Текст книги "Ложечник"

Делать нечего, пришлось ждать, пока ослик наестся досыта. Потом они опять двинулись – оставался последний отрезок пути. Рев воды из ущелья постепенно становился громче. На спуске, кроме сосен, стали появляться деревья со светло-зеленой листвой. Стволы у них были толстые, поросшие мхом.

День подходил к концу, уже смеркалось. Идти дальше Янис уже не мог. Он привязал ослика к ветке, достал из корзины кроличье одеяло и рухнул на землю. Улегся поудобнее, закрыл глаза и тут же уснул.

Когда он проснулся, вокруг было промозгло, стоял утренний туман. Кроличье одеяло намокло, со стороны, где не было меха, виднелись темные пятна. Янис пощупал нос. Вроде в порядке. Посмотрел на пальцы. Ногти черные, руки в грязных разводах, но следов Великой хвори нет. А вот с ногами что-то не то, он сразу это понял. Нельзя было засыпать, не сняв ботинки. Янис кое-как развязал узел и потянул за каблук левого ботинка. Ногу пронзила такая боль, что он оставил ботинок в покое. Потом попробует еще раз. Пальцы были на месте, их-то он прекрасно чувствовал, но каждый болел по отдельности.

Камешек дремал стоя. Лока нашла себе что-то съедобное – какого-то дохлого зверька с шерстью и уже подгнившего. Собака клацала челюстями, пытаясь поймать круживших вокруг ее находки мух. Янис заставил себя подняться. Он стоял и смотрел вперед, но мало что видел. Просто он отупел от голода. Идти дальше не было сил.

Лока догрызла зверька и принялась лаять, стоя под сухим деревом. Янис посмотрел в ту сторону, на этот раз по-настоящему. На дереве, на одной из голых веток, висела котомка – стянутый веревкой коричневый мешок из грубого холста. Янис подошел ближе, попробовал снять. Чуть-чуть не хватает. Тогда он встал на цыпочки, хотя и было больно, потянулся – и в конце концов достал веревку пальцами. Ветка хрустнула, котомка плюхнулась на землю. Лока принялась обнюхивать ее со всех сторон, повизгивая и отчаянно виляя хвостом. Янис развязал тесемку. В мешке лежала краюха хлеба и половина колбасы. Он сел на землю и откусил раз, другой, а потом затолкал в себя остальное, почти не жуя. Лока смотрела на него умоляющими глазами, склонив голову набок и попискивая. Янис стряхнул крошки в ладонь. Лока слизала всё до единой крошечки.

И только теперь пришел запоздалый страх. А кто подвесил котомку на дерево? Янис встал и осмотрелся. За кустом невдалеке от тропинки послышался какой-то хруст. Янис попятился, но натолкнулся спиной на дерево. Вот выйдет сейчас из леса охотник или меняла, злой как черт. Колбасы и хлеба-то больше нет. И отдать их не получится. Вспорхнула птица. Зашелестел куст. А вдруг кто-то разведал, что Янис шатается по лесу? Не какой-то охотник или меняла, но тот, кто знает, что Янис пустился в путь?

– Схенкельман? – позвал Янис. – Эй, Схенкельман!

Тишина. Только шелест листьев и потрескивание веток. А потом стихло вообще всё. Даже птицы перестали галдеть. Лишь ущелье продолжало бурлить вдалеке.

Янис быстро свернул лагерь. Благо Камешек уже был навьючен. Хлеб с колбасой приглушили голод. А вот ногам отдых не помог, каждый шаг отдавался болью. Янис несколько раз оглядывался. Вроде никого не видно, но всякий раз, когда он устремлял взгляд на тропинку и шел дальше, возникало ощущение, будто кто-то идет за ним. Кто-то или что-то. Великая хворь умеет ползти ползком и скакать скоком, перемещаться по земле, по воздуху и по воде. Янис шел как можно быстрее. Спотыкался, падал и опять вставал. Надо идти вперед и не останавливаться. Великая хворь обглодает тебе нос, и пальцы, и всё остальное.

Лока бежала по лесу зигзагами, иногда замирая на месте. Хвост кверху, нос по ветру.

А ну-ка! Сейчас или никогда

Янис весь дрожал. Ноги не хотели идти, приходилось ими командовать. Поднять одну ногу, перенести вперед, опустить. Поднять другую, перенести вперед, опустить. Лока возглавляла процессию. Камешек плелся в хвосте, время от времени останавливаясь ради приглянувшейся ему веточки. Янис слишком устал, чтобы оборачиваться. Сейчас важно было только одно. Не останавливаться. Если присядешь, то уже, наверное, не встанешь никогда. Можно медленно умереть от холода и голода и известно чего. Янис вспомнил дохлого зверька, которого нашла Лока, а потом представил свои собственные кости. Вот лежат они кучкой под деревом у тропинки. Больше от него ничего не останется, только кожа да кости. От этой картинки ему стало худо. Зато останавливаться расхотелось.

Тропинка перешла в каменистую дорожку. Рев из ущелья стал оглушительным. Вода бурлила и неистовствовала. Небо было затянуто дымкой, листья на кустах поблескивали от влаги. Янис прошел вдоль каких-то деревьев, потом сквозь заросли папоротника, поднялся на холм и снова спустился вниз. Поднять ногу, перенести вперед, опустить. Поднять, перенести, опустить. Потом был поворот, за которым начиналось ущелье. Вода с силой налетала на отвесные скалы. Над пропастью висел липкий туман. Моста не было. Была только пропасть, в которой бурлила вода, да другой берег, такой же скалистый.

Янис знал, что нужно пройти еще дальше. В прошлый раз, с Фридом, они шли по тропе вдоль ущелья. А теперь всё то же самое, только обратно.

Надо было продолжать идти. В ушах стоял шум из ущелья. Ставить одну ногу перед другой становилось всё тяжелее. Локе не терпелось идти поскорее, она забегала вперед, потом возвращалась, а потом опять убегала, высунув язык и часто дыша. Вдали появились смутные очертания арки над пропастью.

– Туда! – показал Янис.

Сначала долго казалось, что мост ближе не становится. Поднялся ветер, и Янис остановился надеть теплую рубаху. Застегнул ворот, раскатал рукава. Каждые несколько шагов он отрывал взгляд от земли. Очертания над водой постепенно становились четче и четче, пока наконец арка не предстала перед глазами полностью – огромная и темная, в брызгах воды.

Дорожка закончилась у каменной лестницы. Пять высеченных в скале ступеней, за которыми начинался мост, перекинувшийся на тот берег прямо через туман, и этот мост уходил сначала вверх, а в конце вниз. Вода под мостом с грохотом неслась сквозь узкий просвет между скалами.

У Яниса подкосились ноги. Лока лизнула его в щеку. Он обнял ее за шею и зарылся лицом в шерсть. От нее исходил привычный запах – псины с ноткой протухших кроличьих ушей.

– Что делать? – спросил он.

Лока взвизгнула, и он отпустил ее. А сам так и остался съежившись сидеть на земле; воротник из жесткого сукна впивался ему в подбородок. Он посмотрел на другой берег. Где-то там ходит Фрид. А еще Схенкельман. Янис устал, думать удавалось с трудом. Он обхватил голову руками. Место обмена. Там он и найдет Фрида. Или его, или других менял, мужчин и женщин с корзинами и мешками. Они не касались друг друга, но видеть-то видели. Фрид? Да, конечно, знают. Фрид с его деревянными ложками.

Времени почти не оставалось. Солнце уже клонилось к горизонту. Мост был узкий и расшатанный, еще страшнее, чем Янис его помнил. Лучше он перейдет по нему завтра. Если сегодня, то придется искать ночлег на той стороне. Завтра тумана будет меньше. Завтра. Камни подсохнут, и вода успокоится. Ноги перестанут так болеть. А если подождать здесь, то, глядишь, и Фрид придет.

Янис с трудом поднялся на ноги. Ему понадобится одеяло. Между двумя большими валунами было углубление, он прекрасно в него поместится. Камешек в поисках пучков травы в расселинах семенил вокруг. Добрел до лестницы на мост и поднял голову. Поднял уши и поставил ногу на первую ступеньку. Как ни в чем не бывало перешагнул на ступеньку выше. Корзины висели с двух сторон от седла. Одна из крышек приподнялась. Из-под нее высовывалось кроличье одеяло.

– Тпру! – крикнул Янис. И ковыляя пошел к мосту. Быстро идти не получалось, только какой-то странной и деревянной походкой, причем Янис чуть не поскользнулся. Забрался на первую ступеньку, потом на вторую. На третьей удалось ухватиться за задний ремень подпруги. Камешек с силой хлестнул его хвостом.

Янис почувствовал, как вдруг забилось сердце и перехватило дыхание. И тут, неожиданно для самого себя, холодея от страха, он крикнул: «А ну-ка!» Сейчас или никогда. Если повернуть назад, забраться сюда еще раз ему уже не хватит смелости. «Давай, Камешек!» Его голос еле-еле перекрывал рев воды.

Но Камешку этого было достаточно, и он стал взбираться дальше по ступеням – и на каменный мост. Янис позвал Локу, но не видел, пошла ли она за ним.

Они двигались над пропастью, в тумане, по скользким камням. Внизу ветер гнал волны. Янис крепко держался за широкий ремень. Камешек медленно шел вверх, корзины болтались туда-сюда. Янис осторожно продвигался за ним. Он не знал, что` окажется под ногой в следующий миг – выступ или ямка. Иногда он наступал на шатающийся камень, но в последний момент успевал переставить ногу в другое место – и не потерять опору. В самой верхней точке, посреди вихря из брызг, Камешек начал замедляться. Еще несколько шажков – и он остановился вовсе. Янис подтолкнул его. Ослик даже не шевельнулся, только мотнул хвостом. Янис не решался упереться ногами, чтобы толкнуть посильнее, он стоял наклонившись вперед, опираясь на Камешка и крепко сжимая в руке ремень. До этого момента Янис был сосредоточен на том, что видел прямо перед собой – уши Камешка и скалы на том берегу. Но теперь он стал медленно поворачивать голову в сторону. На дне пропасти клокотала вода. Из пены поднимались верхушки острых камней. Вода закручивалась в водовороты и брызгала во все стороны, это было красиво и страшно одновременно. Янис слегка сдвинулся в сторону. В этот момент Камешек тронулся с места. Янис пошатнулся, сделал шаг, а когда почти вернул себе равновесие, уже нужно было делать следующий. Высшую точку они миновали, дальше арка опускалась вниз. Камешек бодро зашагал дальше, а Янис отстал, и ремень выскользнул у него из рук. Янис споткнулся и упал ничком. В руке что-то хрустнуло, а с коленки содралась кожа.

Последний отрезок пути он преодолел ползком. Потом развернулся и стал спускаться спиной вперед, на четвереньках. Лишь у подножия моста, где с покорным видом ждал Камешек, он выпрямился в полный рост. Спустилась и Лока – пара прыжков, и готово. Она лизнула Яниса в руку, а Камешка в нос.

За ними возвышался каменный мост. Даже не верится! Янис прошел по нему, по этой узкой арочке! Да, часть пути он прополз, но только в конце, это не считается. Главное – он перебрался через пропасть. Но никто этого не видел и не знал об этом, и Янис вдруг почувствовал, как ему не хватает Фрида. «Молодец, малыш», – сказал он сам себе.

Они продолжили путь по узкой тропинке. Слева отвесно поднималась вверх скала, справа была пропасть. Уже темнело, но Янис боялся устраиваться на ночлег в этом месте.

Нужно было идти дальше, вслед за Камешком. Янис протянул руку в сторону, чтобы чувствовать, где скала. Над ущельем светил месяц – тоненький, не толще чешуйки. Так они шли, очень медленно, до глубокой ночи. Прямо на ходу подбородок у Яниса упал на грудь, а глаза закрылись. От испуга он проснулся, рывком поднял голову и еще сильнее прижал руку к скале. Неожиданно они свернули влево. Сквозь открывшуюся расщелину тропка уводила в сторону и вверх к темным силуэтам деревьев. За ними Янис увидел какой-то огонек. Пламя трепыхалось, гасло, потом разгоралось опять. Ура, они нашли место обмена! Это костер, это колышется его пламя. Вокруг него рядышком греются менялы и охотники. И Фрид. Все они сидят там, жарят кроликов и варят ячменную кашу. Вещей на обмен так много, что они до сих пор не управились. Фриду никак не придумать, как всё это унести с собой. Вот он обрадуется, когда увидит Камешка!

По телу Яниса прошла дрожь. Голова гудела. Он так устал, что его повело. Он хотел было опереться на Камешка, но тот уже куда-то пропал, вместе с корзинами. Ряд деревьев расширился, а огонек разгорелся ярче. Стало понятно, что это никакой не костер, а фонарь на стене дома. Перед домом рос куст, это его ветки покачивались на ветру, то и дело перекрывая свет фонаря.

Камешек нашелся у забора. На дворе перед домом залаяла собака, но, судя по всему, небольшая: лай был высокий и надрывистый.

Дверь дома отворилась, и в освещенном проеме появился мужчина.

– Тут кто-то есть?

– Я, – ответил Янис.

– Я? – переспросил мужчина. – А имя?

– Янис.

– Вы постоялец, господин Янис? Ищете, где остановиться на ночлег?

– Великая хворь, – сказал Янис. – У тебя нет Великой хвори? Мне нужно знать.

Янис не хотел открывать калитку, но она, скрипнув петлями, отворилась сама. А дальше он сам не понял, как получилось, что он вдруг повис на калитке, цепляясь за перекладину, а потом почувствовал под головой холод камней, которыми был вымощен двор. Над ним склонилось чье-то лицо… Дворовая собака затявкала, Лока зарычала… Кто-то протянул к нему руку… Вот Великая хворь и добралась до меня, подумал Янис, и его глаза закрылись.

Добавки? А платить кто будет?

Янис услышал, как недовольный мужской голос кому-то говорит:

– Какой наглый парень! Тыкать мне сразу начал: «ты», говорит. Знаю я таких. Вот увидишь, ничего мы на нем не заработаем. Ни единого гроша. Надо было гнать в шею, да и всё тут.

Ему ответил другой, певучий голос:

– Но ведь он больше не мог идти!

– Это-то понятно. Но вот только расхлебывать всё теперь придется нам. Возиться с ним и его собакой. И ослом.

Янис открыл глаза. Он лежал на постели в маленькой комнате. В комнате было окно, и перед ним на стуле сидела женщина в синем платье. А по ту сторону окна стоял мужчина, опираясь локтями о подоконник.

– Тише, – сказала женщина. – Разбудишь.

– Да он и так уже проснулся, – ответил мужчина. – Лежит вон, посматривает.

Женщина обернулась.

– Давно пора, – сказала она Янису. – Ты уже полдня проспал!

Она подошла к изножью кровати и приподняла край одеяла. Цокнула языком.

– Всё так плохо? – спросил Янис. Вроде бы Великая хворь не особо интересуется пальцами на ногах, но он живо помнил, как они болели прошлой ночью. Кто-то снял с него ботинки и носки, а кто, мужчина или женщина, он не помнил. Он даже не сопротивлялся – то приходя в сознание, то опять отключаясь из-за резкой боли.

– Смотря что ты называешь «плохо», – ответила женщина.

Янис пошевелил пальцами ног. Пощупал нос и посмотрел на руки. Хотел пересчитать пальцы на руках, но закружилась голова, и пока не получалось.

– У меня Великая хворь? – спросил он.

– Какая хворь? – удивилась женщина.

– Великая хворь, – повторил Янис. – Она ползет ползком, скачет скоком, стелется по земле и плывет по воде. От человека к человеку, от дома к дому. Она оттяпает тебе нос, и пальцы, и всё остальное.

– Да он чокнутый, – сказал мужчина. – Чушь какую-то несет.

Женщина опустила одеяло.

– Никогда не слышала о такой хвори, – сказала она. – Которая скачет и ползет и всё такое. А вот ноги твои… – Она строго посмотрела на Яниса. – Ходить в таких ботинках бог знает сколько времени, с такими мозолями да ссадинами, довести до того, что раны загноились! Это не великая хворь, молодой человек. Это великая глупость!

– Великая глупость, – повторил мужчина. – Это ты хорошо сказала.

Женщина уперла руки в боки.

– Жар и слабость, вот что от этого бывает.

Она не была похожа на женщин из книжки. Там они были высокие и худые. На всех картинках они были одеты в платья до пола и шляпы с цветами и перьями. Эта женщина была другая, у нее было круглое лицо, пухлые руки, и вся она была круглая и пухлая и прямо-таки выпирала из синего платья. На голове у нее была не шляпа, а белый чепец, завязанный под подбородком на бант. Янис не мог отвести от нее глаз. Всё смотрел и смотрел.

– Ты Берта? – спросил он наконец.

– Берта? – переспросила женщина. – Вот уж нет. Я госпожа Требс. А это – господин Требс. – Она заправила выбившийся локон под чепец. – Мы настаиваем, чтобы ты обращался к нам на «вы». У нас солидный постоялый двор. Мы ценим правила приличия.

Янису мало что было понятно. Что такое постоялый двор, он представлял себе смутно, а о правилах приличия не слышал вовсе. Но ему хотелось сделать приятное госпоже Требс.

– Вы! – сказал он. – Вы, вы!

– Совершенно чокнутый, – согласился сам с собой господин Требс. – И мы на нем не заработаем ни гроша, только потратимся. А осел этот, хочу спросить…

– Потом спросишь, – остановила его госпожа Требс. – Дай мальчику хоть немного прийти в себя.

– Это место мены? – спросил Янис. И так как он и сам уже догадывался, что это какое-то другое место, добавил: – Нет?

– «Позолоченный кабан», – ответила госпожа Требс. – Вот уже много лет мы так называемся.

Янис приподнял голову.

– Кабан? И пиво есть?

Госпожа Требс рассмеялась.

– Вот ведь пройдоха.

Она не понимала, о чем он говорит. И про Великую хворь никогда не слышала. И про место мены тоже. По крайней мере, оно точно не здесь.

Янис просто должен был задать еще один вопрос.

– Ты знаешь Фрида?

– Вы, – поправила госпожа Требс.

– Вы, – повторил Янис. – Ты знаешь Фрида?

– Вы! «Вы знаете Фрида?» – сказала госпожа Требс. – Не ты, а вы.

– Ответь, это важно. Вы знаете Фрида?

– Нет.

– Старый, с бородой. У него мешок. Полный всякой всячины!

– Он твой родственник?

– Да, – ответил Янис. – То есть нет.

– Ты немного не в себе, – сказала госпожа Требс. – Не перенапрягайся.

Какая она мягкая, подумал Янис. Ему захотелось к ней прижаться. Он чувствовал себя маленьким и несчастным. Вот бы спрятаться ото всех бед, прильнув к этому мягкому округлому телу. И вот бы госпожа Требс его обняла, и утешила, и сказала бы, что всё будет хорошо. Янис уже хотел протянуть к ней руки, но всё-таки не решился. Наверное, она догадалась, что у него на душе. И, улыбнувшись, сама положила руку ему на лоб.

– Принеси-ка ведро! – крикнула она господину Требсу. – Горячей воды из котла. И мыло!

Господин Требс пропал из виду. Янис слышал, как он громко топает во дворе. Потом заскрипела какая-то дверь, и с другой стороны дома послышались звон и грохот. Скоро в комнату вошел господин Требс. Он поставил рядом с кроватью деревянное ведро.

– Одна лопатка коричневого мыла, – сказал он. – Прибавляем к счету!

Госпожа Требс помогла Янису сесть и опустила его ноги в ведро. Мыльная вода щипала натертую кожу. Когда Янис мыл ноги, а случалось это нечасто, то делал это сам. Было очень странно, что сейчас это делает кто-то другой. Госпожа Требс старалась не причинять ему лишней боли и после мытья, промокнув его ноги полотенцем, нанесла на них мазь. Потом она взяла белую тряпку и разорвала ее на длинные полоски.

– Один лоскут льна, – проворчал господин Требс. – Счет растет.

Янис смотрел, как госпожа Требс, напевая, обматывает его ноги полосками ткани. Ее песенка кружилась и завивалась колечками. То вверх, то вниз.

– Словно птичка поет, – заметил господин Требс.

– Да ну тебя, – засмеялась госпожа Требс. – Будь добр, дорогой, принеси молока и кусок хлеба.

– Хлеба и молока! – возмутился господин Требс. – Знала бы ты…

– Конечно, конечно, – сказала госпожа Требс. – Включи это в счет.

Янис сидел на кровати, откинувшись на подушку, и пил молоко из чашки. Господин Требс на дворе колол дрова. Эти привычные звуки напомнили Янису о доме. Удар топора и треск раскалывающегося полена. У Фрида это получалось очень точно, он каждый раз попадал, куда нужно. Господину Требсу случалось промахнуться – это было слышно: плюх!

– Черт тебя дери! – выругался господин Требс.

Теперь ему придется вытаскивать топор из колоды, а это, знал Янис, дело непростое.

Госпожа Требс сидела на стуле у окна.

– Молоко у нас прекрасное, – похвасталась она. – Повезло нам с коровой.

Янис притворялся, что пил молоко всю свою жизнь. Сейчас нужно постараться говорить как можно меньше глупостей, он и так уже отличился. Ничего вкуснее молока он никогда не пробовал. Вкус был белый и пенистый. А хлеб какой! Мягкий, теплый и с хрустящей корочкой. И намазан не смальцем, а чем-то сладким. Впервые Янис не сожалел о том, что спустился вниз, с горы. Оказывается, в мире есть столько всего вкусного!

– Ну и проголодался же ты, – удивилась госпожа Требс. – Неужели ты не взял с собой еды в дорогу?

– Взял, – ответил Янис. – Ягоды и еще яйца, только огня не было. – Он отер рот. – А где Лока? – спросил он. – И Камешек?

– Собака – это Камешек или Лока? – Госпожа Требс не стала дожидаться ответа. – На конюшне они. И собака, и ослик.

– Мне надо к ним, – сказал Янис.

Госпожа Требс посмотрела на его забинтованные ноги и задумалась.

– Господину Требсу это не понравится, но я могу одолжить тебе пару носков, в них ты, пожалуй, дойдешь.

Забрав чашку, она вышла и оставила Яниса одного. На дворе затявкала собачка.

– Вот молодец, – сказал господин Требс. – Охранник наш!

И он вогнал топор в очередное полено. Хрясь!

Вернулась госпожа Требс. Принесла пару коричневых носков из пушистой шерсти. Янис надевал их медленно и очень осторожно. Он решил сделать это сам, госпожа Требс и так уже достаточно провозилась с его ногами.

Еще одна комната. Половичок в синюю полоску. Стол. На деревянном стеллаже стоят книги, целая полка! Янис остановился посмотреть.

– Всё в порядке? – спросила госпожа Требс.

Опять половик, на этот раз красный. Осталось переступить порог и выйти на двор. Янис опустился на стоящую у дома скамейку обессиленный, хотя и прошел всего несколько шагов.

– До конюшни еще далеко, – предупредила госпожа Требс.

Янис прислонился спиной к стене дома. Над дверью висела деревянная табличка с нарисованной на ней свиньей. «Позолоченный кабан» – гласила витиеватая надпись. Получается, кабан и свинья – одно и то же.

К ним подбежала собачка – черный пушистый шарик на быстрых ножках, с отчаянно виляющим хвостом.

– Продолжим? – спросила госпожа Требс.

Янис заставил себя подняться.

Госпожа Требс оказалась права, путь с забинтованными ногами и в носках оказался неблизким. Янису пришлось дважды останавливаться: один раз из-за боли, а второй – потому что дорогу им преградил господин Требс.

– Это что, мои носки?

– Да, – ответила госпожа Требс. – Он взял их поносить.

– Не забывай, – сказал господин Требс, – я всё записываю.

– И правильно, – ответила госпожа Требс. – Так и надо, дорогой.

Она взяла Яниса под руку. Они прошли мимо курятника, старой телеги и клочка земли с тоненькими ростками на ровных грядках.

– Тут у меня огородик, – сказала госпожа Требс. – А вот и конюшня.

Завидев Яниса, Лока радостно помчалась навстречу и прыгнула ему на грудь. Янис повалился на солому. Лока лизнула его в лицо, обежала круг по конюшне, вынырнула откуда-то сверху и сделала еще один круг. Камешек подошел к Янису и уткнулся носом ему в руку. Янис погладил Локу, и Камешка, и черную собачку, которая тоже захотела поиграть и скакала на коротеньких ножках вслед за Локой.

– Сейчас здесь всё так заброшено, – посетовала госпожа Требс. – А посмотрел бы ты, как тут было раньше! Когда у нас не оставалось ни единой свободной комнаты, и все постояльцы были не пешие. Бывало, что лошадей тут стояло по двадцать штук! Господин Требс еле справлялся с работой.

Двадцать лошадей. Настоящих лошадей. Это как целый мешок вишни, даже лучше.

– А гладить их было можно? – спросил Янис.

– Гладить? Да у меня не было на это времени. Я занималась готовкой, стиркой и уборкой. – Госпожа Требс тихонько рассмеялась. – Придумаешь тоже, гладить.

Янису удалось встать и самостоятельно сделать несколько шагов. У деревянной перегородки стояли его корзины. Он достал кроличье одеяло, сел в уголке на пышную солому и приложил одеяло мягкой стороной к лицу. Лока примостилась рядом с ним. За перегородкой послышалось сопение. Корова! Он обязательно встанет на нее посмотреть, только не прямо сейчас. Столько всего за один день! Столько новых непонятных слов. И все эти книги в доме – целая полка! Может быть, там есть картинки и ему разрешат их посмотреть.

Госпожа Требс подозвала к себе черную собачку и закрыла дверь в конюшню. Янис остался один. Он пока тут посидит и отдохнет. Он опять устал, но это из-за жара. У него жар и слабость, так сказала госпожа Требс. Он прислонился к деревянной стене. Под одеялом было тепло и уютно. От соломы исходил сладкий запах, а корова слегка посапывала и что-то мерно жевала. Янис слышал, как ее челюсти ходят туда-сюда.

Оказывается, он уснул, и госпожа Требс пришла его будить.

– Есть хочешь? – спросила она.

Янис вспомнил молоко.

– И пить, – ответил он.

Лока зевнула и потянулась всем телом.

Янис похлопал ее по спине. Больше всего она любит, когда ее легонько похлопывают обеими руками.

– Идем?

– Собака останется тут, – остановила его госпожа Требс. – Нам в доме чужие собаки не нужны.

– Но… – начал было Янис.

– Никаких «но», – отрезала госпожа Требс.

Янис прижал к груди кроличье одеяло.

– А это что? – спросила госпожа Требс и скривила лицо. – Неужели с собой хочешь взять? Ну уж нет! Отпусти!

Янис хотел протестовать, но госпожа Требс сказала, что его ждет суп с хлебом, и в животе у Яниса заурчало. Он свернул одеяло и положил его на солому рядом с корзинами.

– Сторожи! – велел он Локе. Она склонила набок голову и посмотрела на него с удивлением.

Ели за столом, суп был густой и жирный. Янис быстро разделался со своей тарелкой, и госпожа Требс спросила, не хочет ли он добавки. Черная собачка сидела на пороге и выпрашивала еду. Господин Требс кинул ей кусочек хлеба.

– Ничего себе, – сказал он госпоже Требс. – Добавки? А платить кто будет? Суп – это раз. Дальше: хлеб с молоком. Чистое постельное белье. Носки.

– Ну, носки-то он всего лишь взял поносить, – возразила госпожа Требс.

– Лен и мазь, – продолжал господин Требс. – А еще объедки для его собаки и корм для осла.

– Давайте я расплачусь ложками, – предложил Янис. – Одна у меня уже есть, и я скоро закончу следующую, а потом сделаю еще одну, этого должно хватить. – Тут он подумал, что с господином Требсом лучше оставаться в добрых отношениях. – Знаешь что? – сказал он. – Знаете что? Я сделаю вам еще две. – Он ничего не смыслил в обмене, но уж пяти ложек точно должно быть достаточно. Это почти столько же, сколько брал с собой Фрид, когда уходил меняться. И так как засиживаться в «Позолоченном кабане» слишком долго Янис не мог, он добавил: – Эти две я сделать не успею, но занесу их на обратном пути.

Господин Требс побагровел и ударил кулаком по столу, так что суп перелился через край тарелки на стол.

– Ложки! – закричал он. – На это мы не купимся! Ты заодно с Дабберталем! Так я и знал! Как только увидел осла, всё сразу понял! Сказать тебе, что мы делаем с такими людьми, как вы? Выпроваживаем их на все четыре стороны. И собаку на них спускаем!

Черная собачка завиляла хвостом.

– Он же не такой, как господин Дабберталь? – осторожно предположила госпожа Требс.

– Сомневаюсь! – отрезал господин Требс.

– А кто он, этот господин Дабберталь? – спросил Янис.

– Будто ты сам не знаешь! – крикнул господин Требс. Он схватил Яниса за руку. – А ну-ка отвечай! Эти ложки – это ваш с ним промысел?

– Но кто это? – спросил Янис. – Как он выглядит?

– Он такого же роста, как и господин Требс, – начала рассказывать госпожа Требс. – Только тощий. Темноволосый, курчавый, носит шапку, такую коричневую. И очень странно улыбается, я каждый раз вздрагиваю.

Господин Требс скривил рот.

– Да! – воскликнула госпожа Требс. – Именно так!

– Схенкельман! – выпалил Янис.

– Ага, значит, ты его знаешь. – Пальцы господина Требса впились в руку Яниса.

– Нет! – сказал Янис. – То есть да! Я видел его один раз.

– А осел? – спросил господин Требс. – Откуда у тебя осел господина Дабберталя?

– Успокойся, – сказала госпожа Требс. – Дорогой, да отпусти же мальчика наконец.

Господин Требс убрал руку.

– К постояльцам мы относимся доброжелательно, – сказала госпожа Требс. – Мы ведем себя вежливо и не задаем лишних вопросов. Но в данном случае… Сначала эти выдумки про какую-то хворь и про Фрида с мешком, полным всякой всячины, а теперь выясняется, что ты знаком с господином Дабберталем. Мне кажется, пора бы тебе кое-что рассказать. Кто ты…

– Пройдоха он, – вставил господин Требс.

– Помолчи, – сказала госпожа Требс. – Пусть сначала сам расскажет. Давай, Янис. Объясни нам, кто ты и откуда.

Янис очень старался не терять спокойствия. Давно ли здесь был Схенкельман? Ему хотелось знать, но он не осмеливался задавать вопросы. Господин Требс и так уже вон как разозлился.

– Я спустился со скалы, – сказал он. – С той стороны ущелья.

– Неужто ты перешел по чертову мосту? – удивилась госпожа Требс.

– Не так уж это и страшно, – сказал Янис. Ему было не до каменного моста. Надо начать с самого начала, это важнее. Янис рассказал, что родители его умерли и что живет он с Фридом, вдали от Великой хвори. Рассказал и о мене.

– Ложки! – воскликнул господин Требс.

– Иногда, – поспешил ответить Янис. На кроликах он решил не останавливаться и перешел к Схенкельману. Рассказал, что был один дома, когда тот поднялся на гору.

– Совсем один? – спросила госпожа Требс. – Правда?

– Не один, а с Локой, – ответил Янис. – И только пока не вернется Фрид.

Он рассказал, какие гадости Схенкельман говорил про Фрида. Всё это, конечно, ложь. А еще Схенкельман вел себя как дома. До чего же наглый, уму непостижимо! Лока цапнула его за штаны. Нет, за ногу! А Схенкельман как побежит! Только одного ослика взял с собой. Так испугался, что второго просто оставил. Янис рассказал, что он должен был, как и обычно, дожидаться Фрида, но в этот раз Фрид слишком уж долго не возвращался. Так и не вернулся. Вот Янис и ушел. Вот и забрался так далеко от дома. Чтобы найти Фрида.

– Но мне до сих пор так ничего и не удалось разузнать, – сказал он дрожащим голосом.

– Господи боже мой, – произнесла госпожа Требс.

– Этот Дабберталь, или Схенкельман, или как его там, оказался еще хуже, чем мы думали, – сказал господин Требс.

– Он часто остается у нас на ночлег, – сказала госпожа Требс. – Приходит где-то раз в две недели.

– Приходил, – поправил ее господин Требс.

– У нас последнее время не так много постояльцев, – пояснила госпожа Требс. – Так что мы принимали его с распростертыми объятьями. Но потом он больше не смог платить.

– И заявил, что, мол, будет платить ложками. По одной ложке за ночь. Ничего другого он нам предложить не мог.

– Ложки были с цветами? – спросил Янис. – С птицами?

– Я их так и не увидел, – ответил господин Требс.

– Одна была с оленем, – призналась госпожа Требс. – Такая красивая! – Она робко взглянула на господина Требса. – Я посмотрела у него в корзинах. Что в этом такого, подумала я, он и не узнает.

– С оленем! – воскликнул Янис. – Значит, это мои ложки.

– Дабберталь, – сказал господин Требс, – обманщик, это ясно. И наглец к тому же!

Госпожа Требс задумчиво глядела к себе в тарелку.