Текст книги "Короткие рассказы о любви"

4. Чижик

Чиж – певчая перелетная птица, но часто

не улетает на зиму не только в средней

полосе, а даже на Северо-Западе России.

Щебетание чижей создает особую атмос-

феру и не надоедает. Эти птички покоря-

ют сообразительностью и доверчивостью.

А еще чижи в основном моногамны и вер-

ны своим партнерам всю жизнь.

***

Женя Чижов по прозвищу Чижик поехал сегодня от метро Ломоносовская до Гостиного двора. Это всего 4 остановки. Потом от Гостиного двора он прошел по Садовой до набережной Мойки, потом еще немного, и вот она – Фонтанка и Первый Инженерный мост. А там, внизу Чижик-Пыжик. Правда, пришлось подождать и пропустить несколько человек, но потом он сделал то, что задумал – загадал желание и бросил монетку, попав точно на постамент, где стоял Чижик-Пыжик. И не под хвост легендарной птички, что намного проще, а под клювик. Туда редко кто мог точно прицелиться. По примете желание его должно было обязательно исполниться. Тем более что Чижов вытащил из кармана мерзавчик водки и быстро, чтобы никто не увидел, выпил его содержимое, после чего прошептал: – «Чижик-Пыжик, где ты был, на Фонтанке водку пил». Так обряд считался полностью завершенным. И когда Чижов шёл обратно, то улыбался. Я всё сделал правильно, Эмико не уедет, думал он. Монетка под Чижиком-Пыжиком самая верная примета в Питере, проверено.

На всякий случай он позвонил домой.

– Где ты прохлаждаешься? – спросила Эмико сердито, – Мы же договорились вместе готовиться к собеседованию.

– Иду, иду. Через полчаса буду. Что тебе купить? Хочешь пирожное?

– Я не ем сладкое.

– С каких это пор?

– С сегодняшнего дня! Целых полкило набрала. Худеть буду.

Какая же она милаха, даже когда злится, подумал он. Лишь бы не уехала.

– Тогда что купить? – спросил Чижов.

– Купи никуманы.

– Ты имеешь в виду пегоди?

– Что найдешь, то и купи. Азиатские блюда сейчас повсюду продают. Просто никуманы поменьше размером, чем пегоди. А мне теперь нельзя много мучного.

Чижик любил корейские паровые пирожки пегоди, а Эмико любила японские никуманы. Это тоже были паровые пирожки, с точно такой же начинкой – капустой с мясным фаршем и специями. Различались они только формой, размером и названием.

Чижику очень нравилось имя Эмико, которое означало «улыбающийся ребенок». Отец Эмико был русским, а мать – японкой. Именно она назвала дочь японским именем. От отца Эмико достался каштановый цвет волос, а от матери – азиатский разрез глаз. Себя Эмико считала русской, потому что выросла на русской литературе и впитала российский менталитет. А Японию до недавнего времени не посещала, видела ее только по телевизору и в фильмах. Японская культура и обычаи казались ей причудливыми, красивыми, но не были родными. Особенно ее удивляли все эти резкие внезапные выкрики японских персонажей в кино и постоянные поклоны не только в исторических фильмах, но и в современной жизни. И подчинение родителям в вопросах личных отношений она совершенно не понимала и не принимала.

Мать учила ее писать и читать иероглифы, однако в виду отсутствия потребности и практики Эмико могла прочесть разве что только хокку или танка и объясниться по-японски на самом простейшем уровне. Ей легче и проще было все это говорить на английском, что она и делала, когда ей доводилось общаться с японцами в России.

В этом году ее мать собралась летом в свой родной город Исэ к родителям, куда она изредка ездила в период цветения сакуры на реке Миа, обычно в конце марта. Визу для Эмико она также оформила, но поедет ли с ней дочь, не знала. Эмико до сих пор не дала ей ответа, сказала, что подумает.

Дело в том, что отношения между отцом и матерью Эмико как-то разладились. Отец совершенно не хотел уезжать и жить в Японии, в России он имел всё и занимал высокий пост в госструктуре. А мать после того, как Эмико окончила университет, почти каждый день теперь заговаривала о разводе и своем отъезде.

– Зачем разводиться? Ты хочешь натурализоваться в Японии? На что ты будешь там жить без моей финансовой поддержки? Твои родители уже пожилые люди, ты хочешь обременить их? – говорил ей муж, который по всему до сих пор ее любил. Она отвечала, что так же любит его, но всю жизнь с ним тосковала о местах своего детства.

Они решили не разводиться. Она просто собиралась погостить у родителей по семейной визе.

Эмико обрадовалась, когда Чижик принес никуманы:

– Наконец-то, я так проголодалась! Куда ты ходил, признавайся!

– По делам, – уклончиво ответил он.

– Вечно у тебя какие-то пацанские дела находятся. А как же собеседование?

– Я ведь здесь. Вот пообедаем и сядем готовиться.

– А что это за запах? Ты выпил?

– Нет, конфету с ликером съел.

– Интересно, откуда ты ее взял? И даже мне не предложил. Хотя мне сейчас нельзя сладкое. Между прочим, тебе нужно отвыкать от своего прозвища. Если о нем узнают на твоей будущей работе, это будет несолидно. Так что никакого Чижика, а только Евгений Чижов.

Чижик и Эмико были ровесниками и дружили с детства. Чижик часто ночевал дома у Эмико, потому что как ее двоюродный брат считался членом семьи. Но родство у них с Эмико значилось только по документам. Потому что Чижик являлся приемным сыном ее родной тети.

Эмико в этом году окончила филологический факультет СПГУ и искала работу. Чижик немного задержался, поскольку отслужил в армии – не поступил в первый год после школы, провалился. Сейчас он учился на том же факультете на 3 курсе и хотел найти временную подработку, чтобы не сидеть без дела. Эмико говорила ему, что лучше бы за лето он английский подтянул:

– Какой из тебя журналист будет без знания английского? Гонять тебя буду, чтобы учил!

Чижик слушался ее, но не потому, что она окончила вуз раньше него, и не потому, что была умнее. Хотя Эмико даже одежду ему подбирала и следила, чтобы он питался нормальной пищей. И стригла его тоже она. Для престижа Эмико купила ему дорогую авторучку и подарила планшет с наворотами.

– Ты же будущий журналист, без этого никак.

Харуки, мать Эмико, уже собрала вещи, хотя до поездки еще имелось время. Да и Эмико до сих пор не дала ей ответа. Харуки понимала, почему дочь не горит желаньем ехать с ней, но все равно очень хотела, чтобы Эмико поехала.

Там она не сможет не почувствовать своих корней, думала Харуки. Хотя и мужа оставлять ей было трудно. Она видела, как сильно он расстроился, когда она намекнула на развод. Она-то его до сих пор любила, а вот он… Из-за своей работы последние два года домой он приходил только ближе к ночи. Ужинал и ложился спать, чтобы рано утром уйти. Даже в выходные ему приходилось работать. Харуки не доставалось от него ничего, кроме поцелуя в лоб и слов:

– Спасибо. Как всегда все очень вкусно.

Был, конечно, и секс, и в такие моменты муж казался ей прежним, но сейчас это случалось не чаще одного-двух раз в неделю, не то что раньше. У Харуки появлялась надежда, но как только муж засыпал, следы от его поцелуев таяли и надежда испарялась. Потому что рано утром он уходил на работу, не сказав ни слова. Наверно, просто не хотел будить ее, но Харуки все равно каждый раз надеялась, что он скажет ей как раньше:

– Люблю тебя, мое весеннее деревце.

Так переводилось ее имя.

Даже на ее день рождения в этом году он прислал подарок с нарочным, а сам появился как всегда очень поздно. Это явилось для нее последней каплей.

В свои 50 лет Харуки выглядела очень молодо, никто не давал ей больше 40-ка. Но муж уже давно не говорил ей комплиментов. Она не устраивала ему сцен, молча принимала поцелуй в лоб от него и ни о чем не спрашивала. А он даже не замечал, что она все последнее время молчит. Помнил ли он ее голос? Про смех она не думала, потому что не смеялась очень давно. Улыбалась, радуясь успехам Эмико. Но это всё.

После подготовки к собеседованию Эмико отправила Чижика купить продукты по списку.

– На ужин приготовлю шулюм, – сказала она, – Только не выбирай слишком мясные ребрышки, лучше купи дополнительно кусок шейки, и картошку найди разваристую, финскую. Молодой картофель не пойдет, он навара не дает в бульон. И зелени побольше, не как в прошлый раз – по три веточки в пучке купил.

– Побольше, это сколько, если точно?

– По 100 грамм каждого вида. А ты тогда вообще грамм по 50 купил. Этого мало!

Она поправила его взъерошенные волосы и воротничок летней рубашки:

– Ты должен выглядеть опрятным, тебе же не 12 лет. Следи за этим.

– У меня для этого есть ты, – буркнул он.

– Не дуйся, потом сходим на озеро, как я обещала тебе.

– Ну, то-то же, а то только и знаешь – купи то, купи это…

Когда он вернулся, Эмико разговаривала с матерью на лоджии.

– Да не могу я поехать! – почти выкрикнула Эмико, – Не могу я Чижа оставить одного на все лето.

– Почему? – спросила мать.

– Потому что люблю. Вот почему!

Чижик замер, услышав это, а потом бесшумно вышел за дверь, словно еще не приходил, сел на ступени в подъезде и подумал – нет, я, конечно, слышал, что Чижик-Пыжик выполняет загаданные желания, но чтобы так быстро! Поверить не могу!

Вдруг открылась дверь, из нее выглянула Эмико и спросила:

– Ты чего здесь? Почему не заходишь?

Чижик в момент выдернул ее на лестничную площадку, закрыл дверь в квартиру и поцеловал Эмико в губы. Первый раз, по-настоящему.

– Ты чего?! – опешила она.

– Ты сказала, что любишь. Я слышал.

– Так нечестно! Подслушивать… – начала Эмико, но Чижик обнял ее и снова заткнул ей рот поцелуем.

Когда они все-таки вошли, Харуки внимательно на них посмотрела, но ничего не сказала, хотя у Эмико щёки напоминали красное яблоко, а Чижик отводил взгляд в сторону. Эмико, схватив у него пакеты с покупками, исчезла в кухне, а Чижику, хотевшему проскользнуть в комнату Эмико, Харуки заслонила дорогу:

– Женя, давай поговорим.

Улизнуть ему не удалось, поэтому он покорно прошёл за ней в гостиную.

– Прошу тебя, отпусти Эмико со мной. Только один раз.

Чижик опустил голову, сердце его болезненно сжалось:

– Тётя, я так долго ждал… Я не могу. Простите меня, – сказал он глухим голосом.

– Она ведь только тебя послушает, больше никого.

– Когда это я его слушала?! – воскликнула вошедшая Эмико, – Зачем ты его мучаешь? Никакие чувства к Японии у меня не проснутся. Я ведь уже ездила туда. Даже дедушка и бабушка… ну не могу я принять их как родных. Мы говорим на разных языках. Им никогда не выучить русский, а мне никогда не понять японского. Мои бабушка и дедушка живут со мной рядом! А ты… если хочешь нас с папой бросить… вперед!

Харуки вытерла слёзы и ушла в спальню.

– Эмико, она плачет, будь с мамой помягче, – сказал Чижик, обняв ее за плечи.

– Я тоже сейчас заплачу! Ей меня совсем не жалко! Ты должен меня защищать, а не ее!

После этих слов Эмико разрыдалась, уткнувшись Чижику в грудь.

Ночью она спросила:

– А когда ты впервые понял, что я тебе нравлюсь?

– Лет в 13, – ответил Чижик.

– 10 лет назад? И молчал. Как так можно? Столько лет мучил меня.

– Мучил? Как это? Ты же на меня даже не глядела, только помыкала мной.

– А что я должна была еще делать? Мне хотелось видеть, что ты на все для меня готов.

– Так я и был на все готов. Разве ты не видела? Один раз даже целовал тебя, потому что ты захотела этого.

– Когда? О чем ты говоришь?!

– Не помнишь? В этот Новый год, ты слишком много шампанского выпила.

– И ты воспользовался этим?

– Ты сама! Я бы никогда…

– А я думала, что это сон такой… эротический.

– Почему мы с тобой такие дураки? Так долго мучили друг друга.

– Ну, мы же все равно любили… Это была проверка.

– Что скажем родителям?

– Скажем как есть. Но… я не хочу, чтобы ты уходил к себе домой. Хочу, чтобы всегда оставался со мной.

– Я не ухожу.

– Вдруг твоя мама будет против?

– С чего бы ей быть против собственной племянницы?

– Да она всегда над тобой тряслась – мой Женечка, мой мальчик, самый умный, самый лучший… Кто бы меня так любил! Моя мать в жизни меня не приласкала. Только и слышала от неё – ты должна это, ты должна то. Не будь с парнями доверчивой кошкой, подставляющей свой живот. Никому не открывай своих чувств. Веди себя прилично, соблюдай правила, не позволяй никому нарушать твоего личного пространства. Не выставляй наружу свои эмоции. Вот же, японский менталитет. Но ведь мы в России! Здесь при встрече друзей целуют безо всякого стеснения, и о своих чувствах говорят открыто!

– Ага, особенно ты! Если б я не подслушал, так бы до сих пор и не знал, что ты меня тоже любишь. Хочу, чтобы со мной ты всегда была доверчивой кошкой, подставляющей свой живот.

– Ну ладно, ладно… Не пущу тебя к тёте.

– Она же моя мама…

– Все равно! Теперь ты только мой! Все мамаши одинаковые собственницы – что японские, что русские!

– Ты тоже собственница. Самая моя любимая собственница на свете.

В день отъезда Харуки сказала, чтобы они не ездили с ней в аэропорт.

– Почему, мама? – воскликнула Эмико. Но мать ответила:

– У вас и своих дел много. Не хочу вас напрягать.

Эмико чувствовала себя виноватой, поэтому написала отцу об этом в чате, чтобы он не подумал, будто Эмико сама не поехала проводить маму. Отец ответил как всегда очень коротко – Не переживай. А Харуки первый раз поцеловала Эмико и Чижика на прощанье. Эмико даже подумала, что мать не захотела их поездки с ней в аэропорт именно из-за этого. В общественных местах, на людях, она никогда не могла позволить себе кого-то целовать.

Чижик тоже чувствовал себя не в своей тарелке, но помалкивал. Ведь он ничем не помог Харуки, именно из-за него Эмико не поехала с матерью.

И вдруг, когда Харуки уже уехала на такси, отец вернулся домой. Он торопился и что-то искал в их с женой спальне.

– Папа? – удивилась Эмико. Ведь он никогда не приходил домой в рабочее время.

– Я спешу, – сказал отец и вдруг обнял Эмико и Чижика, а потом быстро вышел за дверь. Они увидели с балкона, как он сел в свой представительский автомобиль, в котором его уже ждал личный водитель.

– Ты заметил, что папа взял свой саквояж? Он его только в командировки берет, – сказала Эмико.

– Да, очень странно, ведь он ничего об этом не сказал.

– Может, тётя хоть что-то знает? Позвони маме, спроси.

Но мать Чижика удивилась не меньше них:

– Саша уехал в командировку? Сейчас попробую узнать у его секретаря.

Мать Чижика работала в том же департаменте, что и ее брат, отец Эмико. Через десять минут она позвонила и сказала:

– Он взял три дня отпуска. Вы что-нибудь понимаете?

Эмико и Чижик находились в полном недоумении:

– Он ничего не говорил об этом.

– Давай тоже поедем в аэропорт! – сказал Чижик. Эмико кивнула и вызвала такси.

По пути Чижик выяснил, у какой стойки будет проходить регистрация на ближайший рейс до Токио, так что в Пулково они помчались туда прямиком. И вдруг, несколько в стороне они увидели Харуки и отца Эмико.

– Погоди, – остановил Чижик Эмико, – Давай подождем.

Ее родители о чем-то разговаривали. Харуки стояла, опустив голову, а отец Эмико держал ее за плечи и в чем-то убеждал. А потом обнял, и так они стояли вдвоем.

– Я поняла, – сказала Эмико, – Папа решил лететь с ней. Зачем бы ему тогда саквояж потребовался. И три дня отпуска.

– Наверно, ты права. Давай понаблюдаем за ними.

Они спрятались за указателями, и хотя им было совершенно не слышно, о чем говорили родители Эмико, зато очень хорошо все видно. Между тем объявили регистрацию, и родители пошли к стойке. Чижик и Эмико увидели, что ее отец подал на регистрацию и свои документы.

– Что я тебе говорила, – сказала Эмико Чижику, – Он летит с ней! Давай, не будем подходить к ним, пусть побудут только вдвоем.

Отец Эмико задержался в Японии еще на неделю. А когда вернулся, сказал ребятам:

– Поедем-ка в субботу на дачу, к бабушке и дедушке? Шашлыков поедим. Лето все-таки! Мой мини-отпуск еще не закончился.

– Папа! Урра! – завопила Эмико и помчалась собирать вещи.

– Сегодня же только четверг, – сказал Чижик.

– Чтобы ничего не забыть! – ответила она.

Они сто лет не ездили на дачу с папой. Приезжали сами, привозили дедушке и бабушке продукты и помогали им сделать необходимые дела на участке и в доме, спускали воду из колонки, Чижик стриг траву, Эмико мыла окна. Папе вечно недоставало времени, хотя они оба помнили, каким веселым и задорным он был раньше, в их детстве. Тогда на даче летом собиралось три семьи, родные и Чижику, и Эмико. И все чувствовали себя очень хорошо и уютно. Дедушка с бабушкой суетились по хозяйству, папа Чижика, как заядлый рыбак, с утра уходил на озеро, а мама любила возиться на грядках. Еду на всех готовила Харуки, а ее муж занимался с детьми – с Чижиком и Эмико. Это было счастливейшее время.

И теперь оно вдруг вернулось. Родители Чижика очень воодушевились и поехали на дачу уже в четверг вечером.

А в пятницу Чижик рассказал Эмико, как ездил на Фонтанку.

– Ты серьезно? Это же предрассудки, – изумилась Эмико.

– Знаю. Но с Чижиком-Пыжиком на удивление всё работает. Давай съездим и загадаем, на всякий случай. Хуже ведь не будет. У меня и мерзавчики есть.

– Мерзавчики? Водка что ли? Ты тайком водку пьёшь? Мерзавчик! Ну, я тебе задам за это!

– Да не пью я, купил для желаний, чтобы к Пыжику ездить.

– И хочешь, чтобы я тоже выпила эту гадость?

– Ради желания!

К обеду он всё-таки уговорил ее, и они поехали. Эмико успокоиться не могла и все бурчала, но при этом не отпускала руку Чижика даже, когда они сидели в вагоне метро. Он ощущал от этого сладкое томление в сердце и поглядывал на Эмико влюбленными глазами.

– Веди себя прилично, – одергивала его Эмико, на что он отвечал:

– Мы же в России, а не в Японии.

Крыть ей было нечем, и она отворачивалась в сторону, пытаясь скрыть предательскую улыбку.

Чижика-Пыжика она увидела впервые:

– Эта мини-фигурка и есть культовый Чижик-Пыжик? – поразилась она, но послушно встала в очередь рядом с Чижиком.

– Бросим одну монетку на двоих, потому что ты можешь промахнуться. Я возьму твою руку в свою, а ты возьмешь монету и отпустишь ее точно по моей команде. Поняла? – сказал он ей строго. Так они и сделали, и Эмико даже завизжала от радости, когда монетка упала куда ей и следовало.

– Теперь это, – Чижик сунул ей бутылочку, – Выпей незаметно, а то еще за распитие алкогольных напитков в общественном месте оштрафуют.

– Да ладно тебе, – засмеялась Эмико.

– Делай, как говорю, сначала водку выпей, потом стишок скажи. Только тогда все исполнится.

Они загадали, чтобы у родителей Эмико всё стало как прежде, как в те времена, когда они украдкой целовались, а маленькие Эмико и Чижик подглядывали за ними.

Вечером Чижик приготовил сумки, чтобы с утра погрузиться в машину и ехать на дачу. А после ужина Эмико и Чижик услышали обрывок фразы отца Эмико, говорившего с сестрой по телефону:

– Она думала, что я разлюбил ее…

– Ты понял, понял? – зашептала Эмико Чижику, – Теперь всё будет как раньше! Она ведь всегда говорила, что родина не только там, где ты родился, но и там, где живет твоя любовь.

***

5. Зяблик
Часть 1. Зяблик

Зяблик – красивая певчая птичка,

прилетает в Россию с зимовки в на-

чале апреля. Зяблика нельзя приру-

чить, он крайне пуглив, и в клетке

начинает биться о прутья, отказыва-

ется от еды и часто погибает.

Песнь зяблика – очень мелодичные

трели с «росчерком» в конце.

***

Иля-зяблик уже полчаса ждал своего лучшего друга Федьку Игнатова в кафе «Теремок» на Литейном. Кафе находилось недалеко от ул. Короленко, рядом с Музеем Бродского. В этот музей собственно Иля и приехал. Хотя Федька назначил ему встречу здесь вовсе не из-за музея. Во-первых, он записал Илю к мастеру в барбершоп на Короленко, 14, а во-вторых, обещал после барбершопа отвезти его домой на своей машине. Федька работал в школе, совсем близко от «Теремка», где его ждал Иля.

Вообще-то настоящее имя Или было Эмиль Зяблин, но так его называли только на работе. Самые близкие друзья использовали для общения с ним его детское прозвище. А имелись еще и не очень близкие, просто друзья, разъехавшиеся не только по разным городам, но даже и по разным странам. В Питере остались бывшие однокашники, приятели, знакомые и сослуживцы. Эмиль был очень общительным, открытым и, что немаловажно, слишком добросердечным. Его все любили. Хотя постепенно, с годами круг друзей всё сужался, знакомые и однокашники отошли в сторону, остались только самые верные, из которых ближе всех был Федька. Наверно, потому, что Иля дружил с ним с самого детства. Раньше они жили по соседству, сейчас их разделяли две остановки метро.

Федька помогал Иле во всем. Дело в том, что Иле из-за бедренной нейропатии приходилось пользоваться тростью, но и с ней он достаточно быстро уставал. Сюда он приехал на такси, однако после посещения музея ему пришлось зайти в «Теремок», чтобы отдохнуть. Для приличия он заказал чай и огромный блин с мясной начинкой, но попросил упаковать его на вынос. Федька наверняка проголодался к концу рабочего дня. В школе Федька работал физруком, а еще вел курсы аэробики в одной фирме. Поэтому часто общался с девушками, посещавшими эти курсы. Почти все они были от него без ума, поскольку Федька выглядел спортивным и накаченным блондином. Иля рядом с ним ничем не выделялся, разве что утонченной красивостью лица, удлиненными темными волосами и стройной фигурой. Федька уговорил его с помощью барбера обрести более брутальный вид, чтобы после этого можно было знакомить его с девушками. Ведь Иля не считал возможным делать это самому, а найти кого-то в кругу своих знакомых за долгие годы учебы ему так и не удалось. На работе также никого подходящего не наблюдалось.

Барбер долго разглядывал Илю – и так, и эдак. Менял направление света и фотографировал. Потом сел за ноутбук и запустил программу моделирования.

– Цвет волос пока менять не рекомендую. Это было бы слишком кардинально. А с вашей внешностью нужен очень деликатный стиль. У вас красивое лицо, мы должны это просто подчеркнуть и придать всему образу больше мужественности. Насколько мне сказал ваш друг, вы именно этого хотите. Хотя, на мой взгляд, вам больше подошел бы стиль элегант.

– Нет, сделайте его мужиком или лучше просто современным стильным красавчиком. Правда, он и так всю жизнь «красна девица», – вмешался Федька.

Мастер показал несколько смоделированных в программе видов, на которых Иля представал серьезным парнем.

– Федя, – сказал Иля другу, – Не будет ли мой внешний вид диссонировать с моим поведением и манерами? Я ведь совершенно не умею быть бруталом.

– Все нормально, доверься мне. Никто не собирается превращать тебя в неандертальца, мастер просто подчеркнет в тебе мужественность, чтобы никто больше не ошибался на твой счет.

Иля и сам не хотел оставаться прежним. Еще со школы его иногда принимали за девушку и только в приближении понимали, что это парень.

Между тем барбер приступил и первым делом начал состригать удлиненные волосы Или, который в ужасе взглянул в зеркало и с этого момента закрыл глаза, чтобы не видеть своего позора.

Он чувствовал руки мастера на свой голове, и ему казалось, что барбер стрижет его чуть ли не под ёжик. Потом заработал триммер, и Иля совсем сник. Даже стал думать, что нужно будет купить какую-нибудь кепку. А на работе? Ужас, он вообще меня налысо бреет что ли, – думал в отчаянии Иля. От долгого сидения у него стало ныть проблемное бедро. Он пошевелился и тут же услышал Федькин голос:

– Зяблик, ты устал?

Иля стеснялся сказать, что да, он устал, и бедро болеть начинает, ведь мастер так трудился. Прерывать его наверно было нельзя. Но барбер вдруг смахнул что-то с головы и плеч Или, снял с него накидку и сказал:

– Вот и всё. Ваша прическа называется удлиненный фейдовый кроп.

Федька помог Иле встать:

– А чего глаза закрыл? Сколько тебе говорить, чтобы не трусил? Посмотри на себя – ты ж настоящий красавчик! Все девки твои будут!

Иля открыл глаза и какое-то время смотрел на себя в зеркало. В зеркале отражался Иля, но тот, каким он был когда-то, лет пять назад, двадцатилетний. На которого оборачивались все до единой девчонки, несмотря на его хромоту и трость. Виски у этого прежнего-нового Или были фигурно выбриты, а сверху несильно остриженные волосы спадали веером по кругу и создавали подобие очень красивого водопада иссиня-черного цвета как перьями слегка прикрывающего брови и ресницы Или. Удлиненные волосы всегда придавали ему задумчиво-печальный вид, а сейчас Иля выглядел молодым и креативным, как в прежние времена. Он и забыл о том сумасшедшем возрасте, когда Федька увлекал его во всякие пацанские радости, когда они вместе имели крутые летние стрижки цезарь, ездили на море и по целым дням катались на яхте одного Федькиного знакомого мэна.

За рулем Федька болтал без умолку, потому что пребывал в отличном настроении:

– Я даже не думал, что ты так здорово будешь выглядеть. Не зря этого барбера все хвалят. Завтра идем с тобой в клуб, я познакомлю тебя с одной штучкой. Она у них там распорядителем работает. Ко мне на аэробику ходит. Фигурка – закачаешься. Видела тебя со мной и как бы мимоходом спросила, кто ты и что. Удивилась, что ты свободен и ни с кем не встречаешься. Умненькая, не пустышка какая-нибудь, учится на третьем курсе, кажется в институте культуры на музыкальном менеджменте.

Он открыл на своем мобильнике фото и сунул его Иле. Иля надел очки, в которых обычно работал на компьютере, внимательно рассмотрел фото и спросил:

– Разве я могу ей понравиться?

– Говорю же, она сама про тебя спрашивала. Конечно, общими словами, кто ты, чем занимаешься. Ничего конкретного.

– Так может она просто с тобой хотела пообщаться?

– Не думаю. На аэробике она на меня даже не смотрит. А в клубе я с ней пересекся, когда по делу к ее директору заходил. Тебя со мной она видела именно в спорткомплексе, ты ждал меня после занятий с моими девицами.

На работе Илю встретили дружными возгласами одобрения.

– Посмотрите, наш главред просто икона стиля!

Иля смущался, но недолго, после совместного чаепития с сослуживцами он уже немного освоился со своим новым имиджем. Главное, что всем понравился его стильный облик, это придало ему уверенности в предприятии, которое наметил для него Федька. Сегодня вечером в клубе он собирался познакомить Илю с Леной. Так звали ту самую девушку, которая интересовалась Илей и спрашивала о нем у Федьки.

Странно, но после благоприятных отзывов сослуживцев о его прическе, Иля совсем не волновался, ведь он в глаза еще не видел Лену. Волновался за него Федька. Потому что Иля был девственником. Федька инструктировал его чуть ли не по каждой мелочи в этом вопросе и сердился на то, что Иля бестолково кивал, говорил «угу» и совершенно по-идиотски улыбался.

– Ты все запомнил, что и как нужно делать, если у вас с ней дойдет до секса?

– Если дойдёт. Я совсем не уверен, что дойдёт.

– Иля! Соберись, не включай олигофрена! Посидите, выпьете шампанского, ты начнешь ее целовать, и если она не оттолкнет тебя, а я уверен, что не оттолкнет, значит, все у вас случится сегодня.

– А где? Прямо там, в клубе?

– Я же сказал тебе, не включай олигофрена! Ты же лингвист, главред в уважаемом глянцевом издании! Почему ты ведешь себя так в самый ответственный момент?! Мы ведь обсуждали это – ты пригласишь ее к себе домой на чашку кофе. Классика жанра. Ты порядок дома навел?

– Ладно, ладно. Порядок навел, и все помню. Главное, начать целоваться. А потом все само собой придет. Инстинкт подскажет.

– Вот именно. В такие моменты важно отключить мозги. Начнешь умствовать, всему кирдык наступит. У нашего младшего брата свой природный ум.

– Ах, ты про это… Я и забыл.

Вживую Лена понравилась Иле намного больше, чем на мобильнике у Федьки. Они втроем поговорили о последней премьере в ДК Ленсовета, потом Иля достал и показал новый номер журнала, издаваемого его агентством.

– Ты главный редактор? – удивилась Лена, – Так молодо выглядишь.

– Я уже три года главный редактор, сразу после универа. Мне 25 лет.

– А я пока учусь.

Потом Федька прилип к какой-то девчуле, а Лена с Илей вышли на танцпол, где Иля только и смог, что поддержать Лену под руку. Она смутилась при виде того, как ему трудно без трости, и сказала, что расхотела танцевать.

– Пойдем, лучше покажу тебе наши владения, я ведь как-никак распорядитель здесь, – предложила Лена и повела Илю по витиеватым узким клубным коридорчикам, в каждом углу которых ютились парочки. Иля даже не понял, как она завела его чуть ли не в самый темный закуток, где ему волей-неволей пришлось прижаться к ней, чтобы пропустить двух подвыпивших парней. Лена не оттолкнула его, и он решил, что сейчас самое время ее поцеловать, потому что сердце его колотилось как сумасшедшее.

Когда они приехали к нему домой, то вместо обещанного кофе оба оказались на диване, и он продолжил целовать ее, навалившись сверху. Однако потом, сдерживая учащенное дыхание, сказал:

– Пойдем туда? – и кивнул головой в сторону спальни, в открытую дверь которой была видна застеленная белоснежным покрывалом широкая кровать.

– Я сейчас, – выскользнула из-под него Лена и исчезла в ванной. Иля удовлетворенно вздохнул и похромал в спальню ждать свою гостью. Целоваться ему на удивление очень понравилось. Так откровенно он еще никогда не целовался с девушками. Знакомых подруг он целовал только в щёчку, когда поздравлял с днём рождения, а у старших женщин иногда галантно прикладывался к ручке.

Сейчас он чувствовал возбуждение и знал, что у него все получится. Однако когда Лена вернулась и обняла его за шею, он немного отстранился и сказал:

– Мне еще не доводилось заниматься сексом. Это будет первый раз. Но не волнуйся, я мужчина, и, если ты согласна, меня ничто не остановит.

– Да, конечно, – пролепетала она, глядя на него округленными от изумления глазами.

Утром он хотел проводить ее до метро, но она очень спешила, ей нужно было на лекции. Поэтому он только вышел за ней на лестничную площадку, взял ее за руку и очень проникновенно сказал:

– Спасибо за прекрасную ночь.

Лена, взглянув на него, странно прищурилась как от зубной боли и вдруг резко дала ему пощечину, после чего быстро заскочила в лифт, двери которого тут же закрылись.

Иля от неожиданности потерял дар речи и несколько секунд не мог прийти в себя. Как? Почему? За что? Я сделал что-то не так? – лихорадочно думал он, мысли его метались по кругу, а сердце мучительно сжималось.

Через полчаса приехал Федька, чтобы отвезти его на работу.

– Мда, уж, – почесал Федька затылок, – Иногда я и сам не понимаю, что у баб в голове. У них же мозги совсем по-другому устроены. Но ночью у вас с ней все получилось?

– Да! – воскликнул Иля, – Все было замечательно! Она такая… нежная и страстная. И мы даже сделали это два раза. А как мы целовались!…

– И кайф она словила?

– Я уверен, ей было хорошо.

– А тебе?

– Очень! Понимаешь, я…., – но тут Иля замолчал и в отчаянии посмотрел на Федьку.