Текст книги "Не подпускай меня к себе"

– В прямом, – недовольно смотрю на неё, и Соня неловко отводит взгляд в сторону. – Я, понимаешь ли, всё лето места себе не находил, думал, где накосячил и что вообще случилось с тобой. Представлял самые ужасные картины, с ума сходил, а ты просто из ничего раздула проблему и игнорила меня почти четыре месяца. До октября отшивала, потому что, видите ли, мой отец намекнул тебе, что ты мне не пара.

Девушка фыркает и взмахивает руками.

– Это тебе не шутки, Егор! – возмущается она. – Тебя избили из-за меня. Повезло, что никаких серьёзных травм не было. Ты только посмотри на Матвея, он инвалид на всю жизнь. Ему обезболивающее ежедневно пить приходится. А если бы с тобой что-то случилось? Тебе бы пришлось забыть о боксе! Малийский так просто бы не отстал от тебя.

– Да насрать мне на этого урода! – почти вскрикиваю я. – Я сдал его копам, так что…

– Его всё ещё не нашли, – перебивает меня Соня, затем стихает и отворачивается, бросая взгляд на поле.

Нас накрывает молчание, и я недовольно вожусь на стуле, делая обиженный вид. Поверить не могу, что отец подтолкнул Розину к тому, чтобы она меня бросила. Я ему ещё устрою сегодня вечером, он так просто не отвертится.

– Слушай, Сонь, – вздыхаю я. – Давай, вот ты не будешь запаривать мне голову, да и себе тоже. Со мной ничего не случится, я в рубашке родился. Постоять за себя смогу, тем более, что от этого козла уже давно ничего слышно не было. Просто сделаем вид, что этих четырёх месяцев не было.

Я смотрю на её профиль – девушка хмурится, думая. Её пальцы постукивают по коленке, и я знаю, что она хочет достать сигарету и затянуться. До того, как мы с ней разошлись, Розина не курила.

– Уже всё кончено, Егор, – она смотрит на футболистов. – Я больше ничего не чувствую к тебе. Давай просто оставим всё, как есть.

– Ага. Ну, щас, – вырывается у меня. – Я в десятый класс пошёл только из-за тебя, ты мне должна.

Она кривится и смотрит на меня, склоняя голову к плечу. Её взгляд скользит по моим губам, затем снова впивается в глаза.

– Мечтать не вредно, Штормов, – тянет Соня, печально улыбаясь. – Всё уже в прошлом.

Я шикаю и резко подаюсь вперёд, впиваясь в её губы поцелуем. Розина от неожиданности дёргается в сторону, но я перехватываю её за шею и снова притягиваю к себе. Как же долго я представлял этот момент. Мгновение, когда, наконец, смогу снова прикоснуться к её коже и поцеловать губы. Теперь, когда всё встало на свои места, больше ничего не имеет значения.

– Егор, – Соня пытается отстраниться. – Егор, ну, постой же…

– Заткнись…

Я притягиваю её ближе, кладя руку на талию, и девушка размякает в моих объятиях. Мы целуемся страстно, но недолго, поэтому, когда Розина всё-таки легко отталкивает меня и вскакивает на ноги, я недовольно морщусь. Она смотрит на меня сверху вниз, тяжело дыша, хватается за спинки сидений и отступает на шаг.

– Всё слишком быстро, – жалуется Соня, вдруг перелезая на трибуну ниже, чтобы я не смог добраться до неё. – Я…

– Ну, короче, мы снова вместе и всё такое, – я поднимаюсь на ноги, но Соня быстро трясёт головой.

– Не подходи, – она тычет в меня пальцем. – Мне нужно подумать! Не смей приближаться, Штормов!

Она делает шаг в сторону, затем закрывает рот руками, зажмуривается и разворачивается. Девушка поспешно бросается в сторону выхода со стадиона, оставляя меня в одиночестве. Я уже хочу побежать следом за ней, но что-то меня останавливает, и вместо этого я кричу.

– Убери меня из ЧС!

Соня не оборачивается. Она спускается по ступеням вниз и исчезает из виду, а я, довольно улыбаясь, опускаюсь обратно на сидение. Начало положено: я узнал, что случилось и почему Розина разорвала со мной все связи.

А ещё я понял, что Соня всё ещё испытывает ко мне чувства, не смотря на то, что говорит обратное, значит, не всё потеряно. Я один раз её добился, смогу и второй. Тем более, что она сама не особо-то и против.

Макс Корж – Мотылёк

Соня.

Вот поэтому я и не хотела, чтобы Егор знал причину, по которой я рассталась с ним. Я избегала его, игнорировала, перестала вообще с ним общаться и запретила всем своим друзьям контактировать с ним, думала, что он побесится и успокоится. Смирится. Забудет меня.

Но, скорее всего, я сама пыталась таким образом перестать думать о нём, и у меня почти получилось, вот только Штормов слишком упрямый, не успокоится, пока не получит ответы. Наверное, стоило придумать что-то, оправдывающее меня, но тут и дурак поймёт, что я вру. Исчезнуть сразу после стычки с Малийским и потом нести чушь на тему, что чувства исчезли и прошла любовь? Шторм бы не поверил.

И теперь я не знаю, что мне делать. Я очень много раз собиралась рассказать ему правду, почти сдавалась, заходя на его страницу «вконтакте», практически поддавалась на уговоры встретиться и обсудить всё, а потом начать всё с начала. Мне было тяжело, поэтому я и сбежала к бабушке в деревню, где не было доступа в интернет и возможности сорваться и позвонить Егору. И каждый раз, когда я вспоминала стычку с Сашей после выпускного, я боялась, что это может повториться. Не хотела, чтобы из-за меня он снова пострадал, и только это придавало мне сил и уверенности в том, что я поступаю правильно.

А теперь, когда Егор знает правду, его уже ничего не остановит. И я боюсь, что не смогу ему сопротивляться, если парень начнёт преследовать меня ещё усерднее. Ведь я всё ещё люблю его…

Егор.

– Ты сказал Соне, чтобы она порвала со мной? – с ходу выпаливаю я, залетая на кухню и даже не успевая стянуть кроссовки.

Отец удивлённо впивается в меня взглядом, сидя за столом и попивая чай с конфетами. Он неопределённо пожимает плечом, открывает рот, чтобы что-то сказать, а потом закрывает его. Чешет нос, делая вид, что не при чём, бросает взгляд на включённый телевизор.

– Серьёзно, да? – недовольно выдавливаю, упираясь рукой в косяк. – Я, сука, четыре месяца тебе ныл, что мне без неё херово, а ты знал и ничего не сказал мне? Ты издеваешься что ли надо мной?

– Егор, – вздыхает папа. – Так было лучше. После того, что с тобой случилось…

– Да это не твоё дело! – выпаливаю я. – Не надо лезть в мою личную жизнь, иначе я найду себе нового тренера, и в своём зале ты меня больше не увидишь!

– Ты не сделаешь этого, – предупреждает меня он, но я лишь скрещиваю руки на груди.

– Уверен?

– Что за шум? – мама выходит из комнаты с книгой в руках и непонимающе смотрит то на меня, то на отца.

Я поджимаю губы и поворачиваюсь к ней, пытаясь сдержаться, чтобы не повысить голос, но у меня это получается с трудом.

– Он приказал Соне, чтобы она бросила меня! – выпаливаю я.

– Ты что сделал?! – выдыхает мама. Она огибает меня и заходит на кухню, скрещивая на груди руки, словно отчитывая непослушного ребёнка.

Отец виновато опускает голову и чуть отодвигается в сторону.

– Я не приказывал ей, – вздыхает он. – Просто сказал, что будет лучше, если они расстанутся. Она втягивала его в неприятности, он мог пострадать ещё сильнее.

Я фыркаю, качая головой, мол, какой бред ты несёшь. Это моя жизнь, с кем хочу, с тем и буду встречаться, и мне плевать, что какие-то там отморозки пытались меня припугнуть. Да какая разница вообще, если рядом со мной будет Соня?

– Дурак совсем? – недовольно тянет мать, ударяя папу книгой по голове. – Ещё хоть раз, – отец уклоняется, и удар приходится ему в спину, – сделаешь что-то подобное, – снова удар, – я тебя убью.

Я улыбаюсь, наблюдая за тем, как моя мама избивает отца книгой, а тот виновато морщится, словно собака, которая нашкодила. Вся злость тут же пропадает, и я расслабляюсь. Надо было сразу её натравить на отца, она ведь так сильно любила Розину, что чуть ли не каждый день интересовалась, не помирились ли мы с ней.

– Сегодня без ужина, – скалится она в сторону папы, и, надувшись, словно воздушный шар, подходит ко мне. В её голосе уже нет ни намёка на злость. – Зови Сонечку в гости, пусть приходит. Я сделаю вкусный торт и ещё что-нибудь.

– Ага, – улыбаюсь, смотря на недовольного отца, показываю ему язык и ухожу в свою комнату.

Заваливаюсь на диван и включаю телевизор. Сегодня у меня нет тренировки, лишь пробегусь перед сном и всё, а завтра в школе снова выловлю Розину и сделаю так, чтобы она пришла к нам на ужин. Теперь-то уж точно всё должно наладиться, иначе я никогда не прощу отца за его поступок.

Немного полежав и подумав, я беру телефон и захожу в социальную сеть. Никто не пишет, совсем не вспоминают обо мне. Кажется, я теряю свою популярность…

Пишу Матвею: «Чувак, как ты? Встретимся на днях?».

Недолго листаю ленту, делаю ретвит записи с песнями из сериала «Закон каменных джунглей», лайкаю фотку Андрея Матюшина, а потом вздыхаю и открываю свой профиль. Ничего интересного. Надо аватарку обновить…

«Я как в аду, – пишет Матвей. – С этими таблетками как наркоман, а без них голова трещит. Завтра заскочу к тебе в зал, поболтаем. Океу?».

«Океу. Я с Розиной вроде как помирился».

«Да ладно?».

Я засматриваюсь на телевизор, где по ТНТ прокручивают рекламу нового сезона физрука, и широко зеваю, вспоминая, как сегодня целовался с Розиной на стадионе. Это, наверное, самое приятное событие за последние месяцы.

«Ага))). Она рассказала, типа отец мой её надоумил со мной расстаться. Типа это она виновата в том, что на нас напали тогда и что ей надо теперь держаться подальше от нас».

«Ну, по сути, так оно и есть», – присылает Матвей, и я недовольно фыркаю.

«Слышь».

«Сорри, братан, но из-за её урода бывшего я теперь на колёсах сижу. Она, конечно, не при чём, но те твари должны заплатить за то, что сделали».

Я перечитываю сообщение друга несколько раз, не зная, что ответить. Он прав. Их так и не нашли, а ему теперь страдать всю жизнь из-за травмы. Вряд ли копы вообще занимаются этим делом, ведь столько времени уже прошло. Если бы они хотели, давно бы нашли их.

Вздохнув, я блокирую экран сотовый и задумчиво смотрю в телевизор. Матвею сейчас несладко, все его планы пойти в армию и свалить подальше от отца с матерью провалились. Сейчас он почти из дома не выходит, потому что шум города уничтожает его. Сплошные таблетки, с ними он чувствует себя, словно под водой. И всё из-за одного сраного удара по голове. Это я должен был быть на его месте, для меня предназначалась та монтировка.

Снова включаю телефон и пишу другу.

«Поговорим завтра. Я согласен, что их надо проучить. У меня есть план».

«Океу».

Бросаю телефон на диван и ложусь на спину, смотря в потолок. Наверное, это плохая идея: влезать во всё это дерьмо. Мне лично уже плевать на них, я полностью восстановился, но то, что чувствует Матвей, я понятия не имею. В последнее время редко его вижу. В десятый класс он не пошёл, поступать куда-либо тоже отказался. Всё время дома среди своих мыслей и раскалывающейся головы. И я знаю, что если не помогу ему, то парень сам начнёт искать тех уродов, а один он не справится…

Рем Дигга – Кабардинка

Соня.

Всю ночь я ворочаюсь и никак не могу перестать думать о разговоре с Егором, постоянно вспоминая его взгляды, голос и поцелуи. Я скучаю по нему, и теперь, когда мой секрет раскрыт, тоска обрушивается на меня с новой силой. Надежда, что можно всё вернуть, перестать бегать от парня, снова начать прикасаться к нему и проводить с ним время, раздирает меня на кусочки и беспощадно уничтожает. Сомнения затуманивают разум, и я жду всего лишь одного сигнала, щелчка, команды, чтобы послать всё к чёрту и оказаться в объятиях Штормова. Я уже готова сдаться, но часть меня всё ещё помнит, как друзья Малийского избивали Егора, не забывает, что Матвей теперь с травмой и сидит на таблетках, медленно сходя с ума, и мысли об этом останавливают каждую попытку броситься в объятия Шторма. Я думаю много и беспощадно и никак не могу выбрать правильный вариант.

Позволить Егору затащить меня обратно в свою жизнь или же запретить ему подпускать меня к себе?

Спросить себя, чего же хочется мне? Конечно же первый вариант. Быть рядом с ним каждую секунду, каждое мгновение, никогда не отпускать и никогда… Но ведь какая разница, чего хочу я? Будет лучше, если Егор забудет обо мне, тогда у Малийского не окажется причин преследовать Штормова. А самое адекватное решение – уехать куда подальше, оборвать все связи, чтобы Саша меня вообще никогда в жизни не нашёл. Забыть Егора и начать жить заново. Но нужна ли мне эта новая жизнь без Шторма? А если уехать с ним?

Парень не бросит бокс, не оставит своего отца-тренера. Он не откажется от своей мечты ради меня, потому что будет жалеть об этом всю свою жизнь. А я не хочу смотреть на него и чувствовать вину за то, что отобрала у него мечту.

Да и куда мы поедем? Мы школьники, несовершеннолетние. Без денег и без образования. Как же всё сложно…

– Опять сегодня у своего Миши? – слышу голос матери, доносящийся из кухни, когда я выхожу в коридор из своей комнаты, чтобы одеться и пойти в школу.

– Вроде того.

– Возьми хоть что-нибудь, а то на халяву там живёшь, – мама, кажется, моет посуду.

Слышу, как мяукает кот, затем проносится по квартире и исчезает в гостиной. Топот его ножек стихает.

– Ой, мам, – отмахивается сестра.

– Вот, вы же не женаты, зачем ты там вообще остаёшься? Это некрасиво…

Я натягиваю кеды и куртку, потому что сегодня погода совсем не радует. Пасмурно и ветер холодный, пробирающий до костей. От вчерашнего тёплого солнышка не остаётся и следа.

Не собираясь слушать споры родных, я тихо выхожу из квартиры и прикрываю за собой дверь. Признаться, идти на занятия у меня совершенно нет никакого желания. Не хочу встречаться с Егором, плюс всё равно буду думать о посторонних вещах, а не слушать учителя. Смысл вообще туда отправляться? Думаю, прогуляю сегодня уроки, никто и не заметит.

Вот только погода отстой. По городу особо не погуляешь, а тёплых мест я не знаю, где можно провести несколько часов. Походить по торговым центрам? Не люблю разглядывать одежду, если не собираюсь ничего покупать, в маке или в чикене сидеть тоже смысла нет, я без денег, а вкусные запахи сведут меня с ума.

Пока я спускаюсь на первый этаж, рассматриваю своё отражение: тонкая шапочка серого цвета, зелёные глаза в коричневую крапинку, осенняя голубая куртка и серый шарф. Никакой косметики, еле заметные синяки под глазами, уставший вид только напоминает о бессонной ночи. Настроения вообще нет.

Точно, надо просто проветриться. Погуляю часок, другой, вернусь домой и скажу, что уроки отменили. Мама всё равно звонить классной не будет, а отец на работе.

Кутаюсь сильнее в шарф и, когда лифт замирает на первом этаже, выхожу из кабинки. Достаю наушники из кармана и начинаю распутывать. Открываю первую преграду, нажимаю на кнопку и толкаю железную дверь плечом, морщась от внезапного порыва ветра. Сразу хочется вернуться обратно и запереться в комнате, чтобы закутаться в одело и посмотреть какой-нибудь фильм, но стоит мне только выйти на крыльцо, как я тут же замираю.

В стороне стоит Егор в накинутом на голову капюшоне и ёжится, прячась за колонной от ветра. Я не ожидаю его здесь увидеть, поэтому меня охватывает неловкость и неуверенность. Зря он пришёл сюда, я же просила его дать мне немного времени.

– Что ты здесь делаешь? – убираю наушники обратно в карман и осматриваюсь.

– Хотел узнать, почему из чс не убрала, – парень смотрит на меня, и под его пронзительным взглядом я теряюсь.

– Забыла, – пожимаю плечом. – Когда зайду «вконтакт», уберу.

– И дай мне свой новый номер, – заявляет парень, продолжая пристально смотреть на меня, словно пытаясь загипнотизировать.

Я фыркаю и прячу руки в карманах, проследив взглядом за нашим соседом, который идёт мимо по дороге, направляясь к своей машине. Штормов шмыгает носом и делает шаг ко мне – я резко смотрю на него, словно предостерегая, и парень замирает.

– Я ещё не решила, хочу ли всё возвращать, – серьёзно говорю я. – Это всё сложно.

– Да ни черта не сложно! – вспыхивает Егор, снова сокращая расстояние между нами и замирая всего в паре шагов. Он нависает надо мной. – Ты придумываешь какую-то чушь. Не можем быть вместе, потому что какой-то кретин этого не хочет и может навредить нам. Тебе ли не всё равно на него? Не строй из себя альтруиста, Розина. Твои жертвы никому не нужны.

Я ничего не отвечаю, опуская голову. Егор прав, но…

– Я не хочу, чтобы ты пострадал, – встаю к нему в пол-оборота. – Будет лучше, если мы перестанем пересекаться. Зря ты пришёл.

Прикусываю губу и, не смотря на Шторма, направлюсь в сторону дороги, но парень сильно хватает меня за локоть и останавливает, притягивая к себе.

– Если ты скажешь, что больше не любишь меня, тогда я оставлю тебя в покое, – заявляет он.

Голубые глаза Егора пронзают мою душу, и я понимаю, что не могу пошевелиться и даже отвести взгляд в сторону. Они как магниты. Два чистых почти прозрачных магнита, притягивающих меня к себе и пытающихся заманить в самые глубокие дебри сознания. Я сглатываю, чувствуя крепкие пальцы на локте сквозь куртку, собираю все силы и отвожу взгляд в сторону.

– Не люблю, – собственные слова пронзают моё сердце, и я даже перестаю дышать.

Пытаюсь вырвать руку и поскорее сбежать отсюда, но Шторм встряхивает меня.

– В глаза смотри, – злится Егор, и я даже пугаюсь.

Снова смотрю в его глаза, понимая, что не смогу. У меня решительности не хватит соврать.

Я медлю, пытаясь собрать все свои силы и выпалить одну единственную фразу, которую нужно сказать в этот момент, чтобы спасти и себя, и Егора. Всего одна какая-то короткая чёртова фраза. В мыслях вертится: «Скажи ему. Скажи, что не любишь его. Просто скажи это, иначе вы оба пожалеете».

Я открываю рот и почти уже решаюсь выплюнуть фразу, которая застревает в горле, но Шторм, словно почуяв это, наклоняется и целует меня, и я сразу же забываю все слова в этом мире.

Парень обнимает меня, и я шумно выдыхаю сквозь поцелуй. Тело сдаётся, а следом за ним и мысли. Чувства накрывают с головой, и я тону в них, совершенно не понимая, как вообще я секунду назад пыталась сказать этому парню, что не люблю его. Люблю ведь. Безумно люблю!

Его холодные пальцы хватают меня за щёки и шею, и мурашки скользят по мне, устраивая гонки по всему телу. Реальность отступает, и мир сжимается до нас двоих.

– Любишь ведь, я знаю, – шепчет Шторм, чуть отстраняясь.

И мне хочется плакать, а потом кричать, что да, люблю! Всё это время, каждую секунду, каждое мгновение, от которых я убегала. Люблю, люблю, люблю…

– Да, – сдаюсь я, чувствуя предательские слезинки в уголках глаз. – Люблю…

– И я тебя, – он снова целует меня. – Забудем последние месяцы. И больше никакой чуши по поводу Малийского, он больше не твоя проблема.

– Что? – не понимаю я, но Егор снова целует меня, и я забываю обо всём на свете.

Мы стоим возле подъезда моего дома в наших объятиях и никак не можем оторваться друг от друга. Хочется плакать и смеяться одновременно. Хочется кричать, бегать и улыбаться, не смотря на пасмурную погоду и леденящий душу ветер. Хочется, чтобы этот момент никогда не заканчивался, чтобы время остановилось и больше никогда не сдвигалось с мёртвой точки. Хочется, чтобы бесконечность забрала нас к себе и заперла в своей клетке и чтобы никто не смог добраться до нас.

Никто и никогда.

Fitz and The Tantrums – HandClap

Егор.

– Короче, – я нетерпеливо завязываю кроссовки, пока Матвей стоит в раздевалке, прислонившись спиной к шкафчикам.

Выглядит он помятым и болезненно-бледным, но я стараюсь не обращать на это внимания. Жалеть его в данной ситуации – отвратительный поступок. Друг держится из последних сил и злится каждый раз, когда кто-то сочувственно смотрит в его сторону.

Тренировки заканчиваются. Мы здесь, в раздевалке, чтобы обговорить план, который я придумал вчера вечером. Скоро я должен встретиться с Соней и затащить её к нам на ужин, как просила мать, так что с разговором нужно покончить прямо сейчас. Розина не должна знать, что у нас на уме, иначе будет компостировать мне мозг всю оставшуюся жизнь. Всё должно произойти быстро и без лишнего шума.

– У меня есть план, как вытянуть Малийского на встречу, – сильно затягиваю шнурки и заправляю в бок, чтобы не мешались. – Я стырю телефон Розиной, пока она будет занята, и напишу её приятелю, который подставил её в прошлый раз. Чиркану от имени Сони, мол, хочу встретиться с Малийским, организуй. Этот идиот будет думать, что Розина придёт на встречу, а вместо неё будем мы. Это раз. Два: у меня есть приятель в полиции, я попрошу его помочь. Он позволит нам проучить Малийского, а потом закроет его, сделав вид, что с нами даже не пересекался. В итоге и мы отомстим за тебя, и Саша попадёт под следствие. Ему за нас до трёх лет как минимум дадут. Сечёшь?

Я повышаю голос и вскидываю голову, смотря на Матвея. Он морщится.

– Потише, чувак, – прикрывает глаза, словно пытаясь заставить головную боль отступить, затем медленно открывает веки.

– Сорян, – кривлюсь я. – Ну, что скажешь?

Друг недолго молчит, хмурясь. Я терпеливо жду ответа, убирая в рюкзак форму, в которой недавно тренировался. Я не был в душе, поэтому от меня воняет, как от мусорного мешка, но это не страшно, сейчас главное обсудить детали и приступить к выполнению миссии. Пусть я и обещал Розиной не влезать в это дело, но мне невыносимо больно смотреть на Матвея. Всё-таки он здесь вообще не при чём. Это я должен был пострадать.

– И каким же образом ты это провернёшь, чтобы Соня не просекла? – не понимает парень. – Ну, допустим, стыришь ты её телефон. Напишешь тому чуваку через «вк». Сообщения останутся, Соня увидит и поймёт.

– Сотру, – поспешно бросаю я.

– А если он решит снова написать ей про встречу, а она не будет в курсе. Это всё за пять минут не сделаешь, – продолжает Матвей. – Как минимум надо дождаться, пока парень ответит, пока организует встречу. Если ты заберёшь её телефон, она поднимет тревогу. Да и зайти «вконтакт» с компьютера легко может, тогда точно увидит сообщения. Ты не всё продумал…

Я вздыхаю и потираю переносицу, сосредоточенно думая о словах друга. Он прав. Да, Соня может увидеть переписку, она ведь сидит в сети чуть ли не каждые пять минут. Я, конечно, могу отвлечь её, отдать сотовый Матвею, чтобы он провернул это дело, но здесь тоже рискованно. Парень действительно может написать ей потом, чтобы уточнить о встрече, она начнёт расспрашивать, он поймёт, что это подстава, и Малийского нам не видать.

– Тогда… скажу тому чуваку, что типа, за страницей следит Егор, пиши мне на сотовый. Дам ему свой номер, – предлагаю я.

– А если он позвонит?

– Скажу, что рядом кто-то есть, пиши сообщения, – выпаливаю я.

Матвей вздыхает и качает головой.

– Не проще ли уговорить Соню помочь нам? – тянет он.

Я фыркаю и поднимаюсь на ноги, вставая со скамейки.

– Розина ни за что на свете не согласится, чтобы я ввязывался во всё это дерьмо, – подхожу к своему шкафчику и открываю его, забирая оттуда куртку. – Она же игнорила меня всё это время только из-за той драки. Начнёт психовать, беситься, тогда вообще потеряем шанс вытащить Малийского. Она не будет так рисковать, даже если я копов подключу.

– Уверен? – Матвей прислоняется затылком к шкафчикам и смотрит на меня.

Я молчу, мысленно представляя все варианты развития событий, если я попытаюсь привлечь к этому делу Соню. Да, я могу попробовать убедить её, скажу, что полиция будет рядом, и если что-то пойдёт не так, они быстро всех накроют, но… Мало шансов, что девушка согласится. Тогда мы потеряем возможность заставить Сашу вылезти из своего укрытия.

– Это будет как-то подозрительно, если мы предложим тому чуваку писать нам на сотовый, – продолжает Матвей. – Да и нет гарантии, что он не напишет Розиной. Спалимся – весь план к чертям полетит.

– Я знаю! – раздражаюсь я, затем виновато морщусь, понижая голос. – Он так же полетит к чертям, если Соня откажется.

Парень вздыхает и отстраняется от шкафчиков, пряча руки в карманы. Я застёгиваю куртку и замираю, задумчиво смотря в пространство. Звуки, доносящиеся из тренировочного зала, испаряются на заднем плане, и я погружаюсь в свои мысли. Не хочу втягивать Соню в мой план. Она, во-первых, может оказаться в опасности, если бездумно ринется останавливать нас или же помогать, а, во-вторых, может снова послать меня. Поставит ультиматум, что если я свяжусь с Малийским, то мы расстанемся. Заставит сделать выбор. Она или Матвей.

А я не хочу лишаться ни того, ни другого.

Розина важна для меня. Матвей тоже.

Проучить Сашу – это единственная возможность вытащить друга из депрессии. Без меня он продолжит тонуть в мыслях о своей мести и может наделать глупостей. Соня должна понять меня, она ведь отчасти виновата в том, что случилось с Матвеем. Это её прошлое почти что уничтожило его.

Да и к тому же, если не найти Малийского, он, в конце концов, снова появится в нашей жизни и всё испортит. Нужно предотвратить это, пока не стало поздно.

– Ладно, – вздыхаю я, поворачиваясь к другу. – Я поговорю с Соней, но не буду вдаваться в подробности, если она не согласится помочь. Если откажется, будем придерживаться моего плана. Хорошо?

– Ага. Как скажешь, чувак, – Матвей не смотрит на меня.

Он подходит к кулеру с водой и наливает половину стаканчика. Я наблюдаю за тем, как парень достаёт из кармана пузырёк с таблетками, достаёт одну и отправляет в рот, запивая. Матвей стоит спиной ко мне и не видит, что я пристально наблюдаю за каждым его движением.

Даже не представляю, что творится у него в голове. Если бы со мной случилось подобное, если бы я лишился из-за травмы бокса, я бы, наверное, сошёл с ума. Я бы жил мыслями о том, чтобы отомстить, и сделал бы всё, что угодно, ради этого.

Так что я просто обязан помочь другу. Может быть, хоть так ему станет легче. И всем остальным тоже.

iLoveMakonnen – Back Again

Соня.

Я стою на улице недалеко от зала, в котором тренируется Егор, и взволнованно переступаю с ноги на ногу. Заходить внутрь я не собираюсь, чтобы лишний раз не пересекаться с отцом Штормова, поэтому терпеливо стою снаружи и жду, когда парень соизволит выйти из здания и в очередной раз убедить меня в том, что вернуться к нему, – это хорошая идея. Не смотря на наш недавний разговор возле моего подъезда, я всё ещё сомневаюсь в правильности моего решения.

Я жду минут пятнадцать, нервно выкуривая вторую сигарету, прежде чем двери открываются, заставляя меня обернуться. Я уже собираюсь выкинуть окурок, чтобы Егор снова не прицепился ко мне с недовольствами по поводу моего нового «пристрастия», но вижу Матвея, тенью следующего за Штормом, и передумываю.

Я видела парня всего один раз, когда навещала его в больнице, после возвращения из деревни. Мне хотелось извиниться и убедиться в том, что он в порядке, но в итоге на душе стало ещё противнее. Матвей загнивал. Увядал прямо на глазах. Он глотал таблетки и тонул в своих мыслях, думая о своём жалком существовании и боясь того, что ждёт его в будущем.

Мне было страшно смотреть ему в глаза, поэтому я больше не навещала его. А потом парень выписался: в школу не ходил, на улицах практически не появлялся, и я жила себе преспокойно, пытаясь убедить себя в том, что всё, случившееся с ним, не моя вина.

И вот теперь, когда Матвей в чёрной шапке, которые он ненавидит, выходит из зала вслед за Егором, мои внутренности сковывает неприятное чувство.

Я затягиваюсь и судорожно выдыхаю, пристально наблюдая за ребятами.

– Привет, – Шторм подходит ко мне и целует в щёку, морщась. – Я же просил не курить… – он поджимает губы.

Я закатываю глаза и смотрю на Матвея, но тот лишь кивает мне. Его взгляд направлен в сторону – парень явно делает вид, что меня здесь нет.

– Привет, Матвей, – напряжённо говорю я, выбрасывая окурок и туша его ногой. – Как ты?

Парень почти незаметно кривится, то ли от моего голоса, то ли из-за моего присутствия. Он прячет руки в карманах и, наконец, переводит взгляд на меня. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отвести свой в сторону.

– Жить можно, – его губы кривятся в улыбке.

Егор берёт мою руку, и я отворачиваюсь. Шторм тянет меня вдоль по дороге – мы идём несколько минут молча, ёжась от порывов ветра и стараясь не обращать внимания на прохожих, которые мелькают вокруг нас, пытаясь поскорее убраться с улицы и оказаться в тепле.

Я бы тоже не прочь заскочить в какой-нибудь магазин и погреться, но, кажется, ребята не собираются этого делать. Я боюсь нарушить тишину, потому что мне чертовски неловко и странно находиться рядом с ними после всего, что случилось. Я хочу быть с Егором, но это всё кажется мне каким-то неправильным, словно всё изменилось и уже не будет так, как раньше.

– Слушай, Сонь, – Шторм первым нарушает молчание. – Мы тут подумали… Короче, хотим разобраться с Малийским раз и навсегда.

Меня охватывает ужас, и я резко останавливаюсь. Одно лишь упоминание об этом парне заставляет меня и бояться, и злиться одновременно.

– Ты серьёзно? – с упрёком спрашиваю я, стараясь показать ему всем своим видом, что мне не нравится эта идея.

Егор вздыхает и смотрит прямо мне в глаза.

– Выслушай, – просит парень. – Он должен заплатить за то, что сделал, – я невольно смотрю на Матвея, но тот держится в стороне. – К тому же, если мы оставим всё, как есть, он может снова вернуться. Ты же это прекрасно понимаешь.

Я качаю головой, прикрывая глаза. Нет-нет-нет… Это всё глупая и плохая затея.

– У меня есть связи в полиции, – продолжает Егор. – Мы вытащим их и запрём за решёткой. Он как минимум на три года сядет.

Я вздыхаю и неуверенно смотрю на Шторма. В какой-то степени он прав. Да, их надо наказать за всё, что они сделали, но…

– А вдруг, когда он выйдет из тюрьмы, то решит отомстить нам? И будет только хуже… Вдруг лучше сейчас оставить всё, как есть, – не унимаюсь я. – Это опасно, вы же знаете. Полезете в это дерьмо и уже не сможете выбраться. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось…

– Да ничего не случится, – Егор хватает меня ладонями за щёки и заставляет посмотреть ему в глаза. – У нас будет преимущество. Мы вытащим Малийского, его повяжут и посадят. Всё. Добавим статью за преследование и ещё что-нибудь. Когда он выйдет, нам уже нечего будет опасаться. Сонь, – он целует меня. – Мы же будем не одни. К тому же я делаю это не только ради нас. Он должен заплатить за то, что сделал с Матвеем.

Я прикусываю губу, пытаясь сфокусироваться на словах парня, но в голове отчаянно мигает красная кнопка «стоп» от одного лишь упоминания о моём бывшем. Я вспоминаю выпускной, то, что я чувствовала, когда избивали Егора с Матвеем, и дикий ужас сковывает моё тело. Не хочу, чтобы всё это повторилось. Не собираюсь снова испытывать весь этот страх и панику. Второго раза я не выдержу.

– Нет! – выпаливаю я, отталкивая Егора. – Я в этом участвовать не собираюсь. И если ты ввяжешься во всё это, можешь забыть обо мне.