Текст книги "Между Призраком и Зверем"

Я даже не знала, имею ли право нарушить царившее в карете торжественное молчание и задать главе охраняющей меня группы один любопытный вопрос, но все же решилась.

– Извините… – Я откашлялась и продолжила, заметив, что мужчина повернул голову и смотрит на меня, ожидая окончания фразы. – Скажите, пожалуйста, а разве личная охрана императора не повинуется беспрекословно приказам самого императора?

Понятно, что вопрос мог показаться странным, поскольку ответ был очевиден, однако я уже во второй раз наблюдала весьма необычное поведение атрионов. Впервые, когда, повинуясь слову дознавателя, охранники испарились из его дома, оставив императора наедине с родственником, и сегодня, когда они не решились забрать меня без дозволения Зверя.

– Так точно, – коротко ответил мой собеседник.

Пришлось проявить некоторую настойчивость и внести пояснения в свой вопрос, так как нужен был исчерпывающий ответ.

– Но тогда вы могли не спрашивать разрешения и увезти меня сразу. – Я сделала акцент именно на этом, поскольку показалось, что охранник испытывает благодарность за мое вмешательство.

Знать ответ очень хотелось, и мужчина его предоставил. Очевидно, рассудил, что особе, приближенной к милорду Кериасу, можно разъяснить детали, которые сами по себе вряд ли являлись тайной.

– Милорд дор Харон амон Монтсеррат – глава службы личной охраны.

– О-о-о… – Теперь стала понятна заминка вояк, а также их растерянность.

То есть главный подопечный приказал исполнить высочайшее повеление даже в случае отказа со стороны главного начальника. Это значило, что Кериас не просто глава сыскной службы. Как тогда упомянули бандиты в подворотне? Зверь не занимался мелкими делами, ну то есть мелкими с точки зрения человека, ответственного за жизнь и безопасность самого императора. Вот, выходит, в чем дело! Последней жертвой Призрака стал мэр столицы, то есть ставленник императорского дома, фигура очень значимая. Ничто не мешало неуловимому убийце метить намного выше и плести заговор против самого правителя, постепенно подбираясь к нему и устраняя верных сторонников.

Я, конечно, не была мастером построения логических цепочек, но вывод сделала, основываясь на словах Кериаса. Он упоминал, что во дворце самая сильная защита, через которую Призраку не пробиться. Гипотетически. Ведь убийца спокойно появлялся в разных неожиданных местах и исчезал оттуда необъяснимым образом. А вдруг ему всегда кто-то помогал и это заговор? Да, подобное положение дел любого заставит поволноваться, особенно ответственного за жизнь властителя целой империи, который вдруг проявил живейший интерес к главной приманке для Призрака.

И ведь, с одной стороны, удивительно, а с другой – император на то и император, чтобы дать указ и не задумываться над способами его выполнения. Как там Зверь справится с поимкой преступника, проблема самого Зверя. А еще здесь отчетливо прослеживалось нечто личное. Властитель явно не испытывал недостатка в претендентках на роль фаворитки, но увидел меня и прикрепил метку, а Зверь ее снял, не ставя кузена в известность. Я понимала, что он исходил не столько из своих интересов, сколько из желания не спугнуть Призрака, однако владыку подобное не могло обрадовать.

Вот это я попала! В самый центр интриг. Оказалась внутри такого хитросплетения, что даже не представляла, как выбраться. Ко всему прочему, Ириаден решил, очевидно, не выжидать месяц, раз Зверь взял на себя смелость пойти против императора в его выборе. Это просто западня какая-то!

– Вам нехорошо? – вдруг уточнил охранник, заметив, как я вцепилась руками в роскошную прическу, сотворенную горничной буквально за десять минут.

– Нет-нет, все в полном порядке, просто отлично. – И я отвернулась к окну, внутренне готовясь к дальнейшему развитию событий.

– Прошу вас, – меня вели по извилистым, абсолютно пустынным коридорам без окон, с чадящими факелами на стенах. Еще и придерживали под руку, чтобы не споткнулась на выщербленных плитах пола.

Интересное место, очень похожее на подземелье. Это явно не парадные дворцовые переходы. Что же, на бал теперь пробираются тайком? Или только особые гости, то есть гостьи?

– Сюда, пожалуйста. – Меня провели вверх по ступенькам, открыли тяжелую, обитую железом дверь и пригласили в круглую комнату с побеленными стенами и витражными стрельчатыми окнами.

Выпрямившись по стойке смирно и синхронно опустив головы, охранники императора попрощались и в мгновение ока испарились, оставив меня одну.

Я в удивлении наблюдала, как закрывается дверь, прячась за старинным гобеленом, а потом огляделась, но не нашла в комнате ни одного предмета мебели, на который можно было бы присесть.

Подойдя к окнам, коснулась кончиками пальцев затейливой разноцветной мозаики и со вздохом убрала руку. Слова: «Не нравится мне все это», – сейчас прозвучали бы глупо.

Тихий скрип, признаться, напугал. Я резко повернула голову и увидела, как в комнату входит невысокая сутулая женщина в одежде прислуги. Поклонившись, она повела морщинистой рукой, призывая следовать за ней через вторую дверь, и мы вновь устремились куда-то по пустым коридорам, на этот раз – не подземным.

Когда добрались до цели нашего путешествия, то оказались в просторных светлых покоях, освещенных сотней свечей. Старушка, исполнявшая роль проводницы, с поклоном удалилась, тихо притворив красивую резную створку.

Новое помещение отсутствием мебели не страдало, а само внутреннее убранство свидетельствовало об очень тонком вкусе и несомненной привычке к роскоши. В отделке преобладали тона зеленого и цвета морской волны. Удобные кресла из полированного красного дерева с золотисто-зеленой обивкой разместились возле круглого столика, большой диван располагался недалеко от огромного камина, отделанного зеленым камнем, а звук шагов приглушал толстый ворс роскошного ковра, рисунок которого по расцветке напомнил переливы павлиньего хвоста.

И вот пока я сосредоточенно изучала эту расцветку, замерев на том месте, где оставила меня старушка, в комнату кто-то вошел. Дверь за спиной не открывалась, но я отчетливо ощутила чужое присутствие.

– Дорога была утомительной? – раздался низкий мужской голос.

Я медленно обернулась. Император стоял чуть левее, поигрывал резной тростью, а его глаза небрежно пробежались по моей фигуре, словно прикидывали примерную стоимость выставленного на обозрение товара.

– Нет, – ответила я и поспешно посторонилась, поскольку сиятельный собеседник прошел мимо к одному из кресел.

Он расположился с комфортом и закинул ногу на ногу. Трость уместил на колене, а я только сейчас прикинула, что владыка облачен в роскошный костюм с золотым шитьем и драгоценными камнями вместо пуговиц, который и правда годился для бала, а вот для встречи с моей скромной персоной казался чересчур торжественным.

Внезапно осознав, что так и не пошевелилась с момента прихода императора, запоздало присела в поклоне, а когда подняла голову, владыка поманил к себе.

Ноги показались чугунными, когда я делала крошечные шажки, постепенно приближаясь к креслу. Вся поза правителя дышала таким величием и превосходством, что мне непременно следовало проникнуться благодарностью за оказанную честь, только мешало непонимание, с чего я этой чести удостоилась.

– Разрешаем сесть, – небрежно махнул он рукой, а я огляделась растерянно, заподозрив, что придется устроиться прямо на полу, и только потом заметила невысокую скамеечку, куда и присела, оказавшись буквально у ног императора.

Он неторопливо протянул руку с зажатой в ней тростью, подцепил набалдашником мой подбородок и поднял голову, заставляя взглянуть на него. И вот пока Ириаден авин Тартос амон Монтсеррат с ленцой во взоре разглядывал мое лицо, я лихорадочно пыталась догадаться, с чего вдруг такое внимание, что ему нужно и как отсюда сбежать. Все-таки попав вместо бала в личные покои владыки, ощутила себя, мягко говоря, не в своей тарелке.

– Что же Кериас? – прозвучал неожиданный вопрос. – Просто отпустил?

Я замешкалась на секунду, думая, как лучше сказать, а потому сам ответ прозвучал торопливо:

– Да, ваше величество. – И поспешно опустила голову, избегая встречаться с его взглядом и попутно отстранившись от набалдашника из резной кости, который так неприятно упирался в подбородок.

У императора волосы были на тон светлее, чем у его кузена, и доставали до плеч, а глаза отличались светло-карим оттенком, но смотреть они умели столь же пристально, отчего становилось не по себе. Мягкости во взоре не было и в помине, как не проявлялась она и в величавых чертах его привлекательного лица.

А потом властитель вдруг отложил трость и медленно поднялся.

– Встань, – велел он, а когда я поспешила исполнить приказ, неловко пошатнувшись при этом, поймал меня за локоть, а второй ладонью сжал плечо.

«Проверяет», – подумалось мне, и, судя по лицу императора, проверка, или, вернее, попытка вновь отметить выбранную игрушку, успехом не увенчалась.

Он убрал руку, отпустил мой локоть, но вторую ладонь положил на талию.

– За ужином беседа протекает более приятно, – спокойно промолвил император, после чего повел меня в еще одну комнату, на пороге которой я едва не споткнулась. В присутствии владыки становилась на редкость неуклюжей, то и дело сбивалась с шага, особенно когда видела перед собой огромную спальню с кроватью королевских размеров.

Испуганно продолжая переставлять ноги, повиновалась направляющей руке, пока меня не повернули в другую сторону, заметив мимоходом: «Так не терпится опробовать королевское ложе?»

Я непонимающе взглянула в лицо правителя, увидела вопрос в его глазах, с трудом сообразила, что шла именно к кровати, пока он не потянул к окну, и побледнела. Сравнявшись цветом с белоснежными статуями, прятавшимися в альковах просторной комнаты, быстро покачала головой.

– Мы так и полагали, – проговорил повелитель и отпустил меня, лишь доведя до сервированного столика, прятавшегося в уютной нише и отделенного от остальной комнаты шелковыми занавесками.

Стоящие на столе блюда источали заманчивый аромат, а в высоких бокалах кровавыми бликами играло вино. Повинуясь взмаху мужской ладони, я присела на краешек стула с высокой спинкой, схватила салфетку со столешницы и долго расправляла ее на коленях, не решаясь поднять головы.

– У тебя есть просьба или пожелание, которое мы могли бы выслушать?

Кажется, меня решили одарить высшей милостью, но, бросив затравленный взгляд в сторону кровати, я поспешила отказаться. Вдруг озвученная просьба потребует немедленной оплаты.

– Нет-нет. Благодарю. У меня все хорошо.

– Ты удивляешь, – растягивая слова, сказал владыка и сделал глоток из своего бокала.

– Я должна что-то попросить? – уточнила очень тихо и неуверенно.

– Обычно люди не упускают возможности, получив шанс увидеться с императором, – величественно произнес Ириаден авин Тартос.

– Мне правда ничего не нужно.

Император кивнул, холодно заметив:

– Изменение статуса все еще вызывает восторг, оттого невозможно оценить новые перспективы своевременно?

– Прошу прощения, ваше императорское величество, я не до конца поняла… – Отважившись взглянуть в лицо владыки, натолкнулась на надменный взгляд.

– Ты прежде работала библиотекаршей?

– Да.

– Так что непонятного в моих словах?

Действительно. Ведь сиятельные мы прямо говорим твоей скромной персоне, что ты жуть как рада превратиться в мнимую любовницу кузена и наверняка не отказалась бы от роли постельной грелки, прикинув возможные выгоды, а тут вдруг сам император обратил на тебя свой благосклонный взор.

Я протянула руку, схватила бокал с вином и, рискуя пролить жидкость на платье, так как пальцы подрагивали, сделала несколько больших глотков. На последнем едва не поперхнулась.

– Хорошо ли мой кузен обращается с новым увлечением?

Отставив вино в сторону, приложила титанические усилия, чтобы изобразить подобие улыбки и выдавить из себя:

– Просто чудесно, спасибо. Так приятна ваша забота.

Император пристально посмотрел на меня, но выражение моего лица было самым невинным. Правда, маска быстро слетела, когда Ириаден проговорил:

– Мы рады, что кузену удается себя контролировать.

Слова о контроле прозвучали неожиданно, и император, кажется, вдоволь насладился отразившимся в моих глазах смятением.

– Отчего ты не ешь? – как ни в чем не бывало, спросил он, удостоив снисходительной улыбкой.

Я тут же схватилась за ложку, пробуя суп, который наверняка был изумительно приготовлен, однако мне в данный момент показался пресным. Вкуса совершенно не чувствовала.

Я решилась отложить столовый прибор и вновь поднять глаза на правителя, лишь когда ложка стукнула о дно пустой тарелки. Император едва ли сам притронулся к еде. Он как раз пригубил вино и наблюдал за мной поверх хрустального бокала.

Откашлявшись, решилась задать вопрос, которого он, судя по всему, ждал:

– А разве у милор… у дорогого Кериаса какие-то проблемы с контролем?

– А разве для кого-то это секрет? – переиначил мою фразу властитель. – Или избранница кузена не знает даже его прозвищ?

– Я… – Что тут можно было ответить? Только правду, – до встречи с милордом никогда не интересовалась придворной жизнью и слышала лишь, как его называли Зверем.

– Правда?

– Да.

– То есть прозвища «Сумасшедший Кузен» и «Кровавый Волк» для тебя пустой звук?

Естественно, я не ответила, поскольку сказать было нечего.

– Прежние пассии Кериаса были в курсе его душевного расстройства. Хотя обычно он выбирал женщин одного с ним круга. Во дворце его приступы ни для кого секретом не являются. – При этих поистине шокирующих для меня словах Ириаден небрежно повел плечами и высокомерно скривил уголок рта. – Оттого досадней выслушивать глупые жалобы на его жестокость.

Видимо, император не слишком верил в роль приманки, а просвещать меня насчет кузена доставляло ему особенное удовольствие, однако я едва ли могла испытать наслаждение от нашей беседы.

– Почему Кровавый Волк? – спросила едва слышно.

Владыка бросил на меня изучающий взгляд, оценил мою бледность и снова поднес бокал к губам. Пришлось ждать несколько изматывающих минут, прежде чем повелитель изволил ответить:

– Ты слышала о преданности волков? Кериас точно так же предан своей семье. Он вцепится в горло любой опасности и не разожмет зубов, даже если будет издыхать. И столь красивые личико и тело, – император отсалютовал мне бокалом, – не удержат его от того, чтобы бросить тебя в темницу и пытать до потери сознания, если заподозрит измену короне.

Оценив эффект от своих слов и мое молчание, Ириаден добавил:

– Почему бы тебе не попробовать мясо?

Я быстро подцепила вилкой какой-то листочек, служивший приправой для нежнейшего филе ягненка, которое и без ножа легко разделялось на части, но ела чисто механически, а император потягивал вино, продолжая изучать меня поверх хрустального сосуда.

Уже когда я разделалась с десертом, попутно отвечая на новые вопросы владыки и демонстрируя при этом крайнее косноязычие и рассеянность, Ириаден вдруг поднялся. Я сообразила, что должна встать, только когда он оказался позади моего стула. Очутившись на ногах, поняла, что лучше бы сидела. Повелитель сдвинул стул в сторону, и я оказалась в тисках его рук, а шагнуть вперед мешал стол.

– Так и будешь стоять спиной к своему императору? – спросил повелитель, убирая с моего плеча локоны. Я ощутимо вздрогнула, когда кожи коснулись горячие губы, и взмолилась высшим силам, чтобы сотворили немыслимое, перенеся меня как можно дальше ото всех Монтсерратов, хоть на край света. Выворачиваться сейчас или отталкивать владыку было просто немыслимо, оставалось лишь беззвучно шептать просьбы ко всем божествам нашего мира.

Божества просьбам не вняли.

В следующую секунду Ириаден резко развернул к себе, склонился к губам, прильнул к ним, раскрывая в горячем поцелуе. Всем телом он прижал меня к столу, а руки уже скользили по спине, спускаясь к поясу широкой юбки. Все медленней и медленней, пока не замерли на уровне талии. И вот тогда император отстранился.

И поцелуй и прикосновения я стойко вытерпела, не выдав протеста ни единым движением, а потому увидеть гнев в потемневших глазах стало полнейшей неожиданностью.

– Что это за платье? – цедя слова сквозь зубы, спросил владыка.

– А… – Я не на шутку растерялась. Он ведь еще не пробовал расстегнуть, что же тогда разозлило? – От мадам Амели, – ответила, заикаясь.

Ириаден прищурился, все так же пристально глядя мне в глаза.

– Любимой модистки Кериаса?

– Да, – пискнула я и выдохнула весь воздух, стараясь хоть так создать толику пространства между нашими телами и отстраниться от разъяренного Монтсеррата. Желание поклясться, будто совершенно не в курсе происходящего, было столь сильно, что с огромным трудом удержалась от попытки оправдаться. Подобные оправдания сродни чистосердечному признанию.

– И почему ткань обычного выходного платья «кусается»? – подцепив мой подбородок двумя пальцами, гневно уточнил владыка.

– Кусается? – Мое изумленное неверие притворством не являлось, наверное, по этой причине раздражение высочайшей особы несколько поутихло.

Правда, ответом Ириаден не удостоил, вместо этого схватил мою ладонь и провел ею по ткани лифа сверху вниз.

Я ойкнула от сильнейшего желания отдернуть руку. Ощущение сотни маленьких иголок, впивающихся в кожу, нельзя назвать приятным.

С ума сойти! Вот же Кериас с мадам изобретатели! Хотя это свойство платью наверняка придумал дознаватель, ведь он так старательно оглаживал меня во время проверки. Еще и скрыл эту деталь, чтобы император не заподозрил нас троих в сговоре.

– Зная кузена, полагаю, в эту праздничную упаковку, – Ириаден ухватил кончиками пальцев тончайшее кружево и скомкал в кулаке, – он подсунул еще немало сюрпризов.

Его глаза снова сузились, а потом император вновь прижал меня к себе, чтобы поцеловать, и в этот раз я не смогла сдержаться, дернулась и болезненно застонала, когда владыка прокусил губу.

Он выпустил из чересчур крепких объятий, от которых трещали ребра, лишь затем, чтобы пройти к бюро из орехового дерева и взять инкрустированную перламутром шкатулку. Приложив пальцы к саднящим опухшим губам, я глубоко вдохнула, пытаясь удержать слезы, а повелитель уже поманил к себе. Внутренне содрогнувшись, покорно приблизилась и приняла в дрожащие ладони прямоугольную вещицу, при этом император величественно произнес:

– Передай Кериасу: я заметил сходство. Это мой подарок в обмен на его. И это – тоже.

В следующий момент пальцы императора пробежались по обнаженной коже рук, и меня точно огненной волной захлестнуло. Мигом перехватило дыхание, иссушило горло и задрожали колени.

Глаза закрылись сами собой в ожидании еще одного поцелуя, и он последовал, такой же болезненный, как и предыдущий. Я ощущала во рту привкус собственной крови из истерзанных губ, но не могла ни взять себя в руки, ни обуздать дикого желания, от которого затрясло все тело. Император приник к моей шее и, показалось, прокусил кожу. Боль от ссадин и синяков, остававшихся после его прикосновений, совершенно не приводила в чувство, напротив, лихорадило еще сильнее. В какой-то момент голова попросту пошла кругом от силы испытываемых эмоций, зубы застучали точно от холода, в груди сдавило, а вся боль разом сосредоточилась в висках, раскалывая голову.

Тьма заволокла сознание, я пошатнулась, потеряла опору под ногами и рухнула, не ударившись о мраморный пол лишь по той причине, что меня поймали, а далекий голос императора кому-то приказал:

– Лекаря! Немедленно!

Глава 8

Все же я не лишилась сознания, потому что слышала произносимые слова и не потеряла способности понимать чужую речь.

– Ваше императорское величество. – Незнакомый мужской баритон плавно заполнил пространство вокруг, мешаясь с тихим гулом в ушах.

– С каких пор вам требуется столько времени, чтобы дойти до моих покоев?

– Светлейший император, прошло всего…

– Мне неинтересны оправдания. Приступайте к своим обязанностям, если не хотите поплатиться за собственную халатность.

– Сию же секунду. Не опишете ли, что произошло с девушкой?

– А вы потеряли способность видеть? Лечите!

– Будет исполнено. Разрешено ли мне применять?..

– Разрешено, чертов вы маг!

– Да, ваше величество. Но не могли бы вы положить девушку, на кровати лечить будет удобнее.

Ириаден ничего не ответил, но через секунду я очутилась на мягкой перине.

А потом ко мне прикоснулись чьи-то руки, и по телу побежало тепло. Боль, которая ощущалась на шее, губах, руках, стала отступать по мере того, как нарастало покалывание в местах, где оказались синяки и ссадины.

Я не спешила открывать глаза и проверять, что делает маг, я вовсе отключилась от попыток мыслить и рассуждать, просто брала приятное тепло, устранявшее даже малейший дискомфорт.

– Закончили? – послышался голос владыки.

– Да, ваше императорское величество.

– Тогда оградите меня от этих чертовых эмоций!

– Прошу прощения?

– Не принимайте растерянный вид! Или вы плохо рассмотрели, что я с ней сделал?

– Оградить можно, лишь будучи точно уверенным, что это чужие эмоции. Возможно, добавки к еде…

– Это обычный шафиан!

На этом слове в мозгу всплыли картинки из книг по редким растениям. Конечно, никто бы и не подумал усомниться, что для императора готовят самые лучшие повара из лучших продуктов, даже используют редкие приправы, но ведь шафиан в какой-то мере являлся афродизиаком, он усиливал физическое влечение. И одно дело, если человек принимал его регулярно и у него вырабатывался своего рода иммунитет, и совсем другое – когда его пробовали впервые.

– Он, безусловно, безвреден, но на девушку оказал необычное воздействие, как и на вас.

– Это ее кровь.

– Простите?

– Я прокусил ее губу до крови, ощутил вкус и после нахлынули эмоции. Теперь вы наконец уверились, что они не мои? Это он ее хочет до безумия и теряет контроль. Доставайте ваши препараты.

– Будет неприятно.

– Кому-то после сегодняшней ночи будет неприятней вдвойне.

После этих слов наступила тишина, нарушаемая только звоном склянок с вышеупомянутыми препаратами, а потом маг мягко произнес:

– Все готово. Приступать?

– Сперва отправим девушку домой, если ей уже лучше.

– Определенно, – подтвердил лекарь и коснулся моего лба ладонью, вновь вливая приятное покалывающее тепло.

Я поняла, что нет смысла притворяться дальше. Открыла глаза, увидела приятного седобородого старичка, который по-доброму мне улыбался, посмотрела в сторону, где стоял император, и вздрогнула, встретив его полный желания взгляд.

Хлопок в ладоши, и в комнату заглянула охрана.

– Проводите леди обратной дорогой, – велел владыка, не отрывая от меня взора.

И пока поднималась с кровати и шла к двери, этот требовательный голодный взгляд неотрывно следовал за мной, отчего ужасно хотелось припустить со всех ног, но пришлось у двери развернуться, поклониться императору, поблагодарить старичка и только после этого поспешно покинуть королевские апартаменты.

Охранники проводили меня лишь до дверей, а дальше вновь вела пустынными коридорами все та же старушка. И снова – комната с витражными окнами, где она оставила меня дожидаться других провожатых.

Набрав в грудь воздуха, я прислонилась лбом к холодному стеклу. Перед глазами расплывались разноцветные стеклышки, сливаясь в одну радужную картинку, напомнившую о найденном когда-то странном камне. Протяжно выдохнув, я отстранилась, сжала в кулак ладони и охнула, вновь раскрывая правую, на которой сверкал неровными гранями кристалл.

Как?..

Вопрос не успел оформиться до конца в моем сознании, когда рядом ослепительным роем закружились разноцветные частицы, складываясь в сверкающие стены. Один миг, равный судорожному вдоху, и я оказалась за переливающимися гранями.

– Здравствуй, Миланта, – улыбнулся мне Призрак, и я все вспомнила.

– Вы… – В этот раз страха не было, только волнение, которое потихоньку гасло под воздействием удивительного холода, царящего по эту сторону сверкающих стен. Он не причинял мне боли, не щипал чувствительную кожу, как обычный мороз, а, напротив, забирал все тревоги и переживания, оставляя чудесное ощущение покоя.

В этот раз даже улыбка Призрака не казалась холодной.

– Я рад видеть тебя снова, – сказал мне хозяин радужных граней, взмахнул рукой, и справа от меня из лучей холодного света сплелся еще один «трон».

Я села, сложив на коленях руки, прислушиваясь к собственным ощущениям: голову не сдавливало, томительное чувство в груди отступило, а тело больше не дрожало в ознобе после испытанного потрясения.

– Вы наблюдали за мной все это время?

– Нет, – покачал головой Призрак.

– Как же вы пришли?

– Ты позвала. Каждый раз, как ты активируешь камень, я получаю твой зов.

– Я не помнила ни о вас, ни о камне.

– Можешь говорить мне «ты», Миланта. Пока ты сопротивляешься, обе реальности не могут слиться в твоем сознании воедино, одна в твоих мыслях постоянно, вторую ты помнишь на уровне подсознания, но не хочешь принимать ее.

– Я не знаю, что произойдет, если приму.

С Призраком легко было разговаривать, и он слушал внимательно. Я не ощущала отголосков гнева, попыток подавить мою волю. Столь свободно я беседовала лишь с отцом.

– Мой дар даст тебе ответы на вопросы, возможность переходить из одной реальности в другую, когда пожелаешь.

– Такое возможно?

– Можешь проверить прямо сейчас. Задай камню вопрос и жди ответа.

– Он ответит? – Я вообразила, что камень заговорит.

– Он покажет, – улыбнулся Призрак. – Спрашивай, Миланта.

– Хорошо. Я хочу знать, что не поделили Кериас с Ириаденом.

Одну из сверкающих стен вдруг заволокло белым дымом, а потом она истаяла, явив моим глазам большой кабинет. Окна были открыты, а за ними светилась яркими звездами ночь, ветерок колыхал отдернутые занавески и пламя зажженных свечей, за внушительных размеров столом сидел человек. Я даже сделала шаг назад, когда узнала в поднявшем голову и посмотревшем будто на меня мужчине Ириадена.

– Он не видит тебя, – отреагировал на мой испуг Призрак. – Это будущее, которого еще не произошло.

– Откуда вы знаете? – спросила его, осторожно шагнув вперед и словно ступая в озаренную теплым светом комнату. Все казалось таким реальным, вплоть до выставленных на полках книг, я даже могла прочитать их названия на корешках.

– Камень отвечает на вопросы, показывая сцены из прошлого или будущего, различить их можно по тому, что картинки прошедшего темнее и подернуты дымкой чужих воспоминаний.

– А будущее?

– Оно более четкое.

– Я могу увидеть даже далеко-далеко вперед?

– Ты можешь увидеть лишь то, что уже определено.

На этих словах я удивленно ахнула, поскольку дверь кабинета отворилась и зашел Кериас. Точнее, не он сам, его завели двое людей, что примечательно, одетых не в форму личной охраны властителя, а в темно-бордовые костюмы со странной нашивкой на груди. Таких я никогда прежде не видела.

Император величественно кивнул, и мужчины покинули кабинет, оставив кузенов наедине.

Владыка холодно усмехнулся, а Кериас недовольно повел плечами, и я заметила, что его руки скованы стальными браслетами. Не в силах сдержать удивления и любопытства, я обошла дознавателя и пригляделась к браслетам внимательней. Они плотно обхватывали его запястья ниже золотого аккумулянта, и по ним то и дело пробегали синие искры. Я коснулась одного, но палец прошел сквозь металл, а Зверь вдруг тряхнул головой, и я испуганно отпрянула.

– Ты осторожничаешь, Рид, – произнес дознаватель.

– С тобой приходится, Крис.

Я впервые слышала, как кузены говорят друг с другом таким тоном, на равных, даже употребляя сокращенные имена.

– Предусмотрительно, – хмыкнул Зверь. – Руки так и зудят набить тебе морду.

Император высокомерно изогнул бровь в ответ на неприкрытое оскорбление, но не спешил вновь звать стражу или грозить непокорному подданному страшными карами.

– Неужели? – лишь уточнил он.

– Думаю, ты и сам догадался. – И дознаватель снова повел плечами, демонстрируя, что его запястья скованы. – Одно удивительно, Рид, в нашей паре я являюсь сумасшедшим, так какого черта ты набрасываешься на беззащитную девушку? Прежде не замечал за тобой подобного обращения с женщинами. Зачем ты опоил ее?

При последнем вопросе в голосе Кериаса отчетливо послышался рык, а в глазах мелькнуло шальное выражение, отчего даже озноб пробежал по коже. Я, забывшись, положила ладонь на мужское плечо, собираясь успокоить, но пальцы вновь прошли сквозь тело дознавателя.

– Я не собирался заканчивать ту ночь таким образом, и ее реакция на приправу оказалась намного сильнее, – холодно пояснил Ириаден. – А вот насчет моей реакции ты должен объяснить. Что за чертовщина с ее кровью? Стоило ее ощутить, и твое безумие коснулось моего разума. Ты должен сдерживать его, это твоя основная задача!

– Это сильнее меня. Ее запах успокаивает, а ее вкус возбуждает.

– Неужели, – император окинул кузена насмешливым взглядом, – не хватает сил себя контролировать?

– Я предупреждал: не подходи к Миланте.

– Ты? – Повелитель медленно поднялся и упер ладони в столешницу. – Ты ставишь условия своему императору? Идешь наперекор моей воле, посмев нацепить на избранницу специальный наряд? Забываешься, Крис! Ты всего лишь отражение, подобие человека, которого не существовало бы, не будь меня на этом свете.

Зверь цинично усмехнулся:

– Темнейшее отражение светлейшего императора. Я так виноват, что вы не сдержали собственных чувств, ваше императорское величество, – и рассмеялся.

– Смеешь поднимать на смех мои слова? – Император по-прежнему не демонстрировал недовольства или гнева, только холодное презрение, но от него отчетливо веяло угрозой. И как я поняла секунду спустя – не зря.

– Три дня в карцере, Крис.

– В этот раз ты невероятно милосерден.

Император попросту проигнорировал сарказм кузена и продолжил фразой, стершей улыбку с лица Зверя.

– А Миланта с сегодняшнего дня переезжает во дворец.

Кериас нехорошо прищурился, а я заметила, как сжались в кулаки руки за его спиной.

– Плохая идея, – четко проговаривая слова и вновь не проявляя ни малейшего страха перед всесильным правителем, промолвил дознаватель.

– И у тебя даже найдутся веские доводы? – поинтересовался владыка, вновь опускаясь в свое кресло.

– Если захочешь услышать, – невозмутимо парировал Зверь.

Удивительно было наблюдать за их беседой, она напоминала игру в шахматы, где каждый участник делал свой ход. Оставалось лишь ждать, чья партия окажется выигрышной.

– Говори.

– Наш общий мертвенно-бледный друг, способный проходить сквозь любые препятствия.

Судя по промелькнувшему в глазах императора выражению, это был шах.

– И что наш друг? – заинтересованно спросил он.

– Может добраться до тебя через нее, – просто сформулировал Кериас.