Текст книги "Русская фантастика – 2018. Том 2 (сборник)"

– Садись! – кивнул доктор, отгоняя наваждение и решительно суя книжку назад в бардачок. – Мне как раз в Центр и надо.

* * *

Халюкин в полном прокурорском облачении сидел в своём кабинете за собственным рабочим столом. Напротив него расположилась толстая белокурая баба с пышной причёской и при густом макияже.

– Во сколько вы услышали это матерное слово, Жаннетта Петровна? – вдумчиво спрашивал Халюкин.

Баба немного подумала и стала рассказывать, активно жестикулируя:

– Начало пятого… Да-да, потому что незадолго перед этим четырёхчасовалый гудок на фабрике прогудел.

Очкарик склонился над протоколом, записывая.

– Знаете, товарищ прокурор, мне его рожа сразу не понравилась! Типичная уголовная харя: сросшиеся брови, подбородок такой тупой… и башка лысая! Я ещё подумала…

Хлопнула дверь кабинета. Дамочка прервалась, оглянулась и расплылась в широкой улыбке:

– Андрей Васильевич!.. Вы меня, конечно же, помните…

У Халюкина при виде Бутербродова волосы полезли на макушку.

– Идите отсюда, Жаннетта Петровна, – быстро сказал гинеколог. – Мне с зампрокурора надо поговорить!

– Вообще-то, я уже месяц как прокурор, – уточнил Халюкин.

Баба и доктор изумленно на него посмотрели.

– Ну да, пофиг, – смутился Антоха.

Мир дуален, или «зеркален». На каждое отражение есть своё зеркало, и если зеркало перестанет отражать, то исчезнет всё. Нахрен…

– Смените тон, Андрей Васильевич! – акудахтала бывшая пациентка. – Я, между прочим, даю ценные показания!

– Дадите их в другой раз, – нетерпеливо предложил врач.

– Я – важный свидетель обвинения! Эй, товарищ прокурор…

Халюкин медленно встал. Упёр кулаки в столешницу, и нежданно заорал:

– Вали отсюда, толстая шалашовка, быстро!

Дамочка подпрыгнула и ретировалась. Халюкин сел на стол и закурил. Спросил без предисловий:

– Ты почему здесь?

Жаннетта Петровна просунула негодующий нос в дверную щель:

– Я буду жаловаться вашему начальнику!

Халюкин невнятно рявкнул, нос исчез.

Бутербродов решительно закрыл дверь на защёлку, подошел к другу и сказал просто:

– Я был неправ, Антоха, каюсь! Выслушай меня, пожалуйста, внимательно! Мне очень нужна помощь!.. Всё началось на пикнике у Барина…

* * *

К синей иномарке, небрежно брошенной у здания прокуратуры, подъехала полицейская машинка. ДПС ГИБДД. Бравые сержантики окружили «Мерседес», достали блокнотики.

– Так и есть! – воскликнул один. – Те же номера, цвет, модель.

– Звоним в розыск? – спросил напарник. – Судя по ориентировке, помимо угона, на тачке висит ещё и убийство…

* * *

– …История, как сам понимаешь, не похожа на правду, – заметил Халюкин. Друзья сидели друг против друга. Между ними стояла пепельница, наполненная доверху окурками.

– Но я тебе верю. Ведь ты мой друг, – сказал очкарик и подал руку через стол. Крепкое рукопожатие прервал телефонный звонок.

– Халюкин… Сейчас буду, – очкарик положил трубку городского аппарата. Подмигнул доктору: – Жаннетта Петровна уже наябедничала.

– Она может, – усмехнулся и доктор.

– Короче, едь к Барину. Вот ключи от моего авто, – прокурор достал маленькую связку. – Я позвоню Артюхе, обрисую ситуацию, так что нежданным гостем не будешь. Сам подрулю через пару часиков.

– У меня с собой синяя иномарка, – возразил доктор. – Я её угнал у своего охранника… точней, бывшего охранника. Да и треклятая книга в машине.

– Хм, – самодовольно гмыкнул прокурор. – Лучше не светиться на этой тачке. Вполне вероятно, что она уже в розыске.

– Хорошо, – согласился Андрей, подумав. – Забери только шлюху в книжной обложке. – Он бросил другу связку ключей. – Тачка рядом с прокуратурой.

36. КРУГЛЫЙ СТОЛИК НА ТРОИХ

Трое верных друзей сидели за круглым столиком в гостиной усадьбы Барина и пили пунш. Посреди столешницы лежала подружка дьявола. Признаков жизни книжица в черной обложке не подавала. Что творилось у неё на уме, никто не знал.

– Она, правда, тебя соблазняет? Прямо как баба?! – удивлялся Барин, кивая на томик.

– Ну, типа того, – усмехнулся Андрей Васильевич. – Только вот при свидетелях трахать мою душу она стесняется, так что увидеть воочию наше соитие не получится.

Кошки смертны, значит все те, кто смертен – кошки. Все кошки полосаты. Конфуций смертен, значит он полосат. Не о том болтаете, ребятки…

– Итак, парни, – прокурор достал служебный блокнот. – Тихонова Агафья Васильевна. Пятидесятого года рождения, русская. Официально нигде не работала. Проживала по адресу: улица Набережная, дом четыре. Известна среди соседей, как гадалка и ясновидящая. Шесть месяцев назад она выехала в неизвестном направлении.

– Гадалка и ясновидящая – это одно и то же, – заявил Барин.

– А не пофиг?.. – заносчиво отбрил его очкарик.

– Пофиг! – остановил перепалку Бутербродов. – Ты лучше скажи, Антох, может, у Агафьи есть родственники? Она говорила тогда, что её бабушка Тарасия…

Прокурор сердито смотрел на бизнесмена. Тот усмехнулся и согласно кивнул.

– Пофиг, лады.

Барин подтянул к себе томик, провел пальцами по корешку.

– Слушай, Бу, а зачем тебе эта Агафья? Можно просто сжечь книжку, и дело с концом. Да хочешь, я и сам это сделаю?

Книжка мгновенно отрастила толстенькую ножку и со всей силы пнула Барина по пальцам. Бизнесмен взвыл и затряс кистью.

– Мля!..

Прокурор по инерции схватился за пистолет, однако никакой причины, заставившей друга орать от боли, не увидел. Книга ехидно смеялась про себя, лёжа на круглом столике в исходном состоянии.

– Очкарик, расслабься, – попросил доктор. – Эта сука ударила Барина, только и всего. А ведь могла и укусить.

Врач схватил книжицу и на вытянутых руках вынес её в другую комнату. Через минуту вернулся.

– Даже я не ожидал от сучки такой прыти, – повинился Андрей Васильевич. – Лежала и слушала… а потом выразила своё отношение к нашим планам.

Глаза верных друзей напоминали четыре здоровенных блюдца.

– То ли лыжи не едут… – процедил бизнесмен.

– Едут, едут, – встряхнулся прокурор. Он убрал пистолет, плеснул по бокалам. – По поводу бабушки Тарасии. Она умерла как раз полгода назад. Других родственников гадалка не имеет.

– Хреново, – погрустнел Бутербродов. – Значит, надо найти Агафью. Слушай, ну ты же прокурор: пробей, твою мать, по базе… Есть же система поиска, специальные методы…

– Мы найдём Агафью, – заверил прокурор. – Нужно немного времени.

– А его у меня нет, я конкретно на крючке, – подвёл черту врач. – И думаю, что я не первый… – Он на секунду задумался, потом воспрял и развернулся к Барину: – Кстати, друг. Тётка Агафья поразилась, услышав твою фамилию. Я думаю, к ней захаживал твой дед.

– Ты думаешь, он тоже…

– Да, я уверен, – кивнул Бутербродов. – Может, у деда сохранились записи? Типа, архивные бумаги?

– Я хрен ведаю, – размыслил Барин. – Вроде, ничего такого не находил. Вы знаете, парни, я считаю, что не надо изобретать сложности там, где их хватает и так. У меня тут есть замечательный древний камин, ровесник дома, между прочим. Ведьмы в средние века тоже сопротивлялись, идя на костер, но любая магия бессильна против огня… доказано опытным путем!

– Всё-таки настаиваешь, что надо сжечь книжку? – уточнил прокурор.

– Мне кажется, ничего не выйдет, – меланхолично вздохнул доктор. – Тётка Агафья говорила, что только знающий в магии человек может убить дьявольскую невесту.

– Но попробовать стоит? – не отставал бизнесмен, проявляя решительность, присущую успешному предпринимателю. – Если сучка будет драться, то свяжем или осеним святым крестом!

– Боюсь, как бы не было хуже, – сопротивлялся Бутербродов.

Обрати свой страх в веру. Если с верой не получается, то хотя бы вспомни всё то дерьмо, что пережил, авось поможет. Прокурор внушительно сказал:

– Денег и бизнеса, Андрюх, у тебя нет, красавица-жена ушла к другому мужику. Это если не брать во внимание африканскую тюрьму, где тебя чуть не съели. Причем, буквально…

– На нечистую силу мораторий на смертную казнь не распространяется, – заметил Барин. – Состав преступления налицо, жертва есть, прокурор в наличии. А адвокат всё видит, думаю… – он поднял глаза к потолку (читай, к небесам).

– Формальности соблюдены, – согласно кивнул Бутербродов. – Кто выступит палачом книги?

Два верных друга посмотрели на бизнесмена.

– Кто предложил, тот и… танцует девушку.

37. ТРАГЕДИЯ ПОЛИГЛОТА

В это самое время в далёкой африканской стране наш знакомый проводник, тёзка великого политика, подал продавцу на рынке местные деньги, то ли коричневые, то ли зелёные.

– Сдачу оставь деткам, – сказал он великодушно, подхватил пакет с покупками и потопал прочь.

Но на пути его возникли двое белых людей в строгих деловых костюмах.

– Пройдёмте с нами, сэр, – непререкаемым тоном заявил один по-английски.

– Wha-aa-t?! – возмутился Уинстон. – Hell!..

– Сэр, вы обвиняетесь в сбыте фальшивых денег, – просветил второй белый. – Мы из Интерпола. Не сопротивляйтесь, будет только хуже.

Спустя три дня, заросший колючей щетиной африканец сидел в железной клетке в зале суда. Рядом находился неизменный адвокат в сером костюме.

– …помог бежать русскому арестанту, – монотонно бубнила «фригидная уродина», а по совместительству судья-негритянка. – По совокупности преступлений, я приговариваю Уинстона Льюиса Джонса к двадцати годам лишения свободы, без права досрочного освобождения. Приговор понятен, мистер?

Свобода – это самая великая ценность, которую подарил нам Господь Бог. И расплачиваться ею за грехи грустно, но особенно обидно, если грехи чужие.

– Ваша честь! – закричал бедный полиглот. – Я ни в чём не виноват! Это всё русский! Он дал мне эти доллары! А про его побег я сам узнал из газет!

– Приговор понятен, – утвердительно кивнула судья. – Он может быть обжалован в установленный законом срок. Процесс окончен, – негритоска стукнула молотком.

Полиглот был не способен падать в обморок в принципе, поэтому и не упал.

– Мужайтесь, Уинстон, – сказал с неподдельным сочувствием адвокат.

– Вы не знаете, мистер Смит, куда меня собираются отправить? – удручённо спросил осужденный.

– Наверняка в тюрьму номер шесть. Известна больше под названием «Людоедка». Зря вы связались с сумасшедшим русским! Мне искренне жаль!

38. ОТЪЕЗД БАРИНА-МЛ. В АД

Синяя легковая машинка подрулила к коттеджу на двух хозяев. Свет ярких фар резал мрак, как острый нож талое масло. Коттедж стоял целиком во тьме.

– До завтра, Бу, – сказал Антон, протягивая руку.

– Счастливо, очкарик!

Доктор с размаха шлепнул по ладони и пошел к родному дому, где не был два года.

Машинка отъехала. Мутноватый лунный свет змеился по земле, оставляя неяркие блики на всём, что находил.

Бутербродов нашарил под козырьком крыши ключ и ступил на веранду. Рука потянулась к выключателю, вспыхнула лампочка, и тотчас нечто мягкое и пушистое с громким воплем бросилось на грудь доктора.

– Ёх!

Андрей Васильевич от неожиданности выгнулся, схватил «нечто» и принялся отдирать от себя и через пару секунд сбросил кричащий мохнатый комок на пол.

– Фу! – доктор открыл глаза, которые от испуга закрыл, и разглядел на сыром полу здоровенного дымчатого кота с большим пушистым хвостом!

– Мяу! – нетерпеливо сказал котяра.

– Кысенька, это ты?! – Лицо врача расплылось в умильной улыбке. Он быстренько подхватил кота и прижал к себе. – Мой маленький!

Взгляд упал на кучу соломы и тряпок в углу.

– Ты здесь живёшь? Ах ты, бедный! Пойдём-ка домой.

– Мур-р-р! – нежился котяра в сильных руках, вдыхая родной запах.

Бутербродов включил свет в кухне и гостиной и присел на диван, лаская кота.

– Будем спать, Кыся? Сегодня сумасшедший день… Ты извини, но «похомячить» ничего нет. Завтра куплю еды. Хорошо?

* * *

Мобильный аппарат разрывался от звонка. Было девять часов утра. Сонный доктор, бормоча междометия, нашел телефон в ворохе одежды на полу, поднес к уху.

– Аллё!.. Что?!

– Барин пропал, – рассказывал прокурор. Он находился в служебном кабинете, при полном исполнении. – Утром Ириша проснулась, а его нет.

Если некто исчез в одном месте, он обязательно появится в другом. Закон сохранения человека.

– Наверняка он вышел по нашим делам, – предположил Бутербродов, непроизвольно зевая. – Наверное, выискал что-то в Интернете.

Прокуроры верят в закон истребления человека, а законы сохранения им чужды.

– Его вещи, обувь, телефон, деньги остались дома. Не ушёл же Барин раздетый и разутый!

Доктор сел на кровати, откинув одеяло. Твоё спросонье зачастую ведет себя, как идиот, выставляя идиотом тебя самого. Андрей Васильевич глубоко выдохнул. Ну, что же, здравствуй, неприглядная реальность. Спросил кротко:

– Антох, ты думаешь, что Барин уже на пути в ад?..

– Всё может быть! – подтвердил очкарик, косясь на Иришу. Жена бизнесмена стояла у окна кабинета и курила в фортку.

– Ты исполняй свой план, а я пока смотаюсь к Артюхе домой. Потом у меня совещание. Вечерком встретимся «У Татарина».

– Окей, до встречи.

Два верных друга отключили связь. Из-под одеяла вылез Кыся, с наслаждением расправил члены, широко зевнул.

– Мяу-у-у…

– Ненавижу опасную мистику. Быть может, кто-нибудь когда-нибудь изобретёт безопасную?.. – в раздражении пробормотал Андрей Васильевич, нисколько не рисуясь.

39. ОБРЫВКИ

«У Татарина» традиционно было многолюдно. За угловым столиком жарко шептались двое верных друзей. На столике соседсвовали графинчик с водкой и салат, кофейная чашка и булочка.

– Был у Барина в усадьбе. Он испарился. Ничего и никого, – вымолвил Халюкин и плеснул себе в рюмку.

– Книгу не видел?

Бутербродова явно перетряхнуло при вопросе. Кто, если не главная жертва, наиболее остро чувствует ситуацию. Жертва мистической хреновины, так особенно.

– Нет. В камине, где мы её сожгли, полно золы, – прокурор беззаботно глотнул водки и тут же вновь наполнил рюмку. – Быть может, выпьешь?

– Нет же, Антох, сейчас надо иметь ясные мозги.

– Ну, а мне алкоголь помогает в концентрации, не путать с контрацепцией, – очкарик коротко хохотнул. Тут же замолк: – Прости.

Любой оптимист априори лекарство для окружающих, а дружеский смех – это терапия, успокаивающая расшатанные нервы. Андрей Васильевич испил кофейку и скушал булочку. Сказал самодовольно:

– Я разыскал тётку Агафью!

– Молодец! – поощрил прокурор. – Расскажешь, как?

– Воспользовался своими старыми докторскими связями, – усмехнулся Бутербродов.

– Связи половые? – уточнил очкарик.

– По Агафье не так всё просто, – остудил пыл гинеколог.

– А что такое? – встревожилась прокурорская чуйка. – Надеюсь, тётка не умерла?

– Не умерла, – подтвердил друг. – Она в дурдоме.

– Какого хрена?! – удивился Халюкин.

– Хороший вопрос. Завтра навестим и узнаем.

40. ТРУП – ИНОГДА ГРУСТНО

По телевизору шёл культовый фильм «Театр мистера Фэйса». Андрей Васильевич не особо смотрел, ухо ловило фон. Доктор сидел в креслице и размышлял. Время не такси, попросить ехать быстрее не получится. Надо было переждать ночь.

– Андрюха! – вдруг услышал врач гнусавый голос.

– Что? – очнулся от раздумий Бутербродов, поднял голову и увидел на экране телевизора зеленые огоньки глаз под капюшоном плаща.

– Не смей делать ей больно! – сказал демон и размашисто бросил книгу.

– Аха-ха! – книжка, хохоча, перелетела сквозь экран и упала на колени избранного.

– Девочка выбрала тебя, пользуйся её силой! – вещал демон. Он вытянул из телевизора руку, на ладони лежали два человеческих глаза. Пальцы нечисти сжались в кулак, раздался хруст плоти, и на ковер перед доктором излились кроваво-белые ошмётки – всё, что осталось от когда-то зрячих глаз.

Бутербродов заворожено наблюдал, иного выбора ситуация ему не предоставила.

– Давай, Андрюх, не обижай её! – напутствовал демон и исчез. По экрану поплыла белая рябь.

Из глубокого охренения доктора вывел телефонный звонок. Андрей Васильевич с усилием встал, уронив книгу на пол, сдернул трубку со стола, поднес к уху. Немного послушал и ответил:

– Жду.

Сойти с ума легко, а вот вернуться назад – настоящая удача. Бутербродов хотел над этим поразмыслить, но взгляд упал на книгу. Шлюшка ёрзала по полу, пытаясь встать без помощи ручек.

– Кхех, – одна книжная рука отросла, но со второй возникли «технические проблемы»: магия давала сбой. Поджог, видимо, бесследно не прошёл.

– Бедненькая, – пожалел доктор и нагнулся к полу, чтобы помочь любимой, но взгляд наткнулся на остатки глаз. Это остановило его и заставило сбежать из квартиры на улицу. Туда вскоре подъехала полицейская машинка.

* * *

– Товарищ прокурор, опергруппа прибыла, – доложил молодой сержантик, возникая на пороге спальни.

Очкарик курил у окна. Он ответил, не оборачиваясь:

– Пусть минуту погодят. Там с ними приехал штатский, позови его, Козлов.

Быстрым шагом в комнату, оттолкнув сержанта, вошёл Бутербродов.

– Ну?! – спросил он страстно.

Прокурор подождал, пока Козлов выйдет, и объяснил:

– Ириша ложилась спать. Откинула одеяло, а там…

Очкарик поднял покрывало с супружеской кровати. На подушке, зияя пустыми глазницами, лежала голова Барина.

Все люди умирают. Но смерть в тридцать пять лет – это всё-таки кощунство.

– Глаза Барина… вернее, их ошмётки, валяются у меня дома на полу, – философски усмехнулся Андрей Васильевич. – Это работа демона, сутенера книги.

– Понятно…

– Демон мне свою шлюху опять всучил. Мол, пользуй её, не то пожалеешь, – продолжил грустно Бутербродов. – Чуть-чуть мы её покалечили огнём, но не более.

Энергия никогда и никуда не исчезает, она не может быть создана или уничтожена. Энергия вечна и вездесуща. Зато её можно распихать по разным углам, чтобы не мешала жить. Ну или, наоборот, помогала в персональном бытие. Например, тёмной энергетике самое место в аду.

– Бу! Надо поскорее изничтожить преступную парочку! – зло выпалил Халюкин.

Угу, арестовать и в преисподнюю, дать пожизненный срок. Прежде осудить народным судом и вынести вердикт. Только вот в «судебной тройке» недостача, председатель намедни убит.

– Где Ириша? – апатично спросил доктор.

– Спит в комнате для гостей. Я заставил её выпить коньяк с феназепамом.

41. ТЫ БЫ ВИДЕЛ СВОЮ РОЖУ!

…Книжка, обольстительно шурша листочками, прыгнула доктору на шею. Обвила её толстенькими ручками и нежно зашептала в ушко:

– Андрюшенька! Ты иди и вынь сердечко Антохи Халюкина, сразу же свари плоть с солью и перцем. Поднеси блюдо моему папе, который является Хранителем меня… Папа блюдо отведает и отблагодарит: вернёт тебе неразменный рубль. Исполни обряд на возвращение утраченного…

Доктор почувствовал, как по лицу гуляют сладкие губки, улыбнулся в неге, медленно открыл глаза, и… вдруг проснулся.

С сожалением потряс грешной головой, осмотрелся. Так и есть: он спит одетым в кабинете Барина, на диванчике. За окном светает.

В комнату быстро вошел Халюкин, спросил без предисловий:

– Ну, выдвигаемся?

– Куда?

– К тётке Агафье.

Халюкин открыл форточку. Беззаботно прикурил.

Бутербродов поднялся с постели, неловко, бочком приблизился к очкарику.

– Антох, дай-ка на минутку пистолет, – попросил он ласково. – Мне очень надо. Хочу сравнить со своим револьвером.

– Не вопрос, – согласился Халюкин и сунул руку в карман, но вдруг задумался.

Из кармана вместо оружия он вытащил кулак и с разворота ударил Андрюху в лицо. Тот покачнулся, но удержался на ногах. Потрогал скулу. Нехороший блеск из глаз исчез.

– Спасибо, очкарик! – искренне сказал доктор.

– Ты бы видел свою рожу, – ухмыльнулся Халюкин. – Давай, за работу!

42. ПОКОЙНИЦЫ

По коридору психиатрички неспешно двигалась широкоплечая медсестра. За ней, пялясь на чрезмерно объемную задницу, вышагивали двое верных друзей. Коридорчик был хмур и обшарпан, вдоль него располагались двери палат камерного типа.

– Двадцать пятый номер, – провозгласила сестра, встала против одной из камер, глянула в глазок и повернула ключ в замке.

– Спасибо, фея, – поблагодарили мужчины. – Оставьте нас одних, пожалуйста.

– Я не фея, – ответила медсестра, поводя дюжим плечиком. – Но наедине вас оставлю. Палату после можно не закрывать, пациентка не буйная. – Она потопала назад, добавив на ходу: – Кажется, Тихонова ещё спит.

Друзья выждали, пока стихнет звук сестричкиных подошв. Не сговариваясь, перекрестились. Прокурор хотел было достать пистолет, но постеснялся доктора. Поэтому в палату вошли, как есть. На кровати лежало тело, накрытое до макушки одеялом.

– Чувствуешь? – повел носом Бутербродов.

– Сера? – принюхался и Халюкин.

Запах – визитная карточка женщины, а визиткой демонов является сера. Друзья понимающе переглянулись. Затем прокурор решительно отдёрнул одеяло. На подушке лежала женская голова без глаз.

– Она?

– Да, её родинка…

Бутербродов почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Повернувшись, он увидел девочку лет пятнадцати, одетую в синий больничный халатик. Распущенные волосы до плеч, глаза со странной поволокой, бледный цвет лица.

– Отойдём, Андрей? – мелодично спросила пришелица.

Жизнь – это не те дни, которые прошли, а те, которые запомнились, и этот день друзьям точно не забыть!.. Доктор вопросительно глянул на прокурора. Тот мельком осмотрел гостью и энергично кивнул: – Андрюх, иди! Я покамест здесь порою, по-своему, по-сыскарски.

Каждому своё. Кому-то общаться с мистикой, а кому-то с трупной массой. Кто на что учился, можно и так сказать. Бутербродов проследовал за синим халатиком в коридор.

– Возьми, – девочка достала из карманчика аккуратно сложенную бумагу. – Она просила передать.

– Кто? – уточнил доктор.

– Покойница, – пояснила девочка и кивнула на тёткину палату.

Кто бы сомневался. Бутербродов взял записку, раздумывая, повертел в пальцах.

– Агафья сказала, что когда-нибудь ты придёшь, – девочка приблизилась вплотную, положила холодные ручки на его плечи, заглянула в докторские глаза снизу вверх.

Некрофилия и педофилия – совсем разные вещи, но понял это доктор только сейчас. В висках застучали молотками адские сущности, а ангелы засевали райскими цветами сознание. В сердце мандраж, а по телу страх.

– Не верь ему сразу, – шепнула юная вестница на ушко.

– Кому? – законно удивился доктор и вдруг осознал, что никого рядом нет.

Врач тупо стоял и соображал, то ли у него открылась чакра, то ли обычный геморрой… Наконец, понял, что ладонь сжимает записку с того света. Так-так-так, уже хорошо. Дальше: кажется, где-то рядом должен находиться верный друг очкарик…

– Доброе утро, Андрей Васильевич, – прозвучал сзади приятный женский голос.

Когда мистические переживания случаются раз за разом, мистика понемногу превращается в обыденность. Самым паскудным бывает первый раз, а дальше привыкаешь, и даже начинаешь раздражаться. Бутербродов запихал записочку в карман и с гневной пеной на устах повернулся к «голосу за спиной».

– Вы приехали с женой или она осталась в Санкт-Петербурге? – тут же последовал следующий вопрос.

Спрашивала молодая женщина в белом медицинском халатике. Невероятно синие глаза, стильная стрижка и налитые грудки без лифчика.

– Юлька! – радостно вскричал доктор, рассмотрев. – Чёрт подери, какая же ты красавица!..

По старой памяти обниматься и целоваться не стали. Чинно переминались на расстоянии. Ностальгия трепетно вздыхала, но нарушать каноны взаимоотношений не решалась.

– Работаешь здесь? – не нашел ничего умнее спросить доктор.

– Да, младшим ординатором. Вы не ответили на мой вопрос.

– Характер остался тот же, – искренне рассмеялся гинеколог. – Юль, дело в том, что я не женат… и никогда не был женат.

Когда ты слышишь парадоксальную информацию, то либо изображаешь эмоцию охреневания, либо согласно киваешь с видом: «Ха, да это и так все давно знают!»

Пока Юлька раздумывала, какую масочку лучше надеть, в дверях палаты проявился Халюкин и сказал возбужденно:

– Андрюх, иди-ка сюда!

Бутербродов неловко улыбнулся бывшей соседке:

– Ну… вот так вот, – и отошёл в палату.

Мы не проигрываем жизнь, просто другие у нас её выигрывают. Запах смерти потихоньку вытеснял запах серы. Иная обстановка в палате не изменилась.

– Смотри, – прокурор взял с тумбочки геометрическую фигуру.

Металл, белый, по форме круг, диаметр десять сантиметров. По периметру, с внутренней и внешней сторон круга напаяны конусы.

– Нашёл у Агафьи под подушкой, – пояснил Халюкин и передал штуку другу. – Есть мысли?

– Напоминает строгий ошейник, – протянул Бутербродов. – Полагаю, что дьявольский пёс под него уже где-то рядом…

Мистика не любит, чтобы её изучали. Мистика любит, когда ею пользуются. Прокурор веско подытожил:

– Я вызвал полицию, убийство есть убийство. Ошейник убери подальше от чужих глаз, на досуге раз-глядим.

Послышался грохот падающего тела. Верные друзья в недоумении обернулись. На полу лежала Юлька. Вероятно, изуродованная голова тётки заставила неокрепшее сознание устраниться от таких ужасов.

– Что с ней, Андрюх?

– Похоже, обморок. Нужно её отсюда унести.

43. ЭПИЧНАЯ ПОДСТАВА

На территорию частной клиники под Петербургом нагло вторгся «Мерседес». За ним неспешно ввалился микроавтобус с тонированными стеклами.

Машинки примостились рядом с чёрным лимузином, брошенным у парадных дверей головного особнячка. Из салона «Мерса» вылез крепкий мужик с генеральскими погонами, следом двое в штатском. Из автобуса традиционно выскочили бравые парни с боевыми автоматами и мешками на головах, маски-шоу.

– Эй, в чём дело? – выкрикнул, сбегая по ступенькам доктор в белом халатике и в круглых диоптральных очёчках. Следом еле поспевали двое местных охранников с рациями и пистолетиками. Полиция лишь самодовольно усмехнулась.

– Это частная территория и я её владелец! – грозно обратился очкарик к генералу. – Представьтесь-ка, дорогой!

Бывают люди, у которых по жизни проблемы с подчинением. Скольких таких самодовольных мымриков генерал повидал на своём долгом ментовском веку! Вначале они надменно вопрошают, а после униженно умоляют.

– Как понимаю, вы Терпилов Алексей Алексеевич?

– Ну, и что дальше? – высокомерно уточнил очкарик.

– Я генерал Вахромеев, начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области.

– У меня всё в порядке! – с пафосом заверил Терпилов. – Я плачу налоги и занимаюсь меценатством. Наверное, ваш визит – это какая-то ошибка, и, наверное, вы не знаете, кто у меня друзья…

Сильный не тот, кто может положить на лопатки одним взглядом, а тот, кто одной улыбкой способен поднять с колен. Ну, или опустить на колени, какая, к хрену, разница… Вахромеев широко улыбнулся. Не удержался и даже подмигнул. Лицо очкарика сложилось в обиженную мозаику.

– В чём меня обвиняют? – возмутился он, правда, уже не так уверенно.

– Как раз в неуплате налогов. Вот постановление на проведение обыска, – пояснил генерал и подал решение. – Прошу ознакомиться.

Сук, которому суждено быть обрубленным – рано или поздно… Мымрик взял бумагу и стал её внимательно изучать.

– Ваши счета арестованы, а заключать вас под стражу до суда, или нет, я решу, исходя из результатов обыска. Санкция на арест подписана областным судьёй.

Генерал кивнул, и ОМОН по главе со следователями заструился по крылечку.

– Позвольте мне позвонить губернатору? – подобострастно попросил доктор.

– Да не вопрос. Только именно губернатор санкционировала проверку вашей деятельности.

Терпилов жалостливо искривил лицо, глазки под очёчками захлопали слёзно.

44. ОЧЕВИДНОЕ И НЕВЕРОЯТНОЕ

– Она умерла от болевого шока, не выдержало сердце, – скороговоркой выпалил лысый судмедэксперт. – Глаза не проткнуты, а аккуратно вынуты. Похоже на ритуал. С вашим знакомым Барином произошло то же самое, но ему предварительно вырвали сердце. Боюсь, у нас начало серии.

Двое верных друзей рассеянно слушали, стоя в коридорчике и покуривая. В палате работала опергруппа.

– Спасибо, Иваныч, – вяло ответил Халюкин.

Двое санитаров вытащили носилки с трупом, накрытым простынёй, и понесли по коридору.

– Вскрытие меня дополнит, – сказал медик и последовал за процессией, на ходу стягивая резиновые перчатки.

Очевидное и невероятное часто ходят парой. Даже и добавить нечего. Впрочем, судмедэксперт всё же решил сказать ещё пару слов и вернулся.

– Антон Петрович, тут я вспомнил. Полгода назад убили столетнюю старуху в третьем районе. Точно таким же способом.

– Ну-ну?!

– Имечко у неё такое интересное, – наморщил лоб эксперт. – Та… Та…

– Тарасия! – в унисон вскричали друзья.

* * *

Спустя полчаса двое верных друзей находились в Административном корпусе психиатрички. Антоха пошел искать заведующую, а Андрюха заметил Юльку, только что вышедшую из ординаторской.

– Как ты, Юль? – спросил он.

Бутербродов впервые видел соседку такой потерянной.

– Нормально, в целом и общем… Лёгкий обморок не причинил мне вреда… – вымолвила ординаторша сомнамбулически и приложила ручку ко лбу.

– Кто же её так, Андрей Васильевич?

– А, один старый сукин сын, – как можно небрежней ответил доктор. Делиться мистикой с психиатром можно лишь если психиатр – это ты сам.

– Один из наших пациентов, да?!

– Нет, – не смог солгать доктор. – Хотя, в психушке ему самое место.

Смерть – это лучший способ решения проблем. Как для покойников, так и для их убийц. Однако, подобный эгоизм выходит боком всему остальному человечеству. Юлька всхлипнула.

– Жалко чрезвычайно. Такая тихая пациентка… была. А иногда мне казалось, что она абсолютно здорова.

Если время отмотать назад, то опыт превратится в ошибку. Иными словами, прежде чем подстричь ногти, почешите спинку…

– Ты давно здесь работаешь? – осторожно спросил Андрей.

– Второй месяц.

* * *

– Ирина Юрьевна, расскажите, как тётка… то есть, Тихонова попала к вам? – выспрашивал Халюкин у заведующей больнички.

Худая дама в очках привыкла смотреть на психов, как на говно. По привычке она так же смотрела и на всех остальных людей. Прокурор же, как известно, не человек, поэтому заведующая делала отчаянные попытки быть любезной. Получалось плохо, но и на том спасибо.

– Агафью привезли на «Скорой» около полугода назад, – монотонно сказала заведующая. – Параноидальная шизофрения, ярко выраженный психоз, депрессивность.

– Видела «зелёных человечков»? – предположил Халюкин.

Психиатр пожевала сухими губками, скользя по прокурору вдумчивым взором. Произнесла без эмоций и знаков препинания:

– Привет, я Смерть. Ну и что? Ну и всё.

Мозг Халюкина завис в старом добром охренении. Прокуроры всё-таки люди, со всеми человеческими вытекающими. Если не назло, то вопреки.

– Не смешно, – сама с собой согласилась заведующая.

Она встала, подошла к шкафу и достала папку. Вернулась за стол, открыла скоросшиватель, полистала.

– Вот заявление соседей, – передвинула «Дело» прокурору.

Всегда надо уметь делать правильный ситуационный выбор. Что-то вычеркнуть, а что-то подчеркнуть. Халюкин проглотил матерные слова и ознакомился с бумагой.

– Так-так-так… Ага… Соседи пишут, что Агафье везде мерещатся демоны… чуть не подожгла прохожего старика… неадекватность появилась после убийства бабушки Тарасии.