Текст книги "Искушение чародея (сборник)"

Часть третья
Папа навсегда!

Олег Пелипейченко. Тайна очередной планеты

Хоть бога и нет, я остаюсь его представителем на Луне.

Кир Булычев. Белое платье Золушки

Ранним июльским утром Алиса и Громозека стояли возле вишневого дерева и лакомились спелыми ягодами. Кроме них, на биостанции никого не было – недавно в созвездии Льва открыли потрясающую курортную планету, и уставшие от срочных дел ученые всей Галактики немедленно взяли отпуск и улетели туда отдыхать. Вообще-то экипаж «Пегаса» и сам, может, был бы не прочь посетить модный курорт, но дело в том, что именно он и открыл эту планету. Полосков, Зеленый и Селезневы целых две недели загорали, купались и дышали целебным морским воздухом. В конце концов, все настолько устали отдыхать, что ужасно обрадовались, когда к ним прилетел Громозека. Ему срочно понадобился помощник для проверки его новой гипотезы о том, что на самом деле развалины Паленке в Мексике – это остатки спортивного комплекса древних инопланетян. Разумеется, Алиса тут же убедила доверчивого археолога, что лучше нее с этим не справится никто.

Сейчас Алиса и Громозека ждали очередного звонка Аркаши Сапожкова, который никак не мог уговорить родителей бросить все и срочно умчаться с курорта в Москву. Он позвонил Алисе на личный браслет и попросил ее хотя бы пару дней присмотреть за балазанией с планеты Барвикс. Алиса согласилась и вскоре пожалела об этом: Сапожков теперь звонил не переставая и подолгу выпытывал малейшие подробности о здоровье своей подопечной. Последний раз сигнал браслета разбудил девочку в два часа ночи; уставшая после перелета Алиса очень рассердилась и отругала беспокойного одноклассника. Только после этого Аркаша немного угомонился.

Громозека для вида немножко поогорчался непредвиденной задержке, но в душе был даже рад: он давно мечтал побывать на Алисиной биостанции, да все как-то не получалось.

– Громозека, – сказала Алиса, решительно выстрелив косточкой прямо в ковш роботу-уборщику, – ты всегда говорил, что обещания надо выполнять.

– Правильно, – кивнул археолог и разгрыз очередную косточку. Он считал, что вишни – это на самом деле такие орешки с толстой и мягкой скорлупой, и Алисе никак не удавалось его разубедить. Впрочем, она не особо и старалась, потому что вся мякоть доставалась ей.

– Когда мы возвращались из системы Единорога, ты обещал рассказать о великой загадке чумарозцев, – напомнила ему Алиса. – Взамен того что я не буду проситься на раскопки трех пиратских планет в Сером облаке. Я честно не просилась, меня комиссар сам привлек в качестве специалиста по пиратам, так что условие соблюдено. Я слушаю.

У Громозеки из ноздрей пошел желтый дым – это означало, что он очень расстроен.

– Это нечестно с твоей стороны – ловить меня на слове, – пожаловался он. Видно было, что Громозеке до смерти не хочется рассказывать. – Я всего лишь хотел оградить тебя от опасностей Серого облака, поэтому и пообещал невыполнимое. Как друг ты должна благородно отказаться от своих требований.

– Я тебе, конечно, друг, но отказываться не буду, – сказала бессердечная Алиса. – Ты всегда говорил, что за свои слова надо отвечать. И выполнить это обещание тебе вполне по силам, так что и не пытайся меня взять на жалость.

Громозека укоризненно глянул на Алису, покачал головой и глубоко вздохнул. Спелые вишни градом посыпались с ветки, за которую он держался.

– Всем известно, что чумарозцы – милый и дружелюбный народ, – начал он, дощелкав очередную горсть косточек. – Ко всем разумным существам мы относимся очень хорошо. И некоторые слишком разумные существа этим бессовестно пользуются, – добавил он, строго поглядев на Алису. Девочка с трудом сдержала улыбку. Громозека это заметил и нахмурился. – Нет, все-таки поклянись, что никому никогда не расскажешь ни словечка из того, что услышишь. Если из-за меня эта тайна выплывет наружу, то соотечественники будут очень рассержены и мне придется застрелиться лазерной лопаткой для раскопок.

– Клянусь, – торжественно пообещала Алиса и прижала руку к груди. – Ты же знаешь, что я надежный человек.

– Знаю, – смягчился Громозека, – поэтому и рассказываю.

Ты уже встречалась с чумарозцами, поэтому знаешь, какие они умные и высокоразвитые. Взять, например, меня… Впрочем, ладно, сейчас речь о другом. Как и все цивилизации, вышедшие в космос, чумарозцы давно позабыли, что такое религия. Но у моего народа есть один секрет, который передается из поколения в поколение: все чумарозцы, от мала до велика, свято верят, что их сотворил по своему образу и подобию один бог.

Это был очень злой и жестокий бог. Он жил в глубокой трещине на дне центрального океана. Каждый месяц этот бог требовал, чтобы жители подводных городов приносили ему в жертву самых толстых и красивых чумарозок. Сначала он их мучил, заставлял выполнять самую тяжелую и противную работу, а потом съедал на ужин. Но в конце концов терпение у народа лопнуло, и началось восстание. Множество древних горожан расстались в тот день с жизнью, потому что бог был крупнее и сильнее любого из них в десятки или даже сотни раз. Однако чумарозцев было очень много, на место одного погибшего вставали двое свежих бойцов, и устрашенный бог наконец бежал с поля сражения. Многие смелые герои пытались его отыскать, но все их попытки так и закончились ничем. Чумарозцы обыскали все моря и океаны, однако злой бог как в землю провалился.

Наши предки сначала тоже были злыми и жестокими. Они жили в глубинах океана и сражались с враждебной окружающей средой. Но потом они вышли на сушу и увидели, как прекрасна земля. Леса и поля, реки и озера, животные и растения нашей планеты привели в восторг суровых подводных жителей. И чумарозцы понемногу подобрели и поумнели, стали развивать науку и промышленность, построили космические корабли и прилетели на Землю.

И все было бы просто замечательно, если бы не два обстоятельства. Во-первых, еще в те далекие времена Верховная Океанская Пророчица сообщила чумарозцам, что божественный тиран укрылся в самом глубоком и труднодоступном месте, и если его не найдут, то через пять тысяч лет он вернется и уничтожит всю планету. А во-вторых, в начале этого века в самую крупную вычислительную машину заложили психологический портрет бога и обстоятельства его бегства. Компьютер подтвердил слова Пророчицы и в придачу к этому рассчитал число, которым будет выражаться его злость на подданных к моменту возвращения.

– И что это было за число? – спросила любопытная Алиса. Она уже давно перестала есть вишни и внимательно слушала археолога.

– Не знаю, – ответил Громозека. – Говорят, оно в экран не поместилось. Да, так вот, о чем это я? Ага. Все жители Чумарозы очень серьезно отнеслись к предупреждению пророчицы. Самые последние, самые свежие достижения науки и техники тут же использовались в очередном поиске. Кстати, именно поэтому на Чумарозе так много археологов. Каждый надеется, что именно он сможет найти подсказку, куда мог сбежать бог. Однако после того, как всю планету просветили специально изобретенным излучателем, стало ясно, что бога на ней нет. Наши ученые сейчас строят самые разные гипотезы – о параллельных мирах, о перемещениях в прошлое. Но мне кажется, что он просто улетел на другую планету.

– Громозека! – строго сказала Алиса. – Мы с тобой облетели почти всю Галактику и многое повидали. Ты сам бывал в эпохе легенд и встречался с разными сказочными существами. Они действительно существовали, это научный факт. Но никогда, за всю историю Земли, на ней не было богов. То же самое выяснили ученые других планет. Боги – это антинаучная выдумка. А инопланетные боги – это инопланетная антинаучная выдумка.

– Ну хорошо, пусть не бог, пусть это окажется просто огромное и могущественное древнее существо. Чумарозцам от этого будет не легче, – возразил Громозека.

– Столько времени ни одно существо не может прожить, это я тебе как биолог говорю, – убежденно заявила Алиса. – Кроме джиннов, но они не в счет, у них в бутылках время идет гораздо медленнее. Так что чумарозцам некого бояться. Ты мне веришь?

Громозека думал минут пять. Потом пристально поглядел Алисе в глаза и кивнул.

– Как это ни удивительно для такой юной девушки, но твои выводы всегда оказывались верными. Я не вижу причин не поверить тебе и на этот раз.

– Спасибо, Громозека, – серьезно поблагодарила друга Алиса. – Ты самый трезвомыслящий ученый из всех моих знакомых. Только объясни, пожалуйста, еще одну вещь: почему вы храните эту историю в тайне?

– Так ведь засмеют, – застенчиво проговорил Громозека и посинел от смущения. – Такая высокоразвитая цивилизация, и вдруг – бог. И вообще…

Из оранжереи послышались громкие хлопки. Громозека от неожиданности подпрыгнул на месте и увяз в мягкой почве по самые щиколотки.

– Это что такое?!

– Не пугайся, это балазания ухаживает за молодой порослью. Идем смотреть, это интересно, – сказала Алиса, быстро набрала в пригоршню вишен и направилась к стеклянному домику.

Громозека кое-как соскреб землю с пяток и направился за ней. Зайдя за угол, неловкий археолог случайно наступил на хвост уникальному экземпляру кутоши лечебной, мирно спавшей под кустом ежевики. Никто из ребят не знал, каким ветром эту бродягу космоса занесло на Гоголевский бульвар в Москве, но, увидев у дверей станции голодную кутошу, все очень ей обрадовались, накормили, напоили и предоставили для жилья пустующий вольер. Выдернув хвост из-под тяжелой ноги Громозеки, кутоша страдальчески закатила глазки на стебельках, но ничего не сказала и даже нашла в себе силы улыбнуться – она была умной и очень вежливой. Громозека содрогнулся, пробормотал извинение и поспешил за Алисой, оставив за собой насмерть разобиженную кутошу.

Догнав Алису, Громозека вдруг хлопнул себя по лбу:

– Да, совсем забыл. Есть еще одно странное обстоятельство: задолго до контакта на вашей планете откуда-то узнали чумарозское слово «фхтагн». Но теперь я думаю, что это, скорее всего, случайное созвучие. Должно быть, это понятие из какого-то местного диалекта, или обычное слово, изменившееся за тысячи лет, или забытый термин из вымершего земного языка.

– Наверняка, – подтвердила Алиса и взяла со скамейки лейку.

Николай Калиниченко. Mirabele Futurum

…От того, насколько хорошо вы будете хранить нашу тайну, многое зависит. Это не игрушка. Это Время.

Кир Булычев

Белый цилиндр метров на сорок выходил из расщелины. Над ним огненной короной вставало непривычно большое Солнце. В наушниках скафандров высокой защиты шумел первобытный гимн частиц. Алиса взглянула на Громозеку. Могучий чумарозец, обычно подавлявший окружающих размерами, казался маленьким и хрупким в сравнении с гигантским артефактом.

– Это корабль? Чей он?

– А как ты думаешь? Неужели забыла мои рассказы? – Громозека оскалил пасть в хищной улыбке.

– Полночные скитальцы? Но это ведь пока не точно? – Алиса вспомнила, что Громозека уже как-то копал на Меркурии. Но там были остатки корабля, а этот казался целым.

– Когда речь заходит об этих древних бродягах, точно нельзя сказать ничего, – археолог выпустил из ноздрей облако едкого желтого дыма, который тут же втянула система рециркуляции воздуха. – Что мы знаем? Несколько памятников, разбросанных по Галактике. Всегда очень старые. Всегда в труднодоступных местах. Ни барельефов, ни росписей. Только безупречные геометрические фигуры. Еще есть свидетельства старейших звездных рас. Но они больше похожи на сказки.

– Да-да, я читала, – вспомнила Алиса, – ушаны считают, что скитальцы обитали в космосе, а стратозябли утверждают, что те существовали сразу в пяти измерениях.

– Вот именно. И здесь на Меркурии эта штука стала доступна после того, как в этом районе началась нехарактерная для планеты вулканическая активность и разрушилась часть скального карниза. Очень старого карниза, – чумарозец указал одним из щупалец на обломанный базальтовый гребень. – Сколько, как думаешь, она тут проторчала?

– Тысячи лет.

– Или сотни тысяч… Нет, вы только посмотрите! Ты как распыляешь, ротозей? – Громозека тяжко протопал по вырубленным в скале ступеням, перескочил через ручей расплавленной породы и напустился на многорукого уроженца планеты Брахион, который при помощи дезинтеграторов расчищал основание чужого корабля.

– Кто ж вглубь распыляет? Ты мне сейчас весь культурный слой угробишь! Дай сюда! Вот так надо. Параллельно поверхности. Осторожненько. И, ради вселенной, не забывай сканировать!

– Да я сканировал минуту назад. Нет там ничего, одна пустая порода, – оправдывался нерадивый копатель.

– Вот из-за таких, как ты, Вундук, Арктурианская империя рухнула на пять веков раньше срока! Нужно было послушаться Верховцева и собрать экспедицию роботов! – Рассерженный археолог резко развернулся вокруг своей оси. – Валерьянки мне! Срочно!

Походный сервировочный столик поднял из своих глубин графин с красноватой жидкостью и заспешил навстречу хозяину, посверкивая колпаком защитного поля.

– Ух ты! – Вундук выпростал из-под корпуса две пары нерабочих рук и несколько раз перекрестно соединил их – жест крайнего удивления у брахионитов.

– Ух ты? В каком смысле «Ух ты»? – насторожился Громозека.

– Есть сигнал! – Вундук указал на артефакт. – Впадина. Вон там.

– Так, что я говорил?! А ну-ка дорогу! – великий археолог стремительно преодолел расстояние до безмолвного корабля скитальцев и принялся расчищать себе дорогу при помощи зловещего черного импульсара. Встань сейчас между Громозекой и его находкой вся армия пиратов Веги, и он разделал бы их под орех. Чего уж говорить про беззащитный культурный слой. Обиженный Вундук с укором смотрел на своего начальника.

Порода отступала под напором чумарозца, и вскоре взглядам археологов открылась небольшая ниша. Громозека первым заглянул в неизвестность и вдруг громко присвистнул.

– Ничего себе! Иди-ка сюда, ребенок.

* * *

– Что, если это ловушка? Я считаю, нужно вызвать патрульный крейсер и перевезти артефакт на Землю. – Громозека прошелся перед кораблем туда-сюда. – Ты закончил Вундук?

– Да. В общих чертах, – брахионит отключил сканер.

– И что там?

– Внутри нет полостей, тоннелей, кают. Только камень или что-то очень похожее на камень.

– Источники энергии, провода, металл, хоть что-нибудь?

– Ничего, – Вундук очень по-человечески развел руками.

– Вот видишь, Громозека, ничего страшного, – заулыбалась Алиса, – летали себе по космосу эстеты-скитальцы, разбрасывали обелиски с оттисками человеческих ладоней.

– Отцу твоему что я потом скажу? – не сдавался археолог.

– А ты не говори.

– Я не скажу – Вундук настучит.

– Я бы попросил, – от обиды в безупречной космолингве брахионита прорезался неожиданный акцент, – мне ваши предположения очень удивительны. Я даже не имею честь знать уважаемого профессора Селезнева.

«А я знаю профессора Селезнева? – подумала Алиса. – Что мне на самом деле известно об отце? Что он классный, добрый и самый лучший? И вот развелся с мамой. Теперь пропадает в постоянных командировках. Родители и раньше подолгу бывали вне дома, но теперь их отсутствие стало каким-то безнадежным, окончательным». От внезапной осязаемой пустоты в квартире, от странных снов и шорохов она и бежала на Меркурий.

Девушка подошла к нише. Сомнений не было, прямо посреди углубления в толще монолита отпечатался след узкой человеческой ладони.

Что бы сказал Зеленый, окажись он здесь? «Это добром не кончится!» Но его здесь нет. Он сейчас с отцом где-то в джунглях Эвридики ловит самку малого дракончика. Хорошо, что они вместе. Впрочем, Зеленый все равно не согласился бы встречаться с Громозекой.

Алиса решительно шагнула вперед и приложила ладонь к впадине. Вернее, попыталась приложить. Умный скафандр утончился насколько мог, но все же не дал возможности уместиться в оттиск.

– Не получается, – Алиса повернулась к археологам, – нужно без защиты.

– Даже и не думай! – испугался Громозека – Ты представляешь, какая здесь атмосфера? А радиация? А температура?

– Я сяду на сервировщик, – придумала Алиса, – у него поле защитное. Мне скафандр совсем снимать не нужно. Только ладонь освободить.

– Запрещаю! – прогремел ученый.

Но Алиса уже позвала робота и уселась на его плоскую спину. Ни дать ни взять Европа на быке.

– Ты почему не слушаешь? А вдруг это опасно? – негодовал чумарозец.

– Да не беспокойся Громозекочка, ну что может со мной случиться на Меркурии в двадцать первом веке? Я в вашей экспедиции единственный человек. Это же судьба, – Алиса подмигнула обеспокоенному гиганту, – и потом я уже взрослая девушка.

– Вы земляне и взрослые точно дети, – вздохнул археолог.

Алиса на сервировщике подъехала к корпусу корабля, так что защитное поле робота совместилось с корпусом, и потянулась к углублению. Ткань скафандра отхлынула, обнажая ладонь. Девушка приложила руку к обелиску, и та полностью совместилась с углублением. Опять ничего не случилось. Камень холодит ладонь. В наушниках бушуют помехи, что-то ворчит Громозека.

– Не работает, – Алиса вздохнула. А мнилось-то, что сейчас, как в фантастических романах, откроется дверь к тайнам вселенной. Она отняла руку от камня и вернула скафандр на место. – Послушай, Громозека, может, это розыгрыш? Может…

И тут корабль ожил.

Ночью прошел дождь. У метро «Смоленская» натекла огромная лужа. Коля стоял на самом краю разлива и смотрел вниз. Оттуда, из глянцевитого водного зазеркалья, таращился на него загадочный двойник.

 
Задумчиво смотрю в оконное стекло
На капель дождевых бездумное движенье.
Из мокрой темноты на мир взирает зло,
И сумрачно мое-чужое отраженье…[2]2
  В произведении использованы стихи поэтов-инфоромантиков.


[Закрыть]
 

Нет, антипод с оттопыренными ушами не был зол. Скорее насмешлив. У него там, в зазеркалье, все шло хоть куда. Деньги, работа, определенность. А здесь…

Агенты Московского Института Времени вышли на него через четыре года после памятных событий с космическими пиратами. Предложили сотрудничать. Сказали, что парадокс исключен, так как он знает о будущем и даже был там. Вроде как прописал себя в континууме. Консультант АА – так значилась его должность в табелях. АА – значит аборигенная агентура.

Задачи были простые, если не сказать скучные. Выйти на Калининский проспект с портфелем в руке и прогуливаться полтора часа. Или сесть в метро и проехать по кольцу два круга. В это время микроскопические роботы собирали потребную для будущего информацию.

Куда веселее было встречать агентов Института Времени, устранять мелкие недочеты в одежде, консультировать по языку и нравам современного общества. Большинство разведчиков говорили на безупречном литературном русском. Приходилось просвещать их насчет сленга, помогать с акцентом. Помнится, Коля потратил немало сил, объясняя группе молодых исследователей субкультуры хиппи, что значит «аскать на стакан» и «как трипать до Петрограда на собаках». А сразу после хиппи прилетел Лев Рэмович, который по легенде был родом из Одессы. Словописи ученого позавидовал бы сам Папа Сатырос. Одессит категорически отказывался говорить просто, и переубедить его оказалось задачей нетривиальной.

После окончания школы Коля, к удивлению и радости родителей, вступил во владение квартирой своего соседа Николая Николаевича. Пожилой агент явился подписывать документы и слишком долго знакомил сменщика со своим «штабом». «Внешнюю дверь сильно тянуть на себя не нужно, можешь замок повредить», «Вечером на пятнадцать минут обязательно проветривай – плесень образуется», «Кактус не поливай, а «декабриста» – обязательно, и только теплой водой», «Соседский кот иногда на балкон приходит, дай ему рыбки» и так далее. Потом Николай Николаевич долго стоял на кухне, смотрел в окно на весенний сквер и шептал: «Двадцать лет. Только подумайте… двадцать лет». Когда пришло время уходить, старик вырвал из блокнота листок и принялся что-то черкать карандашом, неудобно привалившись к стене и придерживая коленом неустойчивую коробку с моделью фрегата. Потом передал лист Коле и сказал, по какому адресу нужно доставить послание. Затем вошел в помещение с машиной времени и, не прощаясь, захлопнул дверь. По инструкции доступа к машине у Коли не было. «Чтобы не множить вероятности», – сказала Полина. После консервации точки доступа в подвале старого дома это был единственный портал в центре Москвы.

По указанному агентом адресу открыла немолодая, но еще симпатичная женщина в аккуратном сером платье. Удивленно взяла записку, прочла и вдруг заплакала так горько, по-детски, что Коле сделалось неловко и он не нашел ничего лучше, как сбежать.

– Эй! Герасим! Топиться собрался? – от черного глянцевого лимузина к нему катился колобок Фима. Дорогой костюм, на пальцах блестят перстни, на шее – «голда» в палец толщиной. За хозяином едва поспевал тумбообразный секьюрити в черных очках на пол-лица. «Наверное, бронированные», – подумал Коля.

Фима докатился до лужи. Друзья обнялись.

– Жора, брысь! – внезапно скомандовал Фима из-за острого Колиного плеча. Герасимов сначала не понял, с кем говорит приятель, и только когда услышал расстроенный бас охранника – разобрался.

– Ефим Петрович, Ефим Петрович… – передразнил бизнесмен, – ты мне интим портишь. Брысь, сказал! Брысь за ларек!

Недовольный охранник ретировался.

– Тяжело с ним, – пожаловался Фима, – очень исполнительный. – Ну как ты? Сколько мы не виделись-то? Полгода? Больше? Все учишься?

– Скорее прогуливаю, – улыбнулся Коля. Театральное училище было самостоятельным искренним выбором Герасимова. И выбором неудачным. Роли ему не давались. Невероятных усилий стоило справиться с природной застенчивостью и страхом перед сценой, войти в образ. В конечном итоге он стал забивать на занятия и со дня на день ждал прощального листка.

– Ясно, – Фима достал пачку аккуратненьких сигарилл с костяными мундштучками, закурил. – На личном фронте как?

– Да так… была парочка интересных вариантов.

– Не склалось, – констатировал Фима, – ты их домой приводишь, а там Она.

Коля кивнул. Алису он больше не видел, ничего про нее не знал. Агентов расспрашивать запрещалось. Они были психологически кондиционированы на внедрение, и воспоминания о будущем могли нарушить тонкую ментальную настройку. Оставалась собственная память и маленькая плохонькая фотография шестого «В». Невысокая девочка в темно-коричневой форме и пионерском галстуке почти терялась на фоне рослых одноклассников. Коля долго думал, а потом отнес фотографию знакомому художнику. И тот сделал портрет. Коля очень боялся, что не получится, но мастер не подвел. Может, не совсем такая, как помнилось Герасимову, но все же это была Она. Его тайна, его маяк и надежда на счастливое будущее, которое он видел. На картине Алиса выглядела старше, и это тоже было хорошо. Словно она выросла вместе с Колей. Девушки, которых у Герасимова было предостаточно, – еще бы, одинокий юноша с отдельной квартирой, – приходили, проводили ночь, а на следующий день непременно спрашивали, кто на портрете. О мечте врать нельзя. И Коля вместо успокаивающего «сестра» или трогательного «мама» отвечал тревожное: «Одноклассница». Очередная кандидатка производила нехитрый арифметический подсчет и быстро выдвигала традиционный ультиматум. На требование убрать картину Коля всегда реагировал категорическим отказом, и девушки уходили.

– А у тебя как? Женился? – Герасимов с опаской взглянул на Фиму, но увидел кислое выражение на лице приятеля и расслабился. Хоть в чем-то пухлый друг его не обошел!

– Не выходит, – вздохнул бизнесмен – Маме мои ба… барышни не нравятся. Я уж и моделей водил и аристократок из консерватории – все без толку. Требовательная она у меня.

– Смотри, вон Юлька идет. Каблуки какие! – Коля указал на зев подземного перехода, из которого показалась Юля Грибкова. Шикарные туфли ей очень шли, но видно было, что носила она их нечасто.

– Кстати, ничего себе девица. Я бы за ней приударил, – улыбнулся Герасимов, вспоминая, какой Юлька была в школе – острый нос, гонор да косички.

– Несчастный! – Фима возвел очи горе. – Знаешь ли ты, сколько зарабатывают микрохирурги? Ты будешь обузой. Может, мне попробовать? Одноклассница. Вдруг маме понравится?

– Этого я тебе никогда не прощу! – патетично воскликнул Коля, принимая позу оскорбленного патриция из пьесы Джакомо Риньери.

С деньгами у него всегда было так себе. Люди будущего плохо понимали, что такое ежемесячная зарплата, и средства приходилось просить. Этого Коля совершенно не умел, а стипендии в училище Герасимов не видел никогда. Чтобы как-то сводить концы с концами, приходилось подрабатывать ночным сторожем у Коли Садовского в Институте экспериментальной физики. Благо он располагался рядом с домомом Герасимова, в бывшем здании Австрийского посольства на углу Староконюшенного и Пречистенского.

– Кого это ты не простишь? – Юля подошла к ребятам.

– Да вот, Юлькин, тебя делим, – заулыбался Королев.

– Ну, зачем это, мальчики? Я вас обоих люблю-люблю, – Юля поцеловала в щеку Колю, затем Фиму, взяла ребят под руки. – Ну что? Пойдем?

Вместе они обогнули здание дома номер тринадцать по Смоленской площади. Прошли вниз вдоль Садового кольца и через высокую арку проникли во двор. За ними, точно медведь на поводке, следовал верный Жора.

Здесь в тенистом дворике располагалось компьютерное кафе «Терра-Фима», один из Фиминых гениальных проектов. Кафе начинало работать вечером и сейчас пустовало. Бизнесмен достал из кармана ключи и открыл обитую металлом дверь, оформленную в виде люка звездолета. Внутри также превалировала космическая тематика. Коля как мог описал приятелю московский космопорт, который видел в будущем, и заведение Фимы выиграло Гран-при среди клубов за оригинальный дизайн.

Яркий свет зажигать не стали. Так и сидели в полумраке за длинным пустым столом, точно Дарт Вейдер на «Звезде смерти».

– In nomine futurum! – громко сказал Коля.

– Futurum est! – хором отозвались ребята.

Клясться на латыни придумал, конечно, Фима, а Юля предложила слова. Но говорить все же выпало Коле как единственному свидетелю будущего.

– Класс! Мурашки по коже. Я, честно говоря, уже не ждал, что позовешь, – вздохнул бизнесмен. Общество Хранителей будущего решили организовать почти сразу после событий с миелофоном. Фима хотел устроить тайный орден по принципу иезуитов, но умный Сулима сказал, что они плохо кончили. Сначала в Обществе состоял почти весь шестой «В» и еще несколько ребят из параллельных классов. Каждый месяц они собирались в школьном дворе. Члены Общества отчитывались за проделанную работу по приближению светлого будущего. В конце собрания Коля немного рассказывал о чудесах, которые видел по ту сторону времени, или читал стихи.

 
На далекой звезде, на Венере
Небо пламенней и светозарней,
На Венере, ах, на Венере
Бродят между хвощей динозавры…
 

Однако со временем мероприятие утратило новизну. К тому времени как Коля стал настоящим агентом, в Обществе их осталось трое. О том, что «прекрасное далеко» вновь обратилось к друзьям в двадцатый век, Коля рассказал только Фиме и Юле.

– Ну что там потомки? – Фима заерзал на стуле. – Нужна помощь? Говори. Не томи.

– Тут вот какое дело, – медленно заговорил Коля, – два месяца назад просыпаюсь я среди ночи, а дверь открыта.

– Какая дверь?

– Та самая дверь. И свет неяркий, тусклый. Обычно там белым-бело, в комнате. Ну, я и зашел.

– Что? Опять?! – просипел Фима голосом мультяшного волка.

– Да нет. Я только заглянул. Мало ли… поломка или еще что. Все было, как и тогда. Пустое помещение, в середине – машина. Я к ней подошел. Смотрю – на приборном щитке бумажка, – Коля положил на стол сложенный вдвое листок. Фима развернул бумагу, снял с пояса пейджер и при его свете прочитал послание.

«У нас нештатная ситуация. Ваш контракт временно приостановлен.

P. S.

Берегите себя.

^{Полина».}

– Дела… – Фима почесал затылок. – Выходит, они тебя уволили – нештатная ситуация, ловко придумано. Надо бы взять на вооружение.

– Что? – Коля удивленно заморгал. – Нет! Ты не понимаешь. Они не врут… это другие люди. Я же тебе говорил. Агенты годами учатся скрывать правду. Для них соврать – это как… маму обидеть.

– Значит, и правда что-то случилось, – Юля приложила ладонь к губам, – но что это может быть?

– Война с Сириусом? Или реставрация Империи Звездного пути? – предложил отравленный боевой фантастикой Фима.

– Я не знаю, – вздохнул Коля. – В нашем времени нештатные ситуации случаются часто. Поезда с рельс сходят, реки разливаются, шахтеры бастуют. Да что угодно. И все быстро с этим справляются. Я решил подождать.

– А теперь вдруг позвал нас? Пришла новая информация?

– Не пришла, пришел…