Текст книги "Будни имперской разведки"

Глава 2

Следующим пунктом в повестке дня было посещение императорского дворца. Для нас обычно у императора всегда находится время, но на этот раз пришлось подождать – ничего странного, посетители у нашего монарха случаются не так уж редко. Необычным было состояние секретаря. Он сидел как на иголках и явно с тревогой прислушивался к звукам, доносящимся из кабинета. Сколько знаю этого почтенного эльфа, он никогда не демонстрировал никаких эмоций – максимум, легкая ободряющая улыбка в первое мое посещение императора. Очень уж неуверенный у меня был вид. У эльфов не принято демонстрировать свои чувства, так что на этот раз явно происходило что-то из ряда вон выходящее. Я даже проникся сочувствием к этому симпатичному, немного чопорному господину. При всем моем предвзятом отношении к эльфам, этого старика я искренне уважаю. Шеф, кажется, тоже обратил внимание на взвинченное состояние госслужащего:

– Что с вами сегодня, Оттиль? Такое ощущение, что сиденье вашего стула неожиданно покрылось иглами! – как всегда, не слишком заботясь о такте, поинтересовался шеф.

– Ох, не обращайте внимания, господин Огрунхай. Семейные проблемы, никуда от них не деться, – грустно улыбнулся пожилой эльф. – Вот вы еще молодой, а посмотрим, как вы будете сохранять спокойствие, когда у ваших деток переходный возраст начнется.

– Что это вы, Оттиль, у вас же внуки уже! Какой переходный возраст?

– Да вот как раз у внучки он и есть, – еще печальнее улыбнулся эльф.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и из нее стремительно вылетела девушка. Хорошо, что в этот момент она смотрела на несчастного Оттиля – наши с коллегами дружно упертые в пол нижние челюсти могли сильно испортить имидж первого в столице сыскного агентства.

Девушка резко остановилась перед столом секретаря, прошипела: «Ну, дедушка, мы еще поговорим» – и, сверкнув на нас фиолетовыми глазами, выскочила из приемной. Челюсти наши, кстати, так и не вернулись на место.

– Эээ… – проблеял Ханыга, первым вспомнив, как нужно дышать. – Я, конечно, слышал о таком…

– Но ни в жисть бы не поверил! – закончил за него шеф.

– Это моя внучка, господа, – тяжело вздохнув, закончил Оттиль.

На фоне впечатлений, полученных в приемной, доклад императору прошел как-то незаметно. Он согласился с тем, что вдове плотника, с которой началось все это дело, нужно назначить пенсию, одобрил наши планы посетить Миграционную службу, обещал оплатить ремонт дома – он пострадал в процессе расследования дела государственной важности, и обещал рассмотреть нашу просьбу подыскать нам надежного секретаря. Глаза его при этом как-то странно блеснули, но мы в тот момент были слишком шокированы, чтобы обратить на это внимание.

– Я правильно понял, что эта барышня – не эльф? – задал я мучивший меня в течение всей аудиенции вопрос сразу, как только мы покинули стены дворца.

– Именно, лейтенант! – шеф был так взбудоражен, что неосторожно обратился ко мне по званию, которое, по идее, в целях конспирации называть не должен был. – Орчанка, ведь правда, зеленый?

– Похоже на то, начальник, – с готовностью отозвался Ханыга. – Все, как в описании: уши острые, кожа смуглая, но не зеленая, глаза фиолетовые, волосы черные, тип лица – степной. Скулы ярко выраженные, внешний край глаз удлинен, клыки верхние и нижние, слабо выраженные, сложение эльфийское. На руках вместо ногтей – когти, как у орков, и, похоже, способности и с той и с другой стороны. Вот уж не подумал бы, что у Оттиля сын…

– Так, коллеги, подождите! – я не выдержал. – Вы что, хотите сказать, что это не представительница расы, которой я не знаю, а… полукровка?

– Ага, – лаконично ответил шеф. – Что, не слышал, что такое бывает?

– Где бы я мог это слышать?! Но я думал, мы это, не скрещиваемся. Это же только говорится – расы, а на самом деле – разные виды!

– Из любого правила бывают исключения, лейтенант. Время от времени потомство все-таки появляется, сам же видел. Это была дочь орчанки и эльфа. Если бы наоборот – был бы сын, это правило. Кто бы мог подумать, что у Оттиля сын влюбился в орчанку! Да, старикану в свое время явно тяжело пришлось. Если бы не защита императора, из клана бы поперли, вместе с сыном и внучкой, понятно. Интересно, кто у нее мать? Не столичная точно, я бы знал.

– Духи камней, кто бы мог подумать… – Я ошарашенно встряхнул головой. В принципе, не удивительно, что я не знал о такой возможности. Там, где я раньше жил, даже само предположение о том, что представители разных видов могут полюбить друг друга, было бы кощунственным. Там это – табу. Здесь, судя по всему, тоже не слишком одобряется.

– То, что эльфы это не одобряют, я из вашего разговора понял. А как к этому относятся орки? – я все-таки не сдержался и полюбопытствовал. Шеф кашлянул и промолчал, а Ханыга ответил:

– А орки о таком даже говорить стесняются. Не то, чтобы совсем против, но о таких вещах предпочитают молчать. Если ребенок остается в семье орков, его просто воспитывают, как обычного орка.

– Ладно, хорош трепаться, – оборвал словоохотливого гоблина шеф, – разрешение на проведение ревизии у нас есть, пошли разбираться. А то уже закрытие скоро, а до завтра копия бумаги по инстанциям пройдет, кто-нибудь обязательно предупредит. И где тогда эффект внезапности? Всему-то вас учить надо!

Мы с Ханыгой не устыдились. Откровенно говоря, настроение у всех было не ахти. Тяжелая, бессонная ночь и вообще не способствует жизнерадостности, а уж такие сведения, какие мы получили от неожиданно свалившегося на нас пленного… мне лично неприятно было осознавать, что в империи стало так неспокойно. Сначала чуть не состоявшийся бунт эльфийских кланов, теперь вот возникает подозрение, что в таком серьезном государственном учреждении, как Миграционная служба, завелась гниль.

Я не так давно здесь живу, но уже привык воспринимать империю, как нечто незыблемое и надежное. А теперь выясняется, что эта незыблемость – иллюзия, и в любой момент она может исчезнуть. Кто-нибудь соблазнится властью, деньгами или еще чем-нибудь, и начнется смута, гражданская война, и удивительный мир, в существование которого даже поверить трудно, будет разрушен. И все станет так же, как везде – нищета, взаимная ненависть рас и сословий, кровь и, как результат, – деградация.

Моим коллегам кажется, пришли в голову похожие мысли – во всяком случае, я не знаю, из-за чего у них могут быть такие хмурые физиономии. Хотя, вероятно, им была неприятна необходимость провести часть жизни, хоть и небольшую, в изоляторе – по-настоящему непривлекательном приземистом сером здании с грубыми решетками на давно немытых окнах, сквозь которые виднелись серые, некрашеные занавески.

В Миграционной службе нас встретили неприветливо. Что и не удивительно – кому понравится внеплановая ревизия? Особенно если учесть, что проверяющие – парни с неясными полномочиями, показавшие какую-то нестандартную бумагу из имперской канцелярии, пускай и со всеми положенными печатями, да еще не имеющие никаких должностей. Полагаю, до сих пор тут такого не случалось. И вообще – работники выглядели вовсе не так браво, как тогда, когда мне приходилось, как иммигранту, находиться здесь. Пока нас вели по хорошо знакомым мне мрачным коридорам с плохо покрашенными и неровно оштукатуренными кирпичными стенами, шеф успел расспросить дежурного, как нынче обстоят дела в инспектируемом заведении. Выяснилось, что директора миграционной службы, Ричарда Лайвиса нет на месте – в последнее время он часто болеет, а его обязанности сейчас выполняет его заместитель и правая рука – Ингвар Стокс. Оба, как нетрудно догадаться, – люди. Вообще, в изоляторе служили по большей части представители этой расы – исторически так сложилось. Большинство иммигрантов принадлежат к этой расе, и многие не любят или просто боятся представителей других народов, так что во избежание лишних конфликтов на работу сюда стараются брать именно людей.

Кабинет директора не слишком изменился с тех пор, как я в последний раз его посещал. Некрашеный стол, единственный стул, занятый ныне заместителем директора, да серый от пыли старый ковер на полу – вот и вся обстановка. Сидящий на стуле человек разительно отличался от знакомого мне по моему пребыванию здесь Ричарда Лайвеса. Просто полная противоположность – низенький, полный, лысый, как коленка, с морщинками вокруг глаз и губами, растянутыми в широкую улыбку.

– Добрый день, милостивые государи! То есть надеюсь, это у вас он добрый, а у меня, как я вижу, не задался – ревизия. – И он весело рассмеялся, радуюсь своему остроумию. – Чем обязан визиту? Неужели кто-то из сотрудников нашего скромного учреждения попал под прицел недремлющего ока столичных сыщиков? Но почему тогда именно ревизия? Я теряюсь в догадках!

– Да мы и сами, того, теряемся, – включил дурака гоблин. – Ваши «выпускники» в самом деле засветились, мы обратились к императору с просьбой разрешить задать вам про них несколько вопросов, а вместо этого нам передали эту бумагу и просьбу заодно провести ревизию.

– Ах-ха! По-видимому, кому-то из умников в канцелярии представился случай сделать свою работу чужими руками! Вот это я понимаю, профессионализм! Что ж, господа, у нас все прозрачно, я готов показать любые бумаги.

Следющие несколько часов стали одними из самых скучных в моей жизни. Стенограммы допросов, подробные биографии поступивших за последние три месяца, отчеты психологов, магов и врачей, отзывы с мест работы в империи, куда иммигранта распределили по окончании проверки в миграционной службе… Все выглядело довольно правдоподобно. Ко времени закрытия мы не продвинулись ни на шаг.

– Я чувствую себя бесполезным куском конского навоза! – подытожил шеф первый день ревизии, и мы с Ханыгой молча с ним согласились. Кивнув друг другу, мы разошлись по домам – сегодня устраивать посиделки в конторе ни у кого не было ни сил, ни желания.

А по возвращении домой, меня ждал сюрприз – приглашение в резиденцию Сенней. Странное дело, я буквально по пальцам могу пересчитать те случаи, когда сюрприз для меня был приятным. И этот не стал еще одним исключением из правил. В последнее время я старался всячески избегать посещений резиденции моей приемной семьи и особенно встреч с ее главой – матерью Сенней. Никакой радости мне эти встречи в последнее время не приносят – я начинаю сожалеть о невозможном, просыпается глупая обида и прочие неприятные чувства, которые не делают чести мне и расстраивают несбывшуюся любовь. Однако если неофициальное приглашение проигнорировать можно (как я обычно и поступаю), то отказаться от официального без серьезной уважительной причины – некрасиво. Сегодня пришло именно официальное. Идти не хотелось страшно – работа как-то отвлекла меня от самокопания и мыслей о своей несчастной любви, а тут такое напоминание. К тому же тяжелый день давал о себе знать. Но я заставил себя встряхнуться и сходить в душ. Вот стоит он своих денег, это уже даже коллеги мои консервативные оценили. Чувствую, прибавится скоро у гномов полоумных клиентов. Долго расслабляться не пришлось, и, немного приведя себя в порядок, я направился в резиденцию. Очередной унылый официальный ужин, на котором я, как и прочие мои родственнички, привычно поведал матери Сенней о своих успехах в новой работе, умолчав, конечно, о том, о чем говорить пока не стоило, рассказал пару историй, которые могли бы кого-то позабавить, если бы все здесь не были такими чопорными и серьезными. Впрочем, мне вежливо поулыбались. Господа родственники стараются больше не демонстрировать мне своего презрения и неудовольствия от того, что я являюсь членом их замечательной семьи, но истинных чувств не скроешь. Впрочем, это относится только к старшим представителям. Младшим на меня наплевать, и они относятся ко мне так, как любой нормальный разумный относится к малознакомому дальнему родственнику. Это те, кто знает о моем существовании – клан у нас немаленький. Ну и им я отвечаю той же монетой, а вот патриархи меня сразу невзлюбили. Кроме матери Сенней. Она-то относится ко мне хорошо. За тем исключением, что использует.

Традиционно после ужина я был приглашен на прогулку по саду. Погода сегодня была пасмурная. В империи теплый климат, но и здесь зима и начало весны – не самое приятное время. Сад был мокр и уныл и представлялся мне большой хищной птицей, спрятавшей от непогоды клюв под крыло.

– Почему ты стал так редко навещать дом, Сарх? – поинтересовалась Тиле, когда мы остались одни.

– Не хочу лишний раз нервировать своим присутствием господ патриархов, – я пожал плечами. – А то ты сама не знаешь, почему я так редко стал посещать резиденцию.

– Сарх, мне бы хотелось поговорить откровенно. С тех пор, как мы вернулись из того путешествия, все поменялось, и мне кажется, нам есть что друг другу сказать.

– Я всегда стараюсь быть с вами откровенным, мать Сенней, – я не удержался и добавил во фразу упрек. Тысячи раз говорил себе, что она поступила так, как должна была.

– Да, я знаю. Беда в том, что я откровенной могу быть далеко не всегда. Ответственность за семью не позволяет. – Девушка печально посмотрела на меня, видимо, пытаясь определить, принял я извинения, или нет. Я, конечно, принял – что мне, скандал устраивать?

– Я понимаю это и восхищаюсь вашей силой духа.

– Сарх. Мне трудно об этом говорить, и, возможно, это не нужно, но во время нашего путешествия я сделала ошибку. Я позволила себе слабость, о которой долго еще буду жалеть. Эта слабость принесла мне много боли и, вероятно, ранила и тебя.

Девушка замолчала. Я был обескуражен – такого откровенного разговора я действительно не ожидал. И что на это ответить я так и не придумал – молча шел, с неудовольствием ощущая, как прилипают к ногам промокшие от травы штаны. Так и не дождавшись реакции, моя собеседница продолжила. Голос ее стал тверже:

– И хуже всего, что эту слабость видели посторонние. И эти посторонние не стали молчать.

Так вот к чему этот разговор. И при чем здесь я? Поводов я, кажется, не даю. Я так и ответил.

– Это уже не важно. Слухам много пищи не нужно. Они могут ходить долго, обрастая ненужными подробностями, различными версиями. Наша семья сейчас переживает не лучшие времена. И эльфы в целом после того, как чуть не запятнали себя предательством, потеряли доверие императора. Всем нужно как-то реабилитироваться. Некоторые стараются возвыситься за счет других и используют для этого любые возможности. – Так, кажется, я начинаю понимать. – Что ж, ведь мне ничто не мешает уйти из рода. Мы даже можем обставить это как-нибудь красиво: подлый сид не оправдал надежд, возлагавшихся на него, и теперь с позором изгнан…

Я даже почувствовал облегчение от этой мысли – пожалуй, было бы даже лучше порвать все связи с семьей эльфов – членство в ней пока не принесло мне ничего, кроме разочарований. Однако девушке подобное решение проблемы, похоже, не пришлось по вкусу.

– Увы, Сарх, это не только не решит проблемы, но может ее даже обострить. Поверь мне, я неплохо понимаю в интригах и уже рассматривала такую возможность. Нам это ничем не поможет. Для того чтобы прекратить инсинуации и заткнуть слишком болтливые рты, этого мало. У меня есть другое предложение. И боюсь, оно не понравится тебе, но я прошу его выслушать. Спасти положение может только брак. Если кто-то из нас, а лучше оба, обзаведется супругами, подозрения о том, что нас связывает нечто большее, чем отношения матриарха и ее отпрыска, хоть и не исчезнут, но потеряют свой смысл. Я не стала бы просить тебя об этом, но для меня сейчас нет подходящей кандидатуры на роль супруга. Я не упоминаю любовь – глава клана не имеет права руководствоваться чувствами при выборе спутника жизни. Но все сильные семьи сейчас дискредитировали себя, и сближаться с какой-то из них было бы ошибкой. А молодые семьи растеряны – с ними трудно найти общий язык. Однако найти супруга для рядового члена клана гораздо проще, чем для его главы. Я должна тебе признаться, что в течение последнего месяца я веду переговоры с одним из молодых родов о твоей свадьбе с их представительницей. Пока эти переговоры на начальной стадии, но все говорит о том, что они могут увенчаться успехом. Я не хочу, чтобы это стало для тебя сюрпризом, и поэтому решила сообщить об этом сейчас.

Моя собеседница наконец замолчала и остановилась, испытующе глядя на меня. Я испуганно замер. Испуганно, потому что никогда еще я не был так близок к тому, чтобы ударить женщину, не нападающую на меня с оружием. Я глубоко вздохнул и досчитал до десяти. Открыл рот и попытался что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни звука. Я заставил себя сделать еще несколько шагов – движения мои не похожи были на движения разумного существа. Я сам себя чувствовал марионеткой. Мать Сенней пришлось меня догонять, путаясь в намокшем платье – это было вопиющим нарушением этикета, но я не обратил на это внимания. Снова остановился и заставил себя глубоко вздохнуть.

– Это довольно неожиданная новость, мать Сенней. Я обескуражен. Пожалуй, мне следует вернуться домой и поискать причины, по которым я не должен сейчас объявить о своем уходе из клана и навсегда забыть эту гнусную страницу в своей биографии. – Ближе к концу объяснения мой голос перестал быть хриплым, зато стал напоминать змеиное шипение – сиды в момент сильного душевного волнения нередко начинают шипеть, как раскормленное до размеров коня пресмыкающееся. На мать Сенней это, похоже, не произвело впечатления.

– Я понимаю твое возмущение, Сарх, и не могу тебя винить. Но прежде, чем ты начнешь искать эти причины, вспомни о главной. Вспомни, при каких обстоятельствах ты был принят в семью. Если ты покинешь клан, обвинения в убийстве коменданта Элима вновь вступят в силу. По нашему закону ты будешь убийцей и должен будешь понести за это наказание. Тот факт, что ты совершил его, будучи на службе, что комендант был преступником, ничего не меняет. Думаю, кровная месть не нужна ни тебе, ни клану. Не стоит сейчас отвечать. Ты в ярости и можешь наговорить много такого, о чем мы потом будем жалеть. Ступай домой и подумай. У нас еще много времени, и ты можешь позволить себе долгие раздумья. В следующий раз мы встретимся не раньше чем через две дюжины дней, если ты, конечно, не захочешь навестить резиденцию Сенней раньше.

Я решил последовать мудрому совету – молча развернулся и подчеркнуто спокойным шагом вернулся в дом, попрощался и вышел из резиденции.

Идти домой больше не хотелось. Пойти в ближайший кабак и напиться? Это я уже проходил – помогает слабо, да и только лишние проблемы плодить. Нужно было как-то переварить эту историю, а чтобы это переварить, нужно нагрузить своими проблемами еще чьи-то плечи. Я постоял немного возле резиденции, а потом не спеша двинулся куда глаза глядят, сосредоточившись для начала на проблеме выбора, кого бы осчастливить своими бедами. Думать о самих бедах было слишком опасно для рассудка – я и так уже перестал быть уверен в его здравости.

Выбор на самом деле был не такой уж богатый. За то время, что я живу в империи, у меня появилось всего три существа, достаточно близких, чтобы я мог с ними это обсудить. Шеф, Ханыга и Свенсон. Но последнего сейчас лучше не беспокоить – вторую ночь подряд вытаскивать тролля из его не слишком уютного «семейного» гнездышка было бы свинством. Его спутница жизни, девушка-лич, гораздо лучше чувствует себя по ночам, а значит, их общение в основном по ночам и происходит. А поскольку любовь их так же горяча, как и раньше, тролль по-прежнему дорожит каждым мгновением, проведенным вместе. Где живет Ханыга, я до сих пор не знаю. Гоблины скрытны по натуре – им очень трудно пригласить кого-то постороннего в свое жилище. Это никак не зависит от глубины дружеского расположения, с которым относится к тебе представитель этого народа – если ты ну очень дорог гоблину, он тебя, конечно, позовет в гости. Если ты спасаешься от преследования и в противном случае неминуемо умрешь. В общем, такую ситуацию мне даже трудно представить.

И остается только шеф. Правда, я не уверен, что хочу услышать его мнение. Оно наверняка будет дельным, но выскажет он его в таких выражениях, что настроение у меня может еще больше испортиться. Начальник мой деликатностью не отличается. С другой стороны, почему только шеф? Ведь он теперь тоже не холостой орк! Я вспомнил, как мы с товарищами гуляли на оркской свадьбе. И особенно, как мы его сватали. Один из самых веселых моментов в моей жизни. Традиционная оркская свадьба – вещь стоящая, особенно если ее устраивают орки, уже не первое поколение живущие в городе и сами толком своих традиций не знающие. Все веселее, чем то, что обычно устраивают эльфы или хоть мои драгоценные бывшие родичи. Хотя, кажется, сами брачующиеся так не считали, они только спустя неделю после свадьбы смогли расслабиться и начать получать удовольствие от совместного проживания. Вообще я к свадебным церемониям раньше, да и сейчас тоже, всегда относился прохладно. Но тут уж было бы свинством не порадоваться за коллегу и друга. В том, что свадьба вообще состоялась, мы с Ханыгой видели и свою заслугу. Во-первых, мы давали стеснительному шефу советы, как вести себя с возлюбленной. Ну, а главное – если бы я не втравил товарищей в последнее приключение, нам бы не удалось раскрыть заговор эльфов против империи, остались бы служить в страже, и шеф продолжал бы комплексовать по поводу того, что он является подчиненным своей возлюбленной. Теперь же его самолюбие было удовлетворено. И то, что парадный мундир тайного стражника (которого, кстати, не существует в природе), с капитанскими нашивками, между прочим, шеф не может показать даже своей новоиспеченной жене, этому никак не мешает. На наших с Ханыгой мундирах, между прочим, нашивки тоже вполне приличные – лейтенантские. Так что карьерный рост у нас всех стремительный, жаль, похвастаться мы можем только друг перед другом.

Задумавшись, я сам не заметил, как забрел на окраину столицы. Земля здесь дешевая, поэтому преобладает два типа строений – огромные особняки, скорее, даже, маленькие замки довольно уродливого вида. Здесь живут состоятельные разумные, которым не хватает денег на такое же поместье, но поближе к центру столицы. Часто в таких местах живут целыми родами. Раньше так было принято – дети рождаются, вырастают, растят своих детей, те своих, и так далее, каждое новое поколение пристраивает к дому новый этаж или еще одно крыло… Эльфийские резиденции – как раз и есть пережиток тех времен, изначально они были рассчитаны на проживание всего клана. А теперь там постоянно живут только глава семьи и патриархи. Но большие семейные обеды посещать время от времени приходится каждому эльфу.

Я огляделся по сторонам и попытался сориентироваться. Неподалеку отсюда находится изолятор – портит окружающий пейзаж своим унылым видом. Вон окна светятся… Стоп. Почему светятся окна? Учреждение закрыто, все сотрудники должны проводить вечер дома. «Клиенты» заведения проживают в подземных этажах, те, кто их охраняет, – тоже. Подняться на верхние этажи нет возможности ни у тех, ни у других. Я решил, что мои проблемы подождут – тем более, уже поздно и заявиться в гости к шефу будет не слишком вежливо, так что не стоит ограничивать себя и можно не сдерживаться и удовлетворить свое любопытство.

Здание окружал несерьезный на вид, но на деле вполне внушительный забор, состоящий из редких металлических прутьев. Редких, но не настолько, чтобы между ними можно было пролезть. Даже будь здесь Ханыга, это ничем бы не помогло – он все-таки не настолько субтильный. Днем ворота открыты, но на ночь их, конечно, закрывают. Пришлось перелезать – не слишком приятное занятие – темно, мокро, прутья холодные и слишком тонкие, чтобы за них было удобно держаться, да и заборчик достаточно высокий – метра три в нем точно есть. Очень пригодилась бы кошка с веревкой, но в резиденцию Сенней я ее с собой почему-то не взял. Слава Дану, это все-таки не тюрьма, считается, что заключенные могут попытаться совершить побег, а вот помощникам снаружи взяться неоткуда, так что двор по ночам не охраняется. В противном случае, меня бы точно заметили – перебраться получилось, но некоторое время это заняло, да и совсем тихо не вышло. Я опасался, что меня все-таки заметят, но обошлось. Когда я обошел дом, окна на втором этаже по-прежнему светились. И вот тут я почувствовал себя полным идиотом. Как я без специальных приспособлений собираюсь попасть на второй этаж? Покричать и постучаться в дверь, чтобы впустили, и подняться по лестнице? Отличная идея, лучше не придумаешь. Новости по поводу собственной вероятной свадьбы негативно сказались на моих умственных способностях – чего я тут собрался подсматривать?

Ничего дельного я придумать так и не смог. Пришлось лезть обратно и ждать неподалеку от ворот, спрятавшись под каким-то не слишком опрятным кустом в надежде, что тот, кто там сейчас бодрствует, скоро закончит свои дела и уберется восвояси, а мне удастся, во-первых, узнать, кто это, а во-вторых, возможно, выяснить, что он там делал. Закончил он не скоро – пришлось подождать часа три, я чуть не уснул, лежа под этим кустом, несмотря на полное отсутствие комфорта.

Мое терпение было вознаграждено – господин Ингвар Стокс, который так сильно торопил нас, потому что у него рабочий день заканчивается, неторопливо запер за собой дверь здания и, позевывая, поплелся куда-то в темноту. В руках у него был стандартный чемоданчик, с подобным ходит, наверное, половина всех имперских чиновников. Я очень сомневаюсь, что в нем было что-то важное – если бы это было так, мы бы заметили, пока проверяли. На всякий случай я решил проследить за человеком. Жалко было тратить время, да и утомился я изрядно, но раз уж начал… В крайнем случае, просто разузнаю, где он живет. Хотя это выясняется гораздо проще – достаточно посмотреть в архиве имперской канцелярии, туда у нас доступ тоже есть.

Господин Ингвар Стокс, государственный чиновник не самого низкого ранга, проживал в доходном доме. Только крайняя нищета или крайняя скупость заставят разумного жить в подобном месте. Именно поэтому доходный дом – не самый популярный способ заработка в столице. Спроса нет. Я проследил, в каком окне зажжется свет, после того, как он зашел, и спокойно отправился домой – урвать хоть несколько часов, чтобы поспать. Я до сих пор считаю этот свой поступок одним из самых глупых в своей жизни. Ни усталость, ни нависшая надо мной перспектива женитьбы не должны были помешать мне задуматься – ведь очевидная же нелепость! Его свои же подчиненные перестали бы уважать, если бы узнали, что он живет в таком месте! Но тогда мне ничего такого в голову не пришло. Даже хуже – прийти-то пришло, но выводов я никаких не сделал.

Утром я здорово проспал, разбудил меня только посыльный, который передал сообщение, что вопрос с секретарем улажен и в ближайшее время в наше распоряжение поступит некая Игульфрид Рагнвер. Поэтому присоединился к коллегам только ближе к обеду. Сообщил новость, выслушал дежурные претензии шефа по поводу того, что бездельничаю, пока приличные люди трудятся в поте лица, и только тогда поинтересовался, куда делся господин Ингвар.

– Да кто ж его знает? Говорят, раньше не опаздывал. Видно, так перетрусил, что решил остаться дома, – пожал плечами Ханыга.

И вот тут до меня дошло. Я с размаху залепил себе пощечину и взвыл. Но не от боли, а от отчаяния.

– Идиот!!!

– Вот так и сходят с ума сиды… – поразился шеф. – Тебе помочь?

– Ты мне сейчас и без спроса поможешь, – мрачно констатировал я и рассказал о своих ночных приключениях.

– Так чего мы сидим? Срочно туда. Может, хоть свидетели какие. Нам бы только труп найти.

Но труп мы, конечно, не нашли. Ни трупа, ни следов не было и в помине. Даже крысодлак, которого я в срочном порядке притащил из дома, не смог ничего унюхать.

– Да уж, лейтенант. Раньше за тобой таких просчетов не водилось, – удивленно и раздосадованно констатировал шеф. – Что это на тебя нашло?

Я рассказал о разговоре, который состоялся у меня накануне в резиденции Сенней.

– Ладно, это тебя отчасти оправдывает. Но если бы мы до сих пор служили в страже, было бы тебе дисциплинарное взыскание.

Уже безо всякого энтузиазма мы вернулись в Миграционную службу и остаток дня провели в молчании, закопавшись в бумаги. Никаких зацепок, конечно, не нашли, и даже беседы с ожидающими решения иммигрантами никакой информации нам не принесли.

– Завтра возьмем выходной, – угрюмо буркнул шеф, когда мы вышли из дому. – Вот и будем отдыхать. Мы с Гриахайей ждем вас в гости, ближе к вечеру. Будет плов. Ханыга, можешь взять жену.

– Не могу, – смущенно покачал головой Ханыга. – Она гнездо вьет.

– Чего? Ты тоже спятил?

– Да нет, у нас все женщины гнезда вьют, когда ждут потомство. Это инстинкт такой.

Мы с шефом аж остановились от изумления. Так вот куда Ханыга тратил свои немалые заработки! На то, чтобы обзавестись потомством! Его мечта наконец-то сбылась. Хоть у кого-то все хорошо в личной жизни. Мы горячо поздравили гоблина и разошлись по домам.

– Давайте-давайте, лопайте! – приговаривал шеф, придвигая нам с Ханыгой тарелки, в очередной раз наполненные знаменитым оркским пловом. – Такого ни в каком кабаке не попробуешь.

Несмотря на то, что тарелки были наполнены уже в третий раз, отказать мы не могли и через силу вталкивали в себя ложку за ложкой. Не из уважения к шефу, конечно, просто настоящий оркский плов – это действительно безумно вкусно. Но, к сожалению, еще и очень сытно – сожрать весь казан целиком, да еще и стенки облизать, как бы того ни хотелось, было просто невозможно. А жаль. Мелкий гоблин уже здорово напоминал эдакий шарик с отростками, а я, в силу того, что могу похвастаться более высоким ростом, до такого совершенства еще не дошел, но упорно старался не отставать.

Настроение, даже с учетом последних неприятностей, было радужным – наблюдать за семейным счастьем орков было очень весело.

Сейчас я почти не жалею, что мы ввязались в разборки между эльфами – дело того стоило. Жаль что, окончание этой истории трудно назвать триумфальным и величественным.

Когда казан с пловом все-таки был опустошен, мы с Ханыгой переползли в гостиную. Лично я боролся с желанием лечь на пол и потребовать, чтобы меня кто-нибудь перекатывал, моя нынешняя форма это вполне позволяла. В гостиной нас уже ждали уютные кресла и столик, на котором приветливо дымились крошечные пиалы с чаем. По-видимому, шеф твердо вознамерился ознакомить нас со всеми традициями орков. Мы и не сопротивлялись.