Текст книги "Эзотерика в истории, культуре и искусстве"

Таинственные круги, возникавшие на возделанных полях, а в редких случаях – на лугах, особенно привлекали общественное внимание в последние десятилетия XX века, когда об их обнаружении стали писать средства массовой информации. Несмотря на то что их называют кругами, в действительности рисунки бывают различных геометрических форм. Символическое значение их интерпретируют по-разному. Точно лишь одно: существует множество мифов вокруг «демона зерна», «зерновой ведьмы» или «зернового ангела». Агроглифы наводят людей на мысль о «кругах судьбы», которые образовались в точках, где встречались мифические существа.

Первые находки, о которых много говорили, были сделаны в 1970-х годах. Многочисленные круги обнаружили в Великобритании, а затем и в других странах: от Германии до Италии, от США до Австралии.

Самые древние круги на полях – английские, они появились в 1678 году. Их создание приписывали дьяволу

По мнению некоторых уфологов, круги – сообщения от инопланетной разведки; другие считают, что это Land art, пейзажное искусство, и Earth art, искусство Земли. Это течение особенно активно в США:

«Не примитивная скульптура или живопись, но организационные схемы племенных и доисторических обществ, идеи о структурах примитивного мышления и веры, коллективные выражения, такие как архитектура и танец. Потерянные религиозные системы, новые версии о примитивном сознании, загадочные памятники, такие как Стоунхендж, заняли место отдельных объектов как главного источника вдохновения для артистов-примитивистов» [13].

Подобные «экспонаты» создаются прямо на земле, при этом используются природные материалы, которые организованы в монументальные схемы, обладающие огромной символической наполненностью. Один из самых грандиозных примеров был найден в Англии, в местечке Милк Хилл, 13 августа 2001 года: четыре сотни концентрических кругов, которые составили фигуру, насчитывающую 300 метров в диаметре. Подобные творения требуют немалых затрат и усилий, такое нельзя осуществить, не привлекая внимание местных жителей. В некоторых аспектах эти изображения можно считать родственными с геоглифами Наски (Перу) или, если не выходить за пределы Европы, с огромными узорами, например как Уффингтонская лошадь в Оксфордшире или «длинный человек из Уилмингтона» в Суссексе. Рисунки геоглифов, особенно круги на полях, графически весьма сложны и требуют наблюдения с неба – они в целом обретают смысл, только если рассматривать их с высоты. Адриано Форджоне, скрупулезный исследователь необычного, в рисунках на полях увидел эзотерический язык, переданный через священную геометрию, а также нашел взаимосвязь с алхимией и герметизмом. В своей книге «Наука, мистика и алхимия кругов на полях» Форджоне утверждает, что многие обнаруженные формы (как на приведенной фотографии) имеют мистическое начало, так как это не просто случайная геометрия, а фигуры, связанные с религией и эзотерикой. От узла Соломона до спирали, от «цветов» янтры до солнечного колеса, от алхимических символов до дерева жизни – в кругах встречается такое количество символов, что их невозможно не заметить. Отсюда осмелимся выдвинуть некоторые предположения.

◆ Кто бы ни создал круги, он не ограничивался стремлением к творчеству, а использовал язык эзотерики, знакомый лишь немногим.

◆ Отсылка к подобному символическому наследию предполагает существование целой сети, а значит, и «организации» с определенными целями.

◆ Сложность изображений говорит о четком, однако еще не понятом проекте.

◆ Несмотря на то что в текстах прошлого (источники XVIII века) есть отсылки на модель кругов на полях, пока не ясно, почему именно в 1970-х годах феномен приобрел такой масштаб.

Последователи направления нью-эйдж предложили рассматривать круги на полях как послание самой Земли людям – своего рода напоминание человечеству о том, в каком плачевном состоянии находится планета и каким тяжелым грузом для нее стало загрязнение. Эсхатологические цели предполагают использование эзотерического языка со сложно зашифрованным алфавитом, трудного для понимания и коммуникации.

Круги на полях, сфотографированные на севере Италии

Жан Фуке. Возведение храма в Иерусалиме. Ок. 1465. В действительности изображен собор в г. Тур

Эзотерические места

Сакральная архитектура и эзотерика объединены древней традицией: человек всегда искал взаимосвязь (более или менее рациональную) между архитектурным комплексом церквей и храмов, включая внутреннее убранство, и символическим языком. Язык этот, по мнению многих экспертов, находит выражение в разных формах эзотерики.

Если обратить внимание на то, как ученые интерпретируют герметические символы, мы узнаем, что сакральное здание имеет два облика: один обращен к верующим, и они видят в нем место поклонения и восхваления; другой же будет ясен лишь тем, кто старается заглянуть в самую суть.

С точки зрения эзотериков, храмовое пространство содержит символы не только религиозные, но и связанные с алхимией, философскими знаниями и вселенной мифов. Все это составляет язык, доступный посвященным, и содержание его большинство из нас не смогут понять без соответствующих пояснений.

«Мы с уверенностью можем сказать, что сакральные здания прошлого, например средневековые церкви, построены по планам с заложенным в них эзотерическим смыслом. Храмы должны были сохранить знания мистических религий, которые им предшествовали? Или строители и братства передавали языческие модели? Мы этого не знаем. Но не секрет, что масонская ложа, некоторые тайные сообщества и средневековые церкви представляют любопытные аналоги» [14].

КОВЧЕГ ЗАВЕТА

Один из сакральных символов, часто упоминаемых эзотериками, – ковчег Завета, в котором хранятся Скрижали свидетельства. Он представлял собой деревянный ящик размером 112,5 × 67,5 × 67,5 см, отделанный золотом снаружи и внутри. Его переносили с помощью четырех шестов, закрепленных в кольцах по бокам. Крышка также была покрыта золотом и называлась «искупительной». Такое определение возникло из-за ежегодного ритуала искупления, который проводил верховный священнослужитель, когда входил в святая святых, чтобы окропить сакральное содержимое кровью принесенных в жертву. На крышке располагались фигуры двух херувимов, символически защищающих содержимое ковчега: Скрижали свидетельства, сосуд с манной и жезл Аарона (Ер. 9:4). Изготовленный Моисеем по приказу Господа, ковчег сопровождал еврейский народ во время скитаний по пустыне как символ присутствия Яхве. Бесценная реликвия бесследно исчезла во время разрушения Вавилонского храма в 587 году до н. э. С тех пор ковчег окружают мифы и легенды относительно его местоположения, но более всего – относительно его содержимого. Согласно некоторым ученым, в ковчеге спрятан таинственный источник энергии, который, говоря символическим языком Библии, обрушит всю свою силу на того, кто посмеет его осквернить.

Ковчег Завета на барельефе собора, являющегося кафедрой примаса Испании, в Толедо

Подобное утверждение дает нам возможность иначе взглянуть на сакральное здание и помнить притом, что к деталям, кажущимся бессмысленными, необходимо присмотреться внимательнее.

Итак, храм находится в месте, помещенном в сакральное пространство, отделенное и изолированное от внешнего мира, пристанища хаоса. Для эзотерика храм выступает отражением космоса: здесь помещены символы, посредством которых можно восстановить путь инициации; расположение его всегда продуманно, архитектура и убранство организованы в соответствии с путем, считающимся предопределенным.

Важно, что храм инициации иногда выдают незавершенные части или едва уловимая дисгармония, которая для эзотериков станет знаком несовершенства человека (в религиозной интерпретации). Однако это также будет обозначать место, где идет «работа» по поиску совершенства (интерпретация инициации), разные стадии которой зашифрованы в архитектурных символах.

Религиозная архитектура – как простые сооружения, например мегалиты, так и масштабные комплексы наподобие храма Ангкор-Ват в Камбодже – составляет важную часть культа. Это может казаться парадоксальным, ведь вера не нуждается в архитектуре, чтобы иметь смысл. К тому же во многих религиях принято проводить церемонии в местах, предназначенных не только для культовых ритуалов.

Тем не менее большинство религий нуждалось в сакральных зданиях, в том числе отвечающих идее дома. У иудеев это heit Elohim (дом божий), у индуистов девалая (пристанище бога), даже название японского храма можно перевести как «дом», а масаи называют обиталищем бога гору Килиманджаро.

Храм традиционно находится в центре и становится местом встречи, как, например, domus ecclesia – дом собрания, или синагога, берущая название от греческого synago – «собираться вместе». Часто в нем есть символы, возвещающие божественное присутствие: наиболее яркий пример – ковчег Завета.

Храм приобретает аллегорическую функцию соединения человека и бога. Так, например, вавилонский зиккурат – «дом, связывающий небо и землю»; Кааба в Мекке – ось мира в исламской космологии; а шпиль буддийской ступы служит своего рода опорой и средством связи между человеческим и божественным измерениями.

Сколь древней и простой ни была бы религия, храм со своей особенной структурой становится местом, где человек и бог могут находиться рядом; но главное – в храме бог оставляет знаки.

Они бывают вещественными, служат «доказательством», как, например, черный камень Каабы или углубление, созданное Ангелом Господним, в пещере Патмос в Греции, где Святой Иоанн получил свое Откровение.

Однако исследователей в первую очередь занимают эзотерические знамения. Так в игру вступает убранство, направление, аллегории, с помощью которых лишь посвященный может найти указанный на языке символов путь.

Находя поддержку своему видению в Новом Завете, эзотерики подчеркивают: «Но Всевышний не в рукотворенных храмах живет, как говорит пророк» (Де. 7:48).

Есть свидетельства и указания, придающие историческую достоверность присутствию бога в храме. Наиболее популярные – это реликвии и знаки, например, отпечаток ноги Вишну в храме Хардвар в Индии, или Святого Петра в Риме, или Гаутамы на Адамовом Пике на Шри-Ланке. Однако существуют знаки и более замысловатые: орнамент на фасаде, капители, скульптуры – это все символическое наследие, и лишь немногие эксперты утверждают, что знают, как прочитать книгу, написанную в камне.

Студиоло

В 1513 году Никколо Макиавелли так описывал чувства от приятного уединения в своем студиоло, типичном помещении времен Возрождения в домах знати и интеллектуалов:

«С наступлением вечера я возвращаюсь домой и вхожу в свой кабинет; у дверей я сбрасываю будничную одежду, запыленную и грязную, и облачаюсь в платье, достойное царей и вельмож; так должным образом подготовившись, я вступаю в старинный круг мужей древности… <…> На четыре часа я забываю о скуке, не думаю о своих горестях, меня не удручает бедность и не страшит смерть: я целиком переношусь к ним»[30]30
  Письмо к Франческо Веттори от 10 декабря 1513 года // Макьявелли Н. Сочинения исторические и политические. Сочинения художественные. Письма / [Пер. с итал.] М.: НФ «Пушкинская библиотека»; АСТ, 2004. С. 704. (Золотой фонд мировой классики).


[Закрыть].

Студиоло – это кабинет, посвященный в основном таким занятиям, как чтение и письмо. Из-за уединенного местоположения и обстановки его часто окружала эзотерическая аура. Обычно студиоло украшали аллегорическими фигурами, объединенными так, чтобы образовать символический путь, который таил значения, непонятные большинству людей. Часто использовались фигуры из классической мифологии; расположенные в небольшом помещении, они отвечали интеллектуальной ценности, которую хозяин вкладывал в свои работы и размышления. Еще большую символичность студиоло придавали книги, манускрипты, картины, а также изрядное количество предметов, считающихся «странными». Научные инструменты, окаменелости, археологические и зоологические находки составляли ядро эзотерического образа студиоло, который с конца XVI века превратился в Wunderkammer, кабинет чудес. Хотя он и находится между псевдонаукой и страстью к необычному и экзотическому, его можно считать самой старой моделью выставки, положившей начало развитию современного музея естественных наук.

Основание города

В эзотерике считается, что место, где строится город, никогда не бывает символически случайным. Наоборот, основание города имеет свою форму ритуализации, задача которой – определить аспекты, управляющие отношениями между пространством и сакральностью. Обычно ритуалы, посвященные возведению архитектурного сооружения или крупного комплекса, включают техники гадания, направленные на то, чтобы выяснить, одобряют ли этот выбор боги или духи. Иначе говоря, необходимо доказательство, что между людьми и высшими силами есть связь; такое подтверждение придает сакральность сооружению и навеки определяет его структуру.

Эту особенность можно анализировать двумя способами: чисто эзотерически и в рамках религиозной антропологии. В первом случае сооружение – почти всегда храм, гробница или место, связанное с богослужением, – считается своего рода богословской книгой, текстом на языке символизма, переданным через архитектурные формы и украшения (как и в случае со средневековыми соборами), истинный смысл которого доступен лишь немногим, особенно если они находятся далеко во времени и пространстве. Однако во втором случае священная ценность места известна всему сообществу, а загадочные послания, открытые избранным, отсутствуют вовсе (например, кладбище или церковь с исключительно религиозной ролью). Здесь здание, архитектурный или городской комплекс могут иметь символы, но их официальное значение известно, а понимание не ограничивается узким кругом людей. Все, кто желает постичь их смысл, могут это сделать. Следовательно, их значение экзотерическое, то есть доступное не только посвященным.

«Священная роща» в Бомарцо

В XVI веке итальянский меценат Вичино Орсини приказал разбить в Бомарцо, древнем городе этрусского происхождения, уникальный парк. Комплекс, расположенный в провинции Витербо, представляет собрание странных статуй и сооружений, обладающих глубоким символизмом и вписанных в природный ландшафт. Здесь скульптуры, вдохновленные мифами, соседствуют с другими, чей эзотерический смысл очевиден, хотя мы никогда не сможем сказать точно, какое послание благородный Орсини хотел передать своим потомкам.

Падающий дом в «парке чудовищ» в Бомарцо

Символичным, например, считается падающий дом; его нестандартное положение зависит не от капризов местности, а от воли автора проекта. Несомненно, Орсини желал, чтобы посетитель глубоко ощутил изменение реальности и задумался об ориентирах, на основе которых можно оценить окружающую действительность.

Вероятно, Орсини намеревался внушить посетителям чувство необычности, столь типичное при взаимодействии с культурой эзотерики и позволяющее взглянуть на мир с другой точки зрения, вопреки всем клише и установленным правилам.

Без сомнений, ему это удалось. Орсини установил скульптуры животных, загадочных по крайней мере для того времени, – черепахи и слона. На обоих животных возвышаются вертикальные конструкции: на черепахе – колонна, на которой расположена Ника, а на слоне – башня.

В парке предостаточно фигур чудовищ, таких как цербер, дракон, пожирающий прочих существ, и львы-фурии, которые даже спустя более четырех веков внушают тревогу. По мнению многих исследователей герметизма, «Священная роща» выступает своего рода алхимическим путем. Можно предположить, что Вичино Орсини хотел через слияние искусства и окружающей среды изложить некий трактат, где в качестве основного языка используется язык алхимии, задействованной в преображении человека, и где наблюдатель способен найти образы, которые возникают из видений и снов и питают его страхи и убеждения. Результат здесь, на глазах у всех, но предложен он таким образом, что понять его могут лишь те, кто действительно хочет знать и кто решится вступить в лабиринт философских размышлений. Каждая скульптура связана с литературой: от Данте до Пульчи, от Ариосто до Тассо. Роль этого загадочного парка, который доводит до крайности аллегорическую среду ренессансного сада, состоит в том, чтобы заставить посетителя непрерывно размышлять, постоянно оценивать пространство, в котором он живет. Его цель в конечном итоге – создать симбиоз между человеком и окружающей средой, между развитыми существами и природой в картинах и аллегориях.

Горгулья на соборе Святого Вита в Праге

Герметическая символика соборов – одна из вечных тем эзотерики, вокруг которой ведутся дискуссии и о которой пишутся бесчисленные труды. Специализированная литература в некоторых случаях слишком туманна и, кажется, нарочно не стремится к точности; к тому же нередко язык подобных публикаций рассчитан на посвященных, и поэтому их трудно расшифровать даже искусствоведам. Мы постараемся прояснить основные моменты, на которых утвердилось мнение об эзотерической роли средневековых соборов.

Для начала попробуем дать точное определение собора. Прежде всего, это главная церковь епархии, где находится архиерейская кафедра. Обычно собор представляет собой здание с продуманной архитектурой и убранством, которое весьма очевидно передает сведения о культуре и богословии периода его постройки.

Таковы общие аспекты. Давайте теперь перейдем к эзотерическим характеристикам и попытаемся разобраться в них, положившись на мнение замечательного эксперта Жана Ани.

«В традиционном представлении концепция храма не оставлена на личное видение архитектора, а исходит от самого Бога. Другими словами, земной храм выполнен в соответствии с небесным архетипом, возвещенным человеку через пророка, что и устанавливает законную архитектурную традицию» [15].

Эзотерики подчеркивают, что мистическая матрица, помещенная в основание сакрального сооружения, зашифрована в гармоничном языке, который определяется точным соотношением между формами.

Понимание этой связи позволяет тем, кто способен ее расшифровать, подняться до архаичных символических значений, вложенных средневековыми архитекторами в структуру храма. Самое простое – ориентация здания.

«Ориентация была неотъемлемой частью ритуала основания и устанавливалась с помощью начертания круга и основных осей. Христианская церковь располагается по направлению запад – восток, головой (апсидой) обращена на восток. Речь идет о традиции, засвидетельствованной с самых далеких времен. Апостольские конституции, возможно, и не восходящие к самим апостолам, но отражающие древнейшие обычаи, определяют ориентацию церкви» [16].

БОЖЕСТВЕННЫЙ АРХИТЕКТОР

Утверждение, что божественный замысел положен в основу архитектуры, находит точную формулировку в Ветхом Завете. Например, в книге Исход сказано: «Он [Господь] исполнил сердце их [Веселеила и Аголиава] мудростью, чтобы делать всякую работу» (Ид. 35:35), а также «И устроят они Мне святилище, и буду обитать посреди них» (Ид. 25:8).

Иудеи устраивали специальную палатку как место появления Бога. Эта палатка, которая в традиции Вульгаты становится «скинией», порождая терминологическую путаницу, была пространством, в котором Моисей имел возможность общаться с Богом. Помимо божественного замысла как отправной точки храма, необходимо вспомнить и видение пророка Иезекииля, в котором упоминаются различные элементы (измерения, высота, расположение и т. д.), какие мы встречаем в эзотерической литературе:

«Ты [Иезекииль], сын человеческий, возвести дому Израилеву о храме сем, чтобы они устыдились беззаконий своих и чтобы сняли с него меру.

И если они устыдятся всего того, что делали, то покажи им вид храма и расположение его, и выходы его, и входы его, и все очертания его, и все уставы его, и все образы его, и все законы его, и напиши при глазах их, чтобы они сохраняли все очертания его и все уставы его и поступали по ним» (Из. 43:10–11).

Понятия, касающиеся взаимоотношений между архитектурой и божественным, повторяются также в христианском контексте. Например, в «Церковной истории» Евсевия сказано, что епископ Павлин построил храм в Тире, следуя словам святых пророков.

Также в книге «Пастырь» Ерма, одном из первых произведений христианской литературы, относящемся примерно к 140 году, автору даровано видение возводимой церкви, которой суждено стать христианской точкой силы: это здание представлено в виде большой башни, при сооружении которой разные чины святых обозначены различными типами камней.

Ритуальная ориентация во время молитвы, до сих пор сохранившаяся в некоторых религиях (например, в исламе), была значимой и для христианства. Святой Фома Аквинский (1221–1274) подчеркивал:

«Предпочтительно молиться лицом на восток: прежде всего, чтобы показать величие Божие, явившееся нам в движении неба, которое начинается на востоке; во-вторых, райский сад находился на востоке, а мы стремимся в него вернуться; в-третьих, потому что пророк Захария назвал Иисуса Христа, свет миру, Восток и потому что Даниил говорил, что Иисус вознесся в небеса на востоке; и наконец, потому что на востоке Он начнет свое второе пришествие, как гласит Евангелие».

Пересечение между трансептом (поперечным нефом) и основным продольным нефом представляет собой латинский крест (вертикальная ось длиннее горизонтальной, расположенной в верхней трети креста), который можно считать образом человека, стоящего с распростертыми руками. «По словам Хильдегарды Бингенской, человек по длине и ширине с вытянутыми руками вписывается в два равных и перпендикулярных ряда по пять одинаковых квадратов, а в итоге – в идеальный квадрат» [17]. С этой точки зрения объясняется эзотерический тезис, указывающий в плане собора на сочетание совершенства и баланса. Исследователи символики соборов идут дальше и приходят к мнению, наполненному христианскими догмами. Вот что утверждает А. Натаф: «Латинский крест представляет собой ключ к метафизическим учениям христианства. Каким образом? Не как символ мук Христовых, а как символ смерти ученика» [18].

Безусловно, те, кто проектировал и строил соборы, обладали глубокими знаниями, в которых сочетались история религий и эзотерика. Кроме того, архитекторы должны были отличаться выдающимися способностями, чтобы объединить весьма отдаленные друг от друга значения и знания в продуманную структуру.

Поразительный свод французского собора в Бурже

Готический собор

«Чтобы построить готический собор или чтобы следовать арготике, науке о свете, вам действительно нужно много учиться. Собор, как греческие и римские храмы, подчиняется неизменным правилам, то есть магии чисел. Поэтому вы должны знать жаргон, арго или тайный язык, чтобы стать архитекторами и создать все элементы. Лишь благодаря секретному языку могли возникнуть подобные памятники. Эта система форм, пропорции и чисел должна была быть видна как в плане, так и в уже возведенном здании. Существовали точные геометрические методы, чтобы перейти от плана к возведению, то есть от двух линейных размеров – в третье измерение» [19].

Получается, что готическое искусство, совершившее революцию в статичном римском искусстве, придав ему необыкновенную динамичность, было выражением тайного языка, жаргоном для немногих посвященных? Такая гипотеза весьма распространена среди эзотериков, что, конечно, противоречит более рациональному видению историков. Если мы продолжим следовать нити эзотерического символизма, то столкнемся и с другим тезисом о происхождении термина «готический»:

«Готика происходит от goezia (“магия”), от греческого goes (“колдун”), goétis (“заклинание”), goétéou (“очаровывать”). Это искусство зла, обмана; смысл слова очевиден. Конечно, можно много сказать об этом зле, об этом обмане, об этой причастности, об этом подчинении чужой воле: про переход от линейного к изогнутому; от линейной земной к изогнутой космической геометрии. <…> Вспомним об идее магического действия. Это и есть готическое искусство» [20].

Возможно, Виктор Гюго был прав, когда сравнил собор и книгу: «…Роду человеческому принадлежат две книги, две летописи, два завещания – зодчество и книгопечатание, библия каменная и библия бумажная»[31]31
  Гюго В. Собор Парижской Богоматери / Пер. с фр. Н. Коган; вступ. ст. В. Татаринова. М.: Эксмо, 2006. С. 228. (Библиотека всемирной литературы).


[Закрыть]. Перед такими шедеврами, как соборы Амьена и Шартра, собор Парижской Богоматери, трудно не увлечься фантазиями и не поддаться искушению отыскать среди розетт, капителей и необычных скульптур «иное» послание, особенно если признать, что строители хотели сообщить нечто очень глубокое.

Возможно, именно ценности, связанные с сакральным, всегда побуждали эзотериков искать в соборах мистический знак, созданный с помощью символов и доступный только тем, кто желает выйти за пределы видимости. Освободиться от оков культурных убеждений, против которых эзотерика всегда противопоставляла собственные «истины», переплетенные с тайнами и древними знаниями, что игнорировались большинством людей.

Ценное пособие

Информации об эзотерической символике соборов той эпохи совсем немного. Большая часть интерпретаций датируется XIX веком, поэтому особенно важно сохранить драгоценный текст Гийома Дюрана (1230–1296), епископа Менде, под названием «Пособие для понимания символического значения соборов и церквей».

Гийом Дюран родился в Пюимиссоне, недалеко от Безье, был канонистом в соборе Магелона, преподавал право в Болонье и Модене; в 1265 году папа Климент IV назначил его капелланом. В 1285 году он стал епископом в Менде. В своей книге Дюран исходил из предположения, что в христианстве существует немало отсылок к эзотерике. Он указывал: «Многие истины, которые мы не видим, скрыты в тени».

Обращаясь к священному зданию, Дюран поднимал вопрос об эзотерическом характере архитектуры, подчеркивая необходимость для верующего человека понять ее самый сокровенный смысл.

Он считал:

«Всё, что относится к функциям, использованию или украшению церкви, полно божественных образов и тайн. Они источают небесную сладость, когда все же попадается человек, который рассматривает их со вниманием и любовью и который умеет добывать мед из камня и масло из самой твердой породы».

В своей книге Дюран предлагает глубокую интерпретацию каждой структурной и декоративной части собора, стремясь проникнуть в его самые потаенные смыслы. Он анализирует фундаментальные аспекты, такие как форма, ориентация, материалы, но также уделяет внимание второстепенным характеристикам, вроде бы не столь важным, например плитке, ступенькам или решеткам.

В итоге мы видим ценнейшее руководство, до сих пор не теряющее актуальности для тех, кто хочет осмотреть собор, понять его менее очевидные, но не лишенные смысла аспекты.

Из более чем 160 пунктов, составляющих «Пособие для понимания символического значения соборов и церквей», мы обратимся к одному, особенно показательному для темы, рассматриваемой на этих страницах.

«Церковь стоит на четырех стенах, другими словами, она возведена на учении четырех евангелистов. Она длинная, широкая и тянется вверх, то есть к высшей добродетели. Ее длина – долготерпение, которое кротко переносит невзгоды до того дня, когда она достигнет небесной родины; ее широта – это милосердие, которое, увеличивая и расширяя души людей, очень любит своих друзей в Боге и своих врагов для Бога; высота нефа – надежда на грядущую награду, которая заставляет ее презирать счастье и боль этого мира, пока она не увидит блага Господа на земле».