Текст книги "Две женщины"

Старуха кинула пронзительный взгляд на Сьюзен. Девочка, сжав зубы, отразила атаку бабушки:

– К твоему сведению, Айви, он наркотиками не торгует. Он предоставляет заниматься такими делами типам вроде Джорджи Диксона. Это у него папа берет таблетки.

Джоуи засмеялся, глядя, как две женщины переругиваются, не желая уступать друг другу. Айви не сдавалась:

– Это не наркотики, а лекарства. Правда, ведь лекарства, сынок?

Джоуи кивнул.

– Но ты больше не гуляешь с Барри, не так ли, Сьюзен? Ведь ты послушаешься своего старого папку, верно, девочка? Если моя мать говорит правду, то ты поступишь правильно и вовремя. Торговцев наркотиками скоро всех накроют. Дэви давно присматривает за ними, и Баннерманы тоже.

Сьюзен посмотрела отцу прямо в глаза:

– Что это значит? Будет разборка?

Смерив дочь взглядом, Джоуи грубо рявкнул:

– Вот именно, милая моя. И от этого зависит, какая еда будет у нас на столе! Запомни это!

Откровенная ненависть в глазах Сьюзен взбесила его. Он ощутил, как ярость наполнила его. Кровь хлынула в голову. Нет, не сегодня, подумал он. Не надо терять голову – уж слишком хорошее у него настроение.

– Ладно, мне надоело сидеть тут в вашей компании и слушать перебранку. У меня свидание, – заявила Дэбби.

Своей репликой она хотела отвлечь внимание от Сьюзен и таким своеобразным способом помочь ей.

– С кем ты собираешься пойти погулять? – спросил Джоуи ласковым голосом.

– С Мики Шэндом. С сыном, а не с отцом, естественно. Все захохотали.

– Хорошая девочка. Очень приличная семья. Значит, его папка вышел?

Дэбби радостно кивнула:

– Да, наверно, десять дней назад. Они устроили такую вечеринку, прямо карнавал, и все такое… Такая была умора.

Джун улыбнулась:

– Слышала, слышала. Сама хотела туда пойти, но тут были такие дела… – Она не закончила.

Джоуи схватил ее руку и крепко сжал.

– Ну, теперь все будет в порядке, любовь моя. Наши дела пойдут в гору. Хочу купить дом, вот что я задумал.

Сьюзен ухмыльнулась и ехидно сказала:

– И как он будет называться? «Воровское гнездо»?

Кинув на нее быстрый взгляд, Джоуи нанес ей удар кулаком в лицо. Джун и Дэбби вскочили и оттащили ее от стола.

– Не надо, Джоуи! Успокойся! Она нагрубила, ты ее наказал. Не хватало еще, чтобы девчонка испортила нам такой день.

Джун вытолкала Сьюзен из гостиной и поволокла в комнату. Там, закрыв за собой дверь, она грубо швырнула ее на кровать.

– Меня тошнит от тебя, Сьюзен. Ты не представляешь, до чего ты мне сегодня опротивела.

Сьюзен терла челюсть, по которой пришелся удар отца. Там уже успела образоваться шишка.

– Ты сама напросилась на такое обращение с тобой. Какого хрена ты его заводила? Сама знаешь, какой он.

– Да, знаю, и ты тоже знаешь. Тогда зачем ты вернулась к нему? То же будет и с тобой. Будешь получать от него подзатыльники и пинки.

– Он и не думал сейчас драться, это ты его нарочно завела. Вот что я тебе скажу – в следующий раз, когда ты его по-настоящему разозлишь, он свернет тебе шею.

Сьюзен закрыла глаза. От удара в челюсть у нее раскалывалась голова.

– Как только мне исполнится пятнадцать лет, я выметусь отсюда.

Джун засмеялась:

– Думаю, у нас будет полно времени, чтобы это обсудить, Сью, но пока что ты должна научиться держать язык за зубами.

Она резким движением повернула к себе лицо дочери и вгляделась в него.

– Ничего страшного, это не смертельно. Но предупреждаю: не заводи его, да и меня тоже. У меня и без тебя хватает проблем. Так что не создавай мне новых.

Джун ушла. У Сьюзен полились из глаз слезы. Она ненавидела отца всей душой. Но теперь и к матери появилось недоброе чувство. Джун навсегда потеряла уважение Сьюзен. Этот день стал концом нормальных отношений между матерью и дочерью, началом долгой, нескончаемой борьбы между ними, – борьбы, которая будет длиться до гробовой доски.

Глава 7

У Барри Далстона были красивые глаза, и он об этом знал. Когда он смотрел в лицо женщине и улыбался, с ней происходило что-то невероятное. Особенно сильно реагировали женщины постарше. Барри понимал, что он не красавец в прямом смысле этого слова, но нечто неотразимое, привлекавшее слабую половину человечества, в нем было. Он безошибочно разгадал, что именно: бесшабашная манера поведения, физическая сила и прекрасное телосложение.

Как-то он развлекался в пабе в Битнал-Грин со своими дружками и встретил там женщину тридцати двух лет, которую звали Софи. У нее были отличная машина, шикарная квартира и роскошные титьки. Муж дамочки работал брокером в страховой фирме. Звали его Элфи, и отличался он жутким занудством. Софи утверждала, что если занудство включить в список олимпийских видов спорта, то Элфи точно завоевал бы золотую медаль.

Она была немного полновата, но в глазах Барри это только добавляло ей сексуальности. Скорее даже подогревало его. Правда, цвет волос казался неестественным, а платье слишком облегало формы, ну и что? Черт возьми, толстушка Софи ужасно забавляла его. Она так ловко перелезала на заднее сиденье через спинку переднего, колыхая мягкими роскошными грудями, затянутыми в черный кружевной бюстгальтер, и сверкая полоской пышной плоти поверх того места на ногах, где кончаются чулки! Для него это было что-то новое. Софи и сама получала удовольствие. До этого ему и в голову не приходило, что женщины могут испытывать наслаждение от секса. Глядя ему в глаза, она радостно вскрикивала.

Барри таял от счастья, ему все нравилось. Нравилась ее грудь, рвавшаяся наружу из тесного платья, нравилось, как она его обнимает и заламывает ему руки за спину, приходя в экстаз. Он чувствовал себя словно в какой-то сказке для взрослых. Будто сбылись его мальчишеские мечты.

Потом она выкуривала сигарету и начинала все сначала. Это пугало Барри, но и заводило его. Он и представить себе не мог, чтобы женщина так хотела этим заниматься – совсем как мужчина. Порой ему приходилось перебирать в голове имена всех игроков любимой футбольной команды, чтобы не завопить во все горло. Софи нравилось, что он так возбуждался, она часто об этом говорила. Барри сидел на заднем сиденье машины, утомленный и расслабленный, и все же не препятствовал любовнице делать с ним все, что угодно.

Последнее их свидание состоялось накануне вечером. Теперь же он, посвистывая, шел по Майл-Энд-роуд, направляясь на свидание к Сьюзен. Он не думал, что обманывает Сьюзен, работая на два фронта, потому что Сьюзен, «его Сьюзен», как он мысленно называл ее, во многом была недотепой. Пусть она и начиталась книг и поэтому воображала из себя невесть что, но зато о настоящей жизни понятия не имела. А это Барри очень даже устраивало. Кому охота связываться с девчонкой, которая в чем-то умнее тебя? Так он размышлял.

Если бы Сьюзен узнала о Софи, он легко заморочил бы ей голову, так как в глубине души знал, что нужен ей в тысячу раз больше, чем она ему. Прошло шесть месяцев со дня выписки ее отца из больницы, и скоро ей исполнится пятнадцать. Так что Сьюзен могла сама выбирать себе милого и отправить папашу куда подальше. Барри хотелось видеть ее с животиком, в котором шевелилось бы существо с ручками и ножками. Это был самый надежный способ добиться своего. Уж тогда Джоуи Макнамара не посмеет выступить против. Ему придется согласиться на их брак. Все-таки это лучше, чем рождение внебрачного ублюдка. Кто пойдет на такой позор?

Размышляя таким образом, Барри не мог сдержать улыбки. Нынче Джоуи стал персоной номер один, у него были имя, положение и связи. Барри хотел и себе урвать немножко от всего этого: капельку славы Джоуи, капельку его блеска. Если он, Барри, станет его зятем, все это будет и у него. К тому же Барри, как ни странно, нравилась Сьюзен, она его чем-то привлекала. Девчонка так умела не отрываясь смотреть ему в глаза, что напоминала преданную собачку, но умеющую болтать с хозяином и без конца повторять ему, как сильно она его любит и какой он шикарный мужчина. Она позволяла ему делать с собой все, что ему хотелось и когда хотелось, и для такого охочего до секса парнишки, каким был Барри, девочка эта стала настоящим подарком. Так что в общем и целом Барри не мог пожаловаться на жизнь. Если бы ему еще удалось влезть в семью Сьюзен, тогда можно было бы считать, что он хорошо устроился.

Барри предпринял кое-какие шаги – поработал над бабушкой. Встречая ее у магазинов или на рынке, он поднимал вокруг нее суету, помогал с покупками, и глупой старухе это нравилось. Она даже позволяла ему встречаться со Сьюзен у себя дома, когда уходила играть в бинго. А учитывая, до какой степени она и Сьюзен не терпели друг друга, можно было предположить, что старуха попала под власть природного обаяния Барри. Барри в этом не сомневался.

Вообще за последние несколько месяцев отношения между Айви и Сьюзен немного наладились. Теперь у них был общий враг – мать Сьюзен, Джун. Сьюзен ненавидела свою мать, и Барри это удивляло. Ведь он знал, что раньше она ее очень любила. Пару раз он даже выговаривал ей, что она ссорится с Джун из-за всякой чепухи. Сьюзен ненавидела отца, что уже никуда не годилось, но она к тому же то и дело ругалась с матерью. Когда Барри где-нибудь сталкивался с Джун, он всячески пытался ей внушить, что не одобряет отношения к ней Сьюзен и что ее поведение оставляет желать лучшего. Уж очень ему хотелось пролезть в их семью. Барри решил, что, женившись на Сьюзен, он быстро усмирит ее и она навсегда сделается шелковой. Такие у него были планы.

Однажды он забежал в бар слегка прополоскать горло. Там у стойки сидел Джоуи Макнамара. Барри с улыбкой подошел к нему и поздоровался. Джоуи, не обращая на него внимания, продолжал разговаривать с сидевшей на соседнем табурете темнокожей брюнеткой с глазами черными, как два уголька, и без всякого намека на грудь. Для Барри это был не товар.

Заказав стаканчик легкого и стаканчик горького пива, Барри, усмехаясь про себя, начал прислушиваться к их разговору. Судя по всему, то, о чем они говорили, и являлось пределом его мечтаний. Как раз этим он и хотел заниматься, войдя к Джоуи в долю.

– Я тебе точно говорю, Джоуи, у мужика есть деньги. Он постоянный клиент, и у него всегда с собой тысчонок пять, как минимум. Главное, чтобы ты перехватил его, когда он будет идти ко мне. Сама я не могу накатить на него, он давно пользуется моими услугами, и, кроме того, он из тех, кто не побоится обратиться в полицию, не побоится запачкаться. Но если ты возьмешь его, когда он будет направляться ко мне, ты получишь хорошие деньги, а я – шикарное алиби. Видишь ли, до него я обслуживаю клиента по имени Джош Голд. Он такой маленький еврей, работает в супермаркете. Он будет моим свидетелем, понятно? Ну, что скажешь?

Джоуи вздохнул. Повернувшись туда-сюда на вращающемся табурете, он покачал головой:

– Пять тысяч? Отгребись, Бэбс. Поищи еще кого-нибудь для такой дерьмовой работенки. Это не для меня.

Женщина пожала плечами:

– Проехали, Джоуи. Это я просто так, размечталась. Женщина собралась уходить, но Джоуи грубо схватил ее за руку и остановил.

– Но учти: если ты кинешь его, двадцать пять процентов мои. Такова моя ставка теперь.

Она кивнула, видимо, уже жалея, что проговорилась, и теперь ей придется делиться.

– Ладно. Я дам тебе знать, если это случится. Идет? Джоуи ухмыльнулся, обнажив не слишком красивые зубы.

– Не трудись, Бэбс, я все равно узнаю. Я всегда в курсе, что и где делается, так у меня поставлено.

Барри вышел из бара вслед за женщиной. Она спешила, но не могла шагать быстро – на ней были туфли на очень высоких каблуках. Барри подхватил ее под руку. Она повернула к нему свое лицо и улыбнулась. Сверкнули крупные белые зубы.

– Привет! Могу я вам чем-нибудь помочь?

В ней ощущалась смесь негритянской и индейской крови: видимо, ее предки переселились в Лондон откуда-то из стран Карибского бассейна. Тем не менее она была типичная кокни, уроженка этих мест.

Барри слегка смутило, что она приняла его за обычного охотника до продажной любви, но вместе с тем и польстило.

– Ты ничем не можешь мне помочь, милашка. У меня пока еще не возникло желания попробовать черный пирожок.

– Ты многого себя лишаешь, мальчик.

Он усмехнулся:

– Мне кое-что пришло в голову. Понимаешь, Бэбс, я подслушал твой разговор с Джоуи Маком. Может, я могу тебе чем-то помочь?

Она смерила его презрительным взглядом и нагло заявила:

– Мне нужен мужчина, мальчишка мне не подойдет.

– Для того, что тебе нужно, я вполне подойду как мужчина.

Бэбс захохотала. Ей пришлись по душе его находчивость и самоуверенность.

– Ты знаешь, кто мой сутенер? Джона, вот кто. Как тебе это понравится, маленький?

– Да я урою твоего Джону, если потребуется. Ну что, поговорим? Или не хочешь? Могу пообещать тебе жирный кусочек за минутную работу. Что скажешь?

– Слушай, да ты вроде как шотландец. С твоим акцентом тут тебе дороги не будет. Ну кто тебя возьмет в дело?

Барри засмеялся:

– А ты вообще-то черная и вроде не жалуешься. Послушай, я все сделаю – обшарю этого хрена, ограблю его. Разговоры с ним я не собираюсь разговаривать. Ну как, обсудим?

Бэбс снова окинула его взглядом.

– Я работаю в Вест-Энде, в «Короне». Буду там сегодня в восемь вечера, если это тебя интересует. Но хорошенько подумай, прежде чем решиться на такое, и не забывай про Джону. Одно дело обычные клиенты, и совсем другое – какой-то там со стороны.

Барри ухмыльнулся, и она тоже ухмыльнулась ему в ответ. Он ей нравился.

– Имел я твоего Джону.

Бэбс расхохоталась:

– Я тоже, дорогуша, и много раз.

Бэбс стала удаляться, неуверенно ступая на высоких каблуках. Глядя ей вслед, Барри ощутил прилив радости. Это была его первая добыча, и он сам вырвал ее из рук охотника. При мысли о том, что за дельце ему предстоит, Барри ощутил, как напряглось его мужское достоинство в штанах. И вот сейчас он направлялся на встречу со Сьюзен. Бабку обдурить ему ничего не стоит. Усыпив ее бдительность, он позабавится со Сьюзен и к восьми часам поспеет на встречу с Бэбс. В общем и целом жизнь прекрасная штука, заключил он.

– Я тебе говорю, если отец узнает, кончится смертоубийством.

– Мне наплевать, мам, ведь моя личная жизнь его не касается. Так что раз и навсегда заруби это себе на носу.

Джун подавила в себе желание трахнуть Сьюзен по голове тяжелым подносом, рядом с которым лежала ее косметичка. Возникла уже своего рода традиция: почему-то, накладывая макияж, она всегда пререкалась с дочерью.

– И в этом ты пойдешь на свидание?

Сьюзен посмотрела на свой новый свитер. Светло-розовый, он застегивался сзади на две перламутровые пуговички и скрывал верх черной, обтягивавшей бедра юбки, зато хорошо обрисовывал ее большую грудь. Наряд довершали туфельки на высоких каблуках. Сьюзен подкрасила ресницы, сделала себе новую короткую стрижку и считала, что в таком виде она выглядит очень мило.

– Ты похожа на старую шлюху!

Сьюзен засмеялась:

– Ну, ты в этом лучше разбираешься, ведь ты сама так одеваешься уже давно, а я переняла это у тебя.

– Ну и жопа! Ну и сиськи!

– Бедра, а не жопа, мам, бюст, а не сиськи.

Сьюзен приложила ладони к грудям и приподняла их, как бы взвешивая. Джун чуть не разобрал смех, но она сдержалась. Сьюзен была не та, что раньше. С ней творилось что-то непонятное. Она по любому поводу срывалась на крик и начинала грубить. Вот и сегодня впервые за долгое время мать и дочь разговаривали друг с другом почти мирно.

– Немалого размера, да, девочка моя?

– А что, они мне нравятся. Они меня как-то выделяют из всех. Мам, поверишь ли, Барри просто влюблен в них.

Джун остолбенела.

– Этому я верю, но, если твой отец увидит тебя в этом наряде, Барри не поздоровится. Отец размажет его по всему Ист-Энду.

– Мам, я так наряжаюсь, только когда должна встретиться с Барри, но всегда надеваю сверху длинное пальто. Так что никто не видит того, чего не должен видеть. Но груди у меня выступают, как морские буйки, даже если я одета в самую обыкновенную одежду. Так что пусть тебя это не волнует.

Джун внимательно вгляделась в лицо дочери. Оно светилось изнутри. Она даже позавидовала Сьюзен. Хорошо быть молоденькой и влюбленной и сознавать, что вся жизнь впереди. Кроме того, Джун понимала: ей следовало бы помочь Сьюзен в ее зашедших в тупик отношениях с отцом. Но она не могла. У Джоуи имелся пунктик насчет Сьюзен, какая-то тяга к ней, и в глубине души Джун догадывалась, что это было. Его прельщали в ней все те же две штучки, что и Барри Далстона.

– Я просто хочу предупредить тебя: будь осторожней. В жизни есть более важные вещи, чем титьки и ухажеры.

Сьюзен засмеялась. Смех был резкий, неприятный.

– Да? Ты такая всезнающая, разумная? Надо же, мне дает умный совет самая известная лондонская проститутка! Да хватит, мам. Что такое? Завидуешь, что ли? Почуяла конкуренцию?

У Джун лопнуло терпение, и она отвесила Сьюзен пощечину. Лицо дочери сморщилось от обжигающей боли. Прежде чем Сьюзен успела понять, что происходит, ее рука метнулась вперед, и кулак угодил матери между глаз. Джун покачнулась и попятилась назад, пытаясь уцепиться за стол, чтобы не упасть. Но рука сорвалась, она рухнула всем телом на кровать и осталась лежать, как беспомощная груда тряпья. Сьюзен кинулась к ней и попыталась поднять. Она бормотала извинения:

– Мам, прости. Боже, мам, дай я погляжу на тебя.

– Ты, маленькая гадина! Да как ты смела, шлюха, поднять на меня руку?

Между ними завязалась самая настоящая драка. Мать с дочерью сцепились, как две дикие кошки. Сначала Сьюзен оборонялась, но вскоре стала брать верх. Девочка вошла в раж. Обрушивая град ударов на мать, она облегчала свою душу, в которой за последние несколько лет скопилось слишком много боли и отчаяния. Теперь все это выплескивалось наружу. То, что мать отказывалась замечать, и то, что мать сама выделывала, жгло дочери душу. В голове у Сьюзен все смешалось.

Это мать бросила их на отца, чтобы трахаться со своими хахалями. Надоело, что она делает все с таким видом, будто знает лучше других, вечно достает советами. На самом деле она даже не пытается помочь своим детям, ни ей, Сьюзен, ни сестре. Всегда все знает и всегда всех предает. Словно издалека до Сьюзен доносились крики Дэбби. Оттащив ее от матери, Дэбби пришла в ужас, поглядев на ту и другую.

– У тебя крыша съехала, Сью? Смотри, что ты сделала с мамой.

Сьюзен взглянула на окровавленное лицо распростертой на постели матери, но ничего не почувствовала. Собственное равнодушие потрясло ее гораздо больше, чем сам поступок. Наоборот, она почувствовала облегчение. Сьюзен помогла матери подняться и вышла из комнаты. Оказавшись в коридоре, она как могла подправила макияж и одернула свитер и юбку. Затем, накинув длинное клетчатое пальто, выскользнула из дома.

Барри исподтишка наблюдал, как Сьюзен шла по дороге, направляясь на встречу с ним. Ее пальто было распахнуто. Он подсчитал, что за двадцать пять секунд ее раз пять предложили подвезти. У него от гнева потемнело лицо. Он заглядывал в проезжавшие машины, пытаясь разглядеть, кто были эти мужчины, посмевшие подкатываться к его девчонке, – вдруг, на свою беду, в машине оказался бы кто-нибудь из знакомых?

Он шагнул к Сью, готовый отругать ее, но смолчал, заметив, что с ней происходит что-то неладное. Она была какая-то взъерошенная. Девушка закурила сигарету. Когда она прикуривала, Барри заметил, как дрожат у нее руки.

– Что случилось, Сью? Что-нибудь плохое?

Вздохнув, Сьюзен колко ответила:

– А что хорошего может случиться? Какого хрена спрашиваешь?

Они взялись за руки и побрели к квартире ее бабушки. Сьюзен нервно затягивалась сигаретным дымом, а Барри помалкивал, зная, что она сама все расскажет. Подойдя к дому, они увидели Айви, выглядывающую из окна кухни.

– Ах ты, маленькая гадина! – приветствовала бабушка свою внучку.

Сьюзен вздохнула:

– Тамтамы уже разнесли все по джунглям.

– Что происходит… – начал было Барри.

Дверь распахнулась, и бабка быстро втащила Сьюзен в дом.

– Ты чего это так поколотила свою мать, Сьюзен? Дэбби просто в ужасе. Я только что говорила с ней по телефону. До полусмерти отметелила Джуни, свою мамочку! Да ты что, Сьюзен?

Сьюзен кивнула:

– Да, отметелила, так ей и надо.

Айви раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ей хотелось выведать все у внучки, с другой – раздуть ссору и подлить масла в огонь. Но даже она понимала: Джоуи выйдет из себя и устроит всем ад. Он считал, что ему-то можно до бесчувствия избивать свою жену, но никому другому это не позволялось. К тому же между ним и Сьюзен что-то происходило, а в их дела она не смела вмешиваться.

Барри посмотрел на Сьюзен, у которой лицо пылало от злости.

– Ты поколотила свою мать?

– Ну и что? Поколотила. Она меня ударила, и я дала ей сдачи.

У Айви на лице появилось такое выражение, словно она съела что-то сладкое-сладкое.

– Мне не так рассказывали. Она ударила тебя за то, что ты ей нагрубила, а ты ее всю исколошматила, все дерьмо из нее вытрясла, так мне Дэбби сказала. Твоего папку вызвали из паба, то-то он будет рад, подружка моя! Во-первых, ты испортила внешность своей мамке, во-вторых, нарушила его отдых, а это еще похуже того. Тебе такие фокусы с рук не сойдут.

Сьюзен прикусила губу. Айви была права в одном: Джоуи уничтожит ее, и сделает это с наслаждением. Теперь у него как бы появилось законное право смешать ее с грязью. Он припомнит ей все оскорбления, которыми она осыпала его последние месяцы. Он отплатит ей за все.

– Я туда больше не вернусь. Не хочу больше там жить.

Айви закатила глаза:

– Тебе пятнадцать. Куда, черт побери, ты пойдешь, Сьюзен? Где будешь жить? Из каких средств будешь платить за квартиру? Подумай, девочка. Ты еще мала, и тебе некуда деться. Иди в комнату, я сделаю чай. Твой папка вот-вот будет здесь, так что помолись, глядишь, Бог тебе и поможет.

Барри с удивлением посмотрел на нее:

– Что это значит? Зачем это он сюда придет?

Айви ядовито хмыкнула:

– Затем. Я сказала Дэбби, что вы встретитесь у меня, как обычно.

Айви осклабилась, и Барри первый раз увидел ее глазами Сьюзен. Мерзкая, пакостная старая сука, вот она кто.

– Он и тебе вышибет мозги, сынок. На твоем месте я бы смылась. Пусть он разбирается с дочерью, она это заслужила. – Айви огорченно зацокала языком: – Я тут с вами пропущу свою игру в бинго, будь она неладна. Телка ты безмозглая, Сьюзен, вон что натворила.

Сьюзен грустно посмотрела на Барри:

– Лучше иди. Не надо вам встречаться.

Барри не знал, как ему поступить. Он не хотел, бросив ее, бежать, как мальчишка. Но встреча с ее отцом ничего хорошего не сулила. В конце концов, он вился вокруг Сьюзен только потому, что главной целью для него был Джоуи. А теперь она такое натворила, что он и сам с удовольствием устроил бы ей взбучку. В этот момент входная дверь задрожала от сильных ударов, и с улицы донесся громкий голос Джоуи – тот орал в щель почтового ящика:

– Впусти меня, мам. Я пришел, потому что знаю: эта дрянь у тебя. А ну открывай!

Айви заволновалась:

– Сынок, быстро схоронись в спальне. Джоуи убьет тебя на месте, если увидит здесь.

– Отвали. Я не собираюсь от него прятаться…

Сьюзен было страшно за Барри, и она с силой толкнула его к бабкиной спальне.

– Он в таком бешенстве, что убьет нас обоих. Послушайся меня хоть раз в жизни, Барри, прошу тебя.

В ее голосе звучал неподдельный ужас, который передался Барри, и он скрылся за дверью спальни, плотно захлопнув ее за собой. Там он стоял, дрожа всем телом от страха, и напряженно слушал, что будет дальше.

Айви открыла входную дверь, и ворвавшийся в дом сын едва не сбил ее с ног. У Джоуи и в самом деле был такой вид, словно он готов всех поубивать. Глаза его налились кровью, и от всего его существа исходила угроза. Он некоторое время просто смотрел на свою дочь, а затем произнес сквозь зубы:

– Я вышибу тебе мозги, мерзавка. Затрахаю тебя насмерть.

Сьюзен не мигая глядела ему прямо в глаза.

– Вышиби мне мозги, папочка. Это будет не так больно, как то, что ты уже со мной сделал.

В словах ее слышался вызов, и Айви не могла не взвиться:

– Ты опять грубишь, девчонка? Всыпь ей хорошенько, Джоуи. Не позволяй ей так с тобой разговаривать. Неудивительно, что она научилась так распускать свой вонючий язык…

Повернувшись к матери, Джоуи заорал:

– Закрой свой поганый рот! Убирайся отсюда, я с ней и без тебя разберусь! – Джоуи брызгал слюной – в такой он был ярости.

Айви сдернула пальто с вешалки и поспешно выскочила на улицу. Закрывая за собой дверь, она ощутила приступ жалости к себе самой. Надо же, ее любимый сынок, которого она боготворила и обожала, выставил ее из собственного дома! Она ежилась на холодном ветру, прижимаясь к двери, и прислушивалась к тому, что происходило внутри.

Сьюзен стояла в узком коридоре, напротив нее стоял отец.

– Я изуродую тебе рожу, девчонка, и получу удовольствие от этого.

Она застыла перед отцом, спокойно и бесстрашно наблюдая за ним, словно была сторонней свидетельницей, а не жертвой.

– Конечно, получишь удовольствие, папочка, ты, чертов развратный старый хрен.

В спальне Барри, услышав ее слова, даже зажмурил глаза от ужаса. Надо быть сумасшедшей, чтобы говорить отцу такие слова! Даже взрослые солидные мужчины не посмели бы так обозвать Джоуи Макнамару.

Сьюзен скинула с себя пальто и осталась в своем новом наряде.

– Поглядите на нее! Нарядилась, как последняя гулящая девка! Ходишь по улицам, как настоящая потаскуха!

Первая оплеуха пришлась по щеке, и Сьюзен, пошатнувшись, ударилась головой о стену. Барри услышал приглушенный удар и провел потной ладонью по лицу. Джоуи нанес ей еще около десятка ударов, пока она не оказалась на полу. Тогда, схватив дочь за волосы, он потащил ее в гостиную. Отбиваясь от него, Сьюзен силилась подняться на ноги; он разорвал сзади ее розовый свитер, и перламутровые пуговички разлетелись по комнате.

Стянув с нее свитер, Джоуи бросил его ей в лицо. Сьюзен пыталась прикрыть руками обнажившуюся грудь, чтобы он не пожирал ее глазами. Лицо и руки девушки были в синяках, один глаз заплыл, из носа текла кровь.

– Вот в чем ты красуешься, да? Нарядившись, как дешевая портовая шлюха! И это моя дочь! Видал я шлюх и получше тебя. А теперь ты еще вздумала оскорблять отца. Да, Сьюзен? Ты без конца открываешь свою пасть, не думая, что мелешь. Так вот, с сегодняшнего дня ты не пикнешь без моего разрешения, ты слышишь меня? Я буду следить за тобой с утра до вечера, и днем и ночью.

– Я не твоя дочь.

В ответ он обрушил на нее новый град ударов. Тяжело дыша, Джоуи стоял над ней. Он чувствовал, что сердце у него вот-вот разорвется от ярости. Сьюзен лежала перед ним. Грудь ее была обнажена, ноги беспомощно раскинуты. Джоуи смотрел на нее, и ему казалось, будто он понимает, о чем она думает, чего ждет. Он решил не обмануть ее ожиданий.

Расстегивая брюки, он, глядя на нее сверху вниз, со смехом сказал:

– Так вот чего ты хочешь, Сьюзен? Того, что всегда?

– Отвали.

Одним этим словом она дала ему понять, как ненавидит его и как хорошо понимает его гнусную натуру. Она произнесла это с таким надрывом, что за стенкой спальни Барри сжался, как от удара. Обезумев от ярости, Сьюзен начисто забыла о Барри. Для нее все перестало существовать, кроме ненависти к отцу. Но Барри навсегда запомнил то, что ему тогда довелось подслушать.

– Чтоб ты сдох от рака и чтоб кричал от боли, как я кричу. И чтоб ты мучился от боли день и ночь, гад…

Джоуи злобно пнул ее ногой в живот, и она умолкла. Сьюзен трудно было дышать, она жадно глотала ртом воздух, корчась от боли, пронзившей ей внутренности. Когда он взгромоздился на нее, у нее уже не осталось сил сопротивляться. Насытив свою похоть, он рухнул всем телом на Сьюзен и, хохоча, зашептал ей в ухо:

– Я буду с тобой делать все, что захочу. Запомни это, Сью. Ударив свою мать, ты на всю жизнь сделала меня своим врагом. Ты сама дала мне право поступать с тобой, как мне будет угодно, и я буду поступать с тобой, как мне нравится. Запру тебя в доме, пока не натешусь тобой вдоволь. Помни это, дочка. Я выбью из тебя дурь и своеволие и еще посмеюсь над тобой!

Стоя над ней на коленях, он ощутил желание помочиться. Сьюзен едва успела увернуться, чтобы струя не ударила прямо в лицо. Схватив дочь за волосы, Джоуи притянул ее к себе и посмотрел в глаза.

– Одевайся, пойдешь со мной домой.

Джоуи поднялся и, глядя на свое отражение в засиженном мухами зеркале над облицованным керамическими плитками камином, застегнул штаны и привел себя в порядок. Все это время он наблюдал, как Сьюзен пыталась оторваться от пола и встать на ноги. У нее с трудом получилось подняться на четвереньки.

– Ты, чертова жирная уродина! Да кто, кроме меня, тебя захочет? Погляди, какая у тебя задница! Погляди, погляди на себя! Ты похожа на собаку, и на своего хозяина бросаешься, как собака! Ну ничего, теперь этому конец. Отныне ты будешь мне служить и получать от меня подачки, сама догадываешься какие. Усваиваешь?

Сняв ремень, он принялся охаживать девочку ремнем. Пряжка рассекала ей кожу до крови, и она кричала от боли, но отец продолжал истязать ее. Не было никого поблизости, кто бы вызвал полицию, чтобы усмирить его. Никого во всем районе. Никого.

В соседней комнате Барри сидел на кровати в состоянии шока. Он прекрасно понял, что произошло там, за стеной, и старался справиться с потрясением. Джоуи Макнамара изверг, даже хуже – чудовище, думал Барри. Джоуи занимался кровосмесительством, а это на рабочей окраине, в среде, к которой все они принадлежали, считалось еще более страшным преступлением, чем изнасилование.

Он, Барри Далстон, об этом хорошо знал. Но его цепкий ум уже подсказывал: случившееся может оказаться ему на руку. Барри слышал, как Сьюзен с трудом поднималась с пола, слышал, как она стонала, одеваясь. Он немного жалел ее, но гораздо больше винил за то, что она все от него скрывала.

Барри считал, что он у нее первый, первый, кто дотронулся до ее огромных, шикарных титек. Но это оказалось не так. Папочка уже успел хорошо вспахать ее вдоль и поперек. Может, и кто-то еще, подогревал свое воображение Барри. Как он теперь это узнает, если папаша, пропади он пропадом, навсегда замурует Сьюзен в доме и она никогда оттуда не выйдет?

Барри посмотрел на циферблат будильника у постели. Стрелки показывали без двадцати восемь, а ему надо было успеть к восьми на встречу с Бэбс. Скорее бы они убрались восвояси, и пора отсюда выбираться, думал он. Надо бы сообразить, что делать дальше и как себя вести, каким образом использовать то, что он узнал о Джоуи. Барри чувствовал, что полученная информация когда-нибудь в будущем очень ему пригодится. Несомненно, очень пригодится.

Сьюзен была в ужасе от того, что она сделала с матерью. Правда, отец ее отделал почище, чем она мамашу, но девочка понимала, что Джун не сможет пережить унижение, которое испытала. Джун злобно смотрела на нее, и Сьюзен отвечала ей таким же злобным взглядом. Ведь Джун – мать, думала девочка, и должна заботиться о детях, оберегать их от зла. Любая мать понимала это, но только не ее мать. Наоборот, Джун закрывала на все глаза, и за это она, Сьюзен, никогда ее не простит.