Текст книги "Доктор Web для молодого вампира"

– А зачем? – ласково спросила я.

– Ууу, наркоманка проклятая, совсем стыд потеряли, среди бела дня, в центре города колются!!!! – раздался визгливый крик откуда-то сбоку. Я обернулась – так и есть – та самая баба, которая наблюдала, как я лечусь, с ненавистью пялилась на меня.

– Да я не наркоманка, вы что? – озадаченно сказала я.

– А это что у тебя, а??? – воинственно сказала она, обвиняющее выставив палец.

Я провела траекторию от него и обнаружила, что указывала она на ворох шприцов в моих руках.

– Эх вы, с обидой произнесла я. – К смертельно больному человеку приставать!

С этими словами я разжала руки.

– Пер-фто-ран, – прочитал он на стеклянной баночке. – Это что, новый какой-то наркотик?

– Сами вы наркотик! – обиделась я. – Лекарство это!

– Знаю я ваше лекарство! – снова начала баба. – Вон у соседки сын так налечится, что глазки в точку!

– У меня рецепт есть на это лекарство, – сухо сказала я.

– Показывайте, – велел мент.

– Рецепт у нее! – взвилась баба, со стуком поставила свою сумку на асфальт и уперла руки в боки. – Слушайте вы ее больше, сама видела – сидит в машине, и только успевает себе наркоту вкалывать. Да вы на нее посмотрите – чегой-т она такая довольная, а? Небось с лекарства бы так не веселилась!

– Сейчас рецепт покажу! – разозлилась я, вырвалась из рук мента и решительно шагнула к мусорке.

– Вы куда это, гражданочка? – угрожающе спросил он и снова цапнул меня за локоток.

– А куда ж мне мусор-то деть? У меня обе руки заняты, – осведомилась я. – Не идти ж мне в машину с этим!

– Вот – вот, вещдоки в мусорку – следы заметает, видите! – радостно завопила тетенька.

Я совсем обозлилась. Шагнув к ней, я ссыпала ей свой мусор – она только – только успела на автомате подставить руки, и ехидно велела:

– Вот, держите свои вещдоки.

Та лишь озадаченно мотнула головой.

А я прошла к машине, достала из сумки рецепт на перфторан, и подала менту. Тот внимательно изучил его вдоль и поперек, после чего сказал :

– Вопросов больше не имею.

Я села в машину, мент двинулся к своей будочке, стоявшей неподалеку, а тетка заполошно закричала :

– Эй, вы куда, вы куда? А наркоманка???

– Да не наркоманка она, и правда больная! – на ходу ответил ей мент.

– И чем же это она таким болеет? – тоскливо взвыла она, чувствуя что справедливость в который раз попрана.

– Порфирией я болею, – охотно просветила я ее.

– А? – очумело вылупилась она на меня. – А это чё такое? Заразное поди?

– Очень, – серьезно ответила я ей, завелась и поехала за Настей.

А тетка так и осталась на месте с ворохом моих шприцов в руках, озадаченно глядя мне вслед.

Не пошутила я, тетенька.

К моему великому сожалению.

Время еще было, поэтому я заехала в магазин, купила десяток флаконов с солнцезащитным кремом, и уже на выходе увидела отдел детской одежды. В глаза бросались сказочной красоты маленькие, словно на куклу платьица. Разумеется, я купила целый ворох – для своей любимицы Катьки.

«Не слишком ли ты ответственно подошла к роли мамочки?» – усмехнулся внутренний голос.

Я ему не ответила. Этому паршивцу только слово скажи – тут же жизни учить начнет, прямо как Витька.

В школе я подошла к уже знакомому классу, забралась на подоконник и принялась болтать ногами. Урок еще не кончился, из-за дверей доносились голоса, но коридор был совершенно безлюден. Потом пришла уборщица с ведром и шваброй и принялась мыть пол, неодобрительно на меня посматривая.

«Взрослая деваха, – читалось в ее взгляде, – а ведет себя…»

Я порылась в кармане куртки, нашла дирол, тщательно его разжевала и принялась выдувать пузыри.

Уборщица фыркнула и отвернулась.

Вот так нудно и бездарно я провела оставшиеся двадцать минут до конца урока. Наконец, звонок прозвенел, почти одновременно с грохотом распахнулись все двери и толпы ребятишек запрудили коридор. Я внимательно следила за дверью Настиного класса. Какая-то малявка восхищенным взором уставилась на мой шедевр – здоровенный пузырь. Я осторожно проткнула его когтем, намотала на палец и выкинула в стоящую рядом урну. Беда с этими пузырями – чуть не уследил – вмиг лопнет и залепит тебе лицо от бровей до подбородка. А я – дама сурьезная мне нельзя с залепленным жвачкой лицом ходить. Мне ребенка сейчас забирать.

Малявка с огорченным вздохом проводила полет жвачки в мусорку.

– Учись, – снисходительно сказала я, кидая ей початую пачку Дирола.

Да на удивление ловко поймала ее и тотчас сунула белую подушечку за щеку.

Я снова перевела взгляд на двери класса. Из него уже давно никто не выходил, однако Насти так и не было. Я лениво сползла с подоконника и заглянула в класс – может, задержали там мою подопечную. Класс был пуст, лишь учительница одиноко засовывала какие-то тетрадки себе в сумку. Я слегка кашлянула и она обернулась на меня.

– Простите, – улыбнулась я. – Я за Настей Березняковой приехала, что-то вот ее нет…

– А, вы тетя ее? – вскинула она брови.

– Да – да, – не моргнув глазом, подтвердила я.

– Господи, где ж вы раньше были, – воскликнула она, – давайте бегом на второй этаж к директору, там Настю вашу в детдом увозят.

– Кто? – тупо спросила я.

– Да с матерью ее несчастье какое-то случилось, – отводя глаза, сказала учительница, – ближайших родственников не нашли, и вот, женщина пришла из органов социальной опеки….

Я, не дослушав ее, скачками понеслась на второй этаж.

Господи, мне Мультик совсем не простит, если ее детишки в детдоме окажутся! Да какое Мультик – я сама себе не прощу!

В свое время мы с ней на каждом углу клеймили Таньку Садченко, которая бросила своих детей. Танька, уверенная в себе высокая шатенка однажды исчезла из нашего города – вышла замуж, как поговаривали. А потом, через несколько лет, явилась обратно – на этот раз с двумя малыми детьми. Жить она стала в квартире, доставшейся от матери, с работой ей помогла Светка Гусева – устроила в свою больницу медсестрой, сутки через двое. Я сама-то с Танькой не особо дружила, просто так сложилось, а Мультик, добрая душа, ее привечала. И вот однажды, когда Светка, Мультик и я парились в сауне, Гусева озадаченно молвила:

– Слушайте, девчонки, а чего там у Садченки с квартирой – то, а?

Мы с Мульти переглянулись и пожали плечами вопросительно уставились на Светку.

– Да что-то странное – она же совсем домой не ходит, живет в больнице, – ответила она на наши взгляды.

– А это как ? – дружно озадачились мы.

– Вот так, – пожала та плечами. – Поспит после смены на кушетке в ординаторской и снова на смену.

– А дети с кем? – в крайнем изумлении спросила Мульти.

– Да вот мне и самой странно, думала, может вы чего знаете, – ответила она.

Мы тогда решили отрядить Мультика на беседу с Садченкой – может у нее проблемы, мы ж люди, помогли б. Мультик на следующий день позвонила и отчиталась: Все нормально, детишки под присмотром садченковской двоюродной сестры, а чего Танька домой не идет, выяснить не успела – у той работы много.

Вскоре грянул гром. Светка Гусева, выпучив глаза прискакала ко мне домой – мы как раз с Мульти щелкали семечки и болтали о своем, о женском, – и с порога выпалила:

– Садченку милиция забрала!!!

Подробностей она не знала. Просто пришли менты, предъявили какие-то бумажки, заковали Таньку в наручники и увезли с собой.

Я, добрая душа, тут же начала названивать Витьке. То, что он рассказал, не укладывалось в голове. Оказывается, сегодня с утра Танькины соседи позвонили в органы социальной опеки и в милицию, и детей забрали в детдом, а Таньку в милицию. То, что рассказывал Витька – было совершенно невероятно, и он, обидевшись, выдал мне стопку отпечатанных листов.

Танькино дело.

Мы с Мультиком читали и не верили своим глазам. Показания соседей-свидетелей смотрелись как глупая клевета, просто потому, что такого не бывает. Однако все свидетели повторяли это чуть ли не слово в слово…

А рассказ их был таков.

Танькины дети, двух и четырех лет, две недели торчали день-деньской на подоконнике. Совершенно без одежды. Они хныкали, что хотят есть, и сердобольные, недоумевающие соседи просовывали им в форточку какую-то еду – благо квартира была на первом этаже. Когда кто-то входил в подъездную дверь, запирающуюся на ключ, дети дружно просили: «Не закрывайте дверь, а то мама придет, а зайти не сможет». А мама все не шла и не шла…

В конце концов соседи позвонили куда надо. Менты, взломав дверь, обнаружили странные вещи. Ну, про то что детишки были одни и голенькие, я уже упоминала. Так вот, люди не нашли в квартире ВООБЩЕ никакой одежды для них!!! А на детских кроватках не было ничего, кроме грязных матрасов. Кто-то из соседей выделил старые куртки, и вот в них детишек завернули и увезли в детдом.

Мы втроем читали все это и не верили.

«Совсем Садченка охренела», – было вынесено общее робко – недоуменное мнение. Что думать – мы просто не знали. Танька все время, пока ее ждали голодные детки, спокойно провела в больнице. Если вы думаете что она сумасшедшая или невменяемая-то вы глубоко ошибаетесь.

Таньку в тот же день выпустили из милиции под подписку, и она спокойно вернулась на работу. Уволилась и перешла в другую больницу – причем ее совсем не остановило то, что новое место работы было в двух шагах от детдома, где жили теперь ее малыши.

Прошел слушок, что мужа она ненавидела, потому и детей его воспитывать не захотела.

Мы Таньку дружно вычеркнули из своей жизни, при встрече не стеснялись спросить, не болит ли у нее за детей сердце? Та лишь пожимала плечами с непроницаемым лицом. Детям, кстати, несказанно повезло – их удочерила семейная пара из Калифорнии.

Есть все же Бог на свете.

Я часто вижу Садченку в городе – уверенную, веселую, частенько с кавалерами. И я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не проклясть ее. Я за своего кота и то больше переживаю, чем эта мамаша – за родных дочерей.

Поэтому – то, вспомнив тех несчастных детишек, я и неслась теперь к директорскому кабинету, чтобы вызволить мерзавку Настю.

По всему второму этажу раздавался трубный рев. «Бьют кого-то тут, что ли», – мельком подумала я на бегу. Ага, вот она и табличка с надписью «Директор».

Я без стука ввалилась в кабинет и обнаружила интересную картину. Мерзавка Настя горько рыдала, сидя на диване, около нее мельтешили две женщины с раздраженными лицами. Я сходу просекла ситуацию, нацепила на лицо фейс великосветской дамы и аристократично – строгим тоном молвила:

– Что тут происходит? Почему моя племянница эээ… в таком состоянии?

Настя, на секунду прервала рев, оторвала ладошки от лица, узрела меня и рванулась с дивана.

– Тетя Маша, – взахлеб рыдала она, обхватив мои колени мертвой хваткой. – Заберите меня к себе! Я слушаться буду! Честно – честно!

– Тихо, не реви, возьму, – погладила я ее по светлой головенке и вопросительно посмотрела на присутствующих дам. – Итак, что происходит?

– Я из социального попечительства, – хмуро сказала усталая женщина со скрученными узелком волосами. – Мать девочки в …

– Да тихо вы! – прошипела я, показав глазами на ребенка. – Знаю я, что мать девочки… в командировке.

Дамы переглянулись и та, что с узелком на голове неуверенно подтвердила:

– Да, в командировке.

– Я ее тетя, я ее забираю, – безапелляционно сказала я.

Узелок вздохнула:

– Я ведь на работе, девушка. У меня предписание – доставить девочку в детдом. Завтра подойдете в комитет, разберемся, тогда и заберете племянницу.

Настя, услышав это, заревела еще отчаяннее:

– Не пойду я… в детдом…! – рыдания душили ее, она аж икать стала.

– Хорошо, пойдемте, я вас провожу, – кивнула я Узелку.

Потом подхватила Настю на руки и вышла из кабинета.

– Тетя Маша, – захлебывалась ревом девчонка. – Я тебе мешать совсем не буду, сяду в уголок и буду задачки решать, ты меня не увидишь и не услышишь!

– Ты чего такая тяжелая? – недовольно спросила я, шагая по школьному коридору.

– Это ик! сапоги! – проревела она.

Я скосила глаза – точно, на ней были тяжеленные даже на вид сапоги с кучей заклепок и здоровенной платформе.

– Учиться буду на одни пятерки!!! – голосила тем временем Настя.

– Врешь! – усомнилась я.

– Не вру! Правда-правда!

Сзади меня семенила Узелок и тараторила:

– Вы же должны понимать… Я вам всей душой сочувствую, однако…

На первом этаже перед самыми входными дверями я ловко втолкнула ее какой-то пустующий класс и сказала:

– Женщина, в детдом я девчонку не отдам. Сами понимаете, это не по-людски. Давайте так – я вам дам денег, а вы что – нибудь придумаете.

– Да как вы смеете! – возмутилась она.

Я посадила притихшую Настю на соседнюю парту, достала из кошелька три тысячных бумажки и положила на стол около Узелка.

– Женщина, – сказала я, нервно стуча кончиком косы по коленке. – Давайте так – я вам помогу, а вы мне. У меня сложная ситуация, а у вас – маленькая зарплата. Так что давайте сделаем так, чтобы и вам и мне было хорошо. Все мы люди и должны помогать друг другу кто чем может, не так ли?

Узелок неуверенно захлопала на удивление длинными ресницами и с сомнением поглядела на тысячные купюры.

– Но, понимаете, – уже нормальным тоном сказала она. – С меня ведь спросят, куда я девочку дела и все такое.

Я вздохнула, залезла в кошелек и добавила еще пару купюр.

– Ну хорошо, – сдалась она. – Только вы напишите мне расписку с указанием паспортных данных.

Я незамедлительно устроилась за партой с ручкой в руках, Узелок выдала мне бланк и ненавязчиво спросила:

– Вторую девочку, Катю, вы тоже берете? У меня и на нее предписание.

Я понятливо достала из кошелька еще пять тысяч, и через три минуты мы с ней расстались довольные друг другом. Ну не умею я давать взятки, хорошо что хоть Узелок – нормальная тетка и помогла мне.

– Вот видишь, Наська, – вздохнула я. – Оказывается, стоишь ты всего —то пять тысяч.

– Много! – важно сказала она, слезая с парты. – На весь класс чупа-чупсов купить можно.

– Ну-ну, – хмыкнула я.

В машине я взглянула на зареванное детское личико и предложила:

– Мороженку хочешь?

– Да не очень, – мотнула она головой.

Я же, чувствуя что бедному ребенку надо что-нибудь купить в компенсацию за потраченные нервы, спросила:

– А чего хочешь?

– Копилочку с кошкой! – не задумываясь ответила она. – Я ее у мамки уже полгода прошу!

– Ну поехали, показывай где твоя копилочка продается, – согласилась я.

Копилочка продавалась в ЦУМе, и мне сразу стало понятно, отчего гадкая Мульти не покупала ее любимому чаду. Сие изделие германских умельцев стоило две тысячи – чересчур для одинокой мамаши с двумя чадами. Правда, вещица была на удивление хороша – в виде симпатичного домика, из окна которого смотрел котенок с бантиком на шее. Деньги следовало отпускать в печную трубу.

Настя, прижав вожделенную копилку к груди, клятвенно пообещала:

– Пол подмету дома!

– Молодец, молодец, – рассеянно погладила я ее по голове. Я думала над тем, что мне теперь делать с детенышами. «Моя мама – вампир», – крутились в голове издевательские слоганы. Или тетя? Кто я бедным малышам? Да какая к черту разница? Я им теперь и мама, и папа, и тетя, и дедушка с бабушкой.

На мне девчонки.

И я ведь больна, черт побери! Ну ставлю я себе Перфторан – но ведь я не дура и понимаю, что он всего лишь искусственно восполняет дефицит гемоглобина в крови, а вовсе не лечит меня. Конечно, за то что я не бросаюсь на людей – большое спасибо, однако проблему надо решать в корне! И девчонки молодой вампирше совсем не компания.

Нет, как ни крути, а Мультика придется выколупывать из-за решетки любой ценой – и побыстрее.

– Тетя Маша, – потянула меня за рукав Настя – Я ведь есть хочу!

Вспомнив про утренние два пельменя, я мучительно покраснела и потащила ее ближайшее кафе. Черноглазая официантка приняла заказ и тут же притащила нам обед. Насте достались блинчики с творогом, яблоко, пирожок и сок.

Я же лениво жевала вегетарианскую пиццу и названивала Швареву.

– Привет, Алекс, – сказала я, когда он взял трубку.

– Привет, – слегка удивился он. – Ты что, банк ограбила уже?

Шварев был лучшим в городе адвокатом. Мы с ним полгода назад здорово поссорились – причем он был кругом виноват. Однажды я у него дома на вечеринке, на полном автомате привела в божий вид его комп. Жалко мне бедных чайников, и я как могу – стараюсь им помогать. Так вот, я его настроила, почистила от мусора, поставила на проверку диска и гордо сказала об этом хозяину. Тот оторопело на меня посмотрел и взвыл раненым зверем – оказывается он все важные и срочные файлы хранил … в корзине. Я в некотором шоке посмотрела на только что не рыдающего Алекса, вздохнула и полезла в сумку за дисками. Файлы я ему восстановила, понятно. Из-под ДОСа, специальной прогой, в режиме садо—мазо, но восстановила.

И вот утираю я пот с лица и слышу, как наш светоч юриспруденции в уголке злобно шипит насчет того, что тупых баб к компьютеру вообще подпускать нельзя – что они могут понимать в высоких технологиях? Я тогда ласково похлопала его сзади по плечу, посмотрела в его слегка напуганные моим внезапным появлением глазки и попрощалась. А дома я в отместку забралась через интернет в его комп и выкачала несколько документов, про себя поразившись – чего ж наш женоненавистник не догадался поставить себе файрвол, хоть плохонький, хоть какой? Заходи кто хочешь, бери все что хочешь… Выкранные документы я послала ему по мэйлу с большим приветом от тупых баб и поклялась никогда больше с ним не здороваться. Он мне в ответном мэйле посоветовал никогда не говорить никогда – вдруг я с моим пристрастием к хакингу однажды грабану по интернету банк? Неудачно, разумеется – ибо что тупые бабы понимают в высоких технологиях? Вот тогда, мол, он и пригодится.

– Ну что ты прошлое вспоминаешь, – заканючила я. – Не ограбила я никого. Злишься еще, что ли?

– Да нет, – хмыкнул он. – Это ты чего-то распсиховалась тогда.

– Уже не психую, – вздохнула я, – я к тебе по делу.

– Говори!

– Нанять тебя я хочу. Можно?

– Можно, – согласился он. – Что случилось?

– Наташку Березнякову помнишь?

– Это такая черненькая, маленькая с такой…, – осекся он.

– Ну да, со здоровенной попой, все верно, – не стала я спорить. – Закрыли ее по подозрению в убийстве, и мне надо чтобы ее как можно быстрее освободили. Лучше тебя, Алекс, этого никто не сделает.

– Хорошо, – посерьезнел он. – Давай я часикам к восьми подъеду, ладно? Как раз до этого выясню что есть у ментов на эту Березнякову.

– Отлично, тогда до встречи, Алекс, – тепло попрощалась я с ним. У меня камень с души свалился. Шварев – он недаром лучший адвокат. Если кто мне и поможет – так это он.

Спохватившись, что я болтала по телефону насчет Наташки лишнее, я вперила взор в Настю – поняла или нет?

Однако та лишь индифферентно догрызала яблоко и смотрела в окошко.

– Вот сука, – внезапно выругалась она. – Семечка от яблока попалась, чуть зуб не сломала.

Я в немом изумлении воззрилась на восьмилетнюю девочку.

– Чтобы больше я такого не слышала! – холодно сказала я ей.

– А чего? – не поняла она.

– А того что мала еще такие слова употреблять.

– Как это мала? – удивилась она. – Все так говорят. Мы в рассказе про коровку это слово слышали. В школе на литературе его проходили.

– Про какую коровку? – не поняла я.

– Которую утопили, – пояснила Настя.

– Которую утопили???

Господи, что за литературу им читают???

– Ну. Немой там какой-то был, и вот не помню за что, но взял он свою коровку, Му-му, и утопил. А в рассказе про корову было написано «Она была сукой». Девочкой то есть, – доходчиво объяснил ребенок.

И тут я все поняла. А понял, я начала дико ржать, я аж ножками дрыгала и похрюкивала от восторга.

Корова Му-му!!!

– А чего я сказала? – обиделась Настя.

– Собачка это была, собачка, – почти рыдая от смеха, простонала я.

– А чего ее звали по-коровьи? – нахмурилась она.

– Так Герасим немой был и мог только мычать!

Настя посмотрела на меня осуждающе и отрезала:

– Какая разница – коровка, собачка? Все равно жалко!

Я осеклась.

– Послушай, – спохватилась я. – А ты уверена что вам это в школе читали? Вроде ж это в более старших классах проходят?

– Не знаю, нам на внеклассном читали, – хмуро ответила она. – Что я, дура лишнее сама читать? За что купила, за то и продаю.

Я даже и не нашлась что ответить.

Нынешние дети какие-то слишком взрослые.

Когда мы через полчаса подъехали к садику, то перед выходом из машины я широко перекрестилась. Если Узелок не сдержала слова и все-таки забрала второго ребенка в детдом – я этого не переживу. Уже поздно – шесть вечера, и до утра мне ее просто не выцарапать. С некоторой опаской я подошла к крыльцу – у каждой группы был отдельный вход – и шагнула внутрь. В раздевалке несколько мамочек упаковывали своих чад в теплую уличную одежду, я прошла мимо них и на пороге в группу наткнулась на нянечку.

– Вы за кем? – строго спросила она.

– А… это… за Катей Березняковой, – смешалась я.

– В группу не заходите, у нас там стерильно, а вы в верхней одежде, – проворчала она и повернулась.

– Катенька, – донесся ее ласковый голос, – там пришли за тобой.

Через секунду Катенок с радостным визгом повис на мне.

– А мать где? – словно невзначай спросила нянечка.

«Знает», – буркнул внутренний голос.

– Теперь я ее забирать буду, – вздохнула я. – Тётя я Катькина.

В машине меня осенила гениальная идея. Ну как же я раньше не додумалась! Баба Грапа, моя бесценная соседка, практически родная бабушка! На самом деле она была бабулей бывшей жены Сереги-художника, который однажды внезапно разбогател – его картины стали пользоваться бешеной популярностью. С первых же денег Серега купил квартиру – прямо подо мной. Вот так и живем теперь – Серега пишет с меня портреты, а баба Грапа на два дома печет шанежки…

Я натыкала на телефоне номер и приказным тоном заявила:

– Дай бабу Грапу!

– Здравствуйте для начала, – недовольно буркнул Серега.

– А? Ну привет, – недоумению моему не было предела. – Ты чего, не с той ноги сегодня встал?

– Баба Грапа в Киров вчера укатила, вот и сижу некормленый и злой.

– Как в Киров уехала???

– Вот так! Телеграмма пришла, что сестра ее тяжело заболела, она вмиг собралась да и туда. К тебе, кстати, и звонила и приходила – ты где была?

«На лоджии. Рассвета ждала…»

Э-эх, Серега, Серега… Вчера мне не до прощаний было.

– Магдалина? – позвал он.

Я молча нажала на кнопку отбоя. В горле стоял комок слез, а я не хотела, чтобы он знал…

По пути домой я всерьез размышляла насчет няни. В городе куча агентств, только позвони. В любой газете – множество объявлений от женщин, желающих подработать нянями. Только мне вмиг вспомнилось, как ревмя ревела от нянь Верка Калашникова. Ту как-то внезапно бросил муж с малым дитем, но Верка не растерялась – тут же нашла неплохую работу. Одна загвоздка – ее сынишке было девять месяцев, и оставить было не с кем. И Верка пошла по няням.

Первая няня была приветлива и улыбчива. Верка возвращалась домой поздно, без задних ног, кое – как доползала до кровати и тут же проваливалась в сон. Ребенка видела мало, но никаких сомнений что он с такой няней как за каменной стеной у нее не возникало. Пока однажды она не решила в выходной день отпустить няню и вымыть сынишку сама – ее поджидало ошеломляющее открытие. Детское тельце оказалось все в синяках. «Строгость с детьми нужна, а то так и на голову сядут!» – степенно объяснила няня разъяренной Веерке.

Вторая ребенка не била. Она просто подсыпала ему димедрол, и ребенок постоянно спал – ни хлопот, ни забот. Верка просто случайно увидела в мусорном ведре обертку от лекарства, и мгновенно прозрела, чего это сынишка вечно сонный и безучастный ко всему.

Третьей попытки не было. Верка просто отвезла ребенка в тьмутаракань к матери-старушке и теперь вынуждена мотаться туда каждые выходные. Сынишку она любит до беспамятства, однако и бросить работу не может, ибо папа их, получающий немаленькую зарплату в конвертике в частной фирме, платит всего шестьсот рублей алиментов с той крошечной суммы, что заявлена в бухгалтерской ведомости.

В общем, как ни крути а я все больше утверждалась в мысли – Мультика надо срочно вытаскивать. Как не вовремя-то все – у меня своих проблем полон рот, еще тут Мультик на меня навязалась!

В таких размышлениях и прошла дорога до дома. Малышня вела себя на удивление примерно – Настя показывала Катёнку копилочку, и та визжала от восторга. Оказывается, если опустить в печную трубу монетку, котенок выскакивал из дверцы и танцевал. Когда он забегал обратно в домик, Настя нажимала сзади на кнопочку, монетка выскакивала – и веселье начиналось снова!

Наконец я аккуратненько припарковалась у оградки, в подземный гараж мне вечно лень заезжать. Катенка я вытащила на руках из салона, а Настя вылезла самостоятельно, за что-то зацепилась, чуть не упала и громко завопила:

– Вот сука!

– Настя! Что за выражения! – рявкнула я, кое – как сдерживаясь от того, чтобы не сказать все что я действительно думаю.

– Больше не буду, – нехотя пообещала она.

Вот черт! Я конечно понимаю, что у ребенка мама в тюрьме и я обязана беречь ее от стресса, однако всему ж должен быть предел!

«Досчитай до десяти», – посоветовал голос.

Я глубоко вздохнула, успокаиваясь, потом взяла девчонок за руки и вот так я, словно образцовая мамаша и пошла к подъезду.

Впрочем, идиллия наша длилась недолго. Справа в ажурной беседке засела малышня лет по семь – восемь, и Настя тут же потянула меня за руку:

– Тетя Маша, а можно я погуляю?

Я посоображала – как следует педагогично поступить в этом случае. Ребенок вроде накормлен, напоен, к тому же перенес стресс.

– Конечно иди! – кивнула я в итоге.

Настя задрала хвост и понеслась в беседку. Мы с Катёнком еще немного постояли, наблюдая за ними. Кто его знает, вдруг местным не понравится, что Настя так бесцеремонно решила влиться в их компанию?

Не тут-то было! Детишки махом познакомились и вот уже весело о чем-то болтали.

– Через час – домой! – неубедительно крикнула я Насте.

Та даже не повернулась.

Я пожала плечами и мы с Катенком пошли в подъезд.

Я накормила девочку, поставила ей мультики – обожаемые мной «Том и Джерри» и позвонила Корабельникову.

– Это я, – робко призналась я.

– Ну? – хмуро буркнул он, – чего надо?

– Да я про Мультичка узнать, – елейным голосом сказала я.

– Ты, Марья, книжку лучше пиши, не лезь сюда, – обозлился он.

– Ты чего на людей как собака кидаешься? – сухо спросила я. – Мультик мне не чужая, у меня ее дети, мне что, нельзя даже поинтересоваться про нее?

– На суд приходи и все узнаешь! – рявкнул он. – А пока – пиши книжку, Марья. Не доводи меня до греха! Все!

И он со стуком бросил трубку.

Вот гад! Ну черт с ним, скоро Алекс приедет, и все – все мне расскажет!

А пока я посадила Катенка на коленки и мы принялись смотреть с ней мультики.

Шварев приехал как и обещал – в восемь вечера.

Он, надо сказать, личность совершенно колоритная. Я его когда в первый раз увидела, вообще посчитала за братка. Потому что на нем были мешковатые джинсы, плохо сидевшие на двухметровой фигуре, кожаная курточка простецкого фасона, да и в лице что-то настораживало и заставляло прятать кошельки подальше. Когда мне сказали что это самый крутой адвокат в городе, я отмахнулась: сказать-то можно что угодно. Адвокаты, по моему мнению, выглядят как мой любимый мужчина Киану Ривз в фильме «Адвокат дьявола». И лишь случайно увидев Алекса выходящим из здания федерального суда, причем после этого он уселся в новенький мерседес – я хмыкнула и подумала: «Может и правда адвокат, кто его знает». Потом-то мы почти подружились, пока он на меня не наехал из-за компьютера.

В спальне, как остальных гостей, я Алекса постеснялась принимать, и потащила на кухню. Тот уселся, хлебнул чая и сказал:

– В общем так, Марья. Подругу твою взяли прямо около трупа с отчлененной головой, правда, орудие убийства она успела заныкать. На ее одежде – кровь трупа, в квартире следы борьбы. Капитан Крылов из ГОМа-6 засвидетельствовал, что она за несколько часов до убийства в его кабинете угрожала гражданина Мотылева убить. Доказательств, что это не она, просто нет. Все к одному, что именно она убила Мотылева. Единственное – косить на смягчение приговора.

– Ой, делай что хочешь, только вызволи мне ее побыстрее, у меня вон, видишь? – указала я на Катенка, спящего у меня на ручках.

– Тебе идет, – ухмыльнулся он. – Когда своих-то заведешь?

– Когда замуж выйду, тогда и заведу, – пробурчала я.

– Ааа, значит никогда, – резюмировал он. – В общем, побыстрее вызволить – это года три – пять при самом лучшем раскладе.

– Условного? – спросила я на всякий случай.

– На зоне, – уточнил он.

– Чего???? – поперхнулась я чаем.

– Того, – развел он руками. – Все улики против нее налицо. Там Корабельников с ума сходит, только как тут поможешь?

Я помолчала, совершенно оглушенная. Потом посмотрела на спящую Катьку. Вот черт возьми, Мультик выйдет – а дочери-то уже совсем большие. Меня наверно уже мамой звать привыкнут…

– Слушай, – неуверенно спросила я. – Ты как думаешь, она и правда Олега пришила?

– Я, – подчеркнул он, – ничего не думаю. Я фактами оперирую. Березнякова взята над трупом парня, зверски убитого минут пять назад в ее собственной квартире. Что тут еще скажешь?

– Алекс, мне бы с ней поговорить, а? – растерянно молвила я.

Да не может такого быть, чтобы Мульти кого-то да пришила. Бред какой – то.

– Свидания только с ближайшими родственниками, – развел он руками. – Ну и с адвокатом.

– Алекс, – жалобно сказала я. – Мне позарез надо с ней встретиться!

Он помолчал, потом сказал:

– Есть вариант, но понятно что это будет денег стоить.

– Какой? – встрепенулась я.

– Назначить тебя общественным защитником. Будешь иметь право на посещения, а на суде достаточно будет твердить что вопросов и претензий у тебя нет, главное, мне работать не мешай. Менты очень неохотно на такое разрешение дают, так что надо будет подмазать кого надо. И плюс – прикупить диплом юриста.

– Ой, с деньгами не вопрос! Ты берешься в общем за дело? – уточнила я.

– Берусь, – кивнул он. – Только учти – сделаю все что можно и что нет, однако если не появятся новые улики, свидетельствующие о ее невиновности – я ее подчистую оправдать не смогу.

– А что, они еще появятся? – оживилась я.

– Дай Бог, – вздохнул он и достал из портфеля бумажки. – Подпиши, горе, что меня действительно наняли адвокатом Березняковой. Без этого я не смогу начать по ней работать.

– Конечно – конечно, – кивнула я и нарисовала закорючки.

– Все, тогда я пошел, – сказал он, сгребая бумажки. – Буду держать в курсе.

– А деньги? – встрепенулась я.

– По факту оплатишь, – махнул он рукой. – Кстати, ты говорят про Корабельникова книжку пишешь?

– Кто говорит? – опешила я.

– Да люди, – неопределенно хмыкнул он. – Что, и правда уже и договор на экранизацию есть? Наверно, штучками своими издателей да режиссера охмурила, а, Марья?