчонка и расплатилась за тех, кто по нужде вынужден был делить с ним кровать.

– Думаю, что те девушки, которым посчастливилось проводить войну с полковниками, не испытывали к ним неприязни, ведь в противном случае, у них была лишь одна альтернатива – окопы передовой.

– Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше, – высказал свое мнение очкарик.

– В России люди не привыкли трудиться. Ведь долгое время страна была страной рабов. А рабский труд не производителен. Воровать в России выгоднее, чем работать. Люди ищут, где легче, но при этом, где можно иметь больше, – подытожил праздничную дискуссию бритый наголо старик.

– Вова, бегом домой ужинать, – позвала своего сидевшего за столом внука Пелагея.

– Вот эта женщина! В двадцать лет красавицей потеряла мужа на фронте, и больше замуж не выходила.

– Ни мне ни тебе, – подытожил разговор очкарик.