Текст книги "Чай со звездным сиянием. Книга 2"

Марта Льян
Чай со звездным сиянием. Книга 2

© Марта Льян, 2021

© Иллюстрации. Вельга Северная, 2021

© Издание, оформление. Animedia Company, 2021

Глава шестнадцатая,
в которой Кадер и Дирк спасают друг другу жизнь

 
В этой жизни путь твой безмерно зыбок,
Каждый шаг грозит оборваться нить.
Мы до смерти учимся делать выбор,
Ведь неверный может всех нас убить.
 

Дирк стоял у пыльной витрины какого-то давно закрывшегося риэлторского агентства и пытался восстановить дыхание. Нос и горло саднило от холода, а в висках зарождалась ноющая боль.

Он спрятал лицо в ладони. Страсть как хотелось браниться, но это почему-то казалось неправильным, и вечернее безмолвие улицы словно осуждало его. С ровным дыханием понемногу приходило осознание произошедшего.

«Эсси с Уиллом, конечно, козлы еще те. Джинн тоже хорош: тупой как тапочек. Но и мне, наверное, не стоило так словами бросаться? – размышлял лепрекон, которого вместе с головной болью внезапно начали мучать остатки совести. – Хотя нет, я имел полное право! Им-то было плевать на меня, только о себе думают. Дирк соврал, Дирк привел бандитов, Дирк то, Дирк се, ух, как нам плохо! А я? Мне, значит, хорошо?! Я, по их мнению, весь последний месяц лежал на пляже, ел пончики и пил виски, и мне совсем никто не угрожал. Ну да, конечно!»

Нам часто кажется, что все вокруг безучастны к нашим проблемам. Но как может кто-то понять и помочь, если мы ими не делимся?

Дирк хоть и любил перекладывать ответственность на других, о своих злоключениях рассказать остальным не смог – страх держал лепрекона на коротком поводке, не давая даже намекнуть, что он в опасности. Его пугал и еще один фактор, причем гораздо больше, чем абстрактное и зловещее возмездие, но о нем лепрекон предпочитал молчать. Вместо этого он злился на себя, на мир вокруг и усиленно пытался хотя бы на время отвлечься от того, что ему предстоит сделать.

Поговори он с Кадером о своих тревогах – тот поделился бы с ним древней мудростью пустынных народов: все то, что ты будешь отчаянно стараться забыть, будет чаще всего всплывать в памяти. Но Дирк молчал. Молчал весь декабрь, молчал вечером, когда разволновавшийся джинн пытался выяснить, в чем дело, молчал сегодня, когда стоило бы бежать и просить Кадера никуда не ходить.

Отмолчался? А что теперь?

Перед глазами у лепрекона встала на удивление реалистичная картина: зажатый в угол Кадер, такой же испуганный, как и сам Дирк в тот памятный дождливый вечер. Если опасения сбудутся, Эсси точно будет реветь не день и не два (может, уже ревет), а мелкий останется без проводника, даже не успев официально зарегистрироваться. Молодец, удружил. Будто ему мало того, что Уиллу он уже однажды неумышленно напакостил.

Дирк постоянно убеждал себя: будучи сильным магом, джинн легко отобьется от обоих нападающих, если дело дойдет до драки. Но только сейчас к нему полностью пришло осознание (раньше он нарочно не желал замечать этот сценарий): а если ему не дадут колдовать и сразу начнут бить? Что, если оружие? Камень? Пуля? Это героев комиксов такое не берет, а арикъялнов запросто. Тут никаких особых условий не нужно, никаких серебряных ножей – сойдет самый ржавый и грязный, от такого больше шансов схватить столбняк – одну из тех болезней, к которым у арикъялнов иммунитета не было.

Дирк поморщился. Он так жалел себя, когда понял, что влип. Теперь вот джинн влип. Разве правильно было передавать эстафету страданий? А может, ему все-таки стоит…

«Нет, зачем мне тащиться туда и вытаскивать его? Я не болен, не пьян, я ему не друг, и даже не член служб спасения! – мысленно осекся лепрекон. – Лучше позвоню, может, он еще никуда не пришел или ждет меня где-нибудь там, на соседней с домом улице».

Звонок. Другой. Третий, четвертый. Тишина.

Не слышит? Вполне вероятно.

Или уже вообще никогда ничего не услышит?

Одно из самых ужасных чувств на свете – смешение страха и стыда. Дирку вдруг нестерпимо захотелось взвыть – лишь бы оно перестало саднить где-то в верхней половине грудной клетки. Почему он вообще так переживает?

Он ведь уже давно все решил. Он не попадет под горячую руку Кадера, не явившись сегодня помогать обидчикам. При этом лепрекон и их фактически не обманул, сделав почти все как надо и никому об этом не сообщив. Итог? Он цел. Жив, здоров и больше никому ничего не должен. А Кадер – увы, производственные потери. Это ли не верный выбор?

Выбор, бич каждого живущего… Дирк всю жизнь мечтал быть эгоистичным рационалом, всегда знающим, какое решение будет наиболее выгодным и не обращающим внимания на все остальные варианты. Без эмоций, метаний и прочей мишуры.

Но этому не суждено сбыться. Мы не роботы, не программы и даже не экономические модели. Внутри нас – сверкающие клубки чувств и мыслей, альтруизм, верность традициям, личные устои, чужие примеры… Говорят, выбор зачастую сделан нами еще до того, как мы успели это понять. Обычно в первые несколько секунд после осознания ситуации. А потом, под предлогом размышлений, мы скрываем свои решения сами от себя. Разум обманывает сердце, не давая ему говорить. Дороги рациональности и эмоций часто расходятся, и многие постоянно душат в себе второе в угоду первому, чтобы не остаться у разбитого корыта. А потом грустят о несбывшемся или мучаются угрызениями совести.

Так к чему же стоит прислушиваться: к разуму или к чувствам?

На этот вопрос каждому предстоит дать ответ самостоятельно. Дирк вот предпочитал разум. По крайней мере, ему так казалось. Но сейчас, на холодном ветру, он вдруг услышал голос сердца и осознал, что его первоначальное решение было совсем другим.

Кадер и остальные этого не заслужили.

Когда же лепрекон сделал этот выбор? Сразу после того, как услышал имя объекта и осознал, что это его случайный попутчик из поезда? Когда понял, что трое друзей сами напуганы и не знают, откуда ждать удара? В день, когда Кадер высушил ему шапку? В теплом доме Эсси под звон керамических чашек на кухне?

Да не важно! Главное – он все решил. А после сразу же обманул себя, выбросив эту мысль за ненадобностью.

Ему приходилось слушаться сердца и раньше, но каждый раз он старательно прятал эти случаи на задворки разума, считая их чем-то постыдным. А сейчас Дирку было нечего прятать, и от этого было нестерпимо плохо.

Может, еще не поздно? Исправить, помочь, успокоить совесть?

«Ну не идти же туда! Нет, нет и еще раз нет! Мне там голову открутят! Пусть выбирается сам! – опешил от своих же мыслей Дирк. – Я ничего не смогу сделать против этих двоих».

И тут же возразил сам себе: «Но теперь у меня есть преимущество: я знаю, чего ожидать. И я буду там не один. Хотя…»

Он в отчаянии заламывал пальцы.

«Хотя я же раньше столько раз бросал других. Будто мне не приходилось никого лишать прибыли, ресурсов, советов! Оставлять с прогоревшим делом, с кучей проблем, с грузом ошибок. Одним обманувшимся больше, одним меньше. Учись видеть, чтоб не оказаться в дураках».

Но как бы Дирксебя ни убеждал, это слабо помогало. Фраза «убрать конкурента» ни разу не носила в его устах тот самый страшный смысл, да и крови он побаивался. Помаявшись немного, лепрекон, которого колотило от обрушившейся на него ответственности, сделал первый шаг в сторону, противоположную дороге к отелю.

В сторону той улицы с домом номер пятнадцать.

«Вот поганец! Почему он вообще мне поверил? – ругался Дирк на джинна, который все равно не мог его услышать. – И почему я сегодня бегаю целый день? Ах да, потому что автобусы никогда не ходят ежесекундно и от двери до двери».

После этого последовал поток нецензурной брани, в целом довольно точно характеризовавший сложившуюся ситуацию, но после утих и он: влажный воздух набивался в легкие, мешая сохранять дыхание для бега.

Он уже даже готов был позвонить Шалимару, но предполагал, что все окажется впустую и придется до ночи объяснять, что же тут у них происходит. К Эсси возвращаться тоже не вариант: она его слушать не станет. А если и станет, то он снова потеряет время, да еще и ее втянет в эту заварушку. Такой роскоши лепрекон себе позволить не мог, поэтому оставалось только попробовать разобраться самому.

Дирк был слаб, эгоистичен и страшно труслив, но последней сволочью он все-таки не был.

* * *

Братья Дэймон и Джуд, родившиеся в городке Хели, спрятанном в горах Северного Кипра, имели не самое счастливое детство и презренную взрослую жизнь. То был один из сотен банальных случаев, похожих друг на друга как две капли воды; сценарий, который снова и снова забирал в свои цепкие лапы слабохарактерных людей и арикъялнов.

Родители, которым наплевать на чадо, кроме тех моментов, в которые надо отвести душу с помощью ругани.

Экзамены в Совете, проваленные несколько раз подряд. Оба упорно не готовились к ним – некому было показать пример и объяснить, что ничего в этом мире не дается легко.

Нежелание работать и начинать с малого – ведь все вокруг уже живут в достатке, так чем они хуже?

Первое воровство: книга в магазине, которую Дэймон стащил, чтобы «склеить дамочку». Девушка, прознав о происхождении подарка, исчезла быстрее, чем школьник после фразы «урок отменяется», не забыв пожурить незадачливого кавалера за преступные наклонности. «Ну и дура набитая!» – решил Дэймон и… продолжил воровать, не забыв втянуть в это дело и брата, худощавого и трусливого.

Теперь каждый раз они нарушали законы обоих миров: своего, который запрещал арикъялнам без документов находиться среди людей дольше суток, в исключительных случаях – недели, и человеческого, в котором оба подпадали под статью «кража». Орудовали они в основном по мелочи: таскали одежду из крупных магазинов (достаточно было лишь добыть магнит и сорвать все бирки) да обчищали мелкие лавочки где-нибудь в поселках или небольших городах.

Это продолжалось несколько лет, пока однажды Дэймон не совершил убийство.

Мужчина, заметивший их за кражей, был холост и не имел близких друзей – шумиху поднять было некому, но оба вора, почуяв, что дело дрянь, сбежали из родных краев. Тем более что в местном Комитете к тому времени сопоставили имеющиеся факты и обратили внимание на список их «достижений».

То была не последняя их жертва. Недаром говорят: «Потерявший сострадание уже не может остановиться». Джуду и Дэймону было неоткуда научиться милосердию, сочувствию и прочим важным вещам: в детстве им доставались только тумаки, а книги они чаще воровали, чем читали.

Так они и жили, скрываясь от своих и от людей, пока, наконец, дорожка «нелегалов» не свела их еще с одним арикъялном, нарушавшим закон. Тот предложил им сделку: помочь разбросать по адресам письма с угрозами, а впоследствии еще и убрать нежеланных гостей из города. Сначала обсуждался бескровный вариант, но потом было дано добро действовать «по личному усмотрению».

Думали братья недолго, а решение их было жестоким. Они, конечно, попросят джинна забрать дружков и удалиться по-хорошему – для очистки совести. Но оба заранее знали, что он не согласится – об этом можно было и без рассказов Дирка догадаться, – и поэтому были настроены действовать решительно. Устранят самого сильного (а потом и мелкого лепрекона – слишком много знает), чтобы преподать урок остальным. Тогда все уж точно съедут отсюда, а если нет – Комитет эвакуирует. А они к тому времени будут уже далеко.

Что еще могли выбрать те, для кого прямым способом решения проблем стало покушение на чужую жизнь и собственность?

* * *

Дом был устроен так, что после небольшого вытянутого коридора шла огромная комната – видимо, бывшая гостиная или столовая. Это в ней Кадер издалека разглядел остатки мебели и пыльные обои. Голос явно доносился оттуда.

Джинн подергал дверь, через которую вошел. Заперто. Кажется, когда она захлопнулась, заклинило защелку в замке. Ладно, потом откроет с помощью магии, это несложно. А сейчас лучше выйти в зал, чем ковыряться у двери и получить удар в спину.

Передвинув световой шар и полностью миновав коридор с проемом, ведущим еще в одно маленькое помещение, Кадер начал торопливо оглядываться в поисках говорившего.

Им оказался тощий мужчина средних лет, старательно запихивающий смартфон в карман. Интересно, его фраза предназначалась кому-то на другом конце трубки? Наверное. Дирка нигде видно не было, и это лишь подтверждало то, что он повелся на ловушку, причем несложную. Обидно до ужаса, но какой смысл обвинять себя, когда надо искать выход?

– Добрый вечер, – аккуратно и вежливо начал Кадер, пытаясь прощупать почву и не показывать страх. – Вы приятеля моего, случайно, не видели?

– Я сам бы хотел знать, где твой дружок, паскуда такая, – пожал плечами незнакомец. Он имел птичьи черты лица: острый, похожий на клюв, нос, нахмуренные брови и черные бегающие глаза.

– Понял, – кивнул джинн. – Спасибо за помощь. Тогда я пойду.

– Ты издеваешься, да? – заворчал мужчина, проведя рукой по коротко стриженным русым волосам. В его голосе снова зазвучали недобрые ноты. – Да, твоего лепрекона здесь нет, но хоть что-то полезное он сделал: привел тебя. И если ты думаешь, что я тут сижу просто так, то ты ошибаешься.

Кадер отказывался в это поверить. Дирк ведь тоже был напуган из-за писем! Он был искренен, давал дельные советы, помогал им!.. Он рассказывал о себе так, как не расскажет ни один отъявленный лжец или давящий на жалость нытик. Лепрекон говорил с вызовом и сожалением, будто…

Пытался довериться.

Неужели это все было враньем? А ведь Эсси предчувствовала, сомневалась в его честности. Выходит, зря никто ее не послушал?

– Насчет своего рыжего дружка потом будешь размышлять! – прервал его раздумья незнакомец.

– Он не рыжий, – возразил Кадер, продолжая тянуть время. – Может, только при ярком свете. И то совсем чуть-чуть. Это ж просто стереотип, как и то, что все ундины умеют красиво петь, а все сатиры – пьяницы.

Надо было оценить обстановку, пока незнакомец отвлекается. В комнате было три окна, но все они явно не открывались: ручки имели только форточки. Ладно, если у него не будет времени на портал, он побежит ломиться обратно через дверь или, на худой конец, окно магией выбьет.

Джинн продолжил напряженно всматриваться в детали интерьера.

– Стереотип, стереотип! – передразнил его собеседник. – Все стереотипы работают, сколько бы все не ныли, что такие уникальные! Я вон тоже ходячий стереотип, и ничего, не выпендриваюсь!

Кадер присмотрелся к мужчине получше. Точно! И как он сразу не догадался? Этот взгляд, угловатые формы, широко расставленные ноги… Перед ним стоял типичный представитель народа гарпий.

– Не скажи… – не согласился джинн, не переставая лихорадочно искать выход из ситуации. Его серые глаза потемнели от обиды на Дирка и легкой злости на самого себя.

А ведь если бы он в это время всмотрелся в окно, находившееся прямо за спиной его собеседника, а не скользил взглядом по тумбочке и груде старых досок в углу, он мог бы заметить мелькнувшее в нем на секунду знакомое лицо. Оно вытянулось от испуга, увидев то, что творилось за спиной у джинна, и тут же исчезло.

– Ну хватит уже! – рявкнул бандит. – Слушай меня, а не трепись попусту. У меня к тебе разговор есть.

Кадер кивнул, показывая готовность слушать.

– Так вот. Зачем ты приехал сюда, мне не интересно. Суть какая: берешь руки в ноги… Тьфу, ноги в руки, и укатываешься отсюда к чертям собачьим. И дружков своих захвати, и их дружков. Вообще, можете сразу всем городом съезжать, так надежней будет. Хотя, зная это ваше упрямство… Вали отсюда, короче. Исчезни по-хорошему. Целее будешь. Я предупредил.

– Это, конечно, дельное предложение, – кивнул джинн, – но есть одна загвоздка. Я не могу никуда исчезнуть, пока мои друзья здесь. Начнем с того, что сами они вряд ли уедут. А после ваших слов и угроз я точно уж не оставлю их одних – я не из тех, кто бежит первым. Я несу за них ответственность, а ответственность – это не то, что можно скомкать и выбросить куда подальше. А закончим тем, что я нахожусь при исполнении желания – вы, я думаю, знаете, что это означает. Я как-то не очень хочу лишиться возможности колдовать.

– Ух-х, а я еще не верил, что ты такой непрошибаемый! – усмехнулся мужчина. – Тебе не кажется, что лучше лишиться магии, чем жизни?

Кадер не успел ответить, так как в это же время произошло сразу несколько событий.

Джинн сосредоточенный на разговоре и рассматривании большого зала, не заметил, что из темной маленькой комнатушки, попасть в которую можно было через проем в стене коридора, бесшумно вышел сообщник тощего бандита – крупный и широкоплечий, но при этом обладавший волосами того же цвета и похожим птичьим профилем. Смерив злым взглядом спину Кадера, маячившую как раз в конце коридора, он занес руку для заклинания, раздумывая, чем ему лучше атаковать. Огнем нельзя – лишний источник света сразу привлечет внимание. Может, льдом? Нет, в этом он слабоват. Всякие магические подножки и стены тоже не вариант, мебели, чтобы опрокинуть ее на оппонента, рядом нет… Оставался один проверенный способ – конечно же, не магический, но очень действенный, особенно против заведомо более сильного соперника. После такого джинн уж точно не сможет ответить заклинанием: не до того будет.

Он перекинул нож из левой руки в правую и стал подбираться ближе. В это же время резко распахнулась дверь, и раздался возглас: «Эй!». Подскочив от испуга, верзила оглянулся: кого еще принесла нелегкая?

Как выяснилось, обернулся он зря: в эту же секунду в его лицо ударил довольно увесистый снежок, запущенный Дирком. Оторопев от холода, ярких пятен перед глазами – он не успел их закрыть – и ощущения снега за шиворотом, нападавший выронил оружие и бросился отфыркиваться и отряхиваться. Лепрекон же даром времени не терял и, ринувшись к ножу и попутно толкнув вышедшего из строя бандита, сцапал его и помчался обратно к двери, несколько неуклюже, но отважно. Высунувшись на улицу, он запустил нож вглубь сада: пусть теперь попробует найти!

Тут же кто-то огрел его по спине кулаком и схватил за куртку: оставшийся без оружия нападавший решил восстановить равновесие. Дирк отчаянно отбивался, но бандит был гораздо крупнее его, а лепрекон никогда не был серьезным противником в драке. Поэтому спустя всего лишь несколько секунд его грубо вытолкнули в комнату, протащив по коридору.

– Отпусти, – тихо, но твердо произнес Кадер, видевший произошедшее и осознавший, что возникший из ниоткуда Дирк пришел явно не помогать этим двум мерзавцам. В голосе джинна вдруг зазвучал металл, никак не соотносившийся с его мягкостью.

– Вот еще, – гадко осклабился тот, после чего кивнул сообщнику. – Я же говорил, что напакостит. У таких предательство как смысл жизни, им все равно, на чью сторону перебегать. Друзей, врагов, мамашу свою… всех продадут!

– Вынужден с прискорбием сообщить, что я никогда не вашей стороне не был, – огрызнулся лепрекон. – И если ты думаешь, что, угрожая смертью, ты наладишь с кем-то хорошие отношения, у меня для тебя плохие новости: дипломаты из вас как из меня балерина.

Раззадоривать и без того злых гарпий было не самой лучшей идеей, но после выброшенного ножа Дирка сразу же записали в главные враги, и поэтому он решил хотя бы отвести душу напоследок.

– А ну заткнись! Мы же договаривались!

– Я с вами ни о чем не договаривался. Вы меня вынудили. Между прочим, за это мне даже не платят – кто там лапшу про деньги на уши вешал? А так как вы знатно попортили мне нервы, а против этого, – он кивнул в сторону Кадера, – я ничего не имею, то скажу одно: да пошли вы! А-а-а!

Рассвирепевший верзила резко припер лепрекона к стенке, но тут же почувствовал, как чья-то рука сдавила его плечо: не больно, но твердо. Опять он!

– Отпусти его, – настойчиво повторил Кадер.

– А то что? – фыркнул преступник, но просьбу выполнил, хоть и не без агрессии: подставил Дирку подножку и толкнул в спину.

Лепрекон, потеряв равновесие, упал на пол, а бандит моментально переключился на Кадера: в его ладони вспыхнул огненный сгусток, который он швырнул в джинна. Попавший в плечо шар рассыпался на искры, впрочем, не причинив серьезного вреда, кроме испуга и дезориентации. Будь сейчас лето, Кадер бы мог получить еще и легкий ожог, но его защищала куртка.

Тем не менее верзиле хватило этого, чтобы перехватить инициативу, и, не дожидаясь, пока джинн придет в себя, он бросился на него, вцепившись в обе руки – чтобы не дать колдовать. Вместе с этим он отчаянно пытался изловчиться и ударить Кадера ногой, да посильнее. Дирк же в это время дернул за ногу сообщника, повалив его на пол, а тот, не оставшись в долгу, бросился душить лепрекона.

Все смешалось в одну дерущуюся массу. Это официальные поединки арикъялнов проходят по правилам, а тут было не до благородства. Да и правила эти гарпии, судя по всему, давно забыли, если и знали когда-то.

Кадер тяжело дышал: кровь била в виски, отдаваясь шумом в ушах. Пряди волос периодически падали на лицо, снижая видимость в и без того не шибко освещенной комнате. Кажется, джинн впервые был близок к тому, чтобы пожалеть, что не последовал шутливому совету Дирка побриться под троечку.

Противник оказался массивным и сильным. Кроме того, он не сбавлял натиск, не давая Кадеру сосредоточиться и применить магию. В какое-то мгновение у джинна почти получилось сконцентрироваться на заклинании: дождавшись, пока нападающий ослабит хватку, он резко выдернул правую руку, но тут же получил удар в подколенную область – слабый, смазанный, не опасный, но все еще ужасно неприятный. Зашипев от боли, Кадер смирился с тем, что, если он не сбросит с себя противника хотя бы на несколько секунд, то будет в крайне невыгодном положении.

Откуда-то сбоку раздался грохот, за которым последовал вопль: кажется, упало что-то тяжелое. Джинн вздрогнул, обернувшись на резкий звук, и тут же оказался впечатан в стену: потеря бдительности – серьезная ошибка. Надо было срочно выкарабкиваться.

Еще во время жизни в Аль-Маанде Кадер по определенной причине перестал ввязываться в поединки даже ради спортивного интереса, но его юность не обошлась без тренировочных дуэлей. И пусть он гораздо больше любил магическую часть – зачастую основную, – какие-никакие навыки самообороны у него были. Иногда в жизни может пригодиться даже то, что ты недолюбливаешь или вовсе презираешь.

Бандит отступил на шаг, занеся кулак для очередного удара, и тем самым знатно подставился. Джинн, получивший немного пространства для маневров, извернулся и, собрав силы, ударил его носком в колено, тем самым предупредив свое возможное поражение.

Противник дико заорал, мешком рухнув на пол и схватившись за ногу. На его лице отражались боль и ненависть. Кадер, шарахнувшись в сторону, собрался было отделить катающегося по полу мерзавца от себя и остальных магической стеной, чтобы получить возможность спокойно нейтрализовать его сообщника, но этому плану не суждено было воплотиться.

Сотворенный джинном «светильник» все еще плавал под потолком: сил на него тратилось мизерное количество, и, в случае чего, он всегда бы успел его погасить. Но темнота, все еще стекавшая по стенам, вдруг съежилась. Боковым зрением Кадер заметил, как вспыхнул второй источник света.

Он оглянулся и увидел страшную картину: в руках тощего пылал огненный шар. Совсем не такой, как тот, с которого началась заварушка, – края его рассыпали красные искры и воздух вокруг рябил от жара. Даже сам сотворивший, казалось, боялся того, что сошло с кончиков его пальцев.

– Что творишь?! Дикий огонь?! – визжал Дирк, пытаясь выбраться из-под придавившей его тумбочки. Тело слабо повиновалось ему из-за боли в месте удара, тяжести дубовой конструкции и потерянных за весь день сил. – А люди что? Тут же все сгорит!

«Так вот что так гремело! – мелькнуло в голове у Кадера. – И как его угораздило?»

Ему вдруг стало ужасно жаль лепрекона: пусть Дирк и обманул его, приведя сюда, но он вернулся и даже спас ему жизнь. Он наконец-то поступил по совести, а наградой за это оказалось… Ох, даже думать об этом не хотелось!

– Заткнись, крыса. Какое мне дело до людей? – негодовал тощий. – Свет в доме они не заметят – я заклинание повесил, а сгорит – ну и пусть! Нам сказали выполнять работу: вас отсюда убрать. Раз вы не хотите по-хорошему, придется по-плохому! Зато в Комитет точно никто не настучит: некому будет!

И он занес сгусток огня над головой.

У Кадера перехватило дыхание. Глаза его не обманывают. Не может быть!

Любого арикъялна, как только он начинал осваивать магию, учили тому, что она не должна серьезно калечить окружающих. Поэтому и огненные шары просто разлетались на искры при контакте с целью, лишь обдавая мишень жаром и создавая крошечную ударную волну, но не нанося тяжелых ожогов и не воспламеняя волосы и одежду. По той же причине было запрещено швыряться острыми сосульками, хотя многим северным арикъялнам – троллям или ниссе[1]1
  Северный (скандинавский) аналог домовых.


[Закрыть], например, это давалось гораздо проще, чем огненное колдовство. Даже несколько веков назад, когда поединок еще мог иметь смертельный исход, многие предпочитали избегать опасной магии.

Дикий огонь случайно мог выйти у неопытного юнца, не умевшего контролировать заклинания. Именно поэтому при обучении совсем еще зеленого молодняка премудростям поединков и обороны северяне ждали зимы, жившие на западе искали голые скалы или водоем, а пустынные арикъялны предпочитали холодные ночи. Чтобы какой-нибудь не умеющий обращаться с огнем малец случайно ничего не спалил. Пять-шесть занятий – и каждый уже с легкостью избегал проблем, а его огненные заклинания становились безопасны для общества. При этом молодежь узнавала и как создать огонь, называемый диким, – для того, чтобы самостоятельно оценить его разрушительную силу, а также понять различия с относительно безобидной версией.

Но мало кому из арикъялнов приходило в голову использовать его в дальнейшем. Красные искры, напоминавшие те, что разлетаются от бенгальского огня, не оставляли сомнений: этот шар смертельно опасен. Нет, сотворившего заклинание он не тронет, но при контакте с целью рассыплется на языки пламени, которые распространяются очень быстро. Швырнешь такой сгусток и сам погибнешь: все вспыхнет, а сил на тушение пожара не останется. А ведь тут есть чему гореть: та же тумбочка, деревянный настил, старые обои, доски в углу…

В глазах Дирка отражался животный ужас вперемешку с огненными отблесками. Кадер уже видел такой взгляд однажды: остекленевший, с безмолвно-отчаянной мольбой. Тот неудачливый дуэлянт тоже не мог увернуться, не мог выбраться и убежать и лишь с содроганием ждал своей участи. Тогда Кадер не позволил этому случиться.

Не позволит и сейчас.

Дирк был совсем неподалеку, в отличие от его противника, находившегося в дальнем углу комнаты. Джинн сорвался с места, когда нападающий уже разжал руку. Их взгляды встретились на мгновение, и в глазах бандита мелькнуло удивление: «И что же ты собираешься делать?» Сгусток ведь нельзя было заморозить или облить водой в полете – огонь кое-как тушился только после того, как заклинание встречало цель.

Со стороны это напоминало спорт с мячом – Кадер легко мог сойти за футбольного вратаря или форварда в баскетболе – только с возможным летальным исходом. Лепрекон зажмурился и инстинктивно закрыл голову руками, словно надеясь спрятаться.

Все произошло почти мгновенно. Джинн не успевал добежать прямо до тумбочки: он был буквально в двух шагах, когда горящий шар почти достиг цели. Но его ловкость стала спасением: вытянув правую руку, он зацепил огненный сгусток кончиками пальцев, оставив маленький воздушный карман между кожей и пылающей поверхностью – чтобы не было взрыва.

Безопасные заклинания мало кто ловил и уничтожал – не было смысла, ведь разрушений они почти не несли. Но в случае Кадера подобная стратегия виделась единственным выходом.

Если он направит огонь обратно – все равно случится пожар, в котором могут погибнуть и нападающие, и он с лепреконом. Оставалось одно: нейтрализовать.

«Схлопнуть» атакующее заклинание мог далеко не каждый арикъялн – некоторым просто не хватало на это сил. Исправлять-то всегда труднее, чем разрушать, да и противодействие на такое страшное действие должно было быть равноценным. Но Кадер, будучи джинном, располагал немного бо̀льшими возможностями, чем остальные. Да, сил он потратит прилично: будто бы уже несколько раз сложную магию использовал, но что такое силы, когда речь идет о жизни?

И джинн, подтянув сгусток поближе к себе, схватил его обеими руками, не забывая о воздушном кармане, и резко сжал.

Пальцы онемели от мощного колдовства, от огненного жара и напряжения на лбу выступили капли пота. Несколько секунд, задержав дыхание, Кадер боролся с пылающим шаром, который так и норовил разжаться обратно. Ему казалось, что он слышит только потрескивание пламени и стук своего сердца. Оба бандита словно вросли в землю от изумления, а Дирка, уже наполовину выбравшегося из-под завала, заколотила крупная дрожь.

Наконец, шар схлопнулся – почти беззвучно, но создав приличную ударную волну. В Кадера словно врезался велосипедист – его отбросило в сторону, и он упал навзничь, проехав по полу еще сантиметров двадцать. От места, где было погашено заклинание, разлетелись клубы дыма: самые густые повалили в сторону того, кто швырнул огонь. Дирк и оба нападавших закашлялись.

Кадер, заново осознав себя в пространстве, не стал лежать и прохлаждаться. Кое-как поднялся, настолько быстро, насколько позволяла боль в ушибленных конечностях и голове, и ринулся обратно к Дирку, на тот момент уже освободившемуся. Протянул ему руку, помогая встать – ладонь с черными пятнами копоти встретилась с исцарапанной, в маленьких каплях крови – и резко бросил:

– Бежим отсюда.

– Но… – жалобно начал было лепрекон, посмотрев на дорогу к выходу, которую преграждал уже поднявшийся на ноги громила, напавший на Кадера.

Джинн не ответил: был слишком сосредоточен на колдовстве. Он боялся ошибиться, недотянуть, подвести себя, Эсси с Уиллом и даже Дирка, который, хоть и лгал долгое время, сейчас нуждался в помощи даже больше остальных. Нельзя позволить себе сдаться. Терпеть, пока они не будут в безопасности. До последнего терпеть!

Мягкий свет в ладони Кадера превратился в кольцо, постепенно ставшее больше среднего человеческого роста. Портал!

Он с радостью бы сейчас очутился у Эсси, но на такое далекое расстояние его бы точно не хватило. Джинн лихорадочно перебирал в памяти места, встреченные им сегодня: улицы, магазины – все не то! Побезлюднее бы что-то…

Перед глазами вспыхнул мост через канал, мимо которого он проходил буквально час назад, и тропинка под ним. Времени на размышления больше не было: протиравший слезящиеся от дыма глаза бандит сквозь застилавшую взгляд пелену увидел их и, пошатываясь, направился наперехват. Второй, превозмогая боль в ноге, тоже двинулся в их сторону. Кадер, в очередной раз удивившись тому, что он еще стоит на ногах, схватил трясущегося Дирка за ворот куртки и шагнул в портал. Лепрекон, сообразивший, что происходит, собрал волю в кулак и последовал за ним. Кольцо тут же схлопнулось, оставив после себя несколько искр, а маленький источник света, сотворенный джинном, погас мгновение спустя, оставив двух мерзавцев в кромешной тьме.