Текст книги "Будни имперской стражи"

Но в этот раз попробовать не довелось и мне – неожиданно сквозь толпу продрался какой-то человечек и проорал:

– Братья, князь приказал их не убивать. Мы должны их разоружить и доставить ему. Кто ослушается – будет отдыхать на колу.

Это, похоже, не было пустой угрозой, потому что большинство, хоть и с ворчанием, но расслабилось. Некоторые даже опустили оружие. Человек осторожно направился к нам:

– Оружие на землю положите, господа пришельцы. Наш князь гарантировал вам жизнь, если вы не будете сопротивляться.

Мы с Ханыгой облегченно бросили свои кинжалы на пол, я достал из-за пазухи арбалет и тоже сложил его на землю – все-таки, если есть возможность договориться, то лучше попытаться это сделать, чем героически погибнуть. Шеф немного посопротивлялся, но, вняв моим уговорам, тоже выпустил свои топоры из рук. Думаю, он просто вспомнил о том, что его главная задача сейчас – выполнить долг, а мертвым он этого сделать не сможет. Обыскивать нас не стали, так что мои звездочки остались при мне – совсем безоружным я не остался. Не знаю, осталось ли что в загашнике у Ханыги, он все-таки лицо гражданское, а шеф, с его силищей, и сам по себе ходячее оружие.

Горластый человек отдал несколько команд, и вокруг нас организовалось какое-то подобие конвоя. Оружие наше тоже было аккуратно собрано – его явно не собирались прикарманить. Да, дисциплина здесь жесткая. Вели нас не слишком долго, но явно не в сторону выхода из штолен. Впрочем, теперь это было не так важно. Переход закончился в довольно роскошных апартаментах – настолько, насколько они могут быть роскошными в таких условиях, и встречал нас очень колоритный разумный.

Это был человек, и одет он был почти так же, как и все здесь присутствующие – трудно сотворить что-то экзотическое из тюремной робы. Конечно, его одежда была гораздо чище и целее, чем у кого-либо из встреченных нами здесь, но от этого она не перестала быть тюремной робой. Однако человек этот все-таки сильно отличался от остальных. Во-первых, он был опасен. Это было видно невооруженным глазом, он не только был готов убить, он мог это сделать. Он умел это делать хорошо. Не могу сказать, чтобы его тело выделялось габаритами, но это было тело прекрасного бойца. Если закрыть глаза, то на слух можно было принять его за дикого зверя. Опасного зверя. Хотя уверен, что он мог быть и совершенно незаметным. В общем, это был опасный человек, и это поневоле вызывало уважение. А во-вторых, он был умен и не скрывал этого. Внимательный и цепкий взгляд, ироничная улыбка – все говорило о том, что лучше не иметь такого в противниках. Я, по крайней мере, не хотел бы.

Шеф внезапно удивленно приоткрыл рот и внимательно уставился на человека. Человек расхохотался.

– О, я вижу доблестный Огрунхай меня наконец узнал, – воскликнул он. – Ну, поделитесь же впечатлением, сильно ли я изменился за время жизни на государственном довольствии?

– Не сильно. Да и не удивительно – такие, как ты, нигде не пропадут. Хотя я не ожидал тебя встретить.

– Ну почему же. Не меня, так кого-то еще. Здесь много ваших клиентов.

– Много, да не очень. Среди нескольких тысяч мой вклад мог и затеряться. Хотя что я говорю, ты никогда не смешивался с толпой. – Орк повернулся ко мне: – Это один из тех, кого мне удалось изловить. Наемный убийца. Лучший из лучших. До тебя еще было, стажер, мне пришлось сильно попотеть, выслеживая его.

Человек горделиво подбоченился.

– Все правильно, я действительно был лучшим. И я действительно никогда не стремился стать незаметным. Но ваш начальник, господа, меня все-таки переиграл. Кстати, господин Огрунхай, не представите ли вы мне своих коллег? Помнится, раньше вы всегда предпочитали работать в одиночку?

Насупившись, орк прорычал:

– Я так понимаю, у тебя ко мне претензии? Вот и мстить будешь мне. А эти двое здесь ни при чем. Гоблин даже не мой подчиненный, его как проводника прикомандировали.

– Вы меня разочаровываете, господин сыщик. Неужели вы думали, что я опущусь до того, чтобы мстить? Знаете, я даже оскорблен. У нас с вами было честное противостояние, и я проиграл. Я бы перестал себя уважать, если бы сейчас воспользовался вашим трудным положением и стал бы как-то вам вредить. Наоборот, вам очень повезло, что вы попали ко мне. Уверяю вас, я самый вменяемый из здешних князей. Так что сейчас вам бояться нечего. Все-таки представьте мне ваших спутников, и еще я хотел бы узнать о цели вашего визита в эти забытые богами места, – с улыбкой попросил убийца.

– Ты всегда был ненормальным, человек. Сид – мой напарник, официально стажер. Пришелец из-за гор. Зовут Сарх. Гоблин – служащий из Уррока. Сопровождающий. Зовут Ханыга. А сюда мы с инспекцией попали. До столицы дошли слухи, что здесь что-то не так. Мы должны были сразу в крепость прилететь, но летуны отказались. Демоны знают, почему. Наездники сказали – боятся. Мы поперлись пешком и провалились в заброшенную шахту. – Шеф был краток и говорил только по делу.

– Очень приятно, – человек вежливо поклонился нам с гоблином. – Меня зовут Флинн по кличке Последний Закат, возможно, вы обо мне слышали. Ну что ж, я рад, что во внешнем мире, наконец, заинтересовались здешними делами. Теперь я должен подумать о сложившейся ситуации. Я распоряжусь, чтобы вам предоставили место для того, чтобы вы отдохнули и привели себя в порядок. Думаю, вы устали и голодны. К сожалению, я не могу предложить вам, господа такой трапезы, которой вы заслуживаете, но голодными вы, по крайней мере, не останетесь.

Флинн шепнул что-то услужливо подскочившему к нему человеку. Человек был тот же, что распорядился нас отконвоировать к князю, как я понял, он был кем-то вроде секретаря. Нас отвели в не слишком просторную землянку, в которой, однако, наблюдался грубый деревянный стол, несколько стульев, а также три соломенных тюфяка, которые, как я понял, предполагалось использовать в качестве лежанок. На столе обнаружился котел с кашей из бобов и вяленого мяса, столовые приборы и кувшин с водой. Должен сказать, в этот момент я готов был попытаться переплюнуть прожорливого орка в количестве съеденного – настолько я был голоден. Да и мои спутники поглядывали на котелок с ощутимым интересом. Дождавшись, когда конвой покинет помещение, мы бросились набивать желудки. Несмотря на ехидство Флинна, трапеза нас вполне устроила. Мы с орком не отличаемся привередливостью, а гоблины вообще традиционно едят все, обо что зубы не ломаются. Утолив физический голод, я решил, что пришло время заняться утолением жажды знаний.

– Шеф, я не знаю, как Ханыге, а мне имя Флинн Последний Закат ничего не говорит. Может быть, ты меня просветишь?

– Мъя слышал про него, – вставил гоблин, – эт нъемный убийца. Я слышл, что если Флинна нанляли кого убить, то этот разумный до следущго рассвета не дожвет. Умрет в ту ж ночь. Поэтму у Флинна такая кличка. Он никогда не ошибался.

– Правильно, – подтвердил орк, – известный был мужик, я его еще до тебя отловил, ты поэтому его не знаешь. А так вся столица его боялась, да и в провинциях про него сказки рассказывали. И не спрашивайте меня, как я его выследил – мы не в кабаке, и вообще у меня настроение не то… Лучше предлагайте, что делать?

– А что тут предлагать? Сейчас мы явно ничего не придумаем. Он явно что-то хочет нам предложить, вот и будем думать, когда предложит. А пока, я бы на нашем месте выспался. Уже вроде как больше суток прошло с тех пор, как мы последний раз спали.

– Ты прав, стажер. Пока есть возможность, надо отдохнуть. Да и после обеда всегда вздремнуть приятно…

Неизвестно, сколько мы проспали, но разбудил нас все тот же секретарь, и он же проводил к Флинну. Тот сразу перешел к делу:

– Итак, господа, вам нужно попасть наверх. Демоны свидетели, на вашем месте, я бы не стремился туда так упорно, а просто послал бы армию. Какими такими делами там занимается комендант, я не знаю, но точно ничем хорошим.

Я решил подать голос.

– И все-таки мы были бы вам очень признательны, если бы вы позволили нам пройти наверх. Для того, чтобы посылать армию, нужно прежде разобраться, против кого ее посылать.

– Почему-то я так и думал, что вы со мной не согласитесь. Что ж, для меня это даже хорошо. Не могли бы вы поделиться своим планом? Вы ведь не думаете, что с вами станут разговаривать, если вы явитесь из катакомб? Я, конечно, не верю, что ваша инспекция осталась тайной для коменданта, и думаю, что он надеется как-то запудрить вам мозги. Если же вы появитесь из наших подземелий, его надеждам выкрутиться, очевидно, будет грош цена. Так что, скорее всего, вас убьют еще до того, как вы появитесь на поверхности. В конце концов, в крепость вы так и не доберетесь, комендант с чистой совестью об этом доложит, ваши летуны подтвердят, что до крепости они вас не довезли, и нам всем придется дожидаться следующей инспекции. И никто не поручится, что ваши коллеги смогут что-то выяснить.

– И что ты предлагаешь? – настороженно спросил орк.

– О, всего лишь сделку, – улыбнулся Флинн. Я знаю способ попасть на поверхность, минуя общеизвестный выход из подземелья! – воскликнул убийца, изобразив голосом те интонации, которые обычно слышны в речи бродячих торговцев.

– Ээ, уважаемый, – начал я, – насколько я знаю, в сделке обычно участвуют обе стороны, причем каждая в той или иной степени получает выгоду. Так что же вы хотите от нас?

– О, я думаю, вас это не затруднит. Я всего лишь хочу, чтобы по окончании вашего дела вы бы забрали меня отсюда.

Орк опасно налился кровью.

– Так ты что же, убийца, хочешь, чтобы мы тебя выпустили? Да ты, видно, совсем спятил! – заорал шеф.

– Тише, господин Огрунхай, – посерьезнел Флинн. – Вы не правы, с моим разумом все в порядке. Но это не на долго, поверьте мне. Если я не выберусь отсюда, я очень скоро сойду с ума. При прошлом коменданте, когда здесь жили по установленным уставом правилам, многие находили себе какие-то занятия, увлечения. Здесь есть и женщины, и некоторые даже заключали браки. Жизнь здесь не так уж сильно отличалась от жизни в каком-нибудь городе. Единственное отличие – ты всегда знаешь, что будет завтра, и послезавтра, и так далее. До появления нового коменданта я пробыл здесь всего месяц, и месяц такой жизни чуть не убил меня вернее, чем сотни моих врагов там, на воле. Нет, господин Огрунхай, я не заслужил такой пытки. Когда вы меня поймали, я просил о смерти при задержании. Смерть – это справедливо, но не то, на что вы меня обрекли. Так что я не отступлю. Либо я помогаю вам без проблем выбраться наверх, после чего искренне надеюсь, что вам удастся разобраться с комендантом. Я даже оставлю у выхода своих людей, чтобы в случае, если вам понадобится какая-то помощь, вы бы смогли сообщить об этом мне. Но взамен я требую с вас обещание, что вы вывезете меня из этих проклятых соленых песков. Либо, если вы не согласитесь, вы остаетесь моими гостями до тех пор, пока в крепости не восстановится нормальная власть. Уверен, после вас будут еще проверяющие. А когда это произойдет, я попрошу свободу в обмен на ваши жизни.

Орк простоял еще минуту, после того, как Флинн закончил свою речь, глядя в пол. А потом медленно начал говорить:

– Я жалею, что не убил тебя тогда. Тебя можно не любить, но не уважать трудно, поэтому мне не хотелось тебя убивать. Я не подумал тогда, на что тебя обрекаю. Но сейчас я откажусь. Ты ведь не станешь сидеть тихо, а возьмешься за старое. Прости, не могу пойти на такие условия. Но и оставаться твоим пленником я не буду. Позволить какому-то убийце купить свободу за мою жизнь? Да позор ляжет на всю мою родню! И этим гаврикам я тоже не дам опозориться. Давай, зови своих доходяг, потому что сейчас я буду тебя убивать! А лучше позволь нам идти через главный вход, раз уж не хочешь помочь. Без тебя обойдемся.

Флинн тяжело вздохнул.

– А если я пообещаю уйти из Империи? Какое тебе дело до того, чем я буду заниматься за горами? Я не стал бы даже и пытаться идти через главный вход, господин Огрунхай, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Выход на поверхность – это ловушка, через которую без разрешения не пройти. Во-первых, это не прямой коридор. Он загибается направо под прямым углом дважды. В стенах и даже потолке через каждые два метра расположены узкие бойницы, у каждой из которых стоит солдат с многозарядным арбалетом. И это еще не все. Выход перекрыт воротами. Большими воротами. Они открываются специальным механизмом, привести который в действие можно только из помещений стражи. Если бы это было возможно, господин Огрунхай, я бы это уже сделал. Подумайте, господин Огрунхай. Ведь у вас есть долг, и не выполнить свои обязательства для вас тоже будет позором.

Орк постоял еще минуту, а потом сказал:

– Мне надо посоветоваться с товарищами.

Мы снова оказались в уже знакомой нам комнате. Рассевшись по стульям, мы с орком долго смотрели друг на друга.

– Ну что, стажер, ты же умный, давай, скажи, что нам делать? – со вздохом начал разговор начальник.

– Шеф, ты его лучше знаешь, чем я. Тебе решать. Я только вот что скажу – есть просто разумные. Они похожи на овец. Извини, шеф, но это так. Большинство здешних каторжников – это просто бодливые бараны, которым хотелось выбиться в вожаки какого-нибудь стада. Большинство из тех, кто сейчас на свободе, просто идет туда, куда им скажут. Мы с тобой тоже те самые бараны. Ну, не знаю, может, я польщу себе, но возможно, мы псы, которые это стадо охраняют. А такие, как Флинн Последний Закат – волки. Они не живут в стаде, они не подчиняются пастуху, они воруют овец и не чувствуют себя виноватыми. Их и не судят по законам стада. Волка нельзя наказать за то, что он съел овцу, его можно только убить. Или прогнать. Волков в клетке не держат. Так что если ты веришь его слову, я предложил бы согласиться. Да и в плен, согласись, совсем не хочется.

– Ты как всегда прав, сид. Если он сможет перебраться на ту сторону, черт с ним, пусть делает, что хочет. А если сгинет в горах, еще лучше. Ладно, согласимся. Эй, гоблин, я могу рассчитывать, что когда мы отсюда выберемся, о моем должностном преступлении не станет известно?

Гоблин, до этого молча переводивший взгляд с меня на шефа, забормотал:

– Что вы, гспдин Огрунхай. Гспдин Сарх спрвдливо грит. Я не скажу.

– Ну и ладно, я так и подумал, – пробормотал шеф и, повернувшись в сторону двери, заорал:

– Эй, вы, там! Отведите нас к вашему князю!

Дверь сразу открылась, и к нам вошел сам Флинн. Даже в свете факелов было заметно, что лицо его побледнело, а губы плотно сжаты. Думаю, он с трудом дождался нашего решения. Когда орк согласился, он облегченно выдохнул, и заулыбался.

– Спасибо, господа, вы даже не представляете, насколько я вам признателен. Если все получится так, как мы договорились, я еще останусь вам должен.

– К демону все долги! – проревел недовольный новыми обязательствами шеф. – Мы еще не машем тебе вслед платочком, а сидим в долбаных катакомбах. Говори, как нам отсюда выбраться. И пусть мне вернут мои топоры!

– Не беспокойтесь, господин Огрунхай, ваше оружие сейчас принесут. Сейчас мы отправимся в сторону выхода из штолен. Я договорился о беспрепятственном проходе с теми князьями, чьи территории нам придется пересечь. Второй выход находится в той же пещере, в которой находится первый. Я покажу его вам, а сам останусь внизу. Мне бы очень хотелось отправиться с вами, но подозреваю, что вы не сможете выдать меня за своего коллегу – мое лицо хорошо известно не только коменданту, но и большинству солдат. Поэтому я буду ждать вас внизу.

Глава 5

И вот, наконец, мы снова на поверхности. Больше всех этому радовался шеф. Все-таки его здорово угнетало подземелье. Мы вышли в пустыню совсем недалеко от крепости и, благодаря тому, что рассвет еще только занимался и ветер еще не поднялся, имели возможность ее подробно осмотреть. Крепость произвела на меня впечатление. Видно, что изначально вообще не предусматривалась возможность попасть в нее иначе чем по воздуху, так что в стене, окружающей крепость, нет ворот. Когда сюда пришли нынешние хозяева, стены портить они не стали, а просто создали специальный лифт. Сначала я долго не мог понять, для чего неведомым создателям сооружения понадобилось огораживать крепость такой мощной и высокой стеной. Ведь враг при желании мог попасть внутрь через многочисленные туннели и шахты, которые тянутся далеко за границы крепостной стены, и мы сами убедились, что контролировать все эти тоннели невозможно. Пара выходов рано или поздно появится. Но потом до меня дошло, что стены, как им и положено, защита от нападения. Только не вражеских армий, а песка. Уровень песка в течение суток изменяется очень сильно – к вечеру высота стен уменьшится больше чем вдвое.

Итак, в крепость можно было попасть, только воспользовавшись специальным лифтом. Этот лифт представляет собой обычную деревянную платформу, приводимую в движение с помощью ворота. По правилам, возле лифта всегда дежурит часовой, поэтому обратить на себя внимание жителей крепости не составило труда. Стоило горластому орку проорать несколько приказов, перемежаемых крепкими словечками, как из-за стены высунулась голова солдата, которая, глупо моргнув, тут же исчезла. Зато начал неторопливо спускаться лифт. Мы с товарищами неторопливо стали забираться внутрь, перелезая через высокие борта, когда солдат снова появился в нашем поле зрения:

– Господа, пожалуйста, побыстрее, я вас умоляю. Пока она снова не появилась.

– Кто должен появиться, демоны тебя сожри, – заорал орк, как раз помогавший Ханыге забраться на платформу.

– Не поминайте демонов, господин, пожалуйста, вы накличите ее, – еще более испуганно закричал солдат.

Мы поторопились, хотя так и не поняли, о ком он говорил. Я забирался последним. Стоило мне оказаться на платформе, как она резко рванула вверх, причем двигалась гораздо быстрее, чем спускалась. Признаться, рывок был настолько резким, что мы еле удержались на ногах, что не преминул нецензурно прокомментировать не боящийся после подземелий даже темных богов орк.

На стене нас уже встречали. Кажется, солдатам о предстоящей инспекции ничего не было известно, по крайней мере, нам пришлось долго и упорно доказывать свое право находиться здесь, показывать свои документы и предписания, которые чудом сохранились после всех передряг, в которых мы успели побывать. На лицах солдат мы заметили облегчение пополам со страхом, что не могло не насторожить.

В крепости постоянно находится около двух сотен солдат. Этого и раньше вполне хватало, чтобы контролировать три тысячи заключенных, а теперь, я полагаю, им совсем стало нечего делать. Так же по плану там расположены десять больших, двухэтажных бараков, каждый на пятьсот человек, казарма, мало чем отличающаяся от тех же бараков, хозяйственные постройки и отдельный дом для офицерского состава. Насколько мне известно, сейчас, как и всегда, весь здешний офицерский состав ограничивается одним комендантом, так что дом в полном его распоряжении.

Пока шеф разбирался с документами, я подозвал того солдата, который первым нас заметил.

– Скажи, уважаемый, – как можно доброжелательнее начал я, – почему ты нас торопил?

Солдат, похоже, напугался еще больше. Я не очень понял почему – то ли ему страшно было называть причину, то ли, узрев мою аристократическую физиономию, стал опасаться наказания за то, что чем-то не угодил такой важной персоне. Возможно, справедливы оба варианта. Солдат откашлялся, шумно сглотнул, а потом все-таки выдавил:

– Да, ваше благородие, я за вас же боялся. Демоница по пустыне бегает, жуткая, как Мара сама, людей убивает, и нет спасенья от нее совсем. Я сам-то не видел, но другие видели. Так-то она по шахтам все ползает…

Солдат осекся. Я проследил за его взглядом и понял, что его остановило. Какой-то капрал из встречающих внимательно смотрел прямо в глаза бедному солдату, и взгляд этот не обещал ничего хорошего. Да, неприятно. Конечно, про это загадочное существо я уже слышал от того старого мага, что мы встретили первым, да и Флинн по дороге к выходу дополнил его рассказ, но по легенде-то нам такие подробности неизвестны. Ясно, что капрал не хочет, чтобы мы с шефом узнали что-то лишнее. Значит, тоже замешан? Интересно, насколько вообще солдаты вовлечены в то, что здесь творится? Ясно пока только, что комендант в этом по уши.

Пока я наблюдал метаморфозы на лице несчастного солдата, к нам подошел тот самый капрал:

– Вы не слушайте его, ваше благородие, это выдумки все. От скуки народишко мается, вот и воображает сказки всякие. А ты, волчья сыть, – повернулся он к солдату, – если еще раз при их благородии рот свой поганый раззявишь, на всю жизнь в караул у офицерских квартир пойдешь. Оставшуюся. А теперь пшел вон!

Мне очень не понравилось, как он произнес это «оставшуюся», и, особенно то, как отреагировал на это солдат. Он, похоже, только колоссальным усилием воли удержался на ногах, настолько его потрясла эта угроза. Дрожащим голосом он пробормотал что-то вроде «такточнгспдинкапрал», развернулся и, спотыкаясь, побежал прочь. Судя по замысловатой траектории, он даже не особо видел, куда бежит. Я понадеялся, что он в таком состоянии не свалится со стены, а сам подошел к заканчивавшему разбираться с бумагами шефу.

Прежде чем идти общаться к коменданту, нам предложили отдохнуть с дороги и привести себя в порядок. Почему-то для этого нам выделили две четырехместных квартиры в одной из казарм, а не одну из комнат в доме коменданта, которая по идее полагается нам по статусу – все-таки мы не кто-нибудь, а инспекторы из столицы! Все тот же капрал объяснил это тем, что, дескать, как раз недавно господин капитан затеял ремонт в доме офицеров, который сейчас и проводится силами каторжан. Дескать, жить там сейчас совершенно невозможно, ремонтом не затронута только та часть, которую занимает непосредственно комендант. Мы вежливо покивали, хотя я почему-то ни на грош не поверил объяснениям капрала. Судя по задумчивому виду шефа и скептическому хмыканью гоблина, мои товарищи не поверили тоже.

Тем не менее, мы с большим удовольствием «свершили омовенье», как выразился все тот же Ханыга, а также переоделись в одежду, предоставленную нам расторопным капралом. Не знаю уж откуда, но у него нашлась гражданская одежда не только на мою достаточно стандартную фигуру, но и на шефа с Ханыгой. Хотя это я удивляюсь скорее по привычке, которая осталась со мной со времен жизни за границей. Здесь-то представители разных рас – не редкость, так что и удивляться, что нашлась подходящая одежда, нечего. Орк с гоблином, по крайней мере, не удивились.

Почти со всей старой одеждой я расстался без сожаления, оставил только свой пояс и куртку, с которыми мне не хотелось расставаться по вполне понятным причинам. Кому же захочется расставаться с их содержимым? А в предложенных нам вещах, конечно, не было никаких потайных карманов. Прятать в сумку оружие, которое может понадобиться в любой момент, было бы глупо. Впрочем, ни куртка, ни пояс не слишком пострадали за время нашего путешествия – они переживали передряги и пострашнее, причем без особого ущерба для своего внешнего вида. Хорошая работа. Эти вещи шили специально для меня лучшие портные нашего дольмена, задолго до того, как я стал изгоем в своем роду. И материал у них уникальный – ткань спрядена из паутины арахнов – огромных, полуразумных пауков, которых используют еще и в качестве вьючных животных, и для охраны, и которые водятся только в дольменах сидов. Подозреваю, что их и создал-то кто-нибудь из моих далеких предков – иначе, как объяснить, что нигде больше эти создания не встречаются?

Коменданта звали Элим, и он производил именно то впечатление, о котором говорил мэр Уррока. Напыщенная высокородная сволочь. Кабинет его был роскошен. Хозяин кабинета красовался в явно пошитом на заказ мундире, подчеркнуто безупречном. Он был чем-то похож на Флинна, возможно, легким проблеском безумия в глазах или спокойной уверенностью в движениях. Только Флинн был похож на волка, а комендант – на паука. Внимательного, терпеливого, убежденного, что добыча сама придет к нему в сети. Разумные боятся пауков именно из-за этой их спокойной уверенности. Сам я, как и любой, кто родился в дольмене, где полно гиганских пауков, такими фобиями не страдаю. Комендант вежливо поприветствовал нас обоих, но на стул кивнул мне. Стул в кабинете только один, так что шефу предстояло постоять. Думаю, комендант посчитал, что я – главный. В некоторых семействах эльфов принято считать, что представители светлорожденных, к которым относят и сидов, больше достойны высоких должностей, чем все остальные. В империи такие предрассудки не приветствуются, но, чтобы уничтожить их окончательно, потребуется много времени. Возможно, даже больше, чем потребовалось бы для того, чтобы просто искоренить старшие расы. Говорят, саму империю основал светлорожденный, но он никогда не выделял представителей своей расы, и вообще, приняв бразды правления, отказался называть себя эльфом. По традиции, каждый новый император, к какой бы расе он ни принадлежал, отрекается от своей расы, чтобы никому не было обидно и чтобы ни у кого не было незаслуженных преимуществ. И хотя мне трудно поверить, что ни одному из императоров не пришло в голову как-то укрепить позиции своих соплеменников, я слышал, что эта система работает вполне успешно.

Тем не менее, я постарался не злить шефа и не стал садиться. Шеф тоже. Я решил, что постараюсь молчать, предоставив выкручиваться шефу. Шеф представился сам и представил меня. Осознав свою ошибку, его высокоблагородие перестал обращать на меня внимание и, скрепя сердце, обратил свой взор на шефа. Думаю, ему было неприятно, что он вынужден отвечать на вопросы какого-то орка. Я мгновенно преисполнился отвращения к коменданту – мне слишком долго пришлось общаться как с соплеменниками, так и с представителями других рас, так что я прекрасно знал цену таким взглядам на жизнь. Пока я пытался справиться с собой, шеф начал расспрашивать господина Элима. Вопросы его не отличались хитроумием и заковыристостью, хотя я на собственном опыте знаю, что если уж шеф перестает притворяться валенком, ему трудно что-то противопоставить. Оно и понятно – нам сейчас никак нельзя было выводить коменданта на чистую воду, иначе мы вполне могли в ближайшее время вернуться в катакомбы, да к тому же в кандалах. А может, и просто исчезнуть. Однако и комендант не стремился отвечать на вопросы. Оправившись от изумления от такого странного состава комиссии, он стал отвечать многословно и очень подробно, но его ответы не несли в себе практически никакой полезной информации. На вопрос о поднявшейся заболеваемости солдат комендант ответил, что заболеваемость обычная, люди просто устали. Рассказ про сбежавшего стражника вообще никак не прокомментировал – стражник умер и похоронен, кого вы там нашли – я не знаю, но не могли ли судари из столичной стражи ошибиться? В общем, разговор ясности в ситуацию не привнес. Все его ответы были шиты белыми нитками, и комендант, похоже, был настолько уверен в себе, что даже не пытался придумать ложь поубедительнее. У меня создалось неприятное впечатление, что он даже не был бы против, чтобы его вывели на чистую воду прямо сейчас – тогда ему не придется тратить время на бесполезные увертки, а просто и без затей прикопать нас где-нибудь в шахтах и спокойно дожидаться следующих ревизоров. В конце концов, мы с шефом торопливо распрощались с его высокоблагородием. Думаю, задержись мы еще немного, кто-нибудь обязательно проговорился бы о чем-то из того, что мы знать не могли, тем самым здорово облегчив коменданту жизнь.

Выйдя из здания, мы оба с облегчением выдохнули.

– Демоны побери, стажер! – проворчал шеф. – У меня возникло ощущение, что это ко мне приехала инспекция, а не к нему! И это я изо всех сил скрываю толпу скелетов в шкафу! Давно я не чувствовал себя так глупо! Ты образованный, скажи, как такое может быть?

– Насчет того, что мы поменялись ролями, это да, очень заметно. Такое ощущение, что стоит нам выдать свою осведомленность, и нас мгновенно похоронят. Возможно, даже живьем. По-моему, это говорит о том, что господин Элим уже ничего не боится. Такое впечатление, что все, что хотел, он уже сделал, так что разоблачение не слишком нарушит его планы. А мы ведь, кроме того, что «что-то не так», на самом деле ничего не выяснили. Нас, вообще-то интересует четыре вопроса: что за порошок, которым устроили завал, зачем коменданту еще какой-то минерал, какого демона боятся заключенные и почему солдаты боятся коменданта? Возможно, вопросов на самом деле больше, а может статься, наоборот – ответив на один, мы ответим на все остальные. Тогда бы только не ошибиться с поиском ответов, чтобы цепочку не удлинять, – задумчиво пробормотал я.

Весь день мы с шефом слонялись по замку и пытались что-то выяснить. Ничего интересного узнать так и не удалось. Похоже, жители крепости и сами не очень понимали, что происходит вокруг. Вообще, солдаты явно находились в угнетенном расположении духа – то и дело вспыхивали ссоры, и офицеры с трудом их подавляли. Такое ощущение, что они и сами находились на грани истерики. А вечером мы ужинали в своих покоях и обсуждали увиденное за день, а также пытались выработать план действий. Комендант приглашал нас на ужин, но мы отказались, объяснив это тем, что слишком утомились в дороге. Насколько мне известно, господин Элим был не слишком доволен таким нашим решением. В целом, ни у меня, ни у шефа никаких дельных идей не было. Мы вяло обсуждали увиденное за день, но ничего полезного придумать не могли. Неожиданно подал голос Ханыга, который весь день крутился на кухне и в прачечной:

– А я дмаю, над следить ночью за кмендантом. Слдаты бъятся ночной стражиу йго пкоев. Сржанты как нказание даж использъют это. Я слышал, там крик какий-то, чары. И даж не всегда чсовых утром нходят. Ногда пропадают они. Я дмаю так: я незаметен, мне нд подобраться пближе, я тогда выясню и вам расскажу.

– А что, это, кстати, не дурацкая мысль, – воскликнул орк. Я молча вытаращил на него глаза:

– Ты чего, шеф, с ума сошел? Я, конечно, могу понять энтузиазм нашего проводника, но…

– Ты идиот, стажер? Никто и не говорит, что это и правда ОН должен туда лезть. А вот мы с тобой вполне могли бы. Надо только разработать план. Нет, ну ведь что-то же делать надо, и побыстрее. А то я здорово опасаюсь, что во время очередной встречи с комендантом, уже он начнет нас допрашивать, а нам даже и рассказать нечего будет!

Я задумался. В таком виде эта идея выглядит немного лучше. Все равно, конечно, не фонтан, но лучше, чем отправить туда Ханыгу. Хотя нет, Ханыге-то как раз поучаствовать все равно придется, раз уж вызвался. Тащить большого и шумного орка на тайную операцию глупо – он совсем не умеет двигаться бесшумно, да и вообще – слишком велик. Я даже представить себе боюсь шефа, пытающегося передвигаться на цыпочках. Об этом я ему и сообщил. В моей интерпретации план выглядел так: пока Ханыга отвлекает стражей, я незаметно проникаю в особняк коменданта, а уже там веду скрытное наблюдение. Каким образом – будет ясно на месте. В общем, план был далек от совершенства, но после не слишком ожесточенных споров принят всеми. Даже шеф смирился с тем, что ему в этом плане места нет – думаю, он и сам понимает, что скрытное наблюдение – явно не его специализация.