Текст книги "Полное оZOOMление. Часть 2"

Маша Трауб
Полное оZOOMление. Часть 2

Родительское собрание онлайн, или «Я без прически»

Наша классная руководительница, чтобы хоть как-то навести порядок в онлайне, организовала родительское собрание. Родители мало чем отличались от детей. Кто-то не туда нажал, кто-то ничего не слышал. Мама девочки Полины, которая не нравилась себе в кадре, тоже себе не понравилась.

– Надо специальную аппаратуру для таких конференций покупать. Это просто ужас, как я выгляжу, – поделилась она эмоциями.

Еще минут пять ей все советовали оборудование для блогеров – на штативах и без, с лампами разного диаметра, с пультом и без пульта.

– Сева, а взрослые в доме есть?

Вместо родителей в кадре сидел Сева – серьезный и молчаливый, а не как обычно.

– Нету, – горько ответил Сева, – они самоизолировались в городе, а я с бабушкой и дедушкой на даче.

– Ну позови бабушку или дедушку, – попросила классная.

– Баб! – закричал Сева.

– Я не могу! Я без прически! – закричала в ответ бабушка.

– Дед!

– Я тоже без прически! – ответил дедушка. Судя по доносящимся звукам, он смотрел футбольный матч белорусского чемпионата, которому никакой коронавирус – не вирус.

– Никита? А твои родители где? Почему я тебя вижу? – спросила классная.

– У меня вопрос, – ответил Никита серьезно, а не как обычно. – А можно поинтересоваться темой беседы с родителями?

– Ничего страшного, Никитушка, – ласково заверила мальчика классная, – просто обсудить наши школьные дела.

– С этого все и начинается, – понуро заметил Никита. – Все сначала говорят, что ничего страшного, а потом страшно и к директору вызывают.

– Ну так кто-то из родителей есть дома? – уточнила классная.

– Есть, но я их не позову. Мне расскажите, а я передам, – решительно ответил Никита.

– Ой, а у вас котик какой породы? Мейкун? – спросила мама Насти маму Катюши. – Тоже хотела такого завести. Но у мужа аллергия на шерсть. Сейчас он говорит, что надо было собаку заводить. Потерпел бы.

– Могу дать нашего в аренду. Ну нормально? Все собаки как собаки – гуляют, убегают, какают в местах, которые дальше ста метров от дома. Я уж надеялась, что погуляю, не зря завели. А этот гад вообще на улицу не хочет выходить. Дальше подъезда его не сдвинешь. – пожаловалась мама Кирилла.

– Какая порода?

– Йорк. Гарри.

– Это все от давления. Погода скачет, йорки на нее реагируют. Моя Весточка тоже целыми днями спит и только на пеленку ходит.

– Уважаемые родители, – вмешалась в разговор классная руководительница, – у вас есть пожелания по реализации режима удаленного обучения? Есть ли проблемы у детей? Чем может помочь школа? Есть ли вопросы к учителям-предметникам и администрации? Какие трудности вы и ваш ребенок испытываете? Задавайте вопросы, я все запишу и передам руководству.

– А мы вообще учиться будем?

– А как итоговые оценки будут выставлять?

– А что ребенок вообще должен знать к концу пятого класса? Какая там программа? Я же не учитель. Как мне проследить по темам?

– А родители могут помогать с тестами? Ведь не честно – если кому-то помогают, а кто-то сам мучается и делает.

– А мы выйдем с карантина?

– Размечтались!

– Это наша Весточка, она вашему Гарри лапкой машет. – В кадре появилась несчастная собачья морда.

– Какая красотка! А чем кормите?

– Ой, девочки, я уже не могу у плиты. Как прикованная! Они все жрут и жрут.

– А мне нравится. Хоть время появилось новые рецепты опробовать. Хлебушек вчера пекла.

– Поделитесь рецептиками. С чем делаете? С семечками или тмином?

– Уважаемые родители, давайте вернемся к теме обсуждения. Чем мы может помочь нашим детям?

К нашим детям вернуться не удалось. Бабушка Севы призвала дедушку выключить телевизор и пойти уже обедать. Разогревать снова она не собирается. Сева в этот момент экспериментировал с заставками – то космос устанавливал, то еще какие-то места.

Хозяйка Весточки продолжала махать лапой собаки перед камерой. Хозяйка Гарри махала лапой Гарри в ответ.

Родительское собрание закончилось раньше предполагаемого времени. Классная руководительница попросила родителей передать детям, чтобы они через три минуты вошли в новую конференцию. Она не все успела сообщить.

– Алло!

– Сам ты алло!

– Хьюстон, у нас проблемы?

– Ярослав здесь?

– Здесь!

– Не вижу! Где здесь?

– На диване!

– Махните головой, что слышите меня!

– Мах, мах! – сказал Степа.

– Взяли в руки телефоны и сфотографировали экран с кроссвордом!

– По вертикали не видно!

– Сами себя задерживаете!

– Это кто сказал?

– Это староста сказала! Руки убрали от экрана и от клавиатуры убрали!

– Сева здесь?

– Здесь. Меня зовут Валентин Николаевич. Я дедушка Севы.

– Ой.

– Ой.

– Мам, тут опять родители сидят!

– Маам, это опять для вас!

– Дети, это не для родителей! Для вас информация! – закричала, не сдержавшись, классная руководительница. Решите кроссворд, оформите рисунками и пришлите мне на почту. Все.

«Уважаемые родители, буквально на десять минут выйдите в эфир без детей! Есть вопросы от завуча. Важно ваше мнение! Голосуют все классы! Срочно!» – пришло сообщение от классной руководительницы в родительский чат.

Я впала в панику. За время карантина я стала часто делать макияж, в обычной жизни никогда так часто не делала. Я записываю бесконечные видео, перетрясла весь весенне-летний гардероб и скоро залезу на люстру в поисках удачного и еще не использованного угла для съемок. Пожелания к записям становятся все более изощренными. Не только у меня, у мужа та же проблема. Он бегает с ноутбуком по всем комнатам, потому что вид за рабочим столом на фоне занавесок уже всем надоел. И коллеги, например, снимаются на фоне книжных полок, за столом, стоящим посередине большой и светлой комнаты, а сзади открывается прекрасный вид на струящуюся в открытое окно органзу, которая служит вроде как занавеской. В гостиной у нас на стене висят портреты предков – замечательные фотографии, семейная ценность, память. Все гости восхищались моей дизайнерской находкой. Но для видеозаписи портреты дедушек и бабушек категорически не годятся. Потому что над головой вырастает другая голова или кусок рамки. Если включить люстру, то над головой говорящего образовывается нимб. Когда я делала ремонт в квартире, у меня была мысль переоборудовать балкон под собственный кабинет, но мысль столкнулась с реальностью – цветочные горшки, бытовые тряпки, моющие средства, коробки со старыми детскими игрушками, которые рука не поднимается не то, что выбросить, но даже отдать в добрые руки, требовали места для хранения.

Сейчас я поняла, что мне не хватает как минимум еще трех лишних комнат. И дополнительные квадратные метры – не каприз, а жизненная необходимости. К тому же самоизоляция не подразумевает звуковой изоляции. Поэтому в разных комнатах разная слышимость. Если отец семейства ведет конференцию в гостиной, то в коридоре лучше ходить в мягких носках и на цыпочках. Если у дочки тренировки в папином кабинете, то крики тренеров разносятся по всей квартире, и все домочадцы готовы отрывать пятки от пола, тянуть носки и отрабатывать поворот в кольцо.

Нет у меня в квартире ни пробковой комнаты, ни шкафа, в котором можно засесть, чтобы было тихо.

Перед каждой записью я бегаю по квартире с настольной лампой, которую купила для дочери, увлекшейся шитьем, а еще с удлинителем, круговой лампой и без конца все переставляю и передвигаю, чего терпеть не могу делать. Все предметы во всех комнатах стоят на своих местах, давно, тщательно и с любовью выбранных. Но то, что хорошо смотрится в жизни, абсолютно не годится для съемки.

Да и я, как выяснилось, совершенно не гожусь для съемки, хотя в обычной жизни выгляжу нормально. Ну во всяком случае прохожие от меня не шарахаются. Иногда, в особо удачные дни, я способна убедить себя в том, что выгляжу моложе своих лет и вполне себе красавица. А уж вечером, при свете ночника, если втянуть живот и посмотреть под определенным углом, так и вовсе звезда.

Сижу уже минут пять, таращась в телефон. Нет у меня удачного поворота головы и «рабочей» половины лица. Обе половины одинаково неудачны. Я даже вспомнила правило – если держать подбородок на 90 градусов по отношению к полу, как требуют правила протокола королевской семьи Великобритании, то вид получается вполне аристократический. Ага. Никак не могу понять, где начинаются эти 90 градусов, а где заканчиваются. Если поднимаю голову выше, то видны два подбородка, если чуть ниже – то три с половиной. Слава богу, съемка чаще всего требуется до пояса, а так бы я еще со складками на талии сражалась.

Села на кухне на свой стул, на котором уже пятнадцать лет пишу книги. Посмотрела, как выгляжу. Поняла, почему дети шарахаются и пугаются, заходя на кухню. Вид у меня очень недоброжелательный. Видимо, в этом и кроется причина того, что дети у меня малоежки. Мать на кухне со скорбно сдвинутыми бровями и бесноватым взглядом точно не вызывает аппетита. Пересела в кабинет мужа. Там вроде получше, но вдруг проявились все морщины, даже в тех местах, о которых я не подозревала. Господи, какая я старая и страшная. Еще и волосы с седым отливом. Самой, что ли, покраситься с помощью зубной щетки? Нет, не поможет. Ботокс надо не только в лоб колоть, но и в челюсть, а лучше сразу в головной мозг. Чтобы заморозился, и я перестала себя вести как полоумная блогерша.

Пересела в комнату сына. Тот положил на лицо подушку, укрылся одеялом и сделал вид, что спит. Нет, не пойдет. Я серая. Даже с фильтрами, в которых ничего не понимаю. Пересмотрела записи знаменитостей. Они стоят и смотрят куда-то вниз. Искала место, где можно стоять, глядя вниз. Не нашла. Одна знаменитость сидела на полу на фоне резного сундука. У меня нет ни сундука, ни даже похожего резного шкафчика. Но неожиданно оказалось, что на полу интернет просто летает. Я проползла метр по коридору и стало еще лучше. Никаких зависаний. Решила, что буду сниматься, лежа в коридоре.

Организаторы прислали пояснение к съемкам – непременно на фоне книг. Я же писатель. Растолкала сына.

Сижу как дура на табуретке, потому что спинка стула из кухни высовывается «крылышками» из-за моей спины. Таращусь на бельевую сушилку. На ней стопка книг, дочкина резиновая подставка для телефона в форме котика, купленная случайно. В подставке – колпачок ручки, чтобы телефон не съезжал. Мне нужно сделать запись на пятнадцать минут. Начала говорить. Зависла после фразы «Добрый день, дорогие читатели». Вообще не помню, что должна сказать и кому выразить благодарность или поддержку. Посмотрела на себя – кошмар. Но сын с бельевой сушилки снимает лучше, чем круговая лампа со штативом для супер-мега-блогера. Может, он и вправду ошибся с выбором факультета и вуза? В Васиной съемке я выгляжу нормально, а не как бешеная морская свинка – с красными выпученными глазами и такой частотой морганий в минуту, будто у меня нервный тик на оба глаза. Организаторы видеоконференции попросили моргать пореже. Я попыталась. Все время срывалась на истерический смех, вспомнив серию из саги «Сумерки». Там новоявленную бессмертную вампиршу опытные вампиры тоже учили «правильно» моргать, чтобы не вызывать подозрения у обычных людей.

Оказалось, что я еще и жестикулирую много. То есть руками размахиваю во все стороны. Попросили не махать перед экраном и вообще сидеть ровно и желательно тапочки на записи не сбрасывать с ног и не елозить на стуле. Когда попросили махнуть головой в знак того, что я слышу и все поняла, я повторила за Симиным одноклассником Степой:

– Мах, мах.

И тут же начала елозить и сбрасывать.

Вспомнила, как одна знакомая в соцсети описала свои ощущения. Если я видела себя морской свинкой, то знакомая сравнивала себя с больной канарейкой: желтая, несчастная, перья прилизаны, пытается что-то прокричать, но не может.

В нашей семейной библиотеке книги не стоят по цветам или красоте. Под стеклом – детские рисунки дочки, семейные фото и другие дорогие сердцу открытки, записочки, плакаты. Рисунок на тот момент четырехлетней дочери, ваза с цветами растет из моей головы. Встала, переставила рисунок. Снова села.

Прошло семь минут удачной записи. Но в кабинет ворвался муж, которому срочно понадобилась книга для работы. Та книга служила подставкой под телефон. Муж посмотрел на меня так, будто я надругалась над реликвией. Забрал книгу и ушел, явно обиженный подобным отношением к его рабочим материалам. Мы с сыном еще минут пятнадцать пытались найти нужную по толщине книгу. Начали запись. На восьмой минуте еще более удачного дубля позвонила моя мама, хотя обычно никогда не звонит. Не то что в это время, а в принципе. А тут у нее сердце оказалось неспокойно, и она решила убедиться, что у нас все в порядке.

На одиннадцатой минуте еще более удачной записи в кабинет ворвалась дочь, которая требовала свою подставку под телефон, мой ноутбук, чтобы узнать домашку по русскому и еще что-то очень важное.

На четырнадцатой минуте очень-очень удачного дубля раздался сначала звук с улицы – громкоговоритель, обосновавшийся под нашими окнами, регулярно призывает жителей не посещать парк, грозит штрафом до сорока тысяч рублей и грозно велит беречь себя и своих близких. После этого на кухне явно что-то кто-то разбил. Громко и со страстью. Оказалось, сын разбил чашку, но не мою любимую, а ту, которую бить не жалко, и муж побежал собирать осколки пылесосом. И это еще у меня нет домашних питомцев, которые заходят в кадр хвостами, лапами и мордами.

Тот дубль я договорила до конца. Я же имею право на личную жизнь, на то, что мои близкие будут ронять, бить, мешать, пылесосить.

Похожая история случилась с мужем. У него шла конференция, не предполагавшая видео – можно было просидеть всю дорогу с выключенным микрофоном и изображением. Поэтому он устроился в гостиной на фоне стены с портретами. В домашней футболке, которой приблизительно столько же лет, сколько мне. И нет никакой силы, которая заставила бы его снять эту футболку и выбросить.

Муж вышел из комнаты, обливаясь потом, как после тренировки. Оказалось, что ему действительно пришлось приложить физические усилия, когда организаторы неожиданно решили вывести его изображение на экран и попросили высказаться. Муж присел так, чтобы не был виден рисунок на футболке и так, чтобы вообще было не понятно, что это футболка. Плечом же пытался загородить фото своей тещи, которое красуется у нас на стене среди прочих изображений дорогих родственников. Только родственники со стороны мужа все в приличном виде, а мама сидит на лужайке, неприлично оголив ноги и с таким глубоким декольте, что даже не очень понятно, где оно заканчивается. Учитывая, что съемка производилась в северокавказском селе, считавшемся мусульманским, и явно фотографировал мужчина, эта фотография точно заслуживала того, чтобы оказаться на семейной стене. Однако участники конференции не знали про мою маму, про село, а видели в кадре лишь, извините, грудь женщины, которая зачем-то висит фоном. И ладно бы как у еще одного участника конференции – на стене парадный портрет мужчины. Дедушки жены. Очень уважаемого и знаменитого человека. Все сразу стали восхищаться. А моему мужу чем похвастаться? Только тещиным декольте более чем пятидесятилетней давности. Поэтому он старался его заслонить плечом. Сдвинуться на пару сантиметров ему в голову не пришло.

Когда он мне рассказал про портрет знаменитого родственника по линии жены и гордость, которую испытывал его коллега, я расстроилась. Когда муж рассказывал, как он пытался заслонить тещину грудь, – обиделась.

– То есть ты нас стесняешься? – с вызовом спросила я и решила уйти в другую комнату и хлопнуть дверью. Но поняла, что уходить, собственно, некуда и дверью хлопать тоже нельзя. В кабинете мужа – тренировка дочки, у сына – зачет в режиме онлайн, на кухне – гора посуды, которую я должна была помыть еще час назад. Отчего-то я считала, что, если не появлюсь на кухне, посуда сама помоется. Поэтому пришлось остаться и попытаться изобразить обиду. Опять не получилось, потому что классная руководительница объявила внеочередное родительское собрание, и мне пришлось срочно красить ресницы. В Zoom без ресниц мне категорически нельзя. Один раз вышла, так все стали спрашивать, как я себя чувствую. Учитывая мое несмыкание связок как официальный диагноз и по этой причине хриплый голос, я решила, что меня все родители опрыскают антисептиком через Zoom и вообще выгонят из чата как заразную.

Зато пришел муж и сообщил, что он еще хорошо выглядел на фоне тещи. Вот его коллега сидел на фоне книжного шкафа и там листочек на полке так лежал, что казалось будто коллега сидит в кипе. Коллега, конечно, еврей, но не до такой степени, чтобы на рабочей конференции в кипе появляться. Все решили, что на него так карантин подействовал – заставил обратиться к корням, что конечно, хорошо, но не в рамках конференции – светской, а не религиозной.

ОZOOMление на уроках

Никогда не думала, что смогу побывать на уроках дочки-пятиклассницы. Побывала. Случайно.

Биология

Зашла в комнату, где у дочери шел урок биологии, и тут же побежала за блокнотом.

– Назовите представителей рыб, – попросила учительница.

В ответ раздалось дружное пыхтение.

– Акула, угорь, стерлядь, – ответил Степа, главный знаток и любитель биологии в классе.

– Правильно, а еще?

– Шпроты! – ответил Сева.

– Шпорты – это килька, – прокомментировал Степан.

– Да, Степа, только килька.

Фоном пели попугайчики. Причем пели так, будто они галки или бакланы. Громко и требовательно.

– У кого попугаи? Отключите у них звук! – попросила учительница.

– Это у Даши Смирновой! – нажаловался кто-то.

– Да нет у меня попугаев! – ответила Даша.

– Это у меня. Если бы мог, давно бы отключил, – подал голос Кирилл. – Но это невозможно. Они все время орут. Бабушка говорит, что они поют, а я выспаться не могу. Скажите моей бабушке, чтобы она их отключила!

– Так, дети, сосредоточились. Назовите мне признаки пресмыкающихся! – продолжала вести урок учительница. – Кто готов? Нажмите значок «Поднять руку».

– Я в полном озумлении, – сказала кокетливо Катюша. – Где этот значок?

– Антон, отвечай! Признаки пресмыкающихся! – велела учительница.

– О, я помню! Учил! – обрадовался Антон. – У них на коже эти… как их… цыпки!

– Роговые чешуйки называются, – буркнул Степан. Окружающий мир Степа любит страстно и нежно. Рассказывает про жуков и пауков так интересно, что все дети сидят с открытыми ртами.

– Правильно, Степан, – похвалила учительница. – Дети, а мы с вами хладнокровные или теплокровные?

– Теплокровные, конечно, – тут же ответил Степа с презрением.

– Хладнокровные, – ответила Катюша.

– Почему, Катюша? – ахнула учительница. – Наша температура не зависит от той, что за бортом!

– У меня зависит. Очень. За бортом холодно, и мне холодно. Мы на даче, а тут отопления нет. Я в свитере хожу. Мерзну. Очень я хладнокровная.

Литература

– Дети, на чем мы с вами расстались? – устало спросила Надежда Петровна.

– На коронавирусе, – бодро отрапортовала староста класса Катюша.

– Катюша, я про литературу сейчас, – напомнила Надежда Петровна.

– Какую литературу? Куда я попала? Эй, народ, это наш класс или я не туда попала?

– Туда, Полина, я тебя подключила, – ответила учительница.

– Ой, я не готова к литературе. Морально, – испуганно сказала Полина.

– Никто не готов, – тихо заметил Кирилл.

– Дети, мне очень тяжело так с вами общаться, давайте вы постараетесь не отвлекаться, – попросила Надежда Петровна.

– Ох, Надежда Петровна, а нам-то как тяжело! И общаться так, и не отвлекаться! – заметил Петя.

– Андерсен, – подала голос староста.

– Что – Андерсен? – спросила тяжело Надежда Петровна.

– То Андерсен. Ганс Христиан который. Вы что, забыли? – удивилась староста Катюша.

– А что с ним? – Видимо, Надежда Петровна ушла мыслями далеко и никак не могла вернуться к теме урока.

– Мы на нем остановились, – напомнила Катюша.

– Да, спасибо, Катюша. Андерсен, конечно. Надеюсь, вы все прочитали сказку про Снежную королеву? Теперь открывайте тетради и записывайте. Андерсен воспитывался в семье сапожника и прачки. Сапожника и прачки… И прачки, – начала диктовать Надежда Петровна.

– Кто воспитывался?

– В какой семье?

– Кто такая прачка?

Вопросы сыпались один за другим.

– Дети, откройте учебник, спишите оттуда биографию Андерсена. – Надежда Петровна, кажется, держалась из последних сил. – А сейчас просто послушайте интересные факты из жизни писателя и делайте пометки. Между прочим, у Андерсена хранился автограф Александра Сергеевича Пушкина. Точнее первая страница тетради Пушкина.

– Я не поняла, а Пушкин при чем?

– Как пишется автограф?

– Я запуталась, у кого чей автограф был?

– Это Пушкин родился в семье сапожника и прачки?

– Надежда Петровна, вы не ответили. Кто такая прачка?

– А мы Пушкина или Андерсена сейчас проходим?

– Так, дети, сейчас отключите у себя звук и послушайте меня, – сказала учительница, чуть не плача. – Прочтите и законспектируйте в тетради биографию Андерсена. Спишите из учебника.

– Там ничего нет про прачку.

– И не надо, бог с ней. Давайте перейдем к обсуждению сказки. Как вы думаете, какой по характеру была Снежная королева? Кто может ответить? Да, Анечка, давай.

– Это на оценку? – уточнила деловито Анечка, которая ни слова не произнесет просто так.

– Анечка, да, на оценку, – согласилась учительница.

– Манипуляторщица она была! – заявила Анечка.

– Анечка, такого слова нет, можно сказать, что Снежная королева манипулировала людьми или она была манипулятором.

– Ну, я так и сказала! – возмутилась Анечка.

– Можно я? – подала голос Полина.

– Давай.

– Снежная королева неэмоциональная. Она холодная.

– Очень она даже эмоциональная! – вступила в спор Алиса.

– Это еще почему? – не сдавалась Полина.

– А ты попробуй так себя все время сдерживать! У нее внутри все эмоции, просто она им выхода не дает. – Алиса, судя по тону, знала, о чем говорила.

– Так, дети, а сказка-то о чем? – спросила слабым голосом и не очень настойчиво Надежда Петровна. Кажется, она уже в обмороке лежала. – Кто ответит? Петя?

– Ой, я вас не слышу! – тут же ответил Петя.

– Как не слышишь? Я к тебе обращаюсь, и ты отвечаешь! Тебе точно оценка нужна? – Надежда Петровна попыталась вернуть голосу уверенность и строгость.

– Не слышу, Надежда Петровна, не слышу, але, але. – Шурх, шурх. – Роутер плохой, связи нет! – Петя то кричал, то шептал, изображая помехи с помощью подручных средств. То ли учебник на стол бросал, то ли тетрадь рвал, судя по звукам.

– Тогда… Кирилл!

– Как о чем? О любви, как всегда, – презрительно буркнул Кирилл.

– Это ты откуда взял? – Кажется, Надежда Петровна упала в обморок, впервые услышав такой вывод о прочитанной сказке.

– Из личного опыта, – серьезно ответил Кирилл. – А он у меня большой. Что ни начнешь читать, обязательно любовью все заканчивается. Все для девчонок.

– Хорошо, давайте пройдемся по фактам. – Надежда Кирилловна явно мечтала, чтобы этот урок уже наконец, закончился. – В какую страну отправилась Герда?

– В Лапландику.

– Да, в Лапландику.

Дети орали дружно и громко.

– В Лапландию, – поправила учительница.

– Ну мы так и сказали! – обиделись дети.

– А что находилось в зале у Снежной королевы? – спросила Надежда Петровна.

– Ну, точно не зеркало. Да все, что угодно могло находиться. Женщина все-таки, – ответил Кирилл.

– Собаки какой породы жили в замке разбойников? – Надежда Петровна решила не продолжать тему женской комнаты.

– Собаки-улыбаки! – заявил Петя.

– Бульдоги, дети, – ответила за всех Надежда Петровна.

– Надежда Петровна, у меня вопрос. Биографию кого переписывать – Пушкина или Андерсена?

– Дети, время нашей конференции истекает! Биографию перепишете, следующую тему по учебнику прочтете! – радостно объявила Надежда Петровна и сбежала из конференции за пять минут до ее окончания.

Русский язык

– А чё никого нет?

– Елена Юрьевна еще не подключилась.

– Может, не будет русского?

– Короче, народ, мы ждем пятнадцать минут и можем отключаться, – объявила староста Катюша. – Раньше нельзя.

– У кого там мультики? Поверните экран, все посмотрим.

– Орите потише, я еще сплю!

– Так будет русский?

– Здравствуйте, Елена Юрьевна!

– Здравствуйте, Елена Юрьевна!

– Блин, будет русский.

– Так, люди мои дорогие, быстро настроились на работу и отключили лишние звуки! У кого там попугаи орут?

– Это у Даши Смирновой!

– Да блин, сто раз уже говорила – нет у меня попугаев!

– Это мои попугаи, и они не отключаются. Никогда, – признался Кирилл.

– А у кого музыка фоном звучит? Петя, у тебя?

– Нет, не у меня, – ответил Петя.

– А у кого? – уточнила учительница.

– У моей младшей сестры! – закричал Петя, стараясь переорать интерактивную игрушку, которая фальшиво, но очень громко пела алфавит и истерично выкрикивала названия геометрических фигур.

– Попроси сестру выключить.

– Это бесполезно. Она не слушается. Я могу вытащить батарейки, но тогда вы будете слышать, как она ревет. Не знаю, что хуже, – искренне пожаловался Петя.

– Так, а почему я вижу только двух человек? – спросила учительница.

– Я выгляжу уродливо! Поэтому вы меня не видите, – ответил Петя.

– А я жирная!!!! – закричала Полина. – Еще жирее стала! Меня бабушка закармливает!

– Полина, правильно говорить – жирнее, а не жирее. Хотя ты не жирная.

– Простите, я подвисла или уснула. А у нас какой урок? – уточнила сонно Анечка.

– Анечка, русский, просыпайся и включайся в работу.

– Елена Юрьевна, можно выйти? – спросил Женя.

– Что случилось?

– Я тетрадь дома забыл.

– А сейчас ты где, не дома?

– Дома, но тетрадь в другой комнате.

– Выйди, разрешаю, но быстро. Так и хочется сказать: «А голову ты свою в соседней комнате не забыл?» – рассмеялась Елена Юрьевна.

– А можно и мне выйти? – спросил Сева.

– Ты тоже тетрадь забыл?

– Нет, мне в туалет. Забыл сходить.

– Иди, Севушка. Остальные, открываем тетради и проверяем домашнее задание. Упражнение триста сорок пятое. Глагол «вертится» как написали?

В ответ – оглушительная тишина. Даже попугайчики замолчали, и игрушка Петиной младшей сестры перестала орать.

– Народ, люди, меня кто-нибудь вообще слышит? – воззвала к ученикам Елена Юрьевна.

– Кто-то слышит, кто-то нет, – философски заметил Сева.

– Сева, отвечай, как пишется «вертится».

– Через «и».

– Почему через «и»? Объясни!

– Понятия не имею, – честно признался Сева.

– Севушка, спряжения глаголов, «вертится» – глагол какого спряжения?

– Простите, Елена Юрьевна, у меня вопрос! Важный! – подала голос Даша.

– Слушаю тебя.

– Там дальше глагол «пенится». Что это вообще значит? Не понимаю!

– Пенится, от слова «пена».

– О, я смотрела по телевизору шоу «Танцы». Там есть девушка, которую зовут Пена, – откликнулась Катюша.

– Нет, Катюша, пена – имя существительное, нарицательное, а не собственное. Ты когда в ванной лежишь, мама тебе пену делает, – начала объяснять учительница.

– Я не лежу, у меня нет ванной. Только душ. Я же на даче!

– Бывает морская пена, мыльная пена… – продолжала терпеливо объяснять учительница.

– Елена Юрьевна, а почему вы мне четверку поставили за домашку? Там же все правильно! Мама проверяла, – возмущенно закричал Кирилл.

– Ты написал «гром громочет». А гром грохочет, – ответила учительница.

– Не факт! Не согласен! Гром и громотать может!

– Так, дети, давайте вернемся к заданию. Обращение как мы выделяем? Максим, отвечай! Так, Максим сделал вид, что нас не слышит и не видит. Кто? Давай, Полина. Полина, ты меня слышишь?

– Елена Юрьевна, вообще ничего не слышу! Что?

– Так, Сева, раз у тебя нет проблем со связью, отвечай ты. Как мы выделяем обращение?

– Кавычками? – удивленно спросил Сева.

– А еще какие варианты?

В этот момент я восхитилась терпением Елены Юрьевны.

– У меня никаких! – ответил Сева. – Апчхи.

– Будь здоров.

– О, благодарю вас!

– Севушка, ты «Покровские ворота» смотрел, что ли? – рассмеялась учительница.

– Да, с бабушкой.

– Хорошо, дети, запишите на листочке задание.

– Вы имеете в виду бумажный носитель? – уточнила староста Катюша.

– Да, Катюша, на бумажке, в блокноте, на листке, в тетрадке… Раньше это называлось «запишите на салфетке». Дети, я родилась в прошлом веке, но освоила современные технологии. Давайте и вы постараетесь не уйти окончательно в онлайн и не будете употреблять выражение «бумажный носитель» в тех случаях, когда можно подобрать синонимы!

– Елена Юрьевна, а сфоткать можно?

– Нельзя. Потому что нет слова «сфоткать», нужно говорить «сфотографировать»! Я настаиваю! Поэтому все переписываем. Рукой и ручкой!

Математика

– Здравствуйте, Ян Борисович.

– Здравствуйте, Ян Борисович.

– Здравствуйте, Ян Борисович.

– Извините, видимо, проблемы со связью. Домашнее задание смотрите в электронном дневнике. Решите задачи по дидактическим материалам.

– Ян Борисович, мы вас слышим! Нет проблем со связью! – закричала староста Катюша.

– Что? Ничего не слышу и никого не вижу. Работайте самостоятельно!

Ян Борисович, самый молодой преподаватель в школе, отключился.

– И чё? – спросил Кирилл.

– И всё! – ответила Катюша. – Мне кажется, он сбежал.

– Может, он не знает, как Zoom’ом пользоваться? – спросил Кирилл.

– Ага, не знает. Елена Юрьевна знает, а она из прошлого века! – возмутилась Катюша.